Текст книги "На осколках разбитых надежд (СИ)"
Автор книги: Марина Струк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 95 страниц)
– Его желания не принесут роду наследников. Ты же знаешь сам. Наш род пресекся, именно когда ты потакал своим желаниям!
Лене пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть от обиды за Иоганна. Баронесса ударила в самое слабое место брата, и Лена понимала это – неоднократно слышала горечь в его голосе, когда тот говорил о том, что так и не успел завести собственных детей до аварии. Видимо, Иоганн не сумел скрыть боль на лице, потому что голос баронессы тут же смягчился:
– Прости, я не хотела…
– Я напишу Фалько о твоем желании, – глухо ответил Иоганн, явно притворяясь, что не услышал ее извинений. – Я уверен, что скоро он получит Дубовые листья[23]23
Имеется в виду Рыцарский крест Железного креста с дубовыми листьями – одна из степеней высшей награды Третьего рейха. Награждался личный состав вермахта и военных партийных организаций, ранее награжденный Рыцарским крестом Железного креста, – за выдающиеся военные заслуги. Для люфтваффе: Первая степень ордена присваивалась (первоначально) по достижении 20 баллов и с каждой новой степенью, по нарастающей. 1 балл – за уничтожение одномоторного самолета, либо добитие поврежденного четырехмоторного самолета, 2 балла – за уничтожение двухмоторного самолета, либо за повреждение четырехмоторного самолета с оставлением им своего строя, 3 балла – за уничтожение четырехмоторного самолета. Все баллы удваивались в ночные боевые полеты.
[Закрыть], и тогда определенно приедет в Берлин на награждение. Тогда-то ты его и заловишь.
– Тебе не к лицу подобный тон, Ханке, – заметила с нежностью в голосе баронесса. – И я очень сожалею о том, что сказала тебе. Ты же меня знаешь – язык бежит впереди головы.
Некоторое время в соседней комнате стояла тишина, и Лена даже дыхание затаила, боясь выдать свое присутствие. Потом баронесса произнесла:
– Я решила ехать в Берлин на праздник. Проверю заодно, как следят за виллой в мое отсутствие. Посмотрю, кто остался на лето в столице и не испугался налетов.
– Не выдай своего матримониального интереса, – шутливо сказал Иоганн. Судя по тону его голоса, он уже забыл и простил обиду на сестру. – Иначе они все решат, что с Фалько что-то не так, и ты побыстрее торопишься его пристроить.
– Это неудивительно по нынешним временам, – с грустью заметила баронесса. – Ты помнишь мальчиков фон Крамм?
– Кто же не помнит Готфрида[24]24
Готфрид фон Крамм – немецкий теннисист, один из ведущих теннисистов мира в середине 1930-х гг. (в том числе вторая ракетка мира среди любителей в 1936 и 1937 гг.), представитель старой имперской аристократии Германии. В 1938 г. фон Крамм был арестован и приговорен к году тюремного заключения за мужеложство, невзирая на семейные связи, международные протесты и заступничество Геринга.
[Закрыть]? Поистине говорят, что у славы две стороны, как у медали.
– Ханке! – укоризненно произнесла женщина. – Так вот, мне написала Герти, что младший мальчик фон Крамм пропал без вести на Восточном фронте в начале года. Бедная Ютта! Она потеряла еще одного сына. Это просто ужасно!
– Война всегда ужасна, Анни. Мы уже переживали это, помнишь?
– Именно поэтому я не перенесу еще одной потери, Ханке. У Ютты осталось из семи пятеро мальчиков. А если я потеряю Ритца, то потеряю все!
– Ну-ну, будет! – ласково проговорил Иоганн. – Все будет хорошо. Не думай об этом. Езжай в Берлин на праздник и развейся! Деревня – это прекрасно, но разве баронесса фон Ренбек не должна блистать на столичных приемах?
– Ах, Ханке, я уже совсем не та, что была раньше!
– Да и Берлин уже совсем не тот, – заметил Иоганн в ответ. – Ты едешь?
– Если только ты не будешь тосковать здесь один, – проговорила баронесса, а потом добавила: – Я выеду завтра. Из-за бомбардировок поезда так плохо ходят…
Тем же вечером, готовясь ко сну, Лена предупредила Катерину, что выбрала день. Катя была явно обеспокоена столь близкой датой побега, но заверила подругу, что попробует украсть что-то из продуктов им в дорогу.
