Текст книги "Цветок Эридана (СИ)"

Автор книги: Лидия Розалиска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 49 страниц)

Глава 19. Пленница зимы

Ты не несёшь ответственности за то, чего ждут от тебя другие люди.

Если от тебя ждут слишком многого, то это их ошибка, а не твоя вина.

(Р. Фейнман)

Королева сидела в будуаре, подперев рукой голову, и сердито постукивала ножкой. Мэр ещё раз поклонился, виновато глядя на её надутые губки.

− Ваше Величество, все мы до крайности опечалены подобными капризами природы, но обещаю Вам, завтра погода непременно улучшится.

− То же самое Вы говорили вчера! И позавчера!

− Выражаю скромную надежду, что так и будет.

− Нет, Вы имеете глупость обещать, лорд Бэйсик! А всё, что обещано, должно быть исполнено. И вообще, нам здесь надоело! Скучнейший город на свете − не можете развлечь собственную государыню!

− Ваше Величество, я бы с радостью организовал городской бал, но это дурная примета.

− Что за нелепая отговорка! Почему мы должны страдать из-за каких-то предрассудков! − вздёрнула носик Ева-Мария.

− Ваше Величество, это спорный вопрос, − с достоинством ответил лорд.

− Вы суеверный и жадный дурак! − принцесса не желала ничего слушать. − Подите вон, и если через час Вы не придумаете, чем скрасить наш досуг, Вас обезглавят, и мы назначим более расторопного мэра!

Она повелительно взмахнула рукой, и лорд Бэйсик, которого пробил холодный пот, торопливо вышел из комнаты.

За три дня, проведённых в Демме, дворец с его порядками и обитателями так надоел Еве-Марии, что она с нетерпением ждала, когда же свадебный кортеж возобновит путешествие в Пиранию. Конечно, вначале всё было иначе: с приближением рокового дня королева изобретала различные предлоги, лишь бы оттянуть венчание − то она жаловалась на головную боль, то на плохой сон, то заболевала кашлем, то вспоминала о неотложных делах. Ничего не помогло: в назначенный день и час принцесса в сопровождении пышной свиты взошла на палубу роскошного дирижабля, украшенного цветами, гирляндами, лентами, гербами и золотыми вензелями E&L. Однако вопреки планам советника, не успели они достичь границы, как внезапно стала портиться погода: набежали тучи, посыпался снег, задул ветер и разыгралась сильнейшая метель. Дирижаблям пришлось повернуть назад и пережидать ненастье в Демме.

Местный мэр был известен своим благочестием и воздержанностью в тратах. Единственным развлечением знати было посещение церкви, театра (сильно уступавшего столичному) и редкие балы (на подготовку которых уходило несколько месяцев). Королева изнывала от безделья, а придворные шушукались о дурном предзнаменовании − с недавнего времени верить в приметы сделалось модным. Если за столом падала вилка, нож или ложка, все начинали с нетерпением поглядывать на дверь, ожидая, кто же придёт; если на стене замечали покосившуюся картину, хозяевами овладевал приступ депрессии; многие не стеснялись заглядывать соседям в чашки с чаем, чтобы вызнать про их интимные тайны; и уж, конечно, стоило кому-то чихнуть, все тут же затягивали хором: "Чихнешь в понедельник − будь настороже. Во вторник чихнешь − поцелуешь прохожего. В среду чихнула − письмо получишь. Чихнула в четверг − жди еще лучшего. Чихнула в пятницу − беды не миновать; в субботу − милого завтра встречать" − в общем, ни плюнуть, ни споткнуться, как выразился начальник тайной канцелярии.

Положение усугублялось тем, что Ева-Мария лишилась сразу двух любимцев − своей компаньонки Шерлиты Кастоны и гебетского шута. Весёлая модистка оказалась замешана в каких-то махинациях с королевскими заказами: ей вменяли в вину растрату и присвоение государственных средств. Что касается дурака, он бесследно исчез, и на все вопросы принцессы лорд Фин лишь пожимал плечами, предположив, что шут сбежал обратно в Гебет.

Пока лорд Бэйсик придумывал, чем занять королеву, наступило время обеда, и принцесса в окружении фрейлин сошла в гостиную. Её пышное платье медно-золотого оттенка и блеск украшений бросали вызов скромному убранству зала. В молчании все расселись за стол, и хозяин дома, приняв благолепную позу, начал:

− Очи всех на тебя, Господи, уповают, и Ты даешь им пищу во благовремении…

− А можно без этих ваших восславлений? − перебила Ева-Мария, с раздражением беря вилку.

− Ваше Величество, в этом доме любая трапеза начинается с благодарственной молитвы.

− Было бы за что благодарить! − фыркнула принцесса. − Это и едой назвать нельзя! По всей видимости, нас решили уморить голодом!

− Мы привыкли соблюдать пост, Ваше Величество, − произнесла леди Маргарита, жена мэра. − Хотя и не такой строгий, как предписывает Церковь. К тому же сегодня в честь праздника дозволяется рыба, − она с лучезарной улыбкой кивнула слугам, и те поставили на стол три больших блюда, источавшие аромат постного масла и моркови.

− А что за праздник, сударыня? − робким голосом пропищала Элизабет Торн.

− Введение во храм Пресвятой Богородицы, − ответил пожилой мужчина в чёрном − капеллан семьи Бэйсик. − И день святой великомученицы Варвары. Эта дева подвергалась избиениям и гонениям за то, что втайне от отца приняла христианство и отказалась поклоняться языческим идолам.

− Очень странно! − опять перебила принцесса. − Ваша Библия заставляет повиноваться родителям, но в то же время все эти мученицы никого не слушают и становятся святыми.

− Почитание Господа превыше всего, − сказал священник. − Если родители не живут по слову Бога и не любят его, надлежит искать путь к спасительной вере, ибо Христос единственный должен распоряжаться вашим сердцем и занимать в нём первое место.

− Неверно выбирать между Господом и родителями. Это как сравнивать, что важнее: есть или пить, − возразила леди Бэйсик. Многие одобрительно закивали.

− На первом месте должен стоять придворный этикет! − чопорно изрекла гофмейстерина.

Ева-Мария хихикнула и повернулась к советнику.

− Лорд Фин, а Вы тоже верующий?

− Смотря по обстоятельствам, мадонна, − ответил тот, вытирая рот салфеткой. − Я прежде всего государственный деятель. Моё сознание не может всерьёз воспринимать мифы зари цивилизации и позволять им влиять на политические события.

− Тогда Вы не истинный христианин, − праведным тоном заявила леди Маргарита. − Ибо полагать замысел человека превыше замысла Господня есть великий грех и гордыня. Господь каждому из нас определил место в жизни, все мы должны славить мудрость и дела Его, памятуя, что ничего не происходит без воли Его.

− Какая скука! Мы скоро свихнёмся от вашего благочестия, − принцесса с трудом подавила зевок. − Где музыканты? − она поднялась и хлопнула в ладоши.

− Ваше Величество, праздность неуместна, здесь присутствуют божьи люди, − возразил лорд Бэйсик.

− Какие-какие? − изумлённо произнесла девушка.

− Божьи, − повторил мэр, почтительно взглянув на троих юродивых, которые сидели на лавке и поминутно крестились. Они голодными глазами смотрели на стол, но когда лакей принёс им угощение, один из блаженных схватил еду и с бранью швырнул на пол.

− Кто их впустил? Это от них так воняет? − принцесса сморщила носик.

Супруги Бэйсик растерянно переглянулись.

− Мадонна, эти бедные и несчастные люди достойны жалости и Вашей сострадательной любви, − сказала хозяйка.

− Пусть убираются вон! Мы хотим веселиться!

− Выведите их, − распорядился Фин. Стражники приблизились к нищим и стали тихонько подталкивать их к двери. Один заматерился, другой упал на пол и начал бесноваться, перепугав дам за столом. Третий же, до тех пор сидевший неподвижно, вдруг поднялся, наставил на королеву скрюченный палец и изрёк: "Блудница хупавая! Да побиют тя камением, да будет на те хромота и слепота и всякий порок зол, аще Господа Бога твоего не убоишися!". Его выволокли за шиворот, а госпожа Бэйсик заломила аристократические руки:

− Ваше Величество, эти люди святые, они зла никому не делали, их нельзя прогонять! Бог за такое непременно накажет! Вы и так венчаетесь в запретное время!

− Уймись, дура, − прошипел советник и встал.

Весёлая музыка приглушила звук оплеухи. Фрейлины затеяли игру в жмурки, и Ева-Мария со смехом убежала водить.

Наигравшись, королева изъявила желание прогуляться по саду. Как только королевская процессия сошла вниз, к крыльцу подкатили большие белые сани, украшенные бубенцами с колокольцами, и из них выпрыгнул подросток в короткой подпоясанной шубке и маленькой вязаной шапочке. За ним вылез кудрявый юноша с розовыми щеками и улыбкой от уха до уха. Парочка побежала в дом, не обращая внимания на гостей, и мэр был вынужден окликнуть их, а его жена насупилась.

− Мадонна, позвольте представить Вам мою дочь, она гостила у бабушки, − в лёгком замешательстве произнёс лорд Бэйсик. − Элис, подойди ближе.

В свите королевы зашептались, да и сама Ева-Мария с любопытством вытянула шейку: слухи о красоте младшей Бэйсик давно достигли столицы, но мало кто в действительности был знаком с предметом обсуждения. Элис приблизилась, неприветливо глядя на посторонних огромными тёмными глазами; её розовые губы были сжаты, из-под шапочки выбивались прямые чёрные пряди − она действительно выглядела восхитительно. Сделав реверанс, она молча отступила, полагая, что на этом формальности закончены. Гофмейстерина была шокирована:

− Юная мисс Бэйсик, сейчас же вернитесь на место! Вас представляют Её Величеству и высшим лицам королевства, а Вы проявили грубейшую бестактность в поведении − не знаю уж, чему это приписать: тому, что Вы дурно воспитаны, или тому, что Вам стыдно за свой неподобающий вид.

− Прошу прощения, Элис чрезвычайно застенчива, − пробормотал мэр, краснея.

− Знаете, сударь, у меня иное мнение, − перебила Дора Инсара, доставая лорнет и нацеливая на девушку. − Это больше напоминает не застенчивость, а нахальство, и смею Вас уверить, данные вещи абсолютно противоположны по смыслу. Ваша супруга, которая была фрейлиной, должна знать, что такие манеры недопустимы для девушки, поскольку характеризуют её самым отрицательным образом, а также компрометируют её семью. В былые времена за подобную дерзость не только удаляли со двора, но и лишали постов и придворных должностей.

− Исправься, Элис, − шепнула леди Бэйсик.

− Я что, должна извиниться? − огрызнулась та неожиданно писклявым голосом.

− Вы?! − взъярилась Инсара. − Не только извиниться, юная леди! Я бы на Вашем месте сгорела со стыда!

− Гори-гори ясно, чтобы не погасло.

− Элис, прекрати! − воскликнула мать, покрываясь яркой краской, в то время как гофмейстерина потеряла дар речи.

− Как хорошо, что эту нахалку не взяли во фрейлины, − негодующе сказала статс-дама.

− Не сердитесь на крошку Алису, нашего милого ребёнка, − хохотнул молодой человек.

− Ваше Величество, это мой зять лорд Лаэрт Нэниль, − без особого желания представил мэр.

Дамы заметно оживились, прикрываясь веерами: светские львицы смотрели на парочку и перешёптывались, отчего манеры мэра и его жены становились всё более нервозными.

− Он тоже гостил у бабушки? − елейным голоском спросила Ева-Мария.

− Скорей, у тётушки-метели, − как все молодые эриданцы, Лаэрт был полон легкомысленного задора.

− Состязались, кто громче завоет?

− Ваше Величество переоценивает мой скромный талант, − юноша галантно поклонился, зардевшись от насмешек принцессы. − Я не претендую на лавры Орфея, хоть и выиграл конкурс певцов.

− Тогда верните золотую лиру! − потребовала королева.

− А Вы − мою песню, − с куртуазной дерзостью ответил Лаэрт. Девушка мило улыбнулась и склонила голову − выступление лорда Нэниля снискало ему всеобщее одобрение и известность.

Пока демуазель флиртовала с зятем деммского мэра, из саней вылез третий участник поездки − судя по скромному виду и тому, как робко он топтался в сторонке, это был возница. Поборов нерешительность, юноша приблизился к Элис и со словами: "Миледи, Вы случайно обронили" протянул ей варежку. Ева-Мария неожиданно для всех обернулась и выхватила рукавицу из рук брюнетки.

− Милая проделка! − со звонким смехом воскликнула она, запуская пальчики внутрь. − Ах, так и есть! Право, господин мэр, Вам следует лучше следить за этим слугой!

Она потрясла варежкой, и в снег выпала маленькая записка. Все остолбенели. Лаэрт шагнул к кучеру и ударил его в лицо − тот упал и молча поднялся, прикрывая рукой разбитый нос.

Лорд Бэйсик побледнел от гнева.

− Элис! Немедленно иди к себе в комнату − нам предстоит серьёзный разговор, − приказал он.

Красавица повиновалась, но каким немигающим, полным ненависти взглядом она смотрела на королеву! Что касается возницы, ему было велено распрягать лошадей, но тут Еве-Марии пришла в голову затея покататься на санках и послушать, как звенят бубенцы на морозе. Не осмеливаясь поднять глаза, кучер влез обратно в сани, следом забрались Её Величество, мадам Инсара и фрейлины. С визгом и смехом сани выкатились за ворота и, обогнув Демму по околице, помчались к катальной горе.

− Ваше Величество с ума сошли! − вопила гофмейстерина, скорчившись на заднем сиденье под шерстяным одеялом. Фрейлины были испуганы, а Ева-Мария, покрепче ухватившись за край, с замиранием сердца слушала адский вой ветра и весело, беззаботно смеялась:

− Быстрее! Быстрее!!!

Во дворец они вернулись уже затемно. Уставшие кони еле переставляли ноги, и когда двое слуг суетливо распахнули дверцы, из саней выпало семь замороженных тел, залепленных снегом до самых бровей.

− Восхитительно! − проговорило одно из них слегка осипшим голосом. − Где мэр? Пусть хорошенько наградит этого слугу!

− Ага, наградит он… пинком под зад, − проворчала Диана Саем, у которой от снега и ветра размазалась тушь.

− Миледи Саем, сколько можно напоминать Вам о необходимости выражаться прилично! − скрипнула гофмейстерина и разразилась скучнейшей нотацией. Не слушая Инсару, Ева-Мария поспешила во дворец. Её щёки пылали ярким зимним румянцем, ресницы заиндевели, как у куклы, а роскошная серая шубка пушилась от снега.

Лорд Фин нервными шагами расхаживал по холлу в ожидании королевы.

− Холодно! Мы желаем горячих напитков! − воскликнула демуазель с порога, пока четверо слуг снимали с неё верхнюю одежду и обувь.

− Удалась прогулка? − советник повернулся к Её Величеству, держа руки за спиной.

− Не передать словами! − королева прошла мимо Фина. За ней тянулся шлейф морозного воздуха. − Где леди Мари? Пусть сейчас же готовят ванну!

− Вот что, мадонна, − советник шёл за ней по коридору, немного отставая, − ещё одна такая выходка, и мне придётся запереть Вас до самого отъезда.

− В чём дело, господин Фин? − Ева-Мария резко остановилась.

− Вам было сказано при любых обстоятельствах иметь при себе охрану, это раз. А во-вторых…

− Вы изволите шутить с нами, мсьё? В санях не было места для стражи!

− Можно было не брать фрейлин, они всё равно бесполезны.

− Ах, конечно, стражники куда как полезней!

− Вы подвергли себя опасности. Могло случиться всё что угодно: сани могли перевернуться, лошади могли понести, кучер мог потерять дорогу, Вас могли похитить или убить.

− Лорд Фин, у Вас чересчур богатое воображение! − звонко смеясь, ответила девушка.

− Я не допущу никаких инцидентов, во избежание сорвать свадьбу.

− Всё это в высшей степени смешно! − фыркнула принцесса. − Вы стали слишком мнительны, господин советник!

− Вы поступили неразумно, доверив жизнь юнцу, которого до этого выставили на смех: он мог оказаться мстительным или безрассудным.

− О боже, лорд Фин, сколько опасений из-за одного забавного эпизода! Не стоит так плохо думать о наших подданных!

− Забавного для всех, кроме семьи Бэйсик, − Фин смотрел на королеву немигающим взглядом: он был слегка раздражён её легкомыслием.

− Вы шутите, сударь, − отмахнулась Ева-Мария, беря из вазочки конфету. − Подумаешь, какая-то записка!

− Это для Вас пустяк, а местные аристократы весьма щепетильны в вопросах семейной чести. Конюха изобьют палками и оставят умирать на морозе.

− Ах, отстаньте! Хватит выдумывать глупости! − и принцесса упорхнула переодеваться.

Ужин проходил в красивой, ярко освещённой комнате за полукруглым столом с белой скатертью, но невзирая на весёлую музыку и праздничное убранство, никакого веселья не ощущалось − наоборот, все шушукались, глядя на постные лица семьи Бэйсик. Сегодня впервые за три дня они присутствовали в полном составе: лорд Чатон Бэйсик изображал любезного хозяина, леди Маргарита − заботливую хозяйку, Лаэрт и Лиджия, старшая дочь Бэйсиков, ворковали, как два влюблённых голубка, хотя это не могло обмануть опытных столичных сплетниц − как ни милы были предназначенные друг другу улыбки, для всех было очевидно, что молодая семья на грани развода; лишь Элис не поднимала глаз от тарелки. Она была очень красива − черноглазая брюнетка с гладкими блестящими волосами и точёным личиком, заостренным книзу, на котором застыло выражение дерзости и безразличия.

− Милая, не желаешь ли супа? − то и дело вопрошала мать. − Ты так бледна!

− Дочка, может, попробуешь рыбное суфле? Этот соус придаёт блюду неповторимый вкус.

− Дорогая, тебе нужно обязательно поесть пеленгас в маринаде, иначе ты совсем зачахнешь.

Блямс! Вилка и нож Элис со звоном упали в тарелку. Общество ошеломлённо наблюдало, как девушка встала из-за стола и, пнув ногою стул, удалилась восвояси. Тягостное молчание было нарушено репликой гофмейстерины (впоследствии эта фраза была включена во все учебники этикета):

− Il vente quelques jours. Passez-moi le sucre, mon cher.105

− Что происходит? − удивлённо спросила принцесса.

− Ваше Величество, младшая Бэйсик недопустимым образом нарушила приличия, − прошептала леди Лермен.

Ева-Мария обиженно надула губы: ей, королеве Эридана, выговаривали за малейшую провинность, а этой пигалице всё сходило с рук. Конечно, Элис осудят, конечно, её отругают, но какое это имеет значение − ведь она могла делать что хочет!

Чтобы загладить неловкость, лорд Бэйсик поднял бокал за процветание Деммы − города, в котором Её Величество провели свои детские годы. Это вызвало у гостей ностальгические воспоминания, и разговор переключился на обсуждение местных событий. Леди Маргарита сообщила, что у Лиджии с Лаэртом вот-вот родится маленький, что все ужасно рады за них и дай бог Её Королевскому Величеству такого же счастливого брака. Диана Саем, ковырявшая на тарелке стебельки печёной спаржи, презрительно фыркнула:

− Она вообще в своём уме? Все знают, что никто не хотел этой свадьбы: Лаэрт увивался вокруг младшей Бэйсик, а мэр женил его на старшей.

− Не может быть, − разинула рот Клерия Исона.

− Конечно, я не верю домыслам, будто жениха крепко держали три свидетеля, а невесту опоили снотворным, − с усмешкой продолжала Диана. − На самом деле этот щегол здраво рассудил, что может спать с обеими сёстрами. Правда, теперь в их любовном треугольнике участвует ещё и кучер.

− Прекратите сплетничать за столом, − недовольно произнесла Стелла.

В это время какая-то дама, желая поддержать беседу, с напускным интересом спросила:

− Вы уже выбрали имя для малыша?

Лиджия Бэйсик расплылась в глупой улыбке:

− Конечно, сударыня! Если родится мальчик, мы назовём его в честь отца − Лаэртино, а если девочка − в честь Её Величества, Ева-Мария-Анна.

− Нам не нравится! − отрезала Ева-Мария. Разговоры стихли, и все с изумлением повернулись к королеве.

− Почему, Ваше Величество? − пролепетала молодая женщина.

− А вдруг она будет уродиной, − принцесса встала из-за стола и расправила юбку.

Семейство Бэйсик было в смятении, Лиджию отпаивали валерьянкой, а муж во всеуслышание заявил ей, что она дура.

Как тут было заведено, после ужина все разошлись по спальням. Пока королева заканчивала вечерний моцион, при ней находились две леди − делла Келерия Деммская, тётка королевы по отцу, живущая в Пирании, и пиранийская статс-дама Спика Досская, дальняя родственница Лорита, живущая в Эридане. Данным особам вменялось в обязанность обучать невесту тонкостям свадебного церемониала и давать наставления касательно супружеской жизни. Если с тёткой у Евы-Марии сложились более-менее доверительные отношения, то этого нельзя было сказать про леди Спику, сорокапятилетнюю вдову ахернарского лорда: данная дама была глупа, лицемерна и совершенно лишена такта − она всюду совала свой нос и озвучивала своё мнение, искренне веря, что таким образом спасает человеческие души. Сейчас её как никогда занимал вопрос об особых днях королевы: она жаждала составить подробный календарь и дать свои советы относительно периодов, благоприятных для зачатия.

− Оставьте нас в покое! − в бешенстве кричала принцесса, топая ногами и раскидывая вещи. − Убирайся, противная мерзкая старуха!

− Видите, до чего Вы довели мою племянницу? − хладнокровно спросила делла Келерия.

− Ваше Величество, я стараюсь во благо короны, − проблеяла дама, уворачиваясь от подсвечника.

− Ну так старайтесь с умом, не то у бедного дитя случится нервный срыв, − женщина развернула пиранийку спиной и подтолкнула к выходу. Её маленькие пухлые руки оказались на удивление сильными, но леди Спика вцепилась в дверь и не желала сдаваться.

− Должна же я знать подробности!

− Поищите другие способы. Спросите у королевского врача.

− Я не в ладах с господином Майнером, − сквозь пыхтение произнесла леди Спика. − Он оскорбил Дамское Благотворительное Общество, отказавшись принять корпию, которую щиплют благородные дамы.

− И правильно сделал: к вашему сведению, в больницах давно используют вату, − тётка поднажала плечом, и пиранийка очутилась в коридоре. − Уф, наконец-то избавились.

− Дорогая тётушка, а Вы можете сделать то же самое с госпожой Инсарой? − спросила Ева-Мария, теребя завязки шёлкового чепца.

− Ай-ай-ай, племянница, неужели ты боишься Доры? Нельзя распускать гофмейстерин. Помню, приехала к нам одна, но когда она попыталась командовать двором, бабушка живо поставила её на место, надавав пощёчин. С тех пор эта мегера вела себя тихо − разумеется, не со всеми. Твою мать она совершенно не уважала, − тётка подошла к зеркалу и небрежным движением поправила причёску.

− Расскажите о нашей матери, − потребовала девушка. − Какая она была?

− Странная просьба. Мы ведь почти не были знакомы: сразу после свадьбы я уехала в Дос, а Тинка осталась жить в Ахернаре. Ты совсем её не помнишь?

− Весьма смутно, − королева попыталась воскресить в памяти полустёртые образы родителей, но они были менее отчётливы, чем прошлогодний сон. Гораздо лучше ей запомнился властный голос деда и елейные речи монашек-послушниц.

− Нас пригласили на Пораскиды − кажется, по случаю рождения наследного принца Персея. Там брат и увлёкся этой красивой, но тупой, как пробка, особой.

− Значит, тётушка, она Вам не нравилась? − удивлённо воскликнула Ева-Мария.

− С чего ты взяла? Я просто рассказываю как было. Её амбиции намного превосходили её интеллект, ведь твоя мать даже не была принцессой, но очень хотела стать королевой. Илиодор влюбился в Тинку и женился на ней по хорошо срежиссированному сценарию.

− А она его любила? − внезапно спросила королева.

− Зачем ты спрашиваешь об этом? − обычно делла Келерия хорошо владела собой, но сейчас её голос был полон неприязни. − Она никого не любила, кроме своего отражения в зеркале.

− Значит, и мы никогда не полюбим Лорита, − заявила девушка, отворачиваясь к окну.

− А что тебе мешает? − тётка с удивлением подняла бровь.

Ответить Ева-Мария не успела − послышался звон разбитого стекла, и в полуметре от неё на пол упал кирпич. Демуазель вскрикнула от неожиданности, а Келерия Деммская быстро пересекла комнату и выглянула в окно. Во дворе по колено в снегу топталась щуплая фигура, которая тут же бросилась бежать.

− Стража! Поймать его! − приказала принцесса.

Несколько караульных сорвались с места, и после непродолжительной возни злоумышленник был схвачен и доставлен наверх. В комнате уже суетились слуги, хлопоча вокруг разбитого окна и возмущённой Евы-Марии; они, конечно, углядели в происходящем дурной знак и шёпотом судачили о предзнаменованиях.

− Что здесь происходит? − расталкивая любопытных, спросил лорд Фин.

− Эта особа нарушила покой Её Величества, − доложил начальник охраны, указав на младшую Бэйсик. Вид у неё был совсем не аристократический: шубейка нараспашку, волосы всклокочены, руки заломлены за спину.

− Так-так. И что она натворила?

− Разбила окно и непочтительно отзывалась о королеве.

− Ясно. Выведите её.

− Я никуда не пойду, пока не освободят Ильсора! − взвизгнула Элис: отчаяние и гнев придавали ей сил. − Никто не знал про нас, даже не догадывался, а теперь его посадили на цепь, как собаку, и всё по милости скучающей фитюльки, которая приехала из столицы и не знает, чем себя развлечь. Это же так весело и забавно − мимоходом сломать чью-то жизнь!

− Какая-то сумасшедшая, − поджала губки Ева-Мария. − Мы требуем, чтоб её наказали!

− Я поговорю с её отцом, мадонна.

− Этого недостаточно! Никто не должен оскорблять нашу королевскую персону! − Ева-Мария встала с дивана.

Элис впилась глазами в красивое принцессино личико.

− Да мне плевать, кто ты, хоть богиня, хоть мышь! Моя любовь важнее!

Ева-Мария покраснела от негодования.

− Выпороть её! Сто плетей! И язык отрезать! − пронзительно крикнула она.

− Попробуйте только! Папа вас на кол посадит! − верещала Бэйсик, вырываясь из рук стражников, которые тащили её в коридор.

− Закон гласит, что благородная леди не может быть подвергнута порке, − произнесла Келерия Деммская.

− Закон − это наше слово! Мы приказали пороть, значит, так и будет! А всем, кто недоволен, отрубить голову! − принцесса топнула ногой.

− Нет, мадонна, − произнёс советник тихо, но непреклонно. − На кону честь древнего дворянского рода. Кого и как наказывать − личное дело семьи Бэйсик.

− Но она посмела оскорбить Наше Величество!

− Довольно, − канцлер-страж поймал девушку за локоть и развернул лицом к себе. − Это не оставят без внимания. Сейчас крайне глупо настаивать на своём. Вспомните, всё началось с Вашей проказы.

− Но… − Ева-Мария растерялась и обиженно замолчала − она уже и думать забыла про свою шалость с запиской.

− Не вмешивайтесь в происходящее, не стоит наживать врагов перед отъездом, − Фин стиснул пальцы покрепче и повёл девушку в другую комнату.

Эта возмутительная сцена напрочь лишила королеву сна: полночи она ворочалась в постели, считала до тысячи, переворачивала подушку, но ничего не помогало, и в спальне уже стало светлеть, когда побеждённая усталостью Ева-Мария наконец сомкнула глаза и забылась беспокойным сном.

Больше в эту ночь никто не спал. Слуги перемывали косточки приезжим, фрейлины шушукались о нарядах на свадьбе, а господин мэр имел неприятный разговор с начальником тайной канцелярии.

− Знаете, лорд Бэйсик, я привык смотреть на вещи с позиции здравого смысла. Ваша дочь либо невоспитанная дура, либо психически ненормальная. Таких девиц следует держать под замком.

− Как только мне доложили, что кортеж Её Величества остановится в Демме, я постарался увезти Элис подальше.

− Плохо старались, − оборвал советник. − В результате мы имеем оскорбление словом, действием и намерением, за что положено восемь лет каторги.

− Кроме случаев, когда деяния совершены по неразумию.

− Она что, слабоумная?

− Нет, конечно, − лорд Чатон скрипнул зубами. − Но учитывая ситуацию, Элис вправе рассчитывать на снисхождение.

− Мне пришлось приложить усилия, чтобы убедить королеву смягчить наказание: ни к чему омрачать предстоящие торжества, − деловым тоном продолжал Фин. − Взамен Вы пожертвуете в казну триста тысяч ауреусов и будете вносить туда же 50 % годовой ренты. Ваша дочь отправиться в монастырь − тот, который выберу я, − и принесёт обет послушания.

Мэр побледнел.

− Я считаю этот вариант неприемлемым для своей дочери.

− Ну а как Вы хотели? По попе отшлёпать и отпустить играть во двор? − саркастически заметил Фин.

− Я говорил с ней и знаю, как она страдает. Смею напомнить, вся эта история началась с того, что королева публично обвинила её в связи с конюхом.

− Мадонна оказала Вам услугу.

− Наше имя опозорено! − взбленился лорд Бэйсик.

− Его опозорила отнюдь не королева. Радуйтесь, что шашни Элис и её дружка были раскрыты до того, как Ваша дочь забеременела.

− Это невозможно, − мужчина стал красен, как рак.

− Всякое в жизни бывает, − канцлер-страж заложил руки за спину и прошёлся по комнате. Его задумчивый взгляд упал на картину: две девочки бежали по зелёному лугу, какая-то женщина, прикрыв глаза от солнца, улыбалась им вслед. − По-моему, этот рисунок слишком прост для вашего дома.

− Его нарисовала Лиджия, − ответил мэр, немного сбитый с толку.

− Я так и думал: Вы подобрали неуместно дорогую раму, − Фин подошёл ближе. − Время летит очень быстро, лорд Бэйсик. Пора смириться с тем, что дети выросли и должны нести ответственность за свои поступки.

Лорд пытался сохранить на лице благородную невозмутимость, но раздражение всё равно прорывалось наружу.

− Мои дети будут от этого избавлены.

− Даю Вам два часа на сборы, − произнёс советник.

− Я не изменю своего решения, − отрезал лорд Бэйсик и твёрдым шагом вышел из комнаты.

Тем временем леди Маргарита тоже пыталась повлиять на ход событий. Хорошенько помолившись, она направила свои стопы к покоям Евы-Марии и столкнулась с гофмейстериной.

− Добрый вечер, Ваша Милость, я хотела бы побеседовать с королевой.

− Вы выбрали весьма неудачное время для визита, − проскрипела Дора Инсара. − Видите ли, все нормальные люди давно в постели.

− Говорят, балы в столице продолжаются до четырёх утра, так что Её Величество вполне могут и не спать.

− Пусть говорят − зря не скажут, − отрезала Дора. − Существуют установленные часы, в которые Её Величество изволит принимать посетителей, и делается это строго по записи, а не когда кому-то взбредёт в голову. Похоже, милейшая, Вы совершенно забыли придворный распорядок, а потому неудивительно, что Ваша младшая дочь растёт такой дикой. Я рада, что мне представился случай высказать всё, что я думаю о воспитании этой нахалки.

− Леди Инсара, я не собираюсь обсуждать с Вами своё дитя.

− Стыд и срам! С виду приличная семья − и так отличиться перед королевским двором! Вашей обязанностью было дать своим детям самое лучшее образование и вывести их в свет без опасения за свою репутацию. Ни одна порядочная мать не допустит, чтобы её дочь росла безнравственной прелюбодейкой, согрешившей с конюхом.

− Вы двух принцесс от греха не уберегли, леди Дора, так чего же Вы цепляетесь к Элис? − огрызнулась та, покраснев от стыда.

− Что-о? Вы ищете себе оправдания в каких-то несуразных сплетнях? Это так же нелепо, как упрекать Господа Бога. Уж Вам-то, бывшей фрейлине, должно быть известно, насколько важна для юной особы её репутация, что не следует баловать девочек и позволять им вести себя как вздумается, что нельзя ослаблять родительский надзор ни на минуту, ибо только Вы ответственны за то, с какой моральной установкой молодая барышня выйдет в жизнь, сможет ли она занять достойное положение в обществе и стать примерной женой и матерью.