Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Пеньяранда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц)
Он присел на корточки, глядя на неё с их кучей между ними.
– Если ты освободишь меня от этих, я могу разжечь это в мгновение ока, – сказала Фэйт.
Рейлан почти улыбнулся. Он поднял руку, щёлкнул пальцами, и рот Фэйт разошёлся при виде синего огня, вспыхнувшего на его ладони.
– Ты не можешь дотянуться до своей магии, но я могу.
Становилось яснее, насколько он могущественен с руиной внутри.
Выражение лица Фэйт стало кислым, но её раздражение быстро забылось, когда огонь разгорелся и тепло окутало её. Она вздохнула, обхватив колени руками. Палки трещали и лопались, а воздух выл. Её веки отяжелели.
– Почему ты не убежала? – спросил Рейлан так тихо против воющих стихий.
– Ты бы нашёл меня.
– Ты так мало в себе сомневаешься?
Фэйт покачала головой, не отрывая взгляда от пламени. – Просто это то, что мы делаем. Мы находим друг друга.
Рейлан не ответил. Вместо этого сказал: – Тебе следует поспать.
– Тебе тоже.
– Ты всегда такая упрямая?
У неё закололо в глазах. Сколько из его памяти о ней Марвеллас похоронила в своей жестокой схеме? Фэйт не могла позволить себе паниковать. Как только она вытащит эту руину из него, он вспомнит. Она *заставит* его вспомнить всё.
Фэйт молча легла. Она не думала, что получит какой-либо приличный отдых, имея только руки в качестве подушки и плащ в качестве одеяла. Когда она не выносила ощущения его глаз на себе над пламенем, она повернулась к нему спиной.
Дистанция незнакомцев, *врагов*, ныла в её душе. Фэйт высвободила одну руку из-под головы, чтобы взглянуть на своё золотое кольцо с бабочкой. Напоминание о том, как время было побеждено и расстояние стёрто между ними однажды, и они сделают это снова.
– Рядом есть ручей. Я собираюсь набрать воды для наших завтрашних путешествий, – сказал он.
Фэйт молча слушала шорох его движений.
– Ты права. Я найду тебя, как бы далеко и быстро ты ни пыталась бежать. Не трать свою энергию.
С этими словами он оставил её, и Фэйт закрыла глаза, зная, что неважно, обстоятельства или опасность… она не способна убежать от него.
Фэйт разбудил шёпот – тот, что ласкал её ухо, словно прикосновение тьмы, распахнув её глаза, но удерживая в милости неизвестного ужаса.
Когда он утих, она выпустила дыхание и заставила своё сердце успокоиться. Она приподнялась, осмелившись сесть и обнаружить происхождение холодного, жуткого присутствия.
Она ничего не обнаружила.
Рейлан спал, что удивило её. Она не ожидала, что он рискнёт потенциальной засадой или её побегом. Он не шевельнулся при зловещем эхе, которое, как она чувствовала, ползло по её коже.
Оно пришло снова, щекотка воздуха с нотами тёмного зова. На этот раз Фэйт была больше очарована, чем встревожена, хотя её тело всё ещё сковало напряжением. Она медленно поднялась, поморщившись от звона своих оков и бросив быстрый взгляд на Рейлана. Всё ещё он спал крепко. Так мирно, что её сердце наслаждалось этим зрелищем несколько секунд.
Пока зовущий шёпот снова не обвил её.
Фэйт последовала за ним, несмотря на то, что он вёл через один из бездонных залов. Темнота поглотила её разом.
Лунный свет разливался в комнате впереди, и когда она вышла, потребовалось мгновение, чтобы осмотреть зал в её благоговении.
Огромная статуя возвышалась перед ней – фигура в плаще без лица, только бездна, столь же бездонная, как и проход, из которого она вышла. Она держала косу выше себя, и единственным признаком несовершенства был отсутствующий скол на нижней стороне лезвия фигуры. Вокруг неё сотни чёрных воронов застыли в полёте.
Это было смертное изображение самой Смерти. Первобытное божество, которому молились поклонники в этом храме. Они молились о лёгкой смерти? Чтобы это существо избавило их от боли и страданий в конце? Или это было нечто большее? Возможно, больше, чем она могла постичь.
Пульс Фэйт пропустил удар, когда ей показалось, что она уловила движение. Её глаза метнулись по птицам, которые оставались неподвижными, застывшими в воздухе ничем. Они начали *дёргаться*, оживая прямо у неё на глазах, и Фэйт отшатнулась. Она не успела бы выбежать оттуда, прежде чем их перья взъерошились на ветру и их крылья вырвались из замороженного состояния, пока они не смогли летать.
За несколько ударов сердца Фэйт была окружена, подняв свои связанные руки, чтобы защитить лицо. Они не атаковали, но вместо бегства теперь, когда могли, они роились вокруг неё.
– Что вы хотите? – умоляла Фэйт, в ужасе от грохота крыльев, заполнявшего её уши, от прикосновения перьев, подобных ледяным касаниям.
– Мне нужно, чтобы он ненадолго вернулся к тебе, – сказал глубокий, потусторонний голос. – Мне нужно, чтобы ты помогла ему, и, в свою очередь, он поможет тебе.
Фэйт щурилась сквозь мелькание чёрных птиц. Она обнаружила закутанную фигуру, уменьшенную до смертных размеров. Она проследила за её нависающей косой – инструментом для жатвы душ, и она была идеальной добычей.
– Кто? – осмелилась она спросить.
– Первый и единственный сын.
Фэйт опустила руки, охваченная ужасом.
– Что с ним случилось?
– Он сын войны. Между смертными и Богами. Он связующая пуповина между большим, чем ты можешь представить. Вы – наследники, которые, объединившись… решат, закончится ли этот мир от гнева разбитых сердец или обретёт покой после всего, что потребуется для победы.
Должно быть, она спит. Фэйт опустилась на колени, пытаясь ухватиться за что-нибудь, что раскрыло бы это как не более чем ужасный кошмар.
– Что потребуется? – Фэйт прервала рыдание своим вопросом. Её разум кружился от лиц всех, кто был ей дорог. Её связи с каждым из них напрягались настолько угрожающе, что она не могла знать, которая окажется в опасности разрыва, пока не станет слишком поздно.
Она была одержима, полностью захлёстана худшим страхом своего существования, в то время как этот момент казался таким знакомым по тому, когда Дрэссэйр проклял её знанием, что кто-то близкий умрёт. Первобытное божество не говорило таких слов, но только сейчас её раздавила тяжесть войны, осознав, что она должна питать сердце глупца, чтобы верить, что грядущие битвы пощадят тех, кого она любит.
Фэйт сделала вдох. Один долгий, уверенный вдох, чтобы наполнить лёгкие. Она не могла предсказать, предотвратить или контролировать неопределённость войны. Но она была Фэйт Ашфаер. Она не будет слабой, не будет прятаться, и она будет сражаться до последнего вздоха за каждого.
Руки коснулись её верхних рук, и Фэйт вздохнула, её глаза распахнулись. Она схватила нападавшего в ответ, собираясь отбиться, когда их капюшон спал.
Не ангел смерти, а света.
Прекрасные пряди серебряных волос рассыпались по её коричневой коже.
– Нерида? – не веря, прошептала Фэйт. Теперь она действительно задалась вопросом, не спит ли она.
Взглянув через плечо Нериды, она обнаружила, что статуя Смерти была настоящей, но все птицы – нет. Даже часть скульптуры отсутствовала. Сильная дрожь потрясла её тело.
– Ты где-нибудь ещё ранена? – спросила целительница.
Фэйт могла только смотреть на неё в оцепенении. Нерида присела перед ней на корточки и осматривала Фэйт с осторожным вниманием.
– Как ты меня нашла? – спросила Фэйт.
– Я слышала о том, что случилось в постоялом дворе. Люди шепчутся о Королеве-Феникс. Затем я проследила за тобой.
Её вина снова нахлынула. – Я не хотела этого делать.
– Я знаю.
– Как ты могла?
Улыбка Нериды всегда внушала тепло, как ничья другая. То, что освобождало души от бремени хоть на мгновение.
– Это не твоё сердце, – сказала Нерида.
Голова Фэйт склонилась. Затем ей пришлось спросить: – Ты нашла что-нибудь для Тарли с тех пор, как здесь?
Печаль, опустившаяся на лицо фэйри, была достаточным ответом.
– Я здесь не намного дольше тебя, и многое случилось с тех пор, как мы расстались.
Нерида развернула свою сумку с травами и лекарствами.
– Что случилось? – настаивала Фэйт.
Найдя то, что искала, Нерида откупорила маленький пузырёк и протянула его Фэйт. – Это поможет от боли от мейджстоуна.
Ей было не особо важно это, но Фэйт приняла доброту.
Когда она проглотила кислую жидкость, голова Фэйт резко повернулась. – Рейлан…
– Он проспит ещё как минимум пару часов. Настойка, которую я подсыпала в его воду у ручья, должна удерживать кого-то без сознания до утра, но я бы ожидала, что магия руины сожжёт её гораздо быстрее.
Беспомощный взгляд Фэйт вернулся к целительнице.
– Я не знаю, что делать, – призналась Фэйт.
– К счастью для тебя, у меня есть несколько теорий и вариантов. Но мне нужно, чтобы ты внимательно слушала, и ни один из них не обходится без риска. Сначала мне нужно кое-что сказать тебе, и я надеюсь, ты всё ещё будешь видеть меня такой же.
– Конечно, буду, – сказала Фэйт с абсолютной уверенностью.
Нерида оставалась неуверенной. Она оторвала взгляд от Фэйт, чтобы упаковать свою сумку с новой нервозностью.
Фэйт взяла её за руку и удержала её прекрасные ореховые глаза. – Мы больше не просто друзья, Нерида. Мы семья. Что бы тебе ни пришлось сказать, это никогда не изменится, и то, как мы боремся с этим… это вместе.
– Семья, – прошептала Нерида, потерявшись в собственных мыслях над этим словом, пока милая улыбка не дрогнула на её губах.
Неожиданно она наклонилась и крепко обняла Фэйт. Когда она расслабилась, Фэйт сокровила благословение утешения Нериды.
– Я не могу остаться с тобой, и то, что я собираюсь предложить, будет опасным, но я не знаю, есть ли какой-либо другой путь.
Руки Фэйт сжались чуть сильнее – от страха, от предвкушения – но когда она отпустила Нериду… она была готова к тому, что должно было произойти дальше.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Тарли
«Тебе сегодня повезло», – пропел мужской голос в его камере.
Тарли напрягся. Он уже начал гадать, когда снова его услышит.
Темный фэйри показался в поле зрения, в основном затененный прямо за пределами его камеры. Маверик, называла его Зайанна. Но Тарли знал его под другим именем.
«Ты предатель», – сказал Тарли. Эти слова жгли ему горло с той самой минуты, как он увидел предположительно погибшего принца Далруна.
Единственной реакцией на это был легкий поворот его холодных черных глаз. Когда-то яркого кобальтово-синего цвета, как его молнии, теперь они были совершенно бездушными. Но этого было достаточно, чтобы уничтожить крошечное зерно надежды, которое Тарли лелеял – надежду, что тот не помнит, кто он. Только тогда Тарли мог понять его помощь врагу.
«Ты ничего не знаешь», – с обидой сказал Каллен.
«Ну, пожалуйста, объясни мне, как это ты все это время, пока был мертв, убивал невинных и sided с теми, кто разрушил твое королевство», – прошипел Тарли.
Он не мог сдержаться – часть его была потрясена предательством. Лично они не были так близки, но их семьи принимали друг друга, их родители были друзьями, уважали и любили друг друга. Видеть, во что превратился Каллен, наполняло его ужасом.
«А теперь ты пришел, чтобы сделать то же самое?»
«Твою семью вырезали они!»
Ярость Тарли все нарастала, а Каллен оставался таким бесстрастным, и это лишь сильнее бесило его.
Предложение Дакодаса о Переходе Тарли в темного фэйри теперь вызывало в нем еще большее отвращение. Станет ли он таким же бессердечным? Посмотрит ли он на Нериду и забудет все мертвые части себя, которые она вернула к жизни? Будет ли все это напрасно?
Он не мог допустить, чтобы это случилось. Он никогда не выберет этого.
«Думаешь, я этого не знаю?» – закипел Каллен.
«Прошло больше ста лет, а ты помогал убийцам своей семьи. Убийце своей пары...»
Рука Каллена грохнула по прутьям, заглушая поток возмущения Тарли. Его взгляд, устремленный на него, был не чем иным, как смертельным предупреждением. Каллен сделал несколько успокаивающих вдохов, прежде чем заговорить.
«Как я уже сказал, ты ничего не знаешь. Так что прежде, чем ты начнешь размахивать обвинительными пальцами, почему это ты всех их предал, чтобы прийти сюда? Яблочко от яблони?»
Будь на месте этих прутьев, Тарли бросился бы душить его. Хотя он знал, что у него не было шансов. Каллен теперь был сильнее как темный фэйри, и Тарли не забыл, что тот был могущественным Огнепокорителем. Тарли снова напомнили, каким слабым наследником он был по сравнению с остальными. Черт, даже человек восстал из пепла, чтобы стать тем, кто способен при желании захватывать королевства.
Тарли отчитал себя за эти жалостливые сравнения. Сейчас не время для саморефлексии.
«Как будто я тебе что-то расскажу», – проворчал Тарли.
«Тогда позволь мне сказать тебе: если ты пришел как шпион или с каким-то геройским порывом, тебя прихлопнут, прежде чем ты успеешь приблизиться».
«Тобой? Поэтому Дакодас послал тебя – присматривать за мной?»
«Да».
«Какой же ты хороший прихвостень».
«Осторожнее, Вульверлон».
«Ник прикончил бы тебя, не задумываясь, если бы увидел тебя сейчас».
В юные годы Тарли завидовал быстро возникшей связи между двумя другими принцами. На любых праздниках или собраниях принцы Хай Фэрроу и Далруна находили друг в друге приятную компанию.
«Возможно», – согласился Каллен.
«Я хочу поговорить с Джэконом и Марлоу», – сказал Тарли.
Каллен фыркнул. «Неужели ты хочешь сделать свою фальшивую преданность здесь еще более очевидной?»
«Они готовят Фениксову Кровь. Я могу помочь. Моя мать была целительницей, и я знаю, как готовить зелья, чтобы Марлоу наложила на них заклинания».
«Неужели? Что ж, в таком случае, позволь мне устроить чаепитие для троих ближайших союзников Фэйт Ашфаер, черт возьми».
Тарли насупился. «Тогда зачем ты ко мне пришел? Вряд ли я где-то еще пригожусь».
«Вот с этим мы можем согласиться».
«Ты будешь следить за нами все время», – резонно заметил Тарли.
Каллен задумался. Когда в следующий раз ключ повернулся в замке его камеры, Тарли обмяк от облегчения. Он думал, что сойдет с ума, почти не спал на твердом полу, без ничего, кроме своего плаща, против ледяного ночного воздуха.
«Как ты, наверное, слышал, я не трачу и секунды на милосердие. Это твое единственное предупреждение», – сказал Каллен, и его улыбка резала слух на фоне этих слов.
До Перехода Каллен всегда сохранял оттенок игривости и хитрости, но он также был внимательным и безумно влюбленным в свою пару. Думая об этом, Тарли посмотрел на павшего принца с первым в его жизни глубоким сочувствием к нему. Возможно, потеря ее была тем, что полностью отдало его душу бесчувственной тьме.
Выходя из камеры, Тарли не мог не думать о Нериде. Боги, все, что он делал, это думал о ней, и в муках, и как о единственном, что заставляло его хотеть просыпаться каждый день. Она, наверное, ненавидит его за то, что ушел, но она никогда бы не отпустила его. Возможно, он причинил ей боль, но это избавит ее от худшей боли позже.
Каждое движение начало отзываться болью в отравленном боку. Время стремительно таяло.
Тарли последовал за Калленом по винтовой лестнице обратно в основную часть замка. Он был здесь всего раз в жизни. Райенелл был для него в основном незнаком, но он всегда восхищался легендами о легендарном королевстве, породившем наездников на Фениксах.
«Ты был единственным, кому удалось выбраться, когда Далрун захватили?» – Тарли не смог сдержать любопытства, вырвавшегося в тишине.
«Никто не выбрался».
«Твои родители, твой брат...»
То, что его прижали к стене, не должно было причинять такую боль. Удар по больному плечу, даже не такой сильный, почернил края его зрения.
«Я не тот принц. Меня зовут Маверик Блэкфэйр, и если ты хочешь жить, ты это запомнишь».
Мысли Тарли поплыли от вспышек боли, сжимавших его грудь, так что он не мог ответить, но он услышал.
«Что с тобой?» – раздраженно спросил Каллен.
Оттолкнувшись от него, Тарли пришлось упереться руками в бедра, пока он снова не смог нормально дышать.
«Укус твоего сорта, Маверик», – сказал он с обидой. Если тот хотел быть им, у Тарли не было с этим проблем.
Когда он нашел силы выпрямиться у стены, то обнаружил, что темный фэйри изучает его.
«Когда?»
«Несколько месяцев назад. Мне говорили, что я вряд ли еще должен быть жив, но смерть нагоняет».
«Как это произошло?»
«В Олмстоуне – от того, кто притворялся другом Тории».
«Тория». Каллен произнес ее имя так, словно забыл ее за все это время. «Когда ее королевство пало, у нее хотя бы хватило ума бежать к Нику... своей паре, я прав? Или это все еще секрет для всех, кроме них самих?»
«Я думал, ты не Каллен».
Он пожал плечами. «Я все еще могу быть любопытным».
«Да, они соединились. Пока Марвеллас не разорвала их связь. Тория в Вальгарде».
Он продолжал настаивать, что он Маверик, бесчувственный темный фэйри, но Тарли поклялся бы, что эта новость нарушила его невозмутимое выражение лица.
«Видимо, тебе рассказывают не все», – сказал Тарли.
«И где, осмелюсь спросить, Никалиас?»
Тарли сжал губы. Он не выдаст их местонахождение этому предателю.
Каллен фыркнул с жестокой улыбкой. «Не очень хорошо справляешься с задачей убедить меня, что ты действительно здесь, чтобы присоединиться к нашему делу. Им следовало прислать лучшего лжеца».
«Я не знаю, где кто из них», – огрызнулся Тарли.
«Тогда откуда ты знаешь про Торию?»
Черт, возможно, он ужасен в этом.
«До этого ее отвезли в Фэнстэд. Весть о возвращающейся принцессе наверняка быстро разлетелась. Моя догадка? Ник отправился за ней, но я не знаю, где он был все это время».
Каллен хмыкнул. «Хорошая попытка. А теперь пошли».
Его привели в комнату на дальнем западе замка. Охранников становилось меньше, что было удивительно, если его ведут к Джэкону и Марлоу. Он думал, что союзники Фэйт, как Каллен их все еще называл, будут под более пристальным наблюдением. Это заставило его думать, что они не хотят, чтобы знание о Фениксовой Крови стало пока публичным.
Каллен без приглашения вошел в дверь, и Тарли увидел мужчину с темно-каштановыми волосами и светловолосую женщину. Он никогда по-настоящему не встречался с ними раньше, лишь мельком видел, когда они с Ником проникли в замок Олмстоуна, чтобы помочь остановить свадьбу Тории и Мордекая. Он считал это невероятно смелым поступком для двух людей.
Они были на одной из кухонь, и комната была полностью в их распоряжении для этой задачи. Множество пузырьков с прозрачной и красной жидкостями были разбросаны по столу вместе с различными травами, сосудами и оборудованием.
Светловолосая женщина сидела на скамье, ее глаза поднялись при их вторжении, и они были такими пустыми и уставшими, что ему стало жаль эту человечиху, которую явно заставляли работать сверх ее магических возможностей. Ее кожа была бледной и болезненной, и мужчина-человек, казалось, был ненамного лучше. Только его истощение было вызвано исключительно беспокойством за нее.
«Так вот как обращаются с двумя людьми, работающими, чтобы дать вашей стороне огромное преимущество?» – с презрением сказал Тарли. У него не было эмоциональной привязанности к людям, но их заброшенность взволновала его гнев.
«Она сама себя загоняет», – возразил Каллен.
На стенах и на различных столешницах были разбитые стекла и разлитый сверкающий багрянец, словно каждая ее неудавшаяся попытка заканчивалась вспышкой яростного разочарования. Это казалось столь несвойственным мягкой натуре, о которой он слышал, но это была война, а война ломает даже самые спокойные души.
«Что ты здесь делаешь?» – Джэкон обратился к нему.
Каллен хлопнул его по – к счастью – здоровому плечу. «У вас появился новый усердный помощник».
Джэкон ни на йоту не избавился от своего отвращения или враждебности. Неважно – Тарли хорошо знаком с необходимостью находиться там, где он нежеланен.
«Как продвигаются зелья?» – спросил Каллен, странно весело. Он прошелся по комнате, засунув одну руку в карман, а другой схватив один из десятка пузырьков с багровой жидкостью. Когда он встряхнул содержимое, оно закружилось, как жидкая звездная пыль.
«Она делает все, что может», – сказал Джэкон сквозь зубы.
Каллен цыкнул. «Боюсь, этого недостаточно. У Малина не так много терпения, и, позволь тебе сказать, его действительно мало».
«То, что он так часто забирает пузырьки для себя, не помогает. Она едва успевает», – огрызнулся Джэкон.
Каллен пожал плечами. «Это его операция».
«Сколько он ожидает?» – спросил Тарли.
«Достаточно, чтобы усилить армию магических покорителей».
Тарли осмотрел созданное количество – несколько дюжин. Это казалось нелепым ожиданием.
«Разве нет других с такой же магией, чтобы помочь ей?»
«Мы искали, но человеческие маги – давно вымерший род. Большинство даже не знает, на что способно, так что их невозможно обнаружить. Другие очень хорошо умеют скрываться».
Тарли не мог понять, почему человечиха согласилась на эту задачу одна. Фэйт была убеждена, что Джэкон и Марлоу не предали ее по-настоящему; что у Марлоу – оракула – был великий план, в котором ей не оставалось ничего, кроме как верить. Но, глядя на эту картину, Тарли начал сомневаться, не была ли это ложью и их предательство настоящим.
«Этот активен?» – спросил Каллен, все еще любуясь бутылочкой.
«Да», – сказала Марлоу, ее голос был едва слышным надтреснутым шепотом.
Тарли думал, Каллен заберет его; попробует действие на себе. Тот поставил бутылочку на место.
«Похоже, новому королю придется пересмотреть свой грандиозный план, если ты умрешь, прежде чем произведёшь значительное количество».
Каллен направился к двери.
«Ты уходишь?» – сказал Тарли.
«У меня есть дела поважнее, чем няньчиться с этим жалким зрелищем».
«Что насчет того, чтобы пристально следить за мной?»
«У меня есть свои способы, но, конечно, сделай что-нибудь глупое, если думаешь, что ты в безопасности. Мне от этого будет веселее».
Каллен больше не оглянулся, прежде чем исчезнуть.
Напряжение в комнате стало неловким. Он не знал, как себя вести с двумя людьми, которые продолжали изучать его с недоумением и недоверием.
«Я могу приготовить зелья, – сказал он. – Тогда тебе нужно будет только сосредоточиться на заклинаниях для них».
«Тория верила в тебя», – бросил ему Джэкон с обвинением.
Угроза Каллена витала в его отсутствие. Тарли оглядел углы комнаты в поисках глаз.
«Фэйт верила в вас. Думаю, мы все разочарования».
Марлоу что-то протянула ему через стол. «Мы рады, что ты здесь», – сказала она так добро, что он не ожидал этого, когда ее муж выглядел готовым вцепиться ему в глотку.
На куске ткани лежали маленькие обрезки пера Феникса. Настоящего. Он с трудом мог в это поверить и действительно начал испытывать волнение от работы с ним.
Джэкон ласкал плечо и шею Марлоу, с болью и заботой глядя на нее сверху вниз, но она улыбнулась ему в попытке успокоить. Этот безмолвный обмен успокоил Джэкона, и Тарли пришлось восхититься их тесной связью.
Он сел на скамью, прильнув к теплу Марлоу. Сердце Тарли болело сильнее, чем когда-либо прежде. Оно рвалось и напрягалось, готовое разорваться надвое от разлуки с Неридой. Он не собирался позволять ей проникать в него так глубоко, но теперь вытащить ее из его груди было невозможно. Итак, Тарли приступил к своей задаче, надеясь, что это отвлечет его от тяжелой разлуки, которую он чувствовал в своей душе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Тория
Тория засыпала в комнате Эдит уже третью ночь. Она удалялась сразу после ужина с Мордекаем, который, к счастью, не подвергал ее никаким ужасам. Он не просил ее спать с ним, но она не хотела рисковать сном в собственной комнате, так как он мог проникнуть туда в любое время, когда пожелает.
Мордекай был часто занят, и она собиралась с духом, чтобы попытаться выяснить, что держит его так занятым здесь, но она все еще была потрясена после его жестокого представления на их первом ужине, боясь его силы и непредсказуемости.
Они скоро вернутся в Фэнстэд, и она должна была использовать каждый шанс, пока находится на вражеской территории.
И вот той ночью Тория оделась во все черное, нижняя часть лица была прикрыта, капюшон плотно затянут, чтобы стать призраком ночи. Эдит настояла на том, чтобы пойти с ней, и хотя Тория протестовала из-за беспокойства за ее безопасность, она не могла отрицать преимущество наличия того, кто знает планировку этого королевства и замка.
«Нам стоит уйти через балкон», – предложила Эдит.
Тория согласилась, так как риск быть увиденной в таком виде встревожил бы Мордекая.
«Ему пора уходить», – сказала Тория, взглянув на часы над камином. По привычке, последние две ночи она наблюдала за ним из своего окна, как он выходил из замка и исчезал, взмыв в небо.
«Пошли!» – щебетала Эдит, слишком уж воодушевленная для этого опасного предприятия, в то время как Тория была резко на грани осторожности.
У Эдит были крылья, у Тории – способность Ветра, так что ни одна не боялась высоты или опасного лазания по замерзшим каменным и шиферным крышам. Как только Мордекай взлетит, им придется мчаться, чтобы последовать за ним. Если Тория не сможет успевать, Эдит будет лететь чуть впереди, чтобы просто не терять его из виду и служить ориентиром для Тории.
Хотя зима делала задачу более сложной, лазанье и бег по крышам были ее излюбленным развлечением, и ей не терпелось испытать его сейчас.
Темный силуэт верховного лорда заставил ее напрячься. Эдит рядом с ней была так восторженна, что это почти беспокоило.
«Не подлетай слишком близко, если придется лететь», – напомнила ей Тория, слегка сомневаясь в способности темной фэйри следовать инструкциям.
«Конечно. Я маленькая – он меня не заметит».
Они наблюдали, как он, как обычно, взлетает, и как только Тория сочла это безопасным, она рванула.
Адреналин пронзил ее конечности и обострил концентрацию. Со стен замка ей нужно было спуститься вниз, переходя на бег, когда она оказывалась на земле. Ее природной ловкости постоянно помогала ее стихия. Она стала стихией, легко переворачиваясь вперед и взбираясь на стены, словно на них были выставлены личные лестницы только для нее. Тория могла бегать, карабкаться и прыгать так же легко, как дышать, когда полностью отдавалась своей магии и инстинктам. Именно в такие моменты она чувствовала себя невесомой и неудержимой.
Ее концентрация на пути прерывалась лишь частыми взглядами вверх. Мордекай был особенно быстрым летуном, и, как она и ожидала, его далекий силуэт слишком сливался с темной ночью, чтобы она могла не терять его.
Эдит тоже заметила, полетев вперед, и тревога Тории нарастала, наблюдая, как темная фэйри приближается к нему без нее. Она залетала слишком далеко. Тория стиснула зубы, заставляя свое тело работать сильнее. Она парила, словно тоже летела, но этого никогда не хватило бы, чтобы сравняться с идеально чистым небесным путем полета.
К ее облегчению, Эдит остановилась, и Тория замедлилась, когда темная фэйри повернула назад и спустилась на крышу, на которую карабкалась Тория. Она согнулась пополам, упершись руками в бедра, чтобы поймать горячее дыхание. Стянув покрывало с лица, она не могла достаточно быстро глотнуть ледяной воздух.
Эдит догнала ее, но темная фэйри не заговорила. Тория подняла взгляд, читая ее призрачное выражение лица с чувством предчувствия, выпрямив осанку.
«Ты должна увидеть», – сказала Эдит.
Этого было достаточно, чтобы вселить в Торию ужас.
Она ступала осторожнее, по мере того как они приближались к тому месту, где был Мордекай. Зданий становилось меньше, и Тория оказалась на земле, осторожно пробираясь сквозь густой, темный лес. Эти деревья... словно они были замершены во времени. Тория остановилась, чтобы прикоснуться рукой к одному из них, чувствуя лишь далекий ритм жизни, который должен быть полным и сильным. Она думала, что они не сбрасывали и не выращивали новые листья и древесину очень давно.
«Прямо здесь. Тебе лучше забраться повыше, чтобы получить лучший вид», – сказала Эдит.
Тория последовала ее совету, вскарабкавшись на самое высокое дерево, которое встретила.
То, что развернулось перед ее глазами... Тории пришлось крепче вцепиться в дерево от охватившего ее ужаса.
Воины. Так. Много. Воинов.
Факелы пылали вдоль строев, и Тория попыталась сосчитать, сколько в колонне... сколько в ряду... а затем бесчисленные блоки из них.
«Готова поспорить, больше ста тысяч солдат», – прошептала Эдит рядом с ее ухом.
Тория знала, что армия Хай Фэрроу состояла примерно из трех тысяч, может, еще пять тысяч с флотом. Она не знала, что осталось от армий Фэнстэда, и хотя у Райенелла гарантированно было значительно большее число... их все равно было недостаточно, чтобы противостоять этому.
«Перешедшие?» – прошептала Тория, пытаясь понять, как Мордекай смог собрать такие числа.
«И много рожденных. Я бы сказала, их почти половина. Все эти годы он очень активно поощрял свой народ к зачатию. Детей с самого раннего возраста, как только они могут держать меч, муштруют наставники в горах Мортус, чтобы сделать из них солдат. Это не просто сила численности – эти солдаты знали только одну цель всю свою жизнь, и у них нет любви, чтобы сбалансировать это суровое воспитание. У них есть только ярость и месть. Им нечего терять».
И они были сильнее, быстрее фэйри на их диете из человеческой крови.
Тория могла рухнуть на колени на землю, глядя на уже проигранную войну, слишком сильно склоненную против них одним лишь числом и свирепостью.
«Мне нужно выяснить, когда они могут начать движение на материк», – сказала Тория, уже пытаясь рассчитать, как ей сбежать. Ей нужно было предупредить остальных, и всем им нужно было готовиться к эпохе, которая вот-вот наступит – гораздо более темной и кровавой, чем легендарный Темный Век.
Если у Мордекая такая армия, почему они еще не атаковали?
Ответ Тории мог крыться в Духе Смерти, который скользил, словно их жнец, по центру одетых в униформу блоков. Она направилась навстречу Мордекаю, возвращавшемуся с тыла, и когда они встретились... Тория была шокирована, когда они без колебаний потянулись друг к другу с интимностью. Затем они поцеловались.
Хотя она и не ожидала таких отношений между ними, если у Мордекая были искренние чувства к Дакодасу, это объясняло, почему он не настаивал, чтобы Тория спала с ним, и даже не делал настойчивых попыток приставать к ней, несмотря на их потенциальный брачный обман.
Торию охватывал ужас... Неужели Мордекай все это время обманывал ее по какой-то другой причине? Если не для того, чтобы завладеть ее королевством, которое в глазах Мордекая уже было его, что он планировал для нее, кроме как держать ее рядом и довольной...
Для Перехода.
Ее глаза поднялись к почти полной луне и не увидели ничего, кроме отсчета времени до ее смерти. Ее изменения. Следующее полнолуние было через несколько дней.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Зайанна
Они добрались до замка Лейкларии вечером после того, как проснулись в подвале. Зайанна отдохнула гораздо лучше, чем на корабле, но часть ее пыталась справиться со смятением по поводу того, почему это так.
