Текст книги "Сумеречные королевства: Хроники Сумеречных королевств. Абим"

Автор книги: Матьё Габори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 49 страниц)

VII

Лишь только начало смеркаться, как я поспешил на встречу с Арбассеном. Танцор остался на чердаке. Малыш прекрасно обходился и без хозяина. Он развлекался, изучая наше скромное жилище, порхая по комнате, чтобы лучше рассмотреть каждую мелочь, которая могла доставить ему удовольствие. Амертина не возражала. Я не раз видел, как черная фея, пожирая глазами магическое создание, следит за его грациозными пируэтами.

Я был счастлив, что Танцор развлекает старую даму, и с легким сердцем покинул чердак, прихватив с собой Тень.

Арбассен вновь предложил мне прогуляться по Нижним кварталам.

– Мы отправимся в одно весьма необычное место, – сказал мой провожатый, прикрывая лицо шарфом. – Агон, я хочу представить тебя кое-кому из друзей. Возможно, ты даже станешь туда захаживать…

Я уже привык к черной фигуре с арбалетом на спине, привык, что она скользит впереди, указывая дорогу, открывая для меня улицы старого города. Сегодня Арбассен вывел меня к узкому тупику, заканчивающемуся массивной дверью с медным молотком в виде фигурки Танцора.

Я не сумел составить представление о строении, к которому мы направлялись. Ни окон, ни бойниц на фасаде, и лишь где-то выше крыш маячила дозорная башня.

Из-под двери не проглядывало даже тонкой полоски света. Однако Арбассен взялся за молоток и стукнул два раза. Дверь тотчас распахнулась, явив взору пыльный коридор, проход в который перегораживал чей-то нескладный силуэт.

– Ничего не бойся, – шепнул Арбассен.

Легко сказать… Очутившись в коридоре, я увидел перед собою огра. Он был не менее шести локтей роста, и его физиономия терялась в складках толстенной шеи, так что казалось, будто бы голова великана сидит прямо у него на плечах. От тела существа исходил тяжелый, приторный запах, как если бы оно облилось дешевыми духами. Одет огр был в белую рубаху, которая доходила чудовищу до колен, позволяя любоваться огромными ступнями, которыми заканчивались ноги-столбы. Арбассен жестом велел мне следовать за ним, и я, не заставляя лишний раз себя упрашивать, положил руку на Тень и двинулся по коридору.

Огр с ворчанием закрыл входную дверь. В конце коридора обнаружилась очередная дверь, на сей раз окованная железом. Мне чудилось, что сзади нас раздается какой-то невнятный шум, и потому я попросил Тень внимательно следить за происходящим. Арбассен открыл дверь и подтолкнул меня вперед. На губах моего товарища блуждала загадочная улыбка.

Прежде всего помещение поражало своим богатством: лепной потолок расписан яркими красками и украшен светильниками из цветного стекла, на стенах – шелковые гобелены в серебряных рамах. По всему залу разбросаны длинные столы из белого мрамора, вокруг которых сгрудились мужчины и женщины всех возрастов. Почти у каждого присутствующего на плече примостился Танцор.

– Все они принадлежат к Ордену Затмения. – Арбассен говорил совсем тихо. – Это место, нечто вроде приватной таверны, которую держит одна моя знакомая. По вечерам здесь собираются многие затменники Лоргола.

Я покосился на посетителей странной таверны, которые что-то обсуждали, спорили, смеялись, наполняя комнату низким гудящим шумом.

– Пойдем дальше, – потянул меня Арбассен. – Я должен тебя кое с кем познакомить.

Слуга забрал мой плащ, и цензор повел меня через зал, постоянно раскланиваясь со знакомыми, раздавая направо и налево приветствия и улыбки. Многие провожали моего друга опасливыми или восхищенными взглядами.

Лавируя меж столиков, я мельком наблюдал за демонстрацией беззаботной и умелой магии. Юноша пятнадцати или шестнадцати лет руководил молчаливым балетом Танцора; согнутый указательный палец молодого мага касался хрупких рук волшебного создания. Танцор кружился на столе, а зрители аплодировали, обмениваясь впечатлениями с соседями. У другого стола пожилой седобородый мужчина собрал целую толпу слушателей. Его Танцор кружил вокруг вытянутой ладони затменника, а старик надтреснутым голосом объяснял, почему выбрал именно эту траекторию движения для своего подопечного.

