Текст книги "Багровая смерть (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 53 страниц)

5

План Жан-Клода по оказанию помощи Дамиану заключался в том, чтобы взять его спать к нам и Натэниэлу. Он согласился, что нам троим необходимо укрепить метафизические связи друг с другом. Мика тоже был с этим согласен, что хорошо, ведь одно из наших правил гласило, что ядро нашей группы должно давать согласие на то, что может повлиять на наш семейный уклад, и добавление в постель Дамиана, даже если исключить секс, поменяет многое, если станет регулярным. Вы не представляете, насколько важным для сложившейся пары может оказаться простой совместный сон, до тех пор, пока не измените то, как и с кем вы это делаете. Секс намного проще, чем обычный сон с любовниками.

Помогло еще и то, что Мика собрался уехать из города, уладить разногласия между двумя конкурирующими группами оборотней. Они опасались, что все перерастет в открытую войну, если не смогут найти кого-то, кто мог бы прийти и помочь в переговорах по урегулированию конфликта. Лидеры обеих групп пригласили Коалицию, так что шансы на то, что Мике не придется сражаться, чтобы прекратить вражду, были высоки, и это прекрасно. Это означало, что, поцеловав его на прощание, я меньше волновалась, что больше никогда его не увижу. После того, как он много лет целовал меня на прощание, когда он не знал, вернется ли его невеста-в-мундире домой целой и невредимой, настал мой черед. И, хочу заметить, этот разворот был не только несправедливым, но и просто пугающим.

Он взял с собой телохранителей, а еще с ним отправлялся Рафаэль, царь крыс, чтобы показать единство, пусть ни одна из этих групп и не была веркрысами, просто крысы были самой многочисленной, сильной и единой группой ликантропов в Соединенных Штатах. Рафаэль поступил беспрецедентно и сковал разрозненные группы крыс в один гигантский родере с единственным царем – ним самим. Его действия частично и вдохновили Мику на превращение Коалиции в управляющий орган для групп, которые хотели присоединиться, либо были слишком опасны, чтобы оставаться без присмотра.

Я стояла у огромной кровати в голубом шелковом халате, который касался пола, когда вошел Дамиан. Жан-Клод все еще находился в ванной, отмываясь после нашего свидания. Он даже настоял на сушке моих волос феном с диффузором, чтобы они были сухими перед сном, а кудри остались нетронутыми. Мне не разрешали использовать фен для волос после печально известного инцидента белого человека с афро. Благодаря Жан-Клоду я стояла там, и каждый локон был на своем месте; если подумать, синий шелковый халат был подарком от него, так что это все это его заслуга. Он даже устроил нам с Дамианом возможность побыть наедине. Внезапно я почувствовала себя будто в срежиссированной постановке, но это было не в первый и наверняка не в последний раз. Жан-Клод пользовался своими социальными уловками на протяжении слишком долгих веков, чтобы сейчас вдруг остановиться.

В дверном проеме Дамиан чуть замешкался. Он был одет в зеленый халат из бархата и парчи, достаточно длинный, чтобы закрыть все, кроме носков тапок. Они были новые, но халат был викторианским, так как он купил его в те времена. Он был поношенным, с проплешинами в бархате, с заплатками, словно любимая детская мягкая игрушка. Я знала, что Дамиан надевал его, когда нуждался в утешении, его версии удобной домашней одежды в конце тяжелого дня.

– Как Кардинал восприняла новости о твоем ночлеге? – спросила я, потому что ничего не могла с собой поделать.

– Плохо, но Жан-Клод обставил это как свой приказ, так что она не могла проигнорировать его, ну, или я не мог. Когда вызывает король, ты идешь и выполняешь его распоряжение; это она понимает.

– Хорошо, – сказала я, не уверенная, что это ответ. Слишком смущающая была ситуация для чего-то еще.

– Мне нравится халат, – прокомментировал он.

– Жан-Клод купил. – Я прикоснулась к поясу. – Он сказал, что хочет, чтобы я расширила палитру белья.

– Что ж, я одобряю, если мое мнение имеет значение.

– Не уверена, что понимаю, что ты имеешь в виду под «если». Твое мнение имеет значение, а комплименты всегда приветствуются.

– Отлично, – улыбнулся он и шагнул в мою сторону, посмотрев мне за спину. – Полагаю, это Жан-Клода я слышу в ванной?

Я не слышала оттуда ни звука, но склоняя голову перед его вампирским суперслухом, ответила:

– Да, он присоединится к нам через минуту. Погоди-ка. Как ты понял, что это не Натэниэл?

– Он обнял меня в коридоре и сказал, что придет, как только сменится.

– В «Запретном Плоде» будет куча расстроенных фанатов, когда они поймут, что он не собирается сегодня снова выходить на сцену, – усмехнулась я.

– Мне жаль, что я явился причиной сокращения его программы, – сказал Дамиан без улыбки.

– Натэниэл взволнован предстоящей работой над нашим триумвиратом.

– Он кажется счастлив от этого.

– Он счастлив.

– А ты? – спросил он.

– Счастлива ли от этого? – переспросила я. – Твоя девушка практически напала на меня, когда я только лишь пожала тебе руку. Меня немного беспокоит ее реакция завтра вечером.

– Это совершенно справедливо, – ответил он.

– Ты выглядишь так, словно готов выскочить за дверь, Дамиан.

Он неуверенно пошел ко мне:

– Мы собираемся сегодня вместе спать, и мы были любовниками, так почему же так неловко?

– Может, потому что мы именно что были любовниками, а сейчас нет, и сегодня собираемся просто друг с другом спать и ничего больше.

Он немного печально улыбнулся:

– Я буду желать большего, но знаю, что это нечестно по отношению к тебе и Кардинал, а может, даже и ко мне.

– Если хочешь порвать с Кардинал, сделай это, но я не буду оправданием для большого скандала. Это между вами двумя, я тут ни при чем.

– Я сказал, что это будет нечестно по отношению ко всем.

– Сказал. Думаю, я просто виню себя.

– Я ценю то, что ты и Жан-Клод позволили мне сегодня спать с вами. Вы оба прекрасные мастера и стараетесь заботиться о ваших людях.

– Спасибо. Мы делаем все возможное.

Мы стояли достаточно близко для прикосновения, и эти несколько дюймов пустого пространства просто вопили от неловкости. Позади нас открылась дверь ванной комнаты. Дамиан перевел взгляд, а я продолжала смотреть на него.

– Вы вообще поприветствовали друг друга? – спросил Жан-Клод.

Я обернулась к нему:

– Мы сказали «привет».

– Я знаю, что вы не целуетесь в знак приветствия, но объятия должны быть позволены даже со стороны Кардинал.

– Думаю, мы упустили момент для объятий, – сдвинула я брови.

– Не хмурься на меня, ma petite. Это ты поступаешь глупо. Перед тобой стоит воин-викинг, такой же поразительный и прекрасный для мужчины, как Кардинал – для женщины, и ты продолжаешь отказываться прикоснуться к нему. Даже между друзьями больше прикосновений, чем между вами двумя.

Он шагнул дальше в комнату, одетый в свой удобный халат, который не был поношенным; он был таким же красивым, как и вся его любимая одежда. Халат был черным с более плотным черным мехом на отворотах и манжетах. Я знала, что мех был даже мягче и роскошнее, чем выглядел. Мне нравилось, как он обрамлял треугольник его груди, заставляя ее казаться еще белее и прекраснее, чем была. Он завязал халат небрежно, поэтому было видно больше его торса, достаточно, чтобы шрам от ожога в форме креста был виден на нем, более тусклый и темный по сравнению с остальной кожей. Некие люди ткнули в него крестом в желании спастись, но мне известно, что тем давнишним товарищам не повезло. У меня на руке был ожог в форме креста. Человек-слуга вампира заклеймил меня, полагая, что будет забавно заставить меня выглядеть так, словно освященные предметы жгут меня так же, как и вампиров. Я убила его прежде, чем его хозяин смог бы убить меня. Мы с Жан-Клодом сделали одно и то же по схожим причинам: если что-то ранит тебя и пытается убить – обороняйся. Если что-то пытается убить тебя, ты пытаешься убить это первым. Иногда жизнь сводится к простейшим правилам.

Я посмотрела на Жан-Клода, который стоял и жестом указывал на Дамиана и перевела взгляд на зеленые глаза и это лицо, которое сейчас было совершеннее, чем при нашей первой встрече, потому что что-то в том, чтобы стать моим слугой, изменило его костную структуру, так что теперь он был более совершенным, более красивым, более сексуальным вампиром, чем до того. Я не делала этого осознанно, но я переделала в Дамиане что-то, что было истинным тысячу лет, и я все еще нервничала по поводу объятий с ним. Если задуматься, это нелепо.

Я шагнула вперед и обняла его за талию, почувствовав жесткую шершавость старого бархата. Настоящий бархат не похож на современный, он не настолько нежный и податливый, скорее, мягкий, но грубый. Дамиан закаменел, когда я его обняла, и в этом была суть.

Он помедлил секунду, а затем обвил меня руками. Казалось, ему понравилось, как шелк скользит под его руками. Он опустил глаза на меня и улыбнулся:

– Приветствую, мой мастер.

– Привет, Дамиан.

Мы улыбнулись друг другу и обнялись по-настоящему, а потом разомкнули объятия.

Жан-Клод вскинул свои руки на нас:

– Вы невыносимы, оба, и где наш кот? Мы должны оказаться в постели до того, как рассвет решит все за нас.

Он был прав. Я чувствовала тяжесть рассвета в небе даже настолько глубоко под землей. Не так просто почувствовать его тягу, но ощущение восхода и заката, похоже, было естественным умением аниматоров и некромантов. Я часто сражалась по ночам, когда рассвет был единственной надеждой на спасение, и были дни, когда закат означал, что монстры проснутся и сожрут меня.

– У нас меньше двух часов, – прикинула я.

Дамиан вздрогнул. Я тронула его за руку:

– Все будет хорошо.

– Достаточно, – сказал Жан-Клод и скинул халат. Его кожа была невероятно белой по сравнению с чернотой халата, словно она была вырезана из мрамора, и он был абсолютно обнажен. Он выглядел словно ожившая статуя времен Ренессанса, как мужская версия Галатеи, пришедшая, чтобы исполнить все романтические мечты.

Дамиан смотрел в пол, будто ковер у изножья кровати внезапно стал намного интереснее. Можно было бы подумать, что за тысячу лет своей «жизни» он должен меньше смущаться наготы, а может, дело в конкретной наготе. Жан-Клод мог производить на людей такой эффект. Хотя, вероятно, дело во всех этих «гетеросексуальный-мужчина-вне-раздевалки» штучках.

– Мы просто поспим с Дамианом, не забыл? – рассмеялась я.

– Поскольку я буду спать не рядом с Дамианом, а с другой стороны от тебя, ma petite, мой недостаток одежды не посягает на его добродетель.

Дамиан старательно не смотрел на второго мужчину в комнате. Я старалась больше не смеяться над его дискомфортом, потому что было время, когда я чувствовала себя так же неуютно и по другим причинам. Я изо всех сил старалась избежать секса с Жан-Клодом, не позволить ему меня соблазнить. Для Дамиана нагота просто не была той вещью, которую мужчины натуралы часто демонстрируют другим мужчинам, по крайней мере, не в наше время, а Дамиан был слишком натуралом, к огромному огорчению Натэниэла. Мой к счастью бисексуальный жених хотел бы, чтобы Дамиан был хотя бы так же дружелюбен, как Ричард с Жан-Клодом. Как ни странно, Ричард был почти так же гетеросексуален, как Дамиан, но с нами он участвовал в бондаже. По этой причине Ричард нуждался в нас, а мы – в нем. Дамиан был совершенно ванильным – это не недостаток, но для остальных из нас в этих отношениях делало их еще более неловкими, потому что мы были слишком rocky road (сорт мороженого) c дополнительными вишенками, кучей взбитых сливок и посыпкой сверху.

Дамиан посмотрел на меня, и этот взгляд, казалось, задавал вопрос, когда я стояла в своем голубом халате.

– Под халатом на мне пижамка, – ответила я на невысказанный вопрос.

– Я должен сказать спасибо или черт? – улыбнулся он.

– И то, и другое или ничего, и пойдем спать, – улыбнулась в ответ я.

– Мы все еще ждем Натэниэла, – подал голос Жан-Клод. – Но можем подождать в постели.

Он прошел к своей стороне кровати, ближней к двери, и откинул черное покрывало, открывая простыни того же королевского синего цвета, как и мой халат.

– Ты подбирал мне белье под простыни, – произнесла я.

Он улыбнулся, явно довольный собой, но открыл простыни таким чрезмерным жестом, что я решила, что он нервничает. Понадобились годы, чтобы я поняла, что хотя он мог быть чересчур театральным, это не было его предпочтительным стилем, и если он так поступал, когда это не было необходимо, то значит, он нервничал. Откуда нервы, гадала я, пока он залезал между простыней и укладывался. Его длинные черные кудри прекрасно растеклись по подушке, так что теперь обрамляли лицо, лаская, рассыпались по одному плечу и все еще оставляли половину лица открытой, так что насыщенный синий цвет наволочки очерчивал идеальную линию его щеки. Так близко расположенный, этот цвет сделал его очень темно-синие глаза светлее, оттенив пушистую линию ресниц и совершенные арки бровей. Это был то шоу, которое он устроил для меня, когда старался убедить меня в том, что он настолько прекрасен, кроме того, что он был в пижаме, потому что знал, что его нагота заставляла меня бежать без оглядки в первые дни.

Хотел ли он, чтобы Дамиан оценил, как он прекрасен, или один из самых великолепных мужчин на планете нуждался в подтверждении, что я все еще ценю его красоту? Если ради Дамиана, то это разговор для другой ночи, но если ради меня, то я могла бы что-нибудь с этим сделать. Если дело было вообще в чем-то другом, я спрошу Жан-Клода позже, когда мы останемся одни. Я улыбнулась ему и позволила ему заметить, что я вижу каждую клеточку достойной театра красоты выставленной на показ в кровати. Если бы мы были готовы опустить наши метафизические щиты, он бы смог точно почувствовать, как сильно я восхищена видом, а я в точности знала бы его мотивацию, но Дамиан был моим слугой, как я – слугой Жан-Клода, так что, возможно, я бы заглянула в обоих, а вот это могло бы заставить уже Дамиана бежать без оглядки, в зависимости от того, что мы думали и чувствовали.

– Ты знаешь, что одна из причин, по которой тебе потребовалось так много времени, чтобы соблазнить меня, заключается в том, что я просто не могла поверить, что кто-то такой красивый, как ты, действительно хотел встречаться со мной, а не просто сделать, а не просто сделать меня зарубкой на столбике кровати.

Он улыбнулся, и напряженность немного покинула его, так что как минимум частью того, что творилось в его голове, была нужда в подтверждении его красоты от меня. Я начинала эти отношения в уверенности, что тот, кто на протяжении веков был любимцем женщин, не нуждается в заверениях. Жан-Клод научил меня, что это нужно каждому.

– У меня нет зарубок на столбике кровати, ma petite.

– Столбики кровати не выдержат всех твоих завоеваний, – усмехнулась я ему.

– Не так уж их и много, – рассмеялся он.

Я почувствовал в животе пузырьки нетерпения, будто счастливые бабочки, и это были не мои чувства.

– Натэниэл почти здесь, – сказала я.

Охранники деловито постучали в дверь и открыли ее для другой нашей половинки или трети, или четвертинки? Натэниэл вошел, одетый в лавандового цвета шелковые ночные шорты, которые так хорошо на нем сидели, что вид спереди отвлек меня на минуту от всего остального, но я пришла в себя, ведь хорош он был с ног до головы. У него были широкие плечи, мускулистые руки, широкая грудь, плоский и подтянутый живот. У него начали появляться шесть кубиков, но всякий раз, когда у него действительно прорезался пресс, он терял слишком много великолепия своей задницы, и Натэниэл просто не выглядел правильно ниже определенного веса. У него был пояс Адониса, где линия его талии переходила в мягкую квадратную линию вдоль бедра, теперь скрытую под шелковыми шортами. Мускулы его бедер впечатляли, и икры тоже. Ему пришлось снизить вес, с которым он упражнялся, потому что начал наращивать больше мышечной массы, чем он хотел бы для выступлений на сцене. Генетика бы дала ему возможность накачаться так, как другие двое мужчин в комнате не могли. И Жан-Клод, и Дамиан выглядели великолепно, а Жан-Клод посещал спортзал по тем же причинам, что и Натэниэл, так что выглядел шикарно, раздеваясь на сцене, но он был сложен тоньше и изящней, как бегун на длинные дистанции или баскетболист по сравнению с футболистом.

Дамиан не упражнялся в тренажерке так сильно, как эти двое, но ему не нужно было снимать одежду, когда он танцевал в «Пляске Смерти» с клиентками или партнершами. Знание, что ты будешь раздеваться перед незнакомцами, – прекрасный стимул для усиленных тренировок.

Волосы Натэниэла были все еще влажными после душа, потому выглядели скорее каштанового цвета, нежели его настоящий темно-рыжий оттенок. Он заплел их в косу еще влажными, потому что когда волосы достают до лодыжек, приходится их заплетать, иначе к концу ночи ты удавишь и себя, и своих партнеров. Улыбка даже-лучше-чем-обычно на этот раз преобладала на его лице над глазами. В его водительском удостоверении глаза значились голубыми, но только потому, что ему не позволили записать их как лавандовые или фиолетовые. Его обычный цвет глаз был бледным, как сирень, но менялся в зависимости от его настроения, освещения и цвета рядом с лицом, и глаза могли потемнеть до настоящего фиолетового оттенка фиалок. Они были почти именно такими темными сейчас, что означало, что эмоции у него зашкаливают, правда, положительные. Если глаза стали бы цвета темного винограда, то это бы значило, что он зол. Его глаза редко приобретали такой цвет.

Его счастье было заразительным, хотя, может, только для меня. Я почувствовала, что улыбаюсь ему, как зеркало повторяя его улыбку, и вполне вероятно, в этой аналогии было больше, чем я хотела думать, поскольку он был моим moitié bête, моим зверем зова. Он практически перепрыгнул через комнату, чтобы заключить меня в объятия и поцеловать меня в губы. Я отреагировала на это рвение своим, и этот поцелуй отправил мои руки исследовать горячую мускулистую гладкость его спины. Его руки скользнули по шелку халата и прижались достаточно сильно, чтобы он понял, что под ним еще что-то надето.

– Я дам вам несколько минут наедине, – сказал Дамиан и направился к двери.

Мы оторвались от поцелуя, и Натэниэл спросил:

– Почему ты хочешь уйти?

– Не всем так комфортно с физическая близость, как тебе, notre minet.

Это означало «наш котенок» или «киска». Это был термин для выражения нежности, хотя нужно быть осторожным с тем, какое из французских слов использовать для «котиков», поскольку некоторые из них на французском жаргоне означают ну очень разные виды кисок.

– Я подумал, вы можете захотеть немного уединения, – объяснил Дамиан.

Натэниэл выглядел озадаченным.

– Натэниэл эксгибиционист и вуайерист, Дамиан. Он не сможет понять, почему поцелуй доставил тебе дискомфорт.

Дамиан улыбнулся скорее печально, чем счастливо:

– Полагаю, это так, но если вы хотите заняться сексом, я, могу вернуться.

– Я всегда хочу секса, – сказал Натэниэл, немного посмеиваясь, потому что это было в значительной степени правдой, – но я контролирую себя даже рядом с Анитой. Мы сегодня здесь ради тебя, Дамиан, и для того, что тебе нужно.

Дамиан улыбнулся, почти рассмеялся, и покачал головой:

– Для меня это многое значит, Натэниэл, потому что я знаю, что ты сказал то, что имел в виду.

Натэниэл отступил от меня, проведя ладонью по моей руке и переплел наши пальцы, так что когда он двинулся к Дамиану, он увлек меня за собой.

