Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц)

– Возможно, у меня всё ещё есть друг здесь, который является одним из его хранителей книг. Лишь очень немногие учёные имеют ключ только для ухода за его книгами. Они погибли бы без должного ухода.

Эдит оказывалась куда более полезной, чем просто забота о её нуждах. – Ты правда поможешь мне?

– Думаю, верховный лорд оценит твою инициативу! – Она сияла. Тория не знала, почему это вызывало у неё настороженность. Эдит была невинна и добра, но ответ на её проблему пришёл легче, чем Тория привыкла, и это заставляло её искать подвох.

– Ему не понравится, если я буду вторгаться в его личное пространство, – скептически сказала Тория.

Эдит отмахнулась. – Я принесу тебе соответствующие книги. Потом их вернут. Он узнает только, что его учёные были в кабинете.

Тория кивнула, пробормотав благодарность. Пока же у неё были бесконечные тома знаний, которые она уже знала, но не повредило бы проверить, раз уж она застряла здесь.

Спустя несколько часов она начала думать, что Мордекай забыл, что привёз её сюда. Она плюхнулась в глубокое чёрное бархатное кресло, заваленное открытыми книгами. Эдит сидела на краю, увлечённая своей собственной книгой.

Она наблюдала за тёмной фэйри и не ожидала, что у неё разовьётся защитная привязанность к ней, подобно той, что возникла у неё к Опал, младшей сестре Тарли, в Олмстоуне. Хотя Эдит была в возрасте, чтобы позаботиться о себе, Тория знала, что этого недостаточно.

– Что бы ни случилось, я надеюсь, ты останешься рядом со мной, – выпалила Тория.

Эдит моргнула, отгоняя усталость от слишком долгого вглядывания в текст. – Ты очень добра.

Это говорило Тории о том, что тёмная фэйри не привыкла, чтобы её замечали или оказывали ей какую-либо доброту.

– Верховный лорд зовёт вас на ужин, Ваше Высочество, – прервала их фэйри.

Желудок Тории скрутило от голода. Самое время.

– Увидимся позже, – сказала Эдит, вставая. Их секрет о том, чтобы достать книги из кабинета Мордекая, повис в этом прощании.

Тория не будет задерживать дыхание на случай, если Эдит не сможет убедить своего друга вытащить книги из его коллекции. Она найдёт другой способ, ведь что же ему нужно скрывать, что он хранит так тщательно охраняемым?

Ужин с Мордекаем всегда был неловким, неприятным опытом. Они часто ели молча, но его присутствие всегда заставляло её кожу покрываться мурашками, словно она находилась в компании призрака, а не полноценного человека.

Она украдкой поглядывала на него, когда он был занят едой. Всё, что он ел, было обычным. Тот факт, что он был воскрешённым существом, беспокоил её. Словно он должен сгорать на солнце или питаться только сырым мясом, или словно он скрывал какую-то уродливую форму под своей временной плотью.

Тория сглотнула, расстроив желудок собственными нелепыми мыслями.

– Ты не в порядке? – спросил Мордекай, пригвоздив её бездушными ониксовыми глазами.

– Кажется, мне стало плохо, – призналась она.

Тория неуклюже потянулась за своим кубком в тот же момент, когда слуга наклонился, чтобы долить Мордекаю, из-за чего кубок опрокинулся. Она ахнула, отдернув руку, когда густая багровая жидкость разлилась по столу и часть еды.

Её рука прижалась ко рту, и она встала из-за стола.

– Ты же знаешь, что тёмные фэйри пьют человеческую кровь. Перешедшим она нужна для выживания, – сказал он так беспечно, несмотря на её ужас.

– А ты кто? – резко спросила она.

– Бессмертный.

Тёмный виток пронзил её позвоночник. Она не знала, что это означало – что его нельзя убить?

– Ты хотел быть воскрешённым? – осмелилась спросить Тория.

Мордекай обдумал её вопрос, откинувшись на спинку стула, пока слуга лихорадочно пытался вытереть кровь. Это было бесполезно. Тория заметила тогда его круглые человеческие уши.

– Будь у меня выбор, думаю, я сказал бы "да". Моё время закончилось до того, как миссия была выполнена. Однако, знай я, что условием будет рабство у могущественной Богини, я, возможно, отказался бы.

– Тогда почему ты выполняешь её приказы? Что она имеет над тобой?

Глаза Мордекая потемнели от предупреждения. Он не станет раскрывать ей такой ответ, но Тория была заинтригована больше, чем когда-либо. Он называл себя рабом Марвеллас и не скрывал своего негодования.

Верховный лорд двинулся так внезапно, что она отпрыгнула назад, её стул скрипнул по полу, но не за ней он потянулся.

Крик Тории был приглушён её рукой, когда она наблюдала, как Мордекай хватает человека и вонзает зубы в его шею. Человек издал несколько хрипящих звуков, его расширенные глаза уставились в потолок.

– Прекрати! – закричала Тория, пытаясь спасти невинную жизнь, но было слишком поздно.

Мордекай отстранился со стоном, позволив телу обмякнуть. Голова человека повернулась в её сторону, ужас его последних мгновений кричал на неё сквозь его стеклянные глаза.

– Ты же сам говорил, что тебе не нужно убивать, чтобы питаться! – заплакала она.

Мордекай выдернул салфетку со стола, вытер уголки рта, прежде чем бросить её с безразличным неуважением на тело. Он подошёл к ней с определённой дикостью в глазах. Кайфом от количества выпитой крови.

Когда он оказался достаточно близко, Тория так мощно зашипела на него, что знала – он чувствовал это. Тем не менее, его пальцы коснулись её подбородка, и он посмотрел на неё со страстным желанием.

К её полному отвращению, Мордекай наклонился, словно чтобы поцеловать её, и импульс Тории взял верх. Громкий, звонкий шлепок её ладони, ударившей по его лицу, отбил ритм в её груди. Несмотря на её пульсирующую руку, его лицо едва сдвинулось от удара.

Последовало несколько мгновений тишины. Смертоносных, как те, что бывают перед войной.

Мордекай схватил её за горло с быстротой и точностью змеиного удара. Это притянуло их лица так близко, что её бы вырвало от запаха крови в его дыхании, если бы она не боролась за свой собственный вдох. Он был так быстр, так намного сильнее, со свежей человеческой кровью в системе.

Вся его армия была бы такой. В равных числах на поле боя, даже с большим количеством магии на их стороне, у фэйри не было шансов. Они всегда знали это, но, оказавшись в тисках этой реальности, она ощутила пугающие шансы с новой безнадёжностью.

– С нетерпением жду дня, когда ты потеряешь память и отдашься мне, – жестоко сказал он.

Мордекай отпустил её как раз в тот момент, когда её сознание грозилось погрузиться во тьму. Она упала без сил поймать себя, сильно ударившись о чёрный мраморный пол.

Она не могла слышать, как он уходит, из-за стука пульса в ушах, но её затуманенное зрение с облегчением наблюдало за его удаляющимися шагами.

Тория отодрала себя от пола на дрожащих локтях, прежде чем руки помогли ей встать. Она не знала этого тёмного фэйри-стража и была удивлена, что он не просто наблюдал за её страданиями.

– Провести вас куда-нибудь? – спросил он.

Тория задалась вопросом, отругает ли Мордекай стража за его доброту к ней, но она была рада увидеть это. Не все тёмные фэйри были холодны и жестоки. Тория не могла позволить их злобному верховному лорду и односторонней истории заставить её ненавидеть весь вид.

– Спасибо, но я сама найду дорогу.

С улыбкой благодарности ему Тория ровно дышала, покидая обеденный зал. Она не знала, куда идёт, поскольку ей не сказали, где она будет спать этой ночью.

Тория схватилась за стену от волны тошноты, бушевавшей в желудке, потому что что, если Мордекай планировал, чтобы она спала с *ним*?

Она не позволит этому случиться.

– А вот и ты!

То, что Эдит нашла её, было облегчением. Тёмная фэйри была в плаще, и она огляделась по-заговорщически, прежде чем продемонстрировать свёрток книг, зажатый под мышкой.

Глаза Тории загорелись. Она действительно достала их.

Эдит хихикнула, зацепив руку Тории и проведя её по залам с запомненной лёгкостью.

Они пришли в служебные помещения, где, как предположила Тория, остановилась Эдит. Тёмная фэйри втащила их в маленькую, скромную комнату с горящим камином и двумя кроватями.

– Не уверена, что там будет то, что ты ищешь, но это всё, что я смогла найти, – сказала она, протягивая книги.

Тория сияла. – Это прекрасно. Ты потрясающая.

Эдит улыбнулась, садясь на одну из кроватей.

Жаждая тепла, Тория сняла постель со второй кровати и села у огня, быстро погрузившись в книги, которые казались восхитительно запретными. Её адреналин зашкаливал с каждым перевёрнутым листом, словно на следующем могло открыться самое тёмное секрет верховного лорда, чтобы они могли покончить с ним.

Когда Тория перевернула следующую страницу, её пальцы провели по неровным росчеркам, нарисованным на странице. – Он был Повелителем Бури, – пробормотала она вслух.

– Этой способности не было веками, – сказала Эдит, теперь лёжа на животе и наблюдая, как Тория читает.

– Я никогда не слышала о ней. Сила молнии... захватывающая. *И абсолютно смертоносная.* – Он бы уже использовал её, не так ли? Не думаю, что способность вернулась к нему, когда его воскресили.

– Держу пари, это способствует его негодованию по поводу того, что он жив.

Тория промычала в знак согласия, продолжая чтение. Большая часть была скучной и бесполезной, пока Тория не наткнулась на генеалогическое древо Мордекая. Оно было недолгим и недостаточно современным, чтобы раскрыть имя его наследника или потенциальной возлюбленной.

– У него была сестра, и она была Ночной блудницей, – обнаружила Тория.

Её палец проследовал вниз по ветви. Родители Мордекая умерли естественной смертью. Его сестра умерла при родах во время третьей беременности. Вскоре после этого Мордекай начал своё движение Тёмной эпохи. Он потерял большинство своих племянников и племянниц во время неё, кроме одного – фэйри-мужчины, который соединился с кем-то с материка, оставив свои притязания на Валгард после поражения Мордекая и положив конец правлению Весарий. Тория продолжала следить до более поздних времён, и фамилия сменилась через несколько браков. Документация разбавленной кровной линии Весарий прекратилась около пятисот лет назад, последней была дочь с совершенно другой фамилией.

Она сделала неглубокий вздох.

– Что такое? – спросила Эдит.

Тория не могла перестать смотреть на знакомое имя, задаваясь вопросом, не простое ли это совпадение и может ли быть кто-то другой с таким же. Потому что на ум приходила мать Ника. Лея Кэлда... которая позже встретила Короля Хай Фэрроу, Орлона Сильвергриффа: своего напарника.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Изайя

– Если собираешься притворяться, что читаешь, то хотя бы смотри на страницы, – сказал Тайнан.

Это вырвало Изайю из сцен, которые разыгрывал его разум, словно он был в двух местах одновременно. Только тогда он осознал, что его рука перелистывала страницы, пока его взгляд прожигал дыры в противоположной стене.

Он захлопнул книгу одной рукой, чтобы насупиться на Тайнана, сидящего за столом в его комнатах.

– Если хочешь убедить меня, что ты делаешь успехи, тебе не следует оставлять такие долгие промежутки тишины. Мне становится скучно.

Волосы Тайнана были растрёпаны от многочисленных раз, когда он в разочаровании проводил руками по ним, его локти опирались на стол. Это было особенно привлекательно, и Изайя лишь жаждал быть причиной этого сам.

– Думаю, это бессмысленно. Когда мне понадобится умение читать? У нас нет времени предаваться фантазиям, и, кроме того, если я умру в этой войне, Преисподней будет всё равно на мою неграмотность.

Он откинулся на спинку стула, отодвигая книгу прочь, и Изайя потянулся к нему почти бессознательно.

– Я бы сказал, мы неплохо справлялись с поиском адекватного времени для *фантазий*, – сказал Изайя, обходя его сзади.

Тайнан был чертовски соблазнителен, и он не мог удержаться. Эта потребность прикасаться к тому, что должно быть запретным. Почему самый греховный плод всегда был самым желанным?

Изайя положил руку на плечо Тайнана, и было так, словно его напряжение растаяло под сжимающимися пальцами. Это разожгло в нём доминирование. Мысль о том, что этот тёмный фэйри будет лепиться под него. Что бы он ни попросил.

– Определённо есть вещи, за которые я бы прополз по углям, – ответил Тайнан, откинув голову на высокую спинку стула.

Изайя наклонился, не в силах сдержаться от того, чтобы нарочно подышать ему на ухо, пока тянулся за пером. На чистом листе бумаги он замешкался лишь на секунду, затем начертал одну строку.

– Если сумеешь прочесть это, можешь прийти за наградой.

Они наклонили головы друг к другу, их губы оказались в шаге от встречи. Тайнан нарушил дистанцию первым, и Изайя дал некоторую отдушину боли, разбухавшей внутри него, на те несколько секунд, что позволил глубокий поцелуй. Затем он упёрся рукой в грудь Тайнана, грубо оттолкнув его о стул в качестве предупреждения.

Схватив пергамент, он сложил его вдвое. Когда Тайнан встал, Изайя сунул его в карман его брюк. Тёмный фэйри попытался отступить, но пальцы Изайи зацепились за его пояс. Безо всякой иной причины, кроме его безумной потребности в вызове, которым дышали их отношения, это становилось садистским удовольствием.

– Это всего лишь фраза о моей ослепительной внешности и звёздной личности, – сказал он. – Ты знаешь, где меня найти, когда разберёшься.

Изайя отпустил его. Поднимая книгу, он притворился, что напряжение между ними так легко забыть. Его похоть была изображена в разочаровании Тайнана.

– Где ты был? – Тайнан скрестил руки с вопросом. Его обвинение было достаточно, чтобы задушить настроение.

– Не знал, что тебе нужна слежка за мной круглые сутки, – отмахнулся Изайя. – Тебе нужно найти другое хобби, чтобы отвлекаться. Боюсь, у меня есть другие дела, которыми можно занять время.

– Ты высокомерный кретин.

– Лестью меня не соблазнишь.

Тайнан закатил глаза, прежде чем направиться к двери. – Держись подальше от неприятностей, – пробурчал он.

Изайя усмехнулся про себя. Улыбка угасла, горько-сладкой, в пустоте его комнат. Упираясь руками в стол, он склонил голову от неопределённости, которая нахлынула в моменты, когда он оставался один. Его план не был планом как таковым. Хотя он отмахнулся от предостережений Зайанны насчёт реликвии, он действительно хранил их в себе. Он знал риски и лишь надеялся, что не был тем трусом, которым дразнил его отец.

Слабый, беспомощный младший брат, который ничего не мог сделать.

Не хотел сражаться.

Лишь хотел, чтобы боль прекратилась, но не для себя – для Кайлира, который принимал на себя худшее за них обоих.

Его пальцы сжались в болезненную хватку на дереве.

Он больше не будет беспомощным. Не в этой войне, когда у него есть шанс стать чем-то большим.

Он не мог тогда сражаться с отцом за Кай. Теперь он мог, чёрт возьми, попытаться сражаться с миром за него. И за Рейлана. И за Ливию. И за Фэйт. И за *всех*.

Изайя сделает всё возможное, чтобы стать неудержимым ради них.

Стоя на коленях, он должен был усомниться в своём здравомыслии, добровольно тянусь к пытке, которая сводила его к дрожи и беспомощности на земле. Изайя тяжело дышал, стоя на четвереньках, его кожа была горячей и покрытой потом, пока он пытался моргнуть, чтобы вернуть цвет в окружение.

– Мне нет дела до твоей жизни, – сказала Зайанна, приседая рядом с ним. – Но я надеюсь, ты делаешь это, зная о разрушениях, которые это причинит твоему брату, если потерпишь неудачу.

Дышать было словно вдыхать пепел, но когда его скованные мышцы начали расслабляться после попытки слиться с реликвией, он откинулся назад.

– "Если"? Осторожнее – начинает казаться, что у тебя действительно есть вера в меня. – Глаза Изайи закрылись, когда он вспомнил о своей подруге в этом слове с двумя значениями.

Иметь Фэйт.

Жить, словно смерть – игра.

Он усмехнулся, возможно, бредя в этом состоянии, пока искушал тёмную силу.

Любовь – награда.

Если он преуспеет, это будет ради них. Всех, кем он был.

И опасность – желание.

Была жизнь, которую он прожил, когда трепетал перед любой опасностью, но тому фэйри пришлось умереть, чтобы выжить в шахтах, в которые его поработил отец.

– Я попробую снова, – сказал он через затруднённое дыхание.

– Нет, не будешь.

Он не ожидал, что ей будет не всё равно, но Зайанна захлопнула коробку. Только когда энергия стихла вместе с этим, он осознал, насколько напряжено было его тело от силы, исходящей из катакомб.

Изайя посмотрел на нож на земле. Он просто снова откроет Кровавую Шкатулку.

– Как понять, что ты близок к *слиянию* с ней? – поинтересовался он.

Зайанна зашагала. Сегодня у неё на уме было что-то ещё, и он подавил несколько инстинктов, чтобы спросить об этом.

– Это как... смерть, – сказала она.

– Я это уловил. Мне казалось, что она заберёт меня несколько раз, когда мы пытались.

Она покачала головой. – То, что ты чувствуешь, – это предел твоего физического тела, убеждённого, что оно умирает. Тебе нужно превзойти это – позволить разуму продвинуться дальше.

– Разве они не одно и то же?

– Нет. Твой разум может полностью убедить твоё тело отключиться, когда оно совершенно здорово. Это самая могущественная вещь из живых. Так что если он может убить собственного носителя одной лишь мыслью и эмоцией, то может превзойти физическое наказание, которое магия будет пытаться убедить тебя достаточно смертоносно, чтобы убить тебя. Верни контроль над своим сердцем, которое будет учащённо биться под её влиянием, остуди свою кровь, которую она попытается воспламенить. С магией нельзя бороться физически – её нужно освоить ментально.

Брови Изайи приподнялись в восхищении. Он должен был признать, что она в некотором роде гениальна, но не вслух.

– Как тебя этому научили?

– Они не учили.

Он наблюдал за ней, одной рукой обхватив себя, а другой подперев подбородок. Словно она была в двух местах одновременно.

– Хочешь сбросить с души то, что заставляет тебя испытывать пол под ногами?

Она, казалось, раздумывала. Они едва терпели друг друга как знакомые, но, возможно, здесь, внизу, они могли забыть о прошлых прегрешениях сверху.

– Твоё сердцебиение... ты веришь, что оно связано с эмоциями?

Вопрос был настолько же наивен, насколько и уязвим, и на кого-то другого он, возможно, рассмеялся бы.

– Это не более чем орган, который перекачивает кровь.

Изайя находил это несколько трагичным и ироничным, что кто-то настолько настроенный на разум мог верить в такую сказку.

– Я слышала это раньше, – сказала она так тихо, что напряжение в комнате стало хрупким, как стекло. Одно неверное слово – и оно разобьётся, и воздвигнет сталь, чтобы снова отгородить его. – От фэйри и смертных. Они обманываются любовью и отдают друг другу свои сердца. Я слышала это признание раньше.

Он не ожидал удара, который в него врезался. Она верила в это. Возможно, Тайнан тоже. Все они. Что их неподвижные сердца действительно означали, что они не могут любить.

– Это не стоит воспринимать так буквально, – сказал Изайя столь же приглушённо, чтобы ступать по этому стеклу вместе с ней.

Она не смотрела на него, но он не мог перестать наблюдать за ней, такой потерянной в мыслях, что он задавался вопросом, что вызвало это новое любопытство.

– Ты когда-нибудь отдавал своё? – спросила она.

– Нет.

– Отдал бы?

Он не знал, как они здесь оказались, но пока они вернутся к тому, чтобы показывать когти друг другу наверху, он уберёт их на время, пока может длиться этот момент.

– Возможно, – ответил он. – Хотя твой вид прав в одном. Отдать его, любить даже в дружбе – это уязвимость. Это слабость, которую может использовать любой враг, и чем больше уязвимых мест ты допускаешь, тем легче тебя убить.

– Думаешь, я чудовище?

– Не думаю, что тебя это волнует, – сказал Изайя, чувствуя трещину на этой редкой панели, на которой они балансировали. – Ты думаешь, что во всех твоих отвратительных поступках виновато твоё неподвижное сердце, но это не так. Независимо от того, удалось ли тебе заставить его биться в груди, всё, что ты сделала, лежит на тебе. Но, тем не менее... что я действительно думаю, так это то, что ты всегда выбирала выживание.

– Разве мы все не существа, выбирающие это? Даже Марвеллас.

– Нет. Или, по крайней мере, больше нет. Ею движет власть и жадность. Марвеллас видит мир, не соответствующий её порядку, и хочет исправить его в соответствии со своим видением, независимо от разрушений, которые потребуются для его перестройки. Её мотивирует не собственное выживание – это злодейство, верящее, что оно является героизмом.

Зайанна молчала, стоя к нему спиной достаточно долго, чтобы он подумал, что их момент окончен.

– Они прокляты, – сказала она. – Все тёмные фэйри. Их привели к вере, что они не могут найти привязанности друг к другу – не могут любить. Не должны скорбеть и не должны страдать. Потому что у них нет сердца, которое могло бы мучиться такой слабостью. Их учат, что это делает тёмных фэйри превосходящими, что быть холодными и безжалостными – это то, что выиграет им землю и свободу, которых они заслуживают. Всё это ложь.

– Ты говорила, что родилась такой.

Её голова едва качнулась, её голос был едва слышным шёпотом. – Не думаю, что это так. Думаю, моё сердцебиение было отнято.

Изайя медленно встал. Он не ожидал, что Зайанна поделится этим с ним. Чем-то, что, казалось, могло изменить ход войны. Несмотря на это, ему становилось не по себе от чувств, шевелящихся между ними. Это казалось неправильным – не он был тем, кто мог выслушивать её проблемы и заботиться.

Но Кайлир мог. Он хотел быть рядом с ней, а она предала его. Из-за этого он оттолкнул всё, что хотел предложить тёмной фэйри в утешение.

– И что ты собираешься с этим делать? – сказал Изайя, хватая нож.

Он порезался, прежде чем она успела обернуться, наблюдая, как коробка снова вспыхивает жизнью.

– Они думают, что сделали из меня своё идеальное оружие, – сказала она.

Изайя улыбнулся, не встречая её взгляда, чувствуя, как их мысли сходятся.

– Тогда я действительно надеюсь стать свидетелем того момента, когда они встретят своего создателя.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Зайанна

Зайанну снова преследовало нежеланное присутствие в ее подсознании. Прошло несколько недель с последнего их взаимодействия, и она уже почти заключила, что это место и вторгающийся мужчина были сном.

– У тебя часто бывают головные боли?

Зайанна сидела в густом облаке своего подсознательного мрака, подперев голову кулаком, в то время как вторгающийся вредитель расхаживал вокруг.

– Тем чаще, чем чаще ты появляешься, – проворчала она.

– Ты могла бы помочь нам обоим, хотя бы приручив это пространство.

– Мне нравится, как оно есть.

– Это ложь.

Конечно, он бы это *почувствовал*. Зайанна начинала жалеть о сделке, которую заключила со своим фантомом.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? Поговорила с ним?

– Для начала, не быть такой напряженной.

– Я не… – Зайанна остановила себя, чтобы не тратить больше энергии на его невыносимые замечания. – Ты вообще не помогаешь. Это была чертовски глупая затея, и я определенно передумала, учитывая, сколько времени прошло.

– Я был занят, как, уверен, и ты тоже. И я могу только направлять – я не могу ничего изменить. То есть, мог бы, но это было бы лишь временной иллюзией. Настоящие и постоянные изменения должны исходить от тебя.

Зайанна упала на спину, чтобы погрузиться в темное облако.

– Драматизм тоже не помогает, – крикнул он поверх следующего раската грома.

– Просто отправь меня снова спать, – сказала она, закрывая глаза.

Дым вокруг нее рассеялся в вихре, заставив ее угрюмо посмотреть на него.

– Никто из нас не может позволить себе тратить слишком много энергии здесь, так почему бы нам просто не продолжить? – с раздражением произнес он.

Она приподнялась на руках с пробудившимся интересом. – Чем ты занимаешься на реальном плане бытия?

– Хорошая попытка. Вставай.

Зайанна закатила глаза и неохотно поднялась на ноги.

Мужчина стоял, скрестив руки, всегда скрывая лицо капюшоном, который, как она думала, был затемнен по его велению.

– Ты действительно не та, кого я ожидал, – сказал он, почти как проронив мысль, которую хранил с их последней встречи.

Зайанна стала защищаться. – А чего ты ожидал?

– Что ты будешь сражаться со мной с жестокой агрессией, а не с юношеским нежеланием.

– Полагаю, у меня не остается много жестокой агрессии, которую можно было бы потратить, когда наступает твоя очередь возиться со мной здесь.

– Честно говоря, я рад, что то, чем ты занимаешься снаружи, настолько тебя выматывает, что позволяет маске сползти.

– Это не маска, – резко ответила она.

Если бы у нее было лицо для него, она представила бы приподнятую бровь, которая говорила бы: *Я тебе не верю.*

Зайанне было все равно, что думает ее раздражающий сонный фантом. Когда они оба получат то, что хотят, она сможет навсегда заблокировать его и забыть.

– Все, что ты делал, – это наблюдал и констатировал очевидное, – сказала она. – Это действует мне на нервы.

– Вообще-то, я пытался понять, с чего начать. Твой разум – один из самых запутанных и защищенных, с которыми я сталкивался.

– Приятно слышать, – пробормотала она.

– У каждого свои демоны, – объяснил он. – Части разума, которые подобны чуме. Когда я сказал, что бесцветный разум – это редкость, вот почему. Обычно части разума, которые борются сами с собой и наносят себе вред, подобны темным пятнам. Они могут расти и задерживаться на некоторое время, а затем уменьшаться – но никогда полностью не исчезают. Но твой… он полностью захвачен. Так много темных пятен слились в одно.

Его тон стал отстраненным, личным.

– Это слишком, – быстро сказала она. Она не могла вынести ощущение мурашек по коже от всего, что он наблюдал, *предполагал*.

Он не знал ее. Он не мог помочь ей. Никто не мог.

– Тебе стоит уйти.

– Почему? Чтобы ты могла продолжать отрицать, что тебе нужна помощь?

– Мне ничего не нужно от тебя. Или от кого-либо еще.

– Я думаю, нам стоит начать с воспоминания…

– Нет. – Ее грудь глубоко вздымалась и опускалась. – Это была ошибка.

– Зайанна. – Он произнес ее имя так мягко, что она едва могла вынести это. – Здесь больше никого нет. Никому не нужно знать что-либо об этом.

Он будет знать. Если она впустит его, она не сможет забыть, что он реальный человек где-то там. Кто-то, кто может использовать ее и находить здесь вещи, способные разрушить ее.

– Что, если мы начнем со меня? – попробовал он, так терпеливо и спокойно, когда она была готова сделать все, чтобы обуздать бурю вокруг и ударить его ею, чтобы сохранить свои мысли в безопасности.

– Мы путешествуем в твой разум – это возможно?

Он тихо усмехнулся. – Нет, и… возможно. Вообще-то, я никогда не пробовал переключать разумы с другим Ночным Странником. – Его капюшон наклонился от любопытства, прежде чем снова выпрямиться. – Что, если я дам тебе что-нибудь сначала?

– Например, имя?

– Нет. Как насчет памяти за память?

Зайанна задумалась. Это будет ключом к тому, чтобы понять его – возможно, что-то, что можно использовать против него, чтобы выследить, если он перейдет ей дорогу.

– Ладно.

Его губы дрогнули, прежде чем он повернулся, и Зайанна с fascination наблюдала, как дым начал меняться.

Она приблизилась пустыми шагами, пораженная невозможностью движущейся картины перед ней. Она оставалась монохромной, но была столь же чудесной.

– Я никогда никому этого не показывал, – сказал он, с первой ноткой нервов в тоне.

Зайанна наблюдала за сценой глазами, которые видели мир с меньшей высоты. Она не могла угадать его возраст, пока воспоминание разворачивалось с его точки зрения.

Молодой фэйри перелез через холм, прежде чем уставиться на лесистую местность, казавшуюся туманной, и войти внутрь. За линией деревьев Зайанна потерла руки подсознательно от зловещего покрывала, окутавшего ее, словно она переживала это впервые вместе с этим фэйри.

В этих лесах не было звуков – именно это делало каждый его шаг великим нарушением тишины. Он остановился, услышав эхо голоса.

– Какая ты храбрая маленькая штучка, – прощебетал голос. – Я в замешательстве насчет тебя, ведь столь юное создание еще не знает истинного страха. Каково это – любить и терять. Нуждаться и терпеть неудачу.

Вопреки его утверждению, Зайанну охватил колющий ужас, принадлежавший молодому фэйри.

– Я мог бы просто отказать тебе, но есть причина, по которой ты ищешь это место так скоро. Причина, по которой ты нуждаешься в нем так же, как оно будет нуждаться в тебе.

– Я-я просто хочу место, где можно играть, – сказал он.

– Конечно. Такое юное сердце, и такое одинокое.

Она не могла ему сочувствовать. Она выросла в окружении компании, от которой ей пришлось защищаться. Других темных, которые знали, что однажды могут убить друг друга.

Память продолжалась.

Зайанна вздрогнула от внезапной вспышки молнии. Не в своем подсознании, а как часть его видения. Ее рука поднялась к груди, словно учащенный стук был и в ней тоже. Молодой фэйри бросился бежать, когда раздался второй удар. Он не убегал от нее – он пытался ее найти.

– Я иду! – крикнул он.

– Кого ты ищешь? – прошептала Зайанна, всматриваясь в лес вместе с ним, но не было ни формы, ни проблеска молнии, которую она могла слышать.

– Я не знаю, – сказал он, и она поверила ему. – Все, что я помню, это то, что кто-то был там. Кто-то, кому я хотел помочь, и мой самый большой страх был в том, что я опоздаю. Я больше всего боюсь быть причиной смерти людей.

*«Я найду тебя!»* Последний крик молодого фэйри растворился на ветру, который понес образ разрывающего свет сквозь мрачный лес. Один последний яркий след пурпурной молнии прочертил…

Зайанна моргнула, возвращаясь к мраку своего подсознания. Она не знала, что думать о том, что он ей показал.

– Почему это воспоминание? – спросила она.

Его голова была опущена больше, чем обычно. – Думаю, ты достаточно умна, чтобы многое понять из этого, если понадобится. Оно достаточно расплывчато, чтобы усложнить задачу.

Это не должно было ничего значить для нее, но она уже пыталась понять. Что пугало, так это то, что это не имело ничего общего с желанием получить его личность для давления.

– Поэтому ты так увлечен молнией?

Он фыркнул. – Возможно. Мне всегда нравились бури, но моей паре – нет.

Еще одна подсказка. Он случайно проговорился?

– Почему нет?

Он отклонил ее вопрос. – Твоя очередь.

Это сделало ее тело напряженным, а разум – стальным.

– Не отказывайся от сделки сейчас, – предупредил он.

– Почему? Потому что ты мог бы взять то, что хотел, в любом случае?

Его рука скрылась в тенях капюшона, и она представила его раздражение. – Я не новичок в том, что люди думают обо мне худшее из-за моей способности, – холодно сказал он. – Я понимаю. Да, я мог бы взять все, что захочу, прямо сейчас. Я мог бы взять тебя в заложники и заставить смотреть, как я это делаю. Ты была бы беспомощна, чтобы вышвырнуть меня. Но ты уже это знаешь, и мне не пришлось силой проникать сюда сегодня ночью – это было так, словно ты открыла чертову дверь и чуть ли не предложила мне чаю, когда я пришел. Скажи прямо сейчас, что не хочешь, чтобы я приходил, и я не буду. Ты была лишь любопытством. Ты нуждаешься во мне гораздо больше, чем я в тебе, и я знаю, что это не то, что тебе нравится слышать. Я чувствую твой протест, твою защиту, все из прошлого, которое явно научило тебя, что единственное доверие, которое ты можешь иметь, – это к себе. Я не собираюсь тратить время и терять сон, убеждая тебя в том, что я предложил. Прими это или скажи мне не возвращаться.