Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 53 страниц)

11

Душ в нашей комнате был достаточно большим, чтобы вместить всех троих и место еще останется. В нем было множество насадок для душа; на самом деле вода шла со стольких сторон, что когда я был в нем одна, то включала часть из них. Ну ладно, я включала одну, но Натэниэл смотрел на душ иначе. Ему нравились все насадки для душа и так много барабанящей и струящейся воды, как только возможно. Он распахнул навесную стеклянную дверь, прошел внутрь и начал включать воду. Он даже не потрудился снять шорты. Он отрегулировал смеситель, чтобы вода была чуть прохладнее, затем встал так, чтобы холодная струя не попадала на него. Он дал воде стечь, возвращаясь к нам.

– На нас слишком много одежды, – указал он.

– Думаю, ты здесь единственный эксгибиционист, – сказала я.

Он покачал головой.

– Анита, дело не в эксгибиционизме. Мы здесь только втроем. Нормально, если мы увидим друг друга голыми.

Голос Дамиана был мягким и печальным, когда он произнес:

– Мы не видели друг друга голыми с той первой ночи, когда Анита связала нас с собой как слуг.

– Это не совсем так, – возразила я.

– Ты часто выдела голым Натэниэла, – сказал Дамиан и улыбнулся. – Все мы видели, как он бродил тут голым.

– Я оборотень. Никто из нас не любит одежду.

– Мика надевает одежду, выходя из комнаты.

– Это просто любезность, – с улыбкой сказал Натэниэл и поиграл бровями.

Я рассмеялась, частично от его подачи, а частично от чего-то, близкого к счастливому смущению.

– Остальные из нас ценят его предупредительность, – отметил Дамиан.

Я посмотрела на него, ожидая увидеть улыбку, но он был серьезен.

– Мика хорошо оснащен, но не пугающе велик.

Дамиан поднял бровь.

– Ой, да ладно, – сказала я.

– Анита, если ты думаешь, что Мика не пугающе велик, то слухи о том, что ты любишь по-настоящему хорошо оснащенных мужчин, должны быть правдивыми.

– О, это не слухи, – улыбнулся Натэниэл.

Дамиан кивнул.

– Я так и подумал.

Он выглядел гораздо более несчастным, чем должен быть от этих новостей.

– Я не зациклена на размерах, – сказала я. – Мастерство тоже имеет значение.

– Да, да, это точно, – подхватил Натэниэл, обнимая меня, и наши лица стали достаточно близки для поцелуя. Было бы романтичнее, если бы мы не были покрыты кровью, но возможность смотреть в его глаза с расстояния в пару дюймов делала это не таким важным, как могло бы. Он улыбнулся той откровенной улыбкой, которая говорила, что он думает о тех шалостях, которые может со мной вытворить. Это заставило меня улыбнуться в ответ с моей версией этого взгляда.

– Мне жаль, что я не соответствую, Анита, – сказал Дамиан.

Это нас испугало, и мы обернулись к нему, все еще обнимаясь.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я.

– Если ты имеешь в виду в сравнении с Микой, то никто из нас не может с ним сравниться, кроме, может, Ричарда.

– Поверь мне, Дамиан, в постели есть гораздо больше того, что мне нравится, кроме размера.

Он посмотрел в пол и сказал:

– Тогда мне еще больше жаль, что я разочаровал тебя в остальном.

Мы с Натэниэлом переглянулись. Он чуть пожал плечами и отпустил меня, чтобы я могла подойти и встать перед Дамианом. От моего прикосновения к его руке он вздрогнул, будто я причинила ему боль.

– Дамиан, ты… – я пыталась придумать, как это сказать, потому что если я недопоняла и скажу неправильные вещи, то я могу наградить его комплексом, которого у него еще не было.

Натэниэл помог мне:

– Ты думаешь, что Анита не вернулась к сексу с тобой из-за того, что была недовольна тобой?

Дамиан вроде как кивнул, все еще избегая зрительного контакта. Его зеленые глаза поднялись достаточно, чтобы увидеть мое лицо и то, что он увидел, заставило его всмотреться в меня. Должно быть, я выглядела настолько же удивленной, насколько чувствовала себя. Наконец я подобрала слова и сказала:

– Дамиан, я клянусь, что твое умение, или его отсутствие, или что-то еще в тебе не было причиной того, что я не рассматривала тебя как к любовника.

– Она не имела в виду, что у тебя мало умений, – объяснил Натэниэл.

