Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 53 страниц)

22

Дамиан снова обернулся полотенцем, и мы с Натэниэлом смогли сфокусироваться. Я связалась с Жан-Клодом, чтобы спросить, могу ли я воспользоваться его частным самолетом для полета в Ирландию или нам нужно будет найти коммерческий рейс. Мика с Рафаэлем еще как минимум несколько дней собирались пробыть на Западном Побережье, и самолет оказался свободен. Я написала групповое сообщение Бобби Ли, Клодии и Фредо, что мне нужны охранники, которые смогут работать с ирландской полицией. Это был вежливый способ сказать: избегайте тех, у кого в прошлом криминал. У нас было несколько человек, которые начинали свою жизнь в качестве мускулов для гангстеров или имели записи об участии в несовершеннолетних в бандах. Не хотелось, чтобы это усложняло ситуацию в Ирландии. Нам было нужно все делать проще, а не сложнее. Что я не осознавала, так то, что сложности все еще были со мной в спальне, и я не имела в виду какое-то развлечение, а буквально.

– Я должен поехать с тобой, – заявил Натэниэл.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – улыбнулся Дамиан.

Я перевела взгляд с одного из них на другого, сидящих рядом со мной на кровати, и отрезала:

– Нет.

Они уставились на меня и в один голос спросили:

– Почему нет? – это прозвучало как стерео, поскольку я сидела посередине.

– Нет смысла в том, чтобы Натэниэл ехал с нами, – пояснила я.

– Я часть твоего триумвирата, – запротестовал он.

– Который работает недостаточно хорошо, чтобы помочь нам чем-нибудь в этой поездке, – заметила я.

– Вчера Натэниэл заставил его заработать, – напомнил Дамиан.

– И ты согласен с тем, как он это сделал? – спросила я.

– Анита, ты пытаешься настроить Дамиана против меня?

Я посмотрела на Натэниэла и собиралась уже отрицать это, но вместо того постаралась быть честной:

– Не нарочно.

Натэниэл посмотрел на меня взглядом, требующим объяснений.

– Мне очень жаль, но я действительно не хочу, чтобы ты ехал с нами в Ирландию.

– Но почему?

– Прежде всего, это расследование убийства, а ты не помогаешь в этой части моей жизни.

– Но в Колорадо же я помог, – возразил он.

– Это так, но изначально мы просто собирались навестить семью Мики. Пока мы там не оказались, дело не обернулось полицейским расследованием.

– Даже забавно, как много твоих поездок из города превращаются в расследования, – подал голос Дамиан.

Я посмотрела на него:

– Что мне сказать, что не по моей вине?

– Просто наблюдение, – поднял он руки в знак невиновности.

– Я помог тебе найти некоторых людей, похищенных вампирами, – вернулся к спору Натэниэл.

– Ты превратился в леопарда и выследил их для меня, и это очень помогло, но семью Мики там очень хорошо знали. Я не уверена, что такого рода взаимопонимание будет у нас в Ирландии, так что твое превращение, скорее всего, окажется там не самой лучшей идеей.

– Ты зациклилась на деталях, и не обращаешь внимания на сам факт того, что я помог, а это куда больше того, что сделал Дамиан.

– У тебя было больше возможностей, потому что ты живешь и ездишь с ней, – уточнил Дамиан, приглаживая прядь все еще влажных волос.

– Это правда, – не стал возражать Натэниэл.

– Я все жду, что ты начнешь спорить, но ты не стал, раз уж это правда.

– А зачем спорить против правды?

– Кардинал спорила практически обо всем.

– Мы не она, – сказал Натэниэл.

Мне не понравилось, как он это сказал, – словно мы заняли то место в жизни Дамиана, которое раньше занимала Кардинал. В моей жизни не было места для еще одного романтического треугольника. Но я благоразумно держала рот на замке. Он только вчера порвал с Кардинал и занялся сексом с нами обоими впервые с тех пор, как годы назад мы случайно образовали триумвират. Я достаточно посещала терапевта, чтобы знать, что давить не нужно, особенно если я хотела, чтобы он отправился со мной в то место, которого он боялся, наверное, больше любого другого на этой планете. Затем я подумала о том, что окажусь в Ирландии с Дамианом, который еще не отошел от разрыва с Кардинал, и без Натэниэла, который помог бы мне все уладить. Дерьмо.

– Знаешь, как говорят герои романов: Никто другой – не я, никто другой – не ты? – спросил Дамиан.

– Ага, – ответил Натэниэл.

– У этого есть и плюсы, и минусы. Никто и никогда не сможет занять место Кардинал, сделать все то хорошее, что она сделала для меня, но то, что было у нас плохого… Это было очень плохо, и повторять такое снова я не хочу.

– Понятно, – сказала я.

– И мне, – добавил Натэниэл.

Я погладила Дамиана по спине, а Натэниэл потянулся вокруг меня и потрепал его по ноге. У нас у всех в прошлом были плохие отношения.

Натэниэл сел обратно на свою сторону кровати и заметил:

– Ты едешь туда как консультант, а не как маршал, а Дамиан нужен им для помощи. Просто скажи им, что он не поедет без меня.

– И как я это сделаю, не объясняя, что я что-то вроде живого вампира, а он мой вампир-слуга и ты – зверь зова?

– Ирландская полиция имеет меньше опыта с вампирами, чем наша, – сказал Дамиан. – Они не догадаются задавать вопросы такого толка, Анита.

– Если вдруг спросят, то просто скажи им, что я зверь зова Дамиана, – предложил Натэниэл.

– Дамиан не мастер.

– Полиция этого не знает.

– Я не смогу делать свою работу, если буду волноваться о твоей безопасности.

– А меня подвергать опасности ты не против? – осведомился Дамиан.

– Я не это имела в виду.

– Анита, я знаю, что ты не влюблена в меня. Но серьезно, если Натэниэлу слишком опасно ехать, то почему не так опасно ехать для меня?

Первый ответ, который пришел мне на ум, был не из тех, что стоит озвучивать, потому что основная причина была в том, что я нуждалась в помощи Дамиана с вампирами в Ирландии. А в помощи Натэниэла – нет. Я была готова подвергнуть Дамиана опасности ради спасения жизней и раскрытия дела. Чтобы помочь в расследовании, Натэниэлу ехать было не нужно, – по крайней мере, мне так это виделось, – так что любой риск для него не был обоснован. Работа полиции часто сводилась к оценке рисков и выигрыша против потерь. Миледи, вероятно, сейчас изо всех сил пыталась укрепить свою властную структуру, так что ни для кого из нас она опасности не представляла, и когда мы, наконец, отправимся охотиться на отбившихся от рук вампов, я не буду брать Дамиана с собой, поэтому он в любом случае не окажется на линии огня. Если бы я думала иначе, я бы не взяла его, так почему же так отличается добавление в группу Натэниэла? Единственный правдивый ответ заключался в том, что его я ценила больше Дамиана, а такими вещами лучше не делиться.

– Дамиан, если бы я думала, что ты окажешься в серьезной опасности, я бы и тебя не взяла, но у тебя есть информация о местных вампирах, которая может помочь нам выяснить, что происходит. Ты можешь помочь нам спасти жизни, а это стоит небольшого риска для нас обоих. Натэниэл даже не был в Ирландии, поэтому он нам помочь не может. Даже малый риск не стоит его поездки в Ирландию.

– Анита, я еду с вами, – уперся Натэниэл.

– Нет.

– Я не спрашивал твоего разрешения, Анита.

– Извини?

– Я не просил твоего разрешения. Я просто сказал, что еду.

– Это мое расследование. Если я сказала нет, значит, нет.

– Я смог взять под контроль силу между нами и заставил ее работать, чего никто из вас сделать не удалось. Ты не думаете, что может быть полезно, иметь рабочий триумвират силы в Ирландии, когда вы выйдете против неконтролируемых вампиров?

– Я и без того часть рабочего триумвирата.

– Сомнения Ричарда наносят ущерб Жан-Клоду и тебе тоже.

– Мы с Жан-Клодом прекрасно работаем, и это помогло Ричарду стать Ульфриком в Сент-Луисе.

