Текст книги "Сумеречные королевства: Хроники Сумеречных королевств. Абим"

Автор книги: Матьё Габори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 49 страниц)

Очень скоро стены превратились для него в декорации ожесточенных сражений. Октане читал разноцветные следы, подобно охотнику, идущему по следу дикого зверя.

Через несколько месяцев Октане уже был способен сказать, кто из обитателей Дворца оставил ту или иную подпись.Чаще всего он следил за женщинами, чьи платья с длинными шлейфами регулярно соприкасались с дверями. Некоторые из дам жаловались на этого худого и пугающего юношу, но дворец никогда не прислушивался к их жалобам.

Однажды осенним утром, когда Октане разгуливал по дворцу, он понял, что его обучение закончилось. В тот день, как и в другие дни, он бродил по коридорам, не задумываясь о том, куда идет. Он читал следы, вглядывался в расположение цветных пятен на стенах. В конце концов сын живописца очутился в пустынных залах, в которых провел последние дни его отец. Октане уже очень давно не приходил сюда, и сейчас юношу охватила небывалая грусть.

Правда обрушилась на Октанса, словно ушат холодной воды. Он остановился в некотором отдалении от полотна, чтобы лучше рассмотреть картину отца. Рама светлого дерева – четыре локтя на три – потемнела от времени. Творение мастера нисколько не походило на обычный пейзаж: разгул цветовых пятен, брошенных наугад. Во всяком случае до этого мгновения Октане считал именно так. Но вот сейчас его глаза видели совершенно иное. Молодой человек моргнул, наклонил голову и почувствовал, как его сердце забилось с бешеной силой. В этом красочном месиве скрывалась железная логика, едва заметная, но безусловная целостность.

Отец знал. У его отца был такой же дар, как и у самого Октанса.

И так было всегда. Мастер пытался продемонстрировать сыну иную реальность. Октанс задержал взгляд на синей лазури – цвет старой баронессы де Фаньелли. Он узнал ее поступить, а затем и поступь других придворных. Пот заливал лоб, ноги стали ватными, юноша соскользнул на пол. Октанс понял, что его родитель не был ни безумцем, ни немощным стариком. Что он намеренно возвел между ними стену молчания, дабы тайно взлелеять дар сына. Ложь, необходимая для формирования его разума: мастер вынудил мальчика провести долгие годы в одиночестве, и все ради того, чтобы в один прекрасный день тот понял скрытый смысл его творения. Все картины живописца были лишь страницами в огромном учебнике, в котором он воспроизводил каждое движение каждого обитателя дворца.

Октане поднялся и бросился бежать со всех ног. Чтобы унять боль в сердце, чтобы забыть о разочаровании. С трудом переведя дух, он рухнул в какой-то пустынной комнате, съежился в углу и, рыдая, уснул.

На рассвете Октане в последний раз миновал порог дворца, но предварительно он предал огню все холсты отца. Он оставлял за собой старую жизнь, чтобы обрести новую на улицах большого города. Он шел весь день, ужасаясь страшному грохоту и монотонности окружающих его цветов. Когда наступила ночь, юноша радостно улыбнулся, глядя на обилие цветов: в тот день отмечали какой-то праздник. Толпа оставляла на стенах домов широкие красочные мазки, несравнимые с жалкими пятнами, украшавшими дворец. Октане позволил себе раствориться в потоке праздных прохожих, ожидающих фейерверка.

Он навсегда запомнил тот удивительный миг – первые ракеты взвились в темное небо. Октане задержал дыхание, а ракеты взрывались и взрывались, сотни сияющих звезд рассыпались по небосклону. Юноша запрокинул голову и пережил такие потрясающие эмоции, что горечь, еще живущая в его сердце, растворилась, исчезла без следа. Октане упал на колени, на его лице застыл восторг. Пиротехническое неистовство потрясло молодого человека. Дрожащим голосом он спросил у ближайшего соседа, что за чудо способно подарить подобное зрелище.

– Фейерверк? – удивился зевака. – Так это творения мастера Сольно! Он там, в центре…

Октане тут же принялся прокладывать себе дорогу в толпе, чтобы Добраться до центра площади. Фейерверщик оказался горбатым мужчиной, чье лицо почернело от пороха. Октане попытался заговорить с ним, но его голос не смог соперничать с грохотом взрывов. Тогда сын Живописца дождался окончания волшебного спектакля, со смесью страха и восторга наблюдая за двумя медными трубами, закрепленными на культях мастера.

– Это опасная профессия, молодой человек, – вздохнул Фейерверщик, когда вновь наступила тишина.

Он догадался, что заставило этого паренька остаться рядом с ним. Мастер прочел в глазах юноши то же сумасшедшее желание прикоснуться к чуду, что жило в нем в начале его карьеры. Искреннее, ни с чем не сравнимое желание управлять ракетами, трогать их, ощущать пальцами их поверхность. Любить их.

– Вы научите меня вашему ремеслу, – прошептал Октанс. – Научите, не правда ли?

– Думаю, что научу, парень. Добро пожаловать в нашу профессию.

Сольно пригласил будущего ученика в свою мастерскую, располагавшуюся на самой окраине города. Октанс провел в ней следующие пять лет. Он учился ремеслу с бесконечным терпением. Он чуть было не потерял палец, когда вознамерился поджечь фитиль самостоятельно. Но в итоге наступило время, когда Октане мог уже в одиночку изготавливать фейерверки и управлять ими без помощи учителя. Тогда одряхлевший мастер решил уйти на покой и поселиться далеко на Севере, у брата, который владел небольшой фермой. Он оставил ученику свою мастерскую и свои связи. Октане о подобном и не мечтал.

С тех пор он принялся совершенствовать свое искусство, и, конечно, проводя исследования, не преминул обратиться к врожденному дару. Октане не рассказывал о нем никому, даже учителю Сольно, опасаясь, что старик прогонит его. В какой-то миг он убедился, что постиг все тайны своего таланта: после нескольких безрезультатных попыток, новоявленный фейерверщик сумел украсть первые цвета.

Словно вампир, он крался по улицам в поисках жертвы. Он искал обитаемуюткань, ту, которой тело отдало свою жизнь, свое тепло. Возвращаясь в мастерскую, Октане тряс пальцами, пропитавшимися цветом, и этот цвет попадал в перегонный куб. Остаток ночи мастер проводил, извлекая самые прекрасные оттенки из украденных цветов. Его репутация непревзойденного мастера росла день ото дня: фейерверки Октанса поражали зрителей взрывом самых невероятных и разнообразных тонов.

Ради того, чтобы поглазеть на чудесные шлейфы его ракет, люди стекались в город даже из соседних стран и провинций. Однажды какой-то завистник даже попытался ограбить мастерскую Октанса, надеясь обнаруживать в груде хлама листы с алхимическими формулами салютов. Но никто не догадывался о его даре. Устав от собственных успехов и излишнего внимания, Октане вознамерился покинуть насиженное местечко, принять приглашение Дворца Стали и перебраться в Абим.

В этом городе его ждали новые восторженные зрители. И здесь же, рядом с прославленными заклинателями, Октанс заметил, что его фейерверки пронзают саму Тень и что порой краски салютов пятнают кожу вызванных демонов. Это открытие привело мастера в круги абимских заклинателей. Он стал пренебрегать своим ремеслом, и постепенно мастерская пришла в упадок. Сложнейший процесс вызова демонов так увлек Октанса, что он забыл о красоте фейерверка.

Впервые в жизни у него появилась семья. Он и еще шестеро заклинателей создали настоящее братство, стали верными друзьями, товарищами по оружию, сплоченными прихотливой игрой теней. Все ночи напролет они пропадали в библиотеках, изучая планы улиц и земельные кадастры, чтобы постичь тайны эзотерической архитектуры. Днем они отправлялись в заранее выбранные места, где ждали появления солнца. Заразившись беззаботностью названых братьев, Октанс всего за несколько месяцев спустил все свое состояние.

Вызов очередного демона положил конец этому увлекательному приключению. Однажды ночью, будучи в сильном подпитии, его друзья отважились на отчаянный поступок: они вызвали Пурпурного и, конечно же, не смогли расплатиться по долговым обязательствам. Все шестеро погибли от руки демона, исключением стал Октане, который согласился продать душу Бездне, куда и отправился, чтобы служить новым хозяевам.

В город он вернулся пятнадцать лет спустя. Его настоящее имя забылось, теперь все звали его просто Фейерверщик. Измененный дьяволами, его рассудок помутился, и теперь Октане не различал незримых границ, отделяющих мир людей от королевства демонов. Став палачом заклинателей, верный слуга Тени не сомневался, что спасает свои жертвы, придавая их очистительному огню, заставляя их пережить немыслимые страдания. Он помещал души отступников в ракеты для фейерверка и распылял их над Абимом. «Юные безумцы, вы искупите свою вину, погибнете, но возродитесь в плоти демонов», – нашептывал Фейерверщик, поджигая фитиль.

Отныне он жил лишь своими навязчивыми идеями. Когда он не гонялся за очередным заклинателем, Октане делал все возможное, чтобы получить приглашение на пышный бал или прием, чтобы украсть там несколько цветов. Этими ворованными красками Фейерверщик писал фрески на стенах города, фрески, которые никогда не увидит взгляд непосвященного.

Этим утром к нему явился Владич, адвокат Дьяволов, проживающий в квартале Плюща. Владич показался Октансу каким-то понурым, уставшим, болезненно-бледным. Он протянул палачу связку сговоров и выдохнул: «Маспалио, он должен был заплатить по счетам. Но все эти контракты просрочены».

«Странно», – подумал Фейерверщик. Конечно, Принц Маспалио отличается весьма экстравагантным нравом, но при этом он всегда был существом здравомыслящим. Абим потеряет своего самого талантливого заклинателя.

Тем не менее перспектива начать охоту на столь крупную дичь не могла не порадовать палача. Интересно, какой цвет воплощает фэйри? Фейерверщику не терпелось разыскать «подпись» приговоренного к смерти, проследить за Маспалио, разгадать его суть и устроить величественное действо, достойное души великого Принца.

Устроившись на табурете, Владич растерянно взирал на Металлический зал, чьи размеры не могли не потрясать. Его доставили сюда по приказу Зверя, чтобы адвокат ответил на вопросы Высших Дьяволов. Это место очаровывало и ужасало адвоката. Одна-единственная комната, расположенная в самом сердце Межбрежья, тянулась на несколько лье и вмещала в себя весь высший свет демонического королевства. Планы этого архитектурного сооружения создавали зодчие Дворца Стали, и поэтому его купол, теряющийся где-то за горизонтом, поддерживали огромные металлические колонны.

Пока Зверь не соизволит принять его, Владичу велели оставаться за большим ониксовым столом, чья столешница обнимала подножие одной из гигантских опор зала. Каждая колонна принадлежала определенному демоническому клану, здесь же стояло кресло его главы, над которым реяла семейная орифламма.

Некоторые колонны, самые широкие и внушительные, окружали Алые в роскошных бархатных одеждах, у других сгрудились Пурпурные и Обсидиановые с раскосыми перламутровыми глазами. Настоящий королевский двор, некоторые представители которого в каждую секунду могли внезапно исчезнуть, вырванные из привычной среды грубой рукой заклинателя.

Охранник, приставленный к Владичу, минотавр в боевой броне, коснулся шеи адвоката лезвием двойной секиры.

– Давай, поднимайся.

Владич вскочил и засеменил прямо перед стражником, который использовал свое оружие как поводок. Это путешествие стало настоящим испытанием для обитателя Абима. Демонята всех мастей таращились на человека, некоторые пытались потереться о его ноги, другие – повиснуть на поле камзола. Только давление холодного лезвия секиры заставляло адвоката продвигаться вперед, погружаться в темное и плотное марево.

Наконец Владич смог разглядеть массивный трон. Зверь развалился на нем. Вокруг трона извивались суккубы и гарпии, подчиняясь рваному музыкальному ритму, что задавал невидимый глазу оркестр. За столом владыки сидело около двадцати минотавров – раскрашенные рога, тяжелые доспехи. Личная гвардия правителя Бездны поднялась, едва почуяв человека. Им не понравился его запах. Зверь казался разгневанным. Он встал, отшвырнув демонят, облепивших его ноги. Владич со смешанным чувством ужаса и восторга наблюдал, как распрямляется, разворачивается создание Тени. Ничто не могло сравниться с его почти скульптурным туловищем, обрамленным огромными бронзовыми пластинами. Боевая машина, сумеречный титан. Где-то наверху, там, где заканчивалась толстая и узловатая, словно ствол векового дуба, шея, маячил чудовищный примитивный лик, на котором Владич смог различить только угольно-черные глаза. В них светился недюжинный интеллект.

Зверь наклонился вперед, и жаркое дыхание опалило лицо Владича.

– Твое дело дорого обойдется нам, адвокат.

Владич заготовил сотню ответов, предложений и даже прошения. Но сейчас, стоя перед этим чудовищем, один-единственный коготь которого мог без труда снести человеку голову, адвокат ощутил, что все заготовленные фразы застряли в горле.

– Так что ты скажешь? – прогремел владыка. – Я убил Алого. Его провал меня не впечатлил. Настала твоя очередь говорить.

– Я совершил ошибку… страшную ошибку, – забормотал Владич.

– Мы обеспокоены. Ты не смог урегулировать то, что должно было остаться ничего не значащим инцидентом.

– Но… влюбленный демон! Разве я мог даже представить себе нечто подобное?

Монстр вздрогнул. Два рога, росшие на его шишковатом черепе, завибрировали и издали глухой стон.

– Расскажи нам все, адвокат. Расскажи нам, как этот пресловутый Принц получил возможность выкручивать руки самой Бездне.

Владич начал исповедь, и пока он смущенным голосом излагал суть дела, его рассказ пролетал меж черных дуг, укрепленных на рогах минотавров, и разносился по залу так, что его могли услышать даже в самых отдаленных его уголках.

Вот адвокат подробно поведал о тех шагах, которые предпринял Маспалио, чтобы добраться до Опалового – каждая новая деталь встречалась недовольным гулом невидимых слушателей. Затем Владич, чувствуя, как у него сводит живот от страха, озвучил требование фэйри, и в зале воцарилась тишина.

Зверь закрыл глаза, казалось, он размышляет. Было слышно лишь, как где-то вдали потрескивают факелы.

– Братья, я хочу выслушать вас, – наконец заявил правитель. – Высказывайтесь по очереди.

– Я, Амбуциас, желаю говорить, – раздался зычный голос Высшего Дьявола Бородача. – Маспалио ничего не знает о Романсе. Почему бы не дать ему того, что он просит? Мы не заинтересованы в том, чтобы пробудилось любопытство всех заклинателей.

– Глупец! – прервал собрата Хаборим, Высший Дьявол Огня. – Никто не заключает сговоров, и уж тем более не торгуется с верховными властителями Бездны. Мое пламя уничтожит фэйри, всех этих жалких писак и дряхлых приспешников Принца. Эта история станет лишь дурным воспоминанием.

– Это ты дурак! – воскликнул Молох, Принц Слез, свита которого разразилась рыданиями, чтобы поприветствовать выступление своего господина. – Романс уже отнял у нас более полувека. Ты и твои прихвостни могут оставаться здесь. Мы в вас не нуждаемся.

Хаборим вспыхнул, словно факел. Красные языки огня плясали на поверхности тела, которое напоминало уголья. Его сторонники, так же превратившиеся в живые сполохи пламени, бросились в атаку, скандируя имя господина. Минотавры делали все возможное, чтобы умилостивить Высшего Дьявола, когда под сводами зала зазвучал новый голос:

– С вами говорю я, Геката. Молох прав. Мы обязаны любой ценой сохранить тайну Романса. И все-таки я отказываюсь предоставить настырному фэйри полную неприкосновенность. Мы начнем игру. Сделаем вид, что готовы подписать сговор между ним и Бездной, а затем предоставим Маспалио заботам Фейерверщика. Каждый знает, что его репутация безупречна.

– Интересная мысль, – одобрил Зверь.

– Не забывайте, Принц не доверяет нам, – заявил Салмак, Высший Дьявол Войны. – Вы не учитываете, что если Маспалио умрет, то газетчики обнародуют полученные сведения. Абим начнет задаваться вопросами, и Романс подвергнется опасности. По правде говоря, я также боюсь, что истина всплывет, даже если мы пообещаем фэйри свою защиту и полную неприкосновенность. Именно поэтому я поддерживаю предложение Хаборима: мы обязаны действовать, обрушиться на писак, использовать все доступные средства, чтобы задушить в зародыше любую утечку информации.

– Какие средства? – вскричал Вапула, Высший Дьявол Грифон. – Будем реалистами! Все дело в Романсе, пока мы еще не готовы ступить в Абим, мы не можем покинуть пределы Межбрежья.

– Тогда давайте подключим к делу одну из наших горгон… – серьезным тоном предложил Зверь.

– Нет, – сказал Аластор, Великий Палач Межбрежья. – Мы должны сохранить тайну Романса. Нам нужно выиграть время: давайте подпишем сговор, пообещаем фэйри ту защиту, которую он требует, затем убедимся, что газетчики не потревожат горожан, а затем уже обратимся к Фейерверщику, чтобы он исполнил свою работу.

– Вы все, – вмешался Зверь, – складывается впечатление, что вы все не осознаете серьезности ситуации, в которой мы оказались. Чтобы защитить Маспалио, нам придется обратиться к многим и многим заклинателям и заплатить непомерную цену, чтобы они наблюдали за ним денно и нощно.

Владич, застывший у подножия трона Зверя, тщетно пытался понять суть этого разговора. Что за странный Романс, который Бездна намерена защищать любой ценой? Никто из адвокатов никогда не слышал о его существовании. Складывалось впечатление, что Высшие Дьяволы готовы пойти на уступки, принять условия, продиктованные фэйри, лишь бы сохранить тайну.

Адвокат содрогнулся, заметив, что взгляд Зверя обращен на него. Владич понял: наступил решающий момент переговоров. Владыка Тени может в любую секунду разорвать человека на части с помощью своих рогов или же отослать его в самые мрачные глубины Бездны, где Владич будет вечно служить Высшим Дьяволам.

– Я принял решение, – сказал Зверь, – мы подпишем этот сговор, чтобы защищать Романс. Но мы внесем в договор следующий пункт: наша защита не будет распространяться на потенциальную опасность, которую представляет Фейерверщик. Получив необходимую свободу действий, мы обратимся к нашим помощникам на поверхности земли, а они уже постараются, чтобы свидетели этого неприятного инцидента исчезли раз и навсегда. Любой из вас, кто не согласен с моим решением, имеет право высказаться.

Тишина. Зверь покачал головой, а затем двумя пальцами схватил Владича за голову.

– Что касается тебя, то именно ты договоришься с Маспалио.

– Я? Но я пытался его убить!

– У тебя будет сговор, подписанный нами. Этого должно хватить. Чтобы обнаружить Принца, мы обратимся к Хаагенти.

К Высшему Дьяволу Кристалла. Лишь теперь адвокат осознал, сколь обеспокоена Бездна. Любое вмешательство Хаагенти означало, что его братья готовы уступить Дьяволу часть своих земель. Если верить слухам, то этот сильнейший представитель Тени уже владел третью всего демонического королевства.

Владич поклонился и начал пятиться. Возложенная на него миссия приводила адвоката в ужас, но все-таки он еще жив. Неожиданная отсрочка позволила человеку увидеть свет в конце тоннеля: он найдет свое место в Бездне. Секира минотавра снова коснулась его плеча. Опустив голову, Владич медленно побрел впереди страшного создания и затерялся среди демонов, застывших в гробовом молчании.

В самом дальнем и темном углу Металлического Зала Кривляка с задумчивым выражением на физиономии тихонько тряхнул своим колпаком с бубенчиками. Он прогнал прочь верных помощников, чтобы поразмышлять в одиночестве. Этот миг представлялся ему почти нереальным, ведь Дьявол так долго его ждал. Теперь он знал, что наконец-то сможет утолить жажду мести. Небрежным жестом Кривляка отряхнул красный с золотом камзол и состроил несколько гримас. Конечно, никто не обратил на него внимания. А ведь было время, когда Высшие Дьяволы не могли без него обойтись. Они сражались за право посмотреть, как он выделывает кульбиты над столами, кривляется и высмеивает соседа. Романс вытеснил его со сцены, как заурядного бродячего актера. Его – первого и единственного шута Межбрежья! У него не осталось зрителей, и Кривляка довольствовался тем, что развлекал собственное отражение, деформированное металлом колонн.

Порой забвение хуже смерти, с горечью думал паяц. «Я… я – великий артист и не могу прозябать в безвестности, не желаю закончить свои дни вот так». Кривляка люто ненавидел демиурга, создавшего Романс, но сегодня он почувствовал, что удача улыбнулась ему. Он разыщет фэйри и расскажет ему всю правду, и тогда зритель вернется к шуту. Романс будет уничтожен, а он, Кривляка, снова познает успех.

Ожидание измотало меня. Пять дней прошли в пьяном угаре. Светлое время суток я пил в собственной спальне, а затем засыпал, скорчившись на простынях, промокших от пота. В редкие моменты просветления я брался за любовную литературу, груды которой чудесным образом множились в коридорах нашего дома. Сговор с Высшими Дьяволами все еще не был подписан, и я не ощущал в себе сил гоняться за Двойником. К чему лишние хлопоты? Если я появлюсь на улице, меня тут же сцапает милиция.

Мои товарищи также маялись дурью, ими завладела апатия, и их измучила жара, установившаяся в Абиме. Атмосфера в нашем логове сгущалась день ото дня. Люди ссорились из-за любого пустяка, некоторые из стариков искали уединения и просиживали долгие часы в чанах с холодной водой, чтобы избавиться от давящего зноя; другие предавались безделью на первом этаже здания, в самых прохладных залах, и частенько резались в карты.

Селгуанс и Опаловый признались мне, что дело застопорилось, хотя они неутомимо продолжали чтение и колдовали над эликсиром. Из всех бывших членов гильдии один только Пертюис жил по расписанию: каждое утро, на рассвете, он усаживался за стол, установленный в саду прямо под вишневым деревом, и работал там до самого вечера, внося изменения в «Трактат углов».