Я взглянула на него и снова посмотрела на вампира перед собой.

– Нет, разумеется, нет.

– Тогда почему ты после всего отрезала меня от части своей жизни?

– Не знаю, кроме того, что почти подавляющим было осознать, что у меня есть вампир-слуга, а это должно было быть невозможным, и зверь зова, что могло бы произойти, только будь я вампиром.

– Помнишь, она, вообще не имела со мной секса в ту ночь, – напомнил Натэниэл.

– Ты еще несколько месяцев после этого не был моим любовником, – уточнила я.

– Почти год, – согласился он.

Дамиан выглядел потрясенным.

– Но к тому времени ты уже несколько месяцев жил с Анитой.

– Оглядываясь назад, могу сказать, что это выглядит глупо, но я была твердо намерена не делать Натэниэла своим бойфрендом.

– Почему? – спросил Дамиан.

– Сложно объяснить, – ответила я, – но в тот момент это имело для меня смысл.

– То, что она позволила мне переехать и быть частью ее жизни без секса, помогло мне начать осознавать себя личностью. До Аниты я думал, что все, что я могу предложить другим – это мои умения в постели и моя красота.

– Хочешь сказать, неимение секса было хорошим опытом? – спросил Дамиан.

Натэниэл улыбнулся.

– Тогда это сводило меня с ума, но теперь я сказал бы, что да, потому что я смог увидеть, что Анита ценит меня, заботится обо мне безо всякого секса. Благодаря этому я начал понимать, что во мне, возможно, есть что-то большее, чем секс и неплохой вид без одежды.

Дамиан посмотрел на меня.

– Ладно, я задам вопрос, задавать который боялся: почему я оказался единственным мужчиной, с которым ты имела секс однажды, а потом больше не хотела этого никогда?

– Это не так. Я всего однажды питала ardeur на Байроне!

– Хорошо, почему я единственный мужчина, который предпочитает женщин, с которым ты спала всего раз?

Я попыталась придумать ответ, потому что его у меня не было.

– Я не знаю.

По лицу Дамиана было видно, что он мне не поверил.

– Всякая женщина знает, почему не хочет мужчину.

– Я старалась не спать ни с кем, не забыл? Ни с Жан-Клодом, ни с Ричардом, ни с Натэниэлом. Думаю, единственные двое, с кем я переспала при первой встрече, а затем продолжила заниматься сексом – это Мика и Никки.

– Ты переспала с Сином при первой встрече, – напомнил Натэниэл.

Я покачала головой:

– Это другое. Мать Всея Тьмы трахнула мозги нам обоим и попользовалась им, как и остальными вертиграми, которых она выбрала как своего рода отвлечение, чтобы я не вмешивалась в ее планы.

Дамиан спрашивал меня, почему я, в конце концов, отправилась к психотерапевту; я не хотела отвечать, потому что с Синриком – Сином – у меня были все возможные проблемы. Я думала, дело в его возрасте, ему было шестнадцать, когда мы встретились, и восемнадцать, когда он переехал к нам, но, в конце концов, я осознала, что дело не в разнице в возрасте. Дело в том, что нашу первую ночь я воспринимала как изнасилование. Все вертигры, которые были с нами той ночью, стали напоминанием, что Мать Всея Тьмы практически изнасиловала всех нас. Она воспользовалась нашими телами, чтобы сделать это, но никто из нас на это не соглашался. Криспин и Домино были примерно моих лет, один чуть младше, другой чуть старше, но я не сделала ни одного из них своими основными любовниками. От случая к случаю я питала на них ardeur, но в конечном итоге с ними были те же проблемы, что и с Сином; все они напоминали мне о той ночи. Они напоминали мне о потере контроля, лишении выбора, о пробуждении на следующее утро в кровати с незнакомцами, имена которых я едва знала, и с осознанием того, что у нас была оргия. Домино и Криспин нашли другие интересы, но не Син. Он оказался единственным, кто упорно старался строить свою жизнь со мной, несмотря на то, что я находила причину за причиной, чтобы отвергнуть его. Он был шестнадцатилетним девственником, когда Мамочка Тьма трахнула нам обоим мозги и использовала мое тело для его первого раза. Это принесло мне кучу проблем, и я не знала, что делать с Синриком, а он тогда еще решил, что его будут называть Син – Грех. Это было как соль на рану.

– То, о чем ты думаешь, не может быть хорошим, – сказал Дамиан.

– Ты был по-настоящему откровенен со мной, Дамиан, так что я тоже попытаюсь. Ты спрашивал, почему я, в конце концов, обратилась к терапевту. Правда в том, что я сделала это из-за Синрика, то есть Сина. Я все еще воспринимаю нашу первую ночь как изнасилование. Наши тела были там, но это было так, будто Мать Всея Тьмы использовала нас обоих. Одна из причин того, что я решила меньше привязываться к нему или разорвать ту привязанность, которая между нами возникла, – это то, что он напоминал мне о той ночи.

Дамиан открыл рот, как будто хотел что-то сказать, закрыл его и наконец произнес:

– Это было честно.

– Слишком честно для тебя?

– Нет-нет, просто мне действительно жаль, что ты чувствуешь себя… жертвой той ночи. Я не понимал, что ты воспринимаешь это как… ну, вот так вот.

– Ты можешь сказать это слово, Дамиан. Ты не понимал, что я отношусь к этому как к изнасилованию.

– Я мужчина и при жизни я был викингом. Я действительно не могу так просто сказать это слово, Анита.

– Я понимаю мужскую точку зрения, но я не могу подумать по-другому. Думаю, тогда ты не считал это неправильным.

– Не уверен, правильные или неправильные, но мы по своей культуре были налетчиками. Мы не просто насиловали. Мы похищали людей и приводили к себе домой или продавали в рабство другим, так что другие могли насиловать их. Одной из самых тяжких вещей в жизни в этом столетии оказалась возможность оглянуться назад, посмотреть на то, что я делал сотни лет назад и жить с тем, что я делал.

– Ты не думал, что это неправильно?

– Не тогда, когда делал это, нет, и если ты попросишь меня объяснить, тебе не понравится ни один из ответов. Кардинал не понравились.

– Я не она.

– Нет, но ты современная женщина, которая воспринимает свое тело своим. Ты не считаешь себя принадлежащей никому, кроме себя, и уж тем более ни какому-то мужчине. Ты просто не можешь понять, насколько отличалось большинство культур в своем отношении к женщине тысячу лет назад.

– Я получила некоторые воспоминания Жан-Клода из времени в пару сотен лет назад.

– Но его вырастили мать и сестры, а потом его нашла аристократка, чтобы он стал компаньоном для ее сына и наследника. Он столетиями был частью двора Белль Морт. Она была абсолютно своей собственной женщиной. Он провел века в окружении сильных женщин. Я – нет, не до тех пор, как Та-Что-Меня-Создала забрала меня. Она – зло, такое, что фильмы ужасов нервно курят в сторонке, но она правитель для всех, кто рядом с ней.

– Так ты говоришь, Жан-Клод не разделял господствующего отношения к женщинам, поэтому не мог дать увидеть его мне.

– Именно.

– Мы спустим всю горячую воду, – прервал нас Натэниэл.

Мы посмотрели на него, как будто забыли, откуда идет горячий пар.

– Если мы собираемся продолжать болтать, я выключу и сохраню до тех пор, пока мы на самом деле не соберемся мыться, – добавил он.

– Нам всем нужно отмыться, – сказала я.

– Вы вдвоем можете отмыться здесь. Я вернусь к себе, – Дамиан действительно начал уходить, но я поймала его за руку.

– Не уходи, Дамиан.

Он посмотрел на меня, на мою руку поверх его, на мое лицо.

– Скажи, почему я должен остаться, Анита.

– Жан-Клод думает, что то, что я держу тебя на расстоянии, делает тебя больным. Наш триумвират требует, чтобы мы проводили больше времени вместе, чтобы быть целостным.

– Как сказал Каазим, секс – сила от линии Жан-Клода, – сказал Натэниэл.

Дамиан посмотрел на него.

– Возможно, нам придется обсудить, что именно означает секс для нас троих.

Натэниэл сверкнул озорной усмешкой, в которой было чуть немного больше чего-то еще.

– Тогда будем договариваться, пока смываем кровь. Я бы предпочел использовать часть горячей воды для секса.

Мы с Дамианом переглянулись. Он вопросительно посмотрел на меня своими зелеными глазами, сверкавшими среди кровавой маски. Я пожала плечами:

– Похоже на план.

Он улыбнулся:

– Сладкоречивый ты демон.

– Что это значит? – нахмурилась я.

Он сжал мою руку:

– Это значит, да.

Я приняла согласие и оставила все остальное в покое. По одному препятствию в отношениях за раз; если ты хочешь перепрыгнуть их всех сразу, то упадешь лицом вниз, и все развалится. Мы вместе вошли в душ, и все трое очень старались ничего не разрушить.

12

Когда мы стали чистыми и наши длинные волосы укрыли нам плечи – хотя волосы Натэниэла ниспадали больше по его спине – я отпустила ardeur. Каазим обвинил меня в том, что я превращаю людей в своих секс-рабов. Я в это не верила, но это была сила, которая дала ему повод так думать. Я, наконец, позволила себе сконцентрироваться на ней, и вот оно, страстное желание, как было почти всегда, когда я позволяла себе услышать его. Если ardeur был хорошо накормлен, то это было как нужда в другой еде, чтобы наполнить образовавшуюся небольшую пустоту, но если я проводила без кормления более шести часов, появлялось ощущение голода, как будто я пропустила несколько приемов пищи. Я относилась к ardeur так же, как и к настоящему голоду, когда за другими делами я забывала поесть, а вообще я почти ничего не ела прошлой ночью и не питала ardeur. Чем больше настоящей пищи я съедала, тем проще было контролировать ardeur. Я спала, но никто из нас не позавтракал. Предполагалось, что я мастер Натэниэла и Дамиана. Предполагалось, что я ответственная и контролирую ситуацию, и так могло и быть, если бы я поела хоть что-нибудь в последние шестнадцать часов или подкормила ardeur в последние двенадцать. Я не собиралась забывать поесть, и я редко проводила такое длительное время без секса с кем-то из своих любовников, но сегодня был напряженный день. Мику вызвали из города по делам Коалиции, и один из моих главных кормильцев отправился с ним. Дамиан попросил, чтобы не было секса, пока он в кровати с Натэниэлом, Жан-Клодом и мной, поэтому мы упустили окно, чтобы я покормилась. Жан-Клод взял кровь, которая была его основным источником пищи; секс для него был дополнением. Для меня – нет. Он удерживал меня от того, чтобы разделить с ним его жажду крови или жажду плоти Ричарда. Именно он удерживал меня от жажды крови Дамиана и жажды плоти Натэниэла. Он помогал мне удерживать зверей внутри меня тихими и покорными. Он помогал мне не стать монстром. Кормить ardeur было все равно, что кормить монстра чем-то безопасным, когда на самом деле он хочет вырывать глотки всем подряд.

Я высвободила ardeur и он набросился на нас, потому что я была высокомерна и проигнорировала большинство предосторожностей. В одну минуту мы втроем стояли под душем, как разумные взрослые обнаженные люди, а в следующую мы превратились в вихрь рук и ртов, которым нужно трогать, целовать, посасывать, кусать друг друга. Вода лилась на нас почти со всех сторон, становясь частью горячего, колотящего желания. Дамиан прижался к моей спине так тесно как смог, одной рукой обхватив мою талию, а другой повернув мне голову так, чтобы обнажить шею. Натэниэл встал передо мной на колени, его пальцы играли у меня между ног, его губы целовали дорожку по бедру. Тело Дамиана было так тесно ко мне прижато, что я чувствовала, как он утыкается в мою задницу, но он все еще не был тверд, потому что пока не питался. Пока он не возьмет кровь, он не сможет утолить мое желание.

Натэниэл проследил глазами по моему телу. Его глаза были темнее, чем раньше, по-настоящему фиолетовые, пальцы дразнили меня между ног. Он слизнул воду с моего бедра, и только это заставило меня дрожать. Рука Дамиана напряглась поперек передней части моего тела, прижимая меня к нему, и именно эта дополнительная сила заставила меня задержать дыхание.

– Потяни ее за волосы, чтобы удержать перед укусом, – посоветовал Натэниэл, оторвав губы от моей кожи ровно настолько, чтобы говорить.

Дамиан замешкался. Я потерлась задом об него и поговорила:

– Пожалуйста.

Он схватил меня за волосы, чтобы удобнее вывернуть мою шею.

– Сильнее, – попросила я.

– Сильнее, – подтвердил Натэниэл.

Дамиан колебался.

– Сделай же это! – взмолилась я.

Он захватил больше волос и потянул сильнее. Я издала небольшой счастливый стон.

– Я собираюсь кусать ее бедро, пока ты кусаешь шею.

У меня остались силы для вопроса:

– Куда ты собираешься меня укусить?

Он слегка погрузил зубы в мою ногу, делая отметину.

– Да, – прошептала я.

Жар Дамиана спадал. Он так сильно контролировал себя, и в этом заключалась часть проблемы между нами. Мы оба так контролировали себя, что когда мы вместе, то еще больше, и этого оказалось достаточно, чтобы мы пришли в себя.

– Нет, только не сейчас! – расстроился Натэниэл. Он укусил меня достаточно сильно, что я завопила больше от неожиданности, чем от боли.

Дамиан все еще не решался.

– Боже, пожалуйста! – взвыла я, дрожа от ощущения зубов Натэниэла на моем бедре. Я посмотрела вниз и увидела, что его глаза посветлели почти до серо-голубых глаз его леопарда. Его зверь дохнул жаром на меня и вампира позади меня. Этого было достаточно. Я почувствовала напряжение Дамиана, когда Натэниэл зарычал, держа меня в зубах. Дамиан укусил меня, впившись клыками мне в шею.

Я заорала и почувствовала, как он начал сосать. Натэниэл оторвал рот от моего бедра, моя кровь покрывала его губы. С урчанием он наклонился вперед, чтобы лизать меня между ног. Я одновременно хотела его и боялась: насколько он контролировал своего зверя? Как много было здесь от него, когда он начал лизать эту самую интимную часть моего тела? Он оставил кровавый отпечаток своих зубов на моем бедре. Я этого не хотела, но с Дамианом, пьющим кровь из моей шеи, я не могла говорить, не могла сделать ничего, кроме как издавать слабые стоны. Натэниэл любил меня; он никогда бы не причинил мне боль большую, чем мне нравилось. Я доверяла ему. Я доверяла ему. Вот что я говорила себе, пока он заставлял меня извиваться в оргазме между ними, когда вампир пил из меня, а верлеопард вылизал последнюю каплю оргазма между ног, а потом захватил ртом, так что я уподобилась обеду меж его зубов, и он начал покусывать.

13

Натэниэл позволил мне почувствовать, как его зубы сжались на моей плоти, но сжались лишь с легкой угрозой, а может, обещанием. Плоть Дамиана становилась толще у моей спины. Он оторвался от моей шеи и долго, прерывисто вздохнул, словно долгое время провел без воздуха. Ощущение его тела, вздрагивающего рядом со мной, заставило меня задрожать в ответ, что переместило ту самую часть меня меж зубов Натэниэла. По моей вине она оказалась сжата сильнее. Натэниэл то ли рыкнул, то ли засмеялся, держа мня во рту. Я боролась, чтобы не изгибаться от этого, пока его зубы медленно смыкались. Все еще не было больно, но игра была обещанием боли, которой не последует. Дамиан запустил руку в мою шевелюру и плотнее прижал меня, скорее рефлексивно, чем по желанию, ведь его тело реагировало на мое, но мне это нравилось, и я дала ему это понять, прошептав:

– О да, Дамиан, да!

Натэниэл прикусил сильнее, и я запротестовала:

– Натэниэл, нет.

Он укусил сильнее. Это заставило меня ахнуть, но я произнесла:

– Желтый, – что означало, что нужно ослабить. Он укусил еще сильнее.

– Красный! – крикнула я.

Он перестал кусать и, одним длинным движением лизнув, уставился на меня своими цветочными глазами, которые пытались быть невинными, но содержали слишком много злого озорства, чтобы в это поверить.

Он встал, и я внезапно оказалась зажата между двумя мужчинами. Натэниэл обнял нас обоих, побуждая Дамиана прижаться ко мне сзади еще сильнее и прижимаясь так же крепко ко мне спереди. Эта комбинация заставила меня извиваться между ними, что сделало их обоих тверже и толще, так сильно, что я подумала больно ли быть таким твердым. Если вспомню потом, то спрошу, но в тот момент ощущение всей этой твердости, так тесно прижатой ко мне, было почти чрезмерным. Уже только от этого я закричала.

Натэниэл лизнул мою шею в месте укуса Дамиана. Вампир лизнул поверх, потом они оба начали зализывать рану, пока я не вскрикнула наполовину протестуя, наполовину от удовольствия, но я хотела от них другого.

Натэниэл перегнулся через мое плечо, и внезапное ощущение изумления от тела Дамиана помогло мне понять, что Натэниэл поцеловал вампира, прежде чем я повернула голову, чтобы это увидеть. Во всех переговорах со стороны Дамиана, поцелуй другого мужчины не оговаривался как негативный или позитивный. Все, о чем не говорилось подробно, давало простор для маневра. Дамиан был неподвижен в поцелуе, но не отодвинулся. Не знаю, наслаждался ли он или же был настолько потрясен, что замер.

Натэниэл воспринял отсутствие протеста как согласие и поцеловал его глубже, сильнее задействовав губы. Он не мог читать мысли, так что пока Дамиан ничего не сказал, он никак не мог знать, что тело второго мужчины стало неподвижным, и он уже не так счастлив прижиматься ко мне. Мне нравилось смотреть на целующихся мужчин с расстояния нескольких сантиметров, пока я зажата между ними! Но должна ли я сказать Натэниэлу, что Дамиану это не по душе или вампир должен говорить за себя?

Сила Жан-Клода прошептала в моей голове:

– Ma petite, отчего ты не питаешься?

– Мы слишком сильно себя контролируем, – сказала я вслух.

Натэниэл повернулся ко мне, целуя меня со вкусом другого мужчины, оставшемся на его губах.

Он отодвинулся достаточно, что бы сказать:

– Я могу это исправить.

Он опустил рот к моей груди и начал целовать ее и посасывать так же, как и губы, как будто он хотел слизнуть вкус каждого сантиметра моей кожи. Так же он целовал Дамиана, чтобы перенести вкус своего рта на меня. Он прикусил мой сосок ровно настолько, чтобы это ощущалось волшебно: почти боль, но не сильная. Тело Дамиана вновь сильнее прижалось к моему. Я издавала тихие нетерпеливые стоны, пока Натэниэл сосал мою грудь, а потом он перешел ко второй, прошептав:

– Ой, смотри, еще одна!

– Снизь контроль, ma petite, – прошептал у меня в голове Жан-Клод, пока Натэниэл начинал сосать мою вторую грудь, будто пытаясь покормиться из нее. Поскольку ликантропы питаются отрывая куски плоти, я сказала:

– Желтый.

Он снизил напор настолько, чтобы снова стало приятно, и я застонала от наслаждения. Дамиан теснее прижался к моей заднице, и я потерлась об него, чувствуя как он становится болезненно твердым. Я хотела, чтобы он вошел в меня, так сильно этого хотела. Как будто все месяцы, когда мы держались друг от друга подальше, когда он был с Кардинал, а не с нами, сконцентрировались в этот миг. Желание… будто желание было наркотиком, впрыснутым кем-то прямо в наши тела.

– Трахни меня, – сказала я.

– Трахни ее, – отозвался Натэниэл.

– Прошу, – попросила я.

– Трахни ее! – повторил Натэниэл, опускаясь передо мной на колени, позволяя воде барабанить по передней части моего тела и струиться по его голове, прилизывая волосы к спине, как вторая кожу. Он прижал руки к моим бедрам, придвигая меня еще ближе к телу Дамиана.

– Боги! – воскликнул Дамиан.

– Больше никакого контроля, – сказал Натэниэл. – Нечего ждать.

В предложении было слишком много слов. Я не могла думать, пока Дамиан прижимался ко мне, а его руки охватывали мою грудь.

Пальцы Натэниэла впились в мои бедра, его тело было покрыто водой и залито цветом его волос.

– Что? – спросила я.

Натэниэл уставился на меня и лавандовый цвет его радужек струился из его глаз, он смотрел на меня, ослепленный своей силой.

– Я хочу этого, – сказал он.

– И я хочу этого, – отозвался Дамиан.

Я обернулась посмотреть через плечо и увидела, что глаза вампира стали насыщенного зеленого цвета.

– Мы хотим этого, – сказали они, и их голоса эхом отражались друг от друга не синхронно всего на секунду.

– Мы этого хотим, – сказала я, хотя и знала, что не уверена на сто процентов, что это так.

– Ma petite, опусти щиты и позволь им войти.

– Я не знаю, как, – откликнулась я.

– Я знаю, – сказал Натэниэл.

Я опустила взгляд на его цветочные глаза и спросила:

– Что?

– Посмотри на меня, – сказал он.

– Посмотри на нас, – добавил Дамиан, но я не могла бы смотреть на них обоих одновременно.

Я смотрела вниз, в лавандовые глаза Натэниэла и не могла отвести взгляд. Жан-Клод не мог захватить меня взглядом – как и любой вампир, – но, глядя в глаза Натэниэла, я не могла отвести взгляд. Я не могла сделать ничего, кроме как смотреть в его глаза, которые начали сиять как лавандовая полоса на закате. Я упала в этот восторженный закат, как будто мир стал светом и все, что я могла сделать, – это падать в свет и ждать, пока что-нибудь поймает меня.