Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц)

– Ему больше шестисот лет, Эдуард. Я никогда не узнаю всех его секретов, но нет, я не подразумевала Жан-Клода, я говорила о вампирах в целом.

– А я не стану настаивать, потому что ты сказала мне все, что собиралась, – сказал он.

Я рассмеялась:

– Эй, я училась хранить секреты у лучшего.

– Так ты платишь мне той же монетой?

– Ага.

– Итак, нам повезло, но еще у нас есть кое-что, что нужно нашим ирландским коллегам.

– Что конкретно?

– Смешанная группа сверхъестественных созданий, работавших с полицией или прежде бывших полицейскими.

– Как много твоему старому другу известно обо мне и моих людях?

– Он мне не друг, скорее, знакомый по работе.

– Значит, ты не многое ему сказал.

– Самый минимум.

– Который состоит в?..

– Ты знаешь, что существует определенная группа военных и секретных операций, которой известно о тебе настолько много, что ни одному из нас это не дает покоя?

– Ты имеешь в виду Ван Клифа.

– Ты, правда, хотела произносить это имя при Натэниэле?

– Я уже слышал это имя раньше, – сказал он.

– Донна этого имени не знает, – заметил Эдуард.

– Натэниэл был с нами в Колорадо, когда это имя всплыло в прошлый раз.

– Как ты мне рассказывала, в комнате были только ты и Мика, когда его отец обронил это имя.

– Мы с Микой подумали, что Натэниэлу будет безопасно знать.

– Питеру я тоже не говорил.

– Тебе нравится хранить секреты, Эдуард. Я предпочитаю делиться информацией больше твоего.

– Я знаю, что Никки узнал его в Колорадо. Кто еще в курсе?

– Я была осторожна.

– Кому ты сказала?

– Ты сказал мне воздержаться от любого намека на Ван Клифа. А теперь ты говоришь, что он связан с новым ирландским подразделением?

– Не он лично, но люди вроде него. Все они заинтересованы тем фактом, что ты, кажется, обладаешь всеми преимуществами ликантропа без побочного эффекта изменения формы.

– Ага, мне все время говорят, что военные – то есть, не сама армия, а некие таинственные силы – очарованы возможностью создания суперсолдат с некоторыми из моих способностей.

– Большинство военных не имеют ничего общего с этой идеей, Анита.

– Я знаю, что они все еще увольняют по состоянию здоровья тех, кто подцепил ликантропию на службе.

– Но некоторые фирмы, занимающиеся частной охраной, очень заинтересованы.

– Я думала, твой знакомый – из ирландской полиции.

– Да, но так было не всегда.

– Военный? – спросила я.

– Да.

– Частная охранная фирма?

– Да.

– Я не думала, что военные или полиция лучше к тебе отнесутся, если ты был в частной охране.

– Он урожденный ирландец, который вернулся домой с новыми навыками и новыми деньгами, чтобы вложить их в проект, который хочет реализовать правительство.

– Деньги. Постой. Он сам финансирует это дело?

– Нет, но он помогает с оборудованием, надеясь доказать ценность нового оружия правительству, чтобы они заказали его новые гаджеты.

– Правительственный контракт принесет кучу денег, – сказала я.

– Именно, но это в будущем. Прямо сейчас он тратит деньги своих покровителей на инвестиции, которые могут окупиться, а могут и нет.

– Так что, это огромная авантюра, – сказала я.

– Да.

– И мы поможем ему выиграть пари.

– Да.

– А твой… Я не могу продолжать называть его твоим знакомым.

– Брайан.

– Брайан. Нет, правда? Как это… по-ирландски.

– И тем не менее, так его зовут.

– Пусть так. Брайан планирует следовать за нами, когда мы будем охотиться на плохих вампов?

– Он собирается помочь нам.

– Мы можем убить плохих вампов, когда найдем?

– Я добился, чтобы тебя впустили в страну с оружием, Анита. По одной проблеме за раз.

