Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 53 страниц)

23

Дамиан уселся на втором большом кресле возле электрокамина в комнате Жан-Клода. Он все еще улыбался, был счастлив и расслаблен. На нем было только полотенце, и даже его манеры были больше похожи на Натэниэла, или, может, Джейсона, или даже Жан-Клода, если бы он старался сохранять беспечность. Либо это была та часть Дамиана, которую я никогда не видела, либо на него серьезно повлияло то, что Натэниэл с ним сделал.

В первом кресле сидел Жан-Клод. Он спросил:

– Это проблема или желаемый результат, ma petite, mon minou [котенок]?

Мы с Натэниэлом переглянулись. Он слегка пожал плечами. Я ответила:

– И то, и другое.

– Объясни, пожалуйста, – попросил Жан-Клод.

– Дамиан хотел, чтобы мы с Анитой желали его так же, как желаем Мику.

– Не так, как меня? – уточнил он.

Не знаю, что бы ответил Натэниэл, потому что откликнулся Дамиан:

– Я никогда не стал бы тобой, Жан-Клод. Никто не сравнится с тобой.

Жан-Клод едва заметно кивнул, чуть качнув шеей и почти не задействовав плечи. Этот жест у него вышел невероятно грациозным. Я бы на его месте выглядела так, словно у меня шею свело.

– Прелестный комплимент от прелестного мужчины.

Я ждала, что Дамиан неподвижно застынет и отчасти обидится, но он рассмеялся, почти, мать его, захихикал, и сидя поклонился, и черт меня побери, если это не было изящно и очень сексуально. Этому, возможно, способствовал тот факт, что он отпустил полотенце, чтобы взмахнуть рукой вверх и вниз, как если бы он держал шляпу, касаясь груди, поэтому полотенце скользнуло по коленям, заставив бедра обнажиться. Полотенце покрывало верхнюю часть его бедер и критическую область колен, но не более того, когда он откинулся на спинку кресла.

– Ты никогда не принимал от меня комплименты такого характера с такой грацией, Дамиан, – произнес Жан-Клод.

– Мне жаль, Жан-Клод, правда, – улыбнулся тот.

– Тебе комфортно, когда я говорю, что тыпрелестный и даже привлекательный?

– Ты один из самых красивых людей, которых я когда-либо встречал. Почему мне не принять от тебя комплимент? Большинство всю жизнь проводит в ожидании, чтобы кто-то вроде тебя пожелал их.

Жан-Клод прищурился, глубоко вздохнул и выдохнул еще медленнее.

– Я понял вашу проблему, мои милые.

– Я этого не хотел, – стал оправдываться Натэниэл.

– Он как будто пьян, – добавила я.

– Не пьян, ma petite, а свободен от своих обычных сомнений и личных проблем. Благодаря моей силе ты почти также расслабила нашего вервольфа Ричарда.

Я задумалась и кивнула:

– Да, но это столько не длилось и не становилось… сильнее.

– Он становится все более непринужденным с течением времени?

Мы с Натэниэлом кивнули.

– Интересно. Я предложил Ричарду возможность стать непринужденым, и он согласился, но не мог позволить себе полностью погрузиться в это. Он сопротивлялся, потому что слишком многое из того, что ему претит, находится за чертой, которую он не желает пересекать.

– Ричард сделал бы это с тобой, если бы мог сойти со своего пути, – сказал Дамиан и снова рассмеялся.

– Сказано прямо, но я полагаю, что он бы сделал это хотя бы раз, если бы его проблемы не укоренились так глубоко в его душе.

– Кому же не захочется задать жару? – спросил Дамиан.

– Он действительно выглядит одурманеным, – посмотрел на нас Жан-Клод.

– Почему только Дамиан, а не все мы трое? – спросила я.

– Контроль был у Натэниэла. Он играл роль мастера, и потому он не будет… одурманен.

– Ладно, как насчет меня?

– По той же причине, что тебя не одурманивает моя сила.

– И эта причина? – уточнила я.

– Ты мастер в своем праве, как Ричард.

– Значит, мы достаточно сильны, чтобы отразить эффект? – переспросила я.

– И я думаю, что ни один из вас не хочет, чтобы этот эффект был постоянным.

– Ты слишком далеко, – сказал Дамиан, вытянув руки.

