Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

Боевой клич вырвался из Фэйт, когда она не думала, а действовала по инстинкту, соединяясь с разрушителем глубже, чем прежде, чтобы призвать свет, ослепительный, как само солнце. Её ладони вытолкнули вперёд, посылая всплеск мощной магии вокруг Огненной Птицы, чтобы поглотить теневиков, продолжавших нестись к ней.

Ей удалось убить некоторых, но это была едва заметная вмятина в тенях, которые, казалось, продолжали материализоваться. Никто из них не бросился на Фэйт, несмотря на её атаку. Каким-то образом Атериус делала своё пламя самым желанным для них, но пламя Атериус не причиняло им вреда. Вдалеке эхом разносились крики, предупреждая её, что армия теней проникла в весь город.

«Что нам делать?» – спросила Фэйт, в полной растерянности, обращаясь к Рейлану как к своему генералу в этом.

«Теней можно убить, только если они не видят атаки». Рейлан говорил со всеми, поскольку воины Райенелла начали собираться, чтобы услышать инструкцию. «Вам нужно работать в командах. Парами как минимум. Один должен привлекать, другой – атаковать».

Привлекать и атаковать. Приманка и убийство.

Их солдаты кивнули, не теряя ни секунды, чтобы передать инструкцию и начать защищать город.

Фэйт снова и снова метала свою магию, пытаясь изо всех сил помочь Атериус, но их было слишком много.

«Команды, – сказал Рейлан, отводя её руку от следующего отчаянного всплеска. – Ты и я, Феникс».

Она кивнула, но не сказала ему, как горячо она себя чувствовала. Как тошно и дурно ей стало внутри. Это не были нервы или страх – это разрушитель ослаблял её разум и тело, и в тот момент, когда Фэйт не сможет поддерживать себя, он полностью захватит контроль, чтобы протолкнуть её за пределы её смертных возможностей.

Фэйт не оставалось выбора, кроме как быть приманкой, поскольку казалось, что теневики всё ещё не видят Рейлана или считают его одним из них. Ей не нравилось привлекать их внимание и бегать вокруг, как дурочка, нанося бессмысленные атаки своей магией. Рейлан был эффективен, и они не смогли бы уничтожить больше теневиков, даже если бы попытались.

Они не могли привлечь внимание тех, что покрывали тело Атериус, взбираясь на неё со всех сторон. Душа Фэйт плакала, наблюдая, как яркие угольки Огненной Птицы медленно задыхаются в полной темноте. Она смахнула слёзы, бегая вокруг, пока не встретилась взглядом с одним из её ярких янтарных глаз.

Именно тогда, в соединении их взглядов, Фэйт поняла.

Это была не битва; это была жертва.

Отрицание опалило каждое волокно её существа. Рейлан тоже понял намерение Огненной Птицы, когда его сильная рука обхватила её за талию, оттягивая назад, как раз когда она рванулась вперёд.

Потому что Атериус сказала своё прощание в том мучительном взгляде, которым смотрела на Фэйт. Её прощание… и её благодарность. За то, что снова обрела связь после стольких веков одиночества. За то, что получила шанс снова летать на свободе и защищать королевство Райенелл ещё раз перед концом.

Этим концом.

Голос Фэйт треснул и разлетелся на осколки. Она боролась против Рейлана, который оттаскивал её прочь, в то время как Атериус поднялась. Теневые тела цеплялись и яростно взбирались на неё, питаясь её магией, кровью и перьями.

Она не стряхнула ни одного, намеренно заманивая к себе как можно больше. Затем она распростёрла крылья и взмыла в темнеющее небо.

Фэйт не была готова прощаться. У них не было достаточно времени вместе. Связь, проходившая через них, натянулась, и рука Фэйт потянулась вверх – тянулась, словно их связь была физической верёвкой, за которую она могла ухватиться, когда её болезненно дёргало к разрыву.

Она захлебнулась следующим рыданием, когда их связь *разорвалась*.

Мир замолк при звоне, наполнившем её уши, позволяя просочиться лишь последнему крику Атериус.

Её колени подкосились, но Рейлан не дал ей упасть. Он опустился с ней, пока они не оказались на коленях, наблюдая, как смелая и блистательная птица взмывает всё выше и выше, почти полностью теряясь в темноте.

