Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Пеньяранда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 49 страниц)
Зайанна намеревалась пройти прямо мимо, не вступая в контакт, устремив взгляд вперед и в сторону от него. Ублюдок танцевал со смертью, шагнув в сторону и преградив ей путь.
– Уйди с моей дороги, – прошипела она, подняв глаза на его темные радужки, которые сузились при ее реакции.
– Куда ты идешь?
Зайанна положила руку ему на грудь, чтобы оттолкнуть, но он не отступил. Его рука обхватила ее запястье, скручивая, чтобы прижать к стене, и она пришла в ярость.
Она только поняла, что это не стена, к которой он ее прижал, когда он наклонился, и в следующую секунду она отдалилась от ее спины. Ее внимание оторвалось от него лишь для того, чтобы развернуться и избежать неловкого падения через дверной проем.
Ненависть закипела в ней. Обернувшись к нему, она не могла видеть полностью, так как тьма поглотила их, когда щелчок запечатал их в комнате. Неизвестность сжала горло – всего на секунду, прежде чем синее пламя вспыхнуло, и Зайанна вздохнула легче, поскольку освещение позволило ей осмотреть окружение.
Не тесное заточение.
Они были в маленькой гостиной.
Выражение лица Маверика было встревоженным под светом его пламени. Затем он прошел мимо нее, остановился у стола и зажег два фонаря, стоявших там.
– Я убью тебя, – пообещала Зайанна.
– Я никогда не сомневался, что ты станешь причиной моей смерти, – сказал он так спокойно, в contrast с ее яростью.
– Почему ты спас меня? – резко спросила она.
Это мучило ее – как он поймал ее в небе, когда она могла бы рухнуть на смерть.
Маверик сделал длинный, скучающий вдох, прислонившись к столу и скрестив руки. – Я очень настаиваю на том, чтобы ты осталась жива.
– Чтобы ты мог убить меня сам?
– Что-то вроде того.
Ноздри Зайанны раздулись. То, что крутилось у нее в голове с момента пробуждения, теперь хлынуло на поверхность, чтобы использовать как оружие.
– Должна похвалить тебя за то, что все эти годы притворялся дураком, Маверик. – Энергия заряжалась между ними, нарастая с его медленными шагами к ней, против которых она стояла непреклонно. – Или мне следует сказать, *Каллен*?
Его взгляд заострился при этом имени. Она не могла перестать вспоминать крик Фэйт во время битвы, и Зайанна наконец вспомнила, почему оно было знакомо.
– Этот человек умер давным-давно.
– Этот *принц*.
– Это имеет значение?
– Ты притворялся, что не знаешь. – Зайанна ненавидела тот факт, что ей было *больно* из-за этого. Что во время их пребывания в пещере он заставил ее поверить, что он был полностью лишен своей фэйской жизни.
Или она просто упустила это? Приняла его отстраненность и боль за потерянные воспоминания, а не трагические, о которых он размышлял?
Он был Калленом Озирионом, павшим Принцем Далруна.
– Они думают, что я ничего не помню, – признался он. – Они забрали у меня все, и память о том, что они сделали, – единственное, что у меня есть против них.
В этом был смысл. Только она не могла понять, почему он так долго ничего не предпринимал с этим.
– Что ты планируешь делать? Вернуть свое королевство?
Маверик рассмеялся – обиженный, горький звук. – Нет королевства, которое можно было бы вернуть. Те земли опустошены и захвачены темными фэйри. Их монархия уничтожена.
– Ты все еще здесь.
– Я *не* он, – твердо сказал Маверик.
Зайанна не настаивала. Может, она даже соглашалась.
Все это время... чего он ждал?
– На чьей ты стороне?
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что нет сторон, только курс выживания, который может меняться, как ветер.
– Я не понимаю, – сказала она.
В голове возникла тупая боль в буре эмоций и хаотичных мыслей. Как будто ее существование было разорвано на части, и она цеплялась за любые осколки, которые удержали бы ее от окончательной потери себя.
– Тебе не нужно понимать, – сказал он, его голос на мгновение стал мягче, прежде чем окреп, чтобы сказать: – Но я верю, что ты не расскажешь об этом за пределами той двери.
Зайанна ничего не сказала, все еще обдумывая, что значит это откровение. Для него; для нее. Что это могло бы значить для мира. Она не могла понять, каковы его мотивы. После всего, что он сделал... Убил Фэйт. Затем Агалхора. У Далруна был живой наследник, который позаботился о том, чтобы для него не было искупления, если Марвеллас потерпит поражение.
– Ты не показывала свою молнию, – сказал Маверик.
От этого она болезненно застыла. Кожа закололась, пальцы разжались в раздражении, словно это могло бы вызвать молнии, чтобы доказать его неправоту.
Зайанна больше не могла это скрывать. Не от него, когда он всегда будет на ее хвосте, но по крайней мере теперь у нее был секрет против него, которым можно было бы торговаться, если он разболтает о ее временном недуге.
– Она молчит с тех пор, как я проснулась.
Маверик помассировал лоб одной рукой. – Я так и думал.
Она не высказала свою панику, чтобы спросить, как это так очевидно для него.
– Как это вообще возможно? – сказал он, и нотка *гнева* окрасила его тон. – У Фэйт, кажется, все ее способности на месте. Черт, это почти как будто она продолжает прогрессировать, несмотря ни на что.
– Да, ну, она практически дочь Духа. А я дочь... никого.
Это было все, о чем она могла думать, что отличало их. Возможно, ее магия исчезла просто потому, что она слабее. Неспособная вернуться после истощения, которое забрало ее способность в наказание. Эта новая мучительная мысль заставляла ее задуматься о чем-то, что она так долго держала взаперти.
Кто были ее родители? Почему она хотела знать – было просто практично.
Способность Повелителя Бури была необычной – была ли она у одного из них? Или она пробудилась от длинной кровной линии?
Были ли они еще живы?
Спина Зайанны встретилась со стеной, и ее голова откинулась на нее. Она сползала. Рушилась. Переполняемая вопросами, которые так долго отрицала. Ей нужны были ответы, но они только послужили бы тому, чтобы ранить ее доспехи. Зайанна создала себя сама, и она не хотела, чтобы кто-то пытался отнять часть этого из-за *крови*. Это ничего не значило.
– Твоя сила не только в твоей молнии, – сказал Маверик так тихо, что она выпрямила голову, чтобы убедиться, что это он сказал.
Он сократил расстояние между ними, и у нее не было воли оттолкнуть его. Они были запечатаны в четырех стенах, и Зайанна позволила усталости победить ради мгновения облегчения.
– Она никогда ею и не была. Ты тоже это знаешь, и тебе нужно взять себя в руки. Ты лучше всех них, с магией и без. Она не определяет тебя.
Его близость конфликтовала в ней. Она боролась с некой гравитацией, что притягивала их друг к другу, против импульса отдалиться. Затем вина. Тонущая, ужасная вина, когда она представила на его месте другого.
– Прекрати, – сказала она, предвосхищая руку, которую он начал поднимать к ней.
– Почему?
Она продолжала медленно подниматься.
У нее не было ответа.
Зайанна позволила его ладони коснуться ее щеки. Она не подняла взгляд. Не хотела рисковать вырваться из чувств, к которым она настроилась, пытаясь разобраться в них, чтобы снова обрести контроль над собой. Если она покорит то, что это было с Мавериком, возможно, она сможет бороться с тем, что ослабляло ее из-за Кайлира.
Поэтому она позволила ему наклонить ее голову назад, пока теплые струйки его дыхания касались ее губ. Затем ее веки опустились, когда их губы встретились. Она оживала так, как это бывало перед лицом врага, желая уничтожить угрозу, которой стал Маверик. Адреналин битвы вызывал привыкание.
Он был зеркалом, от которого она не могла оторвать взгляд. Века, которые они разделили, каждый конфликт, проступок и проблеск страсти всегда добавляли новую трещину в их общее трагическое отражение. Потому что она не могла перестать атаковать, и он тоже не перестанет.