– К кому ты обращаешься? – спросил Жан-Клод.

Дамиан моргнул и вроде как задумался глубже, чем предполагал вопрос.

– Без обид, Жан-Клод, но я обращался к Аните или Натэниэлу.

– Кого бы ты предпочел, чтобы держать тебя за руку?

Опять же, это потребовало больше размышлений, чем следовало бы, но, в конце концов, он ответил:

– Я не… Я так не думаю, но я очень хочу дотронуться до кого-нибудь из них.

– Когда мы впервые вошли в комнату после его пробуждения, он был самим собой, – заметила я.

– Пойди, возьми его за руку, ma petite. Посмотрим, что произойдет.

Не очень-то мне и хотелось проводить эксперименты, но я пошла, потому что лицо Дамиана стало терять это свечение счастья. Как будто пока уходила радость, просачивалась печаль. У него определенно должно быть больше двух вариантов. Что же Натэниэл сделал с Дамианом?

Я взяла его протянутую руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, сила запела, и чем плотнее мы соединяли руки, тем больше она росла, росла, пока мы не взяли ладони друг друга полностью. Это было похоже на удар тока, за исключением того, что ощущение не было плохим – это было хорошо. От этого мой пульс ускорился, пока мне не пришлось бороться за дыхание, будто я целовала кого-то слишком долго и слишком сильно, и забыла сделать достаточно глубокий вдох.

– Ух ты, – проговорила я. – Что-то новенькое.

– Потрясающе, – добавил Дамиан; лицо его вспыхнуло, как будто он откуда-то получил больше крови.

– О чем ты думала, когда коснулась его, ma petite?

– Ни о чем. То есть, мне не нравилась мысль об эксперименте, и еще я не хотела, чтобы он грустил. Мне хотелось, чтобы он был счастлив, а не грустил, ну или что-то в этом роде.

– А ты, Дамиан, о чем ты думал?

– Что я хочу, чтобы сила вспыхнула между нами, хочу того, что Натэниэл сделал, чтобы повысить уровень нашей силы.

– Зачем? – спросил Жан-Клод.

– Конечно же, чтобы получить больше силы, – говоря это, он начал потирать пальцем костяшки моей руки.

– Это имело бы в виду большинство вампиров, но не ты. Ты сказал то, чего мы ждали, но мы хотим правду.

– Я… – он посмотрел на меня, на Натэниэла, все еще стоящего возле камина, между двумя креслами, и протянул к нему руку.

Натэниэл двинулся было к нам, но Жан-Клод остановил его:

– Пусть он сначала ответит на вопрос, mon minou.

Я сжала руку Дамиана и попросила:

– Правду, Дамиан, просто скажи нам.

Он с трудом сглотнул, так, что было видно движение горла и биение пульса на шее. Он был вампиром; у них не всегда есть пульс, и уж конечно не бывает такой сильной пульсации на шее.

– Если мы на самом деле повысили уровень силы каждого из нас, если Натэниэл наконец разобрался, как он заставил наш триумвират работать, то ему придется отправиться с нами в Ирландию.

– Почему ты хочешь, чтобы он поехал? – спросил Жан-Клод.

Дамиан уставился в пол. Счастье его отступало, а следом и самоуверенность. Он оставил одну руку в моей, но второй потянул полотенце, пытаясь прикрыть им больше тела. Отважный вампир, которого не волновало, останется ли полотенце на месте или упадет, исчез. Появился Дамиан, которого я знала: он не стеснялся, но ему было неудобно находиться обнаженным перед другими мужчинами или даже людьми в целом. Он относился к наготе так же, как и я: как к уязвимости.

– Я не знаю, – в конце концов, ответил он, но при этом все еще смотрел в пол. Не думаю, что хоть кто-то из нас поверил ему.

Жан-Клод сделал Натэниэлу знак, и тот подошел к нам, положив руку на голое плечо Дамиана. Это не было прикосновением любовника, а просто рука друга на твоем плече, когда тебе грустно. Дамиан вздрогнул, попытался отодвинуться от этого дружеского прикосновения и остановился. Он не просто прекратил уклоняться; он замер так, как могли древние вампиры. Его энергии, его движения и гула почти совсем не было. Его рука больше не была теплой и живой в моей; это было похоже на попытку держаться за руки с манекеном или куклой, похожей на живую, но она не была живой. То, к чему я прикасалась, живым не было. Я всегда ненавидела, когда Жан-Клод так поступал, и сейчас мне это нравилось никак не больше. Натэниэл потряс его за плечо:

– Не поступай так с нами, Дамиан. Не уходи вот так.

Дамиан поднял взгляд, в его глазах почти не было блеска живых глаз. Он сказал, что Та-Что-Его-Создала убила его в бою однажды ночью давным-давно. В этот момент я поняла, что он имел в виду.

Я попыталась вынуть свою руку из его ладони, но его пальцы остались на месте, охватывая мои. Ощущение было, как будто я держу за руку труп.

– Либо почувствуй себя живым, либо отпусти меня, Дамиан. Я серьезно.

– Мне все еще приходится выполнять то, что ты приказываешь, – сказал он. Это было похоже на магию – его рука снова стала ощущаться живой.

– Отлично. Тогда почему ты хочешь, чтобы Натэниэл поехал с нами в Ирландию? – спросила я.

Он покачал головой.

– Назови его имя, ma petite. Тебе нужно быть более точной, или у него останется возможность увиливать.

– Дамиан, скажи мне, почему ты хочешь, чтобы Натэниэл отправился с нами в Ирландию. Скажи мне настоящую причину.

Он замотал головой:

– Я не…

– Дамиан, – сказал Натэниэл. – Почему ты хочешь, чтобы я ехал с вами в Ирландию?

Вампир вздохнул, и снова я увидела четкий пульс у него на шее. Мне захотелось лизнуть его шею, почувствовать биение его жизни у себя на языке.

– Теперь мне приходится подчиняться вам обоим, – он поднял взгляд на меня, и его зеленые глаза были такими живыми и такими злыми. Он перевел пристальный взгляд на Натэниэла. – Я чувствую себя смелее, когда ты рядом. У меня все отнимает борьба с ощущением эйфории. Не помню, чувствовал ли я себя хоть когда-то настолько хорошо.

Он накрыл руку Натэниэла, все еще лежащую на его плече. Полотенце стало съезжать на его коленях.

– Я хотел, чтобы кто-то желал меня, как вы с Анитой, кажется, желаете Мику, и вы исполнили это. Ты хотел, чтобы я хотел тебя так же, как Аниту, и я, кажется, тоже не могу помешать тебе исполнить твое желание, – он повернулся ко мне. – О чем мечтала ты, Анита? Чего ты хотела от нас? Чем ты хотела сделать нас троих?

Я обдумала вопрос.

– Я думала, жизнь была бы проще, если бы ты был чуть более бисексуальным.

Тогда Дамиан рассмеялся, и это было отчасти веселье, а отчасти что-то совсем не легкое или смешное. Это была не совсем горечь, но если у иронии есть звук, то это она и была.

– Не думаю, что я бисексуален, но я могу быть натэниэлосексуальным, – он взглянул на Натэниэла.

– Ты хотел быть желанным. Я хотел, чтобы ты был счастлив и не грустил из-за Кардинал. Я поступил с нами плохо?

– Я не знаю, но знаю, что когда рядом со мной вы с Анитой, я достаточно смел, чтобы вернуться и встретиться с ней лицом к лицу.

– Мы едем не для встречи с ней, Дамиан. Нам не придется этого делать.

– Может, не ради спасения людей, которых убивают, но как только мы остановим вампирские зверства в Дублине, я хочу, чтобы человеческие власти помогли нам освободить всех остальных, кого она держит в плену, Анита. – Он повернулся, чтобы наградить меня полным весом своего изумрудного взгляда, но была в нем целеустремленность, которой раньше я не видела.

– Мы можем это сделать, не испортив ничего в твоих отношениях с европейскими вампирами? – посмотрела я на Жан-Клода.

– Один из Арлекинов сказал нам, что то, что случилось в Ирландии, могло произойти из-за того, что мы убили Марми Нуар, и не отослали их шпионить за всеми другими вампирами, так что мы не знаем, что происходит, – добавил Натэниэл.

Я спросила Жан-Клода:

– Они говорят, что некоторые слабые вампиры не встали на ночь после того, как мы убили Мать Всея Тьмы. Поскольку никто в Сент-Луисе не умер, и, если на то пошло, ни с кем из знакомых во всей стране ничего не случилось, о Европе я не думала. Ты знал?

– Что какие-то из слабейших вампиров умрут и не проснутся на закате, если мы ее убьем? Это было возможно.

– Ты мне не говорил, что это возможно, – сказала я, чувствуя первую вспышку гнева.

– Ma petite, тебе известно, что когда мастер ранен, он тянется к слуге и вампирам, которые приносили ему клятву крови, чтобы с помощью этой силы исцелиться и остаться в живых.

– Да, ну и что?

– Как ты думаешь, что сделала Мать Всех Вампиров, когда почувствовала, что исчезает, умирает? Не думала ты, что она будет тянуть силу из своих детей, использовать их в попытке спасти себя?

– Я… Нет, я не думала, – призналась я.

– Я ничего от тебя не скрывал, ma petite. Ты просто не хотела понимать, что может произойти. У тебя были ровно те же знания о ней и о вампирах, что и у меня. Если ты не знала, что ее убийство убьет и часть из ее слабейших детей, то только потому, что не хотела знать.

– Это резче, чем ты обычно с ней говоришь, – заметил Натэниэл.

– Может, я сегодня просто злюсь на себя? Может, вид Дамиана, держащего твою руку, указывает мне снова на ошибки, которые я совершил с Ричардом, пытаясь не навязывать себя ему?

Дамиан поднял руку Натэниэла и сложил наши руки перед собой так, чтобы он мог нежно поцеловать сначала мою руку, а затем Натэниэла:

– Нет, Жан-Клод. Ричард был смел, когда ты встретил его. Он знал, кто он такой и чего хочет от жизни. А я всю свою храбрость потратил на нее еще века назад. Я знал только, что хочу от нее освободиться, но помимо этого я потерял все, что имел, кем хотел быть. У меня не было цели. С Ричардом такого не бывало, насколько я знаю. Натэниэл вернул мне мои ориентиры. Он вернул мне путеводную звезду, которая приведет меня домой, – он снова поцеловал тыльную сторону руки Натэниэла. – Он и есть моя звезда.

– А что для тебя значит Анита, Дамиан? – поинтересовался Жан-Клод.

– Она мой мастер. Она поцелованная волками, возлюбленная орлами.

– Весьма поэтично, – сказал он.

– Мило звучит, – сказала я. – Но подразумевает под собой другое.

Дамиан посмотрел на меня:

– У моего народа это был высочайший комплимент для воина.

– Или оскорбление, в зависимости от того, как использовать.

– Откуда ты знаешь, ma petite?

– Не уверена, что знаю, откуда, но знаю, что права.

– Она права, викинг? – спросил Жан-Клод.

– О великом лидере мы говорили, что орлы должны были кричать в день его рождения, потому что знали, что он даст им много трупов в пищу. Волки должны были выть от радости в день твоего рождения, потому что знали, что ты славно их накормишь.

– Так «поцелованная волками и возлюбленная орлами» – это способ сказать, что Анита – великий лидер и убивает много людей? – уточнил Натэниэл.

– Это великий комплимент, – подтвердил Дамиан.

Я улыбнулась, почти рассмеялась:

– Думаю, я еще работаю над счетом тел.

– Вампиры дали тебе два почетных имени, Анита. Ни один другой охотник на вампиров не получал от нас двух имен.

– Я долго была Истребительницей.

– Но твое другое прозвище среди нас новее, ma petite.

– Да уж, – сказала я.

– Война, – произнес он.

– А Эдуард – Смерть, – напомнил Натэниэл.

– Вы едете в Ирландию с двумя всадниками Апокалипсиса, – заметил Жан-Клод.

– Каазим говорил насчет того, что должно быть множественное число – апокалипсисов, потому что Арлекины остановили многие из них, – заявила я.

– На это мне сказать нечего, но я знаю, что ты разделила с Дамианом больше воспоминаний, потому что ты поняла его комплименты раньше, чем он объяснил их.

– Мы триумвират.

– Да, и наконец-то более чем просто название и метафизика.

– Что будет, если Натэниэл снова нами завладеет? – спросила я.

– Думаю, что теперь, когда Натэниэл знает, что может, он постарается вас не заколдовывать. Не так ли, mon minou?

– Я и в этот раз не хотел.

