Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц)

– Оставайся со Скарамушем или стой. Мне все равно; только не делай никаких глупостей.

– Да, моя королева.

– Ты приручила еще одного леопарда, Анита, – сказал Скарамуш.

– Как насчет тебя, Гортензио? Ты все еще намерен быть болью у меня в заднице, или я ясно выразилась?

Он осторожно зажал нос. Это сделало его голос странным, но довольно-таки понятным, когда он сказал:

– Предельно ясно, моя королева.

Я посмотрела вниз:

– Ну, а ты, Скарамуш? Ты приручен?

– Никто, кроме моего мастера, никогда меня не приручит.

– Но мы выразились ясно?

Он бросил по-настоящему ненавидящий взгляд на Никки, потом снова посмотрел на меня:

– Ты и твоя Невеста выразились очень ясно.

– Отлично, тогда между нами не возникнет больше проблем.

– Мы не проявим к тебе неуважения, но проблема все же есть, моя королева.

– И какова же она? – спросила я.

– Люди, с которыми у тебя есть секс, приобрели нашу прежнюю скорость и навыки или восстановили их в случае с Магдой и другим Арлекином в твоей постели, в то время как те из нас, кто не в твоей милости, продолжают терять как навыки, так и силу.

Я открыла рот, закрыла его и посмотрела на Джейка:

– Он прав?

Джейк вздохнул, пожал плечами и наконец ответил:

– Это не стопроцентная уверенность, но как гипотеза, к сожалению, имеет преимущества.

– Ебаться, – сказала я.

– Недостаточно, – вставил Скарамуш.

– Мы же не можем трахаться со всеми!

– Если я не могу восстановить свою былую славу по плану, заслуживающему воина и короля, то я соглашусь на то, что удовлетворит желания Жан-Клода.

Я уставилась на веркрысу:

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

– Или за тебя говорит боль? – добавил Джейк.

– Я знаю, что сказал. И ради возвращения своей силы я буду тем, чем меня посчитает нужным сделать Жан-Клод, – ответил Скарамуш.

Пьеретта просто качала головой и выглядела испуганной. Она не хотела быть тем, чем посчитают нужным, и я ее не винила. Это слишком уж абсолютный карт-бланш, чтобы кому-нибудь такое предлагать.

– Я не буду катамитом (мальчик, состоящий в половой связи со взрослым мужчиной) Жан-Клода, – сказал Гортензио; его голос звучал все хуже по мере того, как нос опухал. Он закашлялся и начал задыхаться, и ему пришлось потрудиться, приподнимаясь достаточно, чтобы сплюнуть кровь на мат, от чего у него заболело лицо, так что он застонал от боли.

– Мы должны доставить их в медпункт, – сказал Джейк.

– Да уж, – сказал Никки. – Они залили кровью весь мат.

Я взглянула, не шутит ли он. Его рот все еще кровоточил настолько, что ему пришлось вытереть его тыльной стороной ладони. Во время всего этого он успел снять перчатки. Если это был сарказм, на его лице он не отразился. Царапины на щеках были не такими плохими, как рот.

– Или все могут перекинуться и исцелить себя, – предложила я.

– По всем матам будет липкая дрянь, – сказал Син. – Клодия говорит, что нам нельзя перекидываться в спортзале.

– Отлично. Сделайте это в коридоре.

– Я не осмелюсь, моя королева, – сказал Скарамуш.

– У тебя выбито колено. Превращение его исцелит.

– Да. Но в животной форме мне понадобится пища, чтобы восстановить энергию, которую я потрачу на быстрое выздоровление.

– Ну да, поэтому ты пойдешь вниз, в помещение, где мы держим живой корм.

– Нет, моя королева. Если я изменю форму, я не смогу гарантировать, что не буду воспринимать тебя и остальных как еду для своего зверя.

– Ты хочешь сказать, у тебя нет достаточного контроля над животной формой, чтобы удержаться от атаки на нас? – уточнила я.

– Мне стыдно это признавать, но это так.

– Вы же Арлекин, величайшие шпионы и убийцы. Это значит, у тебя абсолютный контроль над собой, по крайней мере, я так думала.

– Когда-то было именно так, но с тех пор, как наша сила начала ослабевать, то же самое произошло c нашим контролем над внутренними демонами.

Я перевела взгляд с него на двоих других нарушителей спокойствия. Пьеретта склонила голову и не хотела встречаться со мной взглядом. Гортензио катался от новой боли; очевидно, он сжал свой нос слишком сильно.

– Вы хотите сказать, что никто из вас не может контролировать своего зверя?

– Когда мы только обращаемся, мы должны есть свежую плоть. Как только мы поели, мы снова становимся самими собой и можем контролировать зверя, но до первого кормления мы не в себе, и будем атаковать, как ликантропы-новички, которые еще не обрели контроль над собой.

Я посмотрела на Джейка и Магду:

– Это всех вас касается?

– Мои способности не уменьшились, – сказала она.

– Потому что ты с ними спишь, – горько сказала Пьеретта. Она уставилась в пол, как только произнесла это, будто боялась собственной реакции.

Лицо Джейка было пустым и нечитаемым настолько, насколько он мог это сделать.

– Я тоже сохранил свои способности, а я не сплю с нашими новыми лидерами. Каазим тоже в порядке, а он не их любовник.

– Подождите, Джейк, Магда. Вы говорите, что ни один из вас не знал об этом? – спросила я.

– Я не знал, – сказал он.

Магда просто покачала головой.

– Народ, вы должны были доложить Джейку, – сказала я, посмотрев на остальных.

– Он один из тех, кто предал нашу Темную Мать, – сказал Скарамуш.

Гортензио снова обрел голос, хотя он был гнусавым и труднопонимаемым, потому что нос его продолжал распухать:

– Он помог спрятать от нас золотых тигров. Если бы они были убиты по приказу Матери Всея Тьмы, ты бы никогда не смогла прийти к власти. Ты должна была обладать силой Отца Тигров и стать новым Отцом Рассвета, и для этого тебе были нужны золотые кошки.

Скарамуш добавил:

– Джейк и Каазим оба были частью группы предателей, которые знали о том, что золотые тигры не были убиты, и теперь, когда они выиграли, у них все еще есть их силы, пока те из нас, которые не участвовали в заговоре, – нет.

– Так может, дело больше чем просто в сексе с Жан-Клодом и остальными из нас? – спросила я.

– Может быть, – ответил он, но как-то без особой веры, а может, он просто не хотел верить, потому что если секс не может исправить проблему, то они облажались во многих смыслах.

– Мика об этом знает?

Скарамуш и Пьеретта покачали головами.

– Мы никому не говорили о своем позоре, – сказал Скарамуш.

– Если бы мы решили отослать вас с миссией наподобие той, с которой только что вернулся Каазим, то вы бы признались кому-нибудь? – спросил Никки.

– Мы не обязаны отвечать на твои вопросы, Невеста, – сказал Гортензио.

– Тогда сделаем вид, что его задала я, потому что это хороший вопрос, и мне нужен ответ.

– Никто из здешних лидеров не доверяет нам достаточно, чтобы посылать с заданием, – сказал он.

– Мы все застряли здесь, в этом маленьком городе, когда мы веками путешествовали по миру, – сказала Пьеретта, и выглядела… убитой горем, вот единственное описание. На ее вечно юном лице внезапно появилось изможденное выражение.

– Я думаю, что-то изменилось, – сказала я.

– Если они не могут безопасно изменять форму, мы должны доставить их в изолятор, – сказала Магда. Если она сочувствовала плачевному положению своих товарищей-воинов, этого не было видно.

– Я бы попросил носилки, идти я не могу, – сказал Скарамуш.

– Что ты сделал, чтобы заслужить носилки? – спросил Никки.

– Ничего, но я смиренно прошу мою королеву и ее принцев, чтобы они были великодушны и проявили милосердие.

– Я не силен в милосердии, – сказал Никки.

– Как и я, особенно к воинам, которые все время забывают обо мне, – сказала Магда.

Скарамуш сглотнул достаточно сильно, что я услышала, и произнес:

– Моя королева, ее принцы, ее принцесса, я умоляю о милосердии и разрешите мне носилки.

Я не была уверена, что Магда – моя принцесса, но я не стала возражать. Мы выигрывали; никогда не придирайтесь, если выигрываете. Мы дали ему носилки. Какого черта? Мы своего добились.

18

Медики настояли, чтобы Никки пошел в подземную больницу с остальными пострадавшими. Он настаивал, что в порядке:

– Мой рот уже не кровоточит.

– У тебя может быть сотрясение, – сказал врач.

– Мы можем получить сотрясение? – удивился Син.

Доктор заверил нас, что это возможно, хоть и маловероятно, а значит, Никки тоже отправится в больницу.

– Я могу перекинуться в звериную форму, не подвергая никого опасности, – запротестовал он.

– Но если сотрясение достаточно серьезное, обращение не изменит всего. Давайте проведем некоторые тесты, прежде чем ты сменишь форму и запутаешь проблему, – предложил врач.

Никки с неохотой согласился. Мы вчетвером пошли с ним, но мой телефон зазвонил, и это был рингтон Эдуарда. Он был причиной того, что я изначально взяла телефон с собой в зал.

– Привет, Эдуард.

– Собирайт чемоданы в Ирландию.

– Ты заставил их согласиться привлечь меня к дело?

– Тебя и кое-кого из твоих сверхъестественных друзей, – ответил он, довольный собой.

– Разговаривай, – сказал Никки, и пошел прочь.

– Подожди секунду, Эдуард.

Я догнала Никки, тронула за руку, чтобы он обернулся. Хотела поцеловать его на прощание, но его подбородок и нижняя губа все еще были измазаны кровью; кровь в сочетании с пиратской повязкой придала ему еще больше сходства со злодеем из «бондианы», но это был мой злодей, а может, мой приспешник.

Он улыбнулся и подставил щеку для поцелуя, который я ему подарила:

– Я так понимаю, твой рот сейчас слишком болит для поцелуя.

– Я люблю дарить боль, а не получать, – ухмыльнулся он.

– Будто я не знаю, – ответила я.

– Мы можем пойти с Никки в больницу, а ты поговоришь о делах, – предложил Син.

Я не была уверена, кого включает понятие «мы», видимо, Натиниэль с Магдой тоже, потому что они переглянулись.

– Я уже знаю некоторые детали дела, и это может быть связано с тем, что происходит с Дамианом, – сказал Натэниэл.

– Он часть вашего триумвирата, я понимаю, – сказала Магда. – Останься. Я пойду с Сином и Никки.

– Спасибо, – поблагодарил Натэниэл.

– Ты нечасто просишь о чем-то таком. Я рада, что вы втроем работаете над этим, – сказала Магда и отправилась за Никки.

Именно Натэниэл не забыл спросить:

– Магда, ты ездила в Ирландию по делам Арлекина?

– Нет, они были очень обособлены большую часть своей истории, и мой мастер, Джакомо, не мог сойти за одного из них.

Я почувствовала себя глупо, как только она это озвучила, потому что Джакомо в Арлекине был исключением из правил. Он вернулся к имени, которое носил как наемник, но он не был одним из тех, кто оказался болью в заднице. Он был монголом, из того места, которое теперь считается Монголией. Он жил там, когда пребывание в Монгольской орде означало скакать по степям, завоевывая или убивая все, что встречается на пути. Даже не зная его этнического происхождения, за ирландца его не примешь; за китайца или корейца – возможно, может даже за жителя какого-нибудь острова в Тихом океане, но он определенно выглядел азиатом, а не европейцем. Он был почти так же широк в плечах, как Никки, но не из-за поднятия тяжестей. Джакомо просто сам по себе был крупным.

– Это имеет смысл, – сказал Натэниэл.

– А ты знаешь, ездил ли кто-нибудь из Арлекина в Ирландию регулярно или вообще?

– Пьеретта и ее мастер ездили туда чаще, чем кто-либо другой, о ком мне известно.

Магда сказала это так, потому что они были шпионами, а значит, не все знали, что делают остальные. Шпионы – это секреты, и чем меньше людей знает секрет, тем легче его сохранить. Только Королева Всей Тьмы получала все отчеты, и когда она впадала в свой многовековой сон, или спячку, или проклятие Спящей Красавицы или что бы то ни было, то они докладывали Совету вампиров. Они отчитывались перед разными членами Совета, в зависимости от того, о чем именно они докладывали. Это имело смысл, но нам не помогало. До сегодняшнего «урока» мы Пьеретте не нравились; я сомневалась, что зрелище того, как ее друзей избили, заставит ее больше нас любить.

– Разумеется, тем, кто знает Ирландию лучше любого другого, должна была оказаться Пьеретта; потрясающе, – скривилась я.

– У тебя есть еще один вампир, который знает Ирландию? – осведомился Эдуард в телефоне.

– Верлеопард, но кто знает, расскажет ли она нам после того, как мы выбили дурь из ее друзей?

– А зачем вы избили ее друзей? – уточнил он.

– Долгая история.

– Прикажи ей сказать тебе, Анита, и, связанная клятвой она будет обязана сделать это, – предложила Магда.

– Ты королева, Анита; поступай соответственно. Потребуй информацию, – высказался Эдуард.

То, что я получила стерео совет от Эдуарда и Магды, немного нервировало, но не слишком удивляло. Они оба большую часть времени были очень практичны.

Я покачала головой:

– Она часть старейшей и возможно лучшей в мире шпионской сети; если она захочет мне солгать, она это сделает.

– Вы все можете контролировать свое дыхание и биение сердца, – сказал Син, – но я клянусь, что некоторые из вас могут контролировать и свой запах, чтобы он не менялся, когда вы лжете.

– Кое-кто из нас может.

– Если мы застанем Пьеретту наедине, мы сможем запугать ее, чтобы она рассказала нам об Ирландии, – внес предложение Никки.

– Нам придется сделать это до того, как ее мастер проснется на ночь, потому что как только Пьеро окажется рядом со своей Пьереттой, ее будет не так просто запугать, – уточнила Магда.

– Полагаю, она все еще в больнице, держит Скарамуша за руку, – сказал Син.

– А доктор сказал, что я должен отправиться в госпиталь, – напомнил Никки.

Син улыбнулся:

– Я могу помочь?

– А ты можешь быть пугающим? – усомнился Никки.

Син, похоже, задумался.

– Да, но достаточно ли пугающим для того, чтобы запугать одного из Арлекинов? Скорее всего, нет. Можно я посмотрю, как вы запугиваете Пьеретту?

Магда хлопнула его по плечу достаточно сильно, чтобы он чуть пошатнулся:

– Пошли, посмотришь; может, мы сможем тебя научить быть страшнее.

– Не думаю, что ему нужен такой навык, – запротестовала я.

Никки кинул на меня взгляд, который я не совсем поняла:

– Страшным быть всегда полезно, Анита; ты это знаешь.

– Не считаю, что для большинства людей в реальном мире это так, – возразила я.

– Мы не живем в этом мире и мы не большинство людей, – ответил он. Хотела бы я с ним поспорить, но не могла.

– Если они могут узнать что-то, что поможет нам решить проблему с вампирами здесь, в Ирландии, – сказал Эдуард, – пусть они напугают ее до охуения, Анита.

– Ты хочешь, чтобы я разговаривала с тобой или отправилась помогать им в миссии устрашения?

– Я там слышал голос Никки, я не ошибся?

– Ага.

– Ему не нужно помогать быть страшным, а нам с тобой нужно начать планировать твою поездку на Изумрудный Остров.

Син вернулся, пока остальные пошли к дальнему входу в туннель.

– Мой рот не слишком болит для поцелуя, – сказал он.

Я нахмурилась.

– Прекрати быковать и просто поцелуй меня.

Комментарий заставил меня улыбнуться, и весь мой сварливый авторитет улетучился.

– Повиси минутку, Эдуард.

– А кто просит поцелуя? Я не узнаю голос.

– Синрик, – ответила я.

– Ой-е, он кажется взрослым.

– Я ставлю тебя на удержание, так, чтоб ты знал.

– Я не собираюсь по телефону критиковать твои поцелуи, Анита.

– Ставлю на удержание, Эдуард, – я повернулась к Сину. Он стал таким высоким и настолько старше, что более глубокий голос не дал Эдуарду сразу узнать его по телефону.

Магда позвала его с дальнего конца коридора:

– Никки говорит, если ты опоздаешь, мы начинаем миссию устрашения без тебя.

– Бегу, – крикнул Син.

Он обернулся ко мне и склонился для поцелуя. Я встала на цыпочки, чтобы встретить его сто восемьдесят с лишним сантиметров роста. Его губы были мягкими, нежными, но руки, которыми он схватил мои, – нет. Он сжал ровно на столько, чтобы я почувствовала силу его рук, достаточно далеко и метко кидавших футбольный мяч, чтобы колледжи интересовались ним. Какая-то комбинация его рук и поцелуя чуть сбила мое дыхание, когда он отступил. Он усмехнулся выражению моего лица, и он знал, что заставил мой пульс ускориться. Он – вертигр; он мог почувствовать биение моего сердца на языке.

Он побежал за остальными. Не хотел упускать возможность научиться быть страшнее.

19

– Ты бы лучше сняла Эдуарда с ожидания, – напомнил Натэниэл.

– О, точно.

Натэниэл усмехнулся:

– Мне нравится, как мелкий братец заставляет тебя забыться.

– То, что ты называешь его мелким братцем, не помогает мне проблемой разницы в возрасте, Натэниэл. Просто говорю. Но давай для разговора пойдем в комнату отдыха, а то вдруг кому понадобится зал.

– Он мой брат по выбору, и он младше, – сказал Натэниэл, направляясь к маленькой комнате, из которой Ники и Джейк вышли менее часа назад. Насыщенный выдался час.

– Он твой брат-муж. Вот в чем разница, – сказала я.

Он придержал для меня дверь, когда я нажала кнопку, снимая Эдуарда с удержания.

– Я сказал поцеловать мальчишку, а не оприходовать, – сказал Эдуард.

– Чтоб ты знал: я нахмурилась.

Он посмеивался; наверное, я была одним из пяти людей на планете, которые слышали от него такой звук.

– Перевожу тебя на громкую связь, Эдуард, – сказала я.

Я села у четырехместного стола, чтобы положить на него телефон, и мы оба могли сесть рядом.

– Кто слушает вместе с тобой? – уточнил Эдуард.

– Натэниэл.

– С каких пор ты подключаешь его к нашим телефонным разговорам?

Мгновение я не знала, что ответить, но Натэниэл наклонился к телефону и сказал:

– Ты все еще хочешь, чтобы Дамиан приехал в Ирландию и помог тебе?

– Да, – сказано было коротко и не так уж дружелюбно.

– Он все еще не очнулся на день, так что вместо него послушаю я, чтобы он смог принять обоснованное решение.

– Ты не веришь, что я скажу Дамиану правду? – удивилась я.

– Ты скажешь ему свою правду, полицейскую правду. Я тебя люблю, Анита, но твоя главная задача – раскрыть дело.

– Ты хочешь сказать, я буду манипулировать Дамианом, чтобы вынудить его отправиться в Ирландию, просто потому, что так я раскрою дело?

– Осознанно, нет, но где-то в глубине души – да.

– То есть, я ценю дело выше благополучия Дамиана?

– Если ты сможешь убедить себя, что ему не грозит слишком большая опасность или что для него будет лучше столкнуться со своими страхами лицом к лицу, и он сможет помочь тебе прекратить убийства в Ирландии, – да, безусловно.

Эдуард рассмеялся, и это был настоящий смех, который говорил, что ему действительно весело.

– Et tu, Эдуард?

В его голосе все еще слышались нотки смеха, когда он ответил:

– Мы оба хорошо умеем находить причины, которые заставят людей делать то, что мы хотим, Анита. В этом он прав.

– Возможно. Ты не против, что он послушает?

– Если ты не против, – ответил он, и то, что он настолько спокойно это воспринял, меня удивило.

– Да, я нормально к этому отношусь.

– И прекрасно. Тогда я буду говорить с тобой так, как будто Натэниэла тут нет, но он может вставлять замечания.

– Вставлять замечания? – переспросила я.

– Я помогал Питеру заполнять заявления для колледжа, – сказал он.

– Так он не собирается сразу в армию?

– Мы с его матерью убедили его поучиться год в колледже. Если он поймет, что это не его, то тогда может завербоваться.

Я была почти уверена, что Донна для этого сделала больше, чем Эдуард, но да бог с ним. На самом деле, в этом я была согласна с Донной.

– Рада слышать. Легче поступить в колледж, а потом пойти в армию, чем наоборот.

– Это одна из причин, по которой я встал на сторону Донны, – то, как он это произнес, заставило меня оставить тему.

– А ты ездил в колледж? Мы с Сином ездили, – встрял Натэниэл. Ему не был знаком тон Эдуарда настолько, насколько мне, поэтому он пропустил интонацию «эта тема закрыта».

– Несколько раз, но давайте оставим эту «Неделю Старого Дома» [Old Home Week – праздник или фестиваль в Новой Англии, когда выросшие дети приезжают в Старый Дом, то есть родительский] на потом, – прервал обсуждение Эдуард.

Натэниэл хотел было что-то добавить, но я покачала головой. Он понял намек и заткнулся.

– Ты говорил что-то насчет моего приезда в Ирландию вместе с моими сверхъестественными друзьями. Что ты имел в виду? – вернулась я к работе.

– Можешь взять с собой помощников, как на то дело в штате Вашингтон.

– Без наличия чрезвычайных обстоятельств, даже под юрисдикцией Сверхъестественного подразделения Службы Маршалов США, я и в стране не могу привлекать гражданских. Как, к чертям собачьим, ты добился этого в Ирландии?

– Ты не можешь использовать их как помощников. Но привезти можешь.

– В Ирландию?

– Да.

Натэниэл сделал большие глаза, потому что мы с ним обсуждали то, что никто не хочет брать меня в игру.

– Как? Я не была уверена, что ты добьешься, что пустят в страну меня, не говоря уже о других людях со мной.

– Во-первых, ирландской полиции интересно посмотреть, насколько хорошо оборотни будут работать с нами и с ними. Возьми Сократа, если не думаешь, что он не сработается с остальными.

– Потому что он бывший коп, – догадалась я.

– Да, я бы взял как можно больше бывших военных и полицейских.

– Сделаю, что смогу. Охранники, которые помогали нам в штате Вашингтон, подойдут?

– Подойдут, и Никки всегда может присоединиться.

– Он не служил ни в полиции, ни в армии, – напомнила я.

– Нет, но он достаточно хорош, чтобы я доверил ему прикрывать спину, даже если бы ты не смогла приехать с ним.

– Ого, это высочайшая похвала от тебя.

– Просто правда.

Надо будет не забыть потом сказать Никки. Хотя он, скорее всего, просто пожмет плечами и скажет: Конечно, – а может, и ничего не ответит. Я даже не могла сказать, доставит ли ему это удовольствие. Мне было до чертиков приятно, когда Эдуард сказал мне, что я достаточно хороша, чтобы прикрывать ему спину, но, конечно, мое прошлое и Ники сильно различались, как и наша реакция на определенные вещи.

– Ладно, Сократ и Никки. Еще пожелания?

– Лисандро, Клодия, Бобби Ли.

– Клодия не покидает город со мной, а вот начет остальных двоих – принято.

– Она же приезжала в Колорадо.

– Она приезжала не со мной, а с Жан-Клодом.

– Ладно, в любом случае, ты позже сможешь мне объяснить, почему это имеет значение, но прямо сейчас собери небольшую группу, которая может достаточно хорошо взаимодействовать с полицией и военными, чтобы не заставить их сожалеть о решении включить нас в дело.

Но Натэниэл чувствовал необходимость ответить на вопрос о Клодии.

– Клодия не хочет, чтобы она оказалась наедине с Анитой, если поднимется ardeur. Поэтому она и не выезжает с ней.

Я одарила его взглядом, которого он заслужил свей болтливостью. Взгляд не был дружелюбным.

Он пожал плечами и спросил:

– А что?

– Мне начинает нравиться, что Натэниэл участвует в разговоре, – сказал Эдуард.

Я нахмурилась сильнее в сторону Натэниэла, а потом и на телефон, как будто Эдуард мог это увидеть. По правде говоря, его бы не волновало, если бы он был рядом, и я могла смотреть на него в упор.

– Давайте сконцентрируемся на деле, ладно?

– Я говорю по делу, Анита, и ты это знаешь.

– Я не знаю, как, черт возьми, тебе это удалось, Эдуард.

– Нам повезло; они думают о создании собственного сверхъестественного подразделения, но они не хотят в точности копировать британский опыт. Их не совсем устраивало, как британцы повели себя в последний раз, когда им пришлось позвать их на помощь.

– Разве они не боролись за избавление от британского контроля долгое время?

– Ага, поэтому необходимость обращаться к британцам за помощью в последний раз, когда против них выступил сверхъестественный гражданин, не устраивала правительство или голоса избирателей.

– А, я слышу о приближении выборов, – откликнулась я.

– Дело не только в политиках, Анита. Ты должна больше знать об истории этой страны, чтобы понять, в каком они были отчаянии, раз обратились за помощью к ближайшим соседям.

– А почему они не попросили помощи у Интерпола? – спросила я.

– Сверхъестественный отряд Интерпола был занят чем-то другим и не мог прибыть так быстро, как британцы. Чтобы спасти жизни ирландцев, они позволили своим старинным завоевателям снова попасть в свою страну. Президент Ирландии и его партия из-за этого проиграли следующие выборы.

– Погоди. Это дополнительная информация к тому, что я читала. Там была смешанная группа из ликантропов, человеческого колдуна, пары ведьм и нескольких фейри – я имею в виду фей или что-то в этом роде.

– Важный совет по безопасности в Ирландии: не называй их фейри.

– Я знаю это, Эдуард, честное слово.

– Просто напоминаю. И скажи своим людям, чтобы и они тоже не забывали.

– А почему нельзя называть их фейри? – поинтересовался Натэниэл.

– В древнем мире фей это то же самое, что называть афроамериканца словом на букву «н», за исключением того, что у фей есть магия, чтобы наказать за оскорбление.

– Ух ты, правда, это такое оскорбление?

– Для некоторых старших фей в Старом Свете – да, – сказала я.

– А как тогда вместо этого их называть? – спросил он.

– Феи, благой народ, добрый народ; маленький народец вышло из употребления, но некоторые старожилы его еще используют.

– Еще есть вариант: тайный народ, – добавила я.

– Феи короче и чаще употребляется в полицейской среде в большинстве стран, – сказал Эдуард.

– Я знаю, что в Ирландии самая большая концентрация фей в мире, – сказала я.

– Но большинство из крошечного народа – хорошие граждане, или им просто хочется, чтобы их оставили в покое и дали заниматься тем, чем они занимаются последнюю тысячу лет.

– Чушь собачья, там все еще есть Невидимые феи, и они всегда имели склонность к плохим вещам.

– Они это так не воспринимают, Анита. Они считают себя нейтральными как сама природа.

– Ага, природа нейтральна, но снежная буря все равно тебя убьет, и есть несколько видов доброго народа, которым на самом деле нравится причинять боль людям.

– Но они этого не делают, потому что не хотят быть изгнанными, – сказал он.

– Я еще помню, как в колледже читала, к чему привело то, что некоторые европейские страны выслали малый народ. Мощной магией они были привязаны к земле. Ты убираешь часть народа, и земля может начать умирать.

– Это может все усложнить.

– Они не знали тогда, что это убьет землю, и они не понимали, что феи, которые лишились связи со своей землей, могут сильно разойтись, ну, или британцы не знали. Видимо, ирландское фейское население оказалось более диким и даже сильнее связанными с землей, чем в других частях Британских островов.

– Ты все это помнишь со времен колледжа?

– Я еще глянула в интернете, когда ты сказал, что есть вероятность поездки в Ирландию.

– Ты, готовая сесть за компьютер?

– Анита все лучше разбирается с техникой, – вставил Натэниэл.

– Эй, меня полностью покорил мой смартфон, а это маленький компьютер.

– Довольно честно, – хохотнул Эдуард.

– Я хотела освежить в памяти, что помню, после нашего первого разговора. Некоторые из ирландцев верят, что великий картофельный голод и британская оккупация лишила их не только художников и писателей, но и экстрасенсов и ведьм среди местных уроженцев, поэтому они рады принять любого, у кого есть дар, кроме разве что некромантов. Раньше, когда они освобождали писателей от подоходного налога, они делали то же самое со всеми, кто обладал очевидными психическими или магическими способностями.

– Вот это для меня новость.

– Это не относилось к тебе лично, а ни с кем, пожалуй, кроме меня, обладающим достаточным даром, чтобы озаботиться этим вопросом, ты не работал.

– Точно.

– Маршал Киркланд тоже поднимает мертвых, – напомнил Натэниэл.

– Мы с Ларри – двое из очень малого числа тех, кто может продемонстрировать свой дар.

– Я знаю, что твой дар помогает тебе выживать и быть лучше на работе. Как же другие выживают, не имея таких талантов? – спросил Натэниэл.

– Мы справляемся, – сухо сказал Эдуард.

– Я не имел в виду тебя. Ты ж Эдуард.

Я действительно поняла, что он имел в виду.

– Ты знаешь, что он прав; ты Эдуард, и это лучше любой магии.

– Я просто всегда представлял, что Эдуард просто достаточно крутой мужик, чтобы не нуждаться в магии, но что у всех остальных она есть.

– Не-а, – ответила я. – Есть я, Ларри, Дени-Люк Сент-Джон, Мэнни, пока не вышел на пенсию, парочка на Западном побережье, один – на Восточном, но у всех остальных нет парапсихических способностей.

– Похоже, должно быть наоборот, – сказал Натэниэл.

– Когда начинался бизнес, люди не доверяли экстрасенсам, – ответил Эдуард. – Это было слишком близко к тому, чтобы быть ведьмой, а большинство из старых охотников на вампиров охотились и на ведьм в том числе.

– У нас здесь, в Сент-Луисе, несколько лет назад слетел с нарезки целый ковен. На их ликвидацию ордера не было, но полиция все равно позвала меня для консультации.

– Когда сверхъестественные граждане сорвутся с цепи, кого ты позовешь? – перефразировал Эдуард [отсылка к главной теме из «Охотников за привидениями»].

– Нас.

– Нас, – подтвердил он.

– Так что ирландцы хотят, чтобы мы привезли еще сверхъестественного народа, чтобы посмотреть, захотят ли они интегрировать их в свой новый доморощенный отряд, так?

– Типа того, – ответил он. Позже я вспомню, как он это сказал, и что тогда я не подвергла это сомнению.

– Выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, Эдуард. Это позволит нам обойти запрет на провоз оружия с нашими американскими значками. Они на самом деле собираются разрешить нам привезти не состоящую из полицейских группу, снаряженную на больших плохих вампиров?

– Так и есть, хотя мне пришлось им пообещать, что мы не устроим слишком большой публичный беспорядок.

– Если все пройдет как надо, никто даже не узнает, что мы там были, – сказала я.

– Вот так я им и сказал.

– Ты сказал, у тебя в Ирландии было несколько контактов. Это охрененно больше, чем просто «несколько контактов», Эдуард.

– Я же сказал, нам повезло. Один из людей, ответственных за создание нового подразделения, задолжал мне услугу.

Я на минуту задумалась, что нужно, чтобы быть в долгу перед Эдуардом. Было разок такое, что я задолжала Эдуарду, и он позвал меня в Нью-Мексико охотиться на монстра, который гораздо хуже, чем просто убивал людей. В тот раз мы оба чуть не погибли.

– Из-за чего он тебе задолжал?

– Ты же знаешь, что я не отвечу.

– Если это из-за того, что тут я, то я заткну уши и буду мычать, – сказал Натэниэл.

– Это не из-за тебя, – откликнулся Эдуард.

– Он не собирается мне отвечать, – добавила я.

– Если ты это знала, зачем спрашивала? – не понял Натэниэл.

– Я все еще надеюсь, что он станет болтливее.

– Я хоть когда-то был болтливым? – спросил Эдуард.

– Тот, кто тебе задолжал, знает тебя по армии, или ты к тому времени уже демобилизовался?

– Без комментариев.

– Ладно, я в курсе, что ты хранишь тайны лучше почти любого, кого я знаю.

– Почти? – уточнил он.

Я улыбнулась, пусть он этого и не увидел.

– Ладно-ладно, среди людей ты чемпион по хранению тайн.

– Только среди людей?

– Вампиры хранят тайны куда лучше любого, кого я знаю.

– Высокий, не слишком темный и красивый скрывал от тебя что-то, пока вы готовились к свадьбе?