Она ответила на поцелуй с той же требовательностью, позволяя его телу прижаться к ней у стены, и ее спина выгнулась под движением его руки. Хотя желание вспыхивало на ее коже, это не обошлось без беспокойства в животе. Той плавающей нотки *вины*, что она целует его только чтобы понять, почувствует ли она что-нибудь.
Она почувствовала. Для него был пульс, который отзывался там, где должно было биться сердце. Но этого было недостаточно. Для чего? Она и сама себя не знала, и это было отвлечением, которое она не могла себе позволить.
Положив руку ему на грудь, она оттолкнула его.
Они перевели дыхание, уставившись друг на друга с одинаковым выражением желания и ненависти.
– Расскажешь кому-нибудь об этом, и я позабочусь о том, чтобы погубить тебя, предав то, кем ты являешься, всем окружающим, *Каллен*.
Резкие слова, и она наблюдала, как они режут, но не осталась, чтобы увидеть кровотечение.
О чем она думала?
Она обещала никогда больше не сближаться с ним, но она жаждала этого от него. Единственное, что заставило ее остановиться... было жестокое и карающее излучение другого, *более сильного* пульса, который не переставал расти, даже когда командира не было рядом.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Изайя
Крыса была не самой гордой его формой, но он попробовал, чтобы проскочить в большую комнату, где Джэкон и Марлоу были практически в заключении. Старые кухни, где их единственной задачей было изготовление зелий Крови Феникса. Он не мог отрицать, что мысль о таком оружии в распоряжении Марвеллас заставляла его насторожиться, и он надеялся, что они не изготовили много, поскольку магия Марлоу не была настолько сильной.
Мимо прошло несколько стражников, но он держался близко к стене и прятался, где мог, чтобы избежать шлепка.
У цели он оценил щель между дверью и полом. Он снова превратился в мышь поменьше, но его тело все равно протиснулось только наполовину. Черт.
Изайя попытался отчаянно поскрестись, но их слабые человеческие чувства не заставили их исследовать звук.
Придется быть птицей.
Облетев, он приземлился на неуклюжий подоконник высоких окон и начал клевать. Делая это, он понял, *почему* именно они не услышали его. Изайя швырнул свое хрупкое птичье тело в окно, чтобы создать больше шума, и только тогда Джэкон посмотрел, к счастью, прежде чем он решил начать раздевать свою жену.
Он был рад, что они не были усердны в изготовлении зелий, но Изайя хотел, чтобы человек увидел его соответствующий кислый взгляд. Он тоже не хотел здесь находиться.
Он превратился обратно, как только проскользнул в окно.
– Ты опоздал, – проворчал Джэкон.
– Поэтому ты решил устроить быстрый роман? Если только это не приглашение, к которому я не против...
– Изайя, – перебил его Джэкон. – Что тебе было нужно?
Недоверчивый тон Джэкона был взаимным.
Джэкон в записке указал время, когда ему следует прийти, передав ее, когда Изайя нарочно столкнулся с ним в коридоре.
Затем Изайя немного слишком... *увлекся* в кабинете короля, чтобы вспомнить это время.
– Уже готово? – спросил Изайя.
Беспокойство Марлоу закружилось в ее глазах, прежде чем она кивнула.
– Это почти убило ее, – почти прорычал Джэкон.
Он скрыл свою гримасу небрежным пожиманием плечами. – У всех нас есть своя цена в этой войне.
– И какова, к черту, твоя? – обвинил Джэкон.
Глаза Изайи сузились в ответ.
Человек продолжал: – Пока что ты, кажется, только выигрываешь, так как не сказал нам, что планируешь делать с той единственной вещью, которую Мэлин и Рубен разрывают проклятый замок в поисках.
Изайя взял секунду, чтобы успокоить себя против желания ударить Джэкона за его подначки. Это было оправданно, хотя ему не было дела до того, чтобы делиться этим с ними.
– Где она? – спросил Изайя у Марлоу, не отрывая глаз от ее мужа.
Она сошла со стойки, подошла к куче мешков, покопавшись под ними, и вернулась.
– Откуда мы знаем, что ты не передашь ее им? – спросил Джэкон.
– Потому что я бы убил вас обоих и сделал это уже сейчас. – Его внимание упало на искусно вырезанную шкатулку в руках Марлоу. Теневые прикосновения закололи его кожу. Его тон смягчился для нее. – У тебя получилось заклинание переноса?
Ее кивок был облегчением. Даже если зловещим и губительным.
У Изайи на нем было достаточно крови Фэйт, когда он достал ее с площади. Достаточно, чтобы Марлоу использовала ее на Кровавой Шкатулке, содержащей Руины Храма Света, перенеся владение и связав теперь с ней свою кровь вместо этого.
Фэйт доверилась Изайе настолько, что показала ему, где прячет руины: в катакомбах, скрытых под замком.
Вниз в те катакомбы вел только один не вызывающий подозрений и хитрый путь. Она даже не сказала Рейлану о нем. Умно. Чем меньше умов знало, где это находится, тем лучше.
Изайя планировал последовать ее подходу в этом отношении.
– Что ты планируешь с этим делать? – настороженно спросил Джэкон.
– Вы знаете больше, чем должны, – сказал Изайя. Он сделал шаг, чтобы забрать шкатулку, но Джэкон двинулся. Изайя подавил свое раздражение, чтобы сказать: – Вы сделали свою часть. Теперь отдайте ее и сосредоточьтесь на части, где вы сбегаете.
– Ты не идешь с нами? – спросила Марлоу, отдернув шкатулку к себе, словно сомневаясь сейчас в своих действиях по помощи ему.
– Нет, – резко ответил он. Его терпение заканчивалось. – Есть проблема?
Джэкон сказал: – Откуда мы знаем, что можем тебе доверять?
– Просто. У вас нет выбора.
Он старался не обращать внимания на их сомнения. Все было так чертовски перевернуто, что он не мог их винить. Им было небезопасно знать, и ему не нужно было говорить о последствиях.
Наконец Марлоу протянула ему шкатулку. В его владении она была тяжелой. Не по весу, а по темным шепотам.
– Вы знаете маршрут для выхода...
– Я еще не закончила, – перебила Марлоу.
Изайя развернулся от своего поворота к выходу. – Что ты имеешь в виду?
Полное объяснение отразилось на ее чертах, но слова застряли на ее полуоткрытых губах. Изайя предположил, что ее дар Оракула заставлял ее хвататься за нити будущего, но, рискуя ухватиться не за ту и того, что это могло спровоцировать, если она заговорит, она молчала.
Он решил спросить вместо этого: – Фэйт знает?
– Я сказала ей, что должна изготовить зелье Крови Феникса для Мэлина, – призналась Марлоу, разрываемая чувством вины. – Я сказала ей, что королевство падет и что мне придется остаться здесь. Она знала, что в конце мы окажемся на стороне Марвеллас. Не думаю, что она простит меня, но она просила меня попытаться сделать так, чтобы они не могли изготовить больше с пером, и это та часть, которую я должна сделать.
– Они убьют тебя, если узнают, что ты намеренно сдерживаешь производство.
Изайя взглянул на жалкие полдюжины флаконов с зельями, которые, возможно, даже не все были полностью зачарованы. Перо Феникса было разрезано на множество частей, и большая часть еще оставалась неразделенной. Различные другие травы, порошки и жидкости загромождали пространство.
– Я знаю, что делаю, – заверила его Марлоу.
Изайя посмотрел на нее, охваченный собственным обвинением, которое он не мог сдержать теперь, когда узнал, что она видела падение королевства. – Смерть короля... Ты знала о ней заранее?
Взгляд Марлоу опустился, но он поймал ответ в складке ее брови и в том, как Джэкон двинулся, словно защищая ее от его гнева на правду.
– Ты ничего не сделала? – холодно сказал Изайя.
– Что она могла сделать? – резко сказал Джэкон в ее защиту.
– Я не знала когда. – Ее голос стал тихим. – Но я знала, что Агалхор должен пасть, чтобы Фэйт возвысилась.
– Это чушь, – проворчал Изайя. Он не мог подавить нахлынувшую ярость. – Они возвысились бы вместе.
Марлоу не ответила. Часть его сочувствовала ей – не могло быть легко хранить знание о том, что Фэйт снова станет сиротой, не имея возможности сказать своей подруге. Чем больше он думал о последствиях, если бы она сказала ей, о спирали, в которую Фэйт бы погрузилась, пытаясь остановить неостановимое... это лишило бы их того времени, что у них оставалось.
Его обида начала превращаться в понимание позиции Марлоу.
– Черт, – уступил Изайя, проводя рукой по лицу.
Это не делало принятие менее похожим на глотание ножей. Изайя не оплакивал потерю своего короля. Он не мог. Потому что Агалхор был для него не только этим, как и для Кайлира или Рейлана. У Изайи оставалось слишком много дел, и скорбь только служила расколу его самообладания. Война не ждет, пока раненые исцелятся.
– У Мэлина что-то против тебя, что заставило тебя остаться и изготавливать эти зелья для него? – отвлекся Изайя, нуждаясь растворить камень, растущий в горле.
Марлоу крепче обняла свой халат. – Он угрожал нашей жизни, конечно, – сказала она с горечью. – Но я лучше умру, чем изготовлю еще одно зелье для него, чтобы распространять по их армиям, делая их сильнее.
Энергия Джэкона изменилась с ее непоколебимым заявлением. Ужас за ее жизнь. Изайя поверил ей. Он даже извлек крупицу вины за то, что считал ее способной на настоящую измену.
– Нам нужно было найти способ остановить производство. Если бы Марлоу не изготавливала их, он нашел бы другого человека с магией заклинаний, и у нас не было бы глаз внутри, – объяснил Джэкон.
Марлоу сказала: – Я видела так много версий этой войны, что иногда трудно уследить. В большинстве из них мы проигрываем. Это один из путей, который не заканчивается в нашу пользу. Если Мэлин получит достаточно зелий Феникса, усиленные фэйские способности вместе с армиями темных фэйри на человеческой крови сделают их непобедимыми. Не просто так оба усиления были запрещены давным-давно.
Все прояснилось. Прояснилось до дрожи в костях. Изайя подавил содрогание, похожее на облизывание смерти при том крахе, который описала Марлоу. Он уставился на Оракула, теперь с побуждением пасть на колени перед ее невидимыми страданиями. Он не мог представить, как быть свидетелем самой настоящей – и очень возможной – смерти всех, кого она любила, и себя самой.
– Ты не объяснил свою измену, которую я надеюсь, ложную, – вмешался Джэкон.
– Как и вы, я не могу рисковать, что мой путь будет раскрыт или остановлен.
– Мы рассказали тебе свой, – запротестовал он.
– Без обид, но у меня больше надежд на то, чтобы избежать подозрений, если они начнут подозревать меня. Ваш план в безопасности.
– Спасибо за поддержку уверенности, – заметил Джэкон.
Изайя повернулся к окну, но прежде чем превратиться, он задержал взгляд.
– Просто оставайтесь живы, – пробормотал он, не наслаждаясь заботой, которая начинала укореняться к ним. – Ради Фэйт. Было бы жаль, если бы она сожгла все дотла, потеряв любого из вас.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Тория
Тории приставили служанку – робкую молодую тёмную фэйри, которой, по человеческим меркам, было бы лет семнадцать. Она была красива, с черными как смоль волосами и глазами самого тёмного оттенка коричневого. Верхние когти её крыльев лишь выглядывали из-за головы.
– Как давно ты в Фэнстэде, Эдит? – спросила Тория, сидя перед туалетным столиком и расчесывая волосы.
Тёмная фэйри подняла взгляд, чтобы встретить её отражение в зеркале, с застенчивым удивлением. – Я здесь родилась, – сказала она.
Это пробудило в Тории чувство защитницы. Несмотря на то что она была тёмной фэйри – а за её жизнь и жизнь её родителей таковые в Фэнстэде не рождались – это делало Эдит одной из её подданных.
– Чем занимаются твои родители? – поинтересовалась Тория.
Эдит едва заметно вздрогнула, вставляя последнюю шпильку в венчающую голову Тории косу. – Мою мать убил мой отец. Он… не очень хороший мужчина. Но очень могущественный.
От этих слов Торию охватил шок. Какой же варварской была история её родителей, даже в самой смутной форме.
– Мне так жаль.
Эдит улыбнулась, направившись разложить наряд Тории на кровати. – У меня здесь хорошая жизнь, – сказала она, погрузившись в задание. – У меня есть новая цель – тем более сейчас. – Её тёмные глаза скользнули к Тории.
– Зима становится холоднее, – сказала Тория. – Не могла бы ты принести нам чаю, чтобы согреться?
Эдит задумалась. Не в обычае служанок отказываться от таких простых просьб, но её двор был не в том порядке, какого следовало ожидать.
Тория планировала восстановить свой двор – по-своему. У неё была неделя до короткой поездки в Валгард, и она собиралась использовать время в своём королевстве по максимуму.
Когда служанка наконец согласилась и оставила Торию, та сразу же прошла мимо изумрудного платья и нырнула в гардероб. Тория надела полностью чёрное: облегающие брюки и тунику, с поясом для своего посоха. Накинув плащ, она поспешила в соседнюю маленькую столовую этой комнаты, которую выбрала намеренно из-за потайного хода, связанного с ней. Их было несколько по всему замку, и у неё сжалось сердце оттого, что именно этим ходом она воспользовалась, чтобы сбежать в день, когда её королевство подверглось нападению.
Откинув ковёр у камина, она напряглась, ухватившись за защелку двери. Пропустив свой ветер в щель, она потянула, и дверь открылась с гораздо большей лёгкостью.
Тория спустилась по ступеням, закрыла люк и снова использовала свою ветряную магию, чтобы проскользнуть через уплотнение и вернуть ковёр на место. Она почувствовала лёгкую вину, представив панику Эдит, когда та вернётся и обнаружит, что Тории нет, но она планировала вернуться до того, как Мордекай попросит её присоединиться к нему за ужином.
Когда зимний холод укусил её щёки, Тория на мгновение перевела дыхание, вдыхая свободный воздух. Никто за ней не наблюдал. Никто не указывал, что делать. Тория наслаждалась этим мгновением возвращённой свободы на своей земле.
Натянув капюшон, она неспешно прошла по улицам. Толпы, в которой можно было бы затеряться, не было, поэтому она лишь наблюдала за горожанами, замечая, как никто не обращает внимания друг на друга. Это было таким мрачным контрастом с бурлящей радостью, которую она помнила наполнявшей эти же дороги. Незнакомцы приветствовали друг друга, желали доброго утра и спокойного вечера. Улыбки сияли на всех лицах, и в детстве она часто думала, что Фэнстэд живёт в своём собственном мире мира и счастья, оторванном от тягот мира, о которых она узнавала на уроках.
Тория остановилась у лавки, которую обожала в детстве. Там продавали цветы и керамику, и каждый год мать приводила её сюда за угощением. Она всегда выбирала одну из красиво расписанных блюдец или чашек, полностью очарованная талантом владелицы магазина – её воображением и умелыми руками, создававшими такую красоту.
Её отражение в тусклом, потрескавшемся окне поникло от печали при виде теперь заброшенного и разрушенного магазина. Сколько ещё невинных мест она обнаружит лишёнными всей жизни и радости?
Всё же она зашла внутрь, движимая лишь глубокой ностальгической тягой. Сапоги Тории хрустели по листве, наметённой через щель в двери, теперь висевшей на одной петле. Затем, ступив и услышав хруст, она с грустью посмотрела вниз на разбитое блюдце, расписанное маргаритками.
– Если ты пришла пограбить это место, вряд ли это принесёт тебе много монет, – раздался сзади гладкий женский голос.
Спина Тории задеревенела. Она натянула капюшон пониже на лоб и мельком взглянула через плечо на говорившую. – Ты следила за мной? – спросила она.
– Мне просто было интересно, какой бандит может интересоваться керамикой. Хотя теперь мне ещё интереснее, какой бандит может считать себя достаточно ценным, чтобы за ним следили.
Фэйри была не более чем силуэтом на фоне света за её спиной. Она подошла ближе, и Тория смогла разглядеть её черты. У неё были тёмные глаза треугольной формы и нежный, как лук, рот. Она тоже не снимала капюшон, была облачена в кожаную боевую одежду, но длинные чёрные двойные косы спадали ей на грудь. Тория быстро отметила множество оружия на её поясе. Между пальцами она вращала стальную звезду со смертоносными заострёнными краями. То, как она вращалась между её руками, не причиняя порезов, указывало на опасность этой фэйри.
– Я никто, – сказала Тория – жалкая попытка отвести интерес этой фэйри от себя, но в голове у неё была пустота.
Фэйри улыбнулась. Это была та улыбка, из-за которой ветер Тории устремился к её ладоням ещё до того, как фэйри пошевелилась. Когда же она двинулась, то сделала это невероятно быстро, послав смертоносную металлическую звезду, вращающуюся в её сторону. Ветер Тории изменил её траекторию. Она могла бы попасть ей в плечо. Вместо этого она глухо ударилась о стену позади неё.
Тория уставилась на фэйри, не веря в немотивированное нападение, и снова приготовилась. Но фэйри не достала другое оружие. Атака была проверкой, вынудившей Торию раскрыть свои способности, чтобы подтвердить, кто она.
– Мы ждали тебя, Тория Стагнайт.
Её прикрытие продержалось недолго.
– Хотя не жди тёплого приёма.
– Как тебя зовут и куда мы идём?
Тория поняла, что должна была задать оба эти вопроса до того, как последовала за этой фэйри из магазина и по нескольким знакомым переулкам. Её ум был спокоен только потому, что она отлично знала лабиринт Кейленмура, поэтому могла быстро сбежать, если понадобится, и у неё были её магия и посох для этого.
– Меня зовут Таллия, и ты увидишь, что хотя ты и бросила нас, мы никогда не теряли борьбу за Фэнстэд.
Всё тело Тории залило жаром. В горле встал ком, поскольку она не могла протестовать или отрицать обвинение в том, что бросила их. Не было дня с тех пор, как она уехала, чтобы она не думала о Фэнстэде и не оставалась полной решимости вернуть его однажды – но всё это время, как она вот-вот обнаружит, в тенях скрывалось сопротивление.
Таллия подошла к водостоку, использовавшемуся для предотвращения наводнений. Она оглядела обе стороны переулка, затем присела, с усилием открыла тяжёлую металлическую решётку и ожидающе посмотрела на Торию.
Эта система ходов под её королевством была одной из тех, куда Тория никогда не спускалась. Ей не нравилось быть под землёй.
– Полагаю, тебя не может не быть долго, – с нетерпением вздохнула Таллия. – Так что если хочешь начать доказывать, что ты всё ещё наша королева, поторопись.
Тория может и носить титул, но она потеряла уважение таких людей, как Таллия. Она понимала это, и это был её шанс начать доказывать, что её сердце и её преданность всегда будут с Фэнстэдом.
Она полезла вниз по лестнице водостока. Её сапоги шлёпали по мелкой луже на дне. Эти стоки были выдолбленными цилиндрами, тёмными и холодными.
Тория последовала за Таллией, полностью доверяя ей, что это не ловушка. Возможно, это безрассудно, но у Тории не было ни времени, ни роскоши играть осторожно.
Вскоре она уловила голоса, что обострило все её чувства, приведя её в состояние повышенной готовности.
– Тише и просто наблюдай, – предупредила Таллия под нос.
Следующий тоннель открывался в обширное пространство. Полы были металлическими решётками, с перилами в качестве ограждения на балконе. Когда Тория осторожно вышла, прижавшись за спинами некоторых людей, она не могла поверить массам тел, собравшимся на нескольких уровнях в высоту в этой подземной системе.
Те, кто говорил, находились внизу, и Тория не смогла удержаться от любопытства, протиснувшись в щели между телами, чтобы приблизиться к перилам и заглянуть вниз.
Полдюжины фэйри стояли в центре всеобщего внимания. У неё вырвался вздох, когда она узнала двоих из них. Генерал Саки Корриган и лорд Беррон Лумия. Оба были близки с её отцом – она часто видела их в замке.
– Возвращение Тории ничего не значит для нас сейчас, – выкрикнул кто-то из толпы.
У неё зашевелилась кожа от осознания, что она вторглась в то время, как сама была темой разговора, но ей нужно было это услышать.
– Это то, чего мы ждали, – спокойно сказал лорд Беррон.
– Сто лет назад, а не сейчас.
– Возможно, именно сейчас. Сто лет назад мы были разбиты и опустошены. То было время не для ответного удара, а для того, чтобы собрать ту силу, которой мы являемся сегодня – для этого момента.
– Она нам не нужна. Мы прекрасно справлялись без неё. Править должны вы, а не она. Вы всё это время были здесь, а не она.
Позвоночник Тории сковало. Искра надежды вспыхнула при виде лорда Беррона, который был так добр и ободрял её, часто называя её племянницей. Но если она узнает, что он возглавлял это сопротивление с целью занять её трон…
– Тория Стагнайт – наша королева. Любой, кто против этого, пусть выскажется сейчас, поскольку мы не на одной стороне, и я не считаю вас союзником Фэнстэда.
Её осанка ослабла от облегчения.
Тория не могла стоять здесь и смотреть, как они спорят о её честности. Она стянула капюшон. Ухватившись за перила, она нырнула под них, перенеся вес через край, одновременно высвобождая свой укороченный посох.
– Верный до самого конца, лорд Беррон, – объявила она, приковав к себе тяжёлое внимание зала, разразившегося ропотом.
Он взглянул вверх, и в тот миг, когда он улыбнулся, она поняла, что не должна была сомневаться в нём ни секунды.
Тория щёлкнула рычажком на посохе, удлинив его до середины. Отпустив перила и падая, она прокрутила его между обеими руками, разблокировав полную длину, и призвала волю ветра через него, чтобы приземлиться в элегантной стойке.
Прежде чем воздух перестал кружиться, Беррон поспешил к ней навстречу. Они столкнулись, и ей потребовалось всё её самообладание, чтобы не разрыдаться в этом объятии, полном приветствия дома. В его крепких объятиях Тория осознала, что он был самым близким, что осталось у неё от фигуры отца.
– О, моя дорогая Тория. Как раз когда мы планировали операцию по проникновению, чтобы добраться до тебя в стенах того замка, – сказал он.
Они отпустили друг друга, и её переполнила любовь, когда она смотрела в его глубокие карие глаза на тёмной коже, которая с момента их последней встречи покрылась большим количеством морщин.
Он прикоснулся ладонью к её щеке, и между его жилистыми бровями залегло беспокойство. – Возможно, сейчас не самое подходящее время для тебя быть здесь. Твоё прибытие вызвало много волнений.
Взглянув через его плечо, она увидела, что другие четверо фэйри, возглавляющих это сопротивление, определённо не казались рады её видеть, но Саки бросила ей небольшую улыбку, подошла и обняла её.
– Добро пожаловать домой, – сказала Саки, её голос был нежной песней её родины.
Это были первые слова, которые кто-либо ей сказал. Слова, которые она жаждала услышать всю жизнь. Снова она изо всех сил старалась держать себя в руках.
– Я нашла нашу королеву, безрассудно слоняющуюся по восточному городу, – сказала Таллия.
Тория обернулась, увидев её прислонившейся скрещенными руками к колонне, вертящей между пальцев новую металлическую звезду, на которую Тория смотрела с опаской.
Кто-то выкрикнул: – Откуда мы знаем, что она не шпионка Повелителя Преисподней? – Их горечь была отнюдь не скрытой.
Другой ехидно усмехнулся. – Она всё-таки здесь лишь как его невеста.
Глаза Беррона встретились с её, и он поморщился. – Существует много вопросов по поводу твоего неожиданного появления. Со всеми слухами о Трансформировавшихся тёмных фэйри, твоей почти что свадьбой с Тарли Вулверлоном и возможной связью с Никалиасом, ты поймёшь, что у нас есть лишь отрывочные сведения.
