Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 49 страниц)

– Твоя рука... – заметила Нерида.

Она взяла его серую руку, провела по коже своим нежным прикосновением и улыбнулась.

– Ник... – Голос Тории был слаб, но при его звуке...

Тарли и Нерида повернули своё изумлённое внимание к ней.

Он сделал это. Он действительно сделал это.

Нерида всхлипнула, прижавшись к нему, когда тяжесть облегчения обрушилась на них всех.

– Её рану всё ещё нужно исцелить, – сказал Тарли, снова поднимая руку, хотя чувствовал себя выжатым сверх предела.

Нерида остановила его и достала свою сумку. – Тебе нужно восстановиться, иначе ты навредишь себе. Ты проделал абсолютно феноменальную работу, Тарли. Я дам ей что-нибудь от боли, и у меня есть лекарства, которые помогут естественному заживлению. Нам нужно доставить её в тёплое и удобное место. Но худшее позади, благодаря тебе.

Тарли откинулся на колени, в полном неверии перед силой, которую использовал и которая дремала в нём всё это время. Хотя он и не был бы достаточно силён, чтобы спасти Торию в одиночку, даже если бы прикоснулся к своему целительскому дару раньше.

Его взгляд упал на пустой флакон Крови Феникса, и он подхватил его. Он был так обязан Марлоу, но никогда не сможет её поблагодарить. Потеря её снова ударила по нему, и Тарли сунул флакон в карман, словно это был её талисман, который он будет носить с собой.

Ник осторожно поднял Торию и последовал за Неридой и Тарли из комнаты.

Он начинал отпускать адреналин, который подпитывал его, пока не застыл на месте прямо за дверью.

Их окружили фэйри и тёмные фэйри, все в чёрной форме, ни намёка на олмстоунский пурпур. Во главе них... был вождь Зейнад.

– Вы продолжаете оказываться в опасных ситуациях, как я погляжу, – сказал он в качестве приветствия.

У Тарли сковало позвоночник. В последний раз, когда он видел вождя, тот объяснил, что его преданность Дакодас не была искренней, но с тех пор многое могло измениться, и его появление сейчас заставило Тарли быть настороже.

– Вы пришли арестовать нас? – спросил Тарли.

– Боюсь, что да.

Солдат было слишком много, чтобы они могли пробиться силой. Особенно с раненой Торией и Неридой без её Водной магии.

Зейнад заметил оценку Тарли. – Не устраивайте драки. Полная луна взойдёт через две недели – вас недолго будут держать в камерах до вашего Перехода. Четыре королевские особи разом... Дакодас и Мордекай будут очень довольны, несомненно.

Дрожь пробежала по его телу. Зейнад играл свою роль так хорошо, что Тарли начинал сомневаться, сохранилась ли его преданность имени Вулверлон.

У них не было выбора, кроме как подчиниться.

Тарли взял Нериду за руку, переплетя пальцы, и они направились к замку Олмстоуна.

Их отвели в камеры под замком, и Тарли задался вопросом, было ли это дополнительным наказанием то, что его втолкнули в камеру с Неридой, а за решёткой в соседней камере его отец всё ещё, чёрт возьми, жив.

По крайней мере, так думал Тарли, пока не всмотрелся в Варласа достаточно долго, не уловив движения, и не начал подозревать, что это просто труп.

Затем он сделал вдох глубже того мелкого темпа, что едва поддерживал его жизнь.

Нерида сказала: – Это⁠—?

– Мой отец. Павший король Олмстоуна.

Тарли был уверен, что его отец уже умрёт к этому времени, но его мучительный медленный конец затянулся гораздо дольше, чем он думал. Тарли даже почувствовал вину за то, что оставил его в прошлый раз, когда навещал. Он надеялся на завершение, но всё, что получил, – подтверждение, что его отец умер вместе с его матерью давным-давно.

Запах был острым, как от трупа. Тарли отвел Нериду от созерцания мрачного зрелища. Ник и Тория были в камере по соседству.

Тарли расстегнул плащ и протянул его через решётку. Ник поднял взгляд и взял его, когда его собственного, обёрнутого вокруг Тории, было недостаточно. Придёт время для невысказанных слов в глазах Ника, но Тарли улыбнулся, и так зная, что они были.

Холод напрягал тело, но это было терпимо.

– Нам нужно выбираться отсюда, – сказал Тарли, уже рассчитывая всё, что знал о планировке замка и путях к отступлению.

– Я думала, ты говорил, что Зейнад на нашей стороне, – сказала Нерида.

Тарли поднёс палец к губам, помня о стражниках, преданных Дакодас, которые находились неподалёку. – Я так думал, но всё могло измениться.

– Он, конечно, выглядел убедительно, – сказал Ник. – И взгляни, где мы оказались.

Нерида просунула через решётку Нику ещё один флакон с болеутоляющим.

– Но мы вместе, и он не приказал забрать наше оружие, – заметил Тарли. Он пока не терял веры в Зейнада.

– Тар-Тарли. – Его голос был едва человеческим.

Он подошёл к решётке камеры своего отца. В прошлый раз, когда он был здесь и услышал всю жестокую правду, которую рассказал ему отец, он сломался. Теперь Тарли не чувствовал абсолютно ничего к тому мужчине, который практически отрёкся от него.

– Ты продержался дольше, чем я ожидал, – сказал Тарли.

– Ты-ты вернулся, сын мой.

– Я перестал быть твоим сыном давным-давно. Ты не имеешь права называть меня так теперь, когда думаешь, что это может спасти тебя.

Нерида взяла его за руку. Она была причиной, по которой он нашёл силы выбраться из могилы, в которую позволил загнать себя жизнью, полной трудностей.

Из теней, в которых сидел его отец, разлагаясь заживо, его голова безвольно откинулась на камень, и Тарли встретился с его запавшими глазами. Они на мгновение опустились на его руку, сжатую в руке Нериды, и он сжал крепче, ожидая чего-то жестокого и насмешливого по поводу любви, которую он обрёл.

– Я-я хотел сказать... сказать тебе кое-что. – Его отец с трудом выдавливал слова. Тарли предположил, что он давно не говорил. – При-признание.

– Если ты думаешь, что это искупит всё содеянное, то нет.

– Изабель не была тво-твоей избранницей.

Нерида сильнее прижалась к нему. Шок пронзил их обоих, но какая-то часть Тарли знала это. Он просто не мог понять, как он чувствовал себя так уверенно и как разорванная связь ощущалась такой реальной.

– Марвеллас думала, что это сделает тебя... сделает тебя сильнее. Более покорным. Увидев, что потеря моей... моей избранницы сделала со мной, её план состоял в том, что если ты подумаешь, что тоже потерял... потерял свою избранницу, то будешь готов... готов стать тёмным фэйри, чтобы забыть всё это, как я.

Признание пронзило его сердце копьём предательства.

– Как ты мог желать такой боли собственному ребёнку? – с ужасом сказала Нерида.

Тарли ответил: – Потому что я перестал быть его ребёнком.

Хватка Нериды усилилась, затем она сделала шаг вперёд в редкой вспышке гнева, тыча пальцем сквозь решётку в его отца. – Ты никогда не заслуживал его, – гневно сказала она. – Ты не знаешь и половины удивительных вещей, которых он достиг, и всех великих качеств, которыми он обладает. Тебе не было дела до того, чтобы узнать, что в твоём сыне есть целительная магия. Несмотря ни на что, он самый заботливый человек, в воспитании которого ты не имел ни доли, ни права.

Тарли отпустил её руку, чтобы обнять её за талию и притянуть к себе. – Ты видела всё ещё до того, как я смог увидеть это сам, – тихо сказал он ей на ухо.

Её гнев растаял, и она расслабилась в его объятиях.

– Всё было того стоит, чтобы дойти до тебя. Моей избранницы. Моей единственной и неповторимой избранницы.

– У-у тебя есть целительная магия? – прохрипел его отец. Хотя это было сказано не с гордостью, когда он добавил: – Поможешь мне... пожалуйста?

Его отец попытался пошевелиться, но было похоже, будто его тело срослось с камнем, на котором он сидел.

Тарли стиснул челюсти. – Да, отец. Помогу.

Он наклонился к сумке Нериды и достал флакон. Нерида обменялась с ним удивлённым взглядом, но не возражала.

Бутылочка покатилась по камню, ударившись о ногу его отца. Он ухватился за неё, словно это была первая капля воды после дней в пустыне.