– И Янина, – напомнила Катерина Лене. – Она тож тикает с нами.
– Хорошо, значит, бежим все вместе, – согласилась та, с трудом сдерживая свое нетерпение. Теперь, когда все решилось, у нее словно гора с плеч свалилась. Стало намного легче при одной только мысли, что она вернется домой, к маме.
Баронесса уехала, как и обещала в разговоре с Иоганном, на следующий день. Войтек по такому случаю выгнал из гаража блестящий черный автомобиль, вид которого напомнил Лене о былых днях в Минске, когда на похожей автомашине с шофером Соболевых ездили на дачу.
«Потерпи, моя хорошая, – обратилась она мысленно к маме. – Совсем скоро я буду с тобой»
После отъезда хозяйки Розенбурга атмосфера в замке немного изменилась. Фрау Биргит заметно расслабилась, перестала выглядеть жесткой и внимательной надзирательницей, какой казалась девушкам прежде. На ужин она даже позволила Айке достать из погреба бутылку наливки, которую разлили всем, кроме русских работниц и Руди. Алкоголь развязал языки и заставил щеки заалеть, отчего даже Биргит стала выглядеть совсем иначе – мягче и добрее. Она даже шутила и подначивала мужа рассказывать забавные истории и анекдоты, отчего немцы за столом так и покатывались со смеху. Даже Войтек улыбался несколько раз. Только русские сидели отстраненно от всей компании – Янина и Катя не понимали почти ни слова, а Лена не вслушивалась, обдумывая предстоящий побег.
– Ты хорошая девушка, – неожиданно после ужина сказала Биргит Лене, когда та убирала со стола посуду. – Только своенравная очень. Не доведет тебя это до добра. Иногда стоит уступить, понимаешь? Иначе никак…
Алкоголь развязал язык и без того болтливой Урсуле, не давая Лене даже свободной минуты обдумать странное поведение Биргит. Эрнст, муж молодой немки, служивший в артиллерии на Восточном фронте, прислал посылку, и Урсуле не терпелось похвастать подарками перед соседкой по спальне.
– Посмотри, Лена, – разворачивала она на кровати маленькое одеяльце для младенчика, отороченное вязаным кружевом. – Такая красота! Наш малыш появится только в конце осени, а его папа уже собирает для него приданое.
Среди присланных Эрнстом вещей оказались маленькая полосатая вязаная шапочка, пара рубашек, несколько деревянных игрушек и коричневые крошечные ботинки. Урсула все говорила и говорила о том, что она переживает, что Эрнст может влюбиться в какую-нибудь русскую и изменить ей.
– Вы же такие красивые, – с легкой завистью произносила она, глядя прямо в побелевшее лицо Лены. – Он, конечно, пишет, что никто не заменит ему меня, никакая девка из местных. Но вы так легко готовы отдаться немцу, как он говорит. Блудливые похотливые кошки, вот как он называет вас. Странно, что Катерина, Янина и ты совсем другие…
Лена слушала Урсулу и не могла не ужасаться тому, что та действительно верит в то, что говорит. И что она не понимает, откуда ее муж берет все эти вещи для отправки домой в качестве подарков. А может, пришла в голову страшная мысль, наоборот, все понимает. И потому так расчетливо рассуждает о том, что нужно в следующем письме заказать ему ткани на пеленки и, возможно, что-то для себя – пальто или ботинки на меху.
Лена посмотрела на маленькие ботинки и вспомнила о сортировочной в гетто, о которой ходили слухи в Минске. О детском доме, который стал одной из жертв погромов. О беременной Лее. О крови на своих руках.
Волна тошноты поднялась так резко, что она едва успела добежать до ванной комнаты склониться над унитазом. Ее тело еще долго сотрясали спазмы, даже когда желудок опустел. В спальню она вернулась только под утро. Так и сидела на полу, разглядывая узор плитки на стенах ванной комнаты. И думая о том, как сильно ненавидит этих людей, решивших, что отныне только им принадлежит весь мир, а остальные народы просто лишние в этом новом времени.
За их жестокость и бесчеловечность. За их слепую убежденность в собственной идеальности.
За способность без лишних сомнений взять ботинки маленького мальчика, тело которого только и успело остыть, и послать своей беременной жене.
В комнату Лена вернулась только на рассвете. Сослалась на недомогание, когда сонная Урсула спросила о том, почему так долго русская была в ванной комнате.
– Ой, знаем мы причины таких недомоганий! – бросила немка шутливо в ответ. – Такие недомогания через несколько месяцев в ребенка превращаются. И когда только успели с Войтеком? А все отнекивалась… Я же говорила – вижу-вижу, как он на тебя смотрит.
Лена вспыхнула от стыда и гнева, что немка заподозрила такое, но промолчала. Постаралась поскорее уснуть, понимая, что ее ждет очередной день работ по дому – после отъезда хозяйки по правилам везде вытирали пыль и мыли пол, а потом накрывали мебель чехлами. «Это будет нелегкий день», – подумала Лена, не подозревая, что именно этот день станет для нее одним из самых памятных в будущем.
Глава 10
К огромному удивлению и радости работниц, за завтраком Биргит объявила, что работ на сегодня почти не предвидится. Предстояло только смахнуть пыль и открыть везде окна, чтобы проверить комнаты. А Лена на весь день поступала в распоряжение Иоганна. Сама Биргит вместе с Айке планировала уехать в город за покупками перед приближающимся праздником. Урсуле и вовсе объявили все дни до дня Солнцестояния выходными.
– Поезжай домой, повидайся с родителями да хорошенько отдохни, чтобы малыш в тебе рос здоровым и крепким, – улыбнулась уголками губ Биргит. – Нации сейчас очень нужны дети. Даст Бог, это будет мальчик.
Лена при этих словах вспомнила ботиночки и, извинившись, выскользнула из-за стола. Ее сопровождал заговорщицкий шепот Урсулы в ухо Айке. Все те же подозрения насчет нее и Войтека. «Как глупо!» – рассердилась Лена. Она никогда не давала намека на какие-либо отношения с поляком. Да, он помогал ей, но ровно то же самое он делал и по отношению к другим русским девушкам, желая облегчить их труд. И да, бывало, он приносил из леса ягоды или украдкой рвал в господском саду черешню или малину, но делился он своей добычей с каждой из девушек, не выделяя кого-то особо. Почему же именно в адрес Лены такие нелепые шепотки?
Наверное, поэтому Лена не захотела разговаривать с Войтеком, когда забирала из вольера собак на прогулку. Ограничилась короткими односложными фразами в его попытках завязать разговор. И хотела было отказаться от горсти садовой земляники, которую он протянул ей в платке, мол, утром собрал.
– Если ты из-за Урсулы, то брось. У нее мозгов как у птички, – проговорил Войтек. Его карие глаза стали еще темнее из-за обиды. – Фрау Биргит знает, что все это не так…
Лене не хотелось обижать поляка. Не в ее положении разбрасываться союзниками. Поэтому она после минутного сомнения все же взяла ягоды и поблагодарила Войтека. Тот ничего не ответил – увернулся от зубов игривого Артига и ушел в гараж полировать и без того блестящие бока автомашин.
А Лена направилась к озеру через парк, радуясь возможности посидеть в тишине у озера и насладиться вкусом спелых ягод. Здесь, в Розенбурге, она ела по-прежнему немного – старалась делиться с Катериной, заметив как-то, что той маловато своей порции. Наверное, так и осталось где-то в подсознании, что нужно помогать с едой. Как когда-то в Минске.
Последние две недели стояла жаркая погода. Волосы под косынкой постоянно потели, а под плотной тканью фартука было некомфортно даже в ситцевых платьях с коротким рукавом. Эти незатейливые наряды русским сшила Айке из дешевого материала в цветочек. К радости девушек, из-за военного дефицита отрезов ситца с одинаковым цветочным узором не оказалось в нужном количестве, поэтому у всех оказались разные платья, к неудовольствию баронессы. Поэтому во время завтрака, обеда или ужина хозяев девушки облачались в привычную форму, чтобы прислуживать «в достойном виде». Лена при этом в очередной раз порадовалась, что Биргит по-прежнему держит ее подальше от столовой. Правильно, как-то читала: «Минуй нас и барский гнев, и барская любовь…»
Едва скрывшись за деревьями от взглядов домочадцев, Лена быстро стянула с головы косынку и развязала фартук, надежно укрыв свои атрибуты прислуги под широкими ветвями ближайшего кустарника. Собаки так и рвались скрыться из вида, подпрыгивая от радости долгожданной свободы. Но Лена не стала их окликать – она понимала, что они чувствуют сейчас, наконец-то оказавшись вне стен вольера. Свободные бежать туда, куда пожелает душа.
