Текст книги "Цветок Эридана (СИ)"

Автор книги: Лидия Розалиска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 49 страниц)

– Vous gentil parler,139 – на ломаном пиранийском ответила она и покраснела.

– Quatre mois je Vous contempler de loin,140 – продолжал влюблённый. – J'ai fait des vers, j'ai parlé avec des fleurs; je me noyais dans la douce étreinte de la honte.141

– Я ничего не понимаю, – жалобно пискнула она.

Сбитый с толку, он замолчал и окинул свою пассию страдальческим взором.

– Говорят, сударыня, что пиранийский язык столь нежен и выразителен, что только на нём и подобает говорить с дамами о любви, – сказал он по-эридански.

– Со мной ещё никто об этом не говорил.

– Правда? – длинное невыразительное лицо юноши окрасилось румянцем. – Значит, о прекрасная Элиза, я имею счастье быть Вашим первым поклонником?

– А откуда Вы знаете моё имя?

– Все птицы в саду его повторяют, – нежно проблеял он, пересаживаясь поближе. – Элиза, ах, Элиза!

– Мне казалось, они только чирикают.

– Неправда, я слышал его везде: в щебете соловья, журчании садового ручейка, шелесте листьев. Каждый цветок на земле и каждая звезда на небе существуют лишь для того, чтобы завидовать Вашей красоте. Взгляните же на меня своим ласковым взглядом!

– Какие милые словечки, – засмущалась фрейлина. – Почему же Вы не признались мне раньше?

– Ах, я… – молодой человек начал густо краснеть. – Видите ли, я… Я пытался… писал Вам письма, но Вы не отвечали. Назначал свидания, но Вы не приходили. А однажды я по ошибке объяснился в любви другой даме.

– Как же так? – невинное личико Элизы выразило удивление.

– Это произошло во время маскарада. Было темно, а на ней были маска и плащ. Она приблизилась лёгкой походкой; в дрожащем свете фонарей мне грезилось, что это птица летит над землёю. Любовь ослепила меня. Я пал к её ногам и умолял о взаимности.

– Как Вы могли перепутать! Я была одета Лебедёнком! – Элиза чуть не расплакалась.

– Вот именно! Я так и не понял, почему моя записка попала к ней, а не к Вам.

– А она тоже красивая? – ревниво спросила малютка.

– Что Вы, сударыня, совсем нет! Разве может что-то сравниться с Вашими голубыми глазами и алыми, словно роза, губами? Вы прекрасней всех на земле! Я боготворю Вас! Станете ли Вы моей женою?

– Да! Да! Да! – восторженно закричала девушка, хлопая в ладоши, но тут же вспомнила наставления маменьки и скромно потупила глазки.

– Comment suis-je heureux maintenant!142 – воскликнул он, нежно беря её за руку.

– Так стало быть, мы с этого момента помолвлены? – обмерев от счастья, прошептала Элизабет.

– Почти! Но сначала надо испросить согласия у короля и королевы, потом у родителей и лишь затем сочетаться браком.

– Но тогда я перестану быть фрейлиной!

– Зато получите титул принцессы и всю мою любовь!

Элизочка едва не завизжала. Подумать только, она войдёт в пиранийский королевский дом наравне с Евой-Марией! У неё тоже будет корона! И экипаж, и слуги, и множество красивых платьев!

– Да! Да! – повторяла она.

– Тогда идёмте! Я не в силах больше ждать! – воскликнул счастливый юнец, сжимая её руку.

– Куда? – растерянно спросила девушка.

– Поговорить с Её Величеством. Она даст своё разрешение, и мы объявим о нашей помолвке прямо на дне рождения короля.

Идея показалась Элизочке прекрасной, и, весело переговариваясь, парочка вприпрыжку побежала к королевским покоям.

Ева-Мария сидела в будуаре, страдая от головной боли и скуки. Уроки танцев на сегодня были отменены: во дворце шли приготовления к предстоящим торжествам. Лорд Бастоне нудно и монотонно зачитывал королеве порядок церемоний. Девушка делала вид, что слушает, но её клонило в сон.

– Ваше Величество, принц Гнейс просит о встрече. Изволите принять? – спросил дежурный камергер.

– Гнейс? – принцесса подняла голову: до сегодняшнего дня деверь избегал встреч и разговоров с ней. – Мы заняты, пусть придёт в другой раз, а лучше вообще не приходит. Он нас раздражает.

– Это совершенно недопустимо, – заметила гофмейстерина, отрывая взгляд от книги. – Не имея сколько-нибудь значимых причин для отказа, Вы проявляете неуважение к члену королевской семьи. Если все станут поступать подобным образом, культура семейных отношений рухнет, как дом на прогнивших сваях.

Девушка не успела ответить, как в этот момент в комнате появился виновник спора. Перешагнув порог, принц уверенным шагом направился к королеве. Все взгляды устремились на смущённую Элизу Торн, которая пыталась спрятаться за его тощей спиной.

– Благородная донна, мы пришли засвидетельствовать Вам своё почтение.

– Мы?

– Я и эта прекрасная мадемуазель намерены пожениться.

– Женитесь, нам-то что, – принцесса деланно пожала плечами.

– Вы слышали, миледи? Она согласна! – Гнейс повернулся к Элизочке и поцеловал ей ручку.

– Я так счастлива! – пропищала та.

– Это же голос Торн! Вы увлечены нашей фрейлиной?! – воскликнула Ева-Мария, привстав с места. – А как же Ваши объяснения в саду?

– Мадам, Вы что-то путаете, – молодой человек отчаянно покраснел, а глаз у него нервно задёргался.

– Вам напомнить, в каких выражениях Вы домогались нашей взаимности, монсеньор? Вы угрожали убить собственного брата!

– Сударыня, Вы забыли? Это была ошибка, я уже принёс Вам свои извинения, – рука Гнейса, в которой он держал ладонь Элизы, вспотела от волнения. – Умоляю, позвольте мне жениться на мисс Торн!

– Нет!

– Почему?

– Нет и всё! – отрезала принцесса, топнув ножкой.

Элиза вырвала руку и с громким плачем выбежала вон.

– Я требую объяснений! – юноша вскинул голову: на его породистом лице читались растерянность и царственная спесь.

– Вы оглохли или дурак?

– Я принц! Как Вы смеете препятствовать моему счастью? Мы с Элизабет обойдёмся без Вашего согласия!

– Тогда мы расскажем Лориту о Ваших вероломных притязаниях, – пригрозила королева.

– Похоже, у Вас особенная любовь к чужим страданиям, донна, – Гнейс смерил её ненавидящим взглядом и, пыхтя как чайник, вышел из будуара, оставив придворных взволнованно шептаться. Поначалу он бросился за Элизой, но та заперлась во фрейлинской и отвечала на его мольбы лишь громким рёвом обиженной девочки. Отчаявшись поговорить с ней, принц тяжело вздохнул и побрёл в покои Лорита ныть о своей несчастной любви и жаловаться на Еву-Марию. Король Пирании недовольно морщился: он был слишком поглощён собой, чтобы слушать чьи-то стенания.

– Чего же Вы хотите, милый брат? – перебил он, расхаживая по кабинету. – Я не стану приказывать своей супруге: в конце концов, это её фрейлины, а не мои. Женитесь на ком-нибудь другом.

– Сир, Вы бездушны, – оскорбился Гнейс.

– Поверьте мне, – Лорит оторвал глаза от письма, которое держал в руках, – в браке нет ничего хорошего. Вы разочаруетесь в предмете своей любви, волшебство исчезнет, Ваше сердце будет разбито, а тягостные узы не дадут Вам вновь расправить крылья и воспарить над бренной твердью земли.

– Вы измыслили это нарочно, – трагически произнёс принц. – Я желаю лишь одного: быть вместе с Элизой. Она мой голубоглазый ангел, моя нежная роза.

– Да, да, – рассеянно произнёс король. – А знаете что? Завтра приезжает наша крёстная. Не хотите ли встретить её? Вам как раз надо бы отвлечься от страданий.

Гнейс молча попятился к двери.

– Да, так и сделаем, – решил тот. – И помните, нужно оказать баронессе всевозможное внимание и уважение. Куда же Вы, брат мой?

Дверь кабинета громко хлопнула. Топот удалявшихся каблуков озадачил Лорита.

– Ну что ж, – со вздохом сказал он. – Придётся поручить это Францу.

– Ядрёна вошь! Сподобилась же явиться, – пробормотал сир Орк и закашлялся.

– А что это с тобой, батюшка? Пьян, поди? – спросил певуче-низкий грудной женский голос. Из окна кареты высунулась пухлая рука, сцапала его за бородку и притянула к себе. – А ну, дыхни! Дыхни, говорю!

Дед закряхтел, пытаясь вырваться.

– Так и есть, – продолжала женщина. – В кабаке родился, в вине крестился. И не стыдно тебе, старый пень, куролесить? Какой пример внукам подаёшь?

– Потише, мать, люди смотрят, – взмолился советник.

Она с усмешкой разжала пальцы. Старик шлёпнулся в пыль и едва успел увернуться от распахнувшейся дверцы. Из кареты вышла дородная дама царственного вида, цветущая, румяная; её холёное лицо с двойным подбородком внушало пиранийцам необъяснимый трепет.

– Где же мои любимые крестники? – пророкотала она, по-хозяйски озирая двор. Лорит и Гнейс по очереди приложились к ручке и были отечески расцелованы в лоб. – Я слышала, ты недавно женился, душа моя. Не терпится взглянуть на твою супругу.

Лорит побледнел и запинаясь ответил:

– Она непременно явится к ужину, мадам.

– А почто не сейчас?

– Она… она… приболела, – солгал король.

– Ага, как же! Небось опять взбрыкнула копытами, – буркнул советник, труся рядом с плывущей матроной.

– Вот как? Стало быть, и приструнить её некому?

– Будто не знаешь моего мягкотелого внука, – махнул рукой сир.

– А ты-то на что? Двадцать лет страной правил, а с девкой сладить не можешь?

– Ты, мать, не болтай попусту, – огрызнулся дед. – Язык говорит, а голова не ведает. Блажная она, никого не слушает. Да и жалко её трогать.

– Мельчает нынче мужик, – брезгливо изрекла женщина. – Мой покойный батюшка барон Гельмгольц-Дарфштадтский, бывало, как приложит розгой, так сразу вся дурь выходит. Ладно, сама управлюсь. А ты, голубок, часом жениться не надумал? – её величественный взор упал на Гнейса.

– Н-нет, м-мадам, – заикаясь от страха, ответил принц.

– Ну и славно, – баронесса рассмеялась, отчего её пышные плечи и бюст живописно заколыхались. – Есть у меня на примете одна девица, в самый раз для тебя.

– Кажется, Ваша сердечная проблема решена, – со злорадством шепнул Лорит побледневшему брату.

– А что это окна везде распахнуты?

– Ваша Милость, донна Ева-Мария не терпит духоты, – доложил обер-гофмейстер.

– Мне до этого дела нет. Закрыть немедленно, пока не напустила комаров, – оборвала она и пристально взглянула на одну из придворных красоток. – Что за клумба у тебя на голове, милочка? Никак, занялась садоводством, или мозги от бесполезности проросли?

Пиранийка побледнела и грохнулась в обморок, а сир Орк проворчал:

– Ох уж эти модницы! Всё подражают королеве.

– Да-да, стыд и срам на всю Пиранию! – подхватила леди Спика.

– Гнать их со двора, – повелела баронесса и прошествовала дальше.

– Что там за шум? – спросила Ева-Мария.

– Гости прибывают во дворец, – Стелла ди Муян отложила шитьё и подошла к открытому окну. По широким дорожкам одна за другой проезжали кареты, богато одетые всадники весело смеялись и срывали дамам цветы. Их жизнь была красочна и безмятежна, как у садовых птиц. Вздохнув, фрейлина вернулась на место и вновь склонилась над пяльцами.

Принцесса поморщилась:

– Ах, и правда… Мари, несите платье!

Девушки переглянулись: дворец настолько опостылел им, что даже предстоящие торжества не могли сгладить тягостное впечатление от монотонности будней.

– А почему нам нельзя встречать прибывших? – пропищала Элиза Торн.

– Они хотят, чтоб мы умерли со скуки, – зевнув, ответила Диана.

– Мисс Торн, Вы живёте здесь уже месяц и до сих пор не знакомы с пиранийскими традициями, – ответила Стелла. – Королева встречает лично только главу государства или высокопоставленного родственника.

– Да, и во избежание конфуза шляпки на них должны быть одинакового размера, – съязвила Диана Саем, намекая на недавний дипломатический скандал в Архипелаге.

– Не шляпки, а тукеты, – поправила Стелла.

– Какая разница! Всё равно идиотизм.

– Ваше Величество, – вошедшая в комнату распорядительница сделала реверанс, – Ваш наряд готов, но уместней подобрать что-нибудь с менее глубоким декольте. Я слышала, Её Милость баронесса Агне, крёстная короля Лорита, очень строга.

– Мы бы удивились, если бы хоть один родственник нашего мужа был нормальным человеком, – фыркнула Ева-Мария, направляясь в будуар.

Оттуда она вышла облачённой в яркое шёлковое платье цвета индиго; на шее девушки красовалось жемчужное ожерелье, за которое вполне можно было бы купить небольшое королевство. Статс-дама пыталась обратить внимание королевы на неуместность такого пышного наряда, но та лишь раздражённо отмахивалась и топала ножкой.

Сопровождаемая шушуканьем придворных и пилением гофмейстерины, принцесса явилась в праздничный зал. Его Величество сидел на троне и принимал подарки. Лорит сделал вид, что не заметил появления супруги, и пока принцессу вели к трону, с улыбкой слушал очередное поздравление.

– Как Вы смели начать праздник без нас! – воскликнула королева, поравнявшись с мужем.

– Сударыня, Вы опоздали, – холодным голосом ответствовал Лорит. – Я не могу из-за Ваших прихотей нарушать церемониал.

– Кому нужны эти глупые церемонии, – фыркнула Ева-Мария.

– Похоже, всем, кроме Вас.

– Какая ерунда! – принцесса звонко рассмеялась. – Лучше бы Вы раздавали золото и конфеты.

– Я никому ничего не раздаю, – король насупился. – К Вашему сведению, сегодня у меня день рождения. Где Ваш подарок?

Демуазель была смущена:

– Неужели Вам его не принесли?

– Нет, донна, – юноша начал злиться. – Я имею основания подозревать, что Вы со свойственной Вам небрежностью забыли о нём.

– А вот и неправда! Мари, принесите коробку!

Распорядительница и несколько слуг поспешно выбежали за скрипкой.

– Почему же Вы не поздравили меня утром? – допытывался Лорит.

– Какой Вы смешной! У нас были дела поважнее.

Баронесса Дарфштадтская, внимательно наблюдавшая их перепалку сквозь лорнет, кашлянула.

– Кстати, позвольте представить Вам мою крёстную, – светским тоном сказал король, соскакивая с трона. – Тётушка Агне нам с Гнейсом как вторая мать.

– Может, Вы нам ещё всех бабушек покажете! – хихикнула принцесса.

– Ты, я погляжу, хороша очами, да нехороша речами, – женщина подплыла к ней и бесцеремонно взяла за подбородок. – Да и очи-то не шибко удались.

Ева-Мария в испуге отступила назад.

– Что это за поведение? Что за наряды? – продолжала дама. – Пора тебе, милочка, браться за ум. Не к лицу королеве фраппировать высшее общество.

– Это что, очередная гофмейстерина? – спросила принцесса, оттолкнув баронессу. – Вы её из какой страны выписали? И из какого столетия? Нам не…

Баронесса ударила её по щеке.

– Помолчи-ка, чадо небесное, личико прелестное! С этого дня изволь вести себя как положено, иначе будешь сидеть в комнате под замком.

– Да как она смеет! – воскликнула девушка со слезами на глазах и получила вторую оплеуху.

– Жена моего крестника должна быть примером для других. Обучись разговору и манерам, прежде чем выходить в свет, негодная девчонка.

– В-ваше В-величество, столы накрыты, – выдавил церемониймейстер среди всеобщего изумления.

Дама развернулась, толкнув Еву-Марию в объятия растерянного Лорита.

– А не пора ли нам отужинать, – величаво провозгласила она.

– Ну ты даёшь, мать, – с уважением сказал советник, придя в себя и отпивая из бокала.

Баронесса зыркнула на стакан, и сир Орк, чертыхаясь, выплеснул вино в ближайший рукомойник. Под шепотки и пересуды гости заняли свои места. Королева сидела с пылающими щеками; когда ей напомнили про кушанья, она машинально взяла прибор, но не притронулась к еде.

– Милочка, уж не сидишь ли ты на диете? – насмешливо спросила баронесса.

– Мы не должны ничего есть перед танцами, – отрезала Ева-Мария.

– Ишь что придумала! С такой худосочной комплекцией того и гляди богу душу отдашь. Откармливать тебя надо, чтоб костями не гремела. Эй, подать сюда жареного поросёнка!

– Но сейчас в моде стройность, – робко заикнулся Лорит.

– Кто такое сказал? Я за свою жизнь навидалась, к чему приводит увлечение модой. Наголодаются, а потом родить не могут. Нет, дорогой мой, для женщины важней всего здоровье, ну и формы чтоб были, а то глянешь – доска доской, в чём только душа и держится. Куда смотрит придворный лекарь? Сегодня же всыпать розог ему и главному повару!

– Только представьте, как она потолстеет, – вполголоса позлорадствовал Гнейс. Король побледнел и скис.

Тем временем коробка с подарком была найдена и вручена Лориту. Открыв футляр, он в восхищении вскочил со стула и, вообразив себя несравненным музыкантом, тут же пожелал сыграть на скрипке арию Баха из Оркестровой сюиты? 3. Несмотря на лирический характер мелодии, он впал в творческую агонию и совершал разные экспрессивные телодвижения, подражая Яше Хейфецу. Далёкое от совершенства исполнение и тот факт, что скрипка была плохо настроена, коробили Еву-Марию: принцесса любила покуражиться над преподавателями, намеренно фальшивя, но звуки, которые выпиливал Лорит, приводили в содрогание её абсолютный слух. Остальные гости казались довольными: то ли умели хорошо притворяться, то ли и вправду были восхищены.

Королева с кислым видом отложила салфетку.

– Это совершенно невыносимо! – во всеуслышание заявила она. – Вы отвратительно играете на скрипке!

– Какое бескультурие! – сдавленно воскликнула леди Спика.

Лорит выронил смычок и возмущённо уставился на жену.

– Что? Вам не нравится?

– Нет! Мы уходим! – девушка отодвинула стул и встала; несколько фрейлин и паж поднялись из-за стола, чтобы, как обычно, сопроводить Её Величество.

– Сидеть, – велела им госпожа Агне.

Королева сделала пару шагов и неуверенно остановилась. Пространство было её врагом, и ни одна рука не потянулась навстречу, чтоб вывести её из зала.

– Ну что ж ты встала? Иди! – усмехнулась баронесса.

Принцесса топнула каблучком. Придворные в немом молчании наблюдали за сценой, но тут одно из кресел скрипнуло, и все головы повернулись в сторону Келерии Деммской.

– Ах, тётя! – с облегчением выдохнула Ева-Мария.

– Быстро сядь на место и прекрати позорить Эридан! – прошипела делла Келерия с милой улыбкой на лице. Девушка была возвращена за стол и до конца ужина просидела с надутыми губами, после чего её увели переодеваться.

Лорит торжествовал. Слушая проникновенную лесть придворных, он чувствовал себя отомщённым, и досадная выходка королевы почти изгладилась из его памяти. К тому же вскоре объявили начало танцев, и несколько красавиц, на которых он смотрел весь вечер, по очереди составили ему пару.

Когда Его Величество утомился плясать и, обмахиваясь веером, присел на трон, распорядитель торжественно объявил начало балета. Придворные выстроились в четыре ряда, исполняя менуэт с подобием сюжета. В середине танца из-за колонны появилась грациозная женская фигура в белом платье с ажурными крылышками за спиной и венком на голове. Девушка изображала сильфиду; маленькие пуанты подчёркивали её воздушность, и король восхищённо привстал, узнав в ней Еву-Марию. Принцесса танцевала поочерёдно с двумя юношами, а двадцать придворных дам изображали облака и ветер. Далее по замыслу авторов сильфида теряла волшебный пояс и исчезала в лесу. Король готов был вскочить и рукоплескать, но, оглянувшись на крёстную, увидел, что баронесса недовольна.

– Какое неприличие, – сказала она, оттолкнув предложенное ей вино. – Кто позволил королеве танцевать перед двором? Это недопустимо для её положения! Она мать будущего наследника, а не холопка со сцены! Тем более с её-то здоровьем!

Танцмейстер, церемониймейстер и четыре балетмейстера побледнели, как полотно.

– Ваша Милость, балет – это прекрасное искусство. Мы хотели подготовиь сюрприз Его Величеству.

– Всех на кол, – оборвала женщина.

– Но сегодня же праздник, – жалобно проблеял Лорит.

– А ты ступай к благоверной и скажи, чтоб больше не смела показываться в таком виде.

Вид Евы-Марии очень нравился Лориту, но он не мог ослушаться тётки и поплёлся в будуар. Принцесса сидела на диване, устало обмахиваясь платком; пуанты были сняты, а две служанки прилежно растирали ей стопы. Король окинул девушку тоскливым взглядом, и, собравшись с духом, произнёс:

– Сударыня, я пришёл выразить Вам своё недовольство.

– Как предсказуемо! – фыркнула демуазель.

– Отныне Вы не должны принимать участия в подобных представлениях.

– Нам казалось, Вы любите балет.

– Да, но… – молодой человек нервно сглотнул. – Ваш наряд слишком откровенен… и… все смотрят на Ваши ноги. Я не могу этого позволить! Сейчас же переоденьтесь!

– Ах, уйдите и не мешайте нам готовиться! Мы ещё не дотанцевали.

– Неужели Вы собираетесь вновь появиться в зале в этой, с позволения сказать, ночнушке?! – вскричал он.

– Нашу брачную ночь видела половина королевства, а теперь Вас смущает какое-то платье?

– Сударыня, я не приемлю возражений!!! – завопил король. – Вы не выйдете из этой комнаты без корсета!

– Вот как? – Ева-Мария покрылась краской гнева, схватила пуант и запустила в Лорита. – Ненавижу Ваш дурацкий балет! – второй пуант отправился в том же направлении. – Ненавижу Ваш дурацкий дворец! – следом полетел венок и крылышки. – И ваш дурацкий двор, и придворных, и всю Пиранию!

Девушка разрыдалась, уткнувшись в мягкую обивку дивана, а ошалелый Лорит выскользнул за дверь. Его лицо кривилось и дёргалось, на лбу проступила испарина, а тонкие пальцы судорожно рвали воротник.

– Выпейте, Ваше Величество, – лорд Ланцес быстро сунул королю стакан виски.

Лорит дрожащей рукой поднёс бокал ко рту.

– Она… она плачет, – проговорил он.

– Не обращайте внимания, сир. Идите в зал и веселитесь.

– Ваше Величество, крёстная требует Вас к себе, – сообщил запыхавшийся слуга.

Эта фраза волшебным образом привела короля в чувство, и в сопровождении свиты он вернулся в зал, где царила лёгкая неразбериха. Балетмейстеры бегали и суетились, не зная что делать; один из них подскочил к Лориту и начал лепетать, что они не могут продолжать балет без Евы-Марии. В этот момент к ним подошла высокая пожилая дама с красивой осанкой; она держала за руку миловидную шатенку лет шестнадцати.

– Ваше Величество, – сказала леди, красиво поклонившись, – позвольте представить Вам мою племянницу Камиллу Инолию. Она необычайно талантлива и, с Вашего позволения, могла бы завершить партию Сильфиды.

Лорит неуверенно взглянул на девушку. Как у всех балерин, у неё было хорошенькое личико с красивыми глазами, изящная длинная шея и худая фигура. Она поймала его взгляд и робко улыбнулась. Король начал таять.

– Но она не знает роли, – с сомнением произнёс балетмейстер.

– Я буду импровизировать, синьор, – волшебным голосом ответила мадемуазель.

– Вы можете смело доверить Камилле любое исполнение, – заверила родственница. – Она танцует с трёх лет. Эту девушку ждёт большое будущее.

– Полагаю, это следует назвать счастливым совпадением, – Лорит ещё раз посмотрел на миледи и взмахнул рукой. – Господин Брунис, срочно разышите для нашей сильфиды подходящие пуанты.

– В этом нет необходимости, сир, – с поклоном сказала девушка. – Я так люблю танцевать, что всегда ношу их с собой.

Праздничный вечер продолжался. Камилла Инолия блистала, покоряя зрителей своим танцем; многочисленные голоса уже предрекали ей головокружительный успех на сцене, а кое-кто – в объятиях Лорита.

– Сударыня, я восхищён! – воскликнул он, как только балет закончился. – Могу ли я избрать Вас в этот вечер своей дамой?

– Это огромная честь, Ваше Величество, – Камилла склонила шейку в знак согласия.

– А как к этому отнесётся королева? – опасливо спросила леди Спика.

– Пусть поревнует. Немного перца всегда делает блюдо вкуснее, – сказала баронесса, колыхая веером возле груди, и одобрительно кивнула Лориту.

Король взял балерину за руку и отправился веселиться. Что касается Евы-Марии, она проплакала весь вечер, дуясь, что никто не пришёл в будуар и не умолял её вернуться в зал.

Через пару дней срочные дела вынудили баронессу вернуться в имение. Как только карета оной скрылась за горизонтом, придворные вздохнули с облегчением, советник тут же напился, а Лорит, после очередной безуспешной попытки навязать жене свои требования, в истерике покинул дворец, и больше ничто не нарушало размеренного течения будней.

В один из скучных зимних вечеров во дворце принимали знаменитого поэта. Мероприятие проходило в круглом белом зале; присутствовали знатоки и ценители поэзии, а также родственники и протеже столичной знати. Сир Орк презирал подобные собрания, на Еву-Марию они наводили тоску, но других развлечений у неё не было.

Королева в пышном бархатном платье цвета карамели с отсутствующим видом сидела в кресле и машинально помахивала веером из страусовых перьев: мысли Её Величества витали где-то очень далеко – произносились цветистые речи, читались стихи, но ей не было дела до происходящего. Злые языки утверждали, что думает она об эдлере Колзе.

Внезапно ряды гостей всколыхнулись – все повернули головы к арочному проходу, и кто-то сказал:

– C" est monsieur Deblor! En voilà une nouvelle!143

Сбитый с толку поэт замолчал на полуслове, Ева-Мария встрепенулась и выпрямилась в кресле. Господин Деблор исполнял при дворе обязанности королевского посла. Это был манерный долговязый тип, не отличавшийся особым умом, с широко расставленными близорукими глазами и унылым выражением лица, но сейчас от его меланхоличности не осталось и следа.

– Я имею важное сообщение для короля! – воскликнул он безо всяких вступлений. – Проводите меня к Его Величеству!

– Сира нет во дворце, – ответил лорд Бастоне.

– Тогда к Его Превысочеству!

– У советника лёгкое расстройство, он не изволит принимать.

– Но как же быть?! – у посла был такой вид, будто его облили кипятком. – Вопрос не терпит отлагательств!

– Как Вы смеете врываться без позволения и устраивать суматоху в королевских покоях! – возмутилась Ева-Мария.

– Я должен сообщить королю срочные новости!

– Если Вы привезли письмо из Гебета, извольте передать его нам, – девушка требовательно протянула руку, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения.

– Только представьте себе, дамы и господа – в Гебете переворот! – воскликнул Деблор, игнорируя королеву и обращаясь ко всем присутствующим. – Разбойники убивают друг друга!

– Что Вы сказали? – Ева-Мария внезапно почувствовала, как платье стянуло ей грудь и не даёт ни вздохнуть, ни пошевелиться. По залу пронёсся удивлённый гул голосов.

– Настоящая резня! Псы сцепились в схватке за гебетскую корону! – продолжал размахивать руками пиранийский посол. – Лучше держаться подальше от этого ядовитого гнезда, ведь не ровен час, вспыхнет война.

– Что случилось? – загалдели придворные.

– Император скоропостижно скончался, а принц Лотар то ли свергнут, то ли убит; говорят, престол занял его родственник.

– Как же так!

– Вот это новость!

– Что теперь будет?

– Он точно умер?

– Абсолютно! – воскликнул Деблор. – Мир наконец избавился от дьявола и его отродья!

– Пусть жарятся в аду, – проворчал кто-то из министров.

– Хвала Господу! Гебетцы хоть на время оставят Пиранию в покое, – с облегчением сказала пожилая матрона.

Веер выпал из ослабевших пальцев Евы-Марии, и из груди девушки вырвался слабый вздох, больше похожий на рыданье. Она поднялась, сделала шаг вперёд и рухнула без чувств.