– Не уверен, что ваш триумвират настолько в этом замешан, скорее уж то, что ты, в конечном итоге, впитала охуенную силу и поделилась ей с Жан-Клодом и Ричардом. Думаю, если бы ты была обычным аниматором, а не истинным некромантом, или если бы ты не заразилась одним из редчайших штаммов ликантропии в мире, то неполадки в вашем триумвирате привели бы к тому, что вас троих еще много лет назад убил бы какой-нибудь амбициозный Мастер вампиров.

Я уставилась на Натэниэла. Казалось, что он внезапно стал кем-то другим, кем-то более серьезным, более… мудрым, что ли? Мне не хотелось, чтобы это было правдой, потому что мне не нравилось то, что он сказал, но в одном он был прав: нежелание Ричарда целиком и полностью быть со мной и Жан-Клодом и подрывало силу, которой мы втроем могли обладать, но к счастью для Жан-Клода, я стала метафизическим чудом.

– Думаю, он прав.

Я глянула на Дамиана:

– Не помогай.

– Я думал, ты хочешь, чтобы я помог, вернувшись в единственную страну, которой я больше всего хочу избегать. Однажды она отпустила меня, Анита, но часть меня беспокоится о том, что если я снова окажусь физически к ней близко, то она найдет достаточно силы, чтобы навсегда отнять меня у тебя.

– Ты мой слуга-вампир и часть нашего с Натэниэлом триумвирата. Твоя метафизическая бальная карточка заполнена.

– Она этого не знает.

– Узнает, если попытается оторвать тебя от меня.

– Однажды она почти убила меня на расстоянии, помнишь?

Я помнила.

– Мы помним, – ответил Натэниэл.

– Я всегда думала, почему же она не пытается снова забрать тебя? Может, как раз поэтому, – предположила я.

– В смысле?

– Может, что-то из того, как Мать Всея Тьмы проснулась, а потом была уничтожена, повредило силу Той-Что-Тебя-Создала.

– Если она позволяет меньшим вампирам захватить Дублин, значит, она потеряла силу. Она бы никогда не дала такому количеству новых вампиров оказаться рядом с ней.

– Арлекин думают, что магия, которая удерживала ее и других вампиров от создания слишком большого количества себе подобных в Ирландии, исчезает.

– Что ты имеешь в виду под магией, удерживающей от создания вампиров? Та-Что-Меня-Создала поддерживала небольшое количество нас, чтобы проще было скрываться.

– По словам Арлекина, сама магия фей Ирландии делает землю такой живой, что мертвым восстать нелегко.

– Ты хочешь сказать, что Та-Что-Меня-Создала держала наше число ограниченным не по своей воле, а потому что у нее не было выбора?

– Если Пьеро и Пьретта правы, то да.

– Если это правда, то она лгала, чтобы мы не понимали, что ее сила имеет пределы.

– Что ей это дало? – не поняла я.

– Она контролирует всех нас с помощью страха перед ее силой. Если бы мы знали, что ее сила не безгранична, мы могли бы больше сопротивляться. Черт, Анита, в ее власти были довольно влиятельные люди. Если бы они знали, что сама земля сопротивляется, это могло заставить их яростнее бороться за свободу. Ее звери зова – тюлени, так что она могла призывать роанов [the Roane – в шотландском фольклоре фейри, которые живут в воде и лишь время от времени выходят на сушу. Живут они в подводных дворцах из перламутра и жемчуга. «Роан» на гэльском языке означает «тюлень», но многие старые люди верят, что это волшебные существа, которые надевают свои шкуры, чтобы плавать по морю, но могут сбросить их и предстать в человеческом облике, как и селки с Шетландских островов. Роаны – самые добрые из всех волшебных существ. В отличие от селки, которые мстят за смерть своих родичей, поднимая бури и разбивая лодки охотников на тюленей, роаны не держат зла на своих обидчиков] или селки.

– Я думала, это виды фей, а не оборотни, – произнесла я.

– Я знаю, что говорится в фольклоре, но опыт мне говорит о том, что они реагировали на нее так же, как волки на Жан-Клода или тигры – на тебя. Она может призывать как настоящих тюленей, чтобы они исполняли ее волю, так и их получеловеческие аналоги, так же, как другие мастера вампиров призывают своих настоящих животных или сверхъестественных.

