Текст книги "Сумеречные королевства: Хроники Сумеречных королевств. Абим"

Автор книги: Матьё Габори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)

Я не мог найти слов, простых и искренних слов, которые выразили бы все мои чаяния, описали глаза ребенка, прочитавшего волшебную легенду в старой потрепанной книге, слезы тех, кто впервые неловко вывел на бумаге свое имя. Элиос никогда не видел взволнованных жителей целой деревни, когда их староста отправлялся в замок с перечнем жалоб и наказов, составленным ими самими. Можно ли противопоставить эту трепетную радость амбициям руководителей Школы Ловцов Света? Сомнительно. И потому я даже не пытался озвучить мои мысли. Именно ради всего этого я отказался от баронского титула и сейчас не желал слушать пафосные речи о спасении королевства, чья судьба меня нисколько не интересовала. У Наставничества не было границ. Нам недоставало лишь денег, презренного золота, чтобы Странники отправились в путешествие по дорогам Модеенской марки или по пескам пустыни Кех.

– Меня не волнует, что будет с Ургеманом, – в конечном итоге выдавил из себя я. – Ничто не позволяет думать, что вы будете управлять королевством лучше Верховного барона. Я не верю вам, Элиос. Именно такие люди, как вы, делают работу Странников особенно нужной. Вы цените лишь власть, и потому ничем не отличаетесь от наших баронов, – бросил я, уже направляясь к лестнице.

Когда я ступил на первую ступеньку, психолунник спросил меня:

– Что вы намерены делать?

– Притворяться. Если, конечно, это единственная возможность избежать капризов ваших серых кардиналов.

Я спустился на первый этаж, не глядя на психолунников, склонившихся к столикам, пересек зал и отдернул портьеру, чтобы выйти на улицу.

Здесь меня уже ждали пятеро школяров. Увидев, что я в нерешительности застыл на пороге Мыслетория, они расплылись в улыбках.

– Иди сюда, – небрежно бросил мне парень лет двадцати со скрещенными на груди руками.

Его товарищи продолжали гнусно ухмыляться. Я инстинктивно чувствовал, что именно сейчас решается то, как я проведу ближайшие шесть дней. Моя спокойная жизнь зависела от этих юношей, которые уже ненавидели меня за то, что я не хочу стать одним из них. Очень медленно я двинулся навстречу школярам.

– Очень хорошо, – продолжил вожак неугомонной пятерки, кладя ладонь на эфес рапиры.

Мы стояли лицом к лицу, на расстоянии одного локтя.

– Ты видел Элиоса?

– Да, мы поговорили.

– Ходят слухи, что ты намерен покинуть школу в самые ближайшие дни.

– Это не совсем верно.

– Что? Так ты собираешься покинуть нас или нет?

Его товарищи плавно переместились, окружая меня.

– Я здесь потому, что такова воля моего отца, барона де Рошронда, так же я подчиняюсь воле Магической криптограммы, – заявил я, не отводя глаз.

Тот, кто затеял разговор, нахмурился и обратился к ученику, стоящему слева от меня:

– Я не ясно выражаюсь? Кажется, он не понял моего вопроса…

Затем, смерив меня оценивающим взглядом, юноша добавил:

– Я задал простой вопрос: как долго ты намерен оставаться в стенах школы?

– Ровно столько, сколь мне необходимо для того, чтобы понять, следует ли мне отказаться от Наставничества в пользу Школы Ловцов Света.

– Х-м-м… А ты хитрый лис, Агон. Но я знаю, что ты лжешь. Наша школа нисколько тебя не интересует.

– Это мнение Арлекина или ваше собственное? – я старался, чтобы фраза прозвучала иронично.

И хотя мой голос немного дрожал, стрела попала в цель:

– Забудь об этом идиоте! – выкрикнул задира. – Мне не нужен трактирщик, чтобы узнать, кто ты такой и к чему стремишься. Ты появился в Школе Ловцов Света вечером, но даже не попытался постучаться в дверь одного из павильонов. Ты увидел пансион и тут же вошел в него, рассчитывая как следует выспаться. Никто, слышишь, никто и никогда не выказывал подобного пренебрежения нашими порядками.

Он протянул ко мне руку и ловко завладел Книгой Странников, убранной в карман камзола:

– Ты готов покинуть нас ради этого?

