Текст книги ""Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Елизавета Дворецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 335 страниц) [доступный отрывок для чтения: 118 страниц]

– Что здесь произошло? – настойчиво повторила Эльга. Ее пробирала беспокойная дрожь. Здесь не гридница – дом был ее полным владением и она имела право знать, что творится. – Из-за чего вы… сцепились?

– Из-за твоего ублюдочного братца, – бросил Ингвар.

Он тяжело дышал, но первую ярость уже выплеснул и теперь старался взять себя в руки.

– И что с ним?

– Он желает получить Аськину невесту и дань с какой-нибудь земли. С Деревляни, к примеру. Как тебе это, а? – Ингвар хлопнул себя по бедру.

– Но ты, – Эльга повернулась к Мистине, – само собой, не хочешь, чтобы древлянскую дань отняли у твоего отца и отдали Хельги?

– А еще бы я хотел!

Мистина отбросил рушник и пальцами осторожно проверил, идет ли кровь. Костяшки у него оказались сбиты – как и у Ингвара. Губа распухала на глазах. Эльга безотчетно подобрала рушник: на белом полотне виднелись размазанные красноватые пятнышки.

– Вы из-за этого подрались?

Насупленный Ингвар молчал. Если бы он рассказал Эльге, из-за чего они сцепились на самом деле… то мог бы лишиться жены прямо сейчас. Вину Ульва в гибели Вальгарда еще надо доказать, а вот тризны по ее сводному брату не позднее чем через три дня он сам требовал только что.

– Но, может, не с Деревляни, а какой-нибудь другой земли дань, но ему надо что-то дать! – сказала Эльга. – У нас есть…

– Что у нас есть? – перебил ее Ингвар. – Ни хрена лысого у нас нет! Нам и свою дань негде сбывать, понимаешь ты? Ранди все назад привез, хоть жри теперь этих бобров!

– Но Хельги же согласится подождать. Я хотела вчера с ним поговорить, но никого дома не застала. Я схожу еще раз. Или пошлю за ним.

– Нет, – угрюмо бросил Ингвар. – Ко мне на двор он больше не войдет.

– Почему?

– Потому что я не желаю видеть этого ублюдка, который ставит мне условия!

– Но если мы не договоримся, они отрекутся от меня! – воскликнула Эльга. – Как ты не понимаешь! Родичи откажутся от меня, я лишусь удачи Вещего, и все наши права пойдут псу под хвост! Хельги же мой брат, он не захочет, чтобы я погибла! Не желаешь ты его видеть здесь – ладно, я поеду к Свенельду!

– Нет! – еще настойчивее отрезал Ингвар. – Никуда ты не поедешь!

– Что? – в изумлении повторила Эльга. – Не поеду? Это почему?

– Я тебе запрещаю!

– Ты мне запрещаешь пойти к моей сестре?

– И со двора выходить!

– Со двора выходить? И это когда здесь, в Киеве, мой дядя, брат, родичи? – От изумления Эльга поначалу даже забыла рассердиться. – Ты с ума сошел? Чем ты это объяснишь, в чем я провинилась? Ингвар, тебя что, Свенельдич головой о стену приложил? Или это он тебе насоветовал, чтобы я не могла видеться с родней и тебе не пришлось отдавать им Деревлянь и вообще ничего? Но хотя бы Ута может ко мне прийти? Может хоть она мне объяснить, что происходит и что за тролль вас укусил?

– Нет! – разом выдохнули оба.

– Да что все это значит! – Теперь Эльгу душила ярость, не дававшая пролиться слезам. – Вы что, взбесились! – Она швырнула рушник в Мистину, и тот поймал его перед своим лицом. – Как вы смеете так с нами обращаться! Мы вам кто – полонянки купленные? Я княгиня или кто? Что ты ему наговорил? Тебе не нравится, что у меня теперь есть старший брат! Я видела, ты сразу на него оскалился, на причале еще! Он слова не успел сказать, а ты на него уже рычал, как пес! Потому что раньше Ингвар слушал тебя одного, и все доставалось только вам с отцом, вы и сейчас богаче нас! А я сама хлеб замешиваю, потому что у меня девок не хватает! Теперь вот еще эти хазары, будь они неладны, чем мы будем кормить дружину?

– Самая пора ублюдочных родичей себе на шею сажать!

– Не смей так говорить о моей родне!

– А как еще говорить, если этот краснорожий вылез, как хрен из задницы, и теперь хочет сожрать то, за что не воевал!

– Но вы чуть не убили Олега, а он тоже мой родич! Он же едва жив остался! Предслав погиб из-за вас! И если вы… если я хоть подумаю, хоть заподозрю, что вы причинили вред еще кому-то из моей родни, я вас больше знать не захочу! Вас обоих!

– А я тебе что говорил! – Ингвар ткнул пальцем в сторону Мистины, имея в виду, что обвинения Хельги от княгини нужно скрыть любой ценой.

– Говорил? – Эльга подалась к Мистине. – А ты что говорил? Ты своих упырей уже готов на моего брата натравить! Они бы и свою мать зарезали, если бы только знали, в какой канаве ее искать! Не смейте трогать мою родню!

– Эльга, мы… – начал Мистина.

– Молчи! – Эльга даже затопала ногами, не находя выхода своему негодованию. – Убирайся отсюда! Видеть тебя не хочу! Чтобы тебя не было в моем доме, сейчас же!

– Да уйду я! – яростно бросил Мистина. – Не кричи, люди услышат.

Потом повернулся и вышел. Сильно хлопнул дверью.

Эльга послушала, как быстро простучали его шаги по крыльцу, потом упала на лавку и разрыдалась. Ингвар посмотрел на нее, потом медленно двинулся к двери. Говорить с ней не было сил. Потом тоже вышел, но Эльга даже не сразу заметила, что осталась одна.

Ночевал Ингвар в гриде, а Эльга рыдала полночи от негодования и обиды, ворочаясь в одиночестве на княжеской постели.

* * *

Тем вечером после беседы с Хельги Мистина даже не позвал девок – убирать осколки кувшина. Ута увидела их сама, когда вошла. Ахнула, всплеснула руками, хотела закричать – она очень любила этот кувшин. Но взглянула в лицо мужа, сидевшего у стола, и осеклась. За три года она достаточно хорошо его узнала, чтобы понять: он в такой ярости, что… что лучше пусть еще что-нибудь разобьет. И хуже всего было то, что он молчал.

Зато Хельги, которого она оставила в девичьей избе возле Пестрянки, пришел туда весьма довольный. Весело посвистывая, он обнял невестку и еще раз повторил, что вскоре все у нее будет хорошо.

– И про черниговскую деву не тревожься. Не будет у твоего мужа другой жены.

– Почему? – удивилась Ута.

– Сдается мне, что для той девушки найдется иной жених.

– Кто же такой?

– Вот ты, сестра, – Хельги подошел и ласково взял Уту за руку, – не стала бы чинить препятствий, если бы князь предпочел высватать ту девушку за меня?

– За тебя? – в один голос воскликнули Ута и Пестрянка.

– Я тоже брат княгини, и я не женат. Зачем же вносить раздор в дом мужчины, у которого уже есть жена и даже сын, когда можно дать все это тому, у кого их еще нет?

– Да разве… – с сомнением начала Володея. – Хельги, ты… Ты человек хороший, мы тебя любим. Но если воевода Чернигость спросит, а что у тебя есть…

– По-твоему, я недостаточно хорош для такой невесты? – обернулся к ней Хельги.

– Ну, нам ты брат, нам как есть хорош, – Володея в сомнении переглянулась с Утой, – но Черниге-то другое важно. Чтобы зять был знатный, богатый…

Собираясь войти в семью влиятельных воевод, она приучалась думать об их чести и благе.

– А чем Асмунд лучше меня? – улыбнулся Хельги.

– Так он воевода княжеский, в походы ходит, вон, в Царьград послом поехал… Будет жена – он двор поставит, хозяйство заведет, свою дружину наберет…

– Но я ведь только приехал в Киев. И думаю, уже скоро князь сделает что-нибудь и для меня.

– Да, пожалуй! – Ута кивнула. – Так оно для всех лучше будет, если Звездочу за тебя возьмут, а Аська будет со своей женой жить, – она посмотрела на Пестрянку, но у той на лице почему-то не отражалось восторга. – Ингвар сможет и тебе выделить что-нибудь. У нас ведь земель разных много – они все толкуют между собой, ну, Свенельдич с отцом и с Ингваром, кого куда посылать.

– Сколько я понимаю, Свенельд сам получает всю дань с древлян? – Хельги понизил голос.

– Да, но ее-то Ингвар уж точно никому другому не отдаст. Свенельд за нее воевал. Ингвар ему всем обязан.

– Я тоже могу за что-нибудь повоевать, – беззаботно заверил Хельги. – Мне нужна лишь поддержка князя, чтобы помог собрать и снарядить войско. А отваги и удачи у меня хватит своей. Ведь я тоже из рода Вещего.

* * *

Переночевав в дружинной избе, Ингвар пошел со всеми отроками завтракать и увидел Эльгу лишь в гриднице. Она следила, как челядь подает на столы, но на мужа не взглянула. То же повторилось и в обед. Эльга избегала его взгляда, а на прямые вопросы отвечала односложно и тут же удалялась. Поскольку все это происходило на глазах у дружины, настороженные взоры гридей причиняли Ингвару досаду не меньшую, чем неприветливость жены. Дальше – больше. В расстройстве он послал отрока за Мистиной, но тот привез ответ: княгиня выгнала его из дома, и он не вернется, коли не угоден. Потому что он не пес.

Ингвар выругался и пошел искать жену. Эльга сидела в избе, пытаясь играть со Святкой, но веселость ее выглядела такой натужной, что даже ребенок это понял и разревелся.

– До чего ты дитя довела! – возмутился Ингвар, поднимая сына на руки. – Что ты ходишь, как туча черная! Люди подумают, я тебя бью!

– Я бы не удивилась! – Эльга сердито глянула на него, и голос ее дрожал от гнева и обиды. – Ты запер меня дома, не разрешаешь видеться даже с моей сестрой! Обращаешься со мной, как с рабыней! Осталось только начать меня бить. Попробуй! Если ты хоть раз меня ударишь, я объявлю, что ухожу от тебя! Мой род не хуже твоего, мой дед Асмунд происходил из Скъельдунгов.

– Да знаю я, из кого он происходил!

– Тогда как ты это объяснишь? Чем я провинилась? Чем заслужила такое обращение?

Эльга требовательно воззрилась на мужа. Ингвар сердито выдохнул, не зная, что ей ответить. Снова с тоской подумал о Мистине.

– Ты… Зачем ты Долговязого выгнала? Он мне нужен.

– Поди к нему сам, если он тебе нужен. Ты-то можешь ходить где вздумается, тебя никто не запрет на собственном дворе.

– Но я хочу, чтобы он пришел ко мне сюда, в гридницу! Нам надо с людьми говорить!

– Ну, если у тебя без него нет ума, а я уже не хозяйка в своем доме… Мои родичи скоро узнают об этом, и тебе все же придется ответить, почему ты подвергаешь племянницу Олега Вещего таким оскорблениям!

– Да в тридевять земель через мутный глаз!

Ингвар бранился, посылая к троллям в задницу всех племянников Вещего, сколько их есть. Он не знал, что делать с Хельги, и не мог позволить Эльге с ним увидеться, пока не знает, что делать. Но и идти к Свенельду он не хотел: там жили Хельги и Торлейв, и Ингвар боялся не совладать с собой. Наговорить лишнего. Еще кому-нибудь дать в зубы. И в то же время понимал, что ничего подобного допускать нельзя. Сейчас, чуть остыв, он был благодарен Мистине, что тот удержал от первых необдуманных порывов. Нельзя ставить себя под удар, затевая вражду внутри рода. Не сейчас. Не в первое лето княжения, при разрушенных договорах со всеми соседями, при невозможности даже продать дань, чтобы получить деньги на содержание дружины…

Все летело куда-то к лешему. Хотелось зарычать, но Ингвар молчал, мысленно обходя все тот же круг и пытаясь найти лазейку. Завтра приедет Ранди. Нужно собирать дружину и решать, как быть с продажей дани, чем жить дальше и как кормить людей. Мистина обиделся на бабу, бес долговязый, жена тоже обиделась. Без поддержки их обоих Ингвар чувствовал себя калекой, и, как всякий свежий калека, решительно не знал, как дальше жить.

* * *

После того знаменательного разговора Хельги почти не видел Мистину: тот, похоже, его избегал. При мимолетной встрече во дворе отметил его разбитую губу, но это еще ни о чем не говорило: все гриди, отроки и их вожди, каждый день упражняясь в оружном и безоружном бое, вечно ходят с синяками и ссадинами. Хельги ждал ответа, но не торопил, вполне понимая, какую трудную задачу задал нынешним вождям киевской руси.

На третий день Ута передала Хельги приглашение к Свенельду – не в гридницу, а в жилую его избу, а значит, разговор ожидался доверительный. Войдя, гость огляделся и едва сдержал желание присвистнуть. Одну стену целиком занимали лари с плоскими крышками, поставленные один на другой: каждый из крепкого дуба и с внушительным замком. Оставалось только гадать, какие сокровища Свенельд хранит прямо в жилье, чтобы постоянно держать под присмотром. Стена напротив была сплошь увешана дорогим оружием: рейнские мечи с серебряными и золотыми наборами, секиры с серебряной насечкой, копья, сулицы, три новых щита. При этом посуда на полках над столом и у печи стояла самая простая, глиняная и без росписи, на лавках овчины, хотя новые и чистые. Похоже, что пристрастия к роскоши в обычной жизни воевода не питал. Да и кафтан, который Хельги видел на нем на княжьем пиру, по виду разменял третий десяток лет.

Хозяин ждал Хельги, сидя у стола. Сын его устроился на скамье в тени и в ответ на приветствие только кивнул.

– Садись, – Свенельд показал Хельги место напротив себя. – Пить пока не будем – сначала выясним, сможем ли мы договориться.

– Полагаю, твой сын, – Хельги оглянулся на угрюмого Мистину, – передал тебе мои пожелания? А я ведь хотел, чтобы о них услышал князь.

– Князь о них слышал. Стало быть, ты хочешь получить в жены Чернигину внучку и в придачу дань с какой-нибудь земли?

– Не так уж это много – для брата княгини. А взамен я постараюсь ничем ее не огорчить…

Хельги бросил взгляд на Мистину: тот сидел, крепко сцепив руки между колен, и не глядел на него.

– Не могу обещать, что Чернига отдаст свою внучку за такого, как ты, – ответил ему Свенельд. – Ты – побочный сын Вальгарда, и твоей матери здесь никто даже не знает.

– Торлейв подтвердит, что она была свободной женщиной. И если князь выделит мне какую-нибудь область из принадлежащих ему, то я смогу устроить знатную жену не хуже других.

– И взамен обещаешь держать при себе свои выдумки насчет моего старого вождя? – Свенельд глянул в лицо Хельги из-под косматых бровей, будто копьем из-под куста ткнул.

– Это не выдумки, – мягко, но уверенно ответил Хельги и чуть наклонился вперед, когда всякий другой на его месте отпрянул бы. – Будь это выдумки, вы лишь посмеялись бы надо мной. Но это обвинение можно доказать, и вы не хотите, чтобы кто-то из рода Вещего этим занялся. Однако события говорят сами за себя. Такие совпадения возможны лишь при вмешательстве богов, но твой сын вроде ничего не рассказывал о том, чтобы ему во сне являлся Один. Ульв виновен в гибели моего отца, но не настолько прямо, чтобы я искал мести. Ульв лишь подставил его под удар, но каждый воин и так постоянно ходит в тени смерти. Окончательный выбор делает Один. Но я – мужчина, я понимаю это. Эльга – женщина, она лишь огорчится и рассорится с мужем. Быть может, даже захочет его покинуть. Я не желаю зла моей сестре Эльге, – он снова глянул на Мистину, – и не стану тревожить ее покой. Буду очень рад, если ее счастливая жизнь с мужем ничем не омрачится. А за то печальное знание, которое мне приходится нести, высокородная невеста и дань с какой-нибудь земли – разве это много? Сын Ульва может считать это выкупом сыну Вальгарда, который из-за него не успел познакомиться с отцом.

– Выкуп? – повторил Свенельд и усмехнулся. – Да ты из тех расчетливых парней, что готовы держать отца в кошеле?

– За незнакомого отца это хорошая цена, – впервые подал голос Мистина.

Хельги бросил на него еще один взгляд: сын воеводы выглядел замкнутым и втайне огорченным, но не так чтобы рассерженным. Это был хороший знак: похоже, они поняли, что у них нет иного выхода.

– Я подумывал вернуться в Пересечен, – сказал Свенельд. – Может, и не плохо, если найдется другой человек, которому можно будет поручить присматривать за древлянами. Но не жди, что богатство достанется тебе легко. Это такие люди – чтобы с ними справиться, нужна крепкая хватка.

Он глянул на Хельги, будто прикидывал, справится ли тот. А Хельги подавил невежливую усмешку: крепка ли его хватка, оба воеводы и их князь уже ощутили на собственном горле.

– Предлагаю вот что: я скоро отправляюсь туда в полюдье, и ты можешь поехать со мной, – продолжал Свенельд. – Ты посмотришь места и людей, а я посмотрю, насколько ты пригоден к делу. Не за тем и Вещий, и мы с Ингваром водили дружину на Тетерев и Уж, проливали кровь своих людей, чтобы какой-нибудь раззява все загубил! Если управишься – на следующий год я уеду в Пересечен, а Деревлянь оставлю тебе. Особенно если ты уже к тому времени уговоришь Чернигу с тобой породниться и при этом не поссоришься с твоим братом Асмундом. Он ведь будет не очень-то рад, если у него из-под носа уведут невесту! И с ним разбирайся сам, как мужчина с мужчиной.

– Зачем нам встревать в спор между братьями? – заметил Мистина, глядя в стену с оружием.

– Асмунд получит назад жену, которую сам себе когда-то выбрал, и к тому же прекрасного сына. Я на его месте был бы счастлив, – вырвалось у Хельги.

– Ну, это уже ваши дела, – Свенельд мягко опустил кулак на стол, будто прикладывая печать. – Я поговорю с князем…

– Но прежде ты должен сам заверить княгиню, что между нами понимание и согласие, – вставил Мистина и впервые повернул голову, чтобы взглянуть на Хельги. – Ни словом не упоминая о том, о чем мы здесь говорили.

– Это я готов сделать. Но чтобы она поверила в это, будет уместно, если вы меня поддержите.

– Мы тебя поддержим, – с непроницаемым видом заверил Мистина.

Хельги не мог понять его спокойствия: для этого они были еще слишком мало знакомы. Эти люди его обманывают? Или признали поражение и оттого так хмуры?

Хельги протянул Свенельду руку. Тот легонько хлопнул по ней ладонью – вроде как скрепил уговор, но как-то не по-мужски. Как будто не придавал этому большого значения.

– А теперь пойдем к княгине, и после этого ты заключишь уже настоящий договор – с самим Ингваром, – добавил Свенельд, пока Хельги не успел ничего сказать.

* * *

Эльга выходила из поварни, когда увидела, как во двор въезжают Свенельд, Торлейв и Хельги. Ингвар и впрямь сгоряча отдал приказ не впускать новоявленного родича, но остановить того, явившегося с княжеским кормильцем, Хрольв не посмел и лишь послал отрока предупредить князя. Хельги поклонился издалека изумленной княгине, но не подошел. Вместо этого к ней подошел сам Свенельд – чем удивил еще больше.

– Будь жива, княгиня! Зайди с нами в гридницу, – попросил он.

Эльга едва удержалась от вопроса: «А где твой сын?» – уж слишком она привыкла, что с любыми делами, как-то касающимися до нее, сюда приходит Мистина. Но сняла передник, в котором присматривала за поджариванием очередной кабаньей туши, и пошла за воеводой.

Увидев их сразу всех, Ингвар слегка переменился в лице.

– Я обдумал то, что мы все здесь услышали, – начал Свенельд, усаженный на свое обычное почетное место. – И скажу вот что: во многом Торлейв и Хельги, сын Вальгарда, правы. Олег Вещий завоевал эту землю и все прочие, где мы ныне берем дань. Он создал славу руси, и все мы теперь обязаны ее поддерживать. И будет просто неумно пренебрегать людьми, в которых течет кровь рода Одда Хельги. Ты знаешь, что я подумывал уехать в Пересечен, и, может быть, сами боги послали нам Хельги, сына Вальгарда, именно сейчас. Этой осенью я возьму его с собой в Деревлянь, и он, если хорошо себя покажет, на следующий год сможет собирать древлянскую дань и без меня. Ну и поскольку человеку в таком положении нужна и жена подходящего рода, будет уместно, если Чернига отдаст свою внучку за него. Ты останешься довольна, княгиня, если все сложится так?

– Д-да… – пробормотала Эльга.

Ее окружали лица: непроницаемое – Свенельда, встревоженное и удивленное – Ингвара, довольное с примесью настороженности – Хельги. Торлейв, кажется, понимал не больше нее.

Где Мистина? Если бы он был здесь, Эльга, как ей думалось, по его лицу легче поняла бы, что все это значит. Ее будто приглашали прогуляться по тонкому льду: иди, говорили они, не бойся, тут все надежно! Но почему-то ей не верилось в эту надежность.

Чтобы Свенельд вот так взял и согласился поделиться? Просто признал, что это будет справедливо? Эльга чувствовала, что услышанное ныне как-то связано с той дракой, которую она застала, и с запретом видеться с родными, но как? Свенельд сказал далеко не все…

– Ну же, княгиня! – снова окликнул ее воевода. – Как, по-твоему, это будет хороший уговор? Ведь речь идет о твоем брате. Он приехал сюда из Плескова, чтобы увидеть тебя.

– Да, Эльга! – обратился к ней Ингвар. – Ты же этого хотела, правда? Твой род получит свое, и между нами будет мир.

Князь тоже был изумлен неожиданной сговорчивостью воспитателя – именно от Свенельда он ждал наиболее упорного сопротивления. Пробежал глазами по лицам Свенельдовых оружников, надеясь все же отыскать Мистину. Это он уговорил отца?

– Мне обязательно будет нужна и твоя помощь, сестра, – улыбнулся княгине Хельги. – Ведь в деле о сватовстве нам никак не обойтись без тебя. Если ты попросишь внучку Чернигостя выйти за меня, тебе она не сможет отказать.

– Да уж, если дать ему самому уговаривать девку, ей уже скоро будет некуда деваться, – пробормотал рядом с Эльгой Гримкель Секира. – Под любой подол залезет…

– А ты, Торлейв? – обратился Ингвар к ее дяде. – Ты, как глава рода Вещего, готов будешь признать, что вы получили свое, если мы сделаем, как было сказано?

– Н-не только… – с запинкой ответил Торлейв. – Я, признаться, думал о другом. Это будет благородно с твоей стороны, Ингвар, если ты дашь Хельги все, что было сказано, однако…

– Чего же еще ты хочешь? – с досадой воскликнул Ингвар. – И тебе, что ли, невесту надо?

– Я говорил тут в Киеве с людьми, бывавшими в Царьграде, и они на одну мысль меня навели. Я хотел сначала как следует сам ее обдумать, но раз уже дошло до обсуждения условий…

– Ну? – в нетерпении крикнул Ингвар.

– В Греческом царстве принято, чтобы страной правил не один человек, а вся его семья. Сейчас, как я слышал, у них сразу три или четыре царя.

– Нет, других князей здесь не будет! – перебил его Ингвар, мигом вообразивший, как Хельги Красный сидит рядом с ним на точно таком же престоле.

– Погоди, я не говорю о других князьях. Ты не дослушал. Каждый греческий кесарь возлагает венец на свою жену и на наследника от нее. Таким образом, у них не бывает споров о власти после смерти кесаря: отец и сын вместе сидят на престоле, отец умирает, а сын остается и сажает на освободившееся место уже своего сына. Раз уж так вышло, что нашему роду грозит опасность потерять свое наследие, давай заключим с тобой договор, что твоими соправителями станут Эльга и ваш сын. Тогда мы не будем беспокоиться, что на престол Вещего сядут потомки не его, а Ульва из Хольмгарда. Потому что лишь твой сын от Эльги будет назван и признан законным наследником этого стола. Что скажешь?

– Это очень умное предложение! – воскликнул Хельги. – Такой уговор закрепит права моей сестры и обезопасит ее… от превратностей женской судьбы, – глянув на изумленную Эльгу, он не решился упомянуть о такой возможности, что Ингвар когда-нибудь возьмет других жен. – Это будет справедливо, ибо объединит права наследования и право силы, как… как они объединены в крови вашего сына!

Свенельд кивнул, и по этому знаку дружина разразилась одобрительными криками.

– Стало быть, на днях мы созовем всех киевских бояр, всю дружину, и, скажем, на свадьбе Грозничара черниговского заключим этот уговор, – перекрикивая отроков, добавил Свенельд. – Княгиня, ты будешь довольна?

– Д-да… я думаю… – Эльга попыталась улыбнуться.

У нее захватило дух. Уже почти полгода она была княгиней киевской, но дядя Торлейв сказал о другом. Соправитель – это тоже князь, и не важно, мужчина это или женщина. Она не могла припомнить подобного ни у славян, ни в Северных Странах – чтобы княгиня была не просто женой, а соправительницей своего мужа. Даже голова закружилась, будто резное кресло престола вдруг начало расти, стремительно поднимая ее к небесам. Мороз пробежал по позвоночнику, и она крепче вцепилась в подлокотники.

И этим она обязана родству с Вещим!

– Соглашайся, сестра, и это навек утвердит славу нашего рода на горах Кенугарда! – улыбнулся ей Хельги, будто лишь ее согласия ожидали небо и земля.

– Я согласна! – твердо и даже деловито сказала она.

Ингвар протянул руку Торлейву.

* * *

До настоящего заключения этого судьбоносного договора оставалось еще далеко, тем не менее Ингвар потребовал пива, и гульба в гриднице затянулась далеко за полночь. Эльга же ушла к себе довольно рано: ей хотелось побыть одной и все обдумать. Среди ночи Ингвар возвратился на супружеское ложе – мир можно было считать восстановленным.

– Теперь-то я могу пойти к сестре? – спросила она, пока он раздевался.

– Теперь можешь. Вот видишь, все уладилось!

Ингвар сам пока не понимал, каким образом оно все вдруг взяло и уладилось. Для понимания этого ему требовался Мистина. Поэтому он добавил:

– И как придешь к ним, перед Долговязым повинись. Прямо утром как проснешься, так и ступай. Он мне завтра здесь будет нужен.

– Да разве его не было? – Эльга кивнула в сторону гридницы. – Ты не посылал за ним?

– Посылал. А он сказал, что не придет, пока хозяйка не позовет. Зачем ты на него накричала? Йотун знает, в чем обвинила, будто он братцу твоему дорогому шею свернуть хочет! А Свенельд, вон, сам рад на него эту клятую Деревлянь спихнуть.

– Да разве он обиделся? – язвительно спросила Эльга, скрывая неловкость.

– А ты думаешь, мужики каменные – хоть плюй в глаза, им ничего? Ты его псом обругала почем зря, а он молчал и слушал.

– А ты ему лицо разбил! На тебя он, стало быть, не обиделся, а на меня обиделся!

– Так это же… – Ингвар удивленно воззрился на нее, – совсем другое дело! Ты – баба, а я ему побратим!

– Но вы подрались!

– Ну, подрались, не бывало, что ли? Мы ж не поссорились. А ты его выгнала, так теперь сама зови назад.

– Но можно отрока послать…

– Тьфу! Ты его обидела, а отрок пойдет прощения просить?

И сейчас еще Ингвар не мог признаться жене, что своим молчанием в тот день Мистина оказал услугу именно ему. Но знал: «прости» из уст княгини умный побратим поймет как «спасибо» от князя, которое неловко выговорить самому.

Эльга вздохнула. «Подрались, но не поссорились», вы это видели? Ясно, почему Ингвар посылает ее туда: хочет показать побратиму, что жена, которую в тот злополучный час молча слушали они оба, покорна ему. И да, это надо сделать. Ведь если князя не уважает собственная жена, кто же будет его уважать? И зачем ей, Эльге, не уважаемый муж?

Ее собственные чувства на сей счет были смутны. Изгнание Мистины из дома принесло ей тайную отраду, хоть и не вполне чистую – схожую с облегчением от расчесывания больного места. Уж слишком она привыкла, что у ее мужа как бы две головы и ей приходится иметь дело с обеими. Что в почти любом деле ей нужно одобрение и согласие не только мужа, но и его побратима. Именно в эти дни она поняла, как устала от этого и как было бы неплохо, если бы Ингвар наконец покончил с мальчишеской привычкой везде болтаться вдвоем с лучшим другом. В обычное время Мистина развлекал ее и вносил бодрость в течение жизни. Но в таких случаях, как нынешний, она ощущала, что ее влияние на мужа уступает влиянию Мистины, а значит, она сама в известной мере находится в его власти. А насколько это опасно, она уже хорошо знала, хотя, слава чурам, по чужому опыту. Изгнание его дало ей почувствовать свою силу, пусть ненадолго, утвердило ее власть над домом и мужем. А ему самому намекнуло: его права в этом доме имеют границы. Кажется, порой он склонен об этом забывать…

Улегшись рядом, Ингвар обнял ее и поцеловал в грудь через разрез сорочки. Эльга улыбнулась про себя: ну, да, как ночь настает, он вспоминает, что женатому мужчине лучшим другом должна быть жена!

Когда Ингвар уже крепко спал, Эльга еще ворочалась. Радость и тревога мешались в душе, не давая покоя. Слишком много всего на нее обрушилось за последние дни… за последние недели… последние полгода… В мыслях мелькали лица Свенельда, Торлейва, Хельги, Мистины; заботы и сложности спорили, которая важнее.

Ей, княгине, просить прощения у главы телохранителей? Иные сказали бы, что это унизительно. Но, странное дело: узнав, что вскоре из просто княгини станет соправительницей, Эльга ощутила, что теперь унизить ее стало куда труднее, чем раньше. Будто великанша, она не станет меньше простого смертного, слегка к нему наклонившись.

В конце концов, Мистина – муж ее сестры. А когда они помирятся, жизнь пойдет повеселее. Сколько ни убеждала себя Эльга, как приятно быть полной хозяйкой в собственном доме, без Мистины тут чего-то не хватало. Будто кашу посолить забыли.

Однако огласки хотелось избежать, поэтому Эльга поднялась на заре, пока даже гриди спали, кроме дозорных. На Свенельдов двор она явилась так рано, что опередили ее только водовозы. В избе «молодых» обнаружилась Ута: она уже отдала покормленную Святанку девятилетней Предславе и теперь переправляла ложки каши в рот двухлетнего Улебки. Увидев Эльгу, выронила ложку и вскочила.

– Это ты! Наконец-то! Тебе разрешили прийти? Что это было? Мне ничего не говорят! Он запретил мне к тебе ходить! И сам бродит как туча, дети от него прячутся! Вы поссорились?

– А ты не знаешь, что вчера было?

– Они говорили втроем…

– Кто?

– Свенельдич, свекор и Хельги. Потом позвали отца, после они втроем ушли, а Свенельдич остался. Не знаю почему, я боялась спросить.

– Он тебя не обижал?

– Нет. – Ута удивилась. – Он просто… молчал и смотрел на всех такими глазами, будто не видит никого.

Гибель кувшина Ута скрыла. Она никогда не вмешивалась в дела дружины и державы, которые решали ее муж, свекор-воевода, свояк-князь и иногда сестра-княгиня, но очень хорошо видела, когда они проносились, будто грозы, над ее головой.

Эльга только вздыхала, не находя ответа, и снова рассердилась на обоих их мужей. Выходит, Ута тоже не понимает, что происходит, и не может ей открыть никаких губительных тайн. Так зачем им запрещали видеться? Боялись, что вдвоем они все же до чего-то докопаются?

– Уже все хорошо! – Эльга бережно обняла сестру, зная, что той вредно беспокоиться. И незачем Уту пугать, когда она сама все равно не знает, чего боится. – Но я… А где Свенельдич? – Она огляделась, встревоженная мыслью, что тот уже мог успеть куда-то уехать из дома.

– Еще спит, – Ута кивнула на притворенную дверь спального чулана.

– Не сплю я, – раздался оттуда хрипловатый недовольный голос. – Вы ж так орете… Кто там?

– Родная моя… – Эльга взяла Уту за обе руки. – Прости… мне очень нужно… повидаться с ним вдвоем. То есть наедине. Ненадолго. На два слова.

– Иди, – Ута слегка улыбнулась.

Она выглядела встревоженной, но не из-за того, о чем может тревожиться жена, когда другая женщина просит разрешения зайти в спальный чулан к ее мужу.

Эльга растворила дверь, вошла, закрыла ее за собой. Не дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, на ощупь опустила засов. В доме, где так много детей, уединение всегда под угрозой, и сейчас ей было на руку то, что Свенельд, строивший эту избу, по примеру северных домов выделил для хозяйской лежанки отдельный закут за дощатой стеной. Чулан освещался оконцем на самом верху, сейчас оно было отволочено. При слабом свете Эльга сумела разглядеть, что Мистина сидит в постели, полуприкрытый одеялом, и пальцами расправляет распущенные волосы. Лишь мельком она отметила, что сорочки на нем нет, но все ее внимание захватил предстоящий разговор.