Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц)

20

Я взяла телефон и посмотрела через маленький столик на Натэниэла.

– Я не знала, что вы с Питером так подробно говорили.

– Донна с Эдуардом – Тедом – предложили Питеру позвонить мне, чтобы распланировать мальчишник. Мы обсуждали вечеринку, он понял, что определенные темы меня не смущают, и начал со мной разговаривать.

– Ты при мне этого никогда не упоминал.

– Питер говорил со мной по секрету.

– Я понимаю, но все равно чувство такое, будто я пропустила что-то важное.

– Ты не пропустила ничего из того, что хотела бы знать, – улыбнулся он.

Я на минуту зависла и пожала плечами:

– Не понимаю, что ты хочешь сказать, Натэниэл.

– Он доверился мне и говорил со мной о вещах, которые бы смутили тебя, если бы ты услышала это от Питера. Ты знаешь его с тринадцати-четырнадцати лет, и для тебя он – ребенок. Ему нужна помощь со взрослыми делами, о которых он не может говорить ни с одной женщиной, не говоря уже о тебе.

– Ладно, о чем ты вообще?

Улыбка начала исчезать и он покачал головой:

– Я не собираюсь разговаривать с тобой о том, что мы обсуждали с Питером. Это личное, и его бы очень беспокоило, если бы я выдал тебе доверенную мне тайну.

– И что это значит?

– Это значит, что тема закрыта, потому что я не собираюсь позволять тебе задавать вопросы, пока ты не разберешься во всем по моим ответам. Мы закончили говорить о Питере.

– Как все серьезно.

Он поднял брови и очень внимательно на меня посмотрел.

– Чего? – спросила я.

Он встал со стула и протянул мне руку.

– Пойдем найдем Сина и остальных и узнаем, известно ли Пьеретте об Ирландии столько, сколько Дамиану.

– Ты действительно не хочешь, чтобы он ехал со мной.

– Дамиан чувствует, что едва сбежал от Той-Что-Его-Создала. Отправлять его обратно, где она может физически прикоснуться к нему снова, кажется плохой идеей.

– Он не сбегал. Она его отпустила, потому что закончила с ним. Если бы он сбежал, я бы не брала его туда.

– Я все еще надеюсь, что Пьеретта сможет дать тебе информацию об Ирландии, и ты сможешь оставить Дамиана дома, – взмахнул он рукой, напоминая.

После секундного колебания я приняла его руку. Да, я подумывала не принять ее, но это было бы ребячеством. Я старалась быть выше этого. На этот раз мы вышли за дверь вместе. Зал был все еще пуст и казался очень тихим без шума и суеты прочих людей.

– Эдуард может поговорить с Питером о том, что ты рассказал, – сказал он.

– Нет, он не станет, – сказал Натэниэл.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он почувствовал облегчение от того, что Питеру есть с кем все обсудить.

– Если он скажет Донне, она станет донимать Питера.

– Если он скажет.

– Думаешь, он не станет?

– Я думаю, Эдуард сделает то, что лучше для Питера по его мнению.

– И ты считаешь, что это не включает сказать его матери, что ты его доверенное лицо?

– А ты нет? – спросил Натэниэл.

Я задумалась, потом кивнула:

– Донна не сможет просто принять это, как есть. Ее будет донимать то, что ее сын может доверять тебе больше, чем ей.

– Даже если темы, помощь в которых ему необходима, будут совершенно неподходящими для разговора между матерью и сыном? – уточнил Натэниэл.

– Ты достаточно общался с Донной по телефону и через Скайп, когда помогал со свадьбой. Сам-то как думаешь?

Теперь задумался он, и, наконец, ответил:

– Ты права. Она будет обязана влезть в это.

– И ты тоже прав. Эдуард не будет ее посвящать, потому что ему лучше нашего известно, что она этого так не оставит.

Мы вышли в коридор, казавшийся туннелем после просторного спортзала. Я услышала голос Сина, хотя не могла разобрать слов. Ему отвечал женский голос, но пока я не увидела, я не поняла, что это Син и Пьеретта. Никки и Магды нигде не было видно. Пьеретта что-то настойчиво ему втолковывала. Он кивал, словно подбадривая ее продолжать. Вся злость из нее, похоже, улетучилась; какого черта Син сказал Пьеретте, чтобы она с такой готовностью ему все выкладывала?

Она первой нас заметила и почти испугалась, став как-то выше, будто собираясь привлечь внимание.

– Моя королева, – сказала она и поклонилась.

Мы с Натэниэлом переглянулись. Если бы я не знала, что она меня услышит, я бы предположила, что ее подменили инопланетянкой, потому что ее поведение изменилось буквально за минуты. Син мог быть очаровательным, но он двадцатилетний парень. Чтобы быть настолько очаровательным, у него просто недостаточно жизненного опыта. Твою мать, да Жан-Клод не смог бы такое провернуть, не используя на ней силу вампирского разума.

– Пьеретта, – сказала я, склоняя к ней голову, хотя если честно, никогда не знала, что делать, когда кто-то называет меня своей королевой. Я позволила им пользоваться титулом, потому что это был титул Матери Всея Тьмы, и это было типичным примером «Королева мертва. Да здравствует королева!».

Син с улыбкой глянул на нас:

– Пьеретта рассказывала мне обо всех своих путешествиях по миру со своим мастером, Пьеро.

– Среди них были приключения в Ирландии? – уточнила я.

– Да, моя королева, – ответила она.

– Ирландия была одним из мест, куда Пьеретта и Пьеро ездили по поручению Совета наводить порядок, – расширил ответ Син.

– Сотрудники правопорядка – полиция – арестовывают людей. Они спасают жизни. Ты арестовывала людей, Пьеретта?

– Было лишь одно наказание для вампиров, которые преступили закон, моя королева.

– И в чем же оно заключалось? – спросила я.

– Так же, как и сейчас: смерть.

Я не могла спорить с ее доводами. Я была Маршалом США, но на самом деле моя работа по сути своей не изменилась. Я была легальным истребителем со значком.

– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивала в Ирландии? – спросила я.

– Нет, Миледи разбиралась с такими вещами самостоятельно.

– Миледи? Никогда прежде не слышала, чтобы ее так называли, – теперь мы поравнялись с ними, так что я в полной мере ощутила взгляд ее больших карих глаз.

– Даже мы, Арлекин с силой Матери Всея Тьмы, стоящей за нами, не отваживались называть ее имя, потому что оно привлекало к нам ее внимание, так что для личного пользования мы окрестили ей Миледи, поскольку она заставляла своих питомцев звать ее именно так.

– Питомцев? Ты имеешь в виду зверей ее зова? – переспросил Син.

Она подняла это утонченное лицо с огромными темными глазами к нему:

– Нет, мой принц. Хотя она превратила некоторых оборотней в питомцев, но в основном это были вампиры вроде слуги королевы, Дамиана.

– Что ты хочешь сказать – Дамиан был ее питомцем? Я не понимаю, что это слово подразумевает под собой в таком контексте.

– Они были ее сексуальными партнерами, но назвать их любовниками предполагает эмоции, которых Миледи не проявляла. Ей нравилось их мучить не меньше, чем разделять с ними наслаждение. Они были на милости ее прихотей, а она была… скажем так, очень прихотливой.

– Я думала, прихотливая подразумевает под собой веселая и с легким сердцем(подумать), – сказала я.

– Тогда я неправильно выразилась, потому что Миледи не была склонна к веселью, а если у нее и было сердце в том смысле, в котором ты имела в виду, то оно никак уж не было легким. Она принуждала звать ее Миледи скорее как раб в БДСМ-сообществе зовет своего доминанта господином, кроме разве того, что этот титул обычно дается по соглашению сторон, а Миледи своим питомцам, своим рабам, не позволяла никакой свободы воли.

– В БДСМ-сообществе называть кого-то господином – значит, проявлять нежность и уважение, – заметил Натэниэл.

– Тогда я снова неправильно выразилась, потому что это было требование, титул, как королева или король, в котором нет ничего располагающего.

– А вас не беспокоило то, что вы используете то же имя, которое она заставляла использовать своих питомцев? – осведомилась я.

– Иногда – да. Но как еще мы могли ее называть?

– Бешеная сука из Ирландии – прекрасный вариант.

На мгновение Пьеретта явно испытала шок, а потом рассмеялась тем смехом, которым обычно смеешься, когда кто-то тебя потряс, а не развеселил.

– Если тебе выпадет неудача увидеть ее, моя королева, пожалуйста, не называй ее так в лицо. Я не хочу потерять еще одну темную королеву меньше чем за два года.

– Что, если я скажу тебе, что Миледи разрешила вампирам, не принадлежащим ей, терроризировать город в Ирландии?

– Я бы сказала, что это неправда. У нее абсолютная власть над ирландскими вампирами, потому что они могут подняться только благодаря ее укусу, ее линии. Она – ее собственный sourdre de sang, фонтан крови, каким стал Жан-Клод, какими были Белль Морт и Дракон веками. Только ее сила достаточно велика, чтобы преодолеть нежелание земли отдать своих мертвецов.

– Что там насчет земли? – спросила я.

– Дикая магия фей в Ирландии сильнее, чем где-либо еще в мире. Даже если кто-то умрет от укуса вампира после трех укусов и правильного количества крови, взятого при последнем кормлении, большинство тел в Ирландии не поднимется. Они становятся трупами и начинают гнить. Только те, кто принадлежал к их собственной родословной, могут иметь хоть какую-то надежду на создание вампиров в Ирландии.

– Значит, вампир, который был фонтаном крови, сможет поднять вампиров там, но кто-то другой – нет? – уточнила я.

– Даже тогда – не факт. Мы видели, как Миледи пыталась создавать вампиров, а тела оставались неподвижными. Неудачи приводили ее в ярость, и они случались нередко. Магия земли слишком живая, чтобы там хорошо работала хоть какая-то магия смерти.

– Тогда почему ирландцы не любят некромантов?

– Истинные некроманты настолько редки за всю историю, что я не думаю, что у них есть какая-то политика касательно них, – сказала Пьеретта.

– Другой маршал пытался получить для меня разрешение на въезд в Ирландию, чтобы помочь им с расследованием, но они не хотели позволять некроманту проникнуть в их страну.

– Это меня удивляет, моя королева. Это одна из наиболее гостеприимных для любой магии стран в мире.

Я пожала плечами:

– Все, что я могу сказать, это то, что сначала они не хотели меня впускать.

– Он сказал, твоя репутация в насилии была еще одной причиной, – напомнил Натэниэл.

Я нахмурилась:

– Прекрасно. То есть, ну да.

– Похоже, они противились именно этому, а не твоей магии, – сказала Пьеретта.

– Мне так сказали.

– Может, дело в том, что ты истинный некромант, – сказал Син.

– То есть?

– Ты убила Мать Всея Тьмы, Анита. Это выходит за пределы обычной некромантии, – пояснил Натэниэл.

– Обычной некромантии не бывает, – сказала Пьеретта. – Была лишь горстка достойных некромантов за последнюю тысячу лет. И всех их мы убивали до того, как они могли войти в полную силу.

– И все же все боятся нас, – произнесла я.

– Они боятся людей типа твоих коллег, которые поднимают и управляют зомби. Они даже не представляют, что может сделать настоящий некромант.

– По всему интернету есть куча прошлогоднего видео с теми зомби из Боулдера, Колорадо, – напомнил Син.

Пьеретта кивнула:

– На некоторых из них – Анита в окружении своей армии зомби. Да, это могло заставить ирландские власти задуматься.

Я об этом не думала в таком ключе.

– Погодите-ка. Разве магия земли не должна не давать мне поднимать там зомби?

– Должна, но еще там не должно быть связанного с вампирами дела, – сказала Пьеретта.

– А почему Миледи не могла слететь с катушек и напасть на людей? – спросил Син.

– Она слишком сдержанная и слишком старая, чтобы рисковать всем ради такого потворства своим желаниям.

– Что могло вызвать появление новых вампиров в одном из городов там?

– Ничего, – отрезала она.

– Мне нужно твое слово, что ты не поделишься ничем из того, что я собираюсь тебе сказать ни с кем, Пьеретта, – потребовала я.

– Я не могу хранить никаких секретов от своего мастера, так что, когда он проснется, он узнает все, что со мной происходило, пока он спал.

– Ладно, тогда дай свое слово и от его имени, что дальше это не пойдет.

– У тебя есть мое слово, а мое слово – его, как его слово – мое.

Меня немного озадачило ее высказывание, но я его приняла.

– Слово чести?

– Слово чести.

Было в старых вампирах кое-что хорошее: их слово чести по-настоящему нерушимо, потому что они верят, что их честь будет поставлена на карту, и это многое для них значит. Я сказала ей как можно меньше, но достаточно, чтобы она поняла, что новые вампиры в Дублине поднимались почти каждую ночь.

– Это не должно быть возможно, – сказала она, и выглядела при этом озадаченной, будто она лихорадочно думала.

– Но, похоже, происходит.

– Если она их не создавала, то это было бы более верно, но даже вампиры, которых она не создавала, должны подчиняться ее власти.

– Она не лжет? – спросил Син.

Пьеретта коротко взглянула на него и опустила глаза.

– Я не знаю, но если нет, то случилось что-то очень неправильное.

– И что бы это могло быть? – спросила я.

– Когда ты уничтожила Мать Всея Тьмы, были вампиры, которые отправились спать на рассвете и больше не проснулись. Она была источником их силы, и как только ее не стало, они не смогли вновь восстать от смерти. Я бы предположила, что Миледи как основатель своей линии крови была защищена от любого уменьшения сил, но это возможно.

– У нас в Сент-Луисе не было никого, кто не проснулся, – сказала я.

– Вы с Жан-Клодом здесь. Это ваше место силы, и все вампиры, которые принесли ему клятву крови, увеличили силы, когда ты поглотила Темную Мать, но сила приходит извне, Анита. Ты взяла ее от Матери Всея Тьмы и дала своим вампирам и своим союзникам среди зверей, но для других разрыв связи с источником силы дорогого стоил.

– Почему тогда они просто не присоединились к Жан-Клоду и Аните? – спросил Син.

– Не знаю, но я никогда не видела мастера вампиров с собственной линией крови, чья смерть не стоила бы жизни некоторых его вампиров, даже когда новый мастер забирал территорию. Переход от одного источника жизни к другому никогда не бывает настолько аккуратным и чистым, как верят современные вампиры.

– Старые мастера вампиров все еще рассказывают своим маленьким вампирчикам, что если мастер умирает, на следующую ночь они не проснутся, но я доказала, что это неправда.

– Для одинокого мастера вампиров – так и есть, но Мастера Городов могут забрать какое-то количество слабейших из своих вампов с собой в могилу, а sourdre de sang может забрать в смерть многих из своих творений. Когда вы, к счастью, уничтожили в прошлом году Любовника Смерти, многие из его детей умерли вместе с ним.

– Я этого не знала, – сказала я.

– А если бы знала, тебе было бы не все равно?

– Может быть, но мы не говорим о вампирах, умирающих и не встающих из гробов. Мы говорим о том, что встало много новых маленьких вампиров, – напомнила я.

– Сама магия земли должна предотвратить такое нашествие вампиров в Ирландии.

– По данным полиции, там все больше нападений каждую ночь, – сказала я.

Пьеретта сдвинула брови и снова уставилась в пол, похоже, она всегда так поступала, когда глубоко задумывалась.

– А вне города нападения были? – наконец уточнила она.

– Нет, насколько мне известно.

– Если это происходит только в городе, а не в сельской местности, то возможно, дикая магия фей начинает ослабевать. Это случилось почти повсеместно, и если причина в этом, то началось бы оно в городе. Сельская местность безо всех этих человеческих технологий и металлов дольше удержит магию.

– Как можно проверить, чтобы понять, не это ли случилось? – спросила я.

– Спроси малый народец – они все еще там и имеют дело с людьми. Спроси Докторов Фей – они знают.

– Что, на самом деле врачи фей? – не поняла я.

Она чуть улыбнулась:

– Нет, они люди, которые получили свою магию от благого народа, или в некотором роде любимы феями. Ирландцы зовут их Докторами Фей, потому что в прошлом они лечили больной домашний скот или людей как врачи, но делают это с помощью фейской магии, а не медицинской науки.

– Им все еще разрешено использовать магию для лечения людей? – спросил Натэниэл.

Пьеретта словно и не слышала его вопроса.

– Современная медицина должна была покончить с ними, – предположила я.

– Они не могут действовать как врачи, но все еще они ценятся как вид экстрасенсорных способностей, – сказала она.

– Могут ли они вылечить то, что не под силу современной медицине? – уточнил Натэниэл.

И снова Пьеретта его проигнорировала.

– Натэниэл задал тебе вопрос, – надоело мне.

Она посмотрела на меня:

– Ты наша королева и наш победитель. Син – молодой принц, и он под протекцией нашего нового короля. Но он, – она указала на Натэниэла. – Он нам никто. Не король, не принц, не Нимир-Радж, не Рекс, не Ульфрик, не лидер ни одной из групп. Зачем мне отвечать на его вопросы?

– Он мой жених, – ответила я.

– Нет, твой жених – Жан-Клод. Натэниэл – это тот, с кем ты проведешь неофициальную церемонию, после которой даже ваше законодательство не признает ваш брак.

– Это правда и в отношении Мики.

– Он сам по себе король, как для леопардов, так и для Коалиции, – возразила она.

– Я не принц по праву, – заметил Син. – Я принц потому только, что Жан-Клод так сказал.

– И ты допущен в постель королевы.

– Натэниэл тоже, – сказал он.

– Это не то же самое, – покачала головой Пьеретта.

– Она наденет кольцо не на мой палец, а на его.

Она упорно качала головой:

– Ты действуешь как настоящий moitié bête. Он – нет.

– Натэниэл – часть моего триумвирата наряду с Дамианом. Почему это не дает ему больше статуса?

– Жан-Клод черпает силу из своего триумвирата, но ты, похоже, не получаешь из своего ничего. Он выбрал своим слугой наиболее сильного некроманта со времен самой Матери Всея Тьмы, а его moitié bête стал Ульфрик местной стаи вервольфов. Натэниэл – один из самых слабых верлеопардов в местном парде, а Дамиан был одним из слабейших вампиров Миледи.

– Значит, Дамиана ты тоже не уважаешь, – резюмировал Син.

– Я сочувствую ему в том, что ему пришлось выносить веками, но нет, я его не уважаю. Арлекин не уважает слабость.

– Я влюблена в Натэниэла и мы поженились бы с ним, Микой и Жан-Клодом легально, если бы смогли.

– Это больше того, что она сделала бы для меня, если бы смогла, – сказал Син. Его голос не был ни горьким, ни злым. Он просто констатировал факт.

– Никто из других мужчин не воспринимает тебя как своего кота, мой принц. Ты не можешь жениться на Аните, потому что никто из других мужчин не смотрит на тебя в романтическом плане.

– Мы с Натэниэлом активно делим Аниту.

– Но не делите друг друга, – возразила она.

Син глянул на другого парня.

– Помоги мне, Натэниэл.

– Не думаю, что смогу, Син. Пьеретта права. Я не король и не принц.

– Некоторые охранники называли вас с Микой обоих моими принцами, – сказала я.

– До тех пор, пока Мика не сделал Коалицию силой, с которой нужно считаться, а Син стал юным принцем.

– Значит, если кто-то не является лидером, вы не принимаете его в расчет? – спросила я.

– Не совсем, но если у них нет контроля над чем-то еще, то и над Арлекином у них контроля нет, – сказала она так, как будто это была непреложная истина, данность.

– Никки контролирует местных львов, но его вы не уважаете так сильно, как Мику или Сина, – напомнила я.

– Скарамуш не должен был сегодня пользоваться когтями, – сказала она.

– Но на ежедневной основе вы не относитесь к Никки так же хорошо, как ко мне, – уточнил Син.

– Я не хочу никого оскорбить, – вздохнула она.

– Просто скажи нам, Пьеретта, – сказала я.

Она кивнула, но это было больше похоже на поклон от шеи.

– Если моя королева приказывает.

– Да, я приказываю.

– Никки мог выиграть битву за должность Рекса местного прайда, но не смог бы его сохранить без твоей поддержки. Всем известно, что если бросить ему вызов, вы с Жан-Клодом будете с ним. Если бы у него не было двух других львов-самцов, которые помогают ему управлять львами, даже этого могло бы быть недостаточно. Он хороший воин, но плохой лидер, и он твоя Невеста, что меньше, чем зверь зова или даже человек-слуга. Я не высказываю к тебе неуважения, моя королева, но Невест не берут так надолго. Они созданы, чтобы доставить удовольствие своему Жениху и стать жертвой во имя его или ее безопасности, когда это потребуется.

– Не высказываешь неуважение? Ха! Ты и двое твоих приятелей, которых избили, обычно не проявляете такого уважения даже по отношению ко мне. Что изменилось?

– Ты показала, что заметила нас и не одобряешь нашего поведения.

Я нахмурилась.

– Магда сказала почти тоже самое, когда я заставила ее прекратить драки с другими львицами: что я обратила внимание на ее старания или что-то вроде того.

– Нам нужна наша королева или король, чтобы нами править, Анита.

– Что конкретно это означает?

– В точности то, что я сказала.

Я была уверена, что имелось в виду больше, чем я поняла, но я не была уверена, как задать правильный вопрос, чтобы получить объяснение, которое будет иметь для меня смысл.

– Может, они как люди, которые давят, пока кто-то им не ответит, – предположил Натэниэл. – Потому что им необходимо знать правила или, может, им необходимо иметь их.

– Ты имеешь в виду, как Никки выбил из них дерьмо и внезапно Скарамуш предложил себя под Жан-Клода?

– Да.

– Так что, если они не могут получить хорошее обращение, они начинают плохо себя вести, пока не получат плохое обращение – так?

– Думаю да, – сказал Натэниэл.

Пьеретта наблюдала за нашим разговором так, будто запоминала слово в слово, а может, так оно и было, чтобы потом она смогла повторить его своим товарищам по Арлекину.

– Это так, Пьеретта? – спросила я. – Любое внимание лучше никакого?

– Я не поняла вопроса.

– Магда нарывалась на драку с одной из местных львиц до тех пор, пока я впервые не переспала с ней. Дословно она сказала, что теперь, когда я обратила внимание на ее усилия, она оставит остальных львиц в покое. Скарамуш был геморроем на всю задницу, пока Никки не вырубил его, и теперь он хочет с нами сотрудничать. Магда получила положительное внимание и ведет себя лучше. Вы со Скарамушем получили отрицательное внимание, и тоже ведете себя лучше, так что, похоже, не важно, какого рода внимание вы получите, если это внимание с моей стороны. Думаю, внимание Жан-Клода тоже сработало бы хорошо, но ты понимаешь, о чем мы сейчас пытаемся говорить?

Она задумалась над этим, снова уставившись в пол. Прежде чем ответить, она подняла глаза:

– Я так полагаю, и это вполне может действительно быть именно так, как ты сказала. Я бы хотела, чтобы мой мастер услышал твои слова, прежде чем я отвечу наверняка.

– Достаточно честно, – сказала я.

– Что Натэниэл только что сделал, так это выполнил одну из своих задач в жизни Аниты, – заметил Син.

– Я не понимаю, мой принц.

– Он помогает ей лучше думать.

– А, теперь поняла. Тогда он может быть большим moitié bête для нее, чем мы думали, но тем не менее, он слаб и как лидер, и как воин.

– Но он очень силен в моем сердце, – сказала я и потянулась взять Натэниэла за руку.

– Мы не сомневаемся, что ты его любишь, моя королева, но любви недостаточно, чтобы сделать кого-то королем над нами.

– Все нормально, Анита. Сконцентрируйся на Ирландии, – напомнил Натэниэл.

– Это не нормально, что они тебя не уважают.

– Нет, но вначале спасение жизней. Остальное может подождать.

– Даже ты?

– Даже я, – улыбнулся он.

