Текст книги "Пламя Феникса (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 49 страниц)

В комнату хлынули еще стражи, и она приготовилась убивать снова.

Пока стон боли Кайлира не остановил ее, и она обнаружила его на коленях, Зайанна нависла над ним, сжав руку в его волосах, другой удерживая клинок у его горла. Марвеллас улыбнулась, довольная инициативой темной фэйри.

Фэйт видела убийственный красный цвет по отношению к Зайанне. Она вспомнила ее величайший страх перед проникновением в разум, и Фэйт была готова разбить его прямо сейчас.

«Не надо», – хрипло сказал Кайлир, читая ее намерение.

Она не могла понять, почему он бы возражал после того, что Зайанна сделала с ним. Как даже сейчас она доказывала, что надежда Фэйт на искупление в темной фэйри была детской фантазией. Она всегда будет их врагом.

«Ты только раз за разом доказываешь мою точку зрения. Любовь – это слабость, которой всегда будут пользоваться против тебя», – спокойно сказала Марвеллас.

Слишком спокойно. Это раздражало ее триггер, готовый взорваться.

«Кайлир Гэлентайт, – протянула она. – Как я слышала, твой брат довольно хорошо адаптируется к новому правлению Малина Ашфаера. Возможно, ты тоже мне пригодишься».

«Я нужна только тебе», – прошипела Фэйт. «Я твоя наследница, Марвеллас. Я ненавидела это долгое время, но теперь, видя страх, мелькающий на твоем лице, когда ты пытаешься его скрыть, ты начинаешь осознавать, что создала во мне конец, от которого не можешь убежать. Оружие, созданное настолько совершенно, чтобы принести твое собственное падение».

«Ты всегда была неблагодарной. Эгоистичной. Из-за тебя умрет каждый из них».

Ее кровь закипела от вызова. Жар хлынул в ее ладони с вызовом, который она едва могла сдержать. Если она столкнется силами с Марвеллас здесь... Фэйт знала, что никто в этом замке не уцелеет.

Фэйт сказала голосом, спокойным, как смерть: «Отпусти Кайлира. Отпусти Рейлана. Теперь я у тебя».

«По правде говоря, я думала, руина убьет его. К моему великому удивлению, он не только выжил, но и стал моей руиной. Его магия теперь не имеет себе равных. Как я могу не видеть в этом вмешательство судьбы в мою пользу? Ибо теперь у меня есть сделка для тебя», – сказала Марвеллас.

Холодная дрожь ужаса пробежала по ее коже при жестокой улыбке Марвеллас.

Марвеллас продолжила. «Мне очень нравится оружие, которым он является, но, как я уверена, ты начинаешь понимать, единственный способ освободить его – это разрушить руину».

Тяжесть того, что это будет означать для мира, не ускользнула от нее.

Взгляд Фэйт перешел на Зайанну, сохранявшую свою стальную внешность. «Ты можешь лгать. Разрушение может убить и его тоже», – сказала Фэйт.

«Как я могу убедить тебя в своей правде?»

«Кровавая сделка».

Глаза Марвеллас сузились в раздумье. «Очень хорошо».

Пульс Фэйт пропустил удар, когда она наблюдала, как та скользит через хаос к ней. Маленький перочинный ножик выскользнул откуда-то из ее рубинового платья, которое обтекало ее, как кровь и вода.

Марвеллас протянула его ей. «Сначала ты».

Фэйт взяла нож, ее настороженный взгляд был прикован к Марвеллас, ожидая какого-то трюка. Она сделала небольшой порез на ладони, а затем вернула его. Когда Марвеллас разрезала свою плоть, Фэйт почти ожидала, что ее кровь будет другого цвета или что она вообще не будет кровоточить, но багрянец выступил на ее ране.

Марвеллас внезапно потянулась к ней, сжав их кровоточащие ладони вместе, и Фэйт ахнула от пульсации энергии, взорвавшейся в ее теле.

Затем... кадры движущихся образов. Словно она смотрела забытые воспоминания глазами Марвеллас. Она увидела Аэсиру. Фэйт была похожа на нее, с таким же цветом волос и глаз, но у более молодой фэйри были более короткие волосы, и некоторые черты ее лица были другой формы или углов.

