Текст книги "Цветок Эридана (СИ)"

Автор книги: Лидия Розалиска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)

Глава 23. Переписка

Умереть – это значит перестать думать, чувствовать, наслаждаться, страдать.

(Маркиз де Сад)

Мир перестал существовать.

Королева с отрешённым видом смотрела в никуда. Мик Литэш, отчаявшись достучаться до Её Величества, растерянно оглянулся на пиранийцев.

– Уже несколько дней так, – негромко пояснил обер-гофмейстер. – Известие о войне в Гебете оказало на Её Величество престранное действие.

– Война? Да, я что-то слышал о беспорядках.

– Что Вы такое придумываете, юноша! – вмешалась леди Спика. – Не беспорядки – настоящая бойня! Император мёртв, в стране воцарился хаос.

– Вы уверены? Откуда такие сведения?

– Наш посол не мог попасть в столицу: город был захвачен несколькими армиями, которые осаждали императорский дворец, – сказал пожилой господин. – Нам сообщили, что все наследники по мужской линии убиты, а на власть претендует дочь Денебара.

– Но гебетские принцессы не наследуют корону, – эриданец явно был в замешательстве. – Да и что может сделать одна женщина?

– Её поддерживают отряды храмовой стражи. Говорят, она публично клялась гебетцам отомстить за смерть брата, – ответил кто-то из свиты.

– А что случилось с принцем?

– Негодяя загрызли его же собственные псы, – злорадно сообщила леди Спика. – Небось, обнялись с дьяволом, как родные братья. И ведьме дорога туда же, в пекло!

– Тс-с! – лорд Бастоне приложил палец к губам, показывая на Еву-Марию, которая при этих словах вздрогнула, как от удара.

– Милорд Литэш, давайте побеседуем в кабинете. А бумаги оставьте здесь, королева подпишет позже, – холодно произнёс прокурор Ланцес: он-то давно уже понял, в чём дело.

Свита, удивлённо шушукаясь, вышла из будуара, и девушка осталась одна. Ах, как ей не хватало одиночества и тишины, которые стали её единственными друзьями, с тех пор как во дворец пришла ужасная весть! Не было ни одного человека, которому она посмела бы признаться в своём горе: никто не понял бы её, но все бы осудили. Жизнь в один миг потеряла смысл: в ней больше не было места ни робкой надежде, ни тайному ожиданию. Танцевальный зал пустовал, наряды пылились в кладовой, дни и ночи сливались в сплошную серую полосу, сквозь которую тянулась тонкая нить воспоминаний, которая связывала прошлое с настоящим.

Погружённая в свои размышления, Ева-Мария продолжала безучастно сидеть в кресле за столом. Перед ней лежали какие-то документы, существование которых было ей безразлично, и пачка непрочитанных писем. Часы на квадратной тумбочке с высокими ножками мелодично отбили полдень; встав из-за стола, принцесса вошла в туалетную комнату и не раздеваясь легла в ванну.

Когда туда вбежали служанки, все решили, что у королевы помутился рассудок. Немедленно был вызван личный доктор Лорита, который осмотрел девушку, покачал головой и запретил оставлять её одну. Отныне возле неё должны были находиться фрейлины, которым вменялось в обязанность дежурить у постели Её Величества даже по ночам.

Проходили дни. Ева-Мария была безучастна ко всему: ни с кем не говорила, ничего не ела. Тётки сбились с ног, пытаясь привлечь внимание девушки, медики испытывали на ней всевозможные лекарства, но всё впустую: королева таяла на глазах, и по столице ползли тревожные слухи, будто она вот-вот умрёт от неизвестной болезни.

Однажды ночью принцесса вдруг очнулась. Спальня казалась чужой и холодной: бледно мерцали ночники, неподвижно застыли кисточки балдахина, а четыре амура глядели на неё пустыми золотыми глазами и, усмехаясь, натягивали крошечные луки. Справа на стуле сидела девушка и напевала:

– Вижу ангела на небе -

Два раскинутых крыла.

Ты был смел и безрассуден,

А я глупою была.

У Евы-Марии перехватило дыхание, а красивый, тихий, чуть дребезжащий голос выводил:

– Я ждала тебя с надеждой,

Одна,

Пролетело много дней,

Ты исчез, я осталась

Одна,

Только с песней моей.