Наоборот даже, сама вдруг сорвалась с места и побежала к озеру, устраивая с собаками игру в «догонялки». Артига и Вейха не надо было уговаривать – они сорвались с места и быстро обогнали Лену, захромавшую вскоре из-за боли в ноге. Вахтельхунды не стали дожидаться ее и с разбега плюхнулись с берега в прохладную воду озера, спасаясь от жары. Лена не успела даже крикнуть им, что нельзя лезть в воду – Войтеку потом приходилось из шланга поливать собак, смывая грязь, листву и мелкие веточки, которые те цепляли мокрой шерстью при возвращении в дом.
– Вот ведь ушастые озорники! – только воскликнула в сердцах, глядя на то, как резвятся в воде собаки и поскуливают радостно, словно зовя ее присоединиться к ним. И не удержалась. Сбросила с ног туфли и стянула чулки в надежде, что холодная вода успокоит боль в ноге и принесет облегчение в эту жару. Вахтельхунды обрадовано подплыли к берегу, когда заметили, как Лена, завязав подол платья на талии, ступила осторожно в озеро. А потом стали прыгать вокруг нее, вызывая фонтаны брызг и ускользая игриво из-под ее руки, когда она пыталась поймать за ошейник.
– Хулиганы! Вы просто хулиганы! – рассмеялась Лена. В этот момент настоящее отступило куда-то далеко-далеко, оставляя только яркое солнечное небо над головой, прохладу озера и игривых спаниелей, забавно прыгающих вокруг нее в воде. И неважно было, что она промокла из-за них с ног до головы почти. Ей давно не было так легко и хорошо, как в этот момент. Внезапно Артиг и Вейх замерли на месте, как по команде, и настороженно уставились куда-то в глубину парка. А потом одновременно сорвались с места, едва не сбив Лену, и скрылись в изумрудной листве в мгновение ока.
В прошлый раз собаки убежали от нее, ведомые запахом лисы, которая решила перебежать через парк до своей норы в лесу. Были открыты одни из парковых ворот, и вахтельхунды убежали далеко в поле, к неудовольствию толстого бауэра , чья ферма находилась по соседству с владениями фон Ренбек . Фермер слишком громко и бурно выражал его, настаивая на компенсации за помятые травы на лугу и перепуганных коров, у которых пропало в тот день низкий удой. Биргит в свою очередь сорвала свое раздражение из-за этого случая на Лене. И если бы не заступничество Иоганна, то не обошлось бы без телесного наказания, как грозила экономка.
Именно поэтому Лена, ни секунды не раздумывая, побежала вслед за вахтельхундами , по пути умудрившись подхватить с земли чулки и туфли. Камешки и мелкий сор больно впивались в кожу ступней, ветки больно хлестали по лицу, но она упрямо следовала за Артигом и Вейхом , боясь потерять их из вида. А те, казалось, поставили себе целью убежать от Лены, и спустя какие-то секунды девушка могла ориентироваться только по восторженному лаю с какими-то странными повизгивающими нотками. Кричать было бесполезно – зря голос сорвала бы, как в прошлый раз.
Только бы снова вахтельхунды не гнали кролика! Только бы были закрыты дальние ворота парка! Лена очень боялась, что Иоганн в этот раз не простит ей промашки, и выгул собак снова будет доверен Войтеку . А это означало, что она будет опять заперта в четырех стенах Розенбурга . Никаких прогулок в парке и у озера. Никакой видимости свободы…
Лена не на шутку встревожилась, когда лай смолк на некоторое время, а после раздался визг и поскуливание . Почему-то пришла мысль в голову про капкан или ловушку, но она тут же отбросила ее – кто посмел бы охотиться на мелкого зверя во владениях фон Ренбек ?
