Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 53 страниц)

8

Бобби Ли вернулся через несколько минут, причесав все еще влажные волосы. Он был весь в черном, что было неофициальной униформой охраны. Полностью вооруженный, он был одет в черную футболку, черные тактические штаны, качественный черный кожаный ремень с черной на черном пряжкой и подходящие ботинки на шнурках, в которые он заправил штаны. Большинство бывших военных, которых я знаю, носили штаны именно так. Да черт, у меня тоже были все те же вещи, и я начала надевать их на полевую работу, когда исполняла ордера на ликвидацию со Службой Маршалов. Я никогда не служила в армии, но многие из моих друзей служили и полицейские, с которыми я работала – тоже, и я всегда с удовольствием перенимала опыт других людей. Я до сих пор много ношу джинсы, но все чаще и чаще тактические штаны становятся моей палочкой-вручалочкой. Частично из-за дополнительных карманов, таких охрененно полезных.

– Как дела, Бобби Ли? – спросила я.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Смешливые морщинки у его глаз стали глубже, а карие глаза засветились юмором.

– Дорогуша, ты покрыта кровью, одной рукой держишь пистолет, а второй – истекающего кровью вампира, с другой стороны от которого – твой окровавленный парень. Может, это я должен задавать тебе этот вопрос?

Он был прав. Я рассмеялась:

– Не буду кидать камни в твой стеклянный дом, пока не приведу в порядок свой. Я поняла.

Его улыбка расширилась до откровенной ухмылки:

– Спасибо, сладкая. А теперь, давай отведем вас в какой-нибудь душ, не набитый оборотнями, которые думают, что от всей этой свежей крови от тебя так хорошо пахнет, что можно съесть.

Я нахмурилась, изучая его лицо. Бобби Ли никогда не флиртовал со мной, так что либо двусмысленность была ненамеренной, либо это была просто констатация факта. Посмотрев ему в глаза, я решила, что последнее.

– Большинство охранников были рядом со мной, когда я была покрыта кровью, или они были рядом друг с другом, раненные во время тренировок. Отчего же сейчас больше искушения?

– Давай поговорим по пути, – предложил он, все еще улыбаясь, но теперь улыбка не доходила до глаз. Внезапно они стали усталыми, как будто он не мог спрятать все свои чувства.

Я немного прищурилась, но ответила:

– Ладно.

Я верила, что он все объяснит позже, когда у нас будет больше конфиденциальности.

Он посмотрел на Харриса и Барри и кивнул в сторону коридора:

– Вы должны явиться к Клодии. У нее есть для вас другое задание.

– Эй, мы же не сделали ничего неправильного, – запротестовал Барри-Брюнетка.

– Никто и не говорит, что сделали, – но что-то во взгляде Бобби Ли, которым он наградил их, заставило Барри вздрогнуть.

Харрис дотронулся до его руки:

– Пошли, Барри, мы должны явиться к Клодии, что мы и сделаем.

Барри впился взглядом в Бобби Ли, затем явно подавил гнев и ответил:

– Прекрасно. Пойдем, явимся к Амазонке.

– Клодию зовут не так, – отметила я.

Барри перевел взгляд на меня и оглядел меня с ног до головы, но без сексуальной подоплеки, скорее, презрительно. Я была невысокой женщиной в окровавленном нижнем белье, держащей за руку другого мужчину. Даже пистолет в руке не мог этого компенсировать, по крайней мере, не для Барри.

– Мне известно ее имя.

– Тогда пользуйся им, – сказала я.

Он презрительно скривил на меня губы, как если бы ему было плевать, что я этого увижу:

– Отлично. Мы пойдем к … Клодии для переназначения.

– Мэм или сэр, – напомнила я.

– Чего? – нахмурился он.

– Говори так точно, сэр или так точно, мэм, если обращаешься ко мне, Барри.

– Я не…

– Так точно, мэм, впредь мы так и будем поступать. Пошли, Барри, нам пора, – встрял Харрис.

Барри все еще выглядел рассерженным, а Харрис – обеспокоенным. Это улучшило мое мнение о нем. Он был достаточно сообразителен, чтобы бояться за свое будущее на этой работе. Барри же – нет. Барри придется уйти вместе с Рики.