Затем она вспыхнула.

Атериус стала самой яркой, самой захватывающей дух звездой, когда-либо украшавшей небо, взорвавшись угольками, которые полились дождём. Даже если некоторые из теневиков предвидели это, она горела достаточно долго, чтобы они попались в её умирающее пламя в тот момент, когда попытались бы восстановиться.

Конец Атериус был столь же легендарен, как и её начало.

Голова Фэйт склонилась, и Рейлан крепко обнял её. Но даже он не мог остановить тёмную хватку, которая начала овладевать ею.

Слишком много потерь. Слишком много кровопролития. Слишком много жертв.

Разрушитель ответил на извержение её хаоса, и разрушителем стала она сама.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Рейлан

Напряжённое тело Фэйт обмякло на нём. Её тихие, глубокие рыдания стихли. Рейлан почувствовал перемену в ней со всплеском ужаса в груди.

«Фэйт». Он проверил её имя, не уверенный, сможет ли он достучаться до неё через него теперь.

Она взяла силу разрушителя. Всю. Он наблюдал, как она осторожно обуздывала её внутри замка, надеясь, что до этого не дойдёт, но её горе протолкнуло её за грань заботы. И самая разбивающая сердце часть была в том, что он понимал.

Он повторил её имя снова, но встретил тишину её нарастающей ярости. Если бы он был умен, он бы отошёл на расстояние, прежде чем она разразится, но обещание Рейлана быть рядом с ней, даже если она уничтожит себя, оставалось абсолютным.

Внутри себя он осторожно попытался дотянуться до неё через пылающее ядро магии внутри неё. Рейлан попробовал её имя в последний раз, но прежде чем оно успело слететь с его губ, ладонь Фэйт оттолкнула его, прижавшись к его раненой груди и отбросив его от себя.

Боль покрыла его зрение пятнами. Её удар в грудь был настолько сильным, что он вообще не почувствовал удара о землю.

Яростно моргая, он сосредоточился на дыхании, подсознательно поднимаясь, чтобы быстро восстановить фокус. Он был серьёзно ранен в битве много раз. Он мог преодолеть это. Он *должен* был, ради неё.

Когда Рейлан обрёл достаточно сознания и дыхания, он стал искать её.

Он не нашёл Фэйт, но её магия… была повсюду.

Всё было позолочено мерцающим золотом. Оно горело и танцевало, поглощая тьму и цепляясь за perishable вещи как за побочный ущерб. Фэйт очищала город. От теневиков, от тёмных фэйри, от любого и всего, чьё сердце было против неё или этого королевства.

Город горел в ярости Фэйт Ашфаер. Грань между героем и злодеем стала дымом в пламени Королевы Феникс. Ибо поступок может нести истинное зло, но намерение было яростной волей очистить мир от зла. Даже если это означало пожертвовать красотой и кладкой собственного королевства, и хрупкой моралью внутри её души.

«Она ушла», – сказала Зайанна.

Рейлан встал, не в силах обратить внимание на тёмную фэйри и Кайлира.

Всё, что они могли делать, – это наблюдать, и Рейлан не знал, что чувствовал. Шок и ужас от этого высвобождения чистой муки Фэйт, но также и гордость. Чёрт возьми, столько гордости за свою спутницу, у которой хватило сил дать отпор всем, что у неё было.

За жестокое и бессмысленное убийство её друга. За потерю её смелой Огненной Птицы.

Чтобы положить конец войне жадности и власти, в которую она была рождена дважды.

Фэйт появилась, взмыв над самым высоким зданием в городе. Крылья из Фениксфаера несли её, и она была абсолютно великолепна.

«Она никогда не уходит, – сказал Рейлан, глядя на своего Феникса в огне. – Не пока я здесь».

«Тебя недостаточно, чтобы остановить её сейчас. Разрушитель у полной власти. Даже если ты попытаешься взять часть её, ты лишь рискуешь умереть, и она никогда не вернётся, если это случится».

«Я не собираюсь забирать её – я собираюсь стать им вместе с ней».