Одна, что может быть горче -

Нет тебя больше!

Нет тебя больше, любимый…

Королева села на кровати.

– О ком Вы поёте? – в смятении спросила она.

Элия Кельвин подняла глаза, и песня оборвалась.

– Вы не спите, Ваше Величество?

– Как можно спать под эти завывания! – холодным тоном произнесла принцесса.

– Вы очень бледны, сударыня. Пожалуйста, прилягте, Вам нельзя сейчас вставать, – фрейлина протянула руки, чтобы поддержать её, но Ева-Мария с негодованием оттолкнула девушку.

– Вы никто, чтобы поучать нас!

– Я знаю, – чуть слышно ответила Элия. – Но всё-таки позвольте мне помочь.

– Нам не нужна Ваша забота, миледи Кельвин!

Элия молча стояла рядом, теребя полотенце на плече.

– За что Вы так ненавидите меня? – робко спросила она, и по её щекам покатились слёзы.

– Подите прочь и больше не приходите сюда! – отозвалась Ева-Мария: она не желала делить своё горе с какой-то фрейлиной, мимоходом влюбившейся в принца.

– Хорошо, Ваше Величество, я позову миледи Стеллу.

Элия тихо вышла, а принцесса уронила голову на подушки; спасительный сон смежил ей веки, и больше в ту ночь она не просыпалась.

Утро принесло во дворец долгожданные перемены: впервые за много дней королева встала с постели и вышла к завтраку. Придворные толпились в приёмных покоях и с волнением ждали новостей; кто-то пустил слух, что она подурнела от лихорадки, другие утверждали, что это был летаргический сон, третьи говорили, что виной всему истерия.

Чтобы избежать назойливых церемоний пиранийского двора, Ева-Мария почти не покидала своих покоев. Войдя в библиотеку в сопровождении статс-дамы, она обнаружила, что за время её болезни на столе скопилось изрядное количество писем и донесений, которые требовали рассмотрения. Девушка со вздохом села в кресло и принялась разбирать бумаги. Большинство писем были от лорда Фина; советник сообщал, что в Эридане всё спокойно: законы соблюдаются, проблемы решаются, налоги взимаются.

«Donna mea, Ваше молчание тревожит. Всё ли у Вас хорошо? Как обстоят дела с мроаконским договором? Если король Хазар потребует изменений, немедленно информируйте меня или Юарта. Будьте благоразумны: учитывая осложнения с Гебетом, нам крайне важно поддерживать мир на западных границах. На Пиранию надежды мало, а Мроак может утратить интерес к Эридану, если найдёт другого союзника. Также до меня дошли слухи, будто Вы отказываете супругу в правах на ложе. Замечу, мера эта повлечёт за собой нарушение брачного договора…»

«Любезный лорд! Ваша позиция относительно Мроака не вполне ясна. Вначале Вы одобряли идею политического союза, потом отвергли, теперь снова хотите заручиться поддержкой Хазара. Стоило ли тогда устраивать весь этот фарс с Пиранией? А что касается, как Вы изволили выразиться, прав на ложе – сир Лорит как супруг оставляет желать лучшего. Вот уже целый месяц он пребывает на охоте; мы полагаем, что его коллекция трофеев значительно обогатилась пуантами местных балерин…»

«Donna mea, оставьте свои детские упрёки. Заключить договор с Мроаком мешали неуместные притязания Хазара на Вашу руку и огромный долг Пирании. Сейчас мы избавлены от того и другого, что делает союз возможным и – подчёркиваю! – желательным…»

«Господин Фин! Неужели Вы думаете, что Ваши распоряжения теперь что-то значат? У этого ненавистного брака есть одно достоинство: здесь, в Пирании, Вы больше не можете указывать Нашему Величеству, что делать! Король Хазар обещал нам свою защиту и помощь: отныне мы намерены доверять ему, а не Вам, тем более договор уже подписан…»

«Мессир Хазар! Мы вынуждены отправить это письмо с пиранийским гонцом, а это значит, что его прочтут как минимум три архивариуса. Наш советник выражает необоснованное беспокойство по поводу мирного договора; по этой причине в конце января запланирована официальная встреча. Очень надеемся, что Вы сможете на ней присутствовать. С нетерпением ожидаем Вашего визита в Дос для обсуждения дальнейшего сотрудничества с Мроаком…»

«Приехать не смогу. Сорбус будет вести переговоры от моего лица. При необходимости используйте его как курьера. Хазар».