– Может, фольклор говорит, что они феи, потому что люди просто не знали, как еще их называть? – предположил Натэниэл.

– Может быть, – согласилась я.

– Знания, что сама земля сопротивляется ей, могло быть достаточно, чтобы селки стали сильнее бороться за свободу. Остальные из нас были созданы ею, часть ее кровной линии, но селки были рождены вольным народом. Лишь ее магия или кража их тюленьих шкур могла привязать их к кому-то на суше в качестве рабов.

– Это похоже на истории о девицах-тюленях, у которых рыбаки воровали шкуры и заставляли их становиться их женами, – сказала я.

– Некоторые из этих легенд считаются романтическими историями, – заметила я.

– Анита, нет ничего романтичного в том, что мужчина украл что-то твое и после шантажом затащил тебя в постель, или заставил выйти за него замуж.

– Когда ты так это озвучил – нет, – скривилась я.

– Вспомни, романтические варианты этих историй рассказывались в те века, когда женщины не всегда имели достаточно свободы, чтобы выбирать мужа. В древней Ирландии были одни из лучших законов для женщин, когда дело касалось брака, но в целом брак был связан не столько с романтикой, сколько с землей, богатством, безопасностью и деторождением. Я имею в виду наследование и сохранность земель и даже территорий. Брак, основанный на романтике и любви – совсем новая идея.

– Прокляните этих французских трубадуров, – заметила я.

– Британские трубадуры тоже способствовали распространению новых идей, – улыбнулся он.

– Думаю, когда пение и стихи были основным развлечением, новые идеи распространялись именно так.

– Хороший голос певца, умение играть на инструменте или сочинять стихи и славные истории – они были так важны, что некоторые правители могли соперничать за то, чтобы иметь великих бардов под своей крышей. Хороший шут был не просто развлечением короля, но и помогал остальному двору коротать время официальных пиров. Странствующим труппам были рады во всех крупных городах Европы, да и в маленьких тоже, хотя обычно актерам больше платили в больших городах.

– Ты был юным викингом, прежде чем стать вампиром. Откуда ты все это знаешь?

– Она привела актера и некоторых членов его труппы развлечь нас. В то время она делала вид, будто думает, что превратить их всех в вампиров – небезопасно для нашего убежища, но теперь я знаю, что она не могла поднять их всех. Она не была достаточно сильна. Боги, даже просто произнести это – одновременно пугающе и волнующе.

– Почему так? – спросил Натэниэл.

– Потому что сомневаться в ней – значило, быть наказанным. Я покинул Ирландию, веря, что она всемогуща. Узнать, что это не так, – захватывающее чувство, потому что это значит, что я, возможно, мог бы спасти тех, кого оставил.

– Не знала, что ты кого-то оставил, – сказала я.

– Возможно, не так, как ты имеешь в виду, но проведи с кем-нибудь века – и вы станете значить что-то друг для друга.

– Друзья? – уточнил Натэниэл.

– Настоящая дружба не поощрялась, и на самом деле любые отношения, которые не вертелись вокруг нее, активно пресекались.

– Насколько активно? – спросила я.

– Не настолько, как если бы появился любовник, которого ты мог предпочесть ей. Я имею в виду, она бы не стала убивать того, с кем ты просто дружен, но достаточно, чтобы она удостоверилась, что ты усвоил урок.

– Так если не любовник или друг, кого ты там оставил? – спросила я.

– На самом деле, нельзя удержать людей от дружбы, Анита. Есть люди, которых я спас бы от ее рабства, если бы мог, не рискуя снова попасть в него самому. Я ненавижу себя за такие слова, но так оно и есть. Одна из вещей, которые я понял о себе – это то, что я не такой храбрый. В бою, конечно, это несложно, но ежедневные пытки и истязания… Такой храбрости у меня нет.

– Все ломаются, Дамиан, – сказала я.

Он посмотрел на меня:

– Нет, Анита, не все.

– Эдуард говорил мне, что, в конечном счете, можно сломать любого. Может, люди, о которых ты думаешь, просто пока что не дошли до этой конечной точки.