– Ты – это вся охрана, которая нам потребуется, Бобби Ли? – осведомилась я.

– Если сравнивать с этими двумя, то я – усиление.

– Я слышала, – ответила я.

– Но нет, я возьму Каазима.

Как будто его имя было призывающим заклятием, Каазим вылился из-за двери за нами, как будто жидкость затвердела и ожила. Он был одним из самых грациозных людей, которых я когда-либо видела, когда двигался. Я была знакома и встречалась с танцорами, танцорами-оборотнями, но ни один из них не наводил на мысли о воде, льющейся из кувшинов с длинным и широким горлом, чтобы пролиться и принять любую форму, только Каазим.

Он выглядел высоким, смуглым и стройным, пока не встал рядом с Бобби Ли, и вдруг иллюзия высокого роста развеялась, потому что теперь можно было сравнить их.

Каазим был 168 сантиметров или капельку ниже. Мы с ним не раз были партнерами по спаррингу из-за нашего роста. Как я и говорила Рики, размер имеет значение в бою. Особенно если в этой схватке ты не можешь быстро покалечить, вырубить или убить противника. Когда вы одинаково хорошо натренированны, единственной надеждой того, кто меньше, становится шанс закончить бой настолько быстро и жестоко, насколько возможно. Правила, которые удержат Рики от нанесения мне чрезмерного вреда в схватке, одновременно уберегут его от того, чтобы я нанесла увечья ему, а в длинной битве выигрывает обычно тот, кто больше.

– Каазим, – улыбнулась я.

Он подарил мне слабую улыбку, почти потерявшуюся в черной растительности на лице и темноте кожи. Его волосы были точно такого же цвета, как борода и усы, а кожа ну очень темной; даже его глаза были настолько темно-карими, что большую часть времени казались черными. Он весь был однотонным настолько, что трудно было рассмотреть детали, и всегда одевался в черное, что способствовало отсутствию контрастов в его цветовом решении. Были такие места в мире, где он мог бы раствориться, слиться с толпой; идеальный шпион, идеальный наемный убийца – никто бы его не запомнил. Здесь, в Сент-Луисе, он выделялся, потому что был слишком далеко от песков пустыни и остроконечных башен городов своей настоящей родины.

– Анита. Натэниэл. Дамиан, – почти любой другой охранник как минимум отметил бы тот факт, что мы с Дамианом покрыты кровью, но он не стал спрашивать. Он был одним из самых неразговорчивых людей, с которыми я когда-либо встречалась, но его темные глаза замечали любую деталь.

Он был одет в распахнутый халат и свободные мягкие штаны под ним. На службу Каазим одевался не так, и он, видимо, уловил, что я заметила, потому что предложил:

– Я могу переодеться, если хочешь.

– Один взгляд – и ты понял, что я посмотрела на халат?

Он чуть кивнул.

– Пока ты можешь сражаться в халате так же хорошо, как и в стандартной форме охраны, я нормально к этому отношусь.

– Я хорошо сражаюсь вне зависимости от того, во что одет.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась я.

Он сверкнул мне улыбкой, почти достаточно широкой для того, чтобы называться ухмылкой, его темные глаза сияли.

Дамиан потянул меня:

– Пожалуйста, Анита, мне нужно отмыться.

Я посмотрела в эти зеленые глаза и увидела в них боль. То, что мы с Натэниэлом касались его, помогало ему контролировать чувства, но это было как давление воды на плотину: если плотину прорвет, то эмоции хлынут наружу. Нам нужно было отмыться прежде, чем это случится.

– Прости, Дамиан. Ты прав. Мы воспользуемся душем в нашей комнате.

Я имела в виду комнату, которую я делила с Микой и Натэниэлом. Даже как-то забавно, что встречаясь с Жан-Клодом семь лет, я все еще воспринимала его спальню как его, а спальни с двумя другими мужчинами как наши. Не скажу точно, почему, просто знаю, что это так.

– В моей комнате есть душ, – сказал Дамиан.

– А еще там есть Кардинал, – добавила я.

– Но ей все равно, Анита. Уже рассвело, и она мертва для мира.

– Ей станет не все равно, когда она проснется на ночь, – возразила я.

– Вести вас в непосредственную близость к Кардинал в таком виде не соответствует принципам моей работы, – поддержал Бобби Ли.

– Кардинал нестабильна и опасна, – вставил Каазим, и то, что он сказал хоть что-нибудь, дало мне понять, что с Кардинал все хуже, чем я даже думала.

– Нет, ей будет все равно, когда она проснется, потому что когда я сказал ей, что буду спать с тобой и Жан-Клодом прошлой ночью, она меня отпустила.

– Она – что? – удивилась я.

– Ты не говорил этого нам, – заметил Натэниэл.

– Она сказала, что если я хочу спать с другими людьми, она больше не может быть со мной. И я должен выбирать.

– Ты сказал ей, что собираешься просто спать, а не заниматься сексом? – уточнил Натэниэл.

– Да.

– И что она на это ответила? – спросила я, потому что должна была знать.

– Она мне не поверила и сказала, что если я собираюсь подставляться Жан-Клоду и Натэниэлу и трахать тебя, она меня ненавидит и не хочет больше никогда со мной разговаривать.

– Это не то, что она сказала. Не буквально.

– Это отредактированная версия.

– Если это отредактированный вариант, то я бы не хотела услышать оригинал, – сказала я.

– А ты уверен, что Кардинал нет в комнате? – задал вопрос Бобби Ли.

– Даже если и есть, то сейчас день. Она будет в отключке.

– Но ты-то нет, – сказал Каазим.

– Как и Жан-Клод, – откликнулся Дамиан.

– Да, только вы двое из всех вампиров сейчас бодрствуете, – отметил Каазим, и посмотрел на Дамиана, словно пытаясь разглядеть в нем что-то такое, что пропустил.

Я покачала рукой Дамиана в своей и сказала:

– Он со мной, Каазим.

– Разумеется, – ответил он.

– Тогда прекрати примеряться, как бы его убить.

Он моргнул и твердо посмотрел на меня своими темными глазами:

– Ты очень наблюдательна.

– Не настолько, как ты.

Он несколько самокритично улыбнулся:

– Я дольше практиковался.

– Да, на несколько столетий дольше, – согласилась я.

– Благодаря своему мастеру я прожил намного дольше, чем надеялся.

– Если мы продолжим трепаться, мы потратим все свое время, – прервал дискуссию Бобби Ли. – Давайте двигаться.

Это была необычная для него резкость, но в том, как он сжимал свою AR (американская полуавтоматическая винтовка, является штатным оружием полиции) и стоял там во всей своей экипировке, заставило меня не спорить с ним. Что бы ни произошло на его последнем выездном задании, это было плохо, потому что я никогда не видела Бобби Ли таким после возвращения домой.

– Давайте двигаться, – повторила я за ним.

Бобби Ли пошел впереди. Каазим занял позицию с тыла. Дамиан, Натэниэл и я оказались посередине, где и должны были быть. У меня в руке был пистолет, но в тот момент это не имело значения. Вооруженная или нет, я была их охраняемым лицом, вот и все; раз уж Бобби Ли такой нервный, лучшее, что я могла предпринять – это позволить ему делать свою работу. К тому же у меня была всего одна пушка, а у него – несколько.

Я почувствовала, как в Дамиане снова растет напряжение. Это чувство пришло ко мне через его руку.

– Ты нормально?

– Если Кардинал мертва для мира в нашей постели, то у нас все еще остался шанс, но если ее там нет, то все кончено. Я больше не могу так жить.

Натэниэл коснулся головой плеча Дамиана:

– Мне жаль, Дамиан.

Мы все еще держались за руки, но почему-то я почувствовала, что должна касаться его больше, и обняла его за талию. Нам всем потребовалась секунда, чтобы подстроиться к ходьбе вместе, но мы справились.

– Мне тоже жаль, Дамиан.

– Как и мне, – ответил он, и мы последовали за бронированным и вооруженным Бобби Ли по коридору. Телохранители отлично спасают тебе жизнь, но они совершенно не могут помочь, когда кто-то пытается разбить твое сердце.