"Сколько гонора, donna mea! В последний раз объясняю, «ненавистный брак»: 1. Избавил Эридан от долга. 2. Избавил Эридан от Гебетского контракта. 3. Содействовал установлению новых связей. Ради этого можно и потерпеть.

P. S.: На встрече с королём Мроака присутствовать не смогу – много дел. Не слишком полагайтесь на новых "друзей" – сожрут…"

«Лорд Фин! Ради выполнения Ваших дурацких пунктов совсем необязательно было подвергать Наше Величество принудительному замужеству – имелись и другие пути решения данных вопросов. Торгуя нашей рукой, Вы, как всегда, действовали в собственных интересах. Если б мы хоть немного догадывались, что ждёт нас в Пирании, то предпочли бы умереть, чем выйти замуж за такое ничтожество, как Лорит…»

«Моя драгоценная сестра! Да покроет Ваше чело тысяча поцелуев Солнца и Луны. В 3 день Паузы 234 года эры Сака пишу Вам в тайной надежде, что Вы разгадаете мой сон. Снилось мне чистое озеро, наполненное водой трёх источников; в центре произрастал огромный лотос. И вот раскрылись его лепестки, и оттуда вышел сияющий великолепием Ману. В одной руке у него было копьё, в другой – жемчужные чётки, у ног его резвились золотые рыбки, а с плеч ниспадал водопад. И произнёс он: „Прииди же в прибежище странников и скитальцев, гениев и безумцев, творцов и аскетов, чтоб отделить благое от дурного, не уклоняясь от цели и не изменяя намерения“. И так прекрасен он был, что я, проснувшись, омылась слезами. С тех пор эта грёза не покидает моих дум. Пусть пребудет она и с Вами, подобно благодати Вишну…»

«Хватит пререкаться, donna mea: всё, чего я хотел – избавить Вас от непоправимой ошибки, но не знаю, в какой степени мне это удалось. Ваш супруг не так плох, чтоб жаловаться на жизнь. Мой окончательный совет – прекратите кидать в него туфлями и заигрывать с чужеземцами. Займитесь делом. Как только родится наследник, Вы сможете вернуться в Эридан…»

«Премного благодарны Вам за наставления, лорд Фин! Ввиду отсутствия короля Лорита, последовать Вашему совету не представляется возможным. Правда, имеется ещё досточтимый grand-père, который не скрывает, что жаждет подменить Его Величество в этом деле, но по причине безудержного пьянства и старости сира мы имеем основания думать, что ему не удастся соблазнить нас…»

«Господин Хазар, недавно мы получили странное письмо из Южного Креста. Царица Агама делает какие-то непонятные намёки. Её письма, доставляемые мроаконскими гонцами, компрометируют Наше Королевское Величество и вызывают расспросы. Оба материка до сих пор находятся в состоянии войны; если Пирания узнает, что мы проводим тайные переговоры с намерением заключить мирный договор, то Эридан окажется втянут в политический скандал. Мы требуем от Вас немедленных объяснений, что за договорённости связывают Мроак и Заокеанье, в противном случае наш…»

Предложение оборвалось росчерком пера, так как в этот момент двери распахнулись, и в будуар вошёл – нет, скорее влетел – Лорит. Ева-Мария вздрогнула: визит супруга застал её врасплох.

– Добрый день, донна! – Лорит даже изобразил улыбку: видимо, ему ещё не успели наплести про последние события во дворце.

– Какая неожиданность, сир! – воскликнула принцесса, уронив перо.

– Спешил увидеть Вас, – король шаркнул ножкой. Глаза его обежали фигурку Евы-Марии, и он снова улыбнулся, на этот раз удивлённо. – О донна! Какие разительные перемены! Недостаёт только шапочки, но, я полагаю, в следующий раз Вы учтёте мои пожелания на этот счёт. Должен отметить, я почти потерял надежду приобщить Вас к пиранийской моде.

Королева рассеянно пожала плечами. Она понятия не имела, что за платье на неё надели.

– Ах, право… здесь не для кого наряжаться.