– Подожди, – сказал Натэниэл. – Ты хочешь сказать, что Анита не сможет убить вампиров, когда вы их обнаружите?

– Мы думаем, вампиры, которые доставляют нам проблемы в Дублине, умерли недавно. У нас есть несколько исчезновений, но никто не был объявлен мертвым, так что они все еще легальные граждане со всеми правами. Ирландская система права не распространяется на вампиров. Даже не упоминает их.

– И что же нам делать, когда мы найдем плохих ребят, Эдуард, бороться с ними на руках?

– С людьми, даже с укусами вампиров, нужно обращаться как с обычными людьми, если только они не станут активно пытаться нас убить; тогда они становятся перспективными целями.

– Как насчет самих вампиров? Они придумали, что будут делать, когда найдут их, если не убьют?

– Нет.

– Это безумие, – сказал Натэниэл.

– Ирландские копы правда хотят спасти вампиров, убивающих их детей? – спросила я.

– Ирландцы очень серьезно относятся к тому, чтобы не лишать жизни.

– Придумай что-нибудь смертельное, пока мы не прибыли, Эдуард. Я не повезу своих людей на убой из-за того, что кто-то при власти отступил.

– Сделаю, что смогу, но местная полиция очень серьезно относится ко всему этому поддержанию мира.

– Они никогда не видели, на что способны вампиры, – сказал Натэниэл.

– Большинство из них, за исключением Брайана.

– Не будет мирного конца с этими убийцами, Эдуард.

– Я не спорю, Анита, но твоя репутация некроманта – не единственная вещь, в отношении которой у ирландцев были оговорки.

– Что еще им во мне не нравится? – осведомилась я.

– Твоя репутация в отношении насилия.

– Твоя не лучше.

– Вообще-то у тебя счет убийств больше, так что я не настолько кровожаден, как ты.

– Великолепно, значит, я в любом случае плохая и злая.

– Они говорят о том, чтобы приставить человеческого офицера к команде твоих сверхъестественных друзей, пока они в Ирландии.

– Страж моей стражи?

– Думай о нем скорее как, о боевом товарище. Если один из твоих оборотней сделает что-то неудачное, то у находящегося с ними офицера тоже будут неприятности, так что они будут мотивированы на то, чтобы держаться прямо и в узких рамках.

– Дорога на Небеса прямая и узкая, Эдуард. Мы не идем этим путем.

– Брайан прошел через ад, Анита. С ним все будет в порядке.

– Вы с ним служили вместе.

– Я этого не говорил.

– Тогда сражались вместе.

– И этого я не говорил.

– Отлично, чертовы секретные операции, но если ты скажешь мне, что ты видел, что Брайан может за себя постоять, то я тебе поверю.

– Я верю, что Брайан выполнит свою часть любой операции, но я не знаю его людей. Я верю, что он выбрал хороших людей, но он работает на правительство.

– И что это значит? – спросила я.

– Это значит, что он, возможно, не мог отбирать всю команду, так что будь осторожна, пока мы не узнаем, что они так же хороши, как Брайан.

– Я передам это своим людям.

– Так и сделай.

– Я закончу собирать команду, и тогда скажу им хорошие новости о том, что мы можем взять пушки.

– Никакой взрывчатки. Если она нам понадобится, люди Брайана ее предоставят.

– Не думаю, что когда-то путешествовала с взрывчаткой. Это твоя фишка.

– Ты использовала фосфорные гранаты на гулях и другой нежити.

– Ладно. Я оставлю их дома. Да и вообще, те европейские гранаты, что были у тебя в Колорадо, оказались до хрена более разрушительными.

– Если они нам понадобятся, Брайан даст нам несколько штук.

– Приятно знать.

– Пакуйся и вылетай как можно быстрее, Анита. Я встречу тебя в Ирландии.

– Это было бы намного проще, если бы я все еще не боялась летать.

– Я все время забываю о твоей аэрофобии. Когда-нибудь я должен поднять тебя в воздух и помочь тебе преодолеть это.

– А ты можешь летать? В смысле, у тебя есть летное удостоверение?

– Встретимся на Изумрудном Острове, Анита.

– Черт возьми, Эдуард.

– Да?

– Да ничего. Просто храни свои секреты и оставайся совершенно загадочным. Ты все время говоришь, что я твой лучший друг. Знаешь, вообще-то люди не имеют столько тайн от лучших друзей.

– А я – да, – ответил он. – Увидимся за океаном, Анита.

– Увидимся, Эдуард.

– До свидания, Натэниэл.

– Пока, Эдуард.

– Ты не сказал мне не подвергать Аниту опасности.

– Я знаю, чем Анита зарабатывает на жизнь, и знаю, что она доверяет тебе прикрывать ее спину, больше, чем кому-нибудь другому. Я доверяю ее суждению.

– Моя невеста восприняла бы разговор не так.

– Донна тоже знает, чем ты зарабатываешь на жизнь, – возразил Натэниэл.

– Она знает кое-что из того, чем я зарабатываю на жизнь, но не хочет знать все.

– Может быть, но Питер знает.

– Он сказал мне, что вы с ним разговаривали по телефону, – отозвался Эдуард.

– Ему нужна помощь в организации мальчишника.

– Я твой шафер. Разве не мне нужно его планировать? – спросила я.

– Ты правда хочешь организовать мой мальчишник?

– Нет, но я не уверена, что хочу, чтобы этим занимался твой девятнадцатилетний сын.

– Он об этом просил, – ответил Эдуард.

– У него неплохо получается, – добавил Натэниэл.

– Признаться, я немного волновался о том, как много вы с Питером общаетесь, – сказал Эдуард.

– Отчего же? – удивилась я.

– Ты думаешь, я плохо на него влияю? – уточнил Натэниэл.

– Нет, по словам Аниты, дело в моей работе.

– Я просто не думаю, что участие в семейном бизнесе – лучший вариант для него, – сказала я.

– Пока мы не стали дедами программы Маршалов, он собирался стать истребителем вампиров, но сейчас ему придется пройти новую программу обучения. Он слишком молод, чтобы сразу туда попасть, так что он пересматривает свои варианты.

– И это значит, что на другую сторону семейного бизнеса он тоже не собирается? – спросила я.

– Не сейчас, Анита.

– Ты не должен бояться говорить при мне, Эдуард. Я знаю, чем ты занимаешься – или занимался, пока не получил значок, – вставил Натэниэл.

– Неужели?

– Да, Донна просила меня поговорить с Питером насчет колледжа.

– Так ты просто притворился, что не знаешь, что он согласился поступить в колледж?

– Я не врал. Я всего лишь не знал, что Питер принял решение. Он все еще размышлял, когда мы говорили в последний раз.

– Не знал, что вы с Питером такие хорошие приятели, – голос Эдуарда не выражал счастья. Это был тон, который некогда заставлял меня бояться за Натэниэла, но я знала, что Эдуард не сделает ничего, чтобы поставить под угрозу мое семейное счастье, как и я – его; нам обоим пришлось потрудиться, чтобы встретить своих любимых, и облажаться не хотелось.

– Это не так.

– Похоже, с тобой он разговаривает больше, чем с кем-то из своих друзей.

– Не больше, просто со мной он может поговорить о том, чего не может обсудить со школьными друзьями. Я уже в курсе глубоких темных тайн, которые не известны даже его матери. Ты поставил Питера в такое положение, что он не может поговорить с матерью, сестрой, психотерапевтом или лучшими друзьями из Нью-Мексико, потому что это разгласит твои тайны. Как будто он знает, что его отчим – Бэтмен, но должен притворяться, что знаком только с Брюсом Уэйном. Не может же он ни с кем это не обсуждать.

– Он может поговорить об этом со мной, – возразил Эдуард.