Он жадно выпил небольшое зелье, после чего позволил бутылочке выскользнуть из неуклюжих пальцев, и она разбилась.

Тарли подошёл к передней части своей камеры, обхватил рукой толстый прут решётки и прислонился головой к холодному металлу. Он закрыл глаза, прислушиваясь к слабым ударам сердца своего отца. Нерида подошла через несколько секунд, прижавшись головой к его спине в утешении.

Никто не двигался. Никто не говорил.

Последние вздохи его отца были хрипами и захлёбыванием. Тоник, который он выпил, был противовоспалительным, но раз это не был верный диагноз для состояния его отца, он медленно снижал частоту сердечных сокращений, пока они не остановились.

Тишина, воцарившаяся после последнего удара, провозгласила Тарли королём Олмстоуна, но всё же он не примет эту корону, когда война закончится. А сейчас он сделает то, что должен.

Зейнад наконец вернулся как раз тогда, когда Тория очнулась, всё ещё слабая и дезориентированная, но приходившая в себя с каждым часом.

– Вам не следовало приходить сюда сейчас, – сказал Зейнад, понизив голос. Взгляд вождя скользнул к мёртвому королю, он поморщился и бросил понимающий взгляд на Тарли, который не отреагировал.

– У нас не было выбора. А теперь расскажи, что здесь происходит, – потребовал Тарли.

– Это одна из сильнейших крепостей Дакодас. Она разместила здесь большую часть своей армии из Вальгарда, и с каждым днём прибывает ещё. Они планируют скоро двинуться на окраину.

– Мы это знаем, – сказал Ник. – Нас интересует, решил ли ты спасти себя и по-настоящему присоединиться к ним.

Выражение лица вождя изменилось. – Они ожидают, что я поведу то, что осталось от армии Олмстоуна, в бой вместе с Вальгардом. Признаю, у меня заканчивались варианты, пока вы не появились. Безрассудно – вам никогда не пройти через Олмстоун незамеченными шпионами, которые кишат здесь, – но вы нам нужны, Тарли. Эти солдаты напуганы и последуют за мной в бой даже против того, во что верят. Если только они не увидят, что Вулверлон всё ещё жив – всё ещё готов сражаться против врага и не сдастся.

– Почему ты не можешь повести их против Вальгарда? – спросил Тарли.

– Вы, королевские особы, – символ для народа. У вас есть сила и способности, как и у многих простых людей, но они верят в ваше наследие. В имя, которое вело их через каждое испытание и перемену в истории поколениями. Не каждый рождённый наследник может соответствовать ожиданиям, что тяготят корону... А ты сможешь, Тарли Вулверлон?

Он посмотрел на Нериду, свою опору силы и веры. Королеву Лейкларии, которая, несмотря на свои страхи, объявила о себе и стала символом, необходимым для того, чтобы восстание на большом острове впервые выступило против Марвеллас. Теперь его черёд.

Тарли поднял подбородок. – Что тебе нужно, чтобы я сделал?

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДВА

Фэйт

Фэйт летела на своих крыльях из Фениксфаера, в то время как Рейлан принял облик орла. Они приземлились в Огненных Горах для отдыха, прежде чем продолжить путь к островам Нилтэйн.

Когда её ноги коснулись земли, крылья тут же сгорели, и она оперлась на бёдра, вымотанная после целого дня стремительного полёта.

Рейлан предложил ей воды, и она пила слишком жадно.

– Нам нужно отдохнуть хотя бы час и найти ещё воды, – сказал он.

Фэйт кивнула, хотя всё в ней хотело двигаться дальше, несмотря на усталость. Они шли через горы, следуя отдалённому звуку бегущей воды. Рейлан наполнил принесённый бурдюк, в то время как взгляд Фэйт блуждал по пропасти между пиками. Это было близко к тому месту, где они сражались с Зайанной и Мавериком, и она размышляла о том, как сильно изменились тёмные фэйри с тех пор.

– Как думаешь, ты смог бы когда-нибудь простить Маверика? – Вопрос вырвался из её мыслей.

Рейлан выпрямился. – Нет.

Фэйт посмотрела на него, не увидев в этом уверенном ответе ни тени сомнения.

– Даже зная, кем он является на самом деле? Калленом Озирионом.

– Я не знаю того фэйри. Я знаю Маверика Блэкфэйра, и если у меня будет шанс, я убью его.

Она понимала и не стала бы отговаривать. Маверик убил её... Он убил её отца, который был как отец и для Рейлана. То, что он сделал, *должно* быть непростительным, но... Фэйт устала нести на себе бремя мести, и она не могла не думать о трагическом Принце Далруна, который видел, как убивают его семью, затем был взят в плен и Перешёл в тёмное, кровожадное существо против своей воли.

– Будет ли предательством сказать, что я больше не хочу его смерти активно? Я не знаю, что бы сделала, если бы такая возможность представилась, но он пережил травму, непостижимую для всех нас. Я не могу осознать, что это с ним сделало.

– Нет, – сказал он. – Я думаю, это свидетельство твоего золотого сердца. Я завидую ему.

Она грустно улыбнулась, не воспринимая это как комплимент. Была ли это слабость?

Взгляд Фэйт скользнул по красной скале, остановившись на тёмном пространстве, которое вдалеке выглядело как большой вход в пещеру.

– Думаешь, скоро сможешь лететь остаток пути? – спросил Рейлан.

На его вопрос не последовало ответа, когда Фэйт пошла на поводу у тяги, которую чувствовала к входу в пещеру. Всё, что она знала, – это то, что он следовал за ней близко.

– Мы можем отдохнуть несколько часов, если нужно, – предложил он, предположив, что именно поэтому она ищет укрытие.

– Ты не чувствуешь энергию вокруг этого места? – спросила она его. Её глаза были прикованы к темноте, притягивающей её ближе.

– Нет. И я привык готовиться к ужасу, когда у тебя появляется *ощущение*.

Они вошли в устье пещеры, и Фэйт призвала маленькое синее пламя на ладони, когда они углубились за пределы дневного света.

Фэйт была так сосредоточена на тяге необъяснимой энергии, что, когда сталь пронзила тишину, она дёрнулась, обернувшись к Рейлану.

Он крепко держал в одной руке Меч-Уголёк. – У тебя есть склонность притягивать к себе монстров и опасность.

Фэйт усмехнулась, продолжая путь через пещеру. – Они сами ко мне тянутся.

– Могу их понять.

Она игриво толкнула его, заметив свет, льющейся с конца пещеры. Фэйт ускорила шаг, и, когда она прорвалась через щель в конце, она застыла в изумлении.

Пещера расширялась, заполненная палками, сброшенной шерстью и мехом животных. Гора открывалась наверху, проливая свет заходящего солнца на всё пространство.

– Это гнездо, – с недоверием сказала Фэйт.

– Оно, должно быть, очень старое, со времён Огненных Птиц в Райенелле.

Сейчас их не осталось. Атериус была последней, кто жил в этих горах, одна веками после того, как весь её род был истреблён. Фэйт хранила в сердце надежду, что это не вся правда; что некоторые могли сбежать и жить где-то в мире, где им не причинят такого жестокого вреда, как резня, случившаяся в этих горах.

Фэйт ступала осторожно, сойдя со скалы в тщательно сплетённое гнездо.

– Уверена, что это хорошая идея? – крикнул Рейлан, оставаясь позади.

– Разве я когда-нибудь руковожусь хорошими идеями?

Его тихий смешок был слышен над треском под её ногами.

Гнездо было неровным. В нём были холмики, и Фэйт хотела лишь заглянуть в середину невероятного сооружения. Её нога зацепилась за верхушку, она вскрикнула, кувыркаясь, обдирая кожу о торчащие палки, пока не скатилась в сердцевину гнезда.

Рейлан позвал её по имени, и, когда она перестала кувыркаться, она уже собиралась ответить, но то, что её глаза увидели, заставило слова растаять.

Фэйт поднялась так осторожно, явно понимая хрупкость пространства. Сундук, хранящий величайшее сокровище. Её широкие глаза не могли оторваться от того, что она обнаружила.

– Не могу оставить тебя без присмотра ни на секунду, – пробормотал Рейлан, уже гораздо ближе. Он перелез через небольшой холмик, чтобы найти её, и его речь тоже прервалась.

– Она осталась не из-за чувства вины, – прошептала Фэйт. Её сердце было одновременно таким разбитым и полным. – Атериус осталась, чтобы защитить своё яйцо.

Скорлупа была самой прекрасной вещью, которую Фэйт когда-либо видела. Ослепительно красная, с золотыми узорами.

– После всего этого времени... оно не может быть живым, – сказал Рейлан.

– Ты знаешь, как вылупляются яйца Фениксов?

Рейлан спустился в гнездо к ней, присев, чтобы тоже рассмотреть его поближе.

– Нет, на самом деле. Может быть, оно вылупляется не просто после периода вынашивания, как большинство яиц.

– Тогда есть шанс, что оно может вылупиться. Наверняка Атериус не осталась бы, будь оно мёртвым?

– Не уверен. Лучше не обнадёживаться, но в любом случае, это поистине удивительная находка.

Фэйт распластала руки над ним, осторожно приближаясь.

– Никогда не руковожусь хорошими идеями, – пробормотал Рейлан себе под нос, наблюдая за ней с таким же ожиданием, какое чувствовала она. Будто прикосновение могло спровоцировать что-то ужасное и древнее.

Когда она почувствовала шероховатую поверхность яйца, она задержала дыхание на секунду, оглядываясь, словно стены могли рухнуть от её дерзости. Ничего не произошло, и Фэйт подняла большое яйцо к себе на колени.

Глаза её наполнились слезами, пока она обводила пальцами скорлупу, вновь оплакивая в сердце Атериус.

– Думаю, она знала, что ты найдёшь его когда-нибудь, – сказал Рейлан, утешая её рукой на плече.

– Я тоже, – прошептала Фэйт.

Вес яйца был на удивление лёгким, что только усиливало её сомнения в том, что внутри есть птенец. Тем не менее, она прижала его к себе.

Как только она поднялась, оглушительный *грохот* потряс пещеру. Рейлан схватил её, удерживая на ногах, но Фэйт ахнула при виде огромных камней, отколовшихся от горы и рухнувших вокруг них. Она выбросила свою магию как щит, едва не рухнув под ударами валунов, но Рейлан удержал её на ногах.

– Нам нужно выбираться отсюда, – настоял он, направляя её, пока она сосредотачивалась на защите их от обрушивающихся камней.

Они выбежали из пещеры, вырвавшись на горный выступ, и волны мощи, обрушившиеся на неё, перехватили дыхание. Фэйт обернулась. То, что она увидела, пронзавшее небо, было клубящимся тёмным лучом силы.

– Мы опоздали, – с ужасом сказала Фэйт.

– Мы бы опоздали, даже если бы продолжили лететь, – сказал Рейлан.

Марвеллас удалось поместить Руины Храма Света туда, где им никогда не следовало быть... на постамент тёмного храма. Марвеллас оказалась на один гигантский шаг ближе к своей цели уничтожения всего мира.

Фэйт стиснула зубы. Крылья из Фениксфаера проявились, готовые взмыть в небо в последней попытке остановить Марвеллас, прежде чем та сможет добраться до своего собственного храма в Небесных Пещерах Лейкларии и завершить свою задачу.

– Всё уже слишком поздно, Фэйт.

Голос Марвеллас был похож на змею, обвивающую её горло.

Фэйт обернулась и обнаружила Духа Душ с её созданием, Дрэссэйром, позади. Оно ещё не приняло смертное тело, всё ещё стоя неестественно высоким, с тонкими чёрными конечностями и без лица.

Марвеллас сказала: – Вам следует провести последние часы со своими друзьями. Конец близок, и вы ничего не можете сделать, чтобы остановить его.

– Я могу остановить тебя, – прошипела Фэйт.

– Ты пыталась много раз. Когда ты сдашься?

– Никогда.

Марвеллас почти не проявляла эмоций. Её золотые глаза поднялись к тёмному лучу позади Фэйт, вонзавшемуся в небо из храма Дакодас. Затем она повернула голову, бросив взгляд далеко на северный горизонт. Её бровь дёрнулась, пока глаза что-то искали.

– Свет из храма Ауриэлис тоже должен был активироваться, – рассеянно пробормотала она. Марвеллас повернулась к ней с обвиняющим взглядом. – Что ты сделала, чтобы помешать?

Фэйт не знала, что могло пойти не так в плане Марвеллас, но, клянусь Богами, она была рада, что чего-то, похоже, не хватало в том, что она ожидала или что было нужно для осуществления уничтожения мира.

Когда Фэйт не ответила, Марвеллас продолжила обвинять и оценивать, приближаясь. Её гнев вернулся, и Рейлан переместился, чтобы встать между ними для первой атаки, если понадобится.

– Что-то охраняет храм Ауриэлис, не так ли?

Фэйт была сбита с толку, но не показала этого. – Я не позволю тебе уничтожить этот мир только потому, что ты не могла им обладать.

Её ум лихорадочно работал, пытаясь понять, что могло мешать катастрофической связи, которую Марвеллас пыталась установить между храмами. Марвеллас верила, что это их рук дело... но Фэйт ничего не делала.

Тогда она поняла.

– Марлоу. – Имя её подруги сорвалось с её губ, и ей показалось, будто та улыбнулась ей в сознании.

Джэкон похоронил её в Вечных Лесах, и Фэйт считала это красивым и подходящим местом. Но она не подумала, что Марлоу могла как-то позаботиться о том, чтобы Джэкон знал, где её положить, – там, где её душа могла бы защитить храм в этот момент. Чтобы выиграть им время.

Глаза Марвеллас сузились на ней. Затем расслабились, словно Дух тоже всё понял. – Понятно... – сказала она. – Я всегда знала, что у Марлоу Килнайт такой блестящий потенциал. Какая жалость, что её жизнь оборвалась так рано. И мне искренне жаль, что она умрёт во второй раз, чтобы никогда больше не возродиться, ведь мне придётся уничтожить её душу, которая задерживается как помеха вокруг того храма.

Душа Марлоу жила в Вечных Лесах. Глаза Фэйт наполнились слезами, но её решимость окрепла.

– Я не позволю тебе уйти, – сказала Фэйт – это была декларация неповиновения, и она освободила клинок.

Она использовала Теневой Перенос, чтобы преодолеть расстояние, появившись прямо перед Марвеллас. Фэйт замахнулась Лумариасом на её шею, но её сталь врезалась в обугленную руку, что было похоже на удар по толстому дереву.

Дрэссэйр зашипел на неё, обезоружив, поскольку клинок застрял в его руке. Он вытащил его и отбросил Лумариас подальше.

Но это была лишь отвлекающая уловка Фэйт.

Рейлан был рядом с ней, Меч-Уголёк вонзился в живот дрэссэйра, и тот завизжал, болезненно пронзая уши Фэйт, но она не дрогнула.

Пока дрэссэйр вспыхнул пламенем, Фэйт потянулась к Марвеллас с сердцем в горле. Марвеллас вырвала руку из хватки Фэйт с яростным криком, но было слишком поздно...

Фэйт удалось надеть кандалы. Другие были в руке Фэйт.

Осталась всего одна пара.

Но магия ударила в неё. Она не осознала, что Рейлан позади неё, пока его руки не обхватили её тело, и они оба не полетели назад, прежде чем врезаться в твёрдый камень.

Фэйт не избежала удара, несмотря на защиту Рейлана. Они оба застонали, поднимаясь с земли, прежде чем Марвеллас смогла снова атаковать.

Она подняла взгляд, чтобы найти врага, но Марвеллас не наступала. Дрэссэйр был не чем иным, как дымящимся пеплом у её ног. Марвеллас подняла свою закованную в кандалы руку, глядя на неё с самым большим ужасом, который она когда-либо видела на лице Духа. Ясно, что это не подавило её силу полностью, раз Фэйт не удалось надеть вторые Эфирные Оковы на её другую руку, но это должно было уменьшить её силу по крайней мере наполовину.

– Где ты взяла их? – призрачным выдохом спросила Марвеллас. Давным-давно она была беспомощной рабыней, веками использовавшейся из-за своей крови, будучи скованной ими. – Что ты наделала? – закричала она, глядя на Фэйт, с адским огнём в глазах.

Фэйт встала рядом с Рейланом. Она держала другие кандалы, пока он готовился с Мечом-Угольком. С золотом, прикованным к золоту, огнём к огню, Фэйт бросила Марвеллас вызов приблизиться.

Дух закричала в муке, решив, видимо, что битва не стоит риска.

Рычание и шипение отвлекли внимание Фэйт от Духа, и она взглянула в направлении, откуда они доносились.

Рейлан выругался, объявив: – Скайлис.

У неё ёкнуло в животе. Фэйт заметила клубы дыма вокруг Марвеллас и шагнула вперёд.

– Нет!

Марвеллас сбежала с помощью Теневого Переноса.

У Фэйт не было ни секунды, прежде чем свирепые существа, обитавшие в этих горах, начали выливаться из различных расщелин.

Рейлан позвал её по имени, и Фэйт поймала свой меч, который он бросил ей. Прежде чем она смогла призвать крылья для побега, её заставили сражаться спиной к спине с Рейланом против врагов, щёлкавших острыми зубами в её сторону.

Она уже сталкивалась со скайлисами, когда ещё была человеком. Тогда они напали такой же непреодолимой толпой, и они спаслись от них лишь благодаря Атериус.

– Мы не сможем долго сражаться с таким количеством, – сказал Рейлан.

Её клинок продолжал отсекать конечности и срубать тела с гнилой плотью, но напор не ослабевал.

– Марвеллас не должна добраться до того храма, – задыхаясь, проговорила Фэйт.

Её спешка сталкивалась с разочарованием от того, что эти существа крадут драгоценное время, которое она должна была использовать, чтобы остановить Марвеллас. Фэйт закричала в отчаянии, призвав Фениксфаер в виде колеса, пронзившего ближайших скайлисов. Но без Атериус её Фениксфаер с каждым днем становился слабее, и слабел с каждым использованием.

Рейлан взял её за руку, используя её сущность Теневого Переноса и воспользовавшись секундной передышкой, которую она им обеспечила, чтобы перенести их через выступ. Снова этой силы было слишком мало, чтобы убрать их с этой горы. Всё, что они могли, – использовать то, что у них было, небольшими дозами.

– Не знаю, хватит ли у меня Фениксфаера, чтобы долго лететь, – в панике сказала Фэйт, снова пуская в ход меч, поскольку скайлисы немедленно набросились на них снова.

– Если я приму облик льва, я смогу нести тебя. Наш лучший шанс, возможно, попытаться убежать от них таким образом.

Фэйт не нравилась эта идея, но она согласилась, что это их единственная надежда.

Её синее Огненное Колдовство было не так эффективно против них, поэтому Фэйт создала ещё одну вспышку Фениксфаера, чтобы дать Рейлану возможность превратиться. В тот миг, когда её колесо обжигающего пламени покинуло её, Фэйт развернулась на пятке, ухватившись за шерсть Рейлана, когда он присел, и взгромоздившись ему на спину.

Ей не нравился этот план, потому что он оставлял её бесполезной и беспомощной, вынужденной сосредоточиться на том, чтобы плотно прижиматься к нему, чтобы не быть сброшенной. Рейлан был более уязвим для атак скайлисов, которые набрасывались на него, пока он мчался сквозь толпы, разрывая их огромными когтями и челюстью, но их было слишком много. Таким образом им не выбраться отсюда.

Они окружили их, пока Рейлан не смог больше бежать. Фэйт попыталась отпустить хватку достаточно, чтобы атаковать, но её сбросили с него и погребли под лавиной тел. Она свернулась калачиком, защищая голову, призывая любую силу, какую могла, внутри себя. Затем...

Жар.

Он обрушился на неё, словно защитное покрывало, с знакомой сущностью. Фэйт осмелилась открыть глаза и обнаружила себя окружённой самым прекрасным красным пламенем. Она подняла руку, и оно изогнулось вокруг её прикосновения. Оно преобразилось из защиты Ока Феникса на её амулете.

Затем оно расступилось, открыв Рейлана, с двойным оком, пылающим в навершии Меча-Уголька у него на боку, защищавшего и его. Он опустился на колени, помогая ей подняться, и они стояли, непокорные, в буре великолепного Фениксфаера.

Рейлан прикоснулся к её щеке и поцеловал её. Казалось, это мощное мгновение требовало этого, и её грудь переполнилась эйфорией.

Но это пламя призвала не она...

Когда оно наконец перестало бушевать вокруг них, последний язычок жара был похищен ледяным воздухом. Начал падать снег, и её тело сотряслось от сильной дрожи при внезапном контрасте.

Резкое падение температуры было полностью забыто, когда она бросила взгляд в сторону и увидела одно из самых прекрасных существ в мире.

– Мы умерли? – с недоверием пробормотала Фэйт.

Рейлан издал недоверчивый, прерывистый смешок. – Я сам над этим размышляю, потому что смотрю на свою кузину на спине Огненной Птицы, которую давно считали вымершей... уже во второй раз.

– Ждёте второго раунда? – крикнула Ливия с вершины Огненной Птицы. Самара обхватила её руками сзади.

Фэйт не могла в это поверить. Её оцепенение было разбито тем, как Рейлан потянул её.

– Когда ты сказала мне, что Ливия отправилась на запад, чтобы попытаться получить помощь от Сэйленхейвена, ты не упоминала о *такой* помощи, – сказал Рейлан.

– Это было просто предчувствие, – сказала Фэйт, вспоминая свой частный разговор с командором перед тем, как они все разошлись в разные стороны месяцы назад. – Ну, не совсем. Я вспомнила книгу, которую дал мне прочитать Агалхор, о миграции Фениксов. Считалось, что если они чувствуют угрозу, то всегда улетают на запад. Возможно, Райенелл не был изначальным домом Фениксов, если они очень давно искали новое безопасное убежище здесь, откуда-то дальше на востоке.

– Верные существа, – прокомментировала Ливия, проводя рукой по перьям Огненной Птицы. – Не так уж много видов, которые держались бы вместе так. Они все мигрируют вместе.

За исключением Атериус. Фэйт забрала яйцо, прежде чем они взобрались на Огненную Птицу Ливии.

Рейлан сел позади Фэйт, крепко держа её. Она расслабилась в его объятиях, позволив телу и разуму успокоиться хотя бы на мгновение, пока они поднимались в небеса.

– Я ожидал встретить тебя в Хай Фэрроу, – сказал Рейлан. – Когда Фэйт рассказала мне о твоём путешествии на запад, я волновался.

– Я знала, что ты будешь, поэтому и попросила её не говорить тебе, – игриво сказала Ливия.

– Месяцы на лодке были ужасны, – сказала Самара, вызывая смешок у Ливии, которая провела рукой по её руке.

– Что случилось с лордом Зариусом? – спросила Фэйт.

Самара ответила: – Было легко затащить его в постель и убить.

То, как она подала эту новость, было бесстрастным, её черты не выражали эмоций. Но Фэйт подумала, что это лишь маска для того, как этот поступок будет преследовать Самару.

Фэйт протянула руку, чтобы сжать её руку. – Ты невероятно храбра.

– Жаль, я не могла сделать это сама десять раз подряд, – сказала Ливия, и в её голосе звучала ненависть.

Фэйт не могла не заметить их манеры. Конечно, они были вынуждены держаться друг за друга, пока Ливия ехала верхом, но между ними появилась новая близость, лёгкость в том, как Самара не стеснялась незаметно проводить рукой по Ливии или прислониться щекой к её спине. Это заставило Фэйт улыбнуться.

Рейлан сказал Ливии, куда им нужно лететь, и Фэйт собрала свою храбрость и стойкость, чтобы покончить с Марвеллас раз и навсегда, чтобы спасти смелую и блестящую душу Марлоу.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРИ

Фэйт

Фэйт испытала ужас, пролетая над Хай Фэрроу. Враг просочился прямо сквозь внешний город, и крики людей звенели в её чувствах. Из зданий, мимо которых она бесчисленное количество раз проходила в юности, валил дым. Её соседи сражались за свои дома и свои жизни. Единственной надеждой, блеснувшей сквозь её отчаяние, стало то, что силы Хай Фэрроу и Райенелл держались стойко против врага, прорывавшегося по улицам. Стена вокруг Каиус-Сити не была прорвана.

Они сразились с несколькими тёмными фэйри в небе, чтобы добраться до холмов Фэрроухолда. Приземлившись, война стучала в её груди с сильным желанием присоединиться к битве в городе.

– Они продвинулись гораздо быстрее, чем мы ожидали, – сказала Фэйт.