Дух, казалось, тоже отвлекся от неожиданной связи, и Фэйт воспользовалась этой возможностью, чтобы выхватить кинжал из-за пояса и провести им по ее щеке. Лезвие вылетело у нее из руки, когда она в следующий раз бросилась на Марвеллас, и они обе рухнули среди камней и испорченной еды.

Фэйт быстро схватили сзади и скрутили два темных фэйри. Ее заставили встать на колени, когда Марвеллас поднялась, с жаром божественной ярости в ее янтарных глазах.

«Если ты собираешься вести себя, как зверь, то ты не оставляешь мне выбора, кроме как обращаться с тобой, как с одним из них», – ядовито прошипела она.

Фэйт знала, что ее атака не останется без наказания, но это было чертовски приятно.

«Ты – ничто без меня. Не более чем простолюдинка, которой сделала тебя твоя родная мать. Я отказалась от своей маски – теперь твоя очередь».

Стражи отпустили ее, и она удержалась на руках.

«Сними все это».

Фэйт потребовалась секунда, чтобы понять, пока она не взглянула на прекрасный испорченный материал, собравшийся вокруг нее. Драгоценности, которые она носила на теле и в волосах. Ее нарядили для представления Марвеллас.

«Иначе он пострадает, пока ты не сделаешь этого», – предупредила она.

Глухие звуки боли прозвучали от Кайлира, и Фэйт ужаснулась. Зайанна все еще держала его, но это не она причиняла боль. Марвеллас была в его разуме.

«Прекрати!» – крикнула Фэйт.

Марвеллас прекратила, переведя внимание обратно на Фэйт, холодно нетерпеливо.

Она подавила унижение, которое чувствовала при этом зрелище. Перед Кайлиром... Рейланом... и... Неридой. Фэйри-целительница стояла в идеальной маскировке среди стражей. Фэйт встретила ее глаза по пути внутрь, но не могла вынести увидеть потрясение, которое теперь наполнит их от вида поражения Фэйт.

Фэйт начала со шпилек, вытаскивая их одну за другой, и единственными звуками, эхом разносившимися в комнате, были звоны ее достоинства, падающего на землю по частям.

Красные кристаллы падали вокруг нее, как слезы крови, но она не собиралась подпитывать больное удовольствие Духа своими эмоциями. Фэйт сохраняла спокойствие, развязывая шнуровку корсажного лифа. Передняя часть ослабла, и Фэйт позволила ей упасть. Затем она стояла на коленях в одной лишь белой камисоли, с распущенными волосами.

Марвеллас приблизилась с намерением змеи и ударила так же быстро, крепко схватив Фэйт за волосы сзади. Она закусила губы, чтобы подавить стон от вырванных корней. Она взяла руку Фэйт, стянув с нее золотое кольцо-бабочку, прежде чем Фэйт успела сопротивляться, и она ахнула.

«Нет...!»

Мольба Фэйт была слишком поздна, когда кольцо превратилось в золотую пыль между пальцами Духа.

«Оно было отвратительной вещью тогда, и сейчас», – злобно сказала она.

Сердце Фэйт увядало, наблюдая, как золотые частицы уплывают, пока не превращаются в ничто.

Это было не просто кольцо.

Это была нить времени, которая удерживала Рейлана на пути к тому, чтобы снова найти ее душу. Это была их любовь во всем ее неповиновении. Это кольцо было связью, обещанием между ними.

Фэйт взглянула через плечо туда, где Рейлан стоял в тени. Он смотрел на нее напряженным взглядом, но не подавал никаких признаков, что что-то чувствует при виде уничтожения кольца.

Ее голова склонилась в печали.

«И наконец... если тебе так нравилась твоя бедная и бессильная жизнь в Хай Фэрроу, то тебе не нужна твоя магия».

Марвеллас отпустила ее с толчком, но Фэйт снова была схвачена стражами.

Кайлир сопротивлялся, крича ругательства и умоляя за нее. Фэйт не могла смотреть на него.

Один страж потянул ее руку, и прежде чем она успела осознать, что происходит, лезвие глубоко прорезало ее предплечье. Она ошибалась, думая, что эта полоса огня была болью, когда последовавшее за этим было достаточно, чтобы заставить человека молить о смерти.

Она лишь мельком увидела темный переливающийся камень, и когда его вдавили в ее рану, Фэйт не смогла кричать. Агония, настолько всепоглощающая, отняла у нее волю делать что-либо вообще.

«Фэйт!» – крикнул ее имя Кайлир, но теперь он звучал так далеко.

Сознание Фэйт коснулось тьмы, но оно не погрузилось полностью. Она желала, чтобы оно уступило и отпустило ее. Кровь, кипящая в ее венах, испытывала самые пределы ее физической выносливости.

«Я могла бы облегчить твою боль, но ты заслуживаешь почувствовать ее всю за свое неповиновение», – сказала Марвеллас рядом с ее ухом. «Но я смягчу твой переход в следующее».

Фэйт плыла в темном забвении. Она почувствовала новую остроту, разрезающую ее другую руку. Ее горло горело, но она не слышала воплей, вырывающихся из него.

Ее вены были опалены, и она горела изнутри.

Дни, недели, годы она была охвачена пламенем и не знала, когда оно начало угасать. Она лежала теперь, ее щека врезалась в разбитый мрамор, зрение то появлялось, то уходило из фокуса. Все, чего она хотела, – это уплыть. Почему ее разум не позволял ей покинуть это состояние пытки?

Ей показалось, она увидела Кайлира. На коленях, все еще удерживаемого от того, чтобы добраться до нее. Но чья-то еще борьба вырвала из нее рыдания, когда она осознала... мельком увидела серебряные волосы... и отчаянно захотела вырваться из этого ядовитого оцепенения, чтобы тоже подползти к нему.

Рейлан боролся за нее. Чтобы добраться до нее.

Несколько стражей сдерживали его, теперь на коленях, так близко, что она хотела протянуть руку, но не могла пошевелить телом.

Было слишком поздно.

Он не мог спасти ее.

Разум Фэйт нахлынул – не картинами, а цветом. Вихри сапфира и серебра. Она никогда не забудет, ибо это было море, которое не топило, и в котором она никогда не могла заблудиться, когда отпускала и плыла глубже, и глубже, и глубже...

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Рейлан

Она была самым совершенным созданием, которое он когда-либо видел. Он не мог перестать думать об этом с тех пор, как задержал её в городке Райенелл. Как она была прекрасна, и как он никогда не видел её раньше – или, по крайней мере, не мог вспомнить, видел ли, потому что в его груди... пробудилось что-то знакомое.

Марвеллас хотела её, а он был её слугой.

Теперь, когда он привёл её к Духу, в нём начала расти тревога. Гневная, сбивающая с толку. Он сделал то, что от него просили, и это было легко. Слишком легко. Почему Фэйт не сопротивлялась сильнее?

Ей не следовало быть здесь. Нет – она была той, кого нужно защищать и любить. Душой, ради которой стоило ждать целые жизни. Ради которой стоило странствовать через миры.

Её кровь... он не мог сожалеть о том, что взял её, ведь это была самая божественная вещь, которую он когда-либо пробовал в жизни. Он хотел, чтобы она отдала её ему добровольно, предвкушая, что это будет ещё невероятнее.

В его разуме нарастал конфликт. Досадное влияние пыталось изгнать его желание прикосновения, вкуса и самого присутствия Фэйт.

Всё, что он делал, – это стоял и наблюдал, как Фэйт противостоит Духу. Когда она выхватила кинжал и обрушилась на Марвеллас, Рейлан едва мог устоять на ногах. Он не хотел стаскивать Фэйт, чтобы спасти Марвеллас; он хотел спасти *её* от гнева Духа, который должен был последовать.

Она сбросила роскошные одежды, но это не могло уменьшить того, как она сияла ярче чистого алмаза в одной лишь своей плоти.

Его грудь колотилась, и зудящее желание сделать что-то, *что угодно*, заставило его сжать кулаки, когда они начали дрожать.

Ей разрезали запястья, и Рейлан был готов сломать им шеи за это.

Он потряс головой, которая трещала от сбивающих с толку, противоречивых эмоций. Ему нужно было уйти из этой комнаты, но он лишь развернулся на доли, прежде чем...

Её крик⁠–

Он уничтожил мир вокруг него.

Её агония разбила оковы в его разуме, о которых он не подозревал.

Рейлан моргнул, и то, что он увидел, то, что он понял, происходящее, вызвало такую взрывную ярость, что он ринулся вперёд.

Фэйри пытались удержать его, но от крика Фэйт он свернул шеи двоим, пытавшимся его остановить.

Он позволил им взять её. Сковать её.

Его Фэйт. Его Феникс.

«Я сорву голову с твоей грёбаной шеи», – прошипел он, дико уставившись на злобного Духа, который наблюдал, как его супруга корчится в агонии, будто это всего лишь спектакль.

«Ты сильнее, чем я думала, – сказала Марвеллас. Без эмоций. Ничего. – Сопротивляться моему влиянию с той погибелью внутри тебя. Должна признать, ты продолжаешь превосходить мои ожидания».

Он убьёт её. Нет – этого уже недостаточно за всё, что она сделала с Фэйт.

Рейлан был бессилен наблюдать, но продолжал пытаться отбиться от фэйри, чтобы добраться до неё.

Битва огня и льда от Мейджстоуна, надетого на его запястья, а затем на шею, была ничем по сравнению с оглушительными криками Фэйт, которые бросили его на колени. Рейлан плакал, полностью разбитый этим звуком, этим зрелищем, которые будут преследовать его до конца дней.

«Рейлан». Кайлир был здесь. Его ярость обрушилась на друга, брата во всём, кроме крови, и хотя часть его хотела посочувствовать его плену, всё, что он питал, – это обида. Некрасивая, возможно, несправедливая обида, что Кайлир подвёл Фэйт так же, как и он сам, оказавшись здесь пойманным вместе с ней.

Лицо Кайлира было мрачным. Умоляющим и напряжённым, чтобы сказать что-то ещё.

Марвеллас приблизилась, и он зарычал, по-звериному, при виде пламенной красавицы, которая разжигала такую испепеляющую ярость, что ему казалось, он может поджечь мир, лишь бы смотреть, как она горит в нём.

«Вернись ко мне, Рей», – прощебетала она. Как будто она не слышит пыток Фэйт. Запах её крови отравлял воздух, и Рейлан желал, чтобы это была его кровь. Пролил бы сейчас каждую каплю на этот пол, если бы это избавило её от страданий.

Прикосновение Марвеллас нависло над тёмной штукой, которую она вживила в его плоть, и мир погрузился в абсолютную тишину. Каждое чувство было похищено силой, что поглотила его. Каждый крик, каждый образ, каждое воспоминание. Рейлан стал ничем.

Ничем, кроме её слуги.

Когда он моргнул и снова обрёл мир вокруг себя, он не знал, зачем он здесь. Только то, что принадлежит ей. Этому созданию триумфа и покорения.

«Вот и ты», – сказала она, довольная.

Рейлан склонил голову. В ушах звенел высокий звук, хотя вокруг была полная тишина. Он поднялся на ноги, не помня, когда на него надели эти кандалы.

«Отведи её в башню», – приказала ему Марвеллас, уходя, словно ей стало скучно. Она добавила другим стражам: «А его – в камеры внизу».

Двое тёмных фэйри поволокли прочь мужчину-фэйри. «Прости», – сказал он в сторону Рейлана через плечо.

Два слова, которые абсолютно ничего не значили.

Рейлан увидел прекрасную фэйри на земле, такую неподвижную и тихую. Мирную, если бы не вся в крови, лежащую на камне, окрашенном в багрянец, что делало вид её опустошающим. Рейлан взял её на руки, не понимая, почему внутри него ноет от причинённого ей вреда.

Рейлан шёл и шёл; он не хотел достигать камер башни. Он не хотел отпускать её. Но у него был долг, и его Богиня желала этого.

Он уложил её на узкую кровать. Этого было недостаточно. Её тело выглядело таким уязвимым в окровавленном тонком белом белье. Он развернул жидкое одеяло и накрыл её. Этого всё ещё было недостаточно. Поэтому он отстегнул свой плащ и накинул и его на её хрупкое тело.

«Не смей ничего ей давать», – предупредил страж за дверью камеры.

Рейлан не думал дважды – сила, что бушевала внутри него, ликовала при любой вспышке эмоции, на которую она могла обрушиться. Он не был уверен, что это за сущность, только то, что она – конец для всего, к чему прикасается. Беззвучная доставка смерти, хотя и не безболезненная. Всё, что потребовалось, – это взгляд Рейлана, мысль, и страж едва издал звук, когда жизнь покидала его. Щёки ввалились, кожа стала бумажной, обнажились вены, медленно высыхающие. Затем он рухнул, будучи не более чем скелетом, едва обтянутым плотью.

Он повернулся к спящей фэйри, протянув руку, чтобы откинуть волосы с её лица.

«Фэйт», – прошептал он. Имя пришло к нему как далёкая звезда в темноте его разума. Он решил сохранить эту маленькую искру света живой.

Рейлан ушёл, закрыв её камеру, но поворот ключа был подобен ножу в его груди по причине, утерянной для него. Он натянул капюшон, ухватив за воротник мёртвого тёмного фэйри, чтобы вытащить его.

Каждый шаг прочь напрягал что-то внутри него – пуповину, которую ему следовало бы разорвать, чтобы избавиться от безумия, что она взращивала в его разуме. Но по какой-то причине он не хотел избавляться от неё. Он хотел защитить её.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Изайя

Изайя думал, что, возможно, это конец. Его конец.

Он лежал на спине, цепляясь за сознание последней нитью. Потолок катакомб мерцал янтарным светом от факелов, которые он зажёг, но это его собственная кожа горела огнём. Он даже снял куртку и рубашку после четвёртой попытки слияния с силой погибели – больше всего, что он пробовал за один раз, потому что у него кончалось проклятое время.

Изайя уже собирался поддаться тяге темноты. Может, отдых восстановит его силы, чтобы попробовать снова. Рука обхватила его затылок и дёрнула вверх, заставив глаза снова распахнуться. Он встретился с пугающей интенсивностью во знакомых карих глазах Тайнана.

«Что, чёрт возьми, ты делаешь?» – прошипел тёмный фэйри.

Изайя был слишком шокирован, чтобы говорить, и всё ещё находился в мягких объятиях смерти.

Тайнан зарычал, усадив его обратно, и Изайя почувствовал себя не более полезным, чем мокрая палка. Следующее, что он помнит, – лёд шокировал его систему, оживив тело вопреки предыдущей мысли о неспособности. Теперь, сидя прямо, упёршись руками в пол, Изайя моргнул, к нему вернулась некоторая ясность, пока он наблюдал, как капли с его волос собираются в лужу.

«Ты что, только что вылил на меня ледяную воду?»

«Удивлён, что она не превратилась в пар, ударив по твоей обжигающей плоти. У тебя что, проклятое желание покончить с собой?»

Изайя потер глаза, со стоном поднимаясь на колени. Мышцы яростно ныли.

«Не жду, что ты поймёшь. Как ты проследил за мной? Чёрт, я был осторожен».

«Зайанна сказала мне перед тем, как уйти».

Он зажмурился, внутренне ругая её за разглашение, когда он ясно запретил ей это. Затем до него дошла вторая часть ответа, и Изайя бросил взгляд на Тайнана.

«Ушла? Куда Дакодас её отправил?»

Почему она не сказала ему? Он ещё не закончил учиться у неё, хотя их занятия стали сводиться к тому, что она просто наблюдала за его провалами, утверждая, что дала всю информацию, которую могла.

«Зайанна ушла сама, чтобы разыскать ответы о наших неживых сердцах, поскольку Малин навёл на мысль о проклятии, а не врождённом дефекте».

Изайя откинулся на пятки, его дыхание наконец начало приходить в норму. «Правда? Молодец». Он действительно так думал, радуясь, что тёмная фэйри впервые проявила инициативу.

«Перед уходом она рассказала мне о твоём собственном плане глупости. Честно, иногда здесь будто детский сад».

«Я говорил ей не рассказывать тебе».

«А почему бы и нет?»

Тайнан стоял, скрестив руки, сверля его взглядом. Изайе стало жаль эмоцию, что проскользнула сквозь гнев тёмного фэйри к нему.

«По той причине, по которой ты сейчас на меня смотришь. Я говорил тебе не заботиться обо мне».

«Уже поздно», – отрезал он.

Изайя знал, что поступил неправильно с Тайнаном, позволив тому привязаться чувствами к их моментам вожделения. В своё оправдание, он не ожидал, что Тайнан способен на заботу. Всё, что они думали о тёмных фэйри, все зловещие истории их истории, не были чистой правдой. Теперь, поразмыслив, это казалось таким невежественным и отчаянным, лёгким путём, чтобы свалить вину из страха и осудить целую группу людей, позволив ужасным поступкам немногих быть достаточно громкими, чтобы определять всех. Возможно, добро в их истории было просто скрыто в тенях.

«Я не знал, что Зайанна настолько заботится обо мне, чтобы прислать надсмотрщика».

С нестабильным равновесием Изайя поднялся на ноги, сделав паузу, чтобы опереться на бёдра. «Нет. Но то, что она не признаёт, – это то, что она заботится обо мне, и по глупости заботится о твоём брате. Так что по ассоциации ты получаешь больше заботы, чем, чёрт возьми, заслуживаешь».

С этим не поспоришь.

Тайнан сказал, раздражённо: «Чего ты вообще надеешься здесь достичь? Что ты можешь хотеть от ещё большей силы?»

«Власть короны – всего лишь иллюзия. Истинная сила стоит всего».

«Ты никогда не казался мне тем, кто жаждет трона».

«И не жажду. Но способность взять его для кого-то другого, остановить тиранию, прежде чем она успеет согреть ещё одно кресло влияния – это стоит всего».

Тайнан задумался. «Ты делаешь это ради неё? Ради Фэйт Ашфаер?»

«Она моя королева».

«В ту же секунду, как она получила этот титул, её королевство украли прямо перед ней. Ради этой ты отдаёшь свою жизнь?»

Изайя выпрямился, бросая вызов Тайнану тёмным взглядом. «Первая половина моей жизни я был трусом. Я позволял отцу говорить мне, кем я должен быть. Ему не нравилось моё предпочтение мужчин, и я не был бойцом – не тогда. Я не хотел им быть. Я позволял ему вымещать на Кайлире свой гнев на меня, мир и себя самого», – признался он. Не было причин скрывать свои провалы. «Агалхор был лучшим правителем нашего времени, и он спас меня из шахт, куда меня отправил отец. Но в Фэйт заложено не только изменить Райенелл, но и весь мир. Она падает, поднимается и сражается. Но это больше, чем просто это. Она видит, слышит и понимает. В ней я вижу мир, где таким, как я, меньше придётся бояться быть собой, потому что она будет вести за собой примером, как человек, как фэйри, как простолюдинка и как особа королевской крови. И я сделаю свою часть, чтобы увидеть, как она возвысится».

Суровое выражение лица Тайнана смягчилось, пока Изайя говорил. «Верь или нет, но я на самом деле понимаю. Ибо я вижу то же самое в Зайанне».

Это вывело их на путь взаимного понимания.

«Тогда не пытайся меня остановить».

«Чем тебе поможет погибель?»

Изайя улыбнулся, размышляя про себя: «Более великая форма, чем мышь, уверяю тебя».

Тайнан обошёл ящик, приблизившись. «Никто, кроме Зайанны, не смог овладеть этой штукой. Я видел, как многие умирали, пытаясь, и я не могу...» – Тайнан остановился, и в речи, и в шагах, менее чем на расстоянии вытянутой руки.

Изайя осторожно сказал: «Только ты можешь остановить свои чувства. В конце концов, это только причинит тебе боль».

«Тогда пусть не будет конца».

«Я знаю риск, на который иду».

Изайя сжал челюсть, когда Тайнан потянулся к его затылку, притягивая их ближе, но не отрывая взглядов друг от друга.

«Тогда я иду на него с тобой».

«Ты мне здесь не нужен».

«Мне всё равно».

«Я не *хочу* тебя⁠–»

Тайнан прижал свои губы к его, и Изайя разрывался между гневом на упрямство тёмного фэйри и страстью, что пустила более глубокие корни, выходящие за мысли о вожделении. Он должен был остановить их, но это казалось таким же тщетным, как приказать самым тёмным тучам не проливать дождь или самому яркому солнцу не посылать свои лучи. Сопротивление Изайи сейчас было лишь попыткой пощадить Тайнана. Сохранить его чувства целыми и драгоценно упакованными для кого-то более достойного, когда его не станет. После жизни, которую прожил тёмный фэйри – веря, как и Зайанна, что у них нет сердца, чтобы дарить чувства, – по крайней мере, Изайя мог покинуть этот мир с удовлетворением, доказав, что это не так.

Так быстро они стали яростным столкновением разбитого сопротивления. Изайя не знал, когда они сдвинулись, но прижав Тайнана к стене, он позволил своему телу прижаться к его, снимая часть напряжения, чтобы быть невозможным образом ближе. Не осознавая, что делает, он помогал Тайнану снять куртку, стягивал с него рубашку, не понимая как, поскольку они едва делали паузу, чтобы перевести дыхание.

К чёрту всё это. Если это должен быть его пункт назначения, будь то от погибели или от какой-то другой раны этой войны, то почему бы не предаться похотливым – а может, даже романтическим – мыслям на время?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Фэйт

Фэйт проснулась, чувствуя, как лёд нарастает под кожей, скользкий, будто она прошла сквозь огонь. Её тело чувствовало себя разорванным двумя противоположными силами.

Открыв глаза, она видела размытые образы. Голова гудела, и когда она разомкнула губы, рот был сухим как кость.

Несмотря на всё, что хотело остаться утопленным вместе с её тонущим якорем боли, Фэйт нашла в себе волю упереться руками и подняться. С её плеч соскользнул груз, и вместе с ним на неё нахлынул запах её истинного дома.

Рейлан.

Глаза Фэйт наполнились слезами, когда она откинулась назад и снова натянула плащ на себя. Зарывшись носом в ткань, она издала резкое всхлипывание.

На мгновение он прорвался сквозь влияние Марвеллас. Он пытался добраться до неё... не так ли? Она не могла быть уверена, не вообразила ли она это в бреду своей агонии.

Фэйт яростно задрожала и не могла успокоить дыхание. Воздуха не хватало. Она ухватилась рукой за койку, когда на неё накатил приступ головокружения. От малейшего давления по руке взорвалась боль, и она упала, ударившись головой о деревянный край.

Её мучениям не было конца.

Она не могла двигаться то, что казалось часами. Вспомнив, как Мейджстоун вживили ей в тело, Фэйт не могла контролировать тряску, сотрясавшую её. Найдя в себе волю пошевелиться, она с опаской скользнула взглядом по отвратительным ранам, рассекающим её предплечья. Кожа почернела вокруг того места, где Мейджстоун был погружён под её кожу.

«Похоже, у вас серьёзные проблемы».

Она не осознавала присутствия, пока серебристый мужской голос не пронзил её.

Фэйт приподнялась на своей койке, обнаружив фэйри, сидящего на соседней в примыкающей камере, отделённой толстыми железными прутьями. То, что остановило время на мгновение и пробежало холодом по коже... были знакомые золотые глаза, впивающиеся в её собственные.

«Кто вы?»

«Я давно ждал, чтобы спросить вас о том же».

Она никогда раньше не видела таких глаз, как её собственные. Фэйт моргнула, будто он мог быть плодом её воображения и исчезнуть. Он сидел расслабленно, прислонившись к стене, одно колено согнуто на койке, рука небрежно переброшена через него. В этом расплавленном взгляде была терпеливая тьма и загадка, которую она не могла расшифровать.

«Вы тоже её наследник», – сказала Фэйт едва слышно.

Это заставило его отодвинуться от стены. Его ноги соскочили с койки, которая была для него слишком мала, и он облокотился предплечьями на бёдра. Его золотые радужки были живыми, сияя ярче её собственных.

«Наследник чего?» – спросил он. Его голос скользил по её коже как завораживающая ловушка.

Он, должно быть, издевался над ней.

Фэйт решила подыграть ему. «Марвеллас, конечно».

Его лицо стало бесстрастным при этом имени, будто он не ожидал его услышать. Кто-то другой бросил его сюда? Неужели возможно, что он не знал, что означают его золотые глаза? Фэйт решила, что это вполне возможно, ведь если бы она прожила свою человеческую жизнь как Фэйт Аклин в Хай Фэрроу, она тоже не имела бы ни малейшего понятия.

Так как же его захватили, и почему именно сейчас?

«Где мы?» – спросил он.

Этот вопрос вызвал ещё большее замешательство у Фэйт. Может, его оглушили, и он был без сознания, когда его сюда привели. Он не выглядел растрёпанным или грубо обработанным. На самом деле, он был одет элегантно, слишком ухоженно для заключённого. Шрам шёл от виска по левой щеке, но это была старая рана. Его волосы, черные как смоль, были прямыми, некоторые пряди падали на глаза. Его наряд напомнил Фэйт звёздный свет и полночь своими тёмно-синими цветами и золотыми акцентами. Непохоже ни на что, что она видела раньше. Почти потустороннее. Он был завораживающим таким образом, что она начала сомневаться, реален ли он.

Или действительно ли она сама проснулась.

Фэйт ответила на его вопрос. «Лейклария».

Морщина между его бровями углубилась. «Королевство?»

«Да. Одно из семи в Унгардии. У вас провалы в памяти?» Это всё, о чём Фэйт могла подумать, чтобы объяснить его полное замешательство.

«Унгардия», – повторил он. Затем он рассмеялся – лёгкий, недоверчивый и ироничный звук.

Он встал, засунув руку в карман, и зашагал, обрабатывая эту информацию. Фэйт заметила, что на нём нет наручников, но из-за длинных рукавов она не могла увидеть, вживлён ли в его плоть Мейджстоун, как у неё.

Фэйт знала, что ей следует остерегаться его, но он был такой же, как она. Должен был быть. Один из золотоглазых детей Марвеллас.

Она про себя ахнула. Наследник Марвеллас... но он был не просто кем-либо, не так ли?

Потерянный первенец.

Он привлёк её внимание своей тихой тревогой, но Фэйт не могла говорить. Она смотрела на него, не в силах стереть очевидный вывод, который сложился в её голове.

«Я знаю, кто вы», – сказала она, бледнея от этого факта.

Вопрос был в том, знал ли *он*, кто он такой? Он казался совершенно неведающим, почему он оказался здесь, в замке, захваченном Марвеллас.

Он склонил голову набок, несколько прядей чёрных волос упали на лоб. «Неужели? Кажется, это нечестно».

Фэйт прижалась к стене, будто та могла расступиться и дать ей сбежать от него. «Вы её сын».

Его золотые глаза потемнели на оттенок. Ещё одна черта, подтверждающая факт. Она видела, как радужки Марвеллас могут менять оттенок, будто язык её чувств говорит через них.

«Да, я. Сын Марвеллас, великого Духа Душ и Богини Звёзд».

Услышав, как он произносит это с сарказмом, было не тем, чего ожидала Фэйт, но по крайней мере он знал, кто он.

«Она думала, я не догадаюсь? Она поместила вас сюда, чтобы посмотреть, сможете ли вы сломить меня, завоевав моё доверие?»

«Я не знаю, кто вы и почему вы здесь. Мне, на самом деле, всё равно. Чего я хочу – это вернуться туда, где мне нужно быть».

Разум Фэйт пульсировал новой болью. Он не имел никакого смысла. Она поспешно попыталась вспомнить те крохи знаний, что имела о сыне Духа.

«Вы не должны быть в этом мире», – сказала она, хотя это звучало глупо, когда он несомненно находился прямо здесь.

«Именно».

Её сердце пропустило удар.

«Так как же вы здесь?» – осмелилась она спросить.

Непостижимо, возможно. Но Ник был прав, когда говорил, что они больше не могут отметать ничего из области возможного. Её отрицание работало только против неё, поэтому Фэйт решила играть дальше.

Он ущипнул переносицу, будто ему было больно и досадно вспоминать события, приведшие его сюда. «В моём мире я подпал под проклятие, – признался он. – Полагаю, по какой-то прихоти судьбы мой разум перенёсся сюда, чтобы защитить себя».

*Его разум.* Фэйт не понимала, что это означало. Он был физическим, прямо перед ней.

«Когда проклятие спадёт, вы снова исчезнете?»

«Надеюсь, что так».

«Сколько у вас времени?»

Это затемнило его выражение лица, и он стал довольно пугающим. В нём была грань непредсказуемой нестабильности, державшая её настороже.

«Ради благополучия обоих миров, надеюсь, ненадолго. Мне нужно вернуться к одной особе, и если меня будут держать от неё слишком долго, я найду способ разорвать ткань вселенной».

Фэйт непроизвольно вздрогнула от этой обещания. Она не знала, как он собирается это сделать, но верила, что сможет.