– Нельзя же говорить с Брюсом Уэйном о Бетмене, если ты знаешь, что это одно и то же лицо!

– Я знаю обо всех скелетах в шкафу, – добавила я. – Он может говорить со мной, не боясь, что сболтнет что-то, чего я еще не знаю.

– Ты женщина, красивая женщина, достаточно жесткая, чтобы выходить охотиться на монстров вместе с Бэтменом. А еще ты лучший друг Эдуарда. Как Питер может с тобой поговорить, не волнуясь, не расскажешь ли ты Эдуарду?

– Замечание принято к сведению, – сказала я.

– Питеру был нужен кто-то, с кем можно поговорить, и кому уже известно о твоей тайной личности. Поверь мне, если бы он нашел кого-то другого, то поговорил бы с ним.

– Почему ты так говоришь? – спросила я.

– Он бы не стал доверяться одному из твоих бойфрендов, будь у него другие варианты.

– И какое отношение то, что ты мой парень, имеет ко всему этому?

– Мы это обсуждали, Анита, – сказал Эдуард.

– Да знаю я, знаю. Я спасла его, и он привязался ко мне как щенок.

На лице Натэниэла проявилась злость, выплеснулась энергия его зверя.

– Не надо, Анита. Не умаляй того, что произошло.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Надеюсь, что не понимаешь, потому что для Питера это одна из наиболее важных истин.

Я покачала головой:

– Я ничего не понимаю, какая истина?

– Отлично. Вот тебе эта истина. Ты права. Он на тебе зациклен, но как бы он мог иначе? Его похитили и надругались сексуально. Это было пугающе, ужасно, но это был его первый сексуальный опыт, а потом Анита появилась и спасла его. Потом ты была с ним, когда он убил женщину, которая его оттрахала. Это ты оттащила его от ее тела, прижала к стене и сказала ему, что она мертва, что он ее убил, и это было так же хорошо, как сама месть.

– Я знаю, что Анита не рассказывала тебе все это, – сказал Эдуард, и голос его не был нейтральным или злым.

– Питеру был нужен кто-то, кому можно рассказать всю правду, а вы его подставили, и он не мог поговорить с кем-то еще.

– Он даже мне не рассказывал детали, а я уже все знал, – произнес Эдуард.

– Он намекнул, и я рассказал ему о своем прошлом. Когда он узнал, что я подвергся насилию и изнасилованию, он был уверен, что я не буду осуждать его за то, что с ним произошло. Мужчине тяжело признавать, что он оказался жертвой. Я пригласил его в нашу мужскую группу здесь, но он не готов пока говорить это в группе.

– У тебя есть группа? – переспросил Эдуард.

– Мужчин с историями, подобными истории Питера и моей, больше, чем ты думаешь.

– Это не… Прости, Натэниэл. Я не знал, что ты… помогаешь Питеру. Спасибо, что был с ним, когда я не мог.

Злость схлынула с Натэниэла. Он выглядел удивленным.

– Пожалуйста. Он порядочный человек, сбит с толку, немного сломлен, но сильный и пытается разобраться, Робин ли он для твоего Бэтмена или кто-то еще.

– А он говорил с тобой о некоторых из своих… девушек?

– Да.

– И?

– И Питер попросил моего совета кое в чем. Он хотел знать, что он не извращенец, если наслаждается тем, чем наслаждается.

– Что ты ему сказал? – спросил Эдуард.

– Что он не извращенец. Ему просто нужно быть уверенным, что все безопасно, разумно и по взаимному согласию. О согласии мы с ним много говорили.

– Я пытался поговорить с ним о сексе, – сказал Эдуард.

– Я знаю, но он не может с тобой разговаривать о некоторых моментах. Ты его отец, и ты куда ванильнее него.

Почему-то ванильный не было словом, которое я бы использовала для Эдуарда, но мы с ним не обсуждали его сексуальную жизнь. Просто мне было проще считать, что он не абсолютно ванилен.

– Я не понимаю некоторых вещей, которых Питеру… хочется.

– Он это знает, и знает, что ты пытался понять, но его тараканы – это его тараканы, не твои, а ты послал его к терапевту, который его увлечение связыванием и подчинением рассматривал как часть его сломленности.

– Его терапевт думает, что Питер выражает свое насилие и гнев в связывании и грубом сексе.

– Частично, но было ли это из-за жестокого обращения или было внутри него, ожидая, чтобы стать частью его сексуальности, на самом деле не имеет значения.

– Конечно, это имеет значение.

– Нет, Эдуард, на самом деле нет. Что важно, так это то, что Питер не чувствует себя извращенцем или монстром, а понимает, что с его сексуальными предпочтениями все в порядке. Я особое ударение сделал на том, что он должен оговаривать каждый момент игры, чтобы его партнерша знала точно, что будет происходить, и соглашалась на это. Еще я ему сказал, что одно то, что он фантазирует о чем-то, не означает, что это понравится ему в реальности, и что некоторые фантазии должны остаться только фантазиями.

– Он тебе о них рассказывал?

– О некоторых.

– Не буду просить, чтобы ты мне пересказал.

– И хорошо, потому что я бы так не предал его доверие.

– Могу я кое-что спросить, если ты пообещаешь не говорить Питеру?

– Зависит от того, что это. Не могу обещать вслепую.

– Думаю, это честно. Я говорил Аните, что беспокоюсь, что Питер станет насильником после того, что с ним случилось.

– Мог бы, но он не хочет этого, и иногда, когда с тобой происходят подобные вещи, одного желания не превратиться в монстра достаточно, чтобы этого избежать.

– Он хищник, как и я, и это не только из-за того, что с ним случилось в четырнадцать, – сказал Эдуард.

– Нет, не только, – подтвердил Натэниэл.

– Я сказал Аните, что боюсь, что Питер примет это как окончательный шаг и станет большим хищником, чем я, ты понимаешь?

– Ты беспокоился, что то, что ему нравится грубость, даже жестокость, в спальне, означает, что он может превратиться в серийного убийцу.

– Я сказала, что не думаю, что с Питером это произойдет, когда ты спрашивал меня, Эдуард, – напомнила я.

– Но он не рассказывал тебе все в деталях, как Натэниэлу.

– Нельзя просто стать серийным убийцей, Эдуард, – сказал Натэниэл, – не без долгого и систематического насилия, которого с Питером не было.

– Ты можешь им родиться, – возразил Эдуард.

– Эдуард, – перебила я. – Натэниэл прав. Нельзя просто взять и превратиться в серийного убийцу, если тебе не причинили больший вред, чем в жизни Питера.

– Когда Питер был младше, он мочился в постель? – спросил Натэниэл.

– Нет.

– Он что-нибудь поджигал?

– Нет.

– Мучил животных?

– Нет, – это отрицание прозвучало намного расслабленнее первых двух.

– У Питера нет трех основных признаков серийного убийцы, так что он им не родился. Он увидел, как вервольф убил его отца прямо у него на глазах, когда ему было восемь, а он взял упавшее ружье отца и застрелил зверя, чем спас жизни матери и сестренки. Это травматично, но еще это смело, даже героически. Возможно, это сделало его более склонным к насилию в других сферах жизни, а может, насилие всегда жило в нем. Может, именно оно помогло ему взять ружье и прикончить монстра, убившего его отца. Быть хорошим в насилии не всегда плохо. Ты должен знать это лучше других людей.

– Ты прав. Я должен, но это всегда отличается, когда касается твоего ребенка.

– Надеюсь однажды узнать, насколько отличается, – сказал Натэниэл и слишком уж серьезно посмотрел на меня.

– Не смотри на меня. Я не планирую размножаться, благодарю покорно.

– Дети – это прекрасно, Анита, – сказал Эдуард.