9

Дамиану хотелось узнать, стал ли он внезапно одиноким вампиром или все еще состоит в отношениях. Он чувствовал, что ему нужно знать, поэтому мы сначала отправились в его спальню. Если Кардинал окажется в постели, то мы вернемся принимать душ к нам с Натэниэлом. Мы впятером стояли посреди комнаты Дамиана. Ночник светился радом с идеально убранной кроватью. На ней, задрапированной тюлем, было покрывало с цветочным узором. На полу лежал большой ковер, покрытый огромными цветами, похожими на ромашки. Стены украшали картины, изображавшие цветы в вазах, цветущие луга, маленькую девочку с букетом. В этой переполненной цветами, чересчур женственной комнате, не было и следа Кардинал. Я знала, что ее гроб стоял в одной из предназначенных для этого комнат, так что здесь ей некуда было бы спрятаться. Она была бы либо в кровати, либо под кроватью, либо в ванне. Нет ни одного знакомого мне вампира, который с охотностью завалился бы спать в ванну, так что…

– Мне жаль, Дамиан, – этого было недостаточно, но я не смогла придумать, что еще сказать.

Натэниэл обнял его, и Дамиан обнял его в ответ с таким выражением, словно в действительности даже не видел.

Бобби Ли и Каазим заняли позиции, с которых могли видеть дверь. Они были настольно пусты, насколько могли, отгородившись от эмоционального момента. Обычно от Бобби Ли было больше помощи, но наверное, на тот момент он был переполнен собственным эмоциональным дерьмом, и на что-то еще не осталось сил.

Я ожидала, что Дамиан будет разбит или закричит, или отправится искать Кардинал, но он не сделал ничего из этого. Вместо этого он заявил:

– Ненавижу, что она сотворила с моей комнатой. Терпеть не могу это покрывало, – он шагнул внутрь, сорвал его с кровати и швырнул на пол.

– Ненавижу эти картины! – он схватил ту, которая выглядела как плохая имитация Подсолнухов Ван Гога, и швырнул ее через комнату, как фрисби.

– Ненавижу эти коврики!

Он поднял самый большой и потащил за собой, как шлейф на каком-то невозможном вечернем платье. Распахнув дверь, он выпихнул его наружу, следом полетело покрывало. Простыни под ним были розовыми, но я удержалась от слов, что могли бы добавить эмоций в данный момент.

Он захлопнул дверь и провозгласил:

– Я ненавидел цвета, что она выбирала, беспорядок, в который она приводила мой гардероб и то, что ее одежда всегда была важнее моей.

Он прошел к гардеробу, в дальней стене, и раздвинул двери. Я думала, он собирается выбросить ее одежду вслед за ковром и покрывалом, но когда он открыл дверь, он замер перед ней.

– О Боже, – произнес он.

Я подошла к нему, надеясь, что он обнаружил Кардинал, «спящую» в шкафу. Может, она просто спряталась, чтобы посмотреть, что он станет делать; я знавала людей, которые творили такие вот глупости, так почему бы и вампиру так не поступить? Но когда я смогла заглянуть в гардероб, там не просто никого не было – там не было большей части одежды. Я поняла, что ее вещи исчезли.

– Она и правда ушла, – сказал Дамиан, и гнев сменился горечью, чувством утраты, возможно, раскаянием, – всеми теми эмоциями, которые настигают тебя после разрыва, и особенно – сразу после него. Хотя я полагала, что это середина.

– Мне жаль, Дамиан.

– Нам обоим жаль, Дамиан, – повторил за мной Натэниэл.

– Как и мне, но я действительно ненавижу то, что она сотворила с моей комнатой, моим личным пространством. Как будто здесь все для нее, а я не имел значения.

– Ты имел для нее значение, Дамиан.

– Кто-то из вас позволил бы кому-нибудь превратить свою спальню в цветочный кошмар? – спросил он, глядя на меня, и по его выражению я поняла, что ложь – не вариант.

– Я бы не позволила.

– Я бы разрешил, когда был моложе, но не сейчас, – ответил Натэниэл.

– Так почему я дал Кардинал так поступить?

– Не знаю.

– Вот и я тоже, – сказал он, все еще глядя в почти пустой шкаф.

– Где твоя остальная одежда? – спросила я.

– В помещении глубже под землей. Мне пришлось переодеваться для работы на складе, потому что ей нужно было место для своих вещей, – коснулся он пустых вешалок.

– Мы пойдем мыться в свою комнату. Дадим тебе побыть самому.

– Не надо, Анита.

– Не надо чего?

– Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Сейчас день, я проснулся и боюсь снова уснуть. Я весь в собственной крови и… я боюсь того, что со мной происходит. Даже если бы Кардинал была здесь, она не смогла бы мне помочь. Вот почему я пошел к тебе и Жан-Клоду: со мной что-то не так, и если мы в ближайшее время не поймем, в чем дело, я боюсь того, что может случиться.

Натэниэл обнял его первым, но я подошла и добавила свои объятия:

– Я знаю, ты боишься, что потеряешь контроль, как это было раньше, но в тот раз это случилось по моей вине. Больше я не отсеку тебя от себя метафизически, обещаю.

– Мы оба рядом, – добавил Натэниэл.

Он стиснул наши руки чуть сильнее, чем я.

– В прошлый раз я зверски убил невинных людей. Я не помню, как делал это, но я помню, что был покрыт кровью, как сейчас, а еще я помню, как попытался убить своих друзей. И вот – я снова весь в крови, и не знаю почему!

– Все будет в порядке, Дамиан, – произнесла я.

– Ты не можешь этого знать. Что бы это ни было, оно становится хуже, Анита. Я пропотел таким количеством крови, что ее хватило, чтобы кровать промокла насквозь. Я никогда не слышал, чтобы с вампирами такое происходило, – он слегка встряхнул меня, а его руки сжимали нас слишком крепко.

Я положила свои руки на его, частично для того, чтобы прикасаться к нему, а частично – чтобы попытаться хоть немного контролировать ситуацию.

– У нас сейчас много старых вампиров, Дамиан. Кто-то из них может что-нибудь знать.

– Каазим не вампир, но он провел с вампирами века, – подал голос Бобби Ли.

Мы перевели взгляд с Бобби Ли на Каазима, тихо стоявшего у двери. Дамиан отпустил нас достаточно для того, чтобы я повернулась к этому парню.

– Что скажешь, Каазим? Ты когда-нибудь слышал о вампире, который так сильно потел кровью?

– От кошмаров – нет.

– А от чего-то другого? – не унималась я.

Мне показалось, что он снова улыбнулся, но в тени было сложно сказать. Он выбрал идеальное место, чтобы быть максимально невидимым; у него были века практики.

– Да.

– Расскажи нам, – попросил Дамиан.

– Я не отвечаю слуге своей королевы.

Дамиан нахмурился, и я ощутила его гнев, пронесшийся через нас обоих, а потом он стал холодным и неподвижным, эмоции не столько утихли, они просто ушли. Я никогда не понимала, как он это делает, но знала, почему. Та-Что-Его-Создала использовала против людей все их эмоции, и чтобы спастись, он был вынужден научиться прятать их под ледяным спокойствием, которое он и разделил со мной. Иногда я думала, что его спокойствие помогает мне так же сильно, как и психотерапия.

– А как насчет домашнего питомца королевы? Мне ты ответишь? – спросил Натэниэл.

Каазим слегка улыбнулся:

– Если это все, чем ты являешься, то нет, я тебе не отвечу.

– Тогда отвечай своей королеве, – сказала я, но в моем голосе прозвучало некоторое количество недовольства от того, как он пренебрег остальными. Я не была так уж хороша в сокрытии эмоций.

Он чуть поклонился и ответил:

– Как прикажет моя королева, – но это все, что он сказал.

– Ты хочешь, чтобы я из тебя все клещами вытягивала?

– Я отвечу на любой прямой вопрос, который ты задашь, моя королева.

– Могу я напомнить, что я просто Анита, когда мы тренируемся в зале, а ты просто ответишь мне как друг?

Я не могла понять его выражение из тени. Я просто знала, что раньше такого не видела.

– Ты называешь меня другом?

– Я знаю, мы не выпиваем вместе, и не смотрим одни и те же фильмы, но да.

– Мы не друзья, Анита. Не в таком смысле.

– Ладно, значит – товарищи по работе, – кивнула я.

Он немного обдумал это и ответил:

– Я понял, что ты имеешь в виду. Ты хочешь сказать, что мы друзья во время работы, но как мы можем быть друзьями, если я твой телохранитель?