«Ты проклятый глупец, если думаешь, что это хоть чем-то лучше происходящего сейчас. Вы будете всего лишь двумя безумными существами из ярости и магии вместо одного».

«Тогда помоги мне, – резко сказал Рейлан, повернув на неё взгляд, давая понять, что он серьёзен. – Ты хочешь, чтобы мы доверяли тебе? Помоги мне снова запечатать эту силу в разрушитель. Ты единственная, кто знает, как безопасно им пользоваться».

Её челюсть напряглась, и те фиолетовые глаза вспыхнули на фоне огня, бушующего от ближайших разрушений. Она издала недовольный звук, едва слышный сквозь рёв пламени и вопли горящих врагов.

«Разрушитель всегда выбирает самый сильный сосуд. В Фэйт сущность двух Духов. Он не подчинится мне так легко, когда обладает ею».

Челюсть Рейлана сжалась, поскольку это звучало как отказ.

Зайанна продолжила. «Если его заставить разделиться между двумя ядрами, у меня, возможно, будет шанс запечатать половину силы, когда она будет в тебе. Затем всё зависит от тебя – дотянуться до Фэйт и убедить её *отпустить* другую половину, чтобы я могла запечатать и её».

Рейлан знал, что это будет нелегко. Его Феникс пылала разбитым сердцем, и ему приходилось надеяться, что её душа, привязанная к его, достаточно сильна, чтобы вернуть её к нему.

Он кивнул, и его взгляд на мгновение скользнул к Кайлиру. Пустота на его лице каждый раз, когда он смотрел на Рейлана, была ударом в живот. Если бы он помнил, как много для него значила Фэйт, Кайлир был бы так же обеспокоен и отчаянно стремился спасти Фэйт, как и он.

Это была проблема, которую нужно решить позже, поэтому сейчас, пока все бежали от бушующей силы, Рейлан погрузился глубоко в её волны. Он всегда, в любой тьме и опасности, в любом мире и в любое время, бежал к Фэйт.

Рейлан карабкался по зданиям, какие мог, зная лабиринт этого города так остро, что мог ориентироваться в нём с завязанными глазами. Золотая сущность Фэйт, разливавшаяся по улицам, не обжигала его, и по нескольким мельком увиденным сквозь разрушения сценам он с облегчением обнаружил, что многие горожане, измождённые и испуганные, но живы и невредимы живой магией.

Пересекая крыши, ему не приходилось сражаться – Фэйт уничтожала всякую тьму в городе. Он сосредоточился исключительно на том, чтобы добраться до неё. Он не сбивался с темпа, взбираясь выше и приближаясь к тому месту, где Фэйт парила в воздухе, как богиня света и огня. Её глаза светились вместе с татуировками, свет был достаточно ярким, чтобы пробиваться сквозь швы её одежды.

Когда он приблизился настолько, насколько мог, ему пришлось защищать глаза от бури вокруг неё. Он крикнул её имя, но уже знал, что это будет бесполезно. У Рейлана не было крыльев, чтобы сравниться с ней в небе, но если он прыгнет…

У Рейлана не было времени раздумывать – разрушитель сжигал запасы Фэйт, и она умрёт.

Он отступил, разбежался, затем прыгнул.

Голова Фэйт повернулась прямо перед тем, как он врезался в неё, развернув их, чтобы принять удар, когда они ударились о крышу напротив. Они с силой проскользили по неумолимому сланцу, прежде чем покатиться и кувыркнуться. Он пытался удержать её, но Фэйт восстановила ориентацию быстрее него, оттолкнувшись от него всплеском магии.

Её крылья подхватили её, и когда Рейлан остановился, она грациозно опустилась, её ступни коснулись плоского камня улицы, на которую они упали.

Нет – не улицы. Они были на одной из рыночных площадей. Той самой, где Агалхор бывал много раз, ведь именно здесь Лиллиана продавала цветы на своей лавке.

«Что ты пытаешься сделать?» – сказала Фэйт, её голос не полностью принадлежал ей, когда другой эхом наложился на него. Она зашагала к нему, пока он поднимался. Так призрачно красивая.

«Ты должна вернуться ко мне», – сказал он, делая шаги ей навстречу.

«Я с тобой. До тех пор, пока ты не попытаешься остановить меня».

«Разрушитель убивает тебя. Скоро ты будешь лишь сосудом для него».

Фэйт улыбнулась, но улыбка по-настоящему не принадлежала ей. Это было похоже на то, что разрушитель – живая сущность, носящая её лицо.

Она подняла руки к его щекам. «Я никогда не чувствовала себя более живой».

Он тоже потянулся к ней, используя физическое соединение, чтобы усилить свою волю пробиться сквозь бушующее ядро магии, которое блокировало его от их связи.

«С тобой я жив, – сказал он. – Позволь мне присоединиться к тебе».

Рейлан коснулся ядра. Мгновенно его собственный колодец магии взревел в протесте, признавая опасность желания обуздать такую скорость даже в *половине* того, что вмещала Фэйт.

Она была замечательной. Даже как человек она опровергала все шансы, раз за разом доказывая, что она могущественнее и способнее, чем кто-либо верил. Даже она сама.

«Я вижу тебя, мой Феникс. Я вижу тебя, я слышу тебя. Я бы не винил тебя, если бы ты не хотела возвращаться, когда этот мир причинил тебе такую настоящую боль. Но ты всегда знала, что можешь притупить боль, поддавшись своей силе, даже без разрушителя. Ты всё это время знала, на что способна, и ты была осторожна, мягка в изучении своей силы, вместо того чтобы яростно сопротивляться миру, когда у тебя была на то каждая причина. Ты самый сильный, самый жизнестойкий человек из живших, когда после всего, через что ты прошла, ты продолжаешь *сражаться*. Это твоё сердце, Фэйт Ашфаер. Это сердце, которое мне выпала невероятная привилегия любить. Так что, если ты не вернёшься, тогда возьми меня с собой».

Это смягчило её расплавленные глаза, закружившиеся, как поверхность солнца.

«Всё, что я чувствую, – это боль», – прошептала она. Её глаза заблестели, и жидкое золото перелилось через них.

«Я знаю», – сказал он, прислонившись лбом к её лбу.

«Всё, что я знаю, – это *боль*, и она никогда не кончается. Всё это время я была трусихой. Теперь я свободна*.*»

«Теперь ты свободна», – повторил он. «Возьми меня с собой. Ты обещала».

Масса силы внутри неё начала смягчаться в его присутствии, позволяя его способности начать поглощать часть её. Он едва успел взять немного, как его кожа начала покрываться потом, а вены нагрелись в предупреждении. Рейлан проигнорировал это, взяв больше.

«Это причиняет тебе боль», – сказала она, изучая его искажённое выражение лица.

«Ничто не может причинить мне больше боли, чем твоя боль».

Магия, какой он никогда не чувствовал прежде, текла через его тело, столь же возвышенная, сколь и карающая. Рейлан сосредоточился на физическом прикосновении Фэйт, чтобы вынести это. Он обхватил её затылок, её кожа горела о его так сильно, что они могли слиться в одного человека.

Затем его губы скользнули по её. В тот миг, когда они поцеловались, он потерял всякое чувство времени, гравитации и бытия. Всё, что он знал, – это сила за пределами того, что должно существовать в этом мире, и его любовь к Фэйт, которая была за пределами любого испытания расстоянием или временем.

Если разрушитель убьёт их здесь, его это больше не волновало. Сила была столь же вызывающей привыкание, как и вкус Фэйт. Он крепко обнял её, сокрушая их тела вместе. Он узнал бы её душу, где бы они ни родились в следующий раз. С Фэйт он верил в истинное бессмертие. То, что отвергает знание, логику или разум.

«Не сдавайся!»

Этот женский крик разозлил его. Он пытался оттянуть его от силы и Фэйт, но он хотел больше и того, и другого.

Он не мог дышать, когда воздух был слишком горяч. Его страстный поцелуй с Фэйт прервался, когда он не хотел останавливаться ни на мгновение.

«Ты сможешь, – успокоила Фэйт, держа его голову, которая опустилась, чтобы упереться в её грудь. – Останься со мной, и мы сможем всё исправить».

Он поднял руку, чтобы схватить её за руку, но его тело стало свинцовым.

Что они делали?

Столько силы и жара и…

«РЕЙЛАН!» На этот раз крик Зайанны дёрнул его.

Он вспомнил, что ему нужно было сделать, и ужаснулся, что чуть не потерял себя в подавляющей магии с Фэйт вместо того, чтобы помочь ей выпустить её.

Залезая в её куртку, Рейлан выпрямился, притягивая её ближе к сопротивлению, когда почувствовал ледяной камень разрушителя. Горький контраст огню, который он вызывал.

Фэйт почувствовала, как он вытаскивает его, когда она попыталась оттолкнуть его, но Рейлан швырнул его, прежде чем она смогла, почувствовав Зайанну через площадь.

«Ты лжец!» – закричала Фэйт, на этот раз отталкивая его с большей силой. Этого было недостаточно, чтобы он потерял равновесие, но взгляд предательства, которым она пригвоздила его, разорвал его душу.

Каждый вздох, который он делал, медленно высвобождал силу разрушителя, которую он взял у Фэйт, и Зайанна направляла её обратно в её каменную тюрьму.

«Я никогда не лгал тебе», – выдохнул Рейлан. Он был близок к обмороку, вынужденный опереться руками о бёдра.

Фэйт приблизилась к нему, вцепилась в его волосы и откинула его голову назад, чтобы смотреть на неё. Даже во всей её ярости и отвращении она была самой прекрасной вещью, которую он когда-либо видел. Он опустился на одно колено.

«Твоя мать продавала цветы прямо здесь, – сказал он. Рейлан представил красивую лавку, заполняя разум Фэйт этим образом. Её хватка в его волосах ослабла, и её лицо отпустило часть её муки.

«Моя мать», – повторила она.

«Агалхор стал совершенно очарован ею. Он посещал этот рынок больше раз, чем положено любому королю, и быстро стало известно, зачем он приходил. В последний раз, когда он это сделал, он попросил её выйти за него замуж, неизвестно никому. Он сохранил это в тайне по её просьбе».

Ещё золотые слёзы потекли по её щекам, и он мог чувствовать раскол в ядре её магии. Рейлан потянулся к ней. Всем своим существом он потянулся к их связи, чтобы вытащить её из страданий, в которых она тонула.

«Я с тобой. Если ты сожжёшь этот мир дотла, я сгорю вместе с тобой. Я на коленях перед тобой, умоляю тебя держаться, хотеть этой жизни. Свяжись со мной, выйди за меня замуж, позволь мне честь править рядом с тобой. Потому что мы победим. Вместе, и с нашими друзьями, стоящими и павшими, мы не можем проиграть».

Фэйт разрыдалась, звук, разорвавший его сердце в клочья. Но это было огромным облегчением – увидеть её эмоции. Она мягко сломалась, и он сломался вместе с ней. Его взгляд на мгновение скользнул к Зайанне, которая одобрительно кивнула. Фэйт отпускала, и Зайанна мастерски возвращала силу разрушителя обратно в каменную плиту.

«Я хочу жить, Рейлан. Но я не знаю, есть ли у меня силы увидеть конец теперь», – прохрипела она.

«Есть. Но в те времена, когда ты думаешь, что нет, тогда опирайся на меня. Ты не одна. Никогда».

Фэйт медленно опустилась на колени, так спокойно, что леденящий ужас пробежал по его коже. Прежде чем она полностью отпустила силу разрушителя, Рейлан почувствовал касание его разума, лёгкое прикосновение, словно всеведущее присутствие, распространившееся за пределы этого королевства. Он не мог поверить, что это возможно, когда Фэйт говорила далеко и широко с людьми Унгардии.

«Моё имя – Фэйт Ашфаер, Королева Райенелла и последняя истинная наследница Марвеллас. Я касалась смерти и видела миры за пределами нашего. Я падала, но никогда не знала поражения. Из пепла, в которые может сгореть наш мир, я всегда восстану. И со мной восстанут все, кто стоит со мной. В этой войне мы не королевства – мы один народ. Пусть ваши слёзы по павшим орошают землю, по которой мы идём, ибо мы, живые, – солдаты, которые вырастят мир из пепельной почвы. Никогда не бойтесь, никогда не сдавайтесь и всегда будьте готовы. Начало конца наступило».

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Джэкон

Джэкон Килнайт носил в себе месть, словно полыхающий пожар в жилах, с каждым марширующим шагом по замку Райенелла. За свою жену, за Марлоу Килнайт, за самую заботливую, умную и нежную душу из когда-либо живших, он не остановится, пока этот мир не почувствует его горя.

Среди всего хаоса Джэкон проскользнул мимо каждого стража. Они все сражались с теневиками или мчались по залам, чтобы собрать строй против новых врагов. Он оставил Фэйт – всё равно он ничего не мог сделать против тьмы, чтобы спасти Огненную Птицу. У него не было магии, ни фэйской силы, ни скорости. Но у него был кинжал в руке и боль, достаточно острая, чтобы убить им.

В зале совета лишь один человек оставался сидеть во главе стола. На секунду Джэкон замер сразу за порогом, поскольку Малин Ашфаер был так неподвижен. Он сжимал одну руку, полностью покрытую багрянцем, у горла, обмякнув в высоком красном бархатном кресле, с головой, свисающей набок.

Нет. Он не мог быть мёртв. Его жизнь принадлежала *ему*! За Марлоу, его жизнь была его!

Малин кашлянул – сдавленный, хриплый звук, от которого его налитые кровью глаза распахнулись, почти не осталось белого вокруг его карих радужных оболочек.

Плечи Джэкона расслабились от облегчения, затем снова напряглись с обновлённым возмездием при виде убийцы его жены.

Он не видел ясно; не мог ясно мыслить. Джэкон ринулся через зал с намерением жнеца. Вцепившись в подлокотник кресла, деревянные ножки завизжали по мраморному полу, когда Джэкон развернул Малина лицом к себе. Ярость трясла всё его тело так сильно, что он не знал, с чего начать её изливать.

Глаза Малина вылезли из орбит от нехватки воздуха и потери крови. Неужели Фэйт перерезала ему горло достаточно, чтобы обездвижить? Джэкон пришёл готовым встретиться с Малином в полную силу – возможно, он умрёт сегодня, пытаясь убить его – но принц был так слаб, уже умирал. Не было удовлетворения смотреть, как он страдает, когда это не от руки Джэкона. Это лишь ещё больше разозлило его.

Его рука вцепилась в руку Малина на его горле, откидывая кресло назад с силой. Малин задохнулся, борясь против его хватки. Малин всё ещё был фэйри, всё ещё сильнее, но подпитанная адреналином ярость Джэкона не чувствовала страха.

«Почему она должна была умереть!» – закричал Джэкон, подчёркивая свою боль ещё одним толчком, глубже вдавливаясь в рану на шее.

Рот Малина беспомощно хлопал, и Джэкон знал, что не получит ответов, если не отпустит. Агония Джэкона эхом прокатилась по залу, он отпустил его шею, но его другая рука поднялась, и его кинжал вонзился в бедро Малина. Крик Малина был бульканьем в его собственной крови. Злобная пытка для злобной души.

Джэкон смотрел сверху вниз на принца, его плечи поднимались и опускались в такт его нетерпеливому возмездию. Боль Малина утихла достаточно, чтобы он заёрзал, пытаясь сесть прямее в кресле, но его опора соскользнула с края сиденья, снова обмякнув.

Это едва ли была победа, когда жизнь Малина уже висела на волоске.

«Она…» Малин снова задохнулся, и Джэкон задрожал от сдержанности. «Она… слишком много знала».

Джэкон увидел белое. Он вытащил кинжал из бедра Малина, вонзив его в другую ногу. Малин едва ли мог внешне отреагировать на боль, но его сдавленные крики были ужасающими.

«Она была гораздо больше, чем её сила! – закричал Джэкон. – Она была всем хорошим в этом мире. Она была моей!» Он снова вытащил кинжал, целясь в его живот. «И ты забрал её у меня!» Лезвие вошло по рукоять.

И всё же Малин держался.

Агония плавала в его наполненных кровью глазах. «Она видела… конец света».

Зубы Джэкона сжались так сильно.