– Ну конечно, я имел это в виду, Дамиан. Ты часть нашего триумвирата. Просто скажи, что я могу сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше.

Дамиан нервно хохотнул:

– Если я попрошу тебя надеть сегодня что-нибудь еще в постель, ты поймешь, что я имею в виду?

Мне не нужно было смотреть на лицо Натэниэла, чтобы понять, что он нахмурился. Я могла почувствовать, что он сконфужен.

– Я могу снять шорты и спать голышом, но думаю, тебе будет комфортнее, если на мне будет хоть что-то.

Дамиан покачал головой и улыбнулся:

– Это не то, что я имел в виду, Натэниэл. Я не хочу, чтобы ты еще меньше одевался в постель. Я предпочел бы больше одежды.

– Больше? – переспросил Натэниэл.

Я обняла его за талию сзади, так что могла поцеловать его обнаженную спину.

– Он хочет сказать, что было бы неплохо, если бы сегодня ты надел в постель что-то еще, кроме шортиков, – объяснила я.

Он развернулся в моих объятиях, чтобы увидеть мое лицо, и его выражние было – Тут наверняка какая-то ошибка! Когда до него дошло, что я говорю на полном серьезе, он повернулся к Дамиану:

– Извини. У меня нет ничего, что может быть более закрытым.

– Если ты против шортов Натэниэла, то должен в еще большей степени быть оскорблен тем, что я и вовсе не одет, – сказал Жан-Клод с кровати, где он лениво развалился, словно бог секса, ожидающий телекамер. Я бы сказала, что это просто говорит факт, что я в него влюблена, но он действительно был таким сексуальным, как я думала, так говорили все остальные.

– Жан-Клод, – окликнул Натэниэл так, словно только что заметил его.

Он отпустил меня и бросился к кровати. Он буквально взмыл в воздух и приземлился на Жан-Клода, остановившись на руках и ногах, чтобы не врезаться в вампира, но остановился в почти отжимании над ним. Только кто-то с ловкостью Натэниэла смог бы такое провернуть без того, чтобы этот романтически яркий жест не пошел совершенно неправильно. Я не смогла бы и с тренировок.

Я увидела, что Жан-Клод искренне удивлен, глядя на Натэниэла. Одно это того стоило!

– Ты выглядишь потрясающе сегодня вечером!

Жан-Клод рассмеялся, но это был хороший смех:

– Спасибо, киска. Ты выглядишь достаточно хорошо, чтобы съесть тебя, как и всегда.

– Если хочешь меня укусить, просто попроси, – лицо Натэниэла стало серьезным, а почему нет? Он стал одним из регулярных источников еды мастера вампиров, как и я. Но это был первый раз, когда Натэниэл предложил покормиться от него, зависнув над телом второго мужчины, их лица почти соприкасались. Тело Натэниэла напоминало планку, как в тренажерном зале, кроме того, что он делал это на мягком матрасе, так что мышцы его спины, ног и рук показывали это напряжение. Его задница была тугой, крепкой как орех, помогая удерживать тело над Жан-Клодом.

– Предполагалось, что мы собираемся спать, котенок. Если я покормлюсь от тебя, мне не захочется спать.

– Я буду хорошим, – улыбнулся ему сверху Натэниэл.

– В этом я не сомневаюсь, – откликнулся Жан-Клод.

Натэниэл опустил лицо настолько, чтобы поцеловать Жан-Клода. Это был целомудренный поцелуй по сравнению с тем, что мы с ним только что исполнили, но было что-то очень эротичное в том, что они сделали это, когда Натэниэл завис над другим мужчиной. Жан-Клод осторожно провел рукой по обнаженной спине Натэниэла, отслеживая мышцы, которые удерживали его так неподвижно над ним. Натэниэл перекатился на одну сторону кровати и положил голову на грудь Жан-Клода. Вампир сделал естественное движение, что следовало из этого – обнял Натэниэла за плечи и удержал его. Он устроился ближе к Жан-Клоду, прижимаясь к нему. Я не понимала, что сегодня творится с Натэниэлом. Он был в прекрасном расположении духа, но так переменчив, что я не знала, что ожидать от него дальше.

– Как я говорил до того, как меня прервали столь очаровательным образом, я могу одеться, если это поможет твоему комфорту.

– Если король желает не надевать ничего в постель, то это удовольствие короля, – ответил Дамиан, но чувствовал себя неловко от этой обнявшейся пары. Это было заметно по тому, как он держал плечи и старался не смотреть на них подолгу. Пытался ли Натэниэл заставить нашего настолько гетеросексуального вампира чувствовать себя неловко? Не было похоже, что Натэниэл делал это для Дамиана, если только я не заметила, как рыжеволосый вампир заставил Натэниэла чувствовать себя неловко где-то в другом месте. Натэниэл был одним из милейших людей, которых можно повстречать, но подчас, когда кто-то поступал с ним неправильно, он платил той же монетой. Око за око. Ты делаешь это мне, и я сделаю это тобе еще больше. Что Дамиан сделал, чтобы Натэниэл захотел так жестко ответить?

– У меня есть пижама, если это позволит тебе чувствовать себя комфортнее сегодня, – повторил Жан-Клод, все еще держа Натэниэла в объятиях.

– Ты сказал, что будешь спать с другой стороны от Аниты.

– Да.

– Тогда то, во что ты одет или не одет не настолько… гнетет, – наконец нашел слово Дамиан.

– Я мог бы дать Натэниэлу пижамные штаны, хотя они будут ему длинны, – сказал Жан-Клод.

– Я обычно сплю голышом, – запротестовал Натэниэл, потершись щекой об обнаженную грудь Жан-Клода, как метящий кот.

– Мы оба, – уточнила я.

– Покажи ему, что на тебе надето, ma petite. Возможно, это прибавит нашему багрововолосому гостю желания пойти в постель.

Я не медлила, потому что Дамиан с ног до головы выглядел обдумывающим возможность уйти. Я смотрела ему в глаза, сбрасывая свой халат рядом с халатом Жан-Клода и осталась в кружевной рубашке и шортиках того же синего цвета, что и халат.

– Прекрасно, – сказал Натэниэл.

– Очень мило, – откликнулся Дамиан.

– Спасибо. Выбор Жан-Клода, – поблагодарила я.

– Я выбрал цвет, но это благодаря твоему телу шелк и кружево превращаются во что-то невообразимое, – возразил Жан-Клод.

Я повернулась и пошла к кровати, возможно, немного слишком выразительно покачивая бедрами в коротеньких кружевных шортиках. Я хотела, чтобы Дамиан захотел прийти в постель. Мужчины на удивление отказывались сотрудничать в этом или же выглядели готовыми потроллить нервозность натурала из-за того, чтобы делить кровать с другими мужчинами. Я же хотела привлечь ту его часть, которая желала залезть в кровать рядом со мной вне зависимости от того, чем заняты другие мужчины.

Я обернулась на Дамиана и сделала все от меня зависящее, чтобы подарить ему улыбку, которую он хотел увидеть на моем лице. Он выглядел пораженным, как будто я не шла к кровати в кружевной пижамке, а дала ему пощечину. Видимо, в этой одежде я, ну или, по крайней мере, моя задница, выглядела даже лучше, чем я думала. Я ухватилась за один из столбиков кровати, чтобы влезть на высокий матрац. Я очень медленно проползла через кровать к остальным двум мужчинам, так что у Дамиана было что созерцать.

– Иди в кровать, Дамиан, – сказала я и повернулась посмотреть на него через плечо, выражение его лица было таким, как я и хотела. Было ли это несправедливо, ведь мы не собирались заниматься сексом? Возможно, но если мы собирались узнать, поможет ли сон между мной и Натэниэлом разобраться со всеми этими его кошмарами и кровавым потом, Дамиану нужно лечь с нами в постель и спать.

Дамиан последним снял с себя халат, положив его далеко в ногах кровати, где бы мы ни за что случайно его не задели, разве что станем на несколько футов выше. Когда я говорю, что это кровать для оргии, я не шучу.

Дамиан был одет в пижамные штаны, выглядевшие такими же шелковыми, как мой халат, но они были темно-красного цвета и делали его торс почти прозрачно бледным, как будто можно было увидеть, как движутся его кости, когда он идет, или как будто красный цвет придал его коже такое сияние, какого я никогда раньше не замечала.

– У тебя красивый цвет. Красный, я имею в виду.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Влезай на кровать, и мы сможем немного поспать, – позвала я.

– Надеюсь, я не усну, а просто умру на рассвете, – откликнулся он. На мгновение мне захотелось спросить, хочет ли он умереть на рассвете, чтобы восстать следующей ночью, или же просто умереть. Он упоминал это в своем офисе, а это очень плохо, когда кто-то начинает размышлять о таких вещах. Но я не спросила, потому что некоторые вопросы не задают перед сном, и уж конечно не спрашивают про смерть и самоубийство, собираясь лечь спать между двумя ходячими мертвецами, которые могут умереть с восходом солнца.

Дамиан нерешительно залез на кровать с другой стороны от нас. Ему пришлось ползти, чтобы добраться до нас, и снова появился тот неловкий момент, когда он уставился на нас троих. Мужчины все еще прижимались друг к другу, но я облокотилась на них, будто они были спинкой дивана.

Жан-Клод поцеловал Натэниэла в лоб:

– Ты должен спать по другую сторону от Дамиана, mon minet.

Натэниэл поцеловал его почти в сосок, и на мгновение я знала, что он прикидывает, а не поцеловать ли прямо в него, но он просто встал на колени, легко коснулся своими губами моих и двинулся через кровать, освобождая место для Дамиана.

Я легла рядом с Жан-Клодом; это было бы своего рода испытанием и для меня, потому что в основном я укладывала кого-нибудь из мужчин между собой и вампиром. Я любила Жан-Клода до кончиков ногтей, но тот факт, что обычно он умирал на рассвете, меня нервировал. Его тело холодело по прошествии нескольких часов, и иногда я просыпалась от кошмара, что заперта в гробу с совсем другим вампиром. У меня была небольшая клаустрофобия из-за несчастного случая с дайвингом, но в тот первый раз, когда я проснулась запертой в гробу, созданном для одного, в темноте рядом с холодным мертвым телом, и я знала, что если закричу, то никто не придет на помощь, но я все равно кричала и кричала, и это добавило пугающую вишенку к моей фобии. Так я заработала свои заморочки со сном рядом с вампирами, но мы с Жан-Клодом собирались пожениться, так что нужно было попытаться.

Жан-Клод поцеловал меня в щеку, когда я скользнула под одеяло к его все еще теплому и великолепному телу:

– Спасибо, ma petite. Я знаю, чего это тебе стоит.

– Я не хотел быть обузой, – сказал Дамиан.

– Это не ты обуза, Дамиан, а любой вампир, который спит, прижавшись к ней. Ее беспокоит то, что мы становимся холоднее со временем, пока это действительно не начинает походить на сон рядом с мертвецом.

Дамиан забрался под одеяло и придвинулся достаточно близко, но все же не касался меня:

– Мне жаль. Я не знал, что для тебя это проблема.

– Ты сказал, что теперь не умираешь на рассвете, так что ты не проблема, – уверила его я.

– Разве мы не надеемся, что он умрет на рассвете, и не будет никаких кошмаров, потому что мы рядом? – уточнил Натэниэл.

– Qui, mon minet, но полагаю, что сказать это ma petite вслух было невежливо.

Взгляд Натэниэла был полон раскаяния. Я чувствовала, что он действительно сожалеет:

– Прости, Анита. Я не подумал.

– Все нормально, но, пожалуйста, думай чаще. – На самом деле я имела в виду не то, что он сказал, а скорее то, как он действовал, будто хотел заставить Дамиана сбежать от нас. Натэниэл месяцами просил о большей близости с Дамианом, так что я не понимала, почему теперь, когда появился шанс, он не хочет помогать.

Был и еще один неловкий момент, когда мы пытались укладываться спать, но теперь Жан-Клод был рядом и не позволил неловкости усилиться.