– Не начинай.

– Я не могу представить, что ты беременна и выполняешь нашу работу, но я не могу представить и то, что ты никогда не захочешь детей.

– Я ведь думала, что в этом вопросе ты будешь на моей стороне, Эдуард.

– Я ни на чьей стороне. Я просто хочу, чтобы моя лучшая подруга была счастлива, что бы для нее это ни значило.

Натэниэл улыбнулся мне. Я указала на него пальцем:

– Мы не будем обсуждать это снова. Особенно не тогда, когда планируем большую свадьбу с Жан-Кодом и только чуть меньшую с тобой и Микой.

– Я помогаю с организацией обеих, плюс помогаю Донне с их с Эдуардом свадьбой, но я не жалуюсь.

– Ты молодец, Натэниэл, но я действительно имела это в виду. Разговоры о детях подождут, пока мы не разберемся со свадьбами.

– Хорошо. Дети подождут, пока мы все трое не переженимся.

– Я не это сказала.

– Но что-то похожее, – сказал Эдуард.

– Ты, на хрен, встал на его сторону.

– Нет. В смысле, если ты забеременеешь, то кто будет со мной играть в «полицейских и воров»?

Я закатила глаза, заставив тем самым Натэниэла улыбнуться, но Эдуард этого не увидел.

– Да, как товарища по играм ты меня потеряешь.

– В самые лучшие игры мы играем вместе.

– Нет, – сказал Натэниэл. – Это мы с Анитой играем в лучшие игры.

– И мы закончили, – сказала я. – Вы двое не будете сравнивать несравнимое.

– Правда, Анита? – дразнящим голосом спросил Эдуард.

– Я в этом не участвую, потому что обсуждение закончено.

Эдуард рассмеялся, Натэниэл присоединился к нему, и попытавшись минуту дуться на них, я не выдержала и тоже рассмеялась. Когда смех утих, Эдуард еще раз попросил нас привезти в Ирландию Дамиана, чтобы он помог нам отыскать вампиров, которые свирепствовали в Дублине. Тогда Натэниэл задал больше вопросов, потому что хотел дать вампиру как можно больше информации, когда тот проснется на день.

– Он твой вампир-слуга. Просто прикажи ему поехать с тобой в Ирландию, – предложил Эдуард.

– Ты же знаешь, что я не буду этого делать, Эдуард.

– Ты усложняешь себе жизнь, Анита.

– Если бы я не усложняла себе жизнь, ни один из моих любимых мужчин в ней бы не появился, и Натэниэл в том числе.

С этим Эдуард спорить не мог, поэтому и не пытался.

– Если у нас будет вампир, который знает город, это может все изменить, Анита.

– Я знаю, Эдуард.

– Чего ты нам не сказал? – спросил Натэниэл.

– У Аниты есть больше подробностей об этих убийствах.

– А как насчет таинственного друга Брайана и том, где вы встретились?

– Нет.

– Что о том, кто стоит за новым проектом и не является Ван Клифом, но похож на него? Кто это? Насколько он опасен для Аниты?

– Если бы я думал, что он для нее опасен, я бы не просил ее приехать.

Натэниэл хотел задать еще парочку вопросов, но я знала, что смысла нет. Если Эдуард уже решил, каким количеством информации поделиться, то именно стольким он и поделится.

Мы оставили все как есть, потому что быть с Эдуардом лучшими друзьями – значит, принимать как должное тот факт, что можешь никогда не узнать обо всем его прошлом. Я могла с этим жить, как и сам Эдуард. Я подозревала, что у него были тайны, которые могут нам не дать жизни, если он ими со мной поделится, потому что кто-нибудь нас найдет и удостоверится, что мы больше не будем жить. Конечно, может быть, это будет и просто заключение в правительственной тюрьме, но я склонялась к мысли, что таинственный Ван Клиф был парнем куда более основательным, а ничего основательнее смерти не существует.