Текст книги "Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники"

Автор книги: Борис Итенберг

Соавторы: Валентина Твардовская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 54 страниц)

5. В случаях особой важности генерал-адъютанту графу Лорис-Меликову предоставляется доносить непосредственно Его Императорскому Величеству.

6. Отдельные части войск, командированные в распоряжение генерал-адъютанта графа Аорис-Меликова, а равно войска, расквартированные в пределах губерний: Астраханской, Самарской и Саратовской, подчиняются ему во всех отношениях, причем ему присваиваются права командира отдельного корпуса в военное время.

7. Чины всех без исключения ведомств обязаны неукоснительно исполнять указания и распоряжения генерал-адъютанта графа Аорис-Меликова.

8. Генерал-адъютанту графу Лорис-Меликову представляется предлагать Земским и Городским управам к исполнению все те меры, которые им будут признаны необходимыми.

9. Генерал-адъютант граф Лорис-Меликов входит в текущие дела губернской администрации местного хозяйства, судопроизводства, торговли и промышленности в тех случаях, когда дела сии имеют прямое соотношение к возложенному на него поручению. Ему представляется полное право принимать все признаваемые им нужные меры относительно учреждения карантинов, оцепления отдельных поселений и целых местностей, прекращения почтового, торгового и всякого иного движения или сообщения и направления такового движения иными путями.

10. При генерал-адъютанте графе Лорис-Меликове состоят: Совещательно-санитарная комиссия, которая имеет быть образована на основании Высочайше учрежденного 18 января сего года Положения Комитета Министров и нужное число чинов военного и гражданского ведомств, назначаемых по соглашению с подлежащими Министрами.

11. Генерал-адъютанту графу Лорис-Меликову представляется приводить в исполнение все те меры к прекращению дальнейшего развития и распространения заразы, кои указаны в Высочайше утвержденном 18-го сего января Положении Комитета Министров. В полном его подчинении находится учреждаемая на основании означенного Положения Комитета под председательством Астраханского губернатора местная комиссия для оценки предаваемых сожжению движимых и недвижимых имуществ и для выдачи за оные вознаграждения.

12. Все министерства и ведомства оказывают генерал-адъютанту графу Лорис-Меликову полное содействие».

РГИА. Ф. М.Т. Аорис-Меликова (866), д. 5, л. 2—5. Копия. На подлиннике «Собственно Его Императорского Величества рукой написано: «Выть по сему*. «24 января 1879 года, Управляющий Министерством внутренних дел Статс-секретарь, подпись».

№ 18

НАКАНУНЕ ОТЪЕЗДА В ПОВОЛЖЬЕ

Генерал-адъютант граф Лорис-Меликов назначен с большими полномочиями временным генерал-губернатором юго-восточной России.

«Ну, слава Богу, – слышится повсюду. – Выбор хороший. Лорис-Меликов с чумою справится!..» Глас народа – глас Божий. Я лично уверен в том, что народное чутье и на этот раз не ошибается.

Михаила Тариеловича Лорис-Меликова – тогда генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта, начальника Терской области на Кавказе, ныне графа, кавалера Георгия 2-й степени и лица исторического – я знал в 1870 г. Ехал я в Тифлис искать дела, во Владикавказе после утомительной дороги от Ростова я отдыхал, любуясь на цепь снеговых гор, ходил по бульвару и прислушивался к разговорам. Очевидно было, что в области есть хозяин.

...Все реформы, новые порядки, новые учреждения предписывались ему...

Все эти рассказы меня так заинтересовали, что я на другой день надел фрак и пошел к начальнику области этому всех и все знающему Михаилу Тариеловичу. Меня приняли без затруднений. Я провел полчаса в самой приятной беседе с этим обаятельным человеком, удивляясь обширности его познаний, его знанию людей, его разносторонности.

В 1872 г. судьба меня снова забросила на Кавказ. Я прожил целую неделю во Владикавказе в ожидании расчистки пути в горах, по дороге в Тифлис. Как знакомый уже с генерал-адъютантом Лорис-Меликовым, я частенько его навещал и подвергал всестороннему изучению. Быстрота соображения у него удивительная, знание края и людей поразительно. В горах, между горскими племенами у него масса приверженцев, через которых он держит эти племена в руках; приезжают к нему старшины как к отцу, за советом, за разбором; всякому радушный прием в его хлебосольном доме. Чиновники – в строгом повиновении, зная, что Михаила Тариеловича не обойдешь, что спуску от него – если захочешь его надуть – не будет, а между тем не нахвалятся его приветливостью и вежливостью. Нркда каждого имела к нему доступ.... Все сделанное в Терской области по развитию экономическому, по народному образованию, по устройству гражданской и промышленной жизни в области обязано ему.

В 1874 г. я лечился в августе и сентябре на Кавказе на минеральных водах, где виделся с Михаилом Тариеловичем. Он поговаривал

3 46

уже о том, что скоро оставит область. Сколько грусти звучало при этом в его приятном голосе, грусти о деле, этом детище его, которое он покинет. Это был фанатик своего дела; в каждое начинание он вкладывал душу, и если дело тормозилось, шло не так, как бы ему хотелось, он страдал. И это страстное отношение к делу Михаил Тариелович успел вселить во всех своих сотрудников.

«Нужно, братец, администратору делать себя фанатиком, без этого пропадешь!» – и действительно, он имел фанатиков. Во время войны я ехал на театр военных действий, желая пристать к какой-нибудь партии санитаров; пробыл два дня во Владикавказе и слышал, как вспоминали Михаила Тариеловича; убедился, что, несмотря на все старания затмить его заслуги, добрая память о нем жила, и не только жила, но и росла в крае... Видел я его в деле, видел его распоряжающимся, видел я его заботу о солдатах, видел сострадание к больному... ну и ручаюсь вам, что и тут справедливая история выставит его в должном свете. Много недоброжелательного, злоязычного выпало на его долю за военные действия, но и здравый смысл бывшей там массы, изображающей народ, уже сумел отличить, что шло от него и что происходило по причинам, от него не зависящим.

Зашел я к графу Лорис-Меликову (Кирочная, 18), когда узнал об его назначении.

– Что вас давно не видать? – спрашивает он.

– Да зачем я буду к вам ходить – надоедать. А теперь пришел пожелать успеха и сказать вам, что вся Россия смотрит на вас с доверием.

– Сердцем чувствую это, – ответил Лорис-Меликов, – я глубоко тронут.

– А Ветлянку⁶⁴³ сожжете? – перебил я его.

– Сожгу, братец, все, что нужно сжечь, ни одной хаты более, ни одной менее... А прежде всего расстреляю двух-трех должностных лиц за мерзости, которые там делаются... Болезнь болезнью, а меня озабочивают экономические вопросы, политические... Что Бог даст, а за одно отвечаю – душу свою положу в дело, мне поручаемое...

г. Львов. Граф Лорис-Меликов // С.-Петербургские ведомости. 1879. 30 января. Корреспонденция из Москвы.

№ 19

ЦАРИЦЫНСКИЕ БУДНИ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА

В ноябре 1878 г. в Царицын проникли слухи, что в низовьях Волги, в пределах Астраханской губернии, появилась болезнь, от которой люди умирают очень скоро и даже целыми семьями. Слухи эти держались весьма упорно и, по мере того, как время шло, принимали все более и более зловещий характер. В конце ноября было получено из станицы Ветлянки от местного священника письмо⁶⁴⁴, в котором этот почтенный пастырь⁶⁴⁵, описывая все ужасы постигшего их станицу несчастия, убедительно просил об оказании помощи больным и сиротам. Вследствие этого немедленно было отправлено в Ветлянку, на лошадях, под надзором двух сестер милосердия, значительное количество белья, обуви, чаю, сахару, муки, пшена и пр.⁶⁴⁶ Одновременно с этим был командирован туда же и лекарский помощник Васильев. Вот что, спустя несколько дней, он писал из Ветлянки: «Приехавши в Ветлянку, я явился немедленно за распоряжением к начальнику первого отдела Астраханского казачьего войска, полковнику Плеханову, но тот, сказавшись больным, не сделал никаких распоряжений, предоставив мне делать то, что я найду нужным. Я взял казаков и сейчас же отправился осматривать больных. По дороге мне попадалось множество трупов, они лежали посреди улицы⁶⁴⁷. Первая моя забота была погрести умерших, но никто не находился: все сбежали. В домах станицы нашел множество больных и мертвых. Больные были разного возраста. Матери, отцы, дети – все боялись больных. Все были так напуганы, что бросили дома и семейства и бежали в степь. После долгих усилий, я едва нашел двух солдат-пьяниц, которые согласились погребать тела. Множество домов совершенно заколочены...»

Вслед за этим продолжали получаться с низовьев Волги известия, словесные и письменные, одно другого мрачнее. Говорили, что зараза из Ветлянки проникла уже в соседние селения и грозит вскоре появиться в Царицыне, что ветлянекая болезнь – несомненная чума, потому что люди умирают в продолжение 2—3 часов, будучи перед тем совершенно здоровыми. Впоследствии, под влиянием страха, лекарский помощник Васильев тайно скрылся из Ветлянки, но был немедленно возвращен назад; его хотели было за это предать суду, но ввиду действительно оказанных им заслуг, оставили без преследования⁶⁴⁸.