Все оказалось до банального просто, как Лена обнаружила, выбежав (а скорее вывалившись из густого кустарника) на одну из парковых аллей. Собаки визжали не от страха или боли, а от восторга, крутясь суетливо вокруг присевшего на корточки мужчины и норовя лизнуть его в лицо. Лена остановилась, как вкопанная, тут же, как заметила его. И не только потому, что удивилась его присутствию здесь, в парке Розенбурга . Ее словно волной захлестнуло, сбило с ног и закружило при виде неподдельной радости встречи любимцев со своим хозяином. От вида его широкой улыбки и теплоты взгляда.
Лена видела на карточке его мужскую красоту и невероятной силы притягательность, но это было несравнимо с реальностью. Сердце прыгнуло в груди куда-то к горлу, а потом вернулось на место и забилось с бешеной силой, когда мужчина ее заметил и медленно выпрямился, ухватив за ошейники вахтельхундов . Правда, Артига схватить не успел, и тот радостно прыгнул в сторону Лены, игриво увернувшись от руки хозяина.
– Не бойтесь! – поспешил сказать Рихард, посчитав ее растерянность за страх перед собакой. – Артиг игрив, но вовсе не злобен.
– Я не боюсь, – произнесла Лена в ответ охрипшим от волнения голосом. Пришлось кашлянуть пару раз, чтобы вернуть голосу привычный тон. Но взгляда так и не смогла отвести от Рихарда, поражаясь его внешнему облику.
Она представляла себе его иначе. Не таким широкоплечим и узкобедрым, и определенно не таким высоким. Лена слышала, что летчики не могут быть выше определенного роста, и удивилась сейчас тому, как он вообще помещается в кабину самолета. Или, быть может, у немцев какие-то особенные самолеты?
– Артиг , ко мне! – приказал Рихард, и собака тут же вернулась к нему и ткнулась головой в его колени, вызвав у хозяина очередную широкую улыбку. Он прошептал что-то собаке тихо, а потом снова взглянул на Лену.
– Я Рихард фон Ренбек , – представился он, опуская почему-то « фрайгерр ».
– Я знаю вас, – ответила Лена и, заметив в его взгляде вопрос и легкую растерянность, поняла, что не так составила фразу и подобрала слова.
– Простите, я вынужден признаться, что не помню нашего знакомства, – с извиняющейся улыбкой произнес Рихард после короткой паузы. – Мне очень неловко. Надеюсь, хотя бы частичным извинением этого может быть долгое отсутствие в Германии. Я часто не могу признать некоторых. Например, я уехал из дома, когда Руди еще носил штаны на лямках. Неудивительно, что я не узнал его сейчас. Он так вымахал…
– Что до меня, то причина не в этом, – несмело ответила Лена. Она видела, что ее вид ввел его в заблуждение. Служанки Розенбурга носили фартуки и косынки. И уж тем более не бегали босыми по парку…
– О, полагаю, что нет, – ответил Рихард, широко улыбаясь. Она взглянула в его голубые глаза, искрящиеся смехом, и не могла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ так же широко. Потом вовсе рассмеялись оба. Собаки тоже вдруг поддались всеобщему веселью и стали носиться вокруг них, радостно повизгивая.
– О Боже, простите за это безобразие! Артиг ! Вейх ! – Рихард приложил к губам палец, и к удивлению Лены, вахтельхунды тут же угомонились. Только бешеное мельтешение хвостов из стороны в сторону выдавало их радостное возбуждение сейчас.
– Они вас так слушают! – воскликнула Лена удивленно.
– Они просто меня любят, – ответил Рихард и погладил обеих собак по голове. – Я не могу никак уловить ваш акцент. Вы не местная.
Это был тот самый момент, когда Лене надо было признаться. Собраться с духом и сказать, что она русская работница. Но ей почему-то хотелось растянуть этот момент так надолго, насколько это возможно. И не терять этого тепла, которым светился взгляд Рихарда.
Потом она будет думать, что именно произошло в те минуты, и захотела ли она так сильно этого, будь он одет в ненавистную ей нацистскую форму. Но прошлое – не грамматика, оно не имеет сослагательного наклонения, как часто говорила Лене бабушка. Она смотрела, как солнце играет лучами в светлых волосах Рихарда, на его сильные руки в закатанных до локтя рукавах рубашки. И можно было на какие-то мгновения представить, что это просто парк, а они просто встретились во время прогулки. И где-то там нет войны и страшной жестокости. Нет крови и нет смертей. И он не нацист, а она не русская…
Наверное, это обманное ощущение заворожило Лену. Заставило просто кивнуть в ответ и смущенно опустить взгляд. И только тогда она заметила, какие у нее грязные ноги. Вспыхнула от стыда из-за своего вида и, взглянув на Рихарда, поняла, что он заметил и ее смущение, и грязь на ее ногах.
– Позвольте, я провожу вас к озеру и помогу привести себя в порядок, – тихо, словно боясь спугнуть, предложил он, разгадав ее смятение. – Не отказывайтесь, прошу. Я чувствую себя виноватым, что мои собаки так напугали вас, что вам пришлось бежать.
Лена должна была отказаться. Разойтись с ним в этой аллее в разные стороны. Потому что они были разные. Потому что это было опасно вот так заигрывать с судьбой, обманывая его. Неизвестно еще, как немец отреагирует, узнав правду.
Она должна была отказаться. И она не смогла этого сделать. Не тогда, когда смотрела в его глаза. Словно это было какое-то волшебство – как чары на нее навели, заставляя забыть обо всем, кроме него. Никогда прежде с ней не было такого. И она знала, что уже не будет. Наверное, поэтому согласилась идти рядом с ним к озеру, наслаждаясь каждым мгновением рядом с ним.
Рихард тоже вдруг примолк и рассматривал ее, изредка отвлекаясь на собак, которые с удовольствием бегали за брошенной палкой наперегонки. А когда встречались взглядами, то улыбались другу, словно подростки, и снова отводили глаза. И никак не могли придумать тему для разговора. Но Лене это было только на руку – она боялась, что одно неосторожное слово выдаст ее с головой, и тогда тот свет, которым светился взгляд Рихарда, исчезнет.
– Впервые со мной такое, – произнес он, когда они уже почти дошли до озера. – Обычно я не страдаю косноязычием. Просто у меня сейчас странное ощущение, от которого никак не могу отделаться.
– Какое? – осмелилась Лена задать вопрос.
– Только не смейтесь, но, наверное, я перечитал в детстве сказок, – признался Рихард. – Почти каждая из них была связана с прекрасной девой с озера, которую рыцарь встречал в темной чаще. И вот у меня все крутится и крутится в голове этот незамысловатый сюжет…
– И какой же был конец у этой сказки?
– Неизменно один, – загадочно улыбаясь Лене, ответил немец. И что-то снова встрепенулось в ней от этой улыбки и от этих мягких ноток его голоса. – Можно вашу руку?
– Мою руку? – переспросила сбитая с толку Лена, и Рихард кивнул в ответ, вмиг посерьезнев.
Заинтригованная, она не сразу, но протянула ему ладонь, которая буквально утонула в его большой руке. Пальцами второй руки он легко провел по ее ладони, вызывая в ней этим прикосновением легкую дрожь и странное томление в животе. Потом пропустил пальцы через ее пальцы и легко пробежал меж ними. Склонился к ней с таким таинственным видом, что она затаила дыхание в ожидании его слов.
– Проверяю, нет ли у вас перепонок, – Рихард сказал это так серьезно, что Лена не сразу поняла, что он шутит. Подумала, что неверно уловила смысл фразы. Его губы дрогнули и медленно растянулись в широкой улыбке, выдавая шутку. И Лена вдруг рассмеялась. Теперь уже не так несмело, как смеялась некоторое время назад. А открыто и без смущения залилась смехом и все никак не могла остановиться.
– Зря смеетесь, – проговорил Рихард. – Это неопровержимый факт. У всех дев из озера между пальцев есть перепонки. А сейчас, когда мы с вами так близко от воды, лучше проверить.
Он снова провел пальцами по ее тыльной стороне ладони, и тяга в животе усилилась. Словно в ответ странному огню, мелькнувшему в его взгляде. Лена уже видела подобное, поэтому разгадала его эмоции в тот же миг. Замерла испуганно, замолчала.
– Простите, если я… – начал говорить Рихард, но было уже поздно. Лена быстро убрала руку из его ладони и отступила от него к воде. Ее сейчас разрывали на части противоречивые чувства. Ей и понравилось увидеть влечение в себе в глубине взгляда немца, и пугало одновременно. Пугали не только его чувства к ней, но и собственный ответ на них.
– Простите, – говорил в ее спину Рихард. Его раскаяние было искренним, ей не надо было оборачиваться, чтобы увидеть это. Она слышала в его голосе. Чувствовала. Словно через одно прикосновение руки между ними натянулась какая-то нить, не позволяющая Лене встать и уйти.
– Я совсем отвык общаться с женским полом. Стал настоящим солдафоном… позвольте, я помогу вам!
Последнее Рихард произнес, видя ее безуспешные попытки сполоснуть ноги и выйти на берег, не запачкавшись снова на песчаном берегу. Она обернулась к нему, не понимая, как он может ей помочь, и заметила, что он сбрасывает с ног парусиновые туфли и закатывает штанины летних брюк до колен. Собаки, видимо решив, что он идет с ними купаться в озеро, тут же плюхнулись в воду, забрызгав Лену, стоящую в воде чуть ли не с ног до головы.
– Вот ведь… несносные животные! – заменил ругательство, которое явно рвалось с языка Рихард. А потом шагнул в воду и приблизился к Лене, замершей напряженно, как лань перед хищником. – Вы позволите?.. Мы никому не скажем. Никогда. Все останется только между нами.
Лена не понимала, о чем Рихард говорит. Просто смотрела в его лицо, чуть запрокинув голову, когда он подошел ближе. Смотрела, как он щурится на солнце, и как улыбается ей. А потом она в одну секунду взлетела в воздух, когда Рихард подхватил ее на руки. Даже не успела испугаться.
– Я вас чуть опущу в воду, а вы поболтайте ногами, – предложил Рихард. – Потом я вас поставлю на траву, и ноги останутся чистыми. Не бойтесь. Больше ничего такого…
– Я не боюсь, – ответила Лена, глядя прямо в его глаза. Она действительно не боялась его, несмотря на неожиданность и интимность его захвата, и это даже не удивляло ее. Она знала каким-то шестым чувством, что он не причинит ей вреда.
Она знала его. По рассказам Иоганна. По фотокарточкам, на которых он вырос из маленького мальчика в высокого и сильного мужчину. Она знала его еще и каким-то странным знанием. Словно они были знакомы прежде.
– Вы точно не создание воды? – уточнил Рихард, держа ее на руках легко. – Или творение воздуха? Вы уверены, что вы не лесная фея?
Рихард прошел чуть дальше в озеро и наклонил Лену к воде, медленно опуская ее ступни в прохладную воду. И тут их совсем неожиданно атаковали вахтельхунды , словно только и ждавшие этого момента. Они стали скакать, как одержимые, вокруг Рихарда, рискуя уронить его в воду, поднимали вокруг целые фонтаны брызг, радуясь этой игре.
– Черти! Вы просто черти! – крикнул им Рихард, стараясь увернуться и одновременно не упустить Лену из рук в воду. Выйти не удавалось на берег – собаки ловко отрезали путь, прыгая в воде, как заведенные механические игрушки, и радостно лая. Лене пришлось ухватиться за плечи Рихарда, с отчаянием думая, что зря она позволила этому случиться. Теперь она точно придет мокрая с головы до ног в замок, и Биргит не заставит себя ждать с наказанием.
– Ах, вы гаденыши! – произнес Рихард. В его голосе по-прежнему не было злости. А потом он и вовсе рассмеялся, когда ловко увернулся от очередного прыжка Артига . – Давайте отомстим этим волосатым чудовищам, фея!
Он снова чуть наклонил ее к воде и резко крутанулся, отчего за ее ногами, погруженными в воду, прошел след высоких брызг. А потом снова и снова. Собаки, которых этот след окатывал с головой, были вынуждены отступить и позволить Рихарду выйти на берег без особых трудностей. Как и обещал, он донес Лену до травы и бережно опустил ее, чтобы потом вернуться с ее туфлями и чулками в руках. Она наблюдала за ним, обхватив колени руками, все еще улыбаясь недавним забавам в воде. Собаки плюхнулись рядом с ней, устало высунув языки из пастей. «Давно они так не резвились», подумала Лена и почесала Вейха за ухом. И давно она сама так радовалась летнему дню, наслаждаясь каждым мгновением.
Лена повернула голову, и заметила, что Рихард внимательно разглядывает ее ноги. Одна из щиколоток немного припухла, как это иногда бывало при долгой физической нагрузке. Но еле заметно, почти неразличимо. А еще у нее были искривленные пальцы. Мозоли на них уже сошли, но Лена видела ясно до сих пор каждую из них. И шишки на ногах. Плата за красивый технически выверенный долгими репетициями танец. Захотелось тут же спрятать от его взгляда ноги.
– Это сейчас? Или старая травма? – показал Рихард вдруг на чуть припухшую ногу. Лена удивленно взглянула на него, никак не ожидая, что он все же заметит.
– Когда-то я повредила голеностоп. Порвала связки, – призналась Лена. В ее голосе отчетливо прозвучала тоска и горечь, и Рихард тут же уловил их.
– Мне жаль, что так сложилось. Вы ведь танцевали, верно?
Значит, он заметил ее ноги с искривленными пальцами. Лена тут же потянулась к чулкам, чтобы обуться и скрыть от его взгляда ступни. Воспоминание о разорванной связке потащило следом другие, ужасные и до сих пор цепляющие за живое. И на какой-то миг обманчивое очарование последних минут отступило, поблекло вмиг.
Рихард – летчик. Кто знает, не он ли тогда летел над ее головой в тот проклятый июньский день? Просто его привлекательность, которой он так легко и умело пользовался, чтобы кружить женские головы, на какое-то время затмила для Лены все остальное.
– Простите, мне не следовало об этом, – произнес Рихард, глядя на ее побледневшее лицо. – С феями…
Он не договорил, потому что Лена резко вскочила на ноги, быстро управившись с обувью. Рихарду пришлось поторопиться, чтобы поспеть за ней. При этом она заметила, как он поморщился, поднимаясь на ноги с травы. На какое-то мгновение приложил руку к груди.
– Что с вами? Вы не здоровы? – вырвалось помимо воли у Лены с тревогой. Собаки, словно почувствовав ее волнение, вскочили на ноги и насторожились.
– Вы умеете хранить тайны, фея? – произнес Рихард, когда выровнял дыхание, справившись с приступом мимолетной боли. – Подозреваю, что вы оказались в нашем парке совсем не случайно, что вас послала королева-мать, разве я не прав?
– Я не имею тесного знакомства с госпожой фон Ренбек , – Лена покачала головой после того, как поняла, кого именно он скрыл под сказочным титулом.
– Неудачное возвращение после вылета. Томми[25]25
Томми – прозвище военнослужащих Великобритании.
[Закрыть] задел по касательной. Если честно, думал – не дотяну. И не сел, а практически рухнул на полосу. Как итог – растяжение, вывих плеча и переломы двух ребер.
– Тогда зачем вы брали меня на руки?! – вскричала ошеломленная его признанием Лена. И тут же смолкла, удивленная своей реакцией. Рихард тоже изумленно посмотрел на нее, а потом улыбнулся с теплотой.
– Не переживайте за меня, фея, я уже отлежался в госпитале. Доктор сказал, что я почти как новый. К концу третьей недели я и думать забуду про этот перелом.
Они снова посмотрели друг на друга пристально. Глаза в глаза. Снова натянулась невидимая нить.
– Мне нужно идти, – отвела взгляд Лена. Его глаза словно озера – в них можно было потерять себя, а этого никак нельзя было допустить.
– Позвольте, я провожу вас, – предложил Рихард, и снова она не нашла в себе силы признаться в том, что она тоже живет в замке, правда, в комнате для прислуги. Хотелось, чтобы он подольше смотрел на нее вот так, как сейчас, и слышать мягкие нотки в его голосе.
– Только до южных ворот, – проговорила она твердо, и ему пришлось согласиться, разгадав, что она будет упорна в своем решении.
На южной границе парк плавно переходил в лес, и Лена планировала там потеряться от взгляда Рихарда. Она заранее придумала этот план, еще когда шли к озеру, решив до последнего притворяться перед ним. Пусть после, когда Рихард узнает, что она русская, все переменится. Но сейчас ей просто хотелось идти рядом, изредка переглядываясь. Разговаривать с Рихардом Лена не рискнула, опасаясь выдать себя ненароком случайным словом, поэтому только у ворот они заговорили снова.