«Её ложь столь же сильна, как и её правда», – пробормотал Джэкон. То были последние слова Марлоу, которые крутились у него в голове, пока он размышлял, не было ли в её значении чего-то скрытого. Он прорычал в отчаянии, снова обратив свой отвратительный взгляд на Малина. «И стоило ли оно того? Всё, что ты сделал, чтобы закончить здесь?»

«Джэкон…» Малин кашлянул и задохнулся. Его глаза закатились наверх, прежде чем вернуться к нему. Он занимал минуты, возможно, секунды, теперь. «Теперь всё зависит от тебя».

Тело Малина начало обмякать. Джэкон вытащил лезвие из его живота, заставив его глаза распахнуться и застыть на нём в его последних вздохах, когда он вонзил лезвие в последний раз прямо в сердце.

Джэкону хотелось почувствовать хотя бы *частичку* облегчения, наблюдая, как убийца его жены умирает от его руки. Он не чувствовал ничего. Так холодно и оцепенело, когда он отпустил рукоять, оставив клинок, созданный Марлоу, торчащим внутри, словно они сделали это вместе.

Но он был один. Ужасно один, что он не мог этого вынести.

Джэкон опустился на колени, осознавая присутствие, наблюдающее за ним из теней, но ему было всё равно. Он плакал. Не осталось ничего, к чему стремиться, никого другого, чтобы убить или винить, чтобы излить всё, что убивало его внутри без неё.

Как она могла оставить его здесь? О, как он хотел бы умереть прямо рядом с ней.

Она видела конец света.

Этот мир был так жесток к Марлоу, что, возможно, он желал его конца. Возможно, он поддерживал Фэйт, чтобы сжечь всё дотла, если именно это видела Марлоу.

«По крайней мере, он больше не может причинить тебе боль, любовь моя», – прошептал он призраку её духа, жившему внутри него.

Джэкон поднялся с земли. Его измотанная и тяжёлая душа хотела удержать его внизу, но он не закончил. Ещё нет. Ради Марлоу он не закончил.

ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ

Тарли

Тарли отключился без сознания, хотя не планировал этого. Он пришёл в себя в полудрёме, ощутив слегка запорошенную снегом траву под своей перчаткой. Пыльный снегопад падал ему на лицо, а над головой текла вода. Он лежал у небольшого ручья.

Громкое фырканье дёрнуло его скованное тело от испуга. Пока он не вспомнил про свою лошадь. Он спешился, чтобы наполнить бурдюк и позаботиться о животном, но, должно быть, потерял сознание. Его усталость и боль становились невыносимыми.

Тарли оттолкнулся на своей одной здоровой руке. Вторую, ставшую бесполезной, пришлось перевязать в перевязь. Он больше не боролся с усталостью надеждой. Он больше не мог владеть луком, а значит, был никому не нужен.

Единственное, что заставляло его двигаться вперёд, – это навязчивый образ ангела в его сознании – с прекрасной золотисто-коричневой кожей и потрясающими вьющимися серебряными волосами. Он вспомнил твёрдые слова ободрения Нериды, её смех, который должен был его растормошить, тот особенный взгляд, которым она смотрела на него, побуждая пережить эти отвратительные дни.

Он путешествовал больше двух недель из Хай Фэрроу, куда Изайя доставил их после бегства из Райенелл. Тарли терзало чувство вины за то, что ушёл так скоро, когда Джэкон глубоко горевал, а Изайя был тяжело ранен. Эгоистично, но ужасные события, от которых они сбежали, только усилили его отчаянное желание добраться до Водопада Стенны – места встречи, куда также планировали отправиться Тория, Ник и Нерида.

Тарли не знал, успел ли Ник вырвать Торию из лап верховного лорда. Или добралась ли Нерида назад из Лейкларии, чтобы быть здесь сейчас. Объединив магию Тории и Нериды, они надеялись добраться до Пещеры Хилии и выяснить, хранит ли она Эфирные Узы, способные заглушить магию человека, как бы сильна она ни была. Или же Клинок Похитителя, кинжал, который мог *похищать* магию человека.

Хотя он жаждал увидеть Нериду, он не знал, как она примет его после того, как он бросил её. Он отправился в Райенелл, чтобы послужить более высокой цели в этой войне, а не сопровождать её в Лейкларию в эгоистичных поисках лекарства от укуса тёмного фейри.

Теперь он чувствовал себя ужасно из-за этого, но его время стремительно истекало, и он хотел попытаться хоть как-то повлиять на ход событий.

Его зубы стучали, пока он шёл через лес, несмотря на лихорадочный жар кожи. Тарли верил, что его жизнь висит на волоске – дни, или меньше.

На то, чтобы вскарабкаться на гнедого жеребца, ушла вся его сила. С трудом удерживаясь прямо в седле, он тронул лошадь вперёд, сосредоточив все силы, чтобы не потерять равновесие в своей сгорбленной позе и не свалиться.

Тарли находил свою судьбу одновременно жестокой и забавной. В тот момент, когда он обрёл волю к жизни, она перестала ему принадлежать, чтобы её планировать. Если бы он не встретил Нериду, возможно, такой конец даже был бы желанен.

Глухое эхо падающей воды подсказало ему, что он близок к цели. Подняв взгляд сквозь полосу деревьев впереди, он увидел каменистый берег Водопада Стенны. Он был здесь лишь однажды: в тот день, когда встретил Нериду.

Она рассказывала ему истории о водопаде и нимфах, что некогда правили озёрами и океанами – или всё ещё правят, но теперь скрываются от сухопутных существ.

Он никогда не хотел, чтобы Нерида переставала рассказывать ему о чудесах, собранных во всех её странствиях. Он хотел следовать за ней, даже когда она не хотела его, до края света.

Тарли понял, что любовь – самое уязвимое чувство, на которое человек может себя обречь, но награда, если эта любовь истинна, стоит риска разбитого сердца.

Великое озеро раскинулось далеко и широко за пределами деревьев, сквозь которые он проходил.

Его сердце колотилось в груди, сжатое и протестующее, предупреждая, что у него осталось не так уж много ударов. Тарли неловко спешился, едва найдя устойчивую опору для ног. Срочность дала ему ложное чувство стабильности, когда он, спотыкаясь, выбрался сквозь деревья, ухватившись за одно из них на краю, чтобы окинуть взглядом каменистый берег внизу.

Он был один.

Следующий выдох опустошил всё его тело, и он осел вниз. Он откинул голову назад к дереву, глядя на мирный пейзаж.

Что ж, подумал он. По крайней мере, это спокойное место, чтобы умереть.

Он давно не боялся смерти, так что было довольно раздражающим, что теперь его грудь наполняли печаль и разочарование.

Я ещё не закончил здесь.

Было ли это проклятием всех умирающих душ, как бы они ни готовились к смерти, – находить неисполненные желания, к которым они никогда не стремились, когда их дни были долгими и неопределёнными? Когда время было их даром без какого-либо известного отсчёта?

Злые, мучительные мысли.

Возможно, Тарли терял рассудок в свои последние часы. Вера в то, что у него ещё есть дни, вырвала у него сейчас прерывистый смешок.

– Ты выглядишь дерьмово.

Его глаза, уже начавшие закрываться, широко распахнулись при звуке этого раздражающего, бесящего, но, чёрт побери, облегчающего голоса.

Он поднял взгляд, когда шаги Ника покинули мягкую траву и зашуршали по камням. Но это была Тория, её шаги ускорились после того, как она шлёпнула Ника по груди, и она осветила его мир.

Они расстались после ужасных событий почти что свадьбы в Олмстоуне. Он предал её, выдав место её побега, думая, что это спасёт его сестру, Опал, но его самого переиграли отец и Мордекай, которые в любом случае планировали превратить её в тёмного фейри. Его сестра теперь в безопасности в доме фермера-человека со своей матерью, далеко отсюда, но у него так и не было возможности объяснить это Тории и вымолить у неё прощение.

Итак, к его удивлению, когда она опустилась перед ним на колени, и на её нежных чертах лица не было ничего, кроме беспокойства, он не понимал, почему она не злится на него.

Вместе с Торией к нему подбежала Асари. Белый волк яростно обнюхал его и лизнул в лицо в знак приветствия.

– Ты ещё не нашёл никакого лекарства от этого? – спросила Тория, оценивая его сереющую кожу, которая расползлась по шее, касаясь теперь челюсти.