Арбассен подвел меня к монументальной лестнице, ведущей на второй этаж, где находился просторный и тихий зал. Единственный подсвечник, стоящий на краю длинного каменного стола, заливал бледным светом дальний угол комнаты.

Внезапно за пределами этого круга света шевельнулась размытая тень. Через мгновение передо мной предстала юная дама – лет двадцать, не больше, – облаченная в свободную тунику цвета граната, скроенную из цельного куска ткани. Тонкие черты лица, огромные синие глаза, подчеркнутые изгибом темных бровей, ореол вьющихся волос. Она была бесподобно красива, но все же мой взгляд задержался на темных локонах, в завитках которых примостилось около десятка Танцоров. Глаза-бусины настороженно смотрели на нас. Красавица свела брови и заговорила:

– Я ждала вас. Надо же, стигматы Ловцов совсем вас не портят… Арбассен, ты нас не представил, – пошутила незнакомка, заговорщицки покосившись на цензора. – Меня зовут Эхидиаза.

Какой странный голос. Каждый слог она произносила нарочито медленно, тщательно выговаривая буквы, как будто бы испытывала отвращение к словам. Арбассен подтолкнул меня навстречу молодой женщине, и я не смог сдержать дрожи под недобрыми взглядами Танцоров.

– Арбассен мне много рассказывал о вас, – протянула она. – Кажется, вы оправдали мои ожидания. Да, мне нужен парень типа вас. Вы знаете, что в настоящее время Магическая криптограмма переживает трудные времена…

– Да. Также я знаю, что в некотором роде причастен к этому.

– Верно. Вот уже целых три года я руковожу этим заведением. И еще никогда в его стенах не случилось ни одного прискорбного инцидента. Конечно, порой в зале вспыхивают бурные споры, но они так же быстро стихают. Я обязана заботиться о таверне. Вы знаете Лерсшвена, а его сторонники знают вас. Вы станете моим залогом, залогом того, что они не попытаются мутить воду у меня в доме.

– Ничего не понимаю.

– Завидев вас, люди, верные Лерсшвену, будут вести себя разумно. В последние дни они стали шумными, на мой взгляд – излишне шумными. Станьте хранителеммоих вечеров. Дружба с Лерсшвеном наделяет вас определенной властью, если вы вмешаетесь, смутьяны сразу же угомонятся.

– Вам мало того цербера, что караулит входную дверь? – удивился я.

– Я не ищу заурядного вышибалу. К нам не приходят посетители, которых надо было бы хватать за воротник и выкидывать из заведения.

Она замолчала, потому что в разговор вступил Арбассен:

– Я сразу же подумал о тебе, ведь ты хотел понять Танцоров. Приняв предложение Эхидиазы, ты получишь уникальную возможность учиться, не посещая академии. Каждый вечер ты сможешь вращаться среди магов Затмения. Главное, не привлекать к себе лишнего внимания.

Мысленно я уже согласился. Этот чертов Арбассен умело расставил сети. Плюс к этому я был очарован Эхидиазой и сгорал от желания видеться с ней как можно чаще.

– Пусть будет так, – решился я. – Отныне я ваш преданный слуга.

Этим вечером мы поужинали все вместе. Сначала я решил, что странная манера речи хозяйки дома продиктована застенчивостью. Какое заблуждение! На самом деле Эхидиаза испытывала настоящее отвращение к словам, произнесенным вслух. Чудесная женщина объяснила мне, что ее связь с Танцорами так тесна, что она отвыкла от обычных разговоров. Она находила человеческую речь бедной и скучной. По ее мнению, ментальное общение с Танцорами стоило всех слов, вместе взятых.

Пока мы ужинали, ее Танцоры ни разу не шелохнулись, казалось, они наслаждались малейшим покачиванием локонов красавицы. В середине вечера я не выдержал и задал мучивший меня вопрос:

– Эхидиаза, скажите, а почему вы носите Танцоров таким странным образом? Что это: эстетство или кокетство затменницы? – Я не смог скрыть иронии.

– Конечно, нет. Я – хореограф.

Ища помощи, я посмотрел на Арбассена, но тот и не подумал броситься мне на выручку, а лишь лукаво улыбнулся.

– Вы совершенно невежественны! – с обезоруживающей искренностью вскричала Эхидиаза. – Неужели Сарн ничего не рассказал вам о магии и ее хореографах?

Я промолчал и наградил Арбассена мрачным взглядом. Вот болтун, он и не подумал делать тайны из моего незаконного обучения. Но если уж цензор решился рассказать обо всем хозяйке дома, то, по всей вероятности, мой случай не был единичным.

– Хореограф работает с магией в расширенной перспективе, – продолжила Эхидиаза. – Самые могущественные маги узнают друг друга по таланту хореографа. Когда вы станете более искушенным в нашем искусстве и сможете понять механизм сложнейших ритуалов, то узнаете, что один Танцор не способен выполнить все необходимые фигуры.

Она провела рукой по волосам и позволила Танцору ухватиться за палец. После чего молодая женщина посадила малыша на край бокала и сказала:

– Манипулируя несколькими Танцорами, мы создаем не обычный танец, а балет, гармонию, которая, в свою очередь, дает поразительные магические результаты. Но хореография – сложнейшее искусство. В каждом ордене Криптограммы существует всего одна академия, где изучают хореографию. Наверное, даже и не стоит говорить, что нас совсем немного.

Я не услышал в ее словах даже намека на похвальбу. Эхидиаза просто излагала факты, но при этом ненавязчиво дала понять, что ее сила безмерно велика…

– Отвечая на ваш вопрос, скажу, что испытываю потребность в постоянной эмпатической связи с Танцорами, а для этого они всегда должны быть рядом. Почему бы просто не носить крошек на плечах? – скажете вы мне. Но, вероятно, вам говорили, что Танцоры обожают случайные эмоции… Вот они, – красавица указала на своих Танцоров, – питаются ничтожно малыми колебаниями моих волос. Самые способные Танцоры никогда не получат удовольствия от грубой случайности. Чем незаметнее действие, тем большее удовольствие обнаруживают в нем самые одаренные из них.

Эхидиаза заинтриговала меня. Как она сумела стать могущественным магом? Женщина не лгала, в этом я не сомневался. Но разве для обретения подобной мощи не требовались годы и годы самоотверженной учебы? Тот же Сарн утверждал, что, изучая магию, можно продвигаться лишь мелкими шажками.

– А вы много путешествовали? – внезапно спросила Эхидиаза.

– Как вам сказать… скорее немного. Конечно, я исходил все баронство Рошронд, а еще я учился в Школе Наставников, но она находится все в тех же владениях. Я также добрался до Школы Ловцов Света, но, в общем и целом, наше королевство я знаю плохо.

– Лоргол пользуется теми же привилегиями, что и баронства, – заметила моя собеседница. – Королевство давно признало независимость крупных городов. Вы ведь неплохо ориентируетесь в Лорголе, не так ли?

– Можно сказать и так. Город не слишком сильно изменился за прошедшие пять лет.

– Лоргол цепляется за свое прошлое. Королевство строит козни, а город пытается сохранить привилегии, которые поддерживают его величие. Школа Ловцов Света славится своими учителями, надеюсь, там вам подробно рассказали о политической обстановке в стране?

– Я недолго пробыл в Школе Ловцов Света, – ответил я. – Но не беспокойтесь, Наставничество также располагает неплохими учителями, и благодаря им я неплохо ориентируюсь в том, что происходит в нашем королевстве.

– Боюсь, ваши сведения несколько устарели.

– Тогда просветите меня.

– Попытаюсь… Вы должны быть в курсе всех событий. В нашей таверне вам придется не только утихомиривать излишне вспыльчивых посетителей. В данный момент мри гости постоянно обсуждают катаклизмы, сотрясающие королевство. Постарайтесь следить за их речами.