– Отдай!

Парень раскрыл книгу наугад, а затем взмахнул ею:

– Нет, вы только взгляните, что изучает этот простофиля! – расхохотался он.

– Прекрати! – выкрикнул я и, сжав кулаки, сделал шаг навстречу обидчику.

Его товарищи взялись за эфесы рапир. Предводитель смутьянов оскалился и рванул тонкий пергамент, сухо затрещавший в его руках. Я знал, что он ждет одного неверного движения с моей стороны, чтобы получить законное право обнажить клинок и броситься в драку. Сжав зубы, я удержал уже занесенную руку.

– И что дальше? – воскликнул он, вырывая еще одну страницу. – Что же ты не пытаешься воздействовать на меня чудесными речами, Странник?

– Потому что это бесполезно, – процедил я. – Понимаю твои чувства, знаю, сколько трудов тебе пришлось приложить, чтобы поступить в эту школу.

– Ничего ты не знаешь. Я намерен стать серым кардиналом, тайным советником сильных мира сего, и хочешь знать, почему? Потому что я люблю Школу Ловцов Света, люблю ее создателя, мне нравятся его цели… Оскорбляя это учебное заведение, ты оскорбляешь меня… Но самое забавное, что я не желаю тебя убивать… Я хочу, чтобы эта школа околдовала тебя, чтобы ты стал одним из нас, – закончил парень, доставая из кармана камзола огниво и трут.

– Не делай этого. – Мое терпение подходило к концу. – Я потратил много времени на копирование Книги.

– Отлично, значит, ты потратил его впустую, – заявил он, высекая первые робкие искры.

И тут я забыл про направленные на меня рапиры, забыл про смирение, проповедуемое Наставничеством. Одним махом я бросился на обидчика и схватил его за запястье. Мы почти соприкоснулись лбами.

– Нет, не лезь, – велел мой противник одному из товарищей, который хотел прийти на помощь вожаку.

Затем, склонившись к самому моему уху, он прошептал:

– Ты не терпишь обид, а это уже хорошо. Я отдам твою драгоценную книгу, но если ты покинешь школу, я найду тебя, найду, где бы ты ни был, и убью вот этими самыми руками. Ведь оказавшись за пределами полуострова, ты забудешь о моем существовании, – закончил он, коротко усмехнувшись.

Пока я подбирал брошенную книгу и вырванные из нее страницы, мой вновь приобретенный враг медленно удалился в сопровождении своих друзей. Я невольно взглянул на террасу Мыслетория: Элиос бесстрастно наблюдал за мной. Едва сдерживая клокочущий гнев, я двинулся по улице. Не успел приехать в школу, как меня уже грозятся убить… Я не испытывал ни малейшего желания целых шесть дней сносить придирки учеников Школы Ловцов Света. Придирки… Нет, все много серьезнее. Парень, пообещавший расправиться со мной, был прав в одном: если я покину школу, не став ее адептом, психолунники так поработают с моей памятью, что я напрочь забуду об этом месте. Но в таком случае я забуду и о человеке, поклявшемся убить меня…

В самом мрачном расположении духа я шагал по направлению к пансиону. Придется последовать совету Элиоса и сделать вид, что я намерен учиться в этой чертовой школе. Тогда меня оставят в покое. И все же перспектива изображать старательного ученика меня не прельщала, хотя, следует отметить, рассказ психолунника о деятельности Школы Ловцов Света внес смятение в мою душу.

В довершение ко всему я совершенно не представлял, как следует себя вести и что делать дальше. Элиос ничего не говорил о том, надо ли мне встречаться с лордом-ректором, чтобы узнать имена моих наставников.

В пансион я вошел с твердым намерением расспросить обо всем Арлекина, даже если трактирщик и стал источником слухов, касающихся моей персоны.

Разве при первой встрече он не упомянул, что обязан заботиться о новичках?

Арлекин обнаружился за стойкой главного зала пансиона в обществе какого-то незнакомца. Этот последний, облаченный в костюм цвета спелого граната, тут же оборотил ко мне худющее лицо с длинными обвисшими усами. Голову неизвестного венчала широкополая шляпа из темной кожи.

– Вот он, Агон, – прошептал Арлекин, пока я шел к стойке.

Незнакомец соскочил с табурета.