Лорит, вообразивший, что имелось в виду отсутствие его, любимого, окончательно возликовал и нежно взял руку Евы-Марии в свою.

– Донна, я искренне тронут, – сказал он с умилением в голосе. – Недаром внутренний голос звал меня во дворец и обещал счастье. Как бы мне хотелось забыть о наших недавних размолвках!

– Проще не совершать ошибок, чем потом пытаться их исправить, – ответила Ева-Мария, отстраняясь.

Чело Лорита омрачилось.

– Да-да, золотые слова… А что это Вы пишете, донна? – король с подозрением посмотрел на стол. Девушка быстро перевернула листок. – Вы опять возбуждаете мои подозрения! Отвечайте немедленно, что там?

– Стихи, – невинно ответила принцесса.

– Действительно? – изумился Лорит и потянулся к листкам. – Mon Dieu, что я слышу! Донна, Вы всё более волнуете и удивляете меня! Прочтите же их скорее!

– О нет, сударь, Вы не показываете нам своих творений – пусть и наши останутся тайной для Вас.

– Прекраснейшая донна, я готов подарить Вам любое своё стихотворение, только позвольте мне хоть одним глазком взглянуть на чудесные строчки, что выведены Вашим пером! Молю Вас! – он галантно опустился на колено.

Тут в дверь постучали, и за открытой створкой замаячил силуэт секретаря.

– Ваше Величество, у меня для Вас важное сообщение.

– Франц, Вы не видите, что я занят? – гневно перебил король. – Извольте тотчас дверь закрыть! С той стороны, противный!

– Но меня послал за Вами сир Орк.

– Бог мой, как некстати, – проворчал Лорит, поднимаясь с колен. – Моя дорогая донна! Обстоятельства вынуждают меня покинуть Вас, но я непременно вернусь, едва лишь дело, нарушившее ход нашей беседы, будет улажено, – он послал королеве воздушный поцелуй и упорхнул в коридор.

Ева-Мария прислушалась к его удалявшимся шагам и села дописывать письмо. Как только с ответом Хазару было покончено, она вызвала Сорбуса (переписка с королём Мроака осуществлялась без участия пиранийских гонцов и архивариусов). До обеда оставалось ещё немного времени, и девушка решила посвятить его составлению стиха, дабы отвязаться от Лорита. К моменту, когда Её Величество пригласили отобедать, рядом с мусорной корзиной валялась изрядная куча бумаги.

В дверь постучали. Вошёл Сорбус, сопровождаемый статс-дамой. Он быстрым взглядом оценил масштабы бедствия и хмыкнул:

– Знает ли принцесса, что по китийской традиции исписанную бумагу нужно сжечь, а пепел в счастливый день бросить в воду?

– Какая глупость! У нас нет счастливых дней, – Ева-Мария протянула мроаконцу сложенный вчетверо лист.

Леди Лермен ахнула и кинулась оттирать измазанные чернилами пальцы королевы.

– А счастливые ночи?

Девушка вспыхнула.

– Идите вон, – сказала она с досадой: эдлеры Хазара не отличались скромностью, и никто из них не воспринимал её брак с Лоритом всерьёз.

Мроаконец отсалютовал и вышел. Находясь в сильном раздражении, Ева-Мария спустилась в столовую и заняла место рядом с супругом. В этот раз стол был сервирован более изысканно, чем обычно. Лорит болтал всякую высокопарную чушь, справа сопел сир Орк, пиранийские министры обсуждали дела, фрейлины хихикали, а музыканты играли на скрипках. Среди обеденной кутерьмы девушка вдруг почувствовала себя совершенно одинокой и несчастной; звуки голосов отдалились, и она сидела, как оглушённая, машинально водя ножом по кусочку мяса в тарелке. Внезапно кто-то прикоснулся к её плечу; Ева-Мария вздрогнула и выронила прибор. За столом наступила тишина: все были смущены нарушением этикета. Супруг искательно заглянул ей в лицо:

– Почему Вы молчите, донна?

– А что? – нелюбезно отозвалась Ева-Мария, с трудом приходя в себя.

– Как это что! Господин посол Гиппигеи изволил спросить, скоро ли в нашей семье появится маленький ангелочек.

– Господина посла Гиппигеи это не касается! – в сердцах ответила принцесса. – Но с Вашими затяжными отъездами на охоту этого точно никогда не случится!

– Сударыня, я обещаю быть прилежным мужем! – смутившись, сказал Лорит. Гости заулыбались, но Еве-Марии было не до забав: при мысли о брачных обязательствах её захлестнула волна отвращения. – У нас с донной родится много прелестных детей, мсьё посол.

– Они, без сомнения, унаследуют красоту донны и ум Вашего Величества, – льстиво заметил мужчина, не отрывая глаз от королевы Эридана.

– Как бы не вышло наоборот, – проворчал сир Орк.

– Grand papa, Вы опять!

– Опять, да, опять! Если и родится нормальное дитё, то уж точно не от тебя.

Лорит отчаянно покраснел и нервно огрызнулся:

– Что он там болтает? Сир, Вы слишком пьяны!

– Цыц! Ты когда спальню жены в последний раз посещал?

– Ну…

– Вот чтоб сегодня же взялся за дело! – рявкнул дед и выплюнул оливку. – Тьфу, что за гадость! Неужто таракан? Уж мне эти кулинарные изыски.

– Но я ведь и не отказываюсь, – жалобно проблеял Лорит и попытался улыбнуться Еве-Марии.

– Ах, не пора ли закрыть наконец эту щекотливую тему?! – злым голосом воскликнула королева, которой до ужаса надоело публичное обсуждение её супружеской жизни.

– Пора за ум браться обоим, – отрезал советник.

Девушка поднялась с места.

– Донна! Что такое?! Куда Вы? – всполошились дамы.

– У этого сыра был скверный вкус. Просим извинить нас, мы чувствуем дурноту, – произнесла она, и в общем-то, глядя на лицо Её Величества, ей было трудно не поверить.

– Нормальную еду надо есть, а не камамберы свои! – позлорадствовал дед, откидываясь на спинку стула и сытно рыгая, в то время как королева покидала обеденный зал.

К ужину она не появилась, и Лорит послал секретаря узнать, в чём дело: аппетитные крылышки на столе приманивали его взор, и он был не в силах отказать себе в удовольствии немедленно попробовать их.

– Помимо этого, сударь, – промямлил король, жуя сочную корочку, – Её Величество обещали нам стихи. Ступайте в библиотеку и разыщите их.

Франц Бренна бегом метнулся на второй этаж. Разумеется, к королеве его не пустили, и юнец направился в кабинет, придумывая, какую бы мелкую гадость устроить принцессе: насыпать сахара в чернильницу, перевести часы или запустить из сада несколько пчёл. Порывшись в бумагах и ящиках стола, он исследовал содержимое мусорной корзины. Одна из бумажек заинтересовала его: секретарь мстительно хихикнул и спрятал её в нагрудный карман.

Вскоре после этого молодой человек вернулся в зал и сообщил, что Её Величество чувствуют себя плохо – наверное, чем-то отравились. Лорит кивнул, и ужин продолжался. Через два часа, наслушавшись наставлений деда, король предпринял попытку любовного наступления, но был отослан из спальни врачом Евы-Марии. Ещё несколько дней девушка пролежала в постели, и было трудно сказать, что в большей мере способствовало её болезни: злосчастный сыр или нежелание встречи с Лоритом.

Между тем наступил день саммита. Неприятности начались с самого утра: во время примерки наряда Ева-Мария взбрыкнула.

– Мы не наденем это дурацкое платье! – капризно выкрикнула она.

– Pourquoi pas, Votre Majesté?144 – спросила оскорблённая костюмерша.

– Пиранийские корсеты так ужасно жмут! – пожаловалась девушка. Фрейлины, которых тоже заставляли носить пиранийские платья, возмутились вслед за королевой.

– И где они жмут? – леди Спика суетливо ощупала жёсткий, толстый как панцирь коричневый корсет с прикреплённой к нему юбкой. – Ах, мадам, Вы опять привередничаете! Сделано просто превосходно.

– Отвратительно сделано! Невозможно дышать!

– А Вы вдыхайте понемногу – и давить не станет, и дыхание будет лёгким, красивым.

– Но Вы так затягиваете, что у нас постоянное головокружение!

– Зато все могут любоваться на Ваш тонкий стан.

– Мы и без того стройны и не нуждаемся в подобных технических приспособлениях!