Дамиан опустил взгляд на руки, которыми он все еще удерживал на коленях полотенце.

– Как много веков должен кто-то выдерживать пытки, прежде чем ты назовешь его нерушимым?

– Не знаю, что на это ответить, Дамиан.

– О скольких веках идет речь? – осведомился Натэниэл.

– Восемь столетий.

– Это очень долго, – поднял брови Натэниэл.

– Восемьсот лет, хорошо. Как насчет того, чтобы назвать его… трудноломаемым? – спросила я.

Дамиан посмотрел на меня:

– Ты на самом деле думаешь, что в конечном счете сломать можно каждого?

– Да.

– Но ты все еще хочешь, чтобы я отправился в Ирландию и дал ей еще один шанс разобраться со мной.

– Нет, я хочу, чтобы ты вернулся в Ирландию и помог нам остановить шайку вампиров-убийц, кромсающих людей. Полиция и наши охранники будут с тобой.

– Мне придется говорить с ней?

– Я в этом сомневаюсь, но даже если и так, ты будешь под охраной наших людей и полиции.

– И мы с Анитой будем с тобой, – вставил Натэниэл.

– Нет, – покачала я головой.

– Ты только что сама сказала: у нас будет наша охрана и полиция. Я не собираюсь охотиться с тобой на вампиров. Я просто буду там, чтобы убедиться, что у Дамиана будет вся сила всего нашего триумвирата, которую мы сможем ему дать.

– Мы везем его не для того, чтобы он вызвал свою старую госпожу на дуэль, Натэниэл.

– Я знаю это, но вместе мы получим больше силы, чем порознь.

– Больше силы – это хорошо, – согласился Дамиан.

– Жан-Клод прекрасно обходится и без постоянного присутствия Ричарда, – возразила я.

– Давай спросим его, – предложил Натэниэл.

– А если он скажет то, что ты хочешь услышать, что тогда?

– Тогда едем в Ирландию.

– А если я не согласна?

– Мике или Жан-Клоду ты не сказала бы «нет».

– Это другое.

– В чем же?

– Просто другое. – И да, я слышала, что это звучало неубедительно.

– Да, никто из них не помог бы мне обрести больше силы, потому что они не часть моего триумвирата, – сказал Дамиан.

– Вы оба постоянно говорите, что когда Натэниэл управлял ситуацией, мы разделили больше силы, чем когда-либо прежде, но откуда мы знаем, что разделили какую-то силу? То, что мы все знаем наверняка, так это то, что мы трое занимались сексом, без возражений с моей и вашей стороны и не мешали друг другу. Мы вдвоем даже мало что помним из этого.

Мужчины переглянулись.

– Я чувствую себя более энергичным, – сказал Натэниэл.

– Как и я, но может, это прилив после секса, – засомневался Дамиан.

– Я не могу позволить, чтобы Натэниэл завладел мной во время расследования. Я имею в виду, как отреагирует ирландская полиция, если двум экспертам по вампирам трахнет мозг их же леопард и они потеряют часы, в то время как они должны были бороться с преступностью?

– Я не говорил, что мы сделаем так, чтобы потерялись часы, – возразил Натэниэл.

– Я знаю, но когда метафизика впервые вот так включается (выходит on-line), всегда нужно учиться. Не желательно, чтобы приобретение опыта происходило в тот момент, когда я больше всего нужна полиции или Эдуарду, мы больше всего нужны.

– Я думал, что точно знаю, что произошло и что должно было произойти. Я в этом так уверен, что могу остаться с вами, я вам там понадоблюсь. Ему понадоблюсь. Я не прав? Только я хочу, чтобы наш триумвират работал так?

– Как? – не поняла я.

– Так, будто я важнейшая часть, и когда мы вместе втроем, это повышает силу и укрепляет каждого из нас.

– Ты важнейшая часть для меня, – улыбнулась я и погладила его по бедру.

Он улыбнулся и потрепал мою руку, однако до глаз улыбка не дошла. Они остались серьезными и несчастными.

– Давайте поговорим с Жан-Клодом, – предложил Дамиан.

– Зачем? – спросила я.