– Урланк, мастер оружия, кафедра железных душ, – представился он, приподнимая шляпу. – Счастлив, безмерно счастлив знакомству.

Я вежливо кивнул и сел. Глаза цвета лесного ореха прошлись по всей моей фигуре. Затем мужчина заговорщицки заметил:

– Вы явились из Мыслетория…

– Да, и мне необходимо побеседовать с Арлекином, если, конечно, я не нарушу ваших планов.

– Ах, нет-нет, что вы! – воскликнул Урланк. – Я пришел, чтобы встретиться с вами.

– Вы преподаватель?

За приятеля ответил Арлекин:

– Урланк слышал о тебе, Агон. Он хотел бы пригласить тебя в свой павильон.

– Павильонами называют те сооружения, что выстроились рядами по обеим сторонам от Дерева?

– Ах, понимаю, – вздохнул Урланк. – Арлекин предупреждал, что вы ничего не знаете о нашей школе… но я даже не предполагал, что все настолько запущено!

– Это правда, – признался я, – однако никто не взял на себя труд объяснить мне хоть что-нибудь.

– В таком случае, считайте, что я ваш покорный слуга, – сказал Урланк. – Попробую рассказать вам все, что требуется знать.

– Большего я не прошу.

Урланк пригладил усы рукой:

– Х-м-м… Все не так просто… Если верить тому, что говорит наш друг, я должен вас заинтересовать, даже очаровать, представить школу в самом выгодном свете. С чего бы начать…

– Начните хоть с чего-нибудь…

– Хорошо. Попробую быть кратким, но предельно точным. Прежде всего, есть Дьюрн, наш ректор.

– Дьюрн?

– Т-с-с… Не прерывайте меня. Итак, Дьюрн… Он управляет этой школой. Именно он создал Ловцов Света – деревья, которые растут в центре каждого павильона. Деревья уничтожают дневной свет, дарят нам вечные сумерки, защищая от… неважно… от некоторых вещей. Не будем на этом останавливаться. В павильонах расположились самые разные кафедры, и каждая из них готовит серых кардиналов. Почему вы нахмурились? Вам что-то не ясно?

– Честно говоря, я не понимаю, как можно воспитатьсерого кардинала, – признался я.

– Да что вы? – удивился Урланк. – Это же очевидно: человека можно научить тысяче и одному способу слежки, можно научить изворачиваться и лгать, а можно научить давать мудрые советы, влиять на решения, принимаемые баронами. Так, например, справа от Дерева выстроились десять павильонов, педагоги которых занимаются лишь тем, что оттачивают ум подопечных, таких учителей называют «наставниками разума». Некоторые делают упор на философию, другие – на историю или даже на красноречие. Но все они преследуют одну цель: сформировать думающего, образованного «кардинала». Слева, напротив, вас научат убивать, превратят в искушенного демона, человека тени. В этих павильонах учат обращаться не только с благородным оружием: рапирой или шпагой, но и со стилетом и другими видами клинков. Вот! Никаких тайн. Вы вручаете нам вашу душу, мы формируем ваши ум и тело.

– Ну, приблизительно этим же занимаются и другие школы, не вижу особых отличий, – протянул я, несколько удивленный и даже разочарованный тем, что в конечном итоге сам учебный процесс оказался отнюдь не таким необычным, как школа в целом.

– А никто и не утверждал обратного! – вскричал мой собеседник, призывая в свидетели Арлекина. – Чего вы ожидали?

– Сам не знаю. Здесь столько всего странного… Взять хотя бы серую кожу и седые волосы ваших учеников… Почему они стали такими? Это деревья обесцвечивают ваши тела?

– Ну конечно! Ловцы Света изменяют нас, лишают привычного цвета кожи и волос. Такова плата.

– Плата за что?

Урланк покосился на Арлекина и кашлянул:

– Неважно. Честное слово, уверяю вас. Вам совершенно незачем знать…

– Хорошо. Тогда объясните мне, как ваши серые кардиналы остаются незаметными рядом с баронами. Пепельная кожа, знаете ли, выглядит скорее вызывающе…

– О, ее можно увидеть, лишь находясь рядом с деревьями или же если ты стал полноценным членом нашего братства. Человек непосвященный никогда не сможет увидеть печати сумерек.