– Но платья не носят без корсета!

Возник продолжительный спор, и в итоге королеву чуть ли не силой одели в злополучное платье. Вдобавок волосы ей собрали в узел на макушке, натянули на голову маленькую шапочку и обвязали основание узла голубой лентой, как требовал этикет. Мстительная костюмерша так сильно затянула корсет, что королева побледнела.

Потом явился Лорит и принялся кричать, что он не допустит во дворце никаких сборищ, грозился отправить посла обратно, укорял жену в легкомыслии, сетовал на то, что вообще согласился на этот брак и т. д. Супруги в очередной раз поругались, а у придворных появился новый повод посудачить.

Мроак официально представлял эдлер Сорбус. На вопрос, привёз ли он письмо от Хазара, тот ответил отрицательно. Разговор происходил в библиотеке; у дверей, как обычно, стояла охрана, а рядом с королевой дежурил паж.

– Почему? – Ева-Мария не скрывала раздражения: из-за непредсказуемости мроаконцев иметь с ними дело становилось всё сложнее.

– Он плохо разбирается в поэзии, – хладнокровно ответил Сорбус. – Там были какие-то любовные стихи.

– Что за глупости Вы говорите?! – королева начала краснеть.

– Ничего страшного, принцесса, с кем не бывает. У халдора много поклонниц.

– Прекратите сейчас же! Мы не писали никаких стихов!

Глядя на её горящее лицо, эдлер сжалился.

– Всё просто, синьора – Ваше письмо подменили.

– Кто и зачем?

– Вероятно, статс-дама. Она подозрительно долго копошилась у стола в прошлый раз.

– Какая ерунда! – с негодованием сказала Ева-Мария.

Незримое присутствие леди Лермен, которую она приблизила к государственным делам, стало слишком привычным, чтобы допускать мысль о чьих-то третьих интересах. С другой стороны, пропажа письма и поразительная осведомлённость советника наводили на подозрения.

– Вызовите её сюда, – настаивал эдлер. – Намекните, что всё знаете. Послушаем, что она ответит.

Принцесса, поколебавшись, отдала распоряжения.

– Ваше Величество, – с поклоном сказала дама, входя в комнату. – Вы меня звали?

– Мари, помните тот день, когда вернулся Лорит? Он ещё похвалил наше платье.

– Д-да, Ваше Величество, это было неделю назад.

– Мы писали письма, и одно из них потерялось. Вы ничего не брали со стола?

– Донна, разве бы я посмела! У Вас тут столько бумаг, я уверена, если хорошо поискать, оно окажется на месте.

– Давно Вы шпионите за королевой? – внезапно спросил Сорбус.

– Ваше Величество, как он смеет говорить подобные вещи? Я всецело верна интересам короны и… – распорядительница попятилась к выходу, но мроаконец молча заступил дверь.

– …и лорда Фина! – перебила принцесса, топнув каблучком.

Женщина побледнела как мел и рухнула на колени.

– Донна, простите! Он привёл меня в подвал и угрожал пытками, если я не соглашусь.

– И Вы испугались? – спросила поражённая столь быстрым признанием Ева-Мария.

– А разве Вы не знаете, что стало с Шерлитой Кастоной? И с Антонием Волком? И с доктором Лонгорием? И с Вашим шутом? Со всеми, кто был ему неугоден? Говорят, он даже родного сына… – слова леди прервались рыданиями.

Принцесса в гневе сжала кулачки.

– Вон отсюда! – закричала она, вскакивая с места. – Сию же минуту!

– Ваше Величество, простите, у меня не было выхода. Что мне теперь делать?

– Убирайтесь обратно в Эридан! Вы лишены нашего расположения!

– Советник убьёт меня!

– Вздор! А если убьёт, так Вам и надо, – девушка с надутым видом отвернулась.

– Сколько писем Вы успели подменить? – склонившись над эриданкой, спросил Сорбус.

– Обычно я успевала сделать копию, но в последний раз всё произошло так быстро… Пришлось взять оригинал и отдать Вам другой листок. Умоляю, Ваше Величество, простите меня, сжальтесь!

– Кто ещё отправлял донесения в столицу?

– Я не знаю, – размазывая слёзы, пробормотала женщина. – Может быть, врач, наставницы, кто-нибудь из фрейлин.

– Короче, все поголовно, – подытожил мроаконец. – Поэтому кабинет и будуар – крайне ненадёжные места для переговоров.

– А Вы знаете надёжные? – всё ещё дуясь, спросила принцесса.

"Ваша спальня", – едва не сказал Сорбус, но вовремя удержался от этой мальчишеской выходки. Хотя глядишь, и повезло бы, с ухмылкой прикинул он.

В дверь постучали.

– Ваше Величество, до встречи с министрами осталось полчаса, – напомнил церемониймейстер.

– Мы ещё успеем прогуляться. Колз говорил, у Вас есть птичья галерея? – сказал Сорбус.

– Да, – Ева-Мария взяла его под руку, и они отправились на первый этаж.

Примыкавший к саду коридор с колоннами по открытой стороне был полон маленьких изящных клеток, где порхали птицы из разных уголков земного шара. Их крики смешивались с пением садовых птиц, создавая невыносимый гам. Лицо королевы страдальчески кривилось. Сорбус остановился возле клетки с фигурной крышей и балкончиками.

– Что это за птичка? – сказал он, разглядывая маленькую невзрачную канарейку.

Та испуганно пискнула. Кенар, скакавший в другой клетке, выдал трель секунд на сорок, от которой у подслушивающего рядом пажа заложило уши.

– Ах, какая разница! Они просто живут здесь, как все другие.

– Не бывает счастья в неволе.

Ева-Мария промолчала.

– Птицы – существа свободные. Даже из золотых клеток они стремятся улететь, – продолжал эдлер.

– Хотите – так выпустите их, – равнодушно сказала принцесса.

Видя, что иносказаниями ничего не добиться и девушке с ним скучно, Сорбус решил перейти к делу.

– Царица Агама очень переживает о Вашей судьбе. Она готова предоставить Вам убежище в своём дворце, где Вас не смогут достать ни лорд Фин, ни Лорит.

Сердце Евы-Марии едва не выпрыгнуло из груди.

– Откуда Вам известно? – прошептала она.

– Царица очень осторожна и не могла писать об это прямо – ни Вам, ни Хазару. Она лишь просила халдора обеспечить Вам защиту по пути в Южный Крест.

– Вы хоть понимаете, о чём говорите? Это звучит как… это абсурдно! Мы не можем согласиться! – демуазель пришла в ужас.

– Всё-таки подумайте, – Сорбус склонился над её ухом, наслаждаясь моментом. – Кто знает, что случится завтра.

Пока длилось совещание с эриданскими министрами, королева отпустила фрейлин погулять по саду. Погода стояла чудесная – кто бы мог предположить, глядя на подстриженные кусты и цветущие клумбы, что в Пирании зима! Прогуливаясь по широким дорожкам, девушки любовались экзотическими птицами и срывали с деревьев фрукты. Диана Саем даже стянула шапочку, и её буйные локоны золотом заблестели на солнце.

– Почаще бы приезжал этот посол, а то так надоело сидеть во дворце, – пожаловалась Клерия Исона.

– Никаких балов и танцев, – огорчённо прошептала Элизочка.

– А чего вы ждали, милые дети? Я ведь предупреждала: о развлечениях придётся забыть.

– Посмотрите по сторонам, миледи Саем: повсюду такое великолепие! – патетически воскликнула Стелла. – А в Эридане холод и снег.

– Зато там не скучно! Пиранийцы живут как затворники, а ещё считают себя просвещённым государством, – буркнула Клерия, которая так скучала по дому, что из весёлой болтушки превратилась в недовольную маленькую злюку.

– Скорей бы Ева-Мария забеременела, – лениво произнесла Диана.

– А что тогда? – насторожилась Исона.

– Домой, глупая! Кто хочет домой?

– Я! Я! – закричали фрейлины.

– Вот видите, все заинтересованы в этом, поэтому чем чаще король Лорит будет проникать в спальню нашей ненаглядной королевы, тем лучше для нас.

– Но она его терпеть не может! – перебила Клерия.

– Надо сделать так, чтоб смогла, – Диана засмеялась.

– Разве так бывает? – Элиза округлила свои хорошенькие глазки.

– Конечно, маленькая Торн. Слышала когда-нибудь про любовный напиток?