– Он знает о контроле над триумвиратом больше, чем мы. Если кто-то и знает ответы на наши вопросы, то это он.

Лучшего я предложить не могла. Я думала, Дамиан будет настаивать на том, чтобы одеться, но он этого не сделал. Казалось, он нормально себя чувствовал, затягивая полотенце вокруг талии и босиком шагая по коридору в комнату Жан-Клода. Для Натэниэла это было в порядке вещей, но это было совсем не похоже на Дамиана. Натэниэл бросил на меня полный печали взгляд и беззвучно сказал: Мне жаль.

Я пожала плечами, потому что, возможно, это было временно.

Дамиан обернулся на нас. Его длинные ноги легко унесли его вперед. Он так широко усмехнулся, что показались изящные кончики его клыков. Я могла по пальцам одной руки пересчитать все те разы, когда он это делал, будучи в своем уме. Дерьмо. Он дождался нас, взял руку Натэниэла, и мы рука об руку пошли дальше. Он начал напевать себе под нос. Я не была уверена, что хоть когда-то видела его таким расслабленным и счастливым. Мы с Натэниэлом переглянулись.

– Не будьте такими угрюмыми, – сказал нам Дамиан. – Я сейчас вспомнил, о чем еще думал: что хочу быть счастливым.

Он покачал руку Натэниэла в своей, будто собирался пуститься вприпрыжку.

– Я счастлив. Я просто счастлив, без вины, без страха. Мы отправимся в Ирландию, и все будет в порядке. Теперь, когда человеческая полиция знает о ней и об остальных из нас, разве она не попадает под действие человеческих законов, как это сделал малый народ, который имеет дело с человеческими властями?

– Да, так должно быть, – ответила я.

– Тогда она удерживает людей против их воли, а это незаконно, так ведь?

– Да, – произнесла я, изучая его лицо.

– Значит, полиция поможет нам освободить тех, кого я оставил.

– Теоретически, – сказала я.

Он покачал головой, его волосы все еще были такими влажными, что прилипли к шее и плечам, прежде чем последовать за движением головы:

– А может, будет достаточно просто сказать роанам, что Та-Что-Меня-Создала потеряла контроль над городом и не может остановить вторжение иностранных вампиров.

– Достаточно для чего? – уточнил Натэниэл.

– Лишь страх перед ее силой и покорность своему правителю удерживала морской народ от восстания из рабства.

– Думаешь, если ты скажешь им, что она потеряла силу, все переменится, – поняла я.

В его глазах счастье изменилось на что-то, похожее на ярость. Она вспыхнула на мгновение зеленым пламенем глубоко в его глазах, и вот – он снова улыбался.

– Да-да, они восстанут, если будут думать, что могут победить.

– Похоже, ты уверен, – сказала я.

Он снова качнул руку Натэниэла:

– Я сегодня во многом чувствую себя очень уверенно. Такого не было, когда я сначала проснулся на ночь. Не было, когда вы пришли поговорить со мной, но где-то посреди разговора я просто начал чувствовать себя все лучше и лучше. Думаю, это оттого что я увидел вас, – он понял руку Натэниэла, будто собираясь поцеловать, но остановился с ошеломленной улыбкой. – Совсем не похоже на меня, правда?

– Не-а, – подтвердила я.

– Нет, – согласился Натэниэл.

Какой-то миг он выглядел потерянным, а потом нежно коснулся губами руки другого мужчины. Выпрямившись, он продолжил путь, все еще держась за руки с нами.

– Мне все равно. Я чувствую… надежду, впервые за века. Мы справимся.

– С чем? – переспросила я.

– Остановим вампиров в Дублине и спасем всех, кого я оставил.

Он говорил так уверенно. Натэниэл посмотрел на меня, и я слегка покачала головой. Мы дадим Дамиану этот момент. Кто мы такие, чтобы рушить другому миг неподдельного счастья, надежды и уверенности в победе? Такие минуты слишком редки, чтобы уничтожать их. Обычно такое приходит после хороших антидепрессантов, или выпивки после отличного секса, или первой влюбленности, когда все выглядит достижимым, и, похоже, после вампирских трюков с разумом. Кто ж знал?