Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 49 страниц)

«А если я хочу, чтобы ты вернулась?»

«Тогда ты уже поддаешься самому легкому способу, которым я могу тебя убить».

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ

Фэйт

Фэйт не могла смотреть на своё пустое отражение. Вместо этого она теребила жемчужины на своей юбке, пока Марвеллас расчёсывала ей волосы. Тошнота, бушевавшая внутри, не прекращалась с тех пор, как её привели в эту комнату, ту же самую, что и раньше, где юные служанки выкупали и одела её до прихода Марвеллас.

Её тревожил самый акт, который она была вынуждена терпеть. Потому что каждое нежное прикосновение было как яд, каждый проход гребня по волосам – как предательство, каждая сладкая улыбка Духа – как чистейшая манипуляция, попытка убедить Фэйт, что Марвеллас может заменить ей мать и не должна быть её врагом.

Она могла бы пожалеть Марвеллас за ту историю, что та пыталась сплести вокруг них. Альтернативную реальность, которую пыталась навязать. Это было трагично, и Фэйт была не более чем пойманной куклой в её заблуждении.

Взгляд Фэйт то и дело задерживался на Найте в углу комнаты, стоявшем собранно и тихо, изображая из себя капитана Даэгала. Именно он привёл её сюда, и теперь он вынужден находиться в непосредственной близости со своей матерью и не мог ничего сделать.

«Тебе раньше нравились косы», – сказала Марвеллас. «Ты могла часами сидеть и позволять мне украшать твои прекрасные локоны. Они были светлее и короче тогда. Хочешь, я подстригу их?»

Тот факт, что Марвеллас давала ей выбор, был ошеломляющим, но это была лишь очередная семя иллюзии, попытка убедить себя, что Фэйт сдастся в своей борьбе, чтобы остановить её.

*Я не она*, хотела сказать Фэйт. *Я не Аэсира*.

То, как она продолжала называть Фэйт Аэсирой, начинало путать её разум. Каждый раз, когда Фэйт ослабевала достаточно, Марвеллас вживляла ей тёплые воспоминания о себе и Аэсире, что начинало разрушать право Фэйт сохранять свою собственную идентичность. В то же время она начала вырывать самые дорогие Фэйт части, связанные с Рейланом.

Фэйт не могла вспомнить...

Она не могла сопротивляться попыткам Марвеллас втиснуть Фэйт в роль Аэсиры в прошлом. Ей нужно было узнать больше об истинной истории Марвеллас.

«Агалхор никогда раньше не упоминал имя своего брата», – сказала Фэйт.

Марвеллас сделала глубокий вдох, так погрузившись в своё занятие. «Потому что я стёрла его из существования, когда он покинул меня и забрал моего сына».

«Даже я не знаю имени моего отца, потому что он сам его не знает», – сказал Найт – громкая проекция мысли, предназначенная для Фэйт.

Фэйт побледнела от силы, которая для этого потребовалась бы. Чтобы стереть его имя из умов всех, кто знал его как Принца Райенелла.

«Вы отреклись от своего долга как Дух ради него?» – задала Фэйт вопрос.

«Нет. Это было ради человека».

Фэйт была ошеломлена этим признанием, понимая, что вот-вот поймёт ненависть Марвеллас к людям. Она началась с причины, по которой та связала себя смертной формой на их землях... ради *любви*.

«Он посетил мой храм не более чем странствующий путешественник, жаждущий знаний о трёх Духах, что поддерживали баланс вашего мира. В нём было что-то обаятельное – светловолосый, с карими глазами и добрым лицом. Он продолжал возвращаться, и я стала наслаждаться его обществом. То, как он говорил, делал комплименты – во мне зародились чувства, которых у меня не было за всю вечность наблюдения за вашими землями. Мы оба хотели большего. Я никогда не знала, что значит хотеть чего-то для себя – это не то, на что мы, Духи, должны быть способны. Но я хотела... и моё желание переросло в одержимость. Я доверилась Дакодасу, чтобы он помог мне найти способ связать себя в смертное тело».

Фэйт сглотнула, наблюдая, как Марвеллас теряет себя в собственной истории, рассеянно ухаживая за Фэйт.