– О-о! Я читала про них! Их готовили ведьмы когда-то давно. В книгах сказано, что выпитое зелье заставляет влюбиться в того, кто им напоил. Но для приготовления нужен корень мандрагоры. Где мы его возьмём?

– Какие глупости вы говорите, – поморщилась Стелла. – Вы должны быть образованными и культурными девушками, а любовный напиток принадлежит к разряду сказок. Разве можно в это верить? Если бы такое зелье существовало, в мире не было бы неразделённой любви, – и она тяжело вздохнула.

– Я говорю не о всяких шарлатанских штучках, а о реальных средствах, – сказала Диана. – Розмарин, шпанская мушка.

– А где мы возьмём этих мушек? – выпалила Клерия.

– Вам не кажется, что это неэтично? – тихо спросила Элия Кельвин: она стояла чуть поодаль с большим георгином в руках и о чём-то грустила.

– Чей это голос? – прищурилась Диана. – Ах, это же наша Мисс Святость! Да ты сама не своя, крошка! Неужели не хочешь вернуться в Эридан?

Девушка вздрогнула, словно её ударили по щеке, молча развернулась и побрела обратно в сторону дворца.

– Как меня раздражает эта скромница! – процедила золотокудрая стервочка. – Когда-нибудь я сорву её святые покровы, и все увидят, что она не так уж и невинна. Но сначала займёмся королевой. У меня есть план.

– Какой? – прошептала Элиза, порозовев от волнения.

Фрейлины сбились в кучку, и Диана посвятила их в детали своего замысла. Клерия даже захлопала в ладоши, но Стелла скептически покачала головой:

– Если даже мы сможем изготовить афродизиак, где гарантия, что он подействует на королеву? И подействует как надо? Не хватало ещё обвинения в попытке отравить Её Величество!

– Стелла, неужели с такими куриными мозгами можно сказать что-то умное? – поразилась Диана. – Конечно, мы испытаем его.

– На ком? – Клерия Исона пришла в возбуждение от такой забавной проделки.

– На слугах, да? – спросила милая Элизочка.

Фрейлина загадочно улыбнулась.

– Помнишь, Стелла, мы поспорили на твои сапфировые серёжки, что я смогу соблазнить мроаконца? Вот и повод.

– Сорбуса?.. – ди Муян отшатнулась и поджала губы. – Не уверена, что у Вас получится, мисс Саем.

– Я напою его, после чего охмурить бедняжку не составит труда: он сам на меня прыгнет, – самодовольно усмехнулась Саем.

– Это нечестный приём! – запротестовала Стелла. – Мы не договаривались, что можно использовать зелья.

– Ты же всё равно не веришь в их действие.

– Допустим, – после некоторого размышления кивнула та. – Что Вы мне отдадите в случае проигрыша, мисс Саем?

– Я не из тех, кто проигрывает, – отозвалась фрейлина. – Но можешь помечтать об этом восхитительном колечке, – она подняла руку, демонстрируя изумрудный перстень – памятный подарок принца Персея в день маскарада.

– А вдруг посол отравится? – выпалила Исона.

– С'est la vie, – пожала плечами Диана. – Значит, будем искать другое средство.

Претворение плана в жизнь началось в тот же вечер. Ева-Мария, естественно, захотела устроить званый ужин, а Лорит, естественно, пытался ей помешать. Но поскольку в Досе гостил не кто попало, а высшие эриданские сановники, королю пришлось уступить; однако он не преминул публично высказать королеве своё осуждение ("У нас же траур!" и "Как Вы можете быть столь неразборчивы в тратах!"), после чего демонстративно покинул дворец и отбыл в неизвестном направлении.

Банкет проходил в угловой гостиной на первом этаже (там, где в прошлый раз принимали мроаконцев). Красивая большая комната напоминала залы ахернарского дворца, поэтому принцессе нравилось находиться здесь и представлять, что она дома. После ужина начались танцы. Королева пожелала, чтоб звучала только эриданская музыка. Пиранийцам пришлось подстроиться под капризы Её Величества, и хотя пожилые мегеры злобствовали у стен, молодёжь охотно участвовала в старинных танцах. Несколько юношей, исполняя с королевой павану, во время которой полагалось петь, выводили дрожащими от восторга голосами: