Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 53 страниц)

– Дамиан прекрасный управляющий, но здесь я начальник службы безопасности, и если я думаю, что ты сегодня опасна для нормальной спокойной работы клуба, а значит, ты сегодня работать не будешь.

– Ты не имеешь права так со мной обращаться! – Она обернулась и посмотрела на Дамиана. – Скажи ей, что ты хочешь сегодня танцевать со мной.

Он посмотрел на нее, потом на Эхо и затем – на меня. Я физически ощущала его пристальный взгляд, как будто он касался меня.

– Скажи ей, Дамиан! Скажи, что она не может так со мной обращаться!

– Эхо – шеф службы безопасности «Пляски Смерти», Кардинал, – ответил он таким пустым и нейтральным голосом, какого я никогда от него не слышала.

– А ты управляющий.

– Да.

– Ну так скажи ей, что она ошибается. Скажи, что она не может отослать меня домой, как ребенка.

Теперь она стояла перед ним, загораживая мне обзор, и я не видела лицо Дамиана и большую часть его тела, но я все еще могла его ощущать. Он больше не был печален. Он не чувствовал ничего, словно вместе с движениями убрал подальше и эмоции. Не имея возможности четче его рассмотреть, я просто знала, что он стоит абсолютно не шевелясь, так, как умеют это делать старые вампиры. Это была та неподвижность, которая заставляла меня всматриваться изо всех сил, словно если я отведу взгляд, вампир просто растворится в этой бесконечной неподвижности, исчезнет. Раньше я думала, что это их способ спрятаться, но сейчас чувствовала, что это нечто большее, это оцепенение, исходящее из глубин их сущности. Как то тихое место у меня в голове, в которое я погружаюсь, когда понимаю, что нужно спустить курок и кого-то убить. В такие моменты я не чувствую ничего, кроме пушки в руке, не думаю ни о чем, кроме того, как сделать более удачный выстрел. Просто холодное аналитическое мышление. Сейчас то же самое я чувствовала в Дамиане и знала, что он прячет свои чувства, чтобы в следующие несколько минут не было так мучительно больно, или чтобы сделать то, что должен, а может, и то, и другое.

– Я позволил моей любви к тебе помешать своей способности управлять клубом или как минимум способности обращаться с тобой как с сотрудником.

– Я не понимаю, о чем ты, Дамиан. Мне нравится, что мы работаем вместе каждую ночь.

– Тебе нравится присматривать за мной во время работы, но саму работу ты ненавидишь. Ты ненавидишь смотреть, как я флиртую на танцполе и ненавидишь сама танцевать с незнакомцами. Ты скатилась с уровня одного из лучших работников, зарабатывающих чаевые, до того, что почти ничего не делаешь, потому что так занята высматриванием меня и моих партнерш, и не уделяешь внимания своим собственным.

– Сегодня я буду лучше, – сказала она, тронув его за руку.

– Люди приходят сюда, чтобы танцевать с вампирами и оборотнями, Кардинал. Они приходят за иллюзией того, что могли бы с одним из нас завязать роман. Они приходят, чтобы кто-то проявил к ним внимание, на самом деле посмотрел на них, поговорил с ними, выслушал их. Если «Запретный Плод» предполагает похоть и возможность секса, то «Пляска Смерти» – роман и вероятность отношений.

– Но у нас с тобой отношения, – взмолилась она, держа его за руки, будто пытаясь заставить его посмотреть на нее или внушить ему хоть какие-то чувства.

– Этого я хотел больше всего на свете – настоящих отношений с тем, кто действительно любит меня.

– Я люблю тебя! Люблю по-настоящему, безумно, бесконечно!

– Люди приходят сюда, чтобы их выслушали, дали почувствовать себя особенными, но ты так волнуешься, что я тебе изменяю, что даже на пять минут не можешь притвориться.

– Притвориться чем? – крикнула она, хотя они были всего в дюймах друг от друга. Она так сильно стиснула его обнаженные руки, что на его коже проступили пятна.

– Нам нужно находится здесь? – тихо спросил Роджер.

Его шепот заставил нас с Рики подскочить, будто мы оцепенели от витающих в помещении эмоций.

