Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 53 страниц)

– Все Арлекин старше, чем я, а в определенном возрасте появляется что-то, что дает тебе более широкий взгляд на вещи.

– И что бы это значило? – спросила я.

– Они могут не воспринимать это как достаточно важное, чтобы поделиться, пока это не превратится в проблему.

– Даже если это будет стоить жизней? – спросила я.

– Вампирам Арлекина тысячи лет, ma petite. Они не воспринимают человеческую жизнь настолько ценной, как мы.

– Тогда их отношение должно измениться, – сказала я.

– Я бы согласился, чтобы они делились всеми важными тайнами, пока они не превратились в проблемы.

– Мы не знаем, что они скрывают что-то касательно Ирландии, – сказала я.

– Да, это правда, но старый совет распущен. Их власть уничтожена и включена в основание нашей власти, и вдруг в стране, которая работала безупречно в течение тысячелетий, начинаются беспорядки. Мы должны усомниться в совпадении, по крайней мере.

– Если это совпадение, – добавила я.

– Не бери в голову, ma petite. Не все, что идет в мире не так, нас касается.

– Да, но если мы правим американскими вампирами, то кто сейчас правит в Европе?

– Если я попытаюсь распространить власть на весь мир, у нас будет куча битв. Одной из причин, что все прошло так гладко, стало то, что я не боролся за возможность править всем миром.

– Я не хочу вампирскую мировую войну, но кто-то должен управлять вами, ребята.

– Мы управляли собой дольше, чем люди узнали, что существует мир, которым можно править.

– Но все это время Мать Всея Тьмы управляла всеми вами, так?

– Qui.

– А теперь – нет, потому что мы убили ее.

– Размышляешь, что вампирская мышь делает теперь, когда кошки не стало, да, ma petite?

– Да, – ответила я.

– Они делают то же, что и все мыши в отсутствие кошки, – сказал Натэниэл.

Мы посмотрели на него.

– И что же это, наш котенок?

– Уничтожают все, что могут, пока не появилась новая кошка.

– А новая кошка – это мы, – сказала я.

– Быть может, ma petite, mon minet, а быть может, мы должны найти новую кошку, чтобы управлять Европой.

– Кого? – спросила я.

– Я не знаю, но знаю, что не хочу править миром. Америки для меня достаточно.

– Мы позволим монстрам свободно разгуливать по Ирландии, Жан-Клод?

– Давай опросим тех из Арлекина, кому больше доверяем. Если есть какая-то тайна в прошлом Ирландских вампиров, то им она известна.

– Кого спросим первым?

– Магду, – предложил Натэниэл.

Мы посмотрели на него.

– Она одна из наших любовниц и она такая прямолинейная, что это больно. Если ей что-то известно, она поделится. Если мы спросим в отсутствие Джакомо.

– То есть, она скорее подчинится своему мастеру, чем королю? – уточнил Жан-Клод.

– Давай не будем заставлять ее делать выбор, – сказал Натэниэл. – Нужно просто спросить ее сейчас, пока она не спит, а ее мастер еще мертв для мира.

– Ты становишься хитрее, mon minet.

– Я должен стать умнее когда-нибудь, – сказал он.

– К сожалению, некоторые люди живут веками, так и не набравшись мудрости.

Я была почти уверена, что мы говорим об одной и той же личности, но никто из нас не назвал его имя. Ашер веками был то приходящей, то уходящей любовью Жан-Клода в его послежизни. Они любили и потеряли одну женщину, человека-слугу Ашера, Джулианну, и ни один из них не перестал скорбеть о ней. Говорят, любовь исцеляет любые раны, но если судить по Жан-Клоду и Ашеру, то видимо, это не так. Болезненная ревнивость Ашера заставила его совершить несколько серьезных политических просчетов, которые чуть не привели Сент-Луис к войне между нами и местными вергиенами. Эта глупость оказалась последней каплей даже для Жан-Клода, и мы его выслали. Ашер, наш златовласый красавец-садист, сейчас пытался жить в моногамии с оставшимся любовником, Кейном. Никому из нас Кейн не нравился, и он отвечал тем же. Мы все скучали о том Ашере, который держал себя в руках, но скучали недостаточно, чтобы простить этот его неверный выбор, чуть не приведший к ужасным последствиям. Только потому что Жан-Клод был очень публичным лицом, представляющим вампиров как мирных граждан, война между сверхъестественными созданиями в Сент-Луисе могла лишить вампиров такого важного достижения, как новый закон об избирательных правах, даруемых всем вампирам вне зависимости от того, как долго они мертвы. Менее пятнадцати лет назад вампира можно было убить на месте, просто за то, что он вампир, без вопросов. В некоторых западных штатах закон до сих пор позволял убивать ликантропов на месте, как каких-то вредителей, вроде крыс или койотов. То есть ты можешь кого-то убить, и как только пробы крови дадут положительную реакцию в тесте на ликантропию, ты будешь оправдан. Одной из вещей, которую пыталась изменить Коалиция, были такие законы. Мы не были такими свободными и не вызывающими сомнений ни в этой стране, ни где-либо в мире. Ашер рисковал гораздо большим, не только нами, когда принимал свое последнее неверное решение. В конце концов, мы не могли простить такого уровня беспечности.

– Я признаюсь, если никто из вас не собирается, – вздохнул Натэниэл.

– В чем? – спросила я.

– Я скучаю о том, как Ашер доминировал надо мной в подземелье. Я даже скучаю о сексе с ним.

– Если бы я не скучал по сексу с mon chardonneret, моим щеглом, я бы покончил с ним века назад.

– Ладно, ладно. Я скучаю о нем в спальне и подземелье.

– О чем мы скучаем, так это о том, что не можем найти никого больше, кто мог бы быть таким же верхним, как он, – сказал Натэниэл.

Поскольку я все еще работала над своими заморочками на тему связывания и подчинения, бывшими неотъемлемой частью моей сексуальной жизни, я не была уверена, что еще могу к этому добавить.

– Единственная, кого я когда-либо знал из настолько же талантливых в таких вещах, как Ашер, – это Белль Морт, – сказал Жан-Клод.

– Я знаю, что она пыталась с тобой связаться и приехать сюда после того, как совет вампиров пал и ей пришлось бежать из Франции, – сказала я.

– Больше всего ее смутило то, что я не позволил ей найти убежище в своих землях.

– Она думала, ты снова будешь с ней, – предположил Натэниэл.

– Она предложила, чтобы мы втроем были вместе, как в прошлом.

– Ты, Ашер и она? – уточнил Натэниэл.

– Да, – Жан-Клод провел взглядом по комнате, но я была уверена, что он не видит ничего перед собой.

Я передвинулась так, чтобы удостовериться, что встала на линии его взгляда. Он посмотрел на меня. Его синие глаза в тусклом свете выглядели такими же черными, как волосы и халат, в который он был одет, так что только бледность его лица и треугольника груди рассеивали тьму, в которую он закутался.

Я протянула руку, и он легко взял ее своими длинными тонкими пальцами.

– Я никогда не спрашивала тебя раньше, искушение было?

Его губы шевельнулись. Это, на самом деле, была не улыбка, скорее, намек на нее.

– То, что она предложила, было ложью, ma petite, как и всегда.

– Вы с Ашером веками были ее главными мальчиками.

– Мы были ее любимыми пешками, может, инструментами. Да, скорее, любимыми инструментами, или оружием, нацеленным на того, кого она хотела соблазнить, или смутить, или помочь ей манипулировать им в ее махинациях. Белль тогда почти правила всей Европой, истинная власть, стоявшая за множеством тронов. Мы вдвоем помогали ей соблазнять высшую аристократию, служителей церкви, любого, у кого была власть, которую она хотела контролировать.

– Я была в твоей голове, когда ты вспоминал о тех днях, Жан-Клод. Ты любил ее. Ты был в нее влюблен.

– Был, но она никогда не была влюблена в меня или Ашера. Если она когда-либо и могла любить кого-то, то это были не мы.

– Так для тебя соблазна не было?

– На секунду, возможно, но это похоже на соблазн во сне. Это не реально.

– Но пока ты спишь, он кажется реальностью, – сказала я.

– Она держала нас всех, как наркоманов, ma petite. Мы были зависимы от ее обаяния. Мы соревновались за ее любовь, но как ты и сказала раньше о прочем в наших жизнях, это было шулерской игрой. В любой игре с участием Белль Морт был только один победитель – это Белль Морт.

Натэниэл выпрямился и встал на ноги, но в его движениях было что-то очень кошачье, будто его человеческое тело вспоминало более легкую грацию, пока он шел ко мне, чтобы взять мою другую руку и посмотреть на Жан-Клода.

– Мы – игра, в которой ты можешь выиграть, – сказал он.

Тогда Жан-Клод улыбнулся и протянул ему вторую руку. Натэниэл взял ее, улыбнувшись в ответ.

– Ох, котенок, котенок, ты прав, потому что все мы хотим говорить о том, что есть правда и что нам нужно, или чего мы хотим, или без чего не можем жить. Мы не – как бы это сказать? – мы не играем друг с другом.

– Ты не играешь с людьми, которых любишь, – сказала я.

Он выпрямился в кресле, все еще держа наши руки, пока мы держали друг друга.

– Ты совершенно права, ma petite. Теперь давайте последуем совету нашего умного котика и найдем Магду, пока ее мастер не проснулся на день, и она станет более разумной.

– Она не тупая, – сказал Натэниэл.

– Нет. Но она и не глубокомысленна.

– Ее осознание тела и умственные способности поражают, – сказала я.

– Это делает ее превосходным воином, – ответил Жан-Клод.

– И любовницей, – добавил Натэниэл.

Я почувствовала, как по моему лицу растекается румянец. Я больше не краснела так часто, но иногда… Жан-Клод рассмеялся и поцеловал мою руку.

– О, ma petite, ты никогда не станешь пресыщенной. И это одна из многих твоих прелестей.

– Встречаться с женщинами для меня ново, ясно?

– Мы не встречаемся с Магдой, – сказал Натэниэл. – Она скорее телохранитель с преимуществами.

Я притянула его в объятия и обхватила рукой плечи Жан-Клода, создавая групповые обнимашки.

– Я встречаюсь с таким количеством людей, каким могу отдать должное; «с преимуществами» – это нормально.

Все мы с этим согласились, и хотя я ненавидела понятие «с преимуществами», иногда это было все, что я могла предложить. Если кто-то думал, что этого недостаточно, они могли прекратить быть частью нашей поли группы. В конце концов, я поняла, что у меня нет неограниченного количества времени и энергии, чтобы встречаться с таким количеством людей. Мы рассмотрели наш узкий круг и превратили его в закрытый, то есть, наконец, начали говорить «нет». Хитрость в том, чтобы понять, кто достоин согласия, пока дверь возможностей закроется, но прямо сейчас нам было нужно понять, что не так с вампирами в Ирландии. Прежде я думала, что мастер Дамиана была столь сильна и злобна, что она должна быть уничтожена, а теперь я беспокоилась о том, почему она недостаточно сильна, чтобы защитить свою территорию. Иногда зло – в глазах смотрящего, прямо вместе с красотой.

16

Жан-Клоду пришлось сделать рабочий звонок, потому что, хотя он и был теперь главой всех вампиров в стране, он все еще сам занимался собственным бизнесом и финансами. Иногда я забывала, что в том, что сделало его королем, было замешано и его умение вести бизнес, а вот он этого не забывал. Это было частью основы нашей власти, с которой я никак не могла помочь. Мои познания в инвестициях ограничивались планом 401(k) [наиболее популярный пенсионный план – накопительный пенсионный счет; назван по номеру статьи НК США]. Мы с Натэниэлом отправились искать Магду, чтобы расспросить по поводу Ирландии, ведь мы могли справиться с этой частью, пока Жан-Клод занимался тем, что мог сделать только он. Это было делегирование в лучшем виде, хотя Натэниэл обычно не ходил со мной, когда я работала над расследованием преступлений, но в данном случае это не была вполне полицейская работа; мы пытались разобраться, почему страна, которая прекрасно функционировала веками, внезапно слетает с катушек. Неужели мы с Жан-Клодом что-то сделали, чтобы все проебать? Если да, то как нам это исправить? А если нет, то что изменилось в Ирландии?