– Вот оно, – сказал Дамиан. – Вот что ты со мной сделал. Ты меня заколдовал, – и он не смотрел ни на меня, ни на Жан-Клода, когда говорил это.

24

Мы с Натэниэлом были в своей комнате и собирали вещи, когда Бобби Ли постучал в дверь и попросил разрешения войти. Он встал посреди комнаты, и выглядел смущенным, что ли, других слов не подберу. Это было на него не похоже.

Я повернулась и посмотрела на него:

– Что случилось?

Натэниэл обернулся с аккуратно сложенной одеждой в руках. Я услышала, как он понюхал воздух, и я готова была поспорить, что от Бобби Ли пахнет тревогой. У беспокойства есть запах, по крайней мере, так мне говорили мои друзья верживотные.

– Я не могу ехать с вами в Ирландию.

– Очень жаль. Эдуард на тебе особенно настаивал, – сказала я.

– Никто из веркрыс не сможет отправиться с тобой.

– Прости? Повтори-ка, а то я, кажется, неправильно тебя расслышала.

Бобби Ли вздохнул:

– Рафаэль говорит, что вы договорились, что если тест на крысиную ликантропию окажется положительным, он будет твоей звериной половиной.

– Ну да. И что?

– На прошлой неделе тест оказался положительным. У вас с ним не было времени оформить это официально.

– Мы будем об этом беспокоиться после моего возвращения из Ирландии.

Бобби Ли покачал головой. Он снял очки в металлической оправе и потер переносицу, будто устал. Его глаза без очков выражали усталость еще больше.

– В чрезвычайной ситуации ты привяжешь любого, кто окажется поблизости, Анита. Больше животных зова ты привязала к себе по случайности, чем целенаправленно, правильно?

– Вроде бы.

Он снова надел очки и посмотрел на Натэниэла:

– Может, поможешь мне тут?

Натэниэл покачал головой:

– Я еду с Анитой в Ирландию. Ты только что сказал нам, что некоторые из лучших наших людей не смогут отправиться с нами. Поскольку ты потенциально подвергаешь опасности нас обоих, то с чего мне тебе помогать?

– Для этой работы есть много хороших людей, не являющихся крысами, – возразил Бобби Ли.

– Например? – спросила я.

– К примеру, Никки.

– Никки так или иначе с нами едет. Назови кого-нибудь еще.

– Постой, – прервал нас Натэниэл. – А почему веркрысы не могут ехать?

– Мы все согласны с тем, что Анита привязала больше зверей к себе совершенно случайно, чем по собственному решению? – спросил он.

Мы с Натэниэлом переглянулись.

– Конечно, я это признаю.

– Хорошо, тогда Рафаэль сказал, что мы не можем поехать с тобой, просто потому что ты можешь случайно привязать одного из нас. Он наш царь и либо он будет с твоей крысой, либо никто.

– Я месяцами ношу ликантропию гиены и никого из гиен не сделала случайно своей зверушкой. Я даже беру с собой Сократа, и Нарциссу по фигу.

– Ты уже достаточно ясно дала понять Нарциссу, что ему не стать половиной твоей гиены. Ты могла бы придумать что-то и похуже Сократа.

– Я ему передам.

– Анита, прошу тебя, это приказ моего царя. Я не могу ему не подчиниться, – он стиснул челюсти с такой силой, что удивительно, как не раскрошил себе зубы.

– Ладно. Так кто, кроме Никки, заслуживает твоего доверия?

– Каазим и Джейк едут, – начал он.

– Хорошее начало, – заметила я.

– Тебе нужны охранники, которые могут подойти для еды, а никто из нас не подходит поскольку Рафаэль отдал строгий приказ, что ты не будешь кормиться ни на одной крысе, кроме него.

– Я в курсе, и именно поэтому едут Фортуна и Эхо, как и Магда и ее мастер, Джакомо.

– И ты берешь с собой Дамиана и Натэниэла, – сказал он.

– Да, но мы едем не просто как пища, – уточнил Натэниэл.

Бобби Ли выглядел удивленным, но быстро себя на этом поймал и вернулся к обычному нейтральному выражению лица, но ущерб уже был причинен.

– Я знаю, что ты один из женихов Аниты.

Энергия Натэниэла пронеслась по моей коже теплым ветром. Бобби Ли, должно быть, тоже почувствовал ее, потому что начал снова:

– Я знаю, что ты один из женихов Аниты, и это делает тебя больше, чем просто пищей.

Ветер стал горячее, как будто весенний вдруг сменился летним, и Натэниэл сказал:

– Я леопард зова Аниты и часть ее триумвирата силы.

– Я это знаю, – ответил Бобби Ли.

– Правда? – спросил Натэниэл, и его сила не просто пролилась на меня и зашептала моему внутреннему леопарду, она выплеснулась в комнату так, как никогда раньше; это было ближе к тому, как работала энергия Ричарда, когда он был расстроен.

Руки Бобби Ли сжались. Я видела напряжение в его плечах и руках, пока он пытался расслабиться.

Сила Натэниэла кружила по комнате, глубокая, жаркая и нацеленная не на меня, а на веркрысу. Он не нападал, но давал понять, что нужно остерегаться. Это было метафизическое позерство, и обычно Натэниэл не вел себя так ни с кем, и уж тем более не с Бобби Ли.

Веркрыса глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он все еще боролся с напряжением в своем теле, поскольку то, что творил Натэниэл, было предшествием драки. Это была метафизическая пощечина для оборотня настолько доминантного, как Бобби Ли.

– Натэниэл, – сказала я. – Я не знаю, что ты пытаешься доказать, но…

– Нет, Анита, он не будет меня так игнорировать.

– Осторожнее, Натэниэл. Ты не хочешь, чтобы новый уровень силы заставил тебя забыть, – сказал Бобби Ли.

– О чем забыть? – голос Натэниэла был чуть рычащим.

– Что я для тебя доминант, и я преподаю некоторые уроки боя, которые ты посещаешь.

Сила Натэниэла изогнулась – единственное слово, которое может описать то, как она расширилась и одновременно стянулась, словно энергия пыталась завернуться вокруг нас. Я смотрела на своего тихого мальчика, одного из тех, кто никогда не доставляет такого рода неприятностей.

– Не делай этого, – попросила я.

– Это последнее предупреждение. Меня не волнует то, что ты жених Аниты.

– Я не хочу драки, Бобби Ли, но я безмерно устал от того, что никто не принимает нас с Дамианом всерьез.

– Ты не хочешь драки? Ты меня провел, – сказал Бобби Ли.

– Полностью поддерживаю, – откликнулась я.

– Я пытался просто быть милым, но с людьми вроде него это не помогает.

– Люди вроде меня? И как это понимать? – поинтересовался Бобби Ли.

– Большие спортивные парни, которые были большими и спортивными на протяжении большей части своей жизни. Те, кто занимался спортом. Те, кому спортивное телосложение дано от природы. Военные. Полицейские. Все мужикастые мужики. Я не могу ни одного очка у вас отыграть с помощью кулинарии, уборки, потому что это бабская работа.

Я уставилась на Натэниэла, будто впервые его увидев: я никогда не замечала эту его сторону. Я знала, что «мужикастые мужики» сбивали его с толку, и он никогда не вписывался в их мир, но такого уровня горечи я от него не ожидала.

– Ты танцор. Это спорт, – возразил Бобби Ли.

– Но ведь это же не футбол? – Натэниэл покачал головой, его сила теперь так густо висела в комнате, что было трудно дышать. Она не вызывала моих внутренних зверей, как бывало, когда такого рода дерьмо валилось от других оборотней; это было больше похоже на теплую силу вампира, чем на энергию оборотня. Она была слишком теплая, слишком живая для вампира, но ощущалась именно так. Такую вампиры используют, чтобы впечатлить или атаковать друг друга или для пытки низших созданий.

– Осади, Натэниэл, – потребовала я.

– Сперва он.

– Если ты вдруг не заметил, Бобби Ли делает все, что может, чтобы не подбросить дровишек в этот костер. Его самоконтроль восхищает, а вот о твоем я такого сказать не могу.

– Ты слышала его, Анита. Он не считает наш триумвират важным.

– До настоящего момента только Анита набирала силу, и получала заслуженное уважение.

– А теперь? – спросил Натэниэл, его голос мурлыкал по моей коже, как будто его дыхание на самом деле касалось меня. Это заставило меня вздрогнуть, и мне пришлось перевести дух. Такое мог делать Жан-Клод, но не Натэниэл.

– Натэниэл, что ты пытаешься доказать? – спросила я, растирая предплечья ладонями.

– Сейчас ты доказываешь, что единственной причиной, почему ты до сих пор был мил, было то, что у тебя было недостаточно сил, чтобы показать норов, – сказал Бобби Ли.

Сила от Натэниэла дрогнула, будто магия споткнулась, запутавшись в собственных ногах.

Дверь распахнулась без стука. Это был Дамиан:

– Что вы тут делаете?

Пока мы смотрели на дверь, Бобби Ли показал, что он так же быстр, как Никки на тренировке. Только что он спокойно стоял – и вдруг он уже рядом с Натэниэлом, прижимает лезвие ножа к его горлу.

Мы все замерли, потому что любое движение могло усугубить ситуацию, поэтому лучше хорошо подумать, прежде чем действовать. Если честно, конкретно я замерла из-за того, что это было так чертовски неожиданно, что я растерялась. Бобби Ли не был плохим парнем. Он даже не был одним из охранников, которые для меня были занозой заднице. До этого момента я верила ему почти, бля, безоговорочно.

Его голос был тихим и осторожным:

– Сила метафизическая похожа на физическую. Она ничего не значит, если ты не знаешь, как с ней обращаться.

– Ты донес свою точку зрения, Бобби Ли, – сказала я.

Дамиан шагнул дальше в комнату.

– Я донес, Натэниэл?

Натэниэл ответил очень осторожно, касаясь горлом лезвия:

– Я успокоился.

– Ты успокоился, потому что я тебя напугал, а не по своему намерению. Чтобы научиться использовать магию, как и мышцы, нужно время, – он начал отводить нож от Натэниэла, затем прижал его сильнее.

– Бобби Ли, – окликнула я.

– Скажи своему второму сдать назад.

Я посмотрела на Дамиана, тот был позади веркрысы с клинком в руке. Я никогда не видала Дамиана с ножом. С мечом – да, но не с ножом.

– Какого дьявола ты творишь?

– Защищаю нас.

– Я не враг, – возразил Бобби Ли.

– Ты держишь нож у шеи моего друга.

– Я преподаю урок.

– Урок? – переспросил Дамиан.

– Следующий, в кого он швырнет вот такую силу, не станет учить или играть. Его просто грохнут.

– Мы поняли. Теперь все осадите, – сказала я.

– Скажи своему вампиру сделать это первым.

– Дамиан.

– Скажи ему убрать нож от шеи Натэниэла.

– Бобби Ли.

– Он первый.

– Дамиан, убери нож, – приказала я. Он был обязан сделать так, как я сказала, но впервые он не подчинился. Что за хрень? Я попыталась вновь. – Дамиан, сейчас же убери нож!

– Не похоже, что я вынужден, – он был озадачен, будто не был уверен в том, что с этим фактом делать.

Дверь открылась; я бросила взгляд на черно-белые кудри – это был Домино. Он держал руки вверх, показывая, что не хочет причинять вреда. Его голос звучал более чем нормально – он был искусственно дружелюбен, так говорят, когда пытаются успокоить:

– Кто это разлил повсюду магию?

– Натэниэл, – ответила я.

Он не выглядел удивленным, просто принял это спокойно.

– Что случилось, Бобби Ли?

– Ничего особенного. Ты? – Его голос казался совершенно обычным, словно он не держал нож у шеи того, кого должен защищать.

– Ты знаешь, что Натэниэл на самом деле не причинит тебе вреда. Он просто чуть пьян от новой магии, – сказал Домино.

– Он пока не знает, как ей пользоваться в качестве наступательного оружия.

– Тогда зачем ты приставил к нему нож?

– Чтобы объяснить ему, что сила не защитит его от нападения кого-то тренированного.

– Я думаю, ты это объяснил, – сказал Домино; он прошел в комнату пока говорил. Теперь он был достаточно близко, чтобы я увидела черные пистолеты на черной одежде. Некоторые из наших охранников пользовались ножами, ему же клинки не нравились, но я знала, что у него есть телескопическая дубинка, припрятана где-то на теле. Я посмотрела на его глаза цвета огня; среди всех тигриных кланов черные и красные имели самые нечеловеческие глаза. Он был наполовину черным, чему свидетельствовали его глаза и черные кудри. Половина от белого тигра в его смешанном наследии отражалась в некотором количестве белых прядей, разбросанных в черной шевелюре.

– Теперь я делаю это, потому что его друг стоит за мной с ножом.

– Дамиан, ты действительно нанесешь ему удар?

– Если он ранит Натэниэла.

– Бобби Ли, ты собираешься на самом деле ранить Натэниэла?

– Не думаю.

– Тогда оба уберите ножи, – резюмировал Домино.

– Делайте, как он сказал, – подтвердила я, не имея понятия, как все смогло выйти из-под контроля. В обычной ситуации я выбрала кого-нибудь, кого можно было бы устранить и разрешить конфликт без чьей-либо помощи, но это же Натэниэл и Бобби Ли. Первого я ранить не хотела, а на второго не стремилась бросаться, потому что не была уверена в победе. Обычно эти двое были наиболее надежными и рассудительными людьми. Дамиан тоже обычно был рассудителен и был вынужден исполнять любой мой приказ. Да что, черт побери, со всеми ними случилось?

– Если Дамиан опустит нож, я тоже – с радостью, – сказал Бобби Ли.

Домино стоял почти вплотную к вампиру:

– Что скажешь, Дамиан?

Тот посмотрел на нож так, как будто только что его заметил:

– Понятия не имею, почему я это сделал.

Голос Натэниэла звучал очень аккуратно, и внезапно я почувствовала, как к его горлу прижимается лезвие, как будто к моему собственному:

– Полагаю, это моя вина.

– Во-первых, Дамиан, уберет нож, после Бобби Ли уберет свой от горла Натэниэла, а потом мы обсудим что сейчас произошло и попытаемся выяснить, почему, – сказала я; голос мой не был таким спокойным, как у Домино, но я говорила доходчиво.

– Я больше не обязан тебе подчиняться, – голос Дамиана звучал озадаченно, непохоже на себя.

– Я не приказываю тебе как мастер. Я говорю тебе это как твоя королева, твой босс или жена твоего босса. Не суть важно, просто я знаю, что у меня в этой комнате больше власти, чем у кого-нибудь другого, и мы не станем делать глупости. Сейчас же опусти гребанный нож! – свежий и горячий, взмыл мой гнев, и мои звери свернулись вокруг него, словно греясь от его тепла. Я почувствовала их легкое разочарование, когда они старались раздуть это пламя. Ловушка. Мы в ловушке. Нам нужно наружу. Как они смеют угрожать нашей паре? Как смеют они угрожать нам? Да как они смеют…

Похоже, в борьбе за контроль я потеряла какое-то время, потому что когда снова смогла нормально видеть комнату, Натэниэл и Бобби Ли стояли друг напротив друга, не дрались. Дамиан, похоже, отдал свой нож Домино, потому что нож был у него, а пистолет все еще в кобуре.

Дамиан спокойно произнес тем голосом, каким уговаривают самоубийцу на карнизе:

– Я не знаю, что меня заставило угрожать ножом Бобби Ли, так что я отдал его Домино, пока мы не разберемся, в чем дело.

Я кивнула и глубоко вздохнула. Мои звери все еще клубились вокруг моего гнева, жаждая его усиления, чтобы они могли выйти поиграть. Самый новый из них, крыса со сверкающими во тьме черными глазами, недостаточно хорошо ладила с остальными. Крысы всеядны, они могут сожрать даже человека, но они и добыча тоже. Моим зверям не нравилось, что внутри меня вместе с ними находится пища, тем более такая, которую они не могут разорвать и съесть.

Мы хотели дать мне зверя, который сможет прийти и помочь мне в своей натуральной форме, если я потеряю всю охрану, но никто не поинтересовался, как мои внутренние леопард, волчица, львица, гиена и тигры всех цветов радуги отнесутся к добавлению нового зверя. Мне никогда не приходило в голову погрузиться в медитацию, как меня учила моя духовная наставница Марианна, и узнать мнение всех остальных мохнатых. Впервые я добавила зверя намеренно, и могла бы сначала спросить. Никогда не приходило в голову спрашивать до этого момента, когда они использовали мою слабость, чтобы стать достаточно громкими, чтобы их потребности были услышаны. Блядь.