– Нет, – ответила Эхо, отступая и подталкивая меня впереди себя и двоих парней к выходу в коридор, ведущий к главному помещению клуба. Она не оставила меня наедине с Кардинал, и я не возражала, потому что уже не беспокоилась, что она причинит мне боль. Я больше опасалась, что она заставит меня ее убить. Если Кардинал намерена совершить самоубийство посредством полиции, ей понадобится другой коп, не втянутый во все это эмоционально. Конечно, именно эмоциональная вовлеченность и заставила меня колебаться и не пристрелить ее раньше. Не припомню, когда в последний раз я позволяла вампиру заставить мои святые предметы светиться так сильно и не стреляла в них. Если бы она затеяла всю эту херню с нарядом полиции, они бы шлепнули ее задолго то того, как святое сияние ослепило бы их. Я была рада, что не пристрелила ее, и это заставит меня колебаться в следующий раз, если этот следующий раз настанет.

Эхо стояла на полшага позади, с Рики за ней, по другую сторону от меня. Она послала Роджера вперед, чтобы дождаться нас у двери с другого конца коридора. То, что она оставила Рики рядом с собой, означало, что она больше доверяла его опыту, а может, просто Роджер был намного хуже. Я должна была поблагодарить его за то, что он предложил нам уйти до того, как Дамиан завершит разговор с Кардинал. Одной из вещей, которые я прорабатывала у психотерапевта, было то, что я имею определенные сложности с проведением границ с людьми, которые мне близки, но Роджер был явно в этом лучше. Я могла прекрасно стрелять и сражаться, но если Роджер, Роджер Паркс, был лучше в установлении границ, то, может, стоило позволить ему увести меня и избавить от неловких бесед об эмоциях на всю ночь. В обязанности охранника не входит, но для меня – чертовски полезная штука.

– Если находишься наедине с Кардинал, ты должна брать с собой личную охрану, Анита, – сказала Эхо.

– Ладно, – откликнулась я.

Она покосилась на меня:

– Даже без споров?

– Без, если она стремится к самоубийству посредством полиции, я не хочу в этом участвовать.

– Самоубийство посредством полиции: когда кто-то хочет покончить с собой, но боится сделать это сам и вынуждает полицейского поверить, что он представляет угрозу невинным, так что полицейский чувствует необходимость убить его, чтобы защитить других или самого себя. Так?

– Да, верно, – кивнула я.

– Ты считаешь, именно этого Кардинал сегодня от тебя добивалась?

– Нет, по крайней мере, не осознанно.

– Не осознанно?

– Это было подсознательное желание, где-то в глубине души, а прямо в голове находятся сознательные мысли.

– Ага, думаю, у людей в глубине души гораздо больше мыслей, чем прямо в голове.

– Разве это не прописная истина? – сказала я.

– Думаю, да, – согласилась Эхо.

Чувствуя басы через все еще запертую дверь, я шагнула вперед, и Роджер открыл дверь так вовремя, как будто она была автоматической. Мне даже не пришлось приостановиться, как мы уже прошли. Собственно, я и не собиралась приостанавливаться. Охранники так часто открывали для меня двери, что я уже воспринимала это как должное. Когда так стало?

Было время, когда я постаралась бы узнать о прошлом Кардинал все, что можно, но я доверяла Жан-Клоду, и раз уж он сказал, что с ней все в порядке, значит, в порядке. Хотя то, что подразумевал под этим шестисотлетний король вампиров, могло совсем не быть «в порядке» по моим меркам. Не значит ли это, что я доверяла Жан-Клоду настолько сильно, или я стала самонадеянной?

Эхо остановилась, держа руку на двери, обернулась и сказала:

– Я удостоверюсь, что Кардинал не сделает сегодня ничего неуместного. Если сможешь оставить этот инцидент в покое и с полной отдачей присутствовать на свидании и всем, что последует, было бы прекрасно. Если первым делом заговоришь обо всем этом, можешь испортить настроение.

– Я тоже об этом подумала.

Она улыбнулась, и ее лицо из сурового стало по-настоящему красивым. Я понимала, почему она нечасто пользуется этой особенной улыбкой на работе. Клиенты стали бы умолять ее потанцевать с ними, даже несмотря на ее форму одежды. Я грелась в тепле этой улыбки, потому что находилась в очень коротком списке людей, которым она предназначалась. Это заставило меня улыбнуться в ответ и покраснеть, от этой привычки я не могла избавиться полностью.