– Катаклизмы?

Эхидиаза бросила удивленный взгляд на Арбассена.

– Он бывал еще где-нибудь, кроме Школы Ловцов Света? – усталым голосом поинтересовалась она.

– Имей терпение, прошу тебя.

Красавица вздохнула и погладила мизинцем личико своего Танцора. Несколько минут мы все молчали, и наконец Эхидиаза снова заговорила, не спуская глаз с крошечного создания.

– Ургеман, наша земля, наше королевство, изменился. Постоянные войны между баронами расшевелили наших соседей: кехитов – с одной стороны, жанренийцев – с другой. Они больше не желают безразлично наблюдать за нашими братоубийственными войнами. Они поняли, что Ургеман можно свалить за несколько месяцев, если только бароны не сумеют договориться. Народ не поддержит своих правителей. Не сегодня завтра крестьяне взбунтуются. В нашем королевстве Орден Затмения сделал ставку на Верховного барона. А тот ищет поддержки ордена, но пол у ночники довольны сложившимся положением дел. Если наши соседи развяжут войну, черные маги воспользуются случаем и предложат врагам свои услуги. А они владеют и оборонительной, и наступательной магией. Загнанный в угол, Верховный барон будет вынужден подчиниться требованиям пол у ночников. Сейчас Затмение старается во что бы то ни стало урезонить наших соседей.

Последняя фраза заставила меня вспомнить о Лерсшвене, о тех словах, что он произнес в Мыслетории: «Теперь мы можем действовать, и даже подумать об императоре». Интересно, в тот момент фэйри думал о судьбе королевства? Эхидиаза вывела меня из задумчивости, заявив:

– Агон, я хотела бы представить вам двух своих друзей, двух людей, которые будут вам подчиняться, беспрекословно исполнять любые приказы. Я не сомневаюсь в ваших деловых качествах, но эти слуги останутся в доме.

Хозяйка позвонила в колокольчик, и спустя несколько мгновений в комнате появились гном и огр, с которым я встречался у входной двери. В Лорголе всегда проживало мало гномов, по пальцам пересчитать. В том, что стоял передо мной, было от силы три локтя росту, при этом он не отличался упитанностью, как многие его собратья. Гном носил шелковые штаны и кольчугу. Его обнаженные руки бугрились нешуточными мускулами. Безбородое лицо обрамляли две длинные косы, выкрашенные в красный цвет. Оба мужчины склонили голову перед Эхидиазой.

– Это Агон, – сказала она. – Я намерена поручить ему охрану своего заведения. Отныне вы будете подчиняться его приказам. Все ясно?

Людоед что-то проворчал и смерил меня презрительным взглядом. Гном дружелюбно улыбнулся.

– Агон, вот Дром и Аракнир, – представила слуг Эхидиаза, указав сначала на огра, затем на гнома. – Они поступают в ваше распоряжение.

Я кивнул. Красавица поспешила распрощаться. Я с досадой смотрел, как Арбассен, мимоходом подмигнув мне, направился за хозяйкой дома. Они исчезли за небольшой дверцей, скрытой портьерой. Гном подошел и протянул загрубевшую ладонь, которую я с радостью пожал.

– Рад знакомству, Агон. Следуйте за мной.

Огр пристроился в хвосте нашего маленького отряда, который прошествовал по коридору и очутился в уютной комнате, согретой теплом камина.

– Это ваши владения. Можете приходить сюда, когда вам вздумается. Если вам что-то понадобится, скажите мне. Встретимся завтра вечером, договорились?

После этих слов гном с огром проводили меня к выходу, и я в полном смятении чувств покинул таверну. Правильно ли я поступил? Общение с магами Затмения, без сомнения, пойдет мне на пользу. Эти люди обладают огромным опытом управления Танцорами. Однако на мое решение повлиял не только этот факт. В глубине души я уже мечтал о новой встрече с Эхидиазой. Неужели я влюбился? Мое сердце странно сжималось, когда я вспоминал ее лицо, Танцоров, прячущихся в тугих локонах.

Моя верная Амертина еще не спала. Она ждала меня, сидя у огня. Ошалевший от усталости, я рухнул в соседнее кресло.

– Какие новости? – прошелестела пожилая дама.

– Я нашел работу, моя фея. Работу вышибалы в таверне.

Черная фея слегка нахмурилась.

– Шучу. – Я улыбнулся. – Арбассен отвел меня в очень странную таверну, которую посещают затменники. Я намерен слушать их, наблюдать за их действиями и таким образом обогащать свои знания в области магии. Очень хочется верить, что, принимая подобное решение, я не ошибся. На самом деле пока я даже не понимаю, в чем будет заключаться моя работа. Но я буду учиться, а это главное.

Амертина успокоилась и задремала. Что касается меня, то я заснул лишь на заре. Я никак не мог забыть прекрасного лица Эхидиазы, и взбешенная Тень отказалась со мной разговаривать. Она злилась, что я очарован волшебницей. Ревнивая рапира попросила ее не беспокоить, и я остался наедине со своими мыслями.

VIII

Я работал у Эхидиазы уже больше месяца. В первые дни мне пришлось нелегко. Я с грехом пополам ориентировался в сложной организации этих странных ночей, изо всех сил стараясь стать своим среди магов. Я всячески избегал слишком личных вопросов и довольствовался общими разговорами, часто сводя их к проблемам магии. Впрочем, в таверну наведывались не только одни чародеи. Захаживали сюда и многочисленные артисты, странствующие трубадуры, всегда готовые блеснуть своим талантом и устроить небольшое импровизированное представление.

Мой день начинался после захода солнца. Прицепив к поясу Тень и усадив на плечо Танцора, я спешил в таверну, которую завсегдатаи назвали «Искрой». В течение всей ночи я переходил от стола к столу, слушал разговоры и остужал пыл особенно разгорячившихся ораторов.

Иногда я наведывался к Аракниру, который нес службу в дозорной башне, возвышавшейся над окрестными крышами. Гном проводил там почти все ночные часы, наблюдая за тупиком и прилегающими к нему улочками. Можно сказать, что мы с Аракниром подружились. Мы никогда не вели долгих бесед, но разделили одну пламенную страсть. И я, и он были очарованы Эхидиазой. Аракнир мог бесконечно восхвалять красоту хозяйки, о которой я тщетно пытался забыть.

После нашей первой встречи волшебница почти не обращала на меня внимания, довольствуясь сухими ответами на заданные вопросы. Что касается Арбассена, то моя страсть его забавляла. Иногда он приходил в таверну, но тогда они вместе с Эхидиазой на всю ночь запирались в ее комнатах. Ни детство, ни Наставничество не подготовили меня к встрече с влюбленностью. Да и был ли я действительно влюблен? Меня завораживала необычность Эхидиазы, я ничего не знал об этой женщине. Возможно, меня притягивала ее диковатая красота. Я безостановочно повторял себе, что, ничего не зная о любви, путаю любопытство и восхищение с влюбленностью.

Довольно быстро затменники приняли меня в свои ряды. Все посетители «Искры» единодушно признали меня блюстителем порядка и организатором магических вечеров. Стоило двум гостям затеять слишком горячий спор или дать опасное задание Танцорам, как я тут же вмешивался и в одиночку, или с помощью Дрома, разводил спорщиков по разным углам.

Так я и проводил ночи, оживленные причудами магов. Конечно, я внимательно наблюдал за демонстрацией любых магических приемов. Затем, вернувшись к себе на чердак, я с большим или меньшим успехом пытался повторить их жесты, давая команды своему Танцору. В конце концов, продвигаясь на ощупь, благодаря буквально ослиному упрямству мне удалось добиться определенных результатов. Теперь я мог порождать магию, хотя и был еще слишком невежествен, чтобы бросать Танцора в безудержный пляс и позволять ему черпать силу из окружающих нас предметов.

И все же синие искры появлялись все чаще и чаще. Амертина, искушенная черная фея и мать железных душ, интуитивно чувствовала суть этого колдовства и помогала мне советами. Она учила меня опасаться лишних движений, выстраивать танец едва заметным мановением рук. Невзирая на весь опыт, полученный в башне Сарна, я по-прежнему весьма неловко пользовался импульсом. Однажды вечером я увидел, как какой-то затменник водрузил Танцора прямо на голову, и именно движением головы руководил его танцем. Малыш оттолкнулся ото лба мага и устремился в полет, выписывая сложнейшие фигуры. Это представление мне так понравилось, что я повторял его в самых разных вариациях. Самым сложным оказалось собирать силу в ладонях. Искры, едва появившись на свет, норовили выскользнуть из рук и исчезнуть. Если не сложить ладони должным образом, то магия улетучивалась, не успев родиться.

Теперь я мог создавать простейшие иллюзии, изменяющие мою внешность. Но прежде всего я научился генерировать и использовать элементарную энергию: вызвать легкий ветерок или заставлять вспыхивать пламя, которое я мог увеличивать или уменьшать по своему желанию. При этом я продолжал работать и над сложным колдовством: однажды по совету Тени мы с Танцором сплели стену из непреодолимых черных ветвей. К несчастью, отношения между мной и рапирой ухудшались. По мере возможности, я старался не общаться с капризной дамочкой. Каждый раз, когда мы объединяли свои сознания, Тень принималась насмехаться над Эхидиазой, акцентируя внимание на ее связи с Арбассеном. Живое оружие постоянно просило оставить его с Амертиной, и в результате мы начали испытывать друг к другу глухую неприязнь.

В последние дни атмосфера в таверне накалилась. Затменники, находящиеся в Лорголе проездом и прибывшие из академий запада или юга, рассказывали о том, что многие деревни в этих районах были сожжены грабителями, которые, по их мнению, являлись переодетыми солдатами, жанренийцами или кехитами, прощупывающими оборону наших границ. С каждым вечером гостей в таверне становился все меньше: оставшиеся поднимали бокалы за очередного затменника, решившего вернуться в свою академию. Приверженность магов их академиям изумляла. Никто из них и не подумал отправиться в какой-нибудь абстрактный город или баронство. Для них существовали лишь академии.

Маги намекали, что Орден Затмения встал рядом с Верховным бароном и что именно ради его поддержки рассылает своих адептов во все концы королевства. Но, казалось, сам Верховный барон не в курсе интриг магов. Он покинул свой замок и ездил по стране, стремясь сплотить вокруг себя мятежных баронов. В отсутствие достоверных фактов, посетители таверны гадали, предполагали и прогнозировали самые разные варианты развития событий.

Близился рассвет. Гости начали расходиться, многие из них, пошатываясь, потянулись к Кварталу Тысячи Башен. Мы с неким молодым магом обменивались мнениями по поводу особо замысловатых пируэтов его Танцора, когда я услышал рычание и надсадные крики, доносившиеся с улицы. Дром… Припозднившиеся гости, как по команде, развернулись к выходу, и в зале воцарилась гнетущая тишина. Я распахнул дверь: коридор был пуст. Снаружи снова взвыл Дром. Обнажив Тень, я бросился на улицу. Мой Танцор тут же юркнул в один из карманов куртки.

В безлюдном тупике обнаружилось всего две фигуры: Дрома и незнакомого мужчины. Последний был облачен в серые доспехи, словно вельможный сеньор, собравшийся на турнир. Массивные металлические пластины полностью скрывали тело неизвестного, в одной руке он держал рогатый шлем, а другой сжимал горло Дрома, прижав гиганта к стене…

Требуется недюжинная сила, чтобы обездвижить огра, однако казалось, что сеньор, – а в нем было всего три с половиной локтя роста – шутя удерживает тушу нашего охранника. Этот сорокалетний мужчина мог похвастаться грубым, словно высеченным из камня, лицом и жесткой темной шевелюрой.

Взгляд незнакомца упал на меня, заставив застыть. Никогда прежде, даже в Школе Ловцов Света, я не сталкивался с такой тьмой, что плескалась в этом взгляде. Черные узкие глаза смотрели на меня, как на досадную по меху, ожившую вещь, которую можно смахнуть со своего пути легким движением руки. Однако внезапно это равнодушие сменилось неподдельным интересом, как будто бы мужчина узрел во мне нечто необычное. Он ослабил хватку на горле Дрома, который тяжело рухнул на мостовую. Лицо бедняги налилось кровью. Где-то над головой я услышал скрипучий голос:

– Агон, что будем делать?

Аракнир стоял на краю крыши, зажав в каждой руке по боевому топору. Гном, не шевелясь, разглядывал неизвестного мужчину, но был готов ринуться в драку. Я поднял руку и крикнул:

– Не шевелись. Кто вы? – спросил я, поворачиваясь к незнакомцу.

– Оршаль. Я всего лишь хотел зайти в таверну, а ваше животное, – он небрежно махнул рукой в сторону Дрома, – вознамерилось мне помешать. У нас огры выдрессированы много лучше.

Его голос можно было назвать приятным, если бы не затаенная злоба, готовая в любую секунду сорваться с цепи. Я заметил, как Аракнир плавно переместился в сторону входной двери с твердым намерением не пропустить человека, назвавшегося Оршалем, если тот вознамерится прорваться в таверну.

– Быть может, я не знаю каких-то ваших законов, согласно которым я не имею права войти в заведение? – В его тоне прозвучала насмешка.

– Вам недостает хороших манер, мессир. Дром лишь исполнял свои обязанности. Я так понимаю, терпение вряд ли является отличительной чертой вашего характера?

– Ничего подобного. Он имел наглость положить лапищи на мои доспехи. А я этого не переношу. Доспехи сильно отличаются от ваших придворных нарядов. Они напоминают о войне, да они – само олицетворение войны. Кто этого не знает, тот дурак.

Он бросил насмешливый взгляд на Дрома, который, с трудом отдышавшись, медленно растирал шею.

– Я не желаю терять времени даром, юноша. Вы позволите мне войти? Или в вашей таверне не любят пол у ночников?

Его слова потрясли меня. Пол у ночник. Мой разум вопил, требуя захлопнуть дверь перед непрошеным гостем, но любопытство оказалось сильнее. А чем мы, собственно говоря, рискуем, пуская черного мага в «Искру»? Там внутри осталось не менее десятка затменников. Эхидиаза и Арбассен тоже там, хотя я не знал, где именно. Я был не один и хотел больше знать о пол у ночнике. Ведь он явился сюда не случайно.

– Входите, – строгим голосом предложил я.

Чужак не ответил, лишь одарил меня хищной улыбкой и проскользнул в коридор.

– Аракнир, займись Дромом, – приказал я гному.

Вернувшись в большой зал, я увидел Оршаля, который сидел, положив ноги на стол. Затменники сгрудились в сторонке и тихо перешептывались. Подойдя поближе, я заметил, что металл доспехов пол у ночника оставил глубокие царапины на мраморе стола. Он меня провоцирует? Я решил не обращать внимания на наглое поведение гостя и присел рядом.

– Я хочу пить, мессир, – надменным голосом сообщил гость.

Я кликнул служанку. Оршаль ощупал взглядом фигуру девушки, а затем вздохнул. Поставив ноги на пол, он склонился ко мне:

– Увы, у меня нет времени, чтобы предаваться плотским утехам, о чем, поверьте, я глубоко сожалею. – Последнюю фразу он произнес намеренно громко, чтобы служанка услышала его.

Я знаком приказал девушке исчезнуть.

– А мне нравится это место, мессир…

– Агон.

– Мессир Агон. Красивое имя. Оно скорое подходит пол у ночнику. Это ваши друзья? – Он махнул в сторону затменников, которые не торопились расходиться.

– Лишь некоторые из них.

– Их походке не хватает твердости, вы не находите? Вино еще никому не шло на пользу, особенно тем, кто имеет дело с магией…

– Зачем вы явились сюда, мессир Оршаль?

– Разумеется, за ответами. Я четыре дня трясся в седле, чтобы добраться до Лоргола. Но прежде чем навестить Квартал Тысячи Башен, я решил заглянуть в эту таверну. Слава о ней гремит далеко за пределами города. Я представлял ваше заведение более роскошным. А это весьма скромное местечко. На мой вкус, чересчур скромное.

Внезапно черный маг поднялся и принялся расхаживать по залу, задерживаясь у каждого гобелена. Я позволил Оршалю делать, что тот пожелает, про себя отметив, что все затменники исчезли. Пользуясь случаем, я принялся изучать рогатую каску пол у ночника. Сначала я решил, что фигурные рога – это две затейливые скульптурки, отлитые из металла, но потом заметил едва уловимое движение… Танцоры! Танцоры, облаченные в серые туники, сливающиеся с металлом, Танцоры, зажмурившие глазки-бусинки. Даже полный профан в магии понял бы, что это Танцоры. Частично скрытые ладонью Оршаля, малыши не двигались. А маг, сделав полный круг по залу, вернулся ко мне с довольной физиономией.

– Ну что же, – сказал он мне, – давайте немного поболтаем. Вы и я. Позвольте отметить, что я оценил ваш сдержанный прием. Я побеспокоил ваших друзей? Конечно же, нет. У затменников просто полно своих дел.

Говоря, Оршаль все время косился на мое лицо, как будто бы хотел увидеть на нем виноватое выражение.

– Я явился сюда с весьма конкретной целью, мессир Агон. Сейчас мои собратья посещают академии и другие места, где можно встретить затменников. Вот мне выпала сомнительная честь побеседовать с клиентами «Искры». Неблагодарная миссия, не правда ли? Нет, ничего не говорите. Мне нужны только ответы, мессир Агон. Не для того я мчался по деревням, чтобы услышать, что ваша таверна достойна уважения. Я уверен, что вы умеете слушать. Но у меня нет времени разводить долгие беседы.

Оршаль со страшной силой грохнул кулаком по столу, и один из его Танцоров неожиданно прыгнул на меня. Я не был готов к атаке. Танцор почти мгновенно превратился в черное торнадо, взорвавшееся перед моими глазами. В ту же секунду я почувствовал, как чужеродное вторжение раскалывает череп и как в мое сознание впивается черный коготь. Острый, сверкающий, он вспарывал душу, не встречая ни малейшего сопротивления. Мне хотелось завыть, но из открытого рта вырвались лишь черные искры, затрещавшие вокруг пересохших губ.

Меньше чем в локте от себя, ошалевший от боли, я видел улыбающееся лицо Оршаля. Скрипя зубами, я сумел протянуть руку, пытаясь нащупать гарду рапиры… Тем временем коготь продолжал рыться в моем сознании, выуживая из него самые разные воспоминания. Что он искал? Вопрос надулся, будто пузырь, и лопнул, стоило моему указательному пальцу коснуться эфеса Тени. Сознание рапиры распустилось дикой орхидеей и обнаружило коготь. Обе сущности мгновение наблюдали друг за другом, а затем ринулись в бой, используя мой разум, словно арену.

Оршаль поднялся, на его лице отразилось удивление. Тень воспользовалась лабиринтами моего сознания, чтобы уничтожить коготь пол у ночника. Понимая, что противник ей не по силам, рапира решила действовать хитростью и заманила врага в глубины моего агонизирующего разума, пытаясь утопить коготь в бурлящем море взбунтовавшихся инстинктов. Сама Тень никогда не проникала так глубоко в темные закоулки моей души. А вот коготь, ничего не подозревая, рванул в бездну, способную в мгновение ока уничтожить его. Мои инстинкты, подстегнутые Тенью, раздавили чужака, словно жалкое насекомое.

Стряхивая с глаз слезы боли, я силился понять, где находится Оршаль. И тут до меня долетел его голос, истинный голос, вкрадчивый, демонический:

– Мессир Агон, вот уж сюрприз так сюрприз! Какая сноровка, какое мастерство! Неужели я наткнулся на затменника, с которым придется считаться?

Мои ноги дрожали мелкой дрожью, но я заставил себя подняться, сжимая в руке Тень. Пот заливал глаза, руки ходили ходуном. Я ощутил движение: Оршаль огибал стол, направляясь ко мне. Внезапно он остановился, и я услышал за спиной голос Аракнира.