«Мы прожили вместе почти десятилетие, и у меня родилась человеческая дочь. Затем всё изменилось вскоре после этого. На меня напали с дюжину мужчин, которые заковали меня в кандалы, крадущие мою силу».

Сердце Фэйт пропустило удар. *Эфирные Оковы*, подумала она.

«Я ждала, что мой человеческий возлюбленный придёт за мной, и он пришёл... потому что именно он организовал моё пленение. Я не могла понять. Я думала, кто-то добрался до него, Найтвокер должен был исказить его мысли... но реальности понадобилось недолго, чтобы разбить мои бредовые надежды. Он сказал мне, что всё это была ложь... его любовь ко мне была ложью. Он знал всё о Духах, каждую легенду, каждого Бога. Он знал, что мою кровь можно использовать, чтобы превращать людей во фэйри. Это всегда было его целью, и всё, что ему нужно было сделать, – это выждать время, пока будут выкованы наручники».

Фэйт не могла поверить в эту историю, но с той меланхолией, что заставляла Марвеллас использовать тот же потерянный тон, она поверила.

Найт подошёл чуть ближе, наблюдая за Марвеллас с более глубоким вниманием, пока она рассказывала свою историю.

«Так что видишь, ваши книги говорят некоторую правду, но никогда не говорят всю и единственную правду. Моя любовь к воину-фэйри пришла после предательства моего человеческого возлюбленного».

«Как вы сбежали?»

Хотя её радужки двигались как солнце, она встретила взгляд Фэйт в зеркале на единую паузу, такую холодную, что Фэйт почти почувствовала *жалость* к тому, что должно было последовать.

«Меня спас от него – и от всех тех, кто работал с ним и держал меня в плену веками – Принц Райенелла. Я всё ещё была скована наручниками, и мы искали способ освободить меня. Но они были выкованы тёмной магией. Я встретила Оракула, который предсказал, что чтобы освободиться от них, я должна потерять то, что было для меня самым драгоценным. Затем я узнала, что беременна, и какое-то время мне было всё равно, насколько смертно я скована этими наручами. Я родила сына – на этот раз фэйри. Я любила свою дочь то десятилетие, что он позволил мне её оставить. Затем её у меня отняли, и прошло два столетия. Я лишь знала, что ей удалось прожить полную жизнь и родить собственных дочерей. Я узнала о слухах о золотоглазых детях, как только освободилась. Я была рада хотя бы этому, но не могла вынести мысли разыскать кого-либо из них, ибо они были лишь напоминанием о материнстве, которое я потеряла. Затем мой сын-фэйри... в момент его рождения я могла почувствовать, насколько могущественным он станет. Я любила его больше, чем думала себя способной любить что-либо».

Фэйт опустила глаза под тяжестью истории. Какой ужасный, ужасный поворот вот-вот должен произойти. Её взгляд скользнул в сторону, туда, где Найт повернулся к ним спиной, его кулаки крепко сжаты по бокам.

«Я помню...» – Фэйт потрясла головой от нитей памяти, которые, как она думала, никогда полностью не постигнет из прошлого своей души. «Думаю, Аэсира знала, где он был. Не в этом мире».

Гребешок замер в волосах Фэйт, и её сердце пропустило удар.

«Нет, его здесь нет», – подтвердила Марвеллас, начиная новую косу. «Принц забрал единственное, что я когда-либо по-настоящему ценила в этом мире, полагая, что я убью своего сына, чтобы разбить наручники, ведь он был для меня самым драгоценным. Веришь ли ты мне, когда я говорю, что никогда не была бы на это способна?»

Сердце Фэйт сжалось. «Вы убили меня – или, по крайней мере, планировали».

«Не знаю, смогла бы я через это пройти», – призналась она. Марвеллас встала, подойдя к шкатулке с украшениями. «Забрав моего сына туда, где я не могла его искать пятьсот лет назад, я потеряла его. Пророчество исполнилось. Когда мои наручники ослабли и моя сила освободилась, всё, что у меня осталось, – это месть. Моё падение началось с человеческой жадности – когда тот, кто клялся в любви ко мне, обманул меня и использовал мою кровь, чтобы сделать себя и других фэйри – поэтому именно там я и начну. Я снова посетила того же Оракула. Он сказал мне, что мне понадобится помощь другой могущественной сущности, подобной мне, но предупредил, что такой союз может так же быстро обернуться предательством. Поэтому я планировала Вознести свою сестру, Дакодаса, которая была единственной, кто понимал мои выборы. Мне нужна была помощь Дакодаса, чтобы принять смертную форму, но Ауриэлис никогда не поможет так же, как Дакодас. Она всегда была невыносимо одержима своим долгом. Но был и другой способ для Дакодаса обрести смертную форму, который показал мне Оракул».

Марвеллас вернулась, держа одну красную серёжку, затем сверкающий синий сапфир, напомнивший Фэйт о Рейлане болезненным уколом в груди. Дух выбрала красные, надев их на уши Фэйт.

«Принести в жертву кого-то из своей кровной линии?» – предположила Фэйт, чтобы продолжить повествование.

«Не любого. Моя кровная линия давно разбавилась от человеческой девочки, которую я родила. Так что для Вознесения потребовался бы тот, кто приблизился бы к той чистоте. Потомок благословлённой кровной линии, соединённый с прямым наследником».

«Аэсира», – заключила Фэйт.

«Да. Твоя душа так же яростна, как и в той жизни. Я захватила мать Аэсиры и держала её под горой, и я убила её отца, но я не намеревалась формировать ту привязанность, которую сформировала к Аэсире. К тебе. Ты была такой яркой, радостной. Ты любила меня в ответ так, как я всегда мечтала, но ты была человеком, с таким хрупким количеством времени. Когда ты вступила во взрослую жизнь в шестнадцать, я Перевела тебя своей кровью, чтобы сохранить тебя в живых достаточно долго для Вознесения Дакодаса, как и планировала. Но ты стала всем, на что я надеялась найти в своём сыне. Светом в моих днях, когда я всё ещё делала шаги для войны, которую начала, используя Валгарда как движущую силу. Мы были счастливы, и какое-то время я думала, что мы будем завоёвывать вместе, и мне не понадобится Дакодас».

Прохладный металл ожерелья, которым она украсила Фэйт следующим, был острым по сравнению с жаром её кожи от адреналина. История Марвеллас разворачивалась в сознании Фэйт с пугающей ясностью. Образы, которые должны были быть монохромными, обрели цвет, возможно, под каким-то влиянием в её душе. Не полные воспоминания, но она могла представить всё так ярко, пока Марвеллас рассказывала об их истории.

«Вы сказали, она умерла в битве», – подсказала Фэйт.

«Да, и я глубоко скорбела. Я нашла тебя умирающей от трёх стрел рядом с Рейланом. Вы двое выглядели идеальной картиной трагедии на том поле боя. Я пыталась предупредить тебя, что он принесёт тебе только боль, но ты не слушала. Я знала о другом применении твоей жизни, когда было уже слишком поздно спасать тебя, и я была так зла, так нетерпелива, что использовала последнее твоё дыхание, чтобы воскресить Мордекая Везарию, короля тёмных фэйри, который возглавлял Тёмную Эру. Возможно, он потерпел неудачу в том завоевании так давно, но я надеялась, что он сможет собрать и возглавить для меня великую армию тёмных фэйри. Твоя жизненная сила была жертвой для воскрешения мёртвых, и я удерживала твою душу».

Фэйт наблюдала за своим собственным потерянным и разбитым выражением в зеркале. Ничто из сказанного Марвеллас не казалось реальным, но она не могла отрицать, что это тронуло её глубоко внутри.

«Зачем вы вернули меня?» – тихо спросила она.

«Твоя душа угасала во мне. У меня заканчивалось время. Поэтому я поселила сущность брачной связи в твоей матери – моей потомственнице – чтобы Агалхор почувствовал влечение к ней. Возможно, это было мелко с моей стороны желать ему боли за то, что сделал его брат, но помимо этого, он был известен как один из самых могущественных Найтвокеров, когда-либо живших, и мне нужно было, чтобы ты была как можно сильнее для Вознесения Дакодаса в тысячелетнее затмение. Я поклялась, что на этот раз не поддамся тебе. Когда я впервые ощутила, что Лиллианна наконец зачала, всё, что оставалось сделать, – это поселить твою душу прежде, чем сможет проявиться другая. Сначала я думала оставить Лиллианну и Агалхора растить своего ребёнка, пока не придёт время забрать её. Пока Лиллианна Аклинсера не украла тебя. Она отправилась в Хай Фэрроу, потому что там находится храм Ауриэлис, и с её помощью ты оставалась мастерски необнаружимой для меня».

Влажная дорожка проложила путь по щеке Фэйт, но она не издала ни звука. Это было извращённо, то, что сделала Марвеллас, но все её действия были выкованы в разбитом сердце. Фэйт была лишь несчастной душой, попавшей во всё это.

«Мне жаль, что всё это произошло с вами», – сказала она, и она действительно так думала.

Марвеллас нежно сжала руки Фэйт, наклонившись, её улыбка была тёплой и материнской, и это было ошеломляюще – *чувствовать* это в груди.

«Я не ожидала, что ты вернёшься после того, как тебя убили для Дакодаса. Так как же я могу не видеть в этом судьбу, наконец склонившуюся в мою пользу? Всё, что было раньше, можно забыть, потому что мы будем править вместе, *быть вместе*, вечно».

Несмотря на знание правды, Фэйт никогда не упускала из виду конец, который должен был наступить. Марвеллас должна была умереть, и Фэйт презирала её за всё, что та сделала. Это никогда не изменится.

Фэйт встретилась с ней взглядом в зеркале и сразу же пожалела об этом.

Марвеллас воспользовалась связью, чтобы развернуть образы в сознании Фэйт. Старые, старые воспоминания, которые, как знала Фэйт, ей не принадлежали. Это не была её жизнь.

Радость Аэсиры с Марвеллас была такой искренней. Они смеялись, наслаждаясь простым времяпрепровождением – расчёсыванием её волос, точно так же, как она делала это с Фэйт сейчас.

Фэйт ударила руками о туалетный столик, вставая, её дыхание было тяжёлым, пока она пыталась изгнать эти воспоминания.

Это была не она. *Это не я*.

Даже с этим, вновь укоренившимся в её сердце, Фэйт охватила печаль за юную Аэсиру, которая не знала, что находится в объятиях своей похитительницы.

«Вы убили её родителей, чтобы забрать её», – сказала Фэйт. «Это не любовь».

«Я избавила её от жизни в нищете».

«У меня была жизнь в нищете, – сказала Фэйт, её огонь поднимался, – и я была счастливее, чем когда-либо буду с вами, как бы вы ни пытались исказить мой разум».

Рука Духа ударила её по щеке с большой силой, когда Фэйт встала и резко обернулась. Найт пошевелился в углу, но он не мог вмешаться, не вызвав подозрений.

Возлюбленный *сын* Марвеллас был прямо здесь, и всё же Фэйт была во власти её проклятой любви, а не он. Она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, держа свою пульсирующую щеку, сделав несколько вдохов, чтобы успокоиться. Когда она это сделала, она бросила на него взгляд сочувствия.

«Я никогда не буду вашей, Марвеллас. Даже если будут времена, когда вам удастся достаточно исказить мой разум, чтобы удерживать эту вашу фантазию, я всегда вырвусь на свободу, и я никогда не перестану презирать всё, что вы собой представляете».

Фэйт всхлипнула от ощущения острых когтей, вонзающихся в её разум. Они продолжали сжиматься, и ноги Фэйт ослабели, медленно опуская её на землю.

«До сих пор я была слишком милосердна к тебе», – прошипела Марвеллас. Её ментальные когти вонзились глубже, и голова Фэйт взорвалась от боли, будто её мозг истекал кровью. «Я сломаю тебя, Фэйт. Тогда ты будешь моей добровольно».

Её колени коснулись земли, и Фэйт уставилась на гладкий белый потолок. Её глаза проследили за филигранным медальоном вокруг люстры.

Всё, что она могла сделать в своём беспомощном состоянии, – это повторять про себя вещи, которые она охраняла железной волей от мерзких вторжений Марвеллас в её разум. Помнить, кто и чем она была и всегда будет.

Меня зовут Фэйт Ашфаер.

Она сделала паузу и, с приливом решимости пережить это с супругом в сердце, поправила, начав заново:

Меня зовут Фэйт Эрроувуд Ашфаер, душа соединена с Рейланом Эрроувуд Ашфаер. Дочь Агалхора и Лиллианны. Законная королева Райенелла. Я – сила Рейлана, мудрость Ника и стойкость Тории. Храбрость Джэкона и знания Марлоу. Я не одна, и сегодня я не умру.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Тория

Мордекай не доверял Тории. Никогда не доверял. Как только они достигли военного лагеря в долинах Фэнстэда прошлой ночью, он заковал её запястья в Мейджстоун и приковал к середине большой палатки, где она сидела уязвимой для насмешек и издевательств солдат-тёмных фэйри, которые использовали её для приёма пищи.

Она не могла спать из-за шума и потери достоинства, но её дух оставался сильным. Тория отключалась от них под постоянным прокручиванием собственных планов. Она не ожидала, что Мордекай будет обращаться с ней так, хотя это была её ошибка в суждении. Наступала ночь, и полная луна поднимется на пик. Переход всё ещё был назначен – только об этом и говорили солдаты.

Никто из них не трогал её. Это было строго запрещено. Но они приближались, приседая вокруг и осматривая её, будто она была диким зверем. Она не давала им представления. Ничего, кроме её лица чистого возмущения, обещавшего им смерть.

Мордекаю придётся снять с неё оковы для Перехода. Это окно возможностей с её магией будет всем, что у неё есть, чтобы остановить зловещую судьбу, ожидающую её.

Несмотря на всё это... Тория знала, что находится именно там, где нужно.

Тёмный фэйри подошёл с высокомерной, развязной походкой. Он присел, как и другие, склонив голову с любопытством, будто никогда не встречал подобного ей существа. Он был красив, предположила она. Но его красота маскировала жестокость, явную в блеске его ониксовых глаз. Переведённый тёмный фэйри.

«Ты слишком красива, чтобы быть прикованной как питомец», – плавно сказал он.

«Подойди ближе – узнаешь, почему».

Его улыбка восприняла это как вызов. Тёмный фэйри осмелился пододвинуться ближе на корточках. Их лица сблизились интимно, и она могла учуять старую кровь из его дыхания, что скрутило ей желудок. Тория стиснула зубы при мысли о её человеческом народе, на котором он кормился.

Её нога выбросилась вперёд, споткнув его. Он рухнул на землю, и она перекрутилась над ним, вогнав одно колено ему в грудь, а другое – в шею. Её запястья неловко вывернулись, всё ещё привязанные к толстому столбу, и Мейджстоун жёг её плоть, но ей было всё равно.

Тория была близка к тому, чтобы раздавить ему горло, когда кто-то жестоко вмешался, ударив её головой о деревянный столб, к которому она была прикована. Зрение потемнело на мгновение, и тепло разлилось по виску. Тория ровно дышала на коленях, заставляя себя не потерять сознание, чтобы не остаться уязвимой для этих стервятников.

«Я сказал, никто не должен причинять ей вреда».

Тёмный, угрожающий голос Мордекая прогремел по палатке, заставив замолчать их смех и её крики от стычки с тёмным фэйри. Несмотря на её мучения сейчас, оно того стоило.

«Она напала на меня!» – закричал тёмный фэйри. Это были последние слова, которые он произнёс, прежде чем большая рука Мордекая обхватила его горло и раздавила его.

Мордекай опустился до её уровня, взяв её за подбородок и осмотрев рану. Его тёмные глаза были нежны на секунду, пока пальцы не соскользнули по следу её крови от виска к линии челюсти, а затем он *слизнул* багрянец с них.

Тория отвела взгляд в полном отвращении.

«Пора», – сказал он. Три слова, которые ударили по ней как гонг.

Её вывели цепью, соединяющей её наручники, тёмный фэйри впереди. Поле пылало факелами и было заполнено телами. Они расступились, пропуская их, и Торию провели как собаку сквозь толпу её врагов, которые вышли из палаток, чтобы стать свидетелями того, как Королева Фэнстэда становится *одной из них*.

Нечто вроде сцены было сооружено, и её подвели на неё. Фэйри уже стоял на коленях как зрелище. Его голова была склонена, но плечи тряслись от рыданий ужаса. Она хотела утешить его, но Торию не поставили на колени рядом с ним.

Она стояла, обозревая бесконечные пятна тел, сливающихся с тёмным горизонтом, прерываемые лишь редкими мерцающими янтарными факелами. Тория Сильвернайт держала подбородок высоко. Она не позволит им увидеть её страх.

Её цепь была отпущена, что заглушило шёпот по полю.

Эти долины всегда были такими спокойными. Теперь они были осквернены, и душа Тории плакала о захватчиках, не заботящихся о земле, по которой они топчут, и реках, которые загрязняют.

Здесь должно было быть не менее десяти тысяч солдат. Она была всего одна. Но они стояли в *её* стихии. Воздух, что обвивал её кожу, ласкал щёку сейчас, ожидая её зова.

«Полная луна наступила, – прогремел голос Мордекая в неподвижной ночи, – и сегодня ночью она станет свидетелем одного из величайших Переходов нашего времени. Когда королева Тория Стагнайт присоединится к нам как тёмная фэйри. Ибо во тьме мы восторжествуем».

В зловещей тишине, что последовала, Тория сказала: «Сильвернайт». Сделав долгий вдох, она расправила плечи, и звук её наручников, соскальзывающих с запястий и громыхающих о землю, был поразительнее силы голоса Мордекая. «Меня зовут Тория Сильвернайт, и это мой дом».

Глаза Мордекая расширились от ярости и насмешки, скользнув от её наручников к её лицу. «Кто освободил тебя?»

«Я сама», – сказала она.

Первый тёмный фэйри, что двинулся – тот, что держал её цепь, – задохнулся, когда она вытянула весь воздух из его лёгких поворотом запястья.

«Ты совершил ошибку, недооценив то, что я могу. Ты всегда в моей власти. Всегда окружён не просто одной из моих сил, а двумя».

В качестве демонстрации Тория коснулась жизненной сущности корня под землёй у ног тёмного фэйри, пока тот боролся за украденный воздух. Корень вырвался из почвы, пронзив его спину. Он упал, насаженный на корень как на кол. Потребовалось гораздо больше усилий, чтобы использовать её флоракинетическую способность, но её решимость не знала границ в том, ради чего она сюда пришла.

«Зачем ждать до сих пор?» – спросил Мордекай, кипя ненавистью.

«Чтобы устроить зрелище из *тебя*. Показать, что ты не более чем бессильный тёмный фэйри, полагающийся на историю, создавшую твою репутацию. Теперь... ты – ничто, с чем можно состязаться в одиночку».

Тория полезла под юбки, извлекая свой посох, который она раздвинула до полного размера за одно дыхание. Затем, на следующем, она вызвала резкий порыв ветра и отправила его, врезаясь в Мордекая.

Затем она очаровалась ветром и природой вокруг. Тория была ураганом, проносящимся по полю, погрузившемуся в хаос. Она была всего один человек, но ни у кого из этих тёмных фэйри не было способностей, и она будет сражаться так долго, как сможет, уничтожая вражеские силы, слишком долго терзавшие её землю.

Она надеялась, что также повредила репутации Мордекая. Что разойдётся молва о том, как легко его одурачили и одолели, и как он позволил Тории уничтожить целый легион.

По крайней мере, таково было её стремление. Для большинх это прозвучало бы невероятно, смехотворно. Но ветер Тории обвивал шеи и крал воздух, пока она танцевала сквозь толпу, срезая каждого, кто шёл на неё. Она отбрасывала других, не давая им добраться до себя, пока приказывала корням в земле убивать остальных мгновенно. Её тело быстро заныло, а кожа покрылась потом от использования больше магии, чем когда-либо прежде, но она преодолевала предупреждения. Она сражалась *сильнее*.

Может, она и была дурочкой, вот-вот готовой быть подавленной и сражённой в любой момент, но цель в её сердце подсказывала, что это стоит того. Она уже бежала от врага однажды, позволив им свергнуть её королевство. Она была обязана им этим за свой провал тогда.

«Ты не сможешь сражаться вечно, Тория», – крикнул ей Мордекай сверху.

Натиск солдат был бесконечен, но она проигнорировала насмешку верховного лорда.

*По одному телу за раз*, спокойно сказала она себе. Думать о массах только поколеблет её волю.

Её посох крутился и вращался и резал между её руками, и медленно она продвигалась вперёд. Она была окружена, но не одна. Пока у неё была пара ветра и страданий природы, Тория продолжала идти.

Она не знала, сколько времени прошло, но её лёгкие прошли точку жжения, и она знала, что в момент остановки она рухнет. В какой-то момент ей показалось, что натиск врагов ослабевает, но звуки битвы усиливались. Некоторые тёмные фэйри сменили цель, и тогда она увидела...

Что-то врезалось в толпу перед ней. Это заставило тёмных фэйри разлетаться, чтобы уступить дорогу, но многих неестественно подбросило в воздух, прежде чем они шлёпнулись вниз. Даже Тория отшатнулась от массивного существа, что мчалось прямо в её направлении. Тёмные фэйри перестали атаковать её, и зрение Тории покрылось точками, пока она пыталась отдышаться.

Затем зверь прорвался сквозь толпу, заставив её отступить, но то, что она увидела, поразило её мощно.

Тория ахнула, в полном благоговении, когда гигантский белый олень встал на дыбы, могучий и торжествующий, заявляя о себе громким криком, подобным лошадиному. Его рога мерцали серебром, и Тория знала, что в этом олене было что-то священное. Что-то из мифа и легенды, ожившее. Она сознательно моргнула, задаваясь вопросом, не пала ли она в бою и не было ли это прекрасным видением.

Она не могла объяснить тягу, что почувствовала, когда его серебряные глаза встретились с её. *Поезжай со мной*, – словно говорил он.

Тория не думала о невозможном – она бросилась вперёд, вскочив на зверя, который опустился достаточно, чтобы она могла использовать ветер для помощи, забравшись на его спину.

Вид с высоты наполнил её чувством гордости и силы. Тёмные фэйри отшатнулись, но некоторые начали возобновлять свои стойки и готовиться к полёту.

С очередным мощным вставанием на дыбы, олень рванул вперёд, и ноги Тории крепче сжали его тело. Он мчался сквозь тёмных фэйри, будто те были всего лишь прутиками под его гигантскими копытами.

Впереди Тория не могла поверить тому, что увидела: развевающиеся над головами силы, двигавшиеся с холмов к ним. Когда лунный свет поймал гребень с оленем и открыл ярко-зелёный цвет материи, гордость загремела в её груди как копыта оленя.

Если силы Фэнстэда здесь... Неужели Ник привёл их?

Тория была так отвлечена, что пропустила тёмного фэйри, что спикировал вниз, врезавшись в неё и сбросив её с высоты. Она врезалась в землю и вскрикнула от удара, вывихнувшего плечо. Её воля к выживанию притупила агонию, давая достаточно адреналина, чтобы схватить посох в правую руку и встать.

Она сошлась лицом к лицу с Мордекаем.

«Ещё не слишком поздно для этого Перехода», – прошипел он.

«Да, уже поздно».

Крик Тории прокатился по почве под ней, когда она погрузилась глубже в свой колодец магии, чем когда-либо прежде. Она сосредоточила всю свою энергию на природе глубоко под землёй. Бесконечных корнях, соединяющихся далеко и широко. Тория присела, ударив здоровой рукой о растоптанную землю. Сеть корней пробудилась, дрожа, когда она попросила их расти; попросила их сражаться с ней.

Затем, выстреливая из почвы, копья природы свершили свою месть. Одно пронзило грудь Мордекая, и он крякнул, выгибаясь назад над корнем. Другое пронзило его живот. Затем последнее выстрелило через его горло, убив его. Хотя он не был по-настоящему мёртв.

По всему полю раздались крики, когда корень продолжал яростно и неожиданно выстреливать, пронзая врага, который не мог убежать. Она продолжала вталкивать свою магию в почву, пока всё её тело не заколотилось, а жар не задушил её. Тория вышла за свои пределы, но думала, что это того стоило.

Когда она израсходовала последнюю каплю... Тория упала на вывихнутое плечо.

Боль заставила её потерять сознание, но тошнотворный звук и ощущение заставили её поверить, что падение, возможно, вправило кость на место. Звёзды то появлялись, то исчезали в фокусе, а звуки страха и боли уплывали. На мгновение Тория почувствовала покой.

Кто-то нашёл её.

Они опустились на колени, говоря с ней, но их слова были над водой, в которой она не знала, что тонула. Она не могла дышать. Её глаза закрылись.

«НИК!» – закричал человек.

*Ник...* Его имя пронзило её как приказ оставаться в сознании.

«Держись со мной, Тория». Она узнала этот голос.

Лайкас.

Тория моргнула пару раз, но её тяжёлые веки хотели остаться закрытыми. Она сглотнула, но горло было сухим как песок. Она была на открытом воздухе... была зима... но она горела.

Почва под ней стала холоднее, будто отвечая её нуждам, и она застонала.

Когда она в следующий раз открыла глаза, она смотрела в самые прекрасные изумруды.

«Ник», – выдохнула она.

Это было реально?

«О, любовь моя», – сказал Ник, в панике. Он поднял её на руки. «Я держу тебя. Наконец-то я вернул тебя, и тебе не позволено покидать меня снова».

Тория зарылась в его грудь глубже. Она вдохнула его запах, который вернул её к полной ясности.

«Никогда», – прохрипела она.

«Ты ранена», – мрачно сказал он. «Нам нужно занести тебя внутрь».

«Я в порядке. Больше чем в порядке, теперь ты со мной». Она провела рукой по его животу, преследуемая последним разом, когда видела его с мечом в теле. «Мне так жаль, что я оставила тебя, когда ты нуждался во мне».

Ник заставил её посмотреть на себя пальцами вокруг подбородка. Его выражение было твёрдым. «Ты сделала то, что должна была, и ты проделала блестящую работу здесь».

Она не знала, правда ли это. Возможно, они уничтожили несколько легионов армии Мордекая и Дакодаса, но это была лишь малая часть их численности.

Тория похлопала по лифу, вытащив смятые пергаменты, которые ей удалось стащить из комнаты Мордекая, прежде чем он привёл её сюда после засады повстанцев.

«У нас может быть больше информации об их запланированных передвижениях», – сказала она, осматривая содержимое.

Губы Ника прижались к её голове. «Абсолютно блестяще», – тихо пробормотал он.

Когда они отступили в замок, Тория не знала, что чувствовала. Будто тьма всё ещё цеплялась за углы стен. Они выиграли битву и вернули крепость Фэнстэда, но грядущая война всё ещё тяготела.

Тория сидела, позволяя Эдит сделать перевязь для её руки, хотя считала это ненужным. Ник рассказал ей обо всём, что произошло с тех пор, как они расстались. Её глаза наполнились слезами, когда она услышала о его короткой встрече с Фэйт. Она так глубоко тосковала по своей подруге. Пока они сражались, чтобы вернуть Рейлана, и они все воссоединятся в Хай Фэрроу, Ник сказал, что у них есть ещё одна миссия, прежде чем они направятся туда.

Лайкас подошёл, чтобы сообщить: «Потребуется время, чтобы полностью вытеснить тёмных фэйри из королевства, но теперь у нас есть сильный оплот».

Это было облегчением. У неё были планы врага, чтобы вернуть остальным, и её народ имел луч надежды на очищение своего королевства от зла, слишком долго разраставшегося.

«Что случилось с Мордекаем?»

«Мы не видели его на поле».

Тория вздохнула. Она надеялась, что повлияла на его репутацию, унизив его и уничтожив его легионы в Фэнстэде, но, очевидно, у него всё ещё были союзники, когда она оставила его идеально насаженным на корни.