Текст книги "Сумеречные королевства: Хроники Сумеречных королевств. Абим"

Автор книги: Матьё Габори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 49 страниц)

За последней фразой последовало долгое молчание. Дождь на улице усилился.

– Да, – согласилась со мной Эвельф. – Мы можем положить конец войне. Заставить Амрода скинуть литургийцев в море, а затем вывести войска из Ургемана.

– Хорошо. Предположим, что Амрод сбрасывает литургийцев в море, а сам остается запертым в болотах. После этого достаточно заблокировать границы Рошронда, чтобы отрезать жанренийскую армию от всей остальной страны. Ургеманские бароны уже будут готовы и атакуют неприятеля.

– А кехиты? – спросила Эвельф.

– Они не станут вмешиваться, если мы пообещаем этим племенам свободный доступ к морю для их торговых караванов.

– Я готов отдать тебе все, даже свои косы, если твой смелый план принесет плоды, – сказал Аракнир.

– Вот уж спасибо, только я не потребую от тебя таких жертв, – пошутил я.

Атмосфера в комнате разрядилась. Перед нами забрезжила надежда, пускай и призрачная надежда, на спасение королевства.

– Но сначала нам надо найти и обезвредить пол у ночников. Заполучив их, мы заполучим и Амрода. А затем соберем новую армию.

– Бароны и рыцари Ургемана больше не пойдут за тобой, – сказала Эвельф. – Они не простят тебе поражения на болотах.

– За мной не пойдут, а за Верховным бароном пойдут.

– За этим мальчишкой? – воскликнула сестра.

– Он уже участвовал в сражениях. А потом, нам не нужна его сила. Только имя. Необходимо встретиться с ним и убедить возглавить войска.

– Однако сначала надо разыскать пол у ночников, – напомнил Оршаль. – Лишь они подарят нам ключ к победе.

V

Первый инцидент произошел в приграничной деревушке, расположенной всего в лье от баронства Рошронд. В этом местечке расквартировался небольшой отряд жанренийцев. Вечер только наступил, когда на площади У церкви появились первые викарии в тяжелых доспехах. Эти воины тут же приказали всем крестьянам собраться у паперти. Около двадцати жанренийских солдат, уже несколько недель проживавших в деревушке, не знали, как реагировать на действия воинственно настроенных монахов. Жанренийцы принимали живейшее участие в повседневной жизни деревни, и между ними и местными жителями завязалась тесная дружба. И как следствие, сержант, командующий отрядом, даже решил взять в жены дочь деревенского старосты. Стоило викариям забарабанить в двери мирных селян, а затем начать выводить их на улицу, как сержант приказал своим людям поспешить на церковную площадь. Сначала викарии не обращали на солдат никакого внимания. Весь жанренийский отряд выстроился перед церковью, не понимая, что делать дальше.

Глядя на крытые телеги, которыми управляли викарии в рясах с капюшонами, сержант быстро понял, что будет дальше. Атмосфера накалилась еще сильнее, когда монахи принялись разгружать привезенные бревна и складывать их на площади.

– Во имя короля, – выкрикнул какой-то солдат, – уж не собираются ли они развести костры!

Однако этот факт не вызывал сомнения. Под взглядами остолбеневших крестьян литургийцы проворно сложили три пирамиды из бревен, после чего викарии в рясах принялись тыкать пальцами в мужчин и женщин, которых их помощники тут же выводили вперед. Жанренийский сержант окончательно потерял терпение, когда монах указал на его невесту, которую потащили к будущему костру. Один из солдат повернулся к начальнику и прошептал:

– Сержант, мы не можем позволить им жечь людей!

Впервые в жизни жанренийский сержант решил ослушаться полученного приказа. Вместе со своими людьми он подошел к пирамиде из бревен и, обратившись к ближайшему викарию, заявил:

– От имени Жанрении и ее законов я требую, чтобы вы покинули деревню и оставили в покое ее жителей!

Викарий удивленно посмотрел на солдата, затем повернулся к собратьям в капюшонах. Один из них приблизился к сержанту и ледяным голосом произнес:

– Солдат, эта деревня принадлежит Святой Литургии. Осмелишься ли ты бросить ей вызов?

– Да, если хоть кто-нибудь из вас коснется этих людей.

– Братья, – крикнул викарий, – этим солдатам также место на костре!

И литургийцы тут же набросились на жанренийцев. В одно мгновение площадь превратилась в место сражения, сопровождаемого испуганными криками крестьян. Под натиском многочисленных противников солдаты отступили к паперти церкви, затем их прижали к тяжелым бронзовым дверям. Сержанту со своими подчиненными пришлось укрыться в храме. И та и другая сторона понесла существенные потери. Жанренийцы потеряли двенадцать человек, литургийцы – в два раза больше. Но инквизиторы, прибывшие сжечь деревню, не обращали внимания на погибших. Их священная миссия должна быть исполнена любой ценой, и как можно скорее. С угрожающими улыбками на лицах монахи приступили к расправе.

Бессильные что-либо предпринять, забаррикадировавшиеся жанренийцы слушали страшные крики людей, сжигаемых заживо. Эти крики мешались с черным дымом, устремляющимся к небесам. Когда пришла очередь невесты сержанта, никто из солдат не произнес ни слова. Сжав зубы, они заставили себя досмотреть страшный спектакль до конца. Они этого не забудут, их месть будет жестокой. Невеста сержанта умерла от удушья раньше, чем пламя костра коснулось ее шерстяного платья. К ночи от деревни уже ничего не осталось. Литургийцы покинули ее, и опечаленные жанренийцы рассеяли прах сгоревших по ветру…

Этот инцидент положил начало вражды между литургийцами и жанренийцами. Словно слепой кровожадный зверь, Инквизиция обрушилась на форпосты жанренийских войск. Ее жестокость превосходила все границы разумного. Столкновения происходили все чаще, и в основном их провоцировали литургийцы. Положение ухудшалось с каждым днем. Небо Рошронда окрасилось в серый цвет, ветер разносил по окрестностям пепел несчастных, сгоревших на костре. Ни одна деревня не избежала визита инквизиторов.

Ургеманцы снимались с насиженных мест, пускались в дорогу, укрывались в лесах.

Амрод не знал, как вырваться из тисков, которые денно и нощно сжимали его череп. Он прогнал прочь цирюльников и врачей, не способных справиться с болезнью, и решил присоединиться к своим войскам на границах Рошронда. Не привлекая лишнего внимания, полководец прибыл в один из передовых лагерей армии и обосновался там со своей свитой, дожидаясь встречи с представителями Княжеских областей и Модеенской марки.

Жанренийцы не узнавали своего начальника. Амрод так сильно похудел, что пришлось выковать новые доспехи, чтобы он мог появляться перед солдатами. Его по обыкновению тщательно выбритое лицо заросло густой, кудрявой, плохо подстриженной бородой. Глаза командующего потухли, теперь в них читалась лишь сильнейшая усталость. Он не желал больше никого видеть, кроме своего телохранителя. Он даже отказался принять эмиссаров, присланных королем Жанрении, повелев разместить этих знатных людей на самом затрапезном постоялом дворе Лоргола.

Однако Амрод согласился встретиться в своем шатре с иноземными послами. Прибывшие дипломаты были чрезвычайно удивлены тем фактом, что не могут поприветствовать командующего за ужином. Заинтригованные и одновременно немного испуганные послы миновали занавес, закрывающий вход.

Один-единственный факел, воткнутый прямо в землю, освещал шатер. Амрод восседал на грубо сколоченном троне, по обеим сторонам которого возвышались два огра, держащие на поводках огромных черных псов.

Жанренийский сеньор пригласил шестерых послов подойти поближе.

– Подойдите! – воскликнул он. – Ближе-ближе, не стесняйтесь!

Шестеро эмиссаров подчинились и мелкими шажочками приблизились к трону. Никто из них не был готов к приему, столь не соответствующему этикету. Амрод поднялся и приблизился к первому дипломату, ландграфу Княжеских областей, который отпрянул почти на локоть.

– Это скорее мне пристало отступать! – рявкнул жанрениец. – Не изображайте из себя девственницу, друг мой…

– Мессир, я в затруднении, – смущенно возразил посол. – Быть может, будет лучше, если мы вернемся завтра?

– Это будет хуже! – воскликнул Амрод, схватив ландграфа за ленту, украшающую воротник камзола. – А теперь садитесь. И вы тоже садитесь, – приказал он другим эмиссарам, которые скрепя сердце подчинились.

Никто из них не мог поверить, что перед ними командующий жанренийских армий. Амрод же, не скрывая отвращения, в гнетущей тишине буравил глазами визитеров. В шатре не было стульев, и послам пришлось сесть прямо на землю. Амрод вернулся на трон, на котором он развалился, закинув руки за голову.

– Говорите за меня, мессиры, – бесцветным голосом велел военачальник, – я устал.

Модеенский дворянин понял, что тянуть не стоит. Странное поведение Амрода подтверждало слухи о той панике, что царила при дворе короля Жанрении. Искушенный дипломат умел с первого взгляда оценивать ситуацию, его коллеги не желали начинать разговор, и поэтому он взял этот труд на себя.

– Мы хотим узнать, каковы ваши намерения, – заявил он. – Литургийский Крестовый поход воскресил в наших душах самые неприятные воспоминания. Обе наши страны требуют гарантий.

– Гарантий? – возмутился Амрод. – Гарантий чего?

– Того, что Верховный Литург никогда не перейдет границ баронства Рошронд.

Жанрениец усмехнулся.

– Он не только не перейдет границ баронства, но в скором времени потеряет все эти земли. Мои армии сбросят его в море. И вы о нем больше не услышите.

Лица эмиссаров стали донельзя изумленными. Несмотря на все слухи, в которых упоминались приграничные стычки между литургийцами и жанренийцами, дипломаты искренне верили в нерушимый союз между Амродом и Литургом.

– Вас это удивляет, – продолжил жанрениец. – Однако у меня никогда не было намерения отдать этим святошам хоть пядь земли.

Он с гримасой вытащил себя из кресла и принялся мерить широкими шагами шатер.

– Королевства больше нет, – говорил он, не глядя на послов. – Только армии. И уже скоро моя армия построит новое королевство на останках Ургемана и Жанрении.

Все шесть иноземных эмиссаров от неожиданности поперхнулись.

– Но вы не принадлежите к королевской крови, – выдавил из себя ландграф.

– Крови? Неважно, какого цвета твоя кровь, главное, что сейчас именно она орошает эту землю, чтобы сделать ее плодородной.

– Следовательно, вы намерены захватить Жанрению? – спросил один из модеенских дворян.

– Я довольствуюсь тем, что вернусь туда.

– А наши гарантии? – поинтересовался ландграф.

– Вы их уже получили. Я сброшу литургийцев в море. Можете успокоиться. Передайте вашим хозяевам, что в самое ближайшее время Жанрения и Ургеман станут единым целым. Больше мне нечего им сказать.

По дороге к своему лагерю дипломаты красноречиво молчали. Они поняли, что война стала единственным выходом из сложившейся ситуации. Их страны будут вынуждены вмешаться. Безумие жанренийского генерала привело послов в ужас. Они должны как можно скорее встретиться с Верховным Литургом и побеседовать с ним вдали от нескромных ушей. Они навяжут ему альянс, чтобы поймать в ловушку жанренийскую армию. А затем как-нибудь избавятся и от литургийцев.

В эту ночь ни один из послов так и не смог заснуть.

VI

Боэдуру потребовалось три дня и три ночи, чтобы установить местонахождение жанренийских пол у ночников. Гном трудился без отдыха. Он питался аккордами органа, он забыл об изувеченном теле, лишь бы помочь Нашей борьбе.

Музыкант повелевал шепотом. Был ловцом слухов. Вот какова была отведенная ему роль. И Боэдур взялся за нее с таким пылом, что брат дежурил рядом с калекой, волнуясь о его здоровье. Мозолистые руки воина нежно касались немощных ручонок артиста, и шепот никогда не стихал.

Ночью третьего дня мы наконец узнали имена загадочных пол у ночников, которые плели интриги в тени Амрода.

Мандиго, Дифом и Эссим.

Оршаль с Арбассеном не были удивлены, когда услышали эти имена: троица пол у ночников зарекомендовала себя изощренными палачами Танцоров. По словам цензора, их история была неразрывно связана с историей Жанрении и ее академиями.

– Насколько я знаю, это трио всегда работало вместе, – очень серьезно сказал Арбассен. – Они основали академию, практика которой не раз осуждалась другими членами Магической криптограммы. Эти пол у ночники заложили основы «братоубийственной магии», ни больше ни меньше. Без сомнения, это самая худшая из всех магий, которую можно получить с помощью Танцоров. Эта троица заставляла малышей убивать друг друга… Черные маги пытали Танцоров до тех пор, пока собратья не убивали одного из них, лишь бы избежать страданий. Одно время даже жанренийские власти начали волноваться из-за количества изувеченных и убитых Танцоров в этой академии. У меня остались лишь смутные воспоминания. Кажется, кто-то говорил, что три года назад вмешались жанренийские цензоры, и академия была закрыта. На какое-то время Мандиго, Дифом и Эссим пропали из виду.

Оршаль выглядел обеспокоенным. Он беспрестанно задавался вопросом об истинных намерениях наших врагов, и полагал, что им мало завоеваний Амрода, что они не удовлетворят амбиций трех пол у ночников. «Они пришли не только для того, чтобы возвести на трон магию, – заверил нас Оршаль. – Они мечтают завладеть огромными богатствами этой страны. Вот их цель. С помощью этих богатств черные маги, свободные от оков Магической криптограммы, смогут вести любые исследования. Они хотят стать как можно ближе к Танцорам и пить их жизни».

Бесценная информация, полученная Боэдуром, позволила нам узнать, что трое пол у ночников обосновались в самом сердце Квартала Тысячи Башен.

– Я провел немало времени в этом квартале, – уточнил Аракнир. – И то, что я увидел, мне не нравится. Серые огры в огромном количестве. Сначала я думал, что они просто там живут, но нет. Огры там для того, чтобы защищать магов. Эти типы весьма опасны. Плюс ко всему за улицами постоянно следят жанренийские патрули. И это не считая стационарных караульных постов. Чтобы добраться до пол у ночников, надо проскользнуть незамеченными мимо всех этих солдат. Если они забьют тревогу, у нас не будет ни малейшего шанса совершить задуманное.

Мы согласились с мнением гнома. Враг не должен заподозрить наше присутствие. Мы должны нанести всего один удар, застать магов врасплох, не оставить им времени и возможности подготовить защиту. Из обрывков разговоров, подслушанных Боэдуром, мы знали, что жанренийские пол у ночники уже уверились, что они выиграли партию. Они даже и помыслить не могли, что кто-то проник в их замыслы. Это был наш единственный козырь.

У нас не осталось времени, чтобы терять его попусту: магия Арбассена, защищавшая таверну, в которой мы остановились, слабела с каждым часом. Мы снова устроили совет, чтобы уже до рассвета обговорить все детали задуманной вылазки. За отсутствием времени мы не успели обзавестись пергаментом и перьями, и потому Аракнир принялся чертить план местности прямо на массивной дубовой столешнице. Врожденный талант и опыт, приобретенный в недрах «Угольника», помогли гному так ловко процарапать стол, что уже через несколько минут перед нами простирался миниатюрный Квартал Тысячи Башен, как бы увиденный с неба.

Эвельф первой нарушила молчание, воцарившееся в зале. Про себя я отметил, что ее аквамариновые глаза стали еще темнее, а волосы, которые обычно поддерживал изысканный обруч, подчеркивающий необыкновенную красоту лица, сейчас беспорядочно спадали на плечи густыми локонами. Казалось, что сестра хочет, чтобы ее лицо оставалось в тени.

Молодая женщина положила пальчик на крест, которым было отмечено то место, где, по мнению Боэдура, обосновались трое жанренийских пол у ночников.

– Допустим, что нам удастся проникнуть в одну из дверей здания. Но сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до этой башни при условии, если мы будем бежать?

– Много, слишком много, – ответил Арбассен.

Иногда в синих глазах цензора загорался странный огонек. Мой друг словно переносился в иное место, в собственные воспоминания. И эти воспоминания были связаны с Эхидиазой. Он старался не показывать виду, что тоскует, всячески скрывал свои чувства. Но я-то знал, что Арбассен любил ее, хотя никогда и не признается в этом. Он любил ее по-своему, как может любить цензор Криптограммы и плюс к этому искушенный убийца. И вот Эхидиаза погибла. По моей вине. Я попытался поймать взгляд Арбассена, но он уставился на план, вырезанный на столе.

– Слишком много времени, – повторил он. – Конечно, мы сможем избегать постов жанренийских солдат. С моим Танцором я сумею скрыть нас от глаз даже самой бдительной стражи. Но я не смогу поддерживать морок постоянно. Не в лабиринте Квартала Тысячи Башен. Я знаю, что ты поможешь нам избежать окольных путей… – Арбассен махнул рукой в сторону Аракнира. – Но если мы вдруг наткнемся на патруль, боюсь, я не успею среагировать.

– А если пойти по крышам? – предложил Малисен.

Стекла маленьких очков не скрывали глаз эльфа, его взгляд также был прикован к плану, словно каждая его черточка напоминала Малисену о тех годах, что он провел в Маленькой гильдии. Он стоял у стола, положив руки на его край, и задумчиво дул на древесные стружечки, оставшиеся после того, как гном процарапал дубовую поверхность. Как будто бы хотел отметить места, известные лишь ему одному.

– По крышам? – переспросил Арбассен и наморщил лоб.

– С помощью крепких веревок мы сможем взобраться на любую высоту. С балконов на террасы, а затем по карнизам. Так мы избегнем встречи с патрулями, но…

– …это задержит нас еще на несколько часов, – прервал я эльфа, улыбнувшись.

– Да, – согласился он и покачал головой.

– И все же это интересная мысль. Как ты думаешь, нам хватит ночи, чтобы добраться до магов?

Эльф кусал губы.

– Если бы я был один, то легко бы добрался туда и обратно еще до того, как взойдет солнце. Но вместе с вами… На крышах нас ждет множество сюрпризов, коварных ловушек, опасных поворотов, я ничего не могу гарантировать. У вас нет моей сноровки, и даже если магия поможет вам сохранять равновесие, то на пути нам встретятся настоящие пропасти. Малейшая оплошность – вы сорветесь вниз, а пролетев более сорока локтей, неминуемо разобьетесь. По правде говоря, не слишком удачная мысль…

– Если только мы не станет действовать медленно и осмотрительно, – предложил я. – А мы не могли бы продвигаться небольшими перебежками, выработать определенный маршрут и делать привалы в укромных местах? Что вы об этом думаете?

– Я против, – вмешался Оршаль. – Либо одна ночь, либо мы отказываемся от этого плана. По мере нашего приближения враги почувствуют наше присутствие. Не стройте иллюзий. Боэдур утверждает, что они уверены в себе, что даже не задумываются о возможной угрозе… Пусть так… Но они не утратили бдительности, уж поверьте мне. Только не тогда, когда они уже почти у цели. Я знаю, что они не станут рисковать. В настоящее время эти трое магов должны задействовать всех Танцоров, находящихся в их распоряжении. Они не желают, чтобы их беспокоили. Не забывайте, я такой же пол у ночник, как и они. И на их месте я бы предпринял все необходимые меры, чтобы обезопасить себя. Доказательством тому служит тот факт, что они окружили себя элитными отрядами стражи.

– Короче, по-твоему, если мы станем медлить, они сразу же засекут нас.

– Верно.

– Это плохо, – признался я. – Получается, в нашем распоряжении всего одна ночь, чтобы добраться до них и не переполошить всю округу. Возможно, подошел бы отвлекающий маневр, но я в этом сомневаюсь. В таком случае мы бы отвлекли стражу, но пол у ночники будут настороже. Нет, какое решение мы бы ни приняли, мы должны любой ценой добиться того, чтобы маги ничего не заподозрили, – повторил я, убеждая самого себя.

Я повернулся к Аракниру. Начертив план, гном несколько отступил от стола, чтобы видеть все свое творение целиком. Сейчас он завязал обе косы узлом на затылке и сложил руки на груди. Я знал, что человек, подобный ему, никогда не отступит от намеченной цели. Присутствие гнома свидетельствовало о том, что и его собратья с нами, что они неустанно трудятся на благо королевства.

– А гномы, они не могут нам помочь? – спросил я у Аракнира. – Не могу не вспомнить о ветрах, которые домчали меня до баронов.

– Нет. – В голосе нашего друга прозвучала затаенная грусть. – Наши мастера нашли убежище там, где сумели. Ты знаешь, предоставленные сами себе, они рассеялись по стране. Мне потребуется не одна неделя, чтобы собрать их и произвести на свет могущественное колдовство. И это уже не говоря о том, что нам необходима поддержка эльфов и магов. Ничего не выйдет, – закончил он.

Я никак не мог решиться на отчаянную атаку, на рискованное предприятие, которое может закончиться гибелью всех, кто собрался вокруг этого стола. Я чувствовал себя ответственным за их судьбы. За судьбу королевства. Моегокоролевства.

Я снова сосредоточился на плане. С самого начала нашего совета мне казалось, что от меня ускользнула некая важная деталь. Арбассен заговорил вновь, сбив меня с мысли.

– Остаются подвалы. Ты должен помнить…

– Да, я тоже об этом подумал…

Цензор намекал на ту далекую эпоху, когда мы вместе с отцом спускались в подземный лабиринт города, который располагался прямо под Кварталом Тысячи Башен.

– Аракнир сможет стать нашим проводником, – продолжил я, – но там тоже могут быть патрули.

– Но в подвалах у нас больше шансов разделаться с патрулями, не привлекая лишнего внимания, не так ли?

– Что правда, то правда.

Я заметил недовольную гримасу Малисена. Перспектива путешествовать по подземным сточным канавам нисколько не прельщала его. Он закусил губу, но не решился возражать. Взглядом я пригласил эльфа высказаться.

– Не знаем того, что ждет нас внизу.Еще в те времена, когда я работал на гильдию, старейшины всегда предостерегали нас, советовали не соваться в клоаку.

Он на мгновение замолчал, а затем выпалил:

– Черные феи.

Инстинктивно все обернулись к Амертине.

Она временно покинула свою инвалидную коляску и устроилась в массивном кресле, обитом бархатом цвета граната. Облаченная в длинную тунику из черного шелка, фея сидела, поджав под себя ноги. Ее руки покоились на подлокотниках. Призрачный свет фонаря делал морщины на ее лице еще более глубокими. Эвельф причесала старуху и заплела ее волосы в косы, которые лежали причудливыми кольцами на худеньких плечиках феи. Ее мрачная красота растрогала меня. Амертина стала матерью для всех присутствующих. Она ответила улыбкой на наши вопрошающие взгляды, а затем сосредоточила все свое внимание на моей персоне.

– Да, они живут в клоаке. Все знают и все помнят. Я могу воспользоваться своим влиянием, чтобы заручиться их помощью, но мне потребуется время. А как я поняла, именно его-то у нас и нет.

Мое сердце сжалось. Я снова почувствовал, что решение где-то рядом, стоит лишь протянуть руку, но мы никак не можем его ухватить. Способ добраться незамеченными до жанренийских пол у ночников существует. Только вот какой?

Я посмотрел на Амертину, затем снова на план. И затем снова на черную фею. Все молчали. Снаружи до нас долетал глухой шум улиц Лоргола.

Черная фея и Квартал Тысячи Башен. Ответ найден.

Я вздрогнул и обвел друзей решительным взглядом.

– Я знаю.

– Что ты знаешь? – процедил Арбассен.

– Ассамблея. Галерея. Рисунок Лерсшвена.

На их лицах появилось изумление. Но затем расцвели улыбки. Они все поняли.

– Ну конечно, – прошептала Амертина.

До сих пор бесстрастный, Аракнир выругался и грохнул кулаком по столу.

– Да простит меня «Угольник»! Замечательная идея, раздери меня огры!

Я подмигнул гному и наклонился к Малисену.

– Покажи мне, где находится галерея.

Я снова увидел на лице эльфа то задорное выражение, которое поразило меня еще тогда, когда Малисен пытался ускользнуть от Гувернанток. Он надул щеки и, что было сил, дунул, чтобы собрать все стружки в одном-единственном месте. Несколько мгновений они порхали над столом, чтобы потом осесть на плане.

Всего несколько десятков локтей отделяли галерею от логова жанренийских пол у ночников. Если мы сумеем оживить картину, зачарованную аккордниками, мы сможем добраться до знаменитой галереи и проникнуть в самое сердце Квартала Тысячи Башен.

– Хитрый план, – похвалил меня Оршаль. – Конечно, при условии, что картина все еще существует и что она согласится открыться перед нами. Какой бы гениальной она ни была, ее резервы не безграничны.

– Ты сможешь открыть проход?

– Если магия горбуна не умерла вместе с ним, но творение художника по-прежнему должно быть заколдованным. В этом случае, да, думаю, что смогу провести вас в галерею с его помощью.

– Улица Забытых мастеров. Надо отправиться туда и посмотреть, существует ли еще чудесное произведение аккордников.

– Я этим займусь, – вызвался Аракнир.

– Оршаль тебе поможет.

Я повернулся к пол у ночнику:

– Убедись, что магия горбуна все еще живет в этом произведении. Если это так, то мы воспользуемся выпавшим шансом, как только наступит ночь.

– В противном случае?

– В противном случае, придется решиться и идти напролом.

Надежда, которую я только породил, сдержит ли она свои обещания?

Ничто не позволяло думать, что проход, открытый горбуном, до сих пор существует. И все же я доверял своей интуиции и полагался на те воспоминания, что сохранились после драмы на улице Забытых мастеров. Перед моими глазами вновь проплывали зловещие картины того дня: толпа, охваченная паникой, горгульи, срывающиеся с окрестных крыш, мостовая, покрасневшая от крови. И горбун, неизвестный маг, который пытается помешать детям Амертины проникнуть в дверь, открывающуюся в галерею. Одна из горгулий выпустила горбуну кишки как раз перед тем, как я, в свою очередь, нырнул в проход. Достаточно всего этого, чтобы верить, что чары еще действуют?

Скоро, очень скоро Аракнир и Оршаль ответят на этот вопрос. Я отказывался рассматривать худший вариант развития событий, ведь отныне мы стали единственными, кто еще мог изменить будущее, уготовленное пол у ночниками Ургеману. Горстка выживших против могущественных магов, которые умело манипулировали королевством, его армиями и завоеваниями. Моя рука потянулась к Тени. Скоро рассветет, а грядущий день обещает быть долгим. Я хотел посвятить эти несколько часов ожидания и покоя моей рапире.

Я не чувствовал за собой права судить ее. Я точно знал, что Тень сделала все возможное, чтобы спасти нас, Эвельф и меня. Эти усилия истощили живое оружие, ослабили ее защиту, и чума души вырвалась на свободу, чтобы вновь начать подтачивать сознание Тени. Оршаль не смог ничего поделать. Чары, наброшенные на Тень, не имели обратного действия. По правде говоря, он приговорил к смерти и меня, но ни рапира, ни пол у ночник не осмеливались заговаривать на эту тему. Если Тень угаснет, поддавшись болезни, то чума души возьмется за мой рассудок.

Но сейчас я старался об этом не думать. Сейчас мы вели совершенно иную войну, возможно, когда-нибудь наступит день, когда я горько пожалею о той участи, на которую обрек нас пол у ночник. После того как я покинул Школу Ловцов Света, мы с Тенью были неразлучны, словно юные любовники. Я не мог бросить ее, хотел быть рядом в минуты агонии. И если уж я не могу взять больную за руку, сидя у ее смертного одра, то могу поддерживать до последнего нашу ментальную связь.

Наши сознания слились. Рапира была тронута, осознав, что я «явился» просто так, чтобы поболтать с ней. По всей вероятности, я в последний раз наслаждался обществом Тени, нашей задушевной близостью, и надеялся лишь на одно, что в один прекрасный день скажу, что ее смерть предотвратила смерть королевства Ургеман.

На горизонте взошла яркая луна, плеснув молочным светом на островерхие крыши Квартала Тысячи Башен. Призрак войны витал над городом. Примолкли даже вечно шумные Нижние кварталы. По мостовым вышагивали лишь отряды жанренийцев да редкие лорголийцы, занимающие высокие посты в городском управлении, только им одним разрешалось выходить на улицу после наступления темноты.

Но были другие люди, не желавшие мириться с тем, что захватчики ввели комендантский час. И речь шла не столько о грабителях, сколько о тех мужчинах и женщинах, что продолжали сражаться за свое королевство. Они не сложили оружие, и вот уже несколько ночей подряд нападали на вражеские патрули. Ряды бойцов не прекращали расти: их пополнили выжившие солдаты из армии Агона де Рошронда. Те, кому удалось вырваться из болот, ускользнуть от гигантских челюстей жанренийской армии и цепких лап литургийцев, добирались до города пешком или верхом и находили пристанище в домах друзей, родственников или торговцев, которые забросили свои дела, чтобы биться под знаменем Агона.

Город бурлил. Серые огры руководили возведением импровизированных виселиц, которые заменили вывески над тавернами. Патрули, на которые ургеманцы нападали сразу с наступлением темноты, отвечали репрессиями и скорыми расправами на вылазки бойцов сопротивления. Теперь улицы украшали тела повешенных, которые раскачивались на ветру, дующем с моря.

Резкий запах разлагающихся трупов долетал даже до пригородов Лоргола.

Улица Забытых мастеров погрузилась в тишину. Тяжелые шаги патруля, направившегося на север, растаяли где-то вдали. Мы притаились на крыше и, сидя на корточках, смотрели, как вражеские солдаты скрываются за углом. Пришла пора действовать.

До сих пор судьба улыбалась нам. Во второй половине дня Оршаль и Аракнир вернулись в таверну и сообщили нам чудесную новость: магия горбуна до сих пор оживляла фреску с изображением галереи Квартала Тысячи Башен. Правда, пол у ночник уточнил, что чары несколько ослабли и сейчас уже невозможно заглянуть за грань картины. Иначе говоря, мы не могли знать, что ждет нас по ту сторону живописного творения. И все же мы решили рискнуть.

В таверне я провел не один час с Тенью. Мы вспоминали прошлое, ее рождение в Школе Ловцов Света, те испытания, что выпали на нашу долю. Чума души не раз обрывала наш мысленный контакт. Где-то к пяти часам вечера Тень попросила меня прервать разговор. Ей приходилось прилагать немалое усилие, чтобы поддерживать эмпатическую связь, и это подтачивало ее силы. А рапира предпочитала их экономить, чтобы как можно дольше сопротивляться болезни. Она пожертвовала собой ради меня, и я это знал. Сердце требовало, чтобы я остался со своей железной подругой, облегчил ее страдания, но я давно не имел права думать ни о ней, ни о себе. Я был обязан отдать долг тем, кто погиб в болотах Рошронда. Я поклялся, что их жертва не будет напрасной, поклялся отомстить. Плюс к этому я был обязан думать о всех тех, кто продолжал сражение за Ургеман. Дожидаясь ночи, я побеседовал с Амертиной и Малисеном. Они оба были способны оказать неоценимую помощь лорголийскому сопротивлению. Советы черной феи станут чрезвычайно полезными для его руководителей. Что касается эльфа, то он отлично знал город и все его тайны. Я должен был позаботиться о том, чтобы у меня остались «наследники» на тот случай, если наша вылазка в Квартал Тысячи Башен провалится. Кто-то должен возглавить повстанцев, объединить силы королевства, всех анонимных героев, что демонстрируют чудеса храбрости на улицах Лоргола. Я был уверен, что если однажды сопротивление начнет борьбу в масштабах всего королевства, то именно этот город станет его штаб-квартирой. Более того, я настаивал, чтобы в случае нашего поражения черная фея и эльф сформировали небольшое войско, способное штурмовать Квартал Тысячи Башен. «Ваша задача заключается не в том, чтобы бороться с жанренийцами, – в сотый раз повторил я. – Вы должны обезглавить дракона во что бы то ни стало и помешать пол у ночникам добиться цели. Пока они управляют Амродом, у нашей страны нет будущего. Впрочем, его нет не только у Ургемана, но и у Жанрении. Они не остановятся на достигнутом. Они будут строить свои козни до тех пор, пока в этом мире существует хотя бы один Танцор. Если завтра мы не вернемся, вы знаете, что делать».