– Я дружу со многими своими стражами, – отметила я.

Он улыбнулся настолько широко, что я заметила блеск улыбки даже в тени.

– Не думаю, что мы будем когда-нибудь настолько дружны.

– Я не имею в виду такой вид дружбы, – рассмеялась я. – Скорее, как у меня с Клодией, или Бобби Ли, или Фредо, или Лисандро, или Пепитой, Пепе.

Он вновь кивнул.

– Товарищи по работе, – мягко произнес он.

– Ага.

– Как королеве я должен дать тебе припереть меня к стенке и задать правильные вопросы. Мой мастер сказал мне поступать так, когда ты спрашиваешь об определенных вещах.

– Почему Билли сказала тебе скрывать что-то от меня? – Билли было сокращением от Билквис, хотя она поставила меня в известность, что иногда она откликается на Квинни. Билли мне нравилось больше.

– Мотивы моего мастера мне не известны.

То есть он не может или просто не станет раскрывать мне ее мотивы. Великолепно. Я продолжила:

– Но если мы друзья, ты можешь просто помочь мне помочь Дамиану?

Он кивнул:

– Прошло много времени с тех пор, как кто-то просил меня о чем-либо во имя дружбы, Анита, очень долгое время.

– Сочувствую.

– Отчего же?

– У каждого должны быть друзья.

Он снова улыбнулся, но я не могла видеть его глаза и не знала, была ли эта улыбка счастливой или скрытной.

– У Арлекина нет друзей, Анита. А у животных Арлекина тем более.

– Я сделала все возможное, чтобы искоренить двойные стандарты, которые старые вампиры применяют к своим зверям зова.

– Вы с Жан-Клодом сделали многое, чтобы помочь нам.

Дамиан держал мою руку в своей, но сделал шаг по направлению к другому мужчине:

– Помоги мне, Каазим. Помоги мне либо потому что Анита твой друг, либо потому что она твоя королева.

– Ты слуга. Я не отвечаю слугам.

– Каазим, что с тобой и многими из Арлекина? Вам всем, похоже, не нравится Дамиан. Почему?

– На это и я могу ответить, – напомнил о себе Бобби Ли.

– Ну так ответь, – подбодрила его я.

– Арлекин – старые вампиры. Это значит, что они думают, что люди-слуги – низшие существа, а Дамиан – напоминание, что для тебя все они – слуги. Им такое очень не нравится.

– Это понятно, но почему Каазим и другие оборотни тоже имеют такие проблемы?

– Все они относятся к любым человеческим слугам Арлекина как к низшим существам, потому что очень немногие из них были достаточно хороши в бою на фоне вампиров и оборотней Арлекина.

– Я заметила, что почти никто из вампиров Арлекина не имеет слуг-людей.

– Люди слишком хрупки для нашего мира, – сказал Каазим.

– Хочешь сказать, для мира Арлекина?

– Да.

– Дамиан – вампир-слуга, а звери зова Арлекина имеют по одному вампиру, который выше них, – добавил Бобби Ли.

– Думаю, это имеет смысл.

– Тогда чувствуй превосходство по отношению ко мне, – вмешался Дамиан. – Но если тебе известно что-то, что может объяснить, что же со мной творится, прошу, поделись.

Каазим достаточно выступил из теней, чтобы я увидела замешательство на его лице:

– Разве тебя не беспокоит, что я отношусь к тебе как к низшему, потому что Анита заставила тебя быть ее слугой?

– Нет.

– Потому что тебя не интересует мое мнение, – голос Каазима стал злым. Первое дуновение его зверя дохнуло по комнате, как будто кто-то на секунду открыл печь.

– Ты – Арлекин. Это значит, что ты лучший воин, чем я когда-либо буду. Уже одно это дает тебе право чувствовать превосходство надо мной, но вампирша, которая создала меня, пытками изгнала из меня любую гордость еще века назад. Она сделала из меня пустой сосуд, чтобы наполнять его по своему усмотрению. У пустых сосудов нет гордости, поэтому у меня нечего задевать.

– Мы знаем о твоей создательнице.

– Я всегда надеялся, что Та-Что-Меня-Создала в конечном итоге сделает что-нибудь настолько ужасное, что Совет вампиров отправит Арлекин уничтожить ее.

– Если бы нас послали убить твоего мастера, мы бы не оставили в живых таких старых вампиров, как ты.

– В любом случае, я бы освободился от нее.

– Ты бы предпочел смерть, лишь бы освободиться от своего мастера?

– О да.

– Самоубийство тоже освободило бы тебя.

– Но оно не дало бы мне попасть в Вальхаллу. Смерть от руки Арлекина была бы славной.

– После стольких веков ты все еще веришь в свою Вальхаллу? – изумился Каазим.

– Да, верю.

– Большинство из нас потеряли свою веру под властью вампиров.

– Это была единственная вещь, которой она не смогла меня лишить.

Каазим изучал его, эмоции танцевали на его смуглом лице, как облака в ветреный день, слишком быстрые, чтобы я успевала их распознать, но их было больше, чем он когда-либо показывал.

– Если она оставила тебе твою веру, то только по той причине, что не понимала ее настолько, чтобы отнять ее у тебя.

– Да, скорее всего.

– Тебе повезло, что твой мастер не понимала.

– Точно.

– Однажды меня посылали шпионить за ней, твоей госпожой. Она была жуткой штучкой.

– Меня ты видел?

– Да.

– Я выполнял ее распоряжения.

– Я видел.

– Не буду спрашивать, за исполнением какого приказа ты меня застал, потому что не хочу, чтобы Анита узнала обо мне худшее.

– Ты ее слуга. Ей известны все твои секреты.

– Нет, она оставляет мне личное пространство.

– Почему она так поступает? – удивился Каазим.

– Я не хочу, чтобы Дамиан в ответ узнал все мои секреты. Я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь так глубоко залез мне в голову.

– Истинная ты, – заметил Каазим.

– Да, точно. Так что тебе известно о том, что происходит с Дамианом?

– Ничего, – ответил он.

– А что тебе известно о вампире с такими же симптомами, как у Дамиана? – перефразировал Бобби Ли.

Каазим улыбнулся и уважительно кивнул напарнику:

– Хорошо сказано, дружище.

– Я достаточно пробыл в твоей части мира.

– Прошли века с тех пор, как мы видели такие симптомы.

– Симптомы чего? – спросила я.

– Того, что Мать Всея Тьмы разгневана.

– Не поняла.

– Мать когда-нибудь посещала твои сны, Анита? – задал он вопрос.

– Ну да, – кивнула я.

– Ты когда-нибудь просыпалась от них в холодном поту?

Я попыталась припомнить, когда Марми Нуар пыталась захватить меня.

– Я так не думаю, но не уверена. Я не уделяла внимания тому, как сильно потела после того, как она входила в мои сны.

– Понимаю, – сказал Каазим.

– Погоди. Ты подразумеваешь, что за проблемами Дамиана стоит Мать Всея Тьмы?

– Когда в последний раз я видел такие симптомы, это была она.

– Она мертва, – покачала я головой.

– Она вампир, Анита. Она и начинала со смерти.

Я затрясла головой:

– Нет, она мертва, совершенно, абсолютно, истинно, окончательно мертва.

– Как ты можешь убить что-то, что только дух, Анита?

– Я знаю, что те из Арлекина, кто засвидетельствовал ее смерть, связались с остальными. Арлекин сказали, что видели ее гибель.

– Действительно, некоторые из нас видели, – кивнул Каазим.

– Тогда давай ты сам ответишь на свой вопрос, – попросила я.

– Ты впитала ее кожей.

– Да, это было пиздец как жутко, но да.

– Каково это – поглощать ночь, Анита? Потому что это и была она, ночь, живая и реальная. Как мог один крошечный человечек, пусть даже некромант, уничтожить саму ночь?

– Я научилась поглощать силы от другого вампира.

– Да, от Обсидиановой Бабочки, Мастера Альбукерке, Нью-Мексико.

– Если у тебя есть все ответы, зачем ты задаешь вопросы?

– Я знаю, что происходит, но это голые факты, а здесь гораздо больше, чем просто факты.

– Я даже не понимаю, что ты имеешь в виду, Каазим.

– Ты поглотила живую тьму, Анита. Это дало твоей собственной некромантии скачок до почти легендарного уровня. Ты подняла каждое кладбище и отдельное тело в окрестностях Боулдера, штат Колорадо, в прошлом году, когда преследовала дух Любовника Смерти, одного из последних членов ныне расформированного Совета вампиров, который не преклонил колено перед организованным Жан-Клодом мятежом.

– Ты говоришь, мятеж. Я говорю, убийство чокнутых уебков, чтобы спасти мир от их планов по распространению вампиризма и зомби-чумы по всей планете.

– Для человеческой расы это был бы апокалипсис.

– Не апокалипсис.

– Не в библейском смысле, хочешь сказать? – уточнил он.

– Да, не как у Иоанна Богослова.

– Ты так говоришь, как будто есть только один вариант Армагеддона.

– Так и есть.

– Ты лично предотвратила два. Мы предотвратили больше происшествий, которые могли уничтожить планету или как минимум человечество как вид. Некоторые из нас пережили последнее вымирание и великую зиму.

– Ты имеешь в виду ледниковый период. Настоящий ледниковый период.

Он кивнул.

Я набрала полные легкие воздуха, медленно его выпустила и сказала:

– Ладно, многие из вас охуительно стары. Ты доказал мне свою точку зрения.

– Моя точка зрения, Анита, заключается в том, что апокалипсис как великое разорение или второе пришествие, важное в некоторых религиях, происходил раньше и наверняка произойдет еще.

– Я не уверена, что мы определяем его одинаково.

– Возможно, нет. Но для апокалипсиса на самом деле должно быть много определений.

– Отлично. Твоя взяла. Давай вернемся к тому, что происходит с Дамианом.

– Ты так нетерпелива для той, кто вероятно проживет еще века.

– Нет уверенности, что я бессмертна, Каазим, но кроме того, я убила больше якобы бессмертных существ, чем кто-либо еще, кого я знаю, так что кто будет жить вечно – обсуждаемый вопрос.

– Довольно справедливо, – сказал он. – Однако ты впитала Мать Всея Тьмы, не имея ни малейшего представления, как контролировать так много силы.

– Это как есть стейк; мое тело автоматически использует энергию пищи, которую я ем. Мне не нужно говорить ему, чтобы образовались кости или больше красных кровеносных сосудов; оно просто делает это.

– А кто-нибудь говорил, что метафизическая пища – это тоже самое, что и физическая, Анита?

Я уставилась на него, пытаясь понять смысл сказанного им.

– Не уверена, что поняла тебя.

– Он имеет в виду, что питаться магией и стейком – разные вещи, – объяснил Дамиан.

Я посмотрела на него, сжимая его руку.

– Ладно, может, я тормоз, но я все еще не понимаю.

– Ты правда думаешь, что могла поглотить Мать Всея Тьмы, одну из создателей вампиров как вида, ту, что создала нашу цивилизацию, наши правила, наши законы, и это никак на тебе не отразилось?

– Она собиралась сделать кое-что похуже, чем убить меня, Каазим. Она собиралась завладеть моим телом и пользоваться им как убежищем, средством передвижения и чем там еще. Она даже пыталась сделать меня беременной, чтобы она могла переместить свой дух в тело моего нерожденного ребенка в случае, если бы не смогла завладеть мной. У меня не было другого выбора, кроме как убить ее единственным способом, которым я смогла. Ты сам сказал: она была просто духом, неосязаемым, неудержимым, поэтому я уничтожила ее единственным возможным способом.

– Съев ее, – уточнил он.

– Да, типа того.

– Ты приобрела немало силы, впитав ее, и Жан-Клод хорошо ей распорядился.

– Так и есть.

– Но это ты была силой, поглотившей ее, Анита, ты, а не Жан-Клод. Ты была единственной, кто встал во плоти против тела, которое она использовала, и выпила межзвездную тьму.

Я вспомнила тот момент и то, что именно так я и подумала: тьма, которая была до того, как свет нашел ее, и которая будет существовать после того, как догорит последняя звезда и мрак покроет все вновь. Но я победила. Я сокрушила ее. Я спаслась и остановила все зло, которое она планировала для остального человечества, остальных вампиров и оборотней – она была злодеем для всех в равной степени. Она хотела завладеть всеми нами и сделать из нас своих рабов или марионеток или же просто поубивать по своей прихоти.