– Ладно, Пьеретта, ты думаешь, что когда Мамочка Тьма умерла, Миледи потеряла достаточно силы, чтобы она не могла помешать новому вампиру, заселить Дублин новыми вампирами? Это действительно возможно?

– Много чего возможно, моя королева, но не похоже.

– Тогда почему убывает фейская магия?

– Не знаю. Я не имею дел с благим народом. Они не любят вампиров и тех, кто с ними связан. Они терпели Миледи, потому что она имела силы, чтобы принудить их иметь с ней дело. Возможно, магия фей была более важна для ее собственных сил, чем мы думаем, и именно спад магии ослабил Миледи.

– Так что дело не в том, что Миледи потеряла силу, когда не стало Мамочки Тьмы, а в том, что волшебство фей угасая снижает ее уровень силы?

Пьеретта вновь начала разглядывать пол, обдумывая мои слова.

– Это могло стать причиной.

– Так что, кто бы ни творил все это в городе, он новый игрок в стране?

– Новый вампир, да, – ответила она.

– Почему спад фейской магии мог сказаться на силе Миледи? – спросил Син.

– Потому что это часть ее, как и самой Ирландии.

– Оттуда происходит миф о необходимости лежать в родной земле?

– Некоторые очень слабые вампиры в этом нуждаются, иначе они умрут и не восстанут вновь.

– Это наверняка не про вас. Вы же путешествуете по всей планете, – сказала я.

– В наших путешествиях нам помогала сила Матери Всея Тьмы. Мы знали, что она поддержит нас.

– Ты хочешь сказать, что если бы не сила Матери Всея Тьмы, которая вас возвращала, когда вы уезжали в другую страну, вы бы не проснулись?

– Мой мастер веками не был на своей родной земле, и он придавал силы мне.

– Если бы ты не умерла с ним, то что бы с тобой стало? – спросил Син.

– Никому не известно, потому что, когда одна половина умирает, другая следует.

– Вы всегда умираете со своими мастерами? – уточнила я.

– Да, но вообще большинство moitié bêtes умирает со своими мастерами, потому что их сила дает силы нам.

Я стиснула ладонь Натэниэла и прикоснулась к руке Сина. Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и обхватил меня за плечи.

– Все нормально, Анита.

– Ты не просил стать моим зверем зова.

– Я почти умолял об этом, – улыбнулся Натэниэл.

– Ты хотел чего угодно, что сделает тебя ближе ко мне, – ответила я, боднув его в плечо.

– И продолжаю, – сказал он и нежно меня поцеловал.

Пьеретта старалась оставить лицо пустым, но справлялась с трудом.

– Ты не одобряешь? – спросила я.

– Одобрять или нет – не мое дело.

Син обхватил другой рукой нас с Натэниэлом, и мы оказались в групповых объятиях. Такое прикосновение к ним обоим заставило мою кожу согреться от силы. От этого прилива я на миг закрыла глаза, настолько мне было хорошо.

– И вот поэтому мы не говорили тебе, как направлять свою силу, моя королева, потому что это прикосновение заставило вас троих пылать ярче.

– Мы все любим друг друга, – ответил Син.

Я посмотрела на него. Он улыбнулся в мое поднятое к нему лицо:

– Не смотри так удивленно, Анита. На днях мы говорили о том, как я могу довольствоваться быть всего лишь частью твоей жизни. Что ж, одна из причин, что это работает – это Натэниэл, Никки и Мика. Они мои братья.

– Большинство братьев не делятся подружками, – сказала я.

– Тогда братья-мужья, но ты как всегда пытаешься все проанализировать. Просто прими факт, что мы любим друг друга, мы трое любим друг друга. Наша собственная магия говорит тебе, что это правда.

Он сжал свои объятия вокруг нас, и Натэниэл обнял его в ответ, зажав меня между ними. Было тепло, безопасно и хорошо. Я, наконец, опустила голову Сину на грудь, и что-то твердое и тяжелое внутри меня ушло, пока они с Натэниэлом меня держали. Сила была мягче, чем ardeur, но она изливалась на нас, вокруг нас.

– Вот так и ощущается любовь? – тихо спросила Пьеретта.

Я подняла глаза и увидела, как она касается воздуха перед собой. Думаю, она ласкала силу, которая перекатывалась вокруг нас. Я сконцентрировалась на мгновение и почувствовала кончики ее пальцев, будто сила, которую она трогала, была частью моей кожи.

– Да, – ответил Син, – вот так и ощущается любовь.

– Она теплая и безопасная, но она тоже ощущается как сила, – она выглядела пораженной, убирая руку. – Твоя сила питается не только вожделением. Она питается любовью.

– Да, – кивнула я.

– Некоторые из нас думают, что ты тратишь слишком много времени на эмоции со своими любовниками, когда все, что тебе нужно – это секс, но мы не понимали, что ты питаешься любовью, а не простым вожделением. Любовь в буквальном смысле укрепляет тебя.

– Я думаю, что любовь в буквальном смысле укрепляет всех, – ответила я.

– О нет, моя королева, любовь может оказаться чудовищной слабостью.

– Или великой силой, – возразила я.

Пьеретта снова исполнила свой ритуал разглядывания пола в процессе обдумывания.

– Возможно, и то, и другое.

Син склонился ко мне поближе:

– Нет ничего сильнее любви.

Он прошептал это, наклоняясь ниже, и я приподнялась на цыпочки, встречая его губы. Натэниэл сократил небольшое пространство, которое появилось в наших объятиях от того, что я встала на носочки, и держал нас даже крепче, пока мы целовались. Он поцеловал меня в плечо, пока Син целовал губы. Это напомнило мне обо всех случаях, когда они делили меня, и этого воспоминания было достаточно, чтобы я задрожала между ними.

Син отстранился от поцелуя достаточно, чтобы сказать:

– Продолжишь в том же духе, и я забуду обо всем, кроме тебя.

Натэниэл чуть прикусил мое плечо, и я не только задрожала, но и начала немного извиваться.

– Нечестно, – сказала я.

– Очень даже честно, – ответил Натэниэл.

– Если мы не можем заняться настоящим сексом, то нечестно, – поддержал меня Син.

Я не знаю, что бы мы сказали дальше, поскольку энергия покидала Пьеретту, как первый поток холодного воздуха перед ливнем. Мы все обернулись и посмотрели на нее. Ее глаза больше не были карими; они были насыщенно серыми, как дождевые тучи за миг до того, как разверзнутся хляби небесные, чтобы затопить мир.

Натэниэл напрягся рядом со мной, и я почувствовала Дамиана, проснувшегося в нашей постели. Момента дезориентированной паники было достаточно, чтобы понять – он тоже не помнит прошлую ночь. Я отключила связь между нами достаточно, чтобы не отвлекаться на его эмоции, потому что прямо перед нами стояли другие проблемы.

– Что ж, какое приятное зрелище при пробуждении, – рот Пьеретты произносил слова, но интонации и высота тона были не ее. Все остальные вампиры пробудились на ночь.

– Пьеро, – сказала я.

Серые глаза трепетали, словно Пьеретта чувствовала головокружение, хотя ее тело оставалось устойчивым как скала.

– Моя королева, я вижу, столь многое произошло, пока я спал.

– Это был напряженный день, – ответила я.

– Так Пьеретта мне и сказала, – дело было не только в голосе; даже мимика была больше не ее. Как будто она была какой-то ожившей куклой чревовещателя. Я и раньше видела, как вампиры делают подобные вещи, но меня это никогда не переставало пугать.

Парни расслабили наши объятия достаточно, чтобы мы могли двигаться, если понадобится, а значит, они видели в этом новом сочетании личностей больше угрозы, чем в самой Пьеретте. Хорошо, что мы все с этим согласны.

– Жан-Клод обращался с нами так, как будто мы такие же, как ты, что-то вроде метафизической полиции. Он выбрал изоляцию и возможность заботиться только о той стране, что приютила его, а весь остальной мир решил послать ко всем чертям.

– Европейские вампиры сказали, что они будут воевать с нами, если мы попытаемся управлять всеми вампирами, как делал старый совет, но ты же это знаешь. Вы с Пьереттой помогали доставить это сообщение нам.