Румянец сделал ее улыбку шире настолько, что блеснул тонкий намек на клыки и было видно, что на этом классически красивом лице была ямочка. Она дотронулась до моего лица и склонилась в совсем не профессиональном поцелуе. Я знала, как целоваться с вампирами по-французски, не поранившись о клыки, но ее рот был меньше, чем у кого-либо еще, с кем я целовалась, так что это была непростая задача. Она первой оторвалась от поцелуя, оставив меня с чуть сбившимся дыханием.

– Наслаждайся сегодняшним вечером так сильно, как сможешь, Анита.

– Ну, это же Жан-Клод. Чем тут не насладиться?

– Это точно, – улыбнулась она. – Уже предвкушаю следующий раз, когда мы разделим нашего короля.

– Я тоже. – Я никак не могла перестать краснеть.

Она обернулась и посмотрела на Рики и Роджера. Я и забыла о них. Такой вот эффект на меня производит Эхо.

Роджер изо всех сил уставился в пол. Рики смотрел на нас так, будто мы были съедобны. Я сверкнула на него глазами:

– Есть что добавить?

– Не можешь же ты упрекать мужчину за то, что он наслаждался шоу?

– Вообще-то могу.

– Я твой начальник, а она твоя королева. Мы обе относимся к людям, на которых ты не должен смотреть с вожделением, – осадила Эхо.

– Я могу контролировать, что говорю и делаю рядом с красивыми женщинами, но не непроизвольные реакции тела.

– Нам нет дела до твоей эрекции, – отрезала Эхо.

Его гнев скользнул по моей коже как запах хорошо прожаренного мяса. Я получила способность питаться гневом, как Жан-Клод – похотью. Он разделил свой талант со мной, но поглощать людской гнев – мой личный дар. Я демонстративно втянула носом воздух:

– Утихни нахрен, Рики. Ты начинаешь пахнуть жратвой: вкусный, вкусный гнев.

– Ебал я тебя.

– В твоих мечтах.

– Ты не можешь вести себя уважительно, не так ли? – спросила Эхо.

– Думаю, у Аниты получается раскрывать мои худшие стороны, – ответил Рики.

– Официально ты на испытательном сроке, Рики, – напомнила она.

– Это несправедливо.

– Жизнь несправедлива.

– В смысле?

– В смысле, только дети хнычут: «Это нечестно!». Взрослые понимают, что справедливость редка и хорошее отношение нужно заслужить.

– Я хорошо выполняю работу.

– Да. Именно поэтому я и не уволю тебя сегодня. Однако запомни вот что, Рики: если выкажешь неуважение к Аните, или любой сотруднице, еще раз, то вылетишь с работы.

– Как я могу делать свою работу и не смотреть на них?

– Ты можешь смотреть, но не с вожделением.

– Не вижу разницы.

– Похоже, так и есть, – вздохнула она и повернулась ко мне. – Иди к нашему королю и любовнику. Я присмотрю, чтобы Кардинал не причинила ущерб и объясню этому разницу между взглядом и похотливым взглядом.

– Удачи с последней частью, – ответила я.

– Возможно, я позову кого-нибудь еще из парней-охранников, чтобы разъяснить мужские тонкости в вопросе того, как смотреть, но не вожделеть.

– Хорошая идея, – поддержала я.

Она открыла для меня дверь, и на нас обрушилась музыка, так что я едва услышала, как она со мной попрощалась, вернув то сверхсерьезное выражение лица шефа службы безопасности. Мне было немного жаль уходить от нее без еще одного поцелуя. У меня были и другие любовницы, но ни об одной я не думала, как о своей девушке. Эхо моя девушка? Я не была уверена, как называть ее, но начинала хотеть дать ей определение. У меня никогда не было женщины, которой я захотела бы присвоить звание. Была одна, которая в этом нуждалась, но я не хотела называть ее своей девушкой. На этот раз идея возникла у меня, но – вот ведь ирония! – я не была уверена, что Эхо захочет. Если я пожелаю, она примет это звание, но оно ей не нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности, и вполне вероятно, что в этом заключается часть моего желания дать ей определение. Романы бывают такими запутанными.

Я оставила свою девушку удостовериться, что подружка-сожительница моего бывшего любовника и нынешнего вампира-слуги никому не причинит вреда, пока сама отправляюсь на свидание с нашим общим любовником. Я бы сказала, общим бойфрендом, но в действительности Эхо встречалась только с одним человеком – с Фортуной, любовью всей своей жизни и послежизни. Фортуна была девушкой моей девушки, а может, Фортуна тоже была моей девушкой. Так это делало их обеих девушками моих девушек или моими девушками? А Жан-Клод был парнем их девушки? Или, поскольку все хотя бы от случая к случаю занимались сексом друг с другом, были ли слова бойфренд и девушка слишком старомодными, чтобы их охватить? У меня начинала болеть голова, и совсем не от танцевальной музыки.

4

Я позвонила Эдуарду из своего джипа, потому что наконец-то научилась пользоваться блютусом, и теперь могла одновременно говорить и вести машину. Это было немного похоже на возможность одновременно гладить голову, тереть живот и прыгать на одной ноге, жуя при этом резинку, только гораздо полезнее и выглядит не так глупо.

На третьем гудке я сообразила, что не соотнесла часовые пояса, и вполне возможно, что там у них была чудовищная рань. Узнала ли я что-то, что не могло бы подождать, пока он проснется? Отнюдь. Я дала отбой, понадеявшись, что он спал и не слышал. Я не привыкла, что Эдуард на другом конце мира от меня. До этого мы никогда не находились более чем в пяти часах полета друг от друга. Не думаю, что Ирландия намного дальше, но разница во времени давала такое ощущение.

Я не удивилась, когда поставленная на его звонок мелодия зазвучала в салоне почти сразу после того, как я повесила трубку. Я бы тоже ему перезвонила.

– Да, Эд… Тед, – ответила я.

– Я один в своем номере. Можешь звать меня как захочешь. – Голос у него был низкий и хриплый спросонья.

– Я забыла о разнице во времени. Прости.

– Просто скажи мне, что ты нашла что-то, что может помочь.

– И да, и нет. В Ирландии всегда были вампиры, как минимум последнюю тысячу лет или около того.

Я услышала шорох простыней, когда он сменил позу:

– Ну-ка повтори.

Я повторила.

– Откуда ты узнала?

– Сначала мне сказал Жан-Клод, да и потом, у нас в городе есть один вампир из Ирландии.

– Не знал, что в Сент-Луисе есть ирландские вампиры.

– Он не считает себя ирландцем, несмотря на то, что как вампир прожил там около тысячи лет, плюс-минус пару сотен.

– У вас не так много таких старых вампиров. Это один из Арлекина? – Вот видите, он и правда многое знает о моих делах.

– Нет, это Дамиан.

– Чего? Он разговаривает не как ирландец.

– Как я и говорила, он не считает себя ирландцем. Он говорит, я просто умер там. Он все еще считает себя викингом. Дамиан был одним из тех, кого история называет датскими викингами, вот к ним он до сих пор себя и относит.

– Даже после тысячелетия в Ирландии.

– Ага.

– Ладно, я не обязан понимать побуждения Дамиана. Что ты узнала?

– Его бывшая госпожа, Та-Что-Его-Создала, буквально, нельзя произносить ее имя не рискуя вторжением в свой разум. Она способна на некоторые фокусы, которые могла делать Мать Всея Тьмы и некоторые из старого Совета вампиров.

– Он сказал, или тебе известно из личного опыта?

– Однажды она нас посетила. Она причина кошмара Дамиана, и это распространилось на нас с Натэниэлом. Было почти до одури жутко. Думаю, если бы Ричард и Жан-Клод не могли метафизически держать меня за руку, она смогла бы буквально досмерти нас напугать.

Я услышала, как простыни снова зашуршали. Держу пари, он сидит, прислонившись к изголовью кровати.

– Ты имеешь в виду, до смерти в прямом смысле слова?

– Да.

– Я знаю, что ты встречала других вампиров, которые могли вызвать такой страх.

– Ночные ведьмы, да, но они дилетанты по сравнению с Той-Что-Его-Создала.

– Ты действительно не хочешь произносить ее имя вслух.

– Абсолютно.

– Она тебя напугала.

– Скажем так, я не стремлюсь к повторной встрече.

– Тебя нелегко испугать.

– Обычно нет.

– Почему ирландцы не знали, что у них есть вампиры? – вернулся он к теме.

– Дамиан сказал, что они держали свою численность ограниченной, дюжина максимум, а чаще меньше. Они брали кровь понемногу то там, то тут, а если и убивали, то обставляли дело так, что труп можно было списать на военные действия, диких животных, да просто на жестокие времена. Он сказал, обычно поблизости происходили какие-то битвы или что-нибудь подходящее, чтобы замести следы.

– Имеет смысл.

– А еще он сказал, что в тюрьме поблизости не волновались, когда кто-то умирал раньше времени, если только не они платят тюремщику за лучшее обращение.

– Тысячу лет назад тюрьмы и больницы были излюбленным местом для пропитания вампиров, и он прав: никто бы не придал большого значения чуть большему количеству смертей.

– Большинство вампиров, которых я знаю, не стало бы питаться в тюрьмах и больницах. Там недостаточно привлекательные жертвы, я думаю. Мне известно, что Совет Вампиров никогда так не делал.

– Они были аристократами, Анита. Они могли охотиться на крестьян, и никто бы не задавал вопросов, ну или никто, кто имеел значение. Было множество благородных людей, использовавших простой народ как дичь, и никто ни о чем не спрашивал.

– Я знаю только двоих таких благородных, которых в этом обвинили – Элизабет Батори и Жиль де Ре, но по крайней мере Батори поймали, потому что она сделала плохой выбор, сделав своей жертвой дочь мелкого дворянина. Только де Ре предстал перед судом, не имея благородных жертв.

– Я всегда думал, что один из них должен был быть связан с вампиром.

– На самом деле вампирское сообщество думает, что Жиль де Ре продал свою душу дьяволу после того, как его подругу Жанну д’Арк сожгли заживо. Это поколебало его веру в Божью благодать.

– Понимаю, – произнес Эдуард.

– Мы оба знаем, что даже если дьявол хотел его душу, побуждения, которые сделали его педофилом-убийцей, должны были присутствовать всегда.

– Да, но он использовал свою веру в Бога, чтобы не действовать в соответствии с ними. Церковь веками использовала теорию о том, что если ты молишься об избавлении от педофильных побуждений, то нужно стать священником.

– Ага, поспрашивай жертв педофилов-священников и монахинь, сильно ли это помогает.

– А я и не говорил, что согласен с этим утверждением.

– Извини. Я выросла католичкой, так что это мое больное место.

– Иногда я забываю этот момент.

– Какой?

– Что когда-то ты была хорошей маленькой девочкой из католической школы.

– Вообще-то, я не ходила в католическую школу.

– Что, и никаких клетчатых форменных юбок?

– Нет. Извини, что разочаровываю.

– Ну, по правде говоря, школьницы – не моя тема.

– Почему-то иначе даже и не думала.

Я услышала улыбку с того конца телефонной линии, когда он ответил:

– Не думаю, что каждый из нас проводит много времени, интересуясь причудами другого.

– Не-а, – согласилась я.

– Так почему Та-Кого-Нельзя-Называть внезапно сорвалась с нарезки вместе со своими вампирами?

– Дамиан не считает, что это она.

– А это могут быть какие-то из ее вампиров, зверствующие без ее ведома?

– Он уехал всего пять лет назад, Эдуард, и говорит, что она убила бы любого из своих вампиров за такую неосторожность.

– Вампиры легализованы в большем количестве стран, чем когда-либо раньше, Анита. Почему она все еще прячется, если не делает таких вещей?

– Судя по всему, она такая же, как и многие действительно старые вампиры. Она не верит, что новые порядки устойчивы, и когда люди снова начнут убивать вампиров, она все еще будет скрыта в своей крепости в Ирландии, недосягаемая и нетронутая.

– Тогда старая группа Дамиана больше не единственные вампиры в Ирландии.

– Она была достаточно сильна, чтобы веками держать других вампиров подальше. Если ей не под силу остановить новую волну, то, как считает Дамиан, она теряет силу.

– Что заставило бы ее превратиться из достаточно страшной, что ты даже не хочешь называть ее имя, до позволения кучке новых вампиров бесчинствовать в Дублине?

– Дамиан понятия не имеет.

– А ты?

Я размышляла об этом, проезжая по темным ночным кварталам, направляясь к району старых складов, который, благодаря «Цирку Проклятых», превратился в привлекательную туристическую зону.

– Анита, ты все еще там?

– Здесь, Эдуард, просто задумалась. Я не знаю. Вампиры или набирают силу, или слабеют. Сила, которую я почувствовала несколько лет назад, не собиралась угасать.

– Если Та-Кого-Нельзя-Называть не является причиной, но и не может все это остановить, то что происходит?

– То, что прибыло в Ирландию, должно быть сильнее ее.

– Что может быть сильнее ночной ведьмы, которая способна наслать страх через полмира?

– На ум приходит Мать Всей Тьмы, но она мертва.

– Мы ее убили, – сказал он.

