Текст книги "Цветок Эридана (СИ)"

Автор книги: Лидия Розалиска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)

− Госпожа Инсара, воспитывайте принцесс как Вам угодно, но в нашей семье принято уважать ребёнка, не подавлять и не запугивать его.

− Я имела несчастье лицезреть, к чему это приводит, и убедиться, что все эти новомодные воспитательные методы попустительствуют детским шалостям и капризам, развращают юные души и лишают взрослых родительского авторитета. Строгость, подкреплённая личным положительным примером, является непременным условием воспитания; отказавшись от неё, Вы утратили всякий контроль над нравственностью дочерей, и если одна из них успела вовремя остепениться, то второй − прямая дорога в монастырь.

− Девочка ни в чём не виновата, оставьте её в покое и занимайтесь придворными фрейлинами − вот у кого действительно ужасные манеры. Боюсь представить, что скажут в Пирании, когда увидят, кого Вы им привезли, − леди Бэйсик высокомерно поджала губы.

− Не Вам судить! − гофмейстерина была задета за живое. − Если б я воспитывала фрейлин с самого рождения, их поведение не вызвало бы нареканий. Даже с учётом того, что эти барышни пребывают под моей опекой всего три месяца, ни одна из них не позволяет себе шумных выходок за столом и неуважения к старшим.

− Думаю, все успели разглядеть плоды Вашего хвалёного воспитания на помолвке королевы.

− Что за наглые рассуждения! − побагровела Дора Инсара. − Похоже, Вы совсем утратили ум. Я буду ходатайствовать о том, чтобы Вы были лишены права появляться при дворе!

− Кто Вы такая, чтобы мне угрожать? Скорее, это Вас вышвырнут из дворца, как ненужный старый хлам. Не понимаю, зачем Вас тут держат: от Вас же никакого проку, кроме бессмысленных нотаций.

− Да как Вы смеете! Вон отсюда! Вон! − гофмейстерина взмахнула тощей рукой и схватилась за сердце.

− Что за шум? − сонным голосом спросила делла Келерия, выходя из комнаты напротив.

− Ваше Высочество, мне нужно поговорить с королевой, − леди Маргарита присела в поклоне, украсив лицо лицемерной улыбкой.

− Она уже спит, − принцесса зевнула.

− Это касается моей дочери. Поймите, я очень переживаю за судьбу Элис.

− Об этом следовало думать до того, как Вы развратили её своим потаканием, − злобно перебила гофмейстерина.

− Помолчите, леди Инсара, − поморщилась Келерия.

− Ваше Высочество, прошу Вас, поговорите с королевой насчёт Элис. Бедная девочка так ранима, нельзя допустить, чтоб её наказали из-за какой-то нелепости. Любое наказание непедагогично и причинит ей психологическую травму. В конце концов, она не собиралась делать ничего плохого, − мадам Бэйсик схватила принцессу за руку, искательно глядя ей в глаза. − Юные девушки порой совершают безрассудства из-за любви, мы должны понять и простить их. Взываю к Вашим чувствам, Вы же мать!

− С Фьялой подобного не случится, − молодая женщина выдернула руку.

− Но с Вами же случилось! Помните, Вы были увлечены одним мроаконцем?

− Хорошо, я попробую что-нибудь сделать, − холодно перебила делла Келерия.

Леди Бэйсик поклонилась и поспешила исчезнуть, а принцесса дала волю своему гневу.

− Что позволяет себе эта овца! − кричала она, топая пухлой ножкой. − Совсем страх потеряла? Я ей покажу мроаконца!

− Эту семью погубит непомерная гордыня, − чопорно изрекла Дора Инсара. − Что касается Вас, если б в прошлом Вы больше заботились о своей репутации, подобных разговоров удалось бы избежать.

Не слушая брюзжание гофмейстерины, делла Келерия яростно затрясла сонеткой.

− Что угодно Вашему Высочеству? − с поклоном осведомился вбежавший слуга (все они до смерти боялись этой милой на вид принцессы).

− Скачи немедленно к Дженаро Ротту, − распорядилась Келерия Деммская. − Пусть явится c подмогой и прихватит свою лучшую плеть − для неё есть превосходная работа.

С утра пораньше в спальню королевы вошла леди Мари с большой толпой служанок и с порога завела:

− Bonum mane, Vestra Majestas! Tempus in viam se dare est: procella nivosa finem feci.106

− Подите прочь, − недовольно ответила Ева-Мария, с головой забираясь под одеяло.

− Мадонна! Мадонна! − женщины обступили постель. − Весь двор на ногах: дирижабли готовят к отлёту.

− Ах, убирайтесь! Не смейте нас будить, пока мы не проснёмся!

− Но, Ваше Величество, советник приказал без промедления отправляться в путь.

− Вон!!! − выкрикнула девушка, раскидывая подушки.

Комната опустела, но заснуть она больше не могла, как ни пыталась. Разозлившись, Ева-Мария приказала готовить ванну. Через полтора часа вялая, сонная, как будто и не спавшая королева спустилась в гостиную. Выглядела она неважно − нос покраснел от насморка, толстый слой пудры не мог скрыть кругов под глазами. С безоблачного голубого неба в окна ярко светило солнце, и о трёхдневной метели напоминали только белоснежные полотна снега, накрывшие город.

После торжественного завтрака дали прощальный салют, и правительница Эридана вот-вот должна была взойти на свадебный дирижабль, но, едва ступив на трап, Ева-Мария обернулась.

− Лорд Бэйсик, а где вчерашний кучер, ну, тот самый… − она сделала капризный жест рукой.

− Там, где ему положено быть, сударыня, − мужчина не выглядел довольным при упоминании юнца, который опозорил честь фамилии.

− Пусть немедленно явится сюда, мы хотим отблагодарить его за приятное катание! Живее! − повысила голос королева.

Лорда перекосило, и пока он бормотал что-то невнятное, к принцессе протолкался советник.

− Мадонна, − зашептал лорд Фин, − прекратите.

Ева-Мария продолжала смотреть в сторону, словно не слыша, лишь её ножка нетерпеливо постукивала по ковру. Наконец, привели слугу; он учтиво склонился перед королевой, но мысли его витали где-то далеко, в то время как пальцы гладили натёртые железом запястья.

− Сударь, вчера Вы развлекли нас, чего мы никак не могли добиться от господина мэра: примите же это в знак благодарности, − девушка бросила перед ним кошелёк с золотом.

− Спасибо, Ваше Величество, Вы очень добры, − тихо ответил слуга.

− Покойникам деньги ни к чему, − саркастически заметил начальник канцелярии.

Слуга, услышав это замечание, покрылся бледностью и опустил глаза.

− Давно ли Вы живёте в доме мэра? − спросила Ева-Мария.

− Почти два года, Ваше Величество.

− Вы раб Бэйсиков? Мы слышали, Вас держат в цепях.

Послышались удивлённые возгласы, а юноша чуть слышно пробормотал:

− Нет, Ваше Величество. Лорд Бэйсик приковал меня к столбу, чтобы наказать за мой проступок.

− Мы даруем Вам королевское прощение. Вы свободны! − благосклонно объявила принцесса. Ильсор упал на колени, а над толпой придворных пронёсся вздох умиления.

− Не слишком ли большая милость для обычного конюха? − процедил лорд Бэйсик, прерывисто дыша от досады.

− Ваша дочь одарила его куда более щедро, − парировала Ева-Мария.

Вокруг захихикали. Мэр тут же пожалел о своей реплике − он стал багрово-красен и, чтобы скрыть это, низко поклонился.

− Кстати, где она? − продолжала принцесса. − Мы не слышим её писклявого голоска!

− Полагаю, по пути в монастырь, − вмешался советник, пристально глядя на мэра.

− Элис у себя в комнате, она немного приболела, − нервно ответила леди Маргарита.

− Пусть выйдет сюда и поцелует нашу руку, − велела девушка.

Бэйсики занервничали, но деваться было некуда, и лорд Чатон распорядился привести дочку. Королевский двор замер в ожидании.

Вскоре явилась младшая Бэйсик. Она была наспех одета и выглядела так, словно плакала всю ночь, но упрямо сжатые губы и сердитый взгляд свидетельствовали о том, что её не удастся сломить.

− Элис Бэйсик должна принести извинения за вчерашнее, − безапелляционным тоном сказала делла Келерия.

Девчонка прожгла её чёрными глазами и продолжала неподвижно стоять под ветром. Леди Бэйсик в тревоге переводила взгляд с лица дочери на принцессу.

− Моя дочь ни в чём… − начала она.

− Не буду извиняться! − визгливо крикнула Элис. − Что Вы мне сделаете? Накажете, что ли?

Начальник охраны посмотрел на Келерию Деммскую. Та кивнула; тогда Леман подошёл к Элис и взял её за локоть.

− Приказано высечь, − коротко сказал капитан.

− Ни один человек в этом городе не посмеет тронуть мою дочь, − тяжёлый голос мэра дрожал и прерывался от попыток совладать со своим гневом, − и если таковой найдётся, клянусь всеми святыми, жизнь его будет короткой, а смерть ужасной.

− Кажется, господин мэр нам угрожает? − королева надменно вскинула голову. От резкого движения капюшон соскользнул вниз, и её корона ослепительно засверкала на солнце. Среди придворных повисло молчание: все переглядывались и тут же опускали глаза вниз. Тем временем делла Келерия подала знак высокому человеку, стоявшему поодаль.

− Ich gebe ein Goldstück für jeden Schlag,107 − хладнокровно сказала она.

Палач ухмыльнулся, приблизился к жертве и привычным движением разорвал на ней платье. Брюнетка завопила и попыталась вырваться. Стража лорда ринулась вперёд с намерением вмешаться, но налетела на охрану принцессы с гербами Деммского дома, и после небольшой схватки им пришлось отступить. Дженаро подали плеть, и началась публичная экзекуция.

− Господи, дикость-то какая! − заголосила пожилая стряпуха. − Где ж это видано, барыню-то пороть?

− Молчи, иначе и тебе влетит, − мрачно ответил один из слуг.

Капитан крепко держал Элис за руки. Через пять минут снег вокруг стал красным, а ещё через пять спина девушки превратилась в одно кровавое пятно. Леди Маргарита билась в истерике, Лиджия Бэйсик лежала в обмороке, дамы нюхали капли, только гофмейстерина одобрительно кивала и при каждом ударе приговаривала: "Поделом!".

Когда крики затихли, королеве сделалось скучно, и она, пряча руки в муфте, повернулась к тётке.

− А он сможет выпороть короля Лорита?

− Der Kunde ist König, Madamchen,108 − с поклоном ответил Дженаро.

Ева-Мария хихикнула.

− Тогда пусть этот синьор сопровождает нас в Пиранию!

− Думаю, он не откажется, ведь Вы, племянница, всегда найдёте для него работу, − лукаво ответила делла Келерия. − Подойди сюда, Ротту: тебе жалуют титул королевского мастера.

Королева захлопала в ладоши, окончательно смутив придворных. Палачу определили место на одном из кораблей, после чего все поднялись по трапам, и вереница дирижаблей продолжила путешествие на юг.

Огромные суда медленно и величаво плыли над бескрайней равниной. Ева-Мария стояла у окна перед белым полем, что простиралось от горизонта до горизонта, − величественное, застывшее и прекрасное, словно чистейшее фарфоровое блюдце, на котором стояли лазурные края неба. Она не слышала, как вошёл советник.

− Quidquid agis, prudenter agas et respice finem,109 − проворчал Фин, проводя рукой по волосам и сутулясь больше обычного. Поскольку девушка никак не отреагировала, советник продолжал. − Зря Вы это сделали, мадонна. Хотели досадить мэру? Что ж, это Вам удалось, но последствия не заставят себя ждать.

− Господин Фин, − сказала она не оборачиваясь, − как Вы думаете, почему эту равнину называют Долиной Розовых Облаков?

− Из-за пожаров во время войн, а может, из-за красивых закатов.

− Они и вправду красивые?

− Не знаю, я в это время ужинаю.

− Говорят, когда человек умирает, в небе появляется ещё одно облако, − принцесса протянула руку и коснулась стекла.

− Хм, − советник подошёл и встал рядом. На какой-то миг неприязнь между ними исчезла, уступив место спокойствию, но затем канцлер-страж встрепенулся. − Я не верю в эти сказки. Надо бы выставить круглосуточную охрану: скоро пересечём границу, а послезавтра будем в Досе.

− Мы не хотим выходить за Лорита, − поморщилась Ева-Мария. − Нам не нравится брак по расчёту!

− Брак всегда по расчёту. Если не по расчёту, то по глупости. Только расчёты бывают разные, в том числе и неоправдавшиеся.

− Давайте полетим в Гебет… − чуть слышно прошептала она.

− Что? − переспросил канцлер-страж.

Принцесса не ответила. Советник тихо вышел, а невидящий взгляд Евы-Марии продолжал блуждать над белыми просторами, словно пытался отыскать что-то неведомое. Лицо королевы было печальным и отрешённым.

Глава 20. Farce avec travestissement

Ты с постылым назло мне пошла под венец,

С ним пошла под венец – Эх! Моей жизни конец!

(Народная песня)

Из-за неплотно прикрытых дверей доносились раздражённые голоса советников, которые о чём-то спорили и никак не могли договориться. Cпустя час двери распахнулись, и из кабинета, вытирая платком блестевший от пота лоб, вышел начальник канцелярии. Шуба на нём была расстёгнута, перчатки небрежно заткнуты в правый карман. Не утруждая себя раздеванием, советник направился прямо к королеве.

Ева-Мария с кислым видом сидела на стуле в окружении пёстрых панно и вычурной мебели, пока вереницы слуг переносили вещи. Супруге короля Пирании было отведено четыре личных помещения – библиотека, будуар, спальня и туалетная комната, к которой примыкала большая фрейлинская. При появлении советника девушка обрушила на него поток негодования:

– Куда Вы запропастились, лорд Фин? Это не двор, а какое-то недоразумение! Мессир Лорит даже не удосужился нас встретить!

– Начинайте подготовку к венчанию, – распорядился советник и вышел.

– Что?! Сейчас? Мы только что приехали! – возмутилась принцесса, но её никто не слушал.

Фрейлины тоже не были в восторге от нового места проживания. Их разместили в большой проходной комнате, одна сторона которой выходила к покоям Её Величества, а противоположная – в вестибюль. Возле стен аккуратно, как в пансионате, выстроились узкие кровати и тумбочки для личных вещей, у окна стоял большой туалетный стол, один на всех, как в гримёрной. Их платья вместе с туалетами королевы отнесли в гардеробную, где суетились пиранийские служанки. Комната Доры Инсары, к счастью, находилась в значительном удалении – требовалось пройти почти половину этажа, чтоб попасть к ней в гости, и девушки таили надежду, что в своём почтенном возрасте Дора Инсара не сможет навещать их так часто, как ей хотелось бы.

Через несколько минут в будуар явилась леди Мари с приставленными дамами: всем им были даны инструкции, и женщины без промедления приступили к делу. Ева-Мария была отведена в туалетную и искупана в круглой мраморной ванне, после чего облачена в венчальный наряд – прекрасное платье из белой парчи и вышитую жемчугом фату. Долго не могли найти фамильные бриллианты (подарок жениха), потом щипцы для завивки, свадебный веер и ещё кучу всяких мелочей. Всё делалось в спешке, пиранийские и эриданские служанки метались по комнатам, церемониймейстер потерял голос, а за окном уже стало вечереть. В конце концов принцессу подняли со стула и сопроводили к карете (подарок жениха). Перед дворцом толпились люди – зима в Пирании была тёплой и бесснежной, на улицах цвели деревья и порхали птицы. Ворота открылись, и роскошный кортеж невесты двинулся к церкви. Среди горожан возникло движение: задние ряды напирали на передние, чтоб лучше разглядеть девушку и её свиту. Заграждение из стражников не выдержало натиска, и толпа хлынула вперёд, топча белоснежный ковёр, усыпанный белыми розами. К моменту, когда советник с королевой достигли церковного крыльца, позади визжали и свистели, заглушая музыку: это местная полиция с целью наведения порядка поливала граждан водой из брандспойтов.

В церкви царила напряжённая атмосфера ожидания. Внутреннее убранство помещения сильно отличалось от эриданских храмов: всё здесь кричало роскошью, пышностью и богатством, затмевая даже королевский дворец. В середине на специальном возвышении стоял священник, а рядом с ним скучали Лорит и сир Орк. Король был в белом камзоле и белой шляпе; в церкви было душно, и он утомлённо обмахивался кружевным платком, но при виде невесты ожил и приосанился. Как только Ева-Мария переступила порог, тысячи лиц в полнейшей тишине повернулись в её сторону. Заиграла музыка, и советник почувствовал, как вздрогнула рука королевы на его предплечье – ему даже показалось, что Ева-Мария сделала нерешительное движение к выходу, и во избежание каких-либо порывов с её стороны Фину пришлось обнять девушку за пояс и вести. Маленькие девочки из знатных семей, одетые ангелками, запели, осыпая невесту белыми лепестками, а ноги королевы всё больше слабели. Когда пара достигла священника, девушка была близка к обмороку. Улыбка на лице Лорита сразу увяла.

– Что это такое? – пробурчал пиранийский советник.

– Вероятно, корсет слишком сильно затянут, – соврал канцлер-страж.

– Слыхал я эту песню. Девицы вечно упрямятся, как доходит до дела.

– Может, следовало обождать до утра? Королева утомлена с дороги.

– Нет уж, быстрей начнём, быстрее кончим. Не срывать же венчание, чёрт побери! Поженим и дело с концом, а то мне ни сна ни покоя с вашей свадьбой, – сир Орк повернулся к священнику и махнул рукой. – Давай, приступай!

Святой отец с невозмутимым видом (очевидно, подобные сцены здесь были не редкость) обратился к молодой паре с напутственным словом, ещё раз спросил их согласие, потом прочёл три длинные молитвы, испрашивая благословения у Господа, и советникам подали венцы, которые они должны были держать над головами подопечных в продолжение всей церемонии.

– Господи Боже наш, славою и честию венчай их! – затянул священник, воздевая к иконам руки, и началось нудное, бесконечно долгое чтение евангелия. Молодым поднесли чашу с вином – символ радости и скорби, которые им предстояло делить до самой смерти. "Я бы тоже не отказался промочить горло", – заворчал, стоя над Лоритом, дед. Затем руки новобрачных соединили, и король с королевой под торжественное пение трижды обошли вокруг аналоя. Фата больше не скрывала прекрасного бледного лица Евы-Марии, и по церкви ползли многозначительные шепотки. Под конец пару подвели к алтарю, и священник произнёс слово назидания, после чего король, королева и свидетели поставили под брачным контрактом подписи, при этом перо так плясало в пальцах Евы-Марии, что она вся испачкалась чернилами. Возникла заминка: все терпеливо ждали, когда Её Величество снимет перчатку, но тут в завершение всех бед королева уронила на пол кольцо (подарок жениха), и оно, сверкая изумрудным огоньком, откатилось к ногам гостей. Все обмерли, Лорит растерялся и побледнел. Пока придворные суетились и толкались, кто-то вложил перстень в руку принцессы.

– Sudarynya obronila, – невозмутимо сказали по-мроаконски.

– Спасибо, – это было так неожиданно, что слова благодарности замерли у неё на губах, превратившись в слабый шёпот. Кольцо было возвращено на пальчик, и под всеобщие поздравления, к которым примешивались шепотки и пересуды, супруги покинули церковь и направились во дворец.

– Кто этот человек, поднявший Ваше кольцо, сударыня? – ревниво поинтересовался Лорит, едва за супружеской парой захлопнулась дверца кареты. – Вы знаете его, не так ли?

– Понятия не имеем, – ответила Ева-Мария, – ведь это Вы приглашали гостей!

– Бог мой, донна! Я видел, как Вы флиртовали с ним – умоляю, не лгите мне!

– У Вас нет никаких оснований подозревать нас во лжи, сударь, всё это Вам померещилось!

– Как, и падение кольца тоже?

– Не исключено, Вы ведь пили вино из церковной чаши!

– На что это Вы намекаете, сударыня? – вскричал король. – По-Вашему, я пьян?!

– Мы ни на что не намекаем, и перестаньте придираться к каждому слову!

– Вы полагаете, что я ищу причину для ссоры? Не я ронял обручальные кольца во время службы!

– Ах, сколько шума из ничего! Почему же Вы сами не подняли? Тогда мроаконец не подошёл бы к нам!

– Откуда Вам известно, что это был мроаконец? Вы сами себя выдали, мадам: не смейте более говорить, что между вами ничего нет! – истерично взвизгнул Лорит.

– Вы не отличаете мроаконский от пиранийского?

– Я не верю, что это была случайность! Не уходите от ответа!

– Весь этот вздор не заслуживает нашего внимания! – высокомерно ответила Ева-Мария, открыла веер и отвернулась к окну. Лорит надулся и, нервически поправляя манжеты, стал смотреть в другую сторону.

Сразу после венчания в тронном зале устроили грандиозный свадебный ужин. Жених и невеста сидели в центре стола и принимали поздравления. По пиранийской традиции, они ели с одного прибора и пили из одного кубка – более нелепого и унизительного обычая королева не могла себе представить, поэтому она почти не притрагивалась к еде, несмотря на то, что с момента прибытия у неё во рту не было ни крошки. Пить вино ей тоже не хотелось, а поскольку торжественным речам и тостам не было конца, то Лорит, каждый раз пригублявший из золотого свадебного кубка, очень скоро захмелел и стал посматривать на девушку особым приторным взглядом, а его колено всё чаще прижималось к её платью. Во время пятьдесят шестой смены блюд король Пирании улучил момент и, проводя кончиком носка по туфельке Евы-Марии, прошептал:

– Сударыня, Вы подобны ангелу, занявшему место над моим правым плечом! Ах, как я благодарен Господу за столь прекрасного хранителя!

– Скорее, Вам следует благодарить нашего советника, – кисло ответила та.

– В великой книге бытия начертано: мы предназначены друг другу. О, если б Вы знали, какой восторг переполняет меня, какие пылкие признания готовы сорваться с моих губ! Я счастлив, как никто из смертных! Наконец-то две великие страны соединит любовь!

Ева-Мария скорчила гримасу и отвернулась.

– Мой ангел, – томно тянул Лорит, – Вы жизнь моя, и мой покой нарушен мыслию одной – зачем мне рай на небесах, он здесь, в сиреневых глазах!

– Прекратите, сударь, Ваши поэтические откровения слышат все гости! – покраснела королева.

– Было бы безумием полагать, что присутствие ангела останется незамеченным: все охвачены единым порывом восхищения, все смотрят только на Вас, ибо совершенство красоты столь беспредельно властвует над сердцами, что в миг созерцания мы воспаряем над тленностью бытия, исполненные волшебной силы, исходящей от объекта почитания, дабы взлетать всё выше, выше и выше и самим уподобляться божествам! – увлёкшись, он принялся размахивать руками.

– Ай! – вскрикнула принцесса, хватаясь за щёку.

– О, – Лорит перевёл взгляд на нож и вилку, которыми резал кушанья до того как вошёл в поэтический раж, – я так взволнован Вашим присутствием, мадам, что всякая мысль о еде оскорбительна для моего сердца. Но, душа моя, Вы совершенно не притронулись к мясу, а оно изумительно – я самолично отбирал рецепты для свадебного пира, а мои повара лучшие на всём материке. Позвольте, я отрежу Вам кусочек fromage de porc à la Archipel!

– Никакой свинины: в нашем королевстве сейчас пост, – вывернулась Ева-Мария.

Фрейлины прыснули со смеху, благородные пиранийские дамы посмотрели на них с осуждением, а король продолжал проникновенно вещать:

– Сударыня, здесь, за этим столом, Вы не просто гостья – Вы моя супруга. Отведайте же с одного со мною блюда, испейте из одного кубка, а я прикоснусь губами к его краям, и таким образом мы сможем обменяться незримым поцелуем, не нарушая приличий нашего двора, – Лорит отрезал кусок мяса и жеманно отправил его в рот, продолжая неотрывно глядеть на принцессу. – Мадам, ну что же Вы не пьёте? Скажу Вам по секрету, этот обычай для того и придуман.

– Мы ничего не хотим.

– Мадам, я огорчён, Вы отказываете мне в столь невинной малости! – капризно произнёс Лорит, беря кубок и поднимаясь. – Любезные дамы и господа, я имею честь принимать вас во дворце в незабвенный день моего величайшего счастья! Позвольте поблагодарить Вас за добрые слова и пожелания, что были произнесены сегодня. Я восхищён, сударыни и судари, я преисполнен блаженства – и всем этим обязан прелестному существу, сидящему справа от меня! Давайте же выпьем за здравие моей несравненной супруги Евы-Марии, королевы Эридана!

Тост был встречен овациями и умилением; пока все пили, король наклонился облобызать девушке руку.

– Моя божественная донна! Достоин ли я теперь Вашего внимания?

– Вы всецело им владеете, – с кислой миной ответила Ева-Мария.

Лицо короля осветилось улыбкой, и он бросил взгляд на бокал. Слуга тут же наполнил его терпким вином, но королева вспорхнула из-за стола со словами:

– Мы не желаем более ужинать, мы хотим танцевать!

– Сударыня, куда же Вы! – с негодованием вскричал Лорит. – Нам следует обойти зал и представить Вас моим родственникам. И впредь не поступайте столь необдуманно: Вы едва не пролили вино, а гостям приходится выходить из-за стола, не попробовав сыров и десертов.

Более двух часов королеву водили по залу, вынуждая слушать лесть и бесконечные наставления, которые так утомили Еву-Марию, что вместо любезной улыбки её лицо выражало отвращение. Наконец, начался бал; вначале танцевали полонез, потом менуэты, аллеманды и куранты, но очень скоро перешли от старинных танцев к легкомысленным полькам и мазуркам. Невеста порхала по зале, ускользая от жениха и вызывая у пиранийцев живейший интерес. Несколько молодых дворян уже заявили, что влюблены в новую королеву, леди негодовали и завидовали, а матушки окрестили её "bagatelle de Éridan".111

Между танцами слуги разносили по залу сладкие десерты и вина. Во время одного из таких перерывов королева стояла среди фрейлин и кавалеров и оживлённо болтала по-пиранийски, когда вдалеке послышался шум и возмущённый визг Лорита:

– Как он посмел здесь появиться?! Немедленно вывести вон!

Шум стал громче – очевидно, к делу подключилась стража. Ева-Мария с надеждой встрепенулась:

– Что, что там?

– Ничего, донна, – фальшивым тоном ответила пиранийская статс-дама.

– Вы врёте! Что происходит? – принцесса сделала пару неуверенных шагов и столкнулась с каким-то гостем. Тот принялся извиняться и раскланиваться, мешая ей пройти вперёд; девушка сердито поджала губы, но дамы вцепились ей в руки с двух сторон.

– Я не позволю нарушать этикет! – шипела гофмейстерина.

– Успокойтесь, Ваше Величество, в той части зала нет ничего интересного, – уверяла леди Спика.

– Прочь! – крикнула принцесса. От резкого движения раздался треск, и обе проймы разошлись.

– Что Вы наделали, леди Инсара! – завопила пиранийка, глядя на оторванный рукав.

– Это не я, а ваш портной, который очень скверно потрудился над платьем, – огрызнулась Дора Инсара.

– Utraeque stultae!112 – принцесса была краснее вишнёвого сока.

Её повели переодеваться, и пока девушка выбирала новое платье, весь двор буквально стоял на ушах, обсуждая этот пикантный эпизод. Наконец, последняя пуговица была застёгнута, последний бант завязан, и служанки отступили, любуясь нарядом королевы. Ева-Мария вздохнула – ей не хотелось возвращаться к Лориту.

– Мы желаем погулять. Здесь есть сад?

– Вас ждут в зале, сударыня! – проблеяла леди Спика, которая вертелась тут же в гардеробной.

– Ну и пусть ждут!

– Вы не можете покидать дворец без разрешения Его Величества, – напомнила она.

– Так сказано в брачном контракте?

– Нет, но пиранийский этикет предписывает слушаться мужа.

– Мы будем делать что захотим! – перебила Ева-Мария.

– Эта дерзкая выходка не останется без внимания. Весь двор осуждает Ваше поведение!

– Почему Вы никак не замолчите? – принцесса развернулась к ней, недовольно взмахнув веером. – Может, Вам рот заклеить? Подите вон!

Дама шмыгнула за дверь и побежала жаловаться Лориту, а Ева-Мария в сопровождении небольшой свиты вышла на балкон. Балконные галереи опоясывали фасад дворца, соединяя маленькие башенки на углах. В целях экономии освещение здесь не включалось, и бедняжки фрейлины то и дело налетали на какие-то выступы и декоративные элементы, художественная ценность которых была весьма сомнительной. Перила были низкими и широкими, зато на них можно было сидеть, как на лавке, а поскольку принцесса буквально валилась с ног от усталости, она присела на гладкий край ограды, нимало не заботясь о судьбе своего свадебного платья. На балконе было душно: воздух, вместо того чтоб освежать, обволакивал тело тяжёлым влажным саваном, и со всего сада с заунывным гудением слетались полчища голодных комаров. Сгоняя их с себя, Ева-Мария поняла, почему в отведённой ей спальне не было ни одного окна, а кровать окружали три слоя тюлевых занавесок.

Внезапно она ощутила чьё-то присутствие: чуть слышный шелест плаща и мягкий звук прыжка.

– Халдор сожалеет, что не смог Вам помочь, синьора, – негромко сказали из темноты.

– Кто Вы такой?! – вскрикнула принцесса, от неожиданности роняя веер.

– Эдлер Сорбус, прибыл вести переговоры, – представился незнакомец, садясь рядом с ней.

– Почему Вы не подошли к нам в зале? Это более уместно!

– Я уже два дня в Досе, но король приказал не пускать меня во дворец.

– Лорит? А ему какое дело?

– Боится за чистоту своего пола. А его дед на дух не выносит мроаконцев.

– Понятно, – выдохнула Ева-Мария, понемногу приходя в себя. – Значит, Вы пришли поздравить нас со свадьбой?

– Скорее, посочувствовать, – с ухмылкой отозвался эдлер.

Даже в сумерках был видно, как покраснели щёки королевы.

– Вы приехали сюда издеваться над нами?!

– Не в этот раз, принцесса. Хочу предупредить, что обязательства Мроака по отношению к Эридану не распространяются на Пиранию и Ваш муж не должен вмешиваться в наши дела.

– Мы руководствуемся прежде всего интересами Эридана, и только потом уже мнением короля Пирании, – с недовольством сказала принцесса. – Так о чём Вы хотели поговорить?

– О мирном договоре, который так и не был подписан.

Королева встрепенулась:

– Неужели мессир Хазар изменил своё решение?

– Он согласен на Ваше предложение. Передайте мне копию договора, и формальности будут улажены.

– В данный момент бумаги находятся в ведомстве королевского прокурора. Мы прикажем срочно доставить их в Дос.

– Речь не просто о союзном соглашении, а о возможном альянсе. До вас мы вели переговоры с восточным материком, но не добились определённого ответа. Узнав про договор с Эриданом, царица Агама наверняка присоединится к союзу.

– Агама? – ревниво переспросила принцесса. – А зачем ей союз с варварами?

– Ваше Величество! – раздалось рядом.

Рука мроаконца предупреждающе зажала ей рот, и Ева-Мария замерла от негодования.

– Через две недели, – шепнул эдлер.

Она кивнула. Сорбус отпустил её и спрыгнул на землю, а через мгновенье рядом появилась леди Спика. Брови статс-дамы возбуждённо топорщились.

– Ваше Величество! Весь двор сбился с ног, разыскивая Вас. Ваш супруг сходит с ума! Где Вы были? Вы пропустили котильон!

– Нам что, на пять минут нельзя отлучиться? – пренебрежительно перебила демуазель.

– Но Вы были совершенно одни! Никто не знал, куда Вы исчезли. А вот и король.

На балкон, размахивая подсвечником, ворвался разгневанный Лорит.

– Донна! – взвизгнул он ещё издалека. – Извольте немедленно ответить, почему Вы, не сказав никому ни слова, покинули зал и не вернулись?

– Потому что мы королева и не собираемся отчитываться за каждый шаг! – отрезала Ева-Мария, вздёрнув носик.

– Вы ошибаетесь, мадам! Вы клялись перед Господом, что вверяете мне свою судьбу, и я желаю, чтоб отныне Вы были всегда рядом со мною! – заявил Лорит.