Текст книги ""Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"
Автор книги: Елизавета Дворецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 335 страниц) [доступный отрывок для чтения: 118 страниц]
Миф работает, как белка, хватая и складывая в кучку любой подходящий орешек, лишь бы кучка стала побольше. Но вопрос о церкви на могиле Аскольда требует особого разбора.
Пожалуй, по части репутационных потерь Аскольд может соперничать даже с Игорем. В НПЛ они с «братом» Диром были лишь второстепенными персонажами, сопровождавшими рассказ о захвате Олегом Киева: Олег приходит к горам Киевским, спрашивает, кто в нем княжит, получает ответ «два брата, Аскольд и Дир»; Олег прячет своих воев в лодках, выходит с небольшим числом спутников на берег, притворяясь купцами, вызывает Аскольда и Дира; вои выскакивают и убивают их.
Создатели ПВЛ уже дополнили биографию Аскольда и Дира походом на Византию, о котором знали из греческих источников (под 866 годом).
Если собрать все данные, то «Сказание об Аскольде» получится весьма яркое и внушительное. Он ходил на Греческое царство и немало там отличился; с его именем легенда связала бы чудо с ризой Богородицы, после чего он, убежденный этим чудом, крестился; при нем на Русь прибыл епископ и показал еще одно чудо – с несгораемым Евангелием; Аскольд погиб от рук язычника Олега, став жертвой коварного обмана. Это готовое сказание о герое-просветителе-мученике, с подвигами, чудесами, борьбой и трагической гибелью.
Разумеется, не в моей компетенции решать, кто достоин канонизации, но чисто сюжетно, событийно, именно Аскольд и тот епископ (не то Михаил, не то Алексей, не то Леон) заслужили почетные места первых, после апостола Андрея, проводников христианства на Русь. Однако ничего похожего не случилось. В легендах Аскольд и Дир остались как «не князья», беглые бояре-узурпаторы, по справедливости истребленные представителем законного наследника (Игоря). Чудо с Евангелием русская традиция вообще потеряла.
А почему? Виной всему политика. В науке утверждается мысль, что в IX веке в Среднем Поднепровье существовала некая государственная формация, условно называемая «русский каганат». Я даже касаться не буду огромного набора связанных с нею проблем, скажем только, что она погибла, когда с севера пришла новая волна завоевателей во главе с Олегом – что и отразилось в легенде о том, как Олег пришел из Новгорода и убил Аскольда. Олегова династия сумела утвердиться (под именем Рюриковичей); едва начатая христианизация Руси (вероятно, больше номинальная) была прекращена, Росская епархия умерла, едва родившись. И все, что связано с именем Аскольда, стало восприниматься как «тяжкое наследие царского режима». Так всегда бывает: при резкой смене власти все, что сделано предыдущей, предается проклятию и забвению. В XI веке (в Начальном своде) легенда зафиксировала отрицание достоинства Аскольда («вы не князья»). Выбросила его из числа «своих» героев.
Это нам сейчас кажется, что раз Аскольд был перед Ольгой по времени, то он ее предшественник. А если собрат по вере – то и вовсе как родной. Но ничего подобного – по отношению к роду Ольги Аскольд играл роль побежденного соперника. Предком и предшественником (и по моей версии, и по летописной) Ольге был Олег Вещий. Совершенное им устранение Аскольда (в какой бы то ни было форме) фактически проложило самой Ольге дорогу к киевскому столу. Могла ли она прославлять Аскольда, тем самым открыто осуждая Олега – своего предка, предшественника на троне, создателя той Русской державы, которой она управляла? Сделать это для нее означало бы бросить вызов самому своему роду – вещь для ее эпохи немыслимая. А заодно и всей той «руси», которую Олег привел к власти и которая составляла ближайшее окружение Игоря, Ольги, Святослава. Если бы Ольга действительно поставила церковь над могилой Аскольда, то именно в этом деянии и была бы настоящая причина гипотетических гонений на христианство, приписываемых Святославу. При виде такого вызова он и впрямь имел бы основания «гневаться» на мать, рушить церкви и убивать христиан – не за благие убеждения, а потому что они открыто поставили бы себя в позицию его прямых политических противников, приверженцев свергнутой династии, пытались бы подорвать саму легитимность Святослава как русского князя. Его-то «гнев», вплоть до убийств родичей, был бы в этой ситуации понятен. Но чтобы вот это все возглавила Ольга? Не верю. Не могла она после крещения так переродиться, чтобы отрицать права собственного рода на власть в Киеве в пользу предыдущей династии.
По политическим причинам заслуги Аскольда были забыты. В похвале княгине Ольге ПВЛ пишет: «Си пѣрвое вниде въ царство небесное от Руси» – «Она первая из русских вошла в царство небесное». Так значит, если Ольга вошла в царство небесное первой от русских, Аскольд не входил туда перед ней. Во время создания ПВЛ отрицалась не только его святость, но и сам факт крещения как таковой не упоминался. Церковь на его могиле могла появиться в конце XI – начале XII века, когда утвердившееся христианство перевесило бы давнее политическое соперничество, но в древности святым Аскольд, старый соперник Рюриковичей, так и не стал! Только в 2013 году князь-мученик Аскольд-Николай был причислен к лику святых Украинской православной церковью Киевского патриархата.
* * *
Перейдем к самой крупной сенсации: к тому факту, что первая Святая София в Киеве была построена еще Ольгой. Та, каменная, что стоит до сих пор, была построена в эпоху Ярослава, а сейчас речь идет о другом храме того же имени, деревянном. Итак, источник сведений – псковский Апостол 1307 года, рукописный кодекс, предназначенный для вклада в Пантелеймонов монастырь и выполненный переписчиком по имени Домид. В месяцеслове, вошедшем в состав Апостола, содержится запись:
«11 мая… В тъ день священие святыя Софья Кыеве въ лето 6460»[84]84
Лосева О.В. Русские месяцесловы XI–XIV веков. М., 2001. С. 88–89).
[Закрыть].
Домид получил эту информацию из своего протографа – русского месяцеслова, с которого списывал. В месяцесловах есть целый ряд упущенных в летописи точных дат освящения русских храмов, в том числе Десятинной церкви при Владимире, Софийского собора при Ярославе (причем у Домида отмечены оба освящения Св. Софии – значит, путаницы нет и имеется в виду более ранний храм). Возможно, именно по этой причине в других версиях месяцеслова запись отсутствует – ее сочли лишней или ошибочной. Первоисточником могут быть ранние памятные записи киевских христиан Х века. Сохранились они врозь, в разных источниках. Очевидно, сами записи изначально были разрозненны, делались писцами в переписываемых книгах и тех же месяцесловах.
Сомнения вызывает приведенная дата – 6460 год. По нынешнему летоисчислению это означает 952 год – такая ранняя дата требует особого объяснения. Их возможно несколько. Первое: этот храм строили киевские христиане независимо от Ольги – «те русы, кто крещен» из Игорева договора. Второе – что дата поездки Ольги в Царьград должна быть перенесена на 946 год (я в это не верю по уже описанным причинам). И третье: дата дана не по общепринятой на Руси позднее константинопольской эре, а по также хорошо известной антиохийской эре, считавшей от сотворения мира до Рождества Христова 5500 лет. В этом случае выйдет, что храм был Ольгой построен за три года, прошедших после ее поездки в Царьград.
Отчасти поддерживает эту версию В. Н. Татищев; у него в примечании 140 сказано: «Иоаким же яснее сказывает, что она построила церковь Софийскую, а Святослав после смерти ее разорил…» «Иоаким» вполне мог взять свои сведения из Псковского Апостола (или из общей с ним традиции), а уж оттуда эти данные, в более расплывчатом виде, перешли к Татищеву.
Вариант первый: в 952 году, после смерти Игоря, но до поездки Ольги в Царьград, община киевских русов «кто крещен» желает обзавестись собственной церковью и посылает, скажем, в Херсонес, как в ближайшее место пребывания епископа. Епископ выделяет им пресвитера (к примеру, Григория), вручает ему антиминс с зашитой частицей мощей. Пресвитер приезжает в Киев, возлагает антиминс на алтарь новой церкви, и у киевский христиан появляется своя Святая София. Маленькая и деревянная, но в остальном не хуже той, большой, что в Царьграде. Кстати, приди Ольге охота креститься дома, там она и могла бы это сделать.
Вариант второй: в Царьграде патриарх вручил Ольге крест и пресвитера, а пресвитеру вручил антиминс. По прибытии домой Ольга приказывает строить церковь, желая иметь подобие поразившей ее Святой Софии. Только она была деревянная, обычной срубной архитектуры, в этом случае с постройкой можно было управиться быстро. Навыки каменного строительства на Руси тогда еще были близки к нулю, да и деревянное здание вне традиции так сразу не простроишь. При помощи антиминса пресвитер (Григорий) получает возможность служить.
Выбор одного из двух вариантов зависит от истолкования даты «6560».
Однако надо думать, что существование это «малой Софии» не было широко известно в средневековье. Дмитрий Ростовский, в частности, пишет о том кресте, что Ольга получила от патриарха:
«По кончине блаженной Ольги верные хранили этот крест до дней великого князя Ярослава Владимировича; последний, создав в Киеве великую и прекрасную церковь святой Софии, поставил в алтаре ее, на правой стороне, помянутый крест».
Из этого вполне очевидно следует, что при Ольге и сразу после нее не было церкви, где помянутый крест мог бы храниться, и такая возможность появилась, лишь когда Ярослав создал «свою» Софию, великую и прекрасную.
Вероятно, с этой идеей связана традиция изображать Ольгу (на иконах и не только) с моделью храма в руках. Иногда эта церковь каменная, иногда деревянная, напоминает то Софии Киева и Новгорода – древнейших из ныне существующих русских соборов, то и московский собор Василия Блаженного… Как пишут православные ресурсы, «великая равноапостольная княгиня Ольга держит в руках храм в знак того, что она построила первую церковь на Руси». Я знаю, что по традиции святого изображают с инструментами его деятельности, и церковь в рках Ольги символизирует ее роль в продвижении христианства вообще. Но трудно отделаться от впечатления, что Ольга держит на руках ту «первую церковь», которую с таким трудом можно кое-как нащупать во мгле веков, бедную по убранству и по виду похожую на простую избу, словно дитя, которому еще лишь предстоит вырасти – много лет спустя после Ольги…
Бросается в глаза парадокс: древние писатели (включая Татищева, Карамзина и Соловьева) не ставили Ольге в заслугу ничего более, чем сокрушение требищ и воздвижение крестов, а вот современные сделали ее строительницей многих церквей, в том числе очень знаменитых. Почему так вышло?
Ответ на самом деле довольно прост. Древние «биографы» Ольги, в отличие от новых, будучи людьми церковными, хорошо знали и историю церкви, и все ее правила. Они могли включить в свое сказание фольклорные мотивы или вложить в уста княгини длинные цветистые речи (как в «Степенной книге»). Но они никак не могли себе позволить такой вольности, как «учредить» Русскую епархию, которой во времена Ольги не было…
И даша ей царие своих послов…Что в реальности нужно для строительства церкви? Нет, не бревна и кирпичи, это потом. Постройка самого церковного здания – самый последний пункт необходимой программы.
А первым делом здесь нужен епископ. Что такое церковь в фигуральном смысле, то есть Церковь? Это один епископ плюс один верующий. В крайнем случае достаточно одного епископа, ибо он – наследник и правопреемник апостолов, носитель благодати, которую он далее передает по нисходящей.
Во-вторых, у епископа должен быть антиминс. Это такой платок, в котором защита частица святых мощей. Мощи – это как батарейка, от которой работает весь церковный механизм. Без них нельзя. Зато имея антиминс, епископ (либо рукоположенный им пресвитер-священник) может положить его хоть на пенек в лесу, и пенек станет святым престолом. Уже можно служить. Если и верующие есть – совсем хорошо. Если же их достаточно много, чтобы организовать постройку церковного здания, возвести престол и спрятать под ним антиминс – то получится настоящая церковь, во всей красе.
Да и епископ, будучи посвящен патриархом (или архиепископом) в сей чин, должен быть снабжен всем необходимым. И если иконы, церковные сосуды, покровы, облачения и прочую утварь можно изготовить, купив нужные материалы (очень дорогие), а потом освятить, то святых мощей епископ изготовить не может. Для их приобретения нужно обращаться в церковную организацию, где они есть, и просить отделить частицу, если это возможно.
Как и всякая драгоценность, святые мощи подвергались незаконным посягательствам, проще говоря, были объектом краж. На рубеже VIII и IX века жил в Ахене некий Эйнхард, священнослужитель и придворный Карла Великого и Людовика Благочестивого, известный писатель и историк своего времени. Он оставил длинный и подробный рассказ о подлинной истории, как в 827 году ездил в Рим с целью добыть святых мощей.
«Они (двое спутников Эйнхарда – Е.Д.) сначала пришли к часовне блаженного мученика Тибуртия на Лабикийской дороге, которая была расположена в трех милях за Городом. Они обследовали гробницу мученика столь тщательно, как только могли, и внимательно изучили ее, чтобы понять, смогут ли они вскрыть ее так, чтобы никто не заметил. Затем они спустились в примыкавшую к часовне крипту, в которой были погребены тела блаженных мучеников Христовых, Марцеллина и Петра[85]85
Имеются в виду два римских мученика, обезглавленные в 304 году.
[Закрыть]. Осмотрев состояние и этой гробницы, они удалились…» И далее: «Затем, выдержав трехдневный пост, они ночью, чтобы никто из жителей Рима их не заметил, отправились к тому месту. Войдя в часовню святого Тибуртия, они попытались сначала открыть тот алтарь, под которым, как они полагали, располагалось священное тело. Однако их сил в начатом деле оказалось недостаточно, ибо гробница была сделана из наипрочнейшего мрамора и легко противостояла всем попыткам вскрыть ее безоружными руками. Поэтому, оставив могилу этого мученика, они спустились к могиле блаженных Марцеллина и Петра, и там, воззвав к Господу нашему Иисусу Христу и поклонившись святым мученикам, они с усилием сдвинули в места камень, закрывавший верх гробницы. После того как тот был снят, они увидели священнейшее тело святого Марцеллина, помещенное в верхней части гробницы, и мраморную доску, расположенную возле его головы. Надпись на ней ясно указывала, члены какого мученика покоились в этом месте.
Они подняли тело, как и подобало, с величайшим почтением и, поддерживая, обернули в чистое полотно… А чтобы не осталось никаких признаков изъятия тела, они вернули каменную крышку на место…»[86]86
Эйнхард. Перенесение мощей и чудеса святых Марцеллина и Петра. Перевод М. С. Петровой. В книге «Памятники средневековой латинской литературы VIII–IX века». Москва, Наука 2006.
[Закрыть]
Но этим эпизодом благочестивейшие взломщики не ограничились. Чуть позже они решили, что нехорошо будет разлучать святого Марцеллина с его товарищем святым Петром, с которым они разделили мученическую смерть и пятьсот лет покоились вместе, и выкрали его тоже. Возможно, к этому шагу их подтолкнул сам святой Петр, внушив их умам «мучения и терзания». Волю мучеников никак нельзя сбрасывать со счетов: уже будучи перевезены из Италии во Франкию, они стали посылать разным людям видения и вещие сны, в которых очень ясно было сказано: святые не желают лежать в том месте, где их положили (в часовне города Михельштадта), они желают быть перемещенными в другое. «Двенадцать суток кряду не проходило ни одной ночи, когда одному, двум или даже трем из наших спутников не открывалось бы во сне, что тела святых нужно перенести из этого места в другое». Сам Эйнхард обнаружил, что останов Марцеллина по объему меньше, чем Петра, и позже была раскрыта кража – еще одна, получается, когда была похищена часть священнейшего тела…
Это лишь краткие выжимки из длинного драматичного рассказа о похищении святых мощей. Мы приводим их, чтобы показать, как важны они были для развивающихся христианских стран, и с какими трудами добывались.
Могла ли Ольга в свое время строить церкви, сколько хотелось? Увы, нет. У нее не было самого главного – епископа. Ко временам патриарха Фотия (он жил почти ровно за сто лет до Ольги) относятся известия о крещении неких варваров, делавших набеги на Византию и крестившихся после того, как им были явлены чудеса. В этих варварах традиционно видят русов, а в их вожде – князя Аскольда, хотя в источнике никаких имен не названо. В хронике под названием «Продолжатель Феофана», в рассказе о жизни императора Василия I (книга 3) подробно излагается история о том, как некий архиепископ явился к «народу рос» и склонил его принять крещение, показав чудо с Евангелием, которое не сгорело, будучи брошено в огонь, после чего русы «без сомнения приступили к крещению». В то же время в списке епархий Константинопольской патриархии упоминается Росская епархия, судя по всему, как недавно образованная (хотя по последним изысканиям ее датировка IX веком вызывает сомнения). Из этого многими исследователями делает вывод, что во времена Аскольда произошло самое первое, так называемое Фотиево (от имени тогдашнего патриарха) крещение Руси. И да, это вполне могло быть (что отчасти перекликается и с претензиями тогдашних русских правителей на титул кагана). «Россы… недавно еще бывшие нашими врагами, ныне соделались христианами и приняли себе епископа…» – пишет патриарх Фотий в 866 или 867 году.
Но Аскольд, как мы знаем, в Киеве княжил недолго (с исторической точки зрения). При перемене власти и захвате Киева другой волной норманнов, пришедших с севера во главе с Олегом, едва начатая христианизация Руси прекратилась. Нет никаких оснований считать, что Росская епархия или христианские общины существовали во времена Олега и после него. Та первая епархия больше нигде не упоминается, а следующая возникла лишь при Владимире. Ни в каких источниках нет указаний, что при Ольге существовала Русская епархия. Значит, у нее не было епископа, который рукополагал бы священников, вручал им антиминсы, а потом освящал готовую церковь (что необязательно, но желательно). Некому было проповедовать и крестить, а значит, и приращению числа верующих было неоткуда взяться. Миф уверяет, что княгиня чуть ли лично проповедовала, но едва ли у главы государства оставалось много времени на это дело.
Кстати, понимал все это творец нашего доброго знакомого «Псковского Кроника», которого мы не раз уже хвалили за удивительно верную, при общей фантастичности содержания, логику. По его версии, княгиня Ольга побывала в Царьграде при «великих царях Леоне и Льве Премудром и при потриархе Генадии». А вот так описывается ее возвращение в Новгород:
«Такожде прияша и епископа Генадиа и с ним чесныя иконы, животворящий крест и протчия святыя иконы в створах несоша священницы. Благословящий крест епископ Геннадий на главе своей несет. Пречистое святое евангелие игумен Маркел на главе своей несет. Дьякони же кадяще чесный крест и святое евангелие и протчия святыя иконы. За иконами идяше благоверная великая княиня Ольга, нареченная во святом крещении Елена, с цареградскими послами и со всеми православными христианы с цареградцы»…
Это просто какая-то фантастическая мечта, которой могла бы предаваться историческая княгиня Ольга: вернуться на Русь во главе блестящей священной процессии, чтобы впереди шел епископ и нес на главе благословляющий крест, игумен Маркел нес бы святое евангелие – тоже на голове, священники несли бы святые иконы, дьяконы кадили бы и несли целую уйму священной утвари для будущих храмов… Нет, не могу порой отделаться от мысли – он что-то знал, этот псковский «хронист» конца XVII века, или обладал, по крайней мере, немалым литературным талантом. Отчаянно путаясь в реалиях, усыпая свой путь анахронизмами, он тем не менее создал полотно очень яркое и почти убедительное. За этим стоит буйное, неудержимое вдохновение, которому некогда следить за мелочами, так что древляне порой бывают смешаны с дреговичами и поселены в «земле Синдерской». Не совсем понятно, был ли этот «епископ Геннадий» тезкой царьградского «патриарха Геннадия» или тот явился из Царьграда на Русь крестить Новгород самолично, понизившись для этого в должности. Так или иначе, здесь он не теряет времени:
«…заложиша в Великом Новеграде церков соборную Софии Премудрости Божии цареградцы епископ Геннадий с послами, со всем освященным собором и со всеми христианы древяную, да церков святых праведных Иоакима и Анны, да часовню. О сем благо[да]риша всемогущаго Бога и Пречистую Богородицу, чесное ея Успение. И строиша тыя божия церкви лето едино, и освятиша их епископ Геннадий со игумены своими и со всем освященным своим собором».
Как видим, наш хронист наш четко знал – для церковного строительства нужен епископ, святое евангелие, игумены, дьяконы, святые иконы, честные кресты, и щедрой рукой отсыпал «Ольге Изборсковне» все необходимое, якобы привезенное непосредственно из Царьграда. Увы, «крест и презвитер» – вот все, что Ольге получила от патриарха (на самом деле, Полиевкта) в более древних источниках, создатели которых не давали воли своей буйной фантазии.
Учитывая все это, я подозреваю, что «сокрушение кумиров» жития ей приписали только ради аналогии с царицей Еленой. Рушить святилища имеет смысл в том случае, если можешь чем-то их заменить. То есть если можешь вместо святилища поставить церковь. А если не можешь, то сносить святилища – только создавать социальную напряженность, разжигать очаги народного протеста, рушить налаженный порядок жизни, подчиненный привычным ритуалам, и тем подталкивать страну к развалу и хаосу. Нельзя отнимать у народа духовные ориентиры, если не можешь сразу же заменить их другими.
Уже «Степенная книга» (середина XVI века) восполняет это упущение, дает Ольге то, чего не дали более ранние источники:
«Одарил ее патриарх щедро: даровал он ей честной крест Христов и святые иконы, дал ей священника, и святые книги, и прочие священные вещи».
Дмитрий Ростовский (в 1705 году) еще увеличил дары, точнее, прибавил к этому списку «пресвитеров и клириков».
Фактически с каждым веком Ольга уезжала от патриарха все богаче и богаче:
– «И благословил ее патриарх и отпустил». (НПЛ, ПВЛ, XII век)
– И приемши от него кресть (южнославянское Житие, XIII век, первично)
– И приимши от патриарха крест и прозвитера (Русское Житие, тоже XIII век, но вторично)
– крест, иконы, книги и прочие вещи, священник (Степенная книга, XVI век)
– крест, иконы, книги, вещи, священники и клирики (Дм. Ростовский, XVIII век)
Сведения насчет презвитера житие позаимствовало из летописи: там не сказано, что патриарх его Ольге дал, но сказано, что он у Ольги был.
Однако и современное житие не стало «сочинять» несуществующую епархию.
«Она не смогла, однако, склонить императора к двум главным для Руси соглашениям: о династическом браке Святослава с византийской царевной и об условиях восстановления существовавшей при князе Аскольде православной митрополии в Киеве».
Как видим, здесь упомянуто пришедшее из научной литературы сватовство Святослава за царевну (тоже без понимания того, что с крещением Ольги от Константина это сватовство было взаимоисключающими делами) и построение на Руси церковной организации (в форме восстановления Росской епархии столетней давности). И указано, что восстановления этого не было, то есть у Ольги не было национальной русской Церкви и епископа. Но житию это не мешает приписать ей церковное строительство – видимо, за счет кадров и принадлежностей, которое оно само же «заставило» патриарха ей дать с собой. На первое время должно было хватить…
Однако сам тот «малый миф», будто Ольга крестилась не в Царьграде, а ранее, в Киеве, о чем мы поговорили в предыдущем разделе, подразумевал, что в Киеве церкви были. Хотя бы одна. Ее даже называют конкретно – Святого Ильи на Ручье. Давайте разберемся с этим.