– И как быстро происходят изменения?

– Все зависит от резонанса, в который вы входите с Ловцами Света. Если эта школа подходит вам по духу, то привычные цвета могут вылинять за несколько ночей. Иными словами, вы не подвергаетесь никакому риску, – добавил он, хихикнув.

– Хорошо, – продолжил я. – Давайте допустим, что я хочу стать серым кардиналом.

– Да, давайте допустим.

– Что я должен сделать?

Мужчина вновь уселся на табурет и с назидательным видом поднял вверх указательный палец:

– Выбрать преподавателей. Одного – наставника разума, второго – для развития тела.

– Понятно, но чем я должен руководствоваться, выбирая наставников?

– Да, собственно говоря, ничем. Обычно новичок несколько недель посещает лекции самых разных педагогов, слушает советы старших учеников и лишь затем выбирает кафедру, которая подходит ему больше всего.

– Не забывайте, – вмешался Арлекин, – в этой школе не запирается ни одна дверь. Ученик может спать, где ему вздумается, заходить в любые помещения, смотреть и слушать, он лишь не должен мешать тем, кто уже определился с выбором. Но подобная схема не для вас. Если вы будете слишком долго присматриваться, выбирать, возникнут пересуды.

– То есть в моих интересах обзавестись наставниками прямо сегодня. В этом случае меня оставят в покое?

– Несомненно. Преподаватель станет вашим гарантом, – сказал Урланк.

– При этом в теории я по-прежнему имею право покинуть школу через несколько дней? Не думаю, что такое понравится хоть какому-то учителю.

– Напротив, любой будет счастлив принять вызов! – воскликнул Урланк, с чувством хлопнув ладонью по стойке.

– Тогда возьмите меня в ученики, – попросил я собеседника. – Ведь, кажется, вы искали встречи со мной, а значит, я чем-то вас заинтересовал?

Я толком не знал, что именно преподает мой новый знакомый, но все же рискнул обратиться к нему с просьбой. Если поступление на кафедру поможет мне завоевать уважение остальных учеников – или они хотя бы оставят меня в покое, – то не следует терять ни секунды. Урланк казался вполне приличной кандидатурой в наставники, с ним явно не будет скучно, и по крайней мере он уже оказал мне услугу, объяснив, как функционирует Школа Ловцов Света.

По всей видимости, хотя я не мог сказать, почему, мое предложение прозвучало для Урланка весьма заманчиво. Я заметил, как его глаза радостно заблестели, он словно благодарил меня за сделанный выбор.

– Счастлив, безмерно счастлив. – Учитель внезапно завладел моими ладонями. – Вы оказали мне высокое доверие, удостоили чести. Это изумительно, Агон, просто изумительно. Не будем медлить и отправимся в мой павильон, чтобы начать занятия. Но давайте договоримся: в ближайшие шесть дней я буду вашим верным наставником, защитником и постараюсь убедить вас в уникальности этой школы, вы же, со своей стороны, пообещаете стать действительно старательным учеником.

– Иначе говоря?

– Вы не станете пренебрегать моими заданиями и будете играть свою роль так, словно выступаете в лучшем театре королевства. Хотя, как мне думается, вам даже не придется играть. Просто поддайтесь колдовству этого места, позвольте ему очаровать вас… этого будет достаточно.

– Так, значит, отныне я ваш ученик?

– Разумеется, если только вы не собираетесь искать другого учителя.

– Нет, не собираюсь… – Я замотал головой.

– Тогда мы договорились.

Уже через несколько мгновений мы выходили из пансиона. Арлекин выглядел крайне довольным, глядя на то, как я удаляюсь в сопровождении опытного наставника. Должен признаться, что не поспевал за бурным развитием событий. Еще накануне вечером я не сомневался в том, что, посетив ректора, получу разрешение провести ближайшие шесть дней в тихой комнате пансиона. И вот, пожалуйста, после этого совершенно незнакомый школяр пригрозил убить меня, а я пообещал стать прилежным учеником Урланка, даже не представляя, что тот преподает… Что бы сказал мэтр Гийом, если бы узнал, что, желая обезопасить себя от нежданных врагов, я на некоторое время отрекся от своего призвания? Обвинил бы он меня в трусости? Сказал бы, что я недостоин звания Наставника? Что это весьма подло, утаивать собственные воззрения, даже спасая жизнь? Внезапно Урланк вырвал меня из пучины нерадостных мыслей:

– Ну вот, мы и пришли, – сообщил он, открывая дверь павильона. – Я один занимаю все здание, случай уникальный, но ректор не мог не оценить исключительной важности моей работы. Только вообразите, что в этом павильоне появляются на свет души рапир.

V

Павильон Урланка располагался слева по улице, в четвертом ряду от Дерева. В высоту постройка достигала приблизительно двадцати локтей и состояла из трех ярусов просторных каменных галереей. В самом центре здания рос очередной Ловец Света. Пол первого этажа целиком и полностью исчез под переплетением толстенных черных корней, а ствол – превосходивший в размере три или четыре сложенных вместе ствола вековых дубов – устремлялся к темному своду. Ветви, достаточно редкие на уровне первых двух галерей, на уровне третьей, пронзая камни стен, образовывали почти непроницаемый лабиринт. Как я не старался, но так и не смог разглядеть потолок этой безумной конструкции – лишь ветви, окутанные мраком.

– Ну, вот мы и пришли на кафедру железных душ, – сказал Урланк, подталкивая меня вперед. – Проходите, не стесняйтесь, только остерегайтесь корней. Сегодня они уже сцапалиодного ученика.

– Сцапали?

– Не будем сейчас об этом, Агон. Обсудим деревья позже. Вот лестница, нам надо наверх.

Деревянная лестница, на которую указал Урланк, вела к первой галерее. Здесь на стенах повсюду висели рапиры, бесчисленное множество рапир.

– Не останавливайтесь. Мы почти пришли, – сообщил Урланк, указывая на два больших кресла, сплетенных из ивы.

Эти кресла утопали в море хрупких пергаментных свитков, валявшихся в полнейшем беспорядке. На всех листах можно было увидеть одно и то же: наброски рапир, эскизы эфесов и клинков.

– Простите меня, Агон, тут такой кавардак… Я не предполагал, что вы столь скоро появитесь в моей скромной обители. – Мэтр попытался собрать свитки, которые не желали складываться ровными стопками. – Видите ли, именно здесь, сидя в кресле, которое вы выбрали, я работаю, рисую, делаю наброски. Пересядьте, если вам несложно… Спасибо, вы очень любезны.

Если судить по рассеянному свету, проникающему сквозь занавески на окнах, мы находились в той части галереи, что выходила на море. Обосновавшись во втором кресле, я любовался Ловцом Света, поражаясь тому, как его ветки прокладывают себе путь в толще камня. Тем временем Урланк открыл огромный шкаф, достал оттуда кучу манускриптов и уселся рядом со мной.

– Приступим, мой мальчик, – сказал он, по привычке поглаживая усы. – Времени у нас немного, однако это меня не смущает. Когда времени мало, я особенно сосредоточен, и потому люблю в такие часы заниматься с учениками.

– Меж тем я не заметил в этом павильоне ни одного ученика, – не преминул вставить я.

Урланк нахмурил брови:

– На что вы намекаете? Что ученики не слишком-то меня жалуют?

– Нет, я просто констатировал факт.

– Если уж мы заговорили об учениках, то следует сказать, что чаще всего я отказываюсь от них. Более того, я так часто отказываюсь брать учеников, что в школе начали поговаривать, будто бы я ненормальный. Но что поделаешь, невозможно позволить душе родиться, не подобрав для нее соответствующий сосуд, не правда ли?

– О чем вы сейчас говорите? Я совсем запутался.

Урланк хихикнул:

– Скоро все узнаете, всему свое время.

Я не стал настаивать. Я уже немного освоился в этой безумной школе, и, кажется, понял, как себя следует вести. Никаких расспросов, наступит пора, и все тайны любезно приоткроют свои завесы. Так случается, когда любуешься чудесной картиной: сначала воспринимаешь всю композицию в целом, и лишь затем знакомишься с отдельными деталями. И все же я не мог не задать вопроса, мучившего меня весь день:

– Как получается, что деревья не наносят вреда камню? – спросил я.

Мой вопрос удивил учителя:

– Вам это кажется важным?

– Да. Почему Ловцы Света ничего не разрушают? Эти деревья не выглядят мертвыми. Значит, они растут, и, следовательно, угрожают постройкам!

– Нет, конечно, они не мертвые! Умрут деревья, умрет и школа. Все это так трудно объяснить. Несомненно, Дьюрн сможет сделать это лучше меня. И все же я попытаюсь…

Дьюрн. Я взял это имя на заметку. Еще один странный персонаж, о котором хотелось бы узнать побольше.

– …Надо подумать! – продолжил Урланк. – У Ловцов Света нет разума как такового. И все же получается, что они нас слышат. Ах, как же все сложно…

– Павильоны возводились вокруг деревьев?

– Неважно. Деревья проходят сквозь камень, как рука сквозь песок. Нет, плохой пример. Вы должны понять, что они не могут причинить вреда ни камню, ни даже дереву. Вообще ничему живому…

– А человеку?

– Для человека они опасны. Скажем, если вы уснули и какая-то ветка прошла сквозь ваше тело, вы не почувствуете боли, но только при условии, что останетесь неподвижным. Но если вы шевельнетесь, то ветка будет защищаться,она станет осязаемой, реальной и сможет ранить или даже убить.

– Это ужасно. Как вы можете спать в таких условиях?

– Дьюрн управляет Ловцами Света. Он подрезает отросшие ветви и сразу же вмешивается, стоит ученику или преподавателю попасть в цепкие лапы его любимцев. Так школа существует не одно десятилетие. В наши дни ученики почти не жалуются на деревья…

– А если я сейчас подойду к дереву и положу руку на его ствол, она погрузится в магическую древесину, словно в масло?

– Нет, конечно, нет. Ловец Света проникает в предметы и живых существ только кончиками веток или корней. Как сезам.

– Давайте вернемся к Дьюрну, если вы не возражаете. Вы утверждаете, что он подрезает ветви, следит за ростом деревьев?

Урланк задумчиво стянул шляпу с головы и повесил ее на подлокотник кресла.

– Вы скачете с одного на другое. У вас такая сумятица в мыслях, – сказал он. – Почему-то вас интересуют лишь незначительные детали…

– Давайте смотреть на вещи иначе. Считайте, что я хочу, чтобы вы меня заинтересовали. – В моем голосе звучала легкая ирония. – Но пока я уверен, что вы не сможете убедить меня в уникальности вашего образования, не сумеете обратить в свою веру, не докажете, что задачи Школы Ловцов Света благородней задач Наставничества. Но все же я даю вам шанс. Так почему бы им не воспользоваться?

– Конечно, можно взглянуть на вещи и с этой точки зрения…

– Так что Дьюрн?

– О, в этом нет никакой тайны. Он подрезает ветви с помощью взгляда.

– Как же я не догадался раньше…

Саркастическая улыбка, которую я себе позволил, не осталась незамеченной.

– Ах, эти юные скептики, – мой собеседник покачал головой.

Затем мастер фехтования сделал несколько шагов по залу, задумчиво разглядывая ветви Ловца Света.

– Никто, даже те преподаватели, что живут здесь давным-давно, не знает настоящей истории нашего ректора. – Внезапно Урланк сделался чрезвычайно серьезным. – Говорят, но это лишь говорят, что, будучи ребенком, Дьюрн находился в услужении у могущественного мага. И вот он совершил некую провинность, уж и не знаю какую, за что колдун бросил мальчика в глубокий колодец, предварительно заключив в магическую сферу. В этой сфере Дьюрн не испытывал ни голода, ни жажды. Но при этом он жил в полном одиночестве и абсолютной тишине. Время шло, подчиняясь вечному ритму природы, и то солнечные лучи, то лунный свет невзначай касались поверхности сферы. И вот однажды ночью, когда мальчик спал, свернувшись клубочком в своем узилище, его разбудил странный звук. Негромкий стук, звон металла… Кинжал, банальный кинжал, брошенный в колодец рукой убийцы, желающего избавиться от улики, или же еще кем-то. В общем, этот неизвестный изменил жизнь Дьюрна. Кинжал падал острием вниз и вонзился в сферу. За долгие годы магический барьер ослаб, и холодный металл сумел его пробить. Скорее всего, произошла удивительная алхимическая реакция. – Урланк всплеснул руками. – Непредвиденная случайность… Поразительная реакция на столкновение кинжала, лунного света, отразившегося в его лезвии, агонизирующей магической сферы и взгляда ребенка. Потребуется не одна жизнь, чтобы осмыслить суть этой алхимической реакции, чтобы понять, как одно волшебство порождает совершенно новую магию. Но подобное случается много чаще, чем нам кажется, Агон. Стихийная магия, мальчик мой, – вот истинное чудо! Волшебство, не зависящее от «ошейника» Магической криптограммы, существующее само по себе, словно водный поток, высекающий из камня прекрасные фигуры, сравнимые лишь с творениями великих скульпторов. Но я отвлекся… В ту ночь лунный свет заставил Дьюрна страшно страдать. Ведь долгие годы ребенок, заключенный в магическую тюрьму, не видел даже искорки света, и вот яркий луч ударил прямо по глазам. Дьюрн пытался отвести взгляд, но было слишком поздно. Его ресницы поймали свет, впитали его в себя, иссохли, будто осенние листья, и упали на дно сферы. Так появились первые ростки Ловцов Света.

Как зачарованный, я молча слушал этот Невероятный рассказ.

– Сначала, – продолжал Урланк, – они напоминали крошечные кустики. Понемногу ресницы росли и превращались в магические растения. В какой-то момент Дьюрн понял, что глазами, вернее движением век, он может управлять Ловцами Света. С их помощью он разбил магический барьер, как яичную скорлупу, и обрел свободу. После чего он долго скитался, пока не пришел на берег моря и не основал Школу Ловцов Света. И теперь, стоя перед павильоном, наш ректор глазами изменяет форму деревьев.

– Это… поразительно.

– Да, мы имеем дело с магическим феноменом, о котором, несмотря на все могущество, не может помыслить даже самый великий волшебник. Поэтому все наши проблемы неразрывно связаны со сном Дьюрна. Стоит ректору закрыть глаза и уснуть, как Ловцы Света начинают жить собственной жизнью. Их поведение непредсказуемо. Их ветви то укорачиваются, то внезапно удлиняются. Ученики и преподаватели попадают в ловушки, и им приходится ждать, пока не вмешается Дьюрн или пока отросток не отступит сам.

– И часто лорд-ректор помогает попавшим в беду?

– Все зависит от его настроения. Агон, вы должны понять, Дьюрн еще ребенок… Психолунники находятся здесь для того, чтобы заботиться о нем, они следят за тем, чтобы настроение Дьюрна всегда оставалось ровным. Когда он плачет, деревья роняют серебристую влагу, которая грозит уничтожить архивы. Мы зависим от ректора сильнее, чем вы можете себе представить.

– Из всего сказанного можно сделать вывод, что смерть Дьюрна повлечет за собой кончину школы.

Урланк побледнел и отвел глаза.

– Никогда больше не произноси подобных слов. – Мэтр осип от ужаса. – Никогда! Я запрещаю делать это.

Он снова встал с кресла и принялся мерить шагами зал.

– Нет, Дьюрн не может умереть, – заявил учитель, косясь на ствол Ловца Света. – Это невозможно, такого не должно случиться. Выбрось подобные мысли из головы, не думай об этом, никогда не думай.

Окружающий мрак решил сыграть со мной злую шутку или ветки деревьев действительно удлинились?

– Да, – отреагировал Урланк, заметив мой удивленный взгляд. – Они слышат нас, реагируют на разговоры о смерти.

Я не ошибся: Ловец Света действительно протянул к нам свои «лапы». Лицо Урланка исказила гримаса, он схватил шляпу, нахлобучил ее на голову и вцепился в мое плечо:

– Поднимайся, пойдем, здесь небезопасно оставаться. Да пошевеливайся, ради всего святого! Они напуганы… Безумец, ты их спровоцировал! – Мужчина тащил меня к лестнице.

– Но… но я не сказал ничего плохого, – запротестовал я, скатываясь по ступеням.

– Замолчи, ничего не говори и постарайся не думать. Нам надо выйти отсюда.

Очутившись на первом этаже, я застыл, лишенный возможности двигаться дальше. Черные корни Ловца Света извивались, словно растревоженные змеи, некоторые из них упрямо тянулись к нам.

– Слишком поздно, – простонал Урланк, – слишком поздно!

Он дернул меня за воротник камзола, увлекая назад.

– Вернемся наверх! – скомандовал мужчина, устремляясь к лестнице.

Я медленно пятился, не спуская глаз с оживших корней, ползших к ступеням.

На лестничной площадке галереи Урланк схватил меня за плечи:

– Слушай меня внимательно. – Его голос дрожал: – Следует подумать о чем-то ином, успокоить их, заверить, что мы не замышляем зла.

– Но в этом случае…

– Не то, – закричал Урланк, изо всей силы встряхнув меня. – Не то, покажи дереву, что ты веришь в нашего ректора!

– Но это невозможно! – пылко возразил я. – Я не могу этого сделать, потому что я не верю в него.

Корни уже карабкались по ступеням лестницы.

– Умоляю тебя, Агон. Закрой свой разум, обратись к картинам прошлого.

Охваченный паникой, он все сильнее сжимал мои плечи и бормотал, словно умалишенный:

– Покажи им темную сторону твоей души.

– Ни за что! – Я резко вырвался. – Наверняка есть другой способ, вы должны были сталкиваться с подобной ситуацией.

– Неужели ты не понимаешь? Никто и никогда до тебя не сомневался в предназначении Школы Ловцов Света. Это дерево считает тебя угрозой, опасной болезнью, которую следует искоренить. Убеди его, что ты достоин обучаться здесь, открой ему сердце, самую сокровенную тайну, что прячется в душе убийцы.

– Ни за что!

И тут мой взгляд снова наткнулся на корни, ползущие по лестнице. Я не желал сдаваться, еще раз отрекаться от Наставничества. Но одна лишь мысль, что я позволю Ловцам Света схватить меня, вызвала дрожь. Урланк, чувствуя мое смятение, приобнял меня.

– Мальчик мой, – шептал он, – ты нужен мне, ты должен успокоить Ловца Света. Только подумай, что будет, если корни схватят тебя: ты проведешь в их цепких объятиях часы, а быть может, и дни. Ты будешь совсем беззащитен перед лицом других учеников… Прошу тебя, лишь краткое воспоминание, открой свою память всего на одно мгновение…

– Но почему все случилось именно сейчас? Почему до сей поры деревья никак не реагировали на то, что я не желаю здесь учиться?

– Этого я не знаю, они совсем как люди, их эмоции не поддаются пониманию.

Корни уже достигли лестничной площадки и теперь скользили к нам. Что касается ветвей, то они сгибались, словно ветки плакучей ивы, и преграждали путь к верхним галереям.

– Мэтр Гийом, простите меня, – пробормотал я, опуская глаза.

– Он простит тебя, конечно, простит, – заверил Урланк голосом, дрожащим от нетерпения. – А сейчас закрой глаза, забудь Наставничество, вернись в Лоргол, вспомни, чему тебя учил отец…

Тупик Раздора, самый гнусный тупик Нижних кварталов. Отец кутается в черный бархатный плащ, рядом с ним возвышаются фигуры преданных соратников, среди которых затесался и его сын. Мне исполнилось четырнадцать, и по этому случаю барон де Рошронд подарил наследнику боевой цеп. Оружие олицетворяет доверие, то доверие, что мне оказывает отец. И именно это оружие придает мне смелости и позволяет смотреть в глаза трясущейся от ужаса добыче. Две янтарные бусины, поблескивающие в лучах бледной луны, нехотя заглядывающей в прореху на черном небосклоне. Глаза существа, которое не понимает, что происходит. Добыча, жертва… Загнанная в угол. Израненные пальцы царапают стену, перегораживающую тупик. Наивное стремление убежать, преодолеть каменную преграду. Я снова вижу мою занесенную руку, побелевшие костяшки, снова чувствую странное возбуждение, а также липкий страх, переполняющий душу. Кровь вскипает в венах. Я весь подчинен одной-единственной мысли: угодить ему, угодить властному отцу, и тогда, быть может, он согласится оставить меня в покое. Он никогда не отдает приказов, он позволяет мне выбирать, не оставляя выбора. И я вынужден стать судьей и палачом. Я перехватываю рукоять, сжимаю ее все сильнее и сильнее, тяжелый железный шар стукает меня по бедру. Мальчишка обнажает стилет. Он знает, что я явился убить его, и по его щекам катятся слезы бессильной ярости.