Никки нашел нас прежде, чем мы смогли найти Магду. Он был высоким, светловолосым, голубоглазым и в такой форме, что выглядел просто пугающе. Он был не самым высоким человеком в моей жизни, но когда он шагал к нам по коридору, казалось именно так; отчасти это было из-за точки обзора, а отчасти из-за того, что его плечи были, наверное, с мой рост. Бицепсы натягивали рукава его черной тренировочной майки. На нем были надеты новые шорты, расходящиеся на внешних сторонах бедер, чтобы подходить мужчинам с потрясающими мускулистыми бедрами, как у Никки, так что у них был полный диапазон движений в октагоне во время матчей ММА – смешанных боевых искусств. Я впервые увидела их в матче на платном канале, который смотрела с Никки и несколькими друзьями из охраны.

Моя радостная улыбка померкла, когда я увидела экипировку. Субботнее утро отводилось для неформальных спаррингов. Иногда для этого там было не достаточно людей, и те из нас, кто вытаскивал задницы из постелей ради этого, заканчивали тем, что просто попадали в тренажерный зал или на беговую дорожку. Не было причины, чтобы Никки надел новые модные шорты на субботнюю тренировку, и я это знала.

Натэниэл избавил меня от необходимости спрашивать:

– Почему ты одет для серьезной боевой тренировки?

– Сегодня я один из инструкторов. А чего вы так рано встали? – улыбнулся Никки.

Натэниэл улыбнулся в ответ:

– Эй, я не сплю весь день.

– Я думал, вы влезете в кровать между Жан-Клодом и Дамианом, по крайней мере, еще на несколько часов.

– Мы спали достаточно, – сказала я.

– За себя говори, – заявил Натэниэл.

– Ты бы проспал весь день, – ухмыльнулся Никки.

Я повела Натэниэла вперед, пока не подошла достаточно близко, чтобы коснуться другого мужчины. Он посмотрел на меня сверху вниз одним голубым глазом – другой был закрыт черной повязкой, в центре которой был вышит белый череп. Я отпустила руку Натэниэла и прикоснулась к длинной тонкой косичке на правой стороне лица Никки. Именно на эту сторону спадал длинный треугольник челки, пряча за волосами потерянный глаз. Таким образом, он не давал врагам в реальном бою понять, что совершенно слеп на одну сторону. Верльвы сражались насмерть чаще, чем большинство ликантропов, когда встречали другие группы себе подобных. Фактически, они были группой животных, любящих жестокие схватки внутри своего сообщества. Все прочие оборотни, которые были мне известны, имели определенные традиции, которые ограничивали серьезные сражения между собой. У львов была одна из самых свирепых культур среди всех групп, так что быть львом со слепой стороной – серьезная проблема.

Я дотронулась до его щеки, улыбаясь ему.

– Боже, ты красивый.

Он с улыбкой покачал головой:

– Я неплохо выгляжу, но для сравнения у меня есть Натэниэл, Жан-Клод, Мика и даже Дев, и все они симпатичнее меня.

– Ну, – сказал Натэниэл, – я симпатичнее, но это не значит, что ты не красивый.

Он сверкнул широкой улыбкой, содержавшей кучу озорства, и добавил:

– Ты же знаешь, мне грустно, что ты не более бисексуален, Никки, а ведь я сплю только с великолепными мужчинами.

Никки покачал головой, улыбаясь:

– Мы с тобой не думаем друг о друге в таком смысле, но если бы – ты был бы слишком хорошенький для меня. Мне нравится то, что я прямо вот мужик-мужик. А ты красивее большинства женщин, которых я трахал.

– О, Никки, ты всегда знаешь, как польстить девушке, – сказала я.

Его глаз расширился, другая бровь тоже поднялась, хотя глаза, который можно было бы расширить, за пиратской повязкой не было.

– Ты же знаешь, я не имел в виду тебя, Анита.

– Ты моя Невеста, Никки, – улыбнулась я. – Метафизика вынуждает тебя делать меня счастливой, так что это вполне может быть абсолютной ложью, лишь бы меня не расстраивать.

На его лице отразилась попытка осознать, что же я только что сказала, а после этого он принял свой типичный циничный вид. Он обхватил меня руками и притянул в объятия. Я его не оттолкнула, просто обернула руки вокруг его стройной талии.

– Я могу ощущать твои эмоции, не забыла?

– Помню, – улыбнулась я.

– Значит, я знаю, что ты счастлива со мной и тебе приятно быть в моих объятиях, так что ты меня дразнишь, – слова «в моих объятиях» он сказал с улыбкой.

– Иногда мне хочется чувствовать твои эмоции так же, как Натэниэла, если я опускаю щиты, и мы хотим поделиться.

– Я социопат, Анита. Тебе бы не захотелось читать мои эмоции или мои мысли большую часть времени.

– Ты говорил, что я твоя совесть.

– Это так. Твоя магия меня укрощает, потому что Невеста создана для того, чтобы делать своего мастера счастливым. Действуя так, словно у меня есть совесть, я доставляю тебе удовольствие.

– Действительно, – я покрепче обняла его талию, и он чуть сильнее напряг руки, позволяя мне почувствовать силу своих мускулов. Он мог бы с легкостью меня раздавить. Если бы он был просто человеком в такой форме, он и то мог бы сломать мне позвоночник с небольшим усилием, но то, что он сверх всего этого ликантроп, означало, что он буквально мог меня раздавить или разорвать на куски, даже не меняя форму, чтобы воспользоваться когтями и клыками. Он крепче сжал меня так, что это уже угрожало целостности моих ребер, и было трудно сделать полный вдох. Никки нравилось играть с дыханием, и он научил и меня этим наслаждаться, но мы никогда не делали это таким образом.

– Я влюблен в тебя, а это любого мужчину заставляет дарить женщине счастье, – сказал он.

Мои слова были осторожны, потому что мне приходилось концентрироваться на дыхании, чтобы говорить нормально:

– Я тоже в тебя влюблена, и это заставляет меня позволять тебе делать меня счастливой и отвечать тем же.

Его улыбка изменилась, став отчасти счастливой, отчасти злой, или может злобно-счастливой. Я знала, что он собирался сделать, за секунду до того, как он сжал объятия, и мне внезапно пришлось бороться за вздох. У меня в легких оказалось достаточно воздуха, чтобы сказать стоп-слово и прекратить все это, но я не стала. Большинству я бы сказала остановиться и попыталась достать оружие, но Никки был моим нижним в сексе со связыванием, а я – его, а потому ощущать себя блокированной и бороться за каждый вдох возбуждало меня. Это заставило меня захотеть попросить его сжать сильнее, но если бы я это сделала, то могла оказаться не в состоянии сказать стоп-слово и оказалась бы на милости Никки, но как он и сказал, он мог чувствовать, что чувствую я. Казалось, что ему буквально причиняет боль, если я с ним несчастна, поэтому он почувствовал бы, если бы я хотела, чтобы он остановился.

Руки дотронулись до моей спины ниже объятий Никки, и я знала, что это Натэниэл. Его ладони осторожно спустились по моей спине, пока он не смог погладить выпуклость моих ягодиц и бедер. От этого я закрыла глаза и задрожала от первого слабого намека на возможный оргазм. Он был как запах дождя в воздухе, когда на небе еще светит солнце. Он обещает, что скоро намокнешь, хотя ветер может и перемениться. Лишь однажды я разрешила им двоим использовать кляп, когда они трахали меня вместе, а Натэниэл укусил меня сильнее, чем мне нравилось, и он знал об этом, поступая так. Теперь у нас был жестовый сигнал, которым я могла воспользоваться, если не могла говорить, но… Натэниэл прижался своими шелковыми шортами к моей заднице и даже сквозь джинсы я почувствовала, что он счастлив быть на этом месте. От этого я снова задрожала в счастливом предвкушении.

– Боже, Анита, ты заводишься быстрее любой женщины, которую я когда-либо встречал, и мне это нравится, но Джейк ждет меня на занятие. Я должен помочь ему тренировать группу.

Натэниэл зарылся лбом в мои волосы, отодвинув бедра достаточно, чтобы не прижиматься ко мне.

– Пожалуйста, скажите, что мы займемся этим позже.

– О, да! – сказал Никки.

– Возможно, – откликнулась я, голос мой звучал хрипло и почти болезненно, хотя мне не было больно. Я хотела секса с ними, хоть и не была убеждена, что стоит играть с дыханием, когда моя грудь сдавлена. Мне было тяжелее навредить, чем нормальному человеку, но я была не настолько неуязвима, как ликантроп. Мне бы очень не хотелось сломать ребро, потому что мы занимались грубым сексом, и я просто не понимала, что Никки делает достаточно хорошо, чтобы понять, когда это точно считается. Нам потребовалось бы гораздо больше переговоров и обмена информацией, прежде чем мы сделаем что-то подобное по-настоящему.

Никки посмотрел на меня. Он перестал меня сжимать, и мой голос был почти нормальным, когда я ответила на этот взгляд:

– Я хочу секса с вами обоими, но я не уверена насчет сдавливания моей грудной клетки в процессе.

– Достаточно честно, – заметил он.

– Даже мне никто никогда не сдавливал грудь во время игры в удушение, – сказал Натэниэл.

– Это почти стоит сделать, как что-то, чего ты раньше не делал как нижний в спальне, – сказала я, повернув голову, чтобы подарить ему поцелуй, который он принял.

– Я был нижним в подземелье и в спальне намного дольше твоего, – улыбнулся он.

– Всего несколько лет назад я даже не знала, что мне понравится связывание и подчинение или грубый секс.

– Я всегда знал, что мне нравится быть нижним в подземелье, но не знал, что мне понравится быть верхним, пока в моей жизни не появилась ты, – ответил он и снова поцеловал меня.

– Ты не знаешь, где Магда? – вернулась я к делу.

– В зале. Я видел, как она туда входила, когда отправился переодеваться.

– Дашь мне пятнадцать минут?

– Для чего?

– Я переоденусь и приду на тренировку. Есть шанс, что я уеду из страны по работе, и неизвестно, когда потренируюсь, пока охочусь за плохими парнями.

– Я тоже переоденусь, – вставил Натэниэл.

Мы уставились на него.

– Что? Я занимаюсь, ты же сама заставляешь меня ходить хотя бы на одну тренировку по бою в неделю.

– Драка – моя версия твоей кухни, – заметил Никки.

– Ты мой братишка-муж, и конечно, я знаю, что драка – твоя версия моей кухни. И ты лучший су-шеф, какой у меня был.

Никки усмехнулся:

– Что ж, мы не хотим, чтобы ты сам готовил ужин на всех.

– Или еще хуже: чтобы мне помогала только Анита.

– Эй! – возмутилась я.

Натэниэл обнял меня.

– Прости. Но ты на самом деле не умеешь готовить.

– А может, я просто не хочу!

Никки обнял нас обоих.

– Какая же ты прелесть, – сказал он.

– Я не прелесть, – огрызнулась я.

– Прелесть-прелесть, – поддакнул Натэниэл. – Просто тебе не нравится, чтобы тебя звали прелестью.

– Маленькие хрупкие люди не любят, когда их так называют.

– Мике тоже не нравится, – вспомнил Натэниэл.

Никки притянул нас к себе и поцеловал меня в макушку, потом повернулся и чмокнул Натэниэл в лоб. Это заставило его рассмеяться:

– А ведь это ты сказал, что мы не думаем друг о друге в таком смысле.

– Не думаем, но ты терпеть не можешь оставаться в стороне, когда рядом физически проявляют чувства.

Натэниэл просто улыбнулся, потому что не мог не согласиться.

– Моя любовь, мой брат, если вы собираетесь переодеваться на тренировку, то делайте это быстрее. Джейк впервые позвал в помощники кого-то не из Арлекина. Не хотелось бы, чтобы он пожалел.

Мы отправились в свою комнату за спортивной одеждой. Я подумала, а как другие из Арлекина отнесутся к тому, что Джейк предпочел им Никки? У некоторых из них были серьезные проблемы с каждым, кто не входил в Арлекин. Единственным добрым знаком было то, что еще слишком рано, чтобы большинство вампиров проснулось. Оборотни Арлекина были гордыми, но вампиры выражали абсолютное превосходство по отношению ко всем вокруг. Им не понравится тот, кто заставит усомниться в этом превосходстве. Тренировка по единоборствам обещала быть интересной.