– Да. – Я не уточнила, что, по сути, большая часть заслуги лежала на мне, но, если бы Эдуард не прибыл с подкреплением, вместо нее умерла бы я, так что «мы» убили ее. Нанести смертельный удар, не признав всех людей, которые помогли расставить все по местам и разрулить ситуацию – просто не достойно.

– Тогда что еще – или кто – силен достаточно, чтобы заставить Ту-Кого-Нельзя-Называть отступить?

– Ты ведь знаешь, что это Та-Что-Его-Создала, да?

– Знаю, но это прозвище прикольнее.

– Не знала, что ты фанат Гарри Поттера.

– Мы по очереди читали про него Бекке, когда она была маленькой. К концу серии она уже могла читать нам вслух.

– Понимаю, почему ты любишь книги, – сказала я.

– Так как, что может быть достаточно жутким, чтобы испугать Ту-Кого-Нельзя-Называть?

– Я не говорила, что она испугалась, Эдуард.

– Пугающие люди сдают назад только по одной причине, Анита.

– И это?..

– Когда они встречают кого-то еще более пугающего, – объяснил он.

– Или вы достигнете понимания, как мы с тобой, когда мы просто работали вместе, но еще не были друзьями.

– Верно, но не думаю, что у древних вампиров есть товарищи по работе.

– На самом деле нет, – согласилась я.

– Как я могу связаться со старым мастером Дамиана?

– Никак.

– Она должна что-то об этом знать, Анита.

– Я разделила с Дамианом воспоминания об этой женщине, и ты не захочешь находиться с ней один на один.

– Я могу позаботиться о себе.

– Я знаю, но если ты не собираешься ее убивать, то держись от нее подальше.

– Она серьезно тебя запугала.

– Да, Эдуард. Серьезно.

– Но мне по-прежнему нужна информация от нее или кого-то из ее группы.

– Я поговорю с Жан-Клодом и Дамианом и с другими. Посмотрим, удастся ли найти кого-нибудь, с кем можно поговорить, чтобы не встречаться с ней лично.

– Последним вампиром, которого ты настолько боялась, была Мать Всея Тьмы.

– Что должно подсказать тебе, почему я не хочу, чтобы ты лез к ней, пока я за тридевять земель от тебя.

– Думаешь, мне нужно подкрепление?

– Я думаю, оно нужно любому, кто выступает против нее.

– Приму к сведению, – сказал он, и мне не понравилась его интонация.

– Пообещай, что дождешься меня, прежде чем пытаться ее отыскать.

– Здесь мрут люди, Анита.

– Они для меня незнакомцы, а ты – нет.

– Ты просто не хочешь объяснять Донне и детям, почему меня больше нет.

– Прямо пи@дец как не хочу, так что потрудись не умереть, пока я не там, чтобы прикрыть тебе спину.

– Я пытаюсь добиться, чтобы они пригласили тебя на это дело, но у них тут серьезные зарубы на тему некромантии.

– Ирландцы так гостеприимны ко всем типам магии, кроме моей. Круто.

– Я попробую протащить тебя сюда в обход полиции.

– Говори.

– Нет, скажу, когда удостоверюсь, что получится, а может, поделюсь с тобой, когда ты скажешь, как связаться со старым мастером Дамиана.

– Отлично, храни свои секреты. А я пошла на свидание.

– С Жан-Клодом или с Микой и Натэниэлом? – поинтересовался он.

– Небольшой микс, – ответила я.

– Хочу ли я знать?

– Скорее всего, нет.

– Тогда развлекись и не делай ничего, что не сделал бы я.

– Эдуард, ты гетеросексуал. Все, что я планирую делать, – ты бы не стал.

Он рассмеялся, и на этом звуке мы разъединились, что было неплохим вариантом окончания разговора. Я надеялась, что Эдуард сдержит обещание и оставит старого мастера Дамиана в покое. Я предполагала быть его шафером на их с Донной свадьбе. Они наконец-то собрались узаконить отношения. Мне не хотелось пропускать свадьбу из-за того, что жених погиб в Ирландии. Я быстро помолилась о его безопасности и о том, чтобы мы нашли способ прекратить убийства.

Я увидела впереди яркие огни «Цирка Проклятых», превращавшие ночь в цветной карнавал. Я избегала ярко светящегося фасада и радостных толп и зашла с заднего входа, где темнее, не так людно и намного романтичнее. Жан-Клод ждал меня. Ночь обещает быть веселой.