17 декабря 1878 г. я по личным моим делам должен был выехать из Царицына в Москву. Едва приехал в Белокаменную, как тотчас получил от жены телеграмму следующего содержания: «Чума Енотаевском уезде, в станице Ветлянке. Умирает 95 процентов. Жители бегут. Черном яру – чума. Царицын волнуется. Врачей нет». Прочитав эту депешу, я пришел в ужас. Мне, как городскому голове, страшно было за судьбу города, а как семьянину, за положение моих домашних. Я тотчас телеграфировал об этом саратовскому губернатору М.Н. Галкин-Врасскому и в то же время послал депешу в Петербург, к моему знакомому, прося его навести справки о том, насколько верны астраханские сведения. Вместо ответа, я получил приглашение немедленно прибыть в Петербург. В тот же день, вечером, с курьерским поездом, я выехал в северную столицу, и едва поезд остановился у платформы Николаевского вокзала, как получил приглашение немедленно явиться к управляющему Министерством внутренних дел. Заехав на квартиру моего знакомого, чтобы переодеться, я тотчас в сопровождении В.А. Кокорева¹, который меня уже ждал, поехал к министру. Это было около 12 часов. А.С. Макова² мы не застали дома: он уехал с докладом к государю. В 2 часа мы снова приехали к нему и были немедленно приняты. Он встретил нас в большом кабинете, наверху, и, усадив около письменного стола, начал расспрашивать. Я передал ему все, что было мне известно относительно Ветлянки. Лев Саввич, видимо, был смущен моим рассказом и хотя старался скрыть это смущение, показывая вид, что ему все известно, тем не менее ясно было видно, что он решительно ничего не знал о том, что творится в Астраханской губернии...

В тот же день, по распоряжению управляющего министерством, был командирован в Ветлянку доктор медицины А.Я. Красовский⁶⁴⁹.

В ночь же с 19 на 20 число, т. е. тотчас же по получении моим знакомым моей депеши из Москвы, была отправлена от имени управляющего министерством саратовскому губернатору телеграмма, текст которой был следующий: «Прошу принять немедленно меры против переноса заразительной болезни из Енотаевского уезда в Царицынский; если окажется необходимость, – учредить карантин для прекращения всякого сообщения с Черным Яром, Енотаевском и станицами, близ их лежащими. Медлить нельзя, положение дел весьма серьезное и опасное. О мерах, какие будут приняты, телеграфируйте, но, главное, не медлите и пошлите опытного чиновника».

Таким образом был дан первый толчок к принятию энергических мер.

22 декабря я выехал из Петербурга, а 26-го был уже в Царицыне, где и застал саратовского губернатора М.Н. Галкин-Врасского. Он действовал здесь со свойственною ему энергией и в течение нескольких дней успел привести город и его окрестности в такое положение, что о вторжении заразы со стороны Астраханского края перестали даже и думать. Везде, где указывала надобность, учреждались карантины, явились врачи; комитет общественного здравия и санитарная комиссия действовали с усердием. Впоследствии медико-санитарные средства Царицына еще более увеличились: по распоряжению Министерства внутренних дел была прислана сюда целая партия врачей, а

В.А. Кокорев выслал огромное количество дезинфекции. Причем не могу не упомянуть о следующем курьезе. По странному стечению обстоятельств, мне, как городскому голове, пришлось в это страдное время не только возиться с городом, но и быть начальником военной стражи. В моем распоряжении находилось: 4 офицера, 1 полицейский пристав, 50 человек солдат и столько же казаков; вся эта армия составляла цепь, окружавшую Царицын. Одновременно с принятием в Царицыне означенных мер принимались меры к локализации заразы и в Астраханской губернии: учреждались карантины, изолировалось одно селение от другого, а для сообщения Царицына с Астраханью был открыт объездной путь по Калмыцкой степи, охранявшийся разъездами казаков и особо назначенного для того чиновника.

28-го декабря 1878 г. М.Н. Галкин-Врасский выехал из Царицына в Саратов, поручив мне наблюдение за деятельностью установленных учреждений, а 30-го я получил от него следующую телеграмму: «Красовский 29-го декабря телеграфирует: В Ветлянку прибыл 27-го декабря. Чумы не нашел. Видел больных с воспалением легких. Нет вновь заболевших. Третий день остается два с тифозным воспалением, а одна с язвою в паху давнего сомнительного происхождения. Ваши (вероятно, врачи) размещены по деревням, где нет опасности. Надеюсь, все скоро кончится».

Телеграмма эта была немедленно объявлена во всеобщее сведение и произвела благоприятное впечатление. Вслед затем, спустя 10 дней, телеграфировал мне из Никольского (близ Ветлянки) доктор Павлинов: «Ветлянская эпидемия несомненно чума, с декабря ее легочная форма». Итак, очевидно было, что ветлянская болезнь потеряла свой острый характер. Все клонилось к тому, чтобы дела и люди вошли в свою обычную колею... Между тем в столичных газетах появились известия такого тревожного свойства, которые сразу произвели сенсацию как в правительственных сферах, так и в обществе. Так, по поводу одной депеши, напечатанной в «Голосе», управляющий министерством статс-секретарь Маков телеграфировал мне 29 декабря: «Из Царицына телеграфируют в газету «Голос», что будто в городе появилась чума со страшной смертностью. Прошу телеграфировать мне немедля – все ли у вас благополучно». На это я отвечал ему, что у нас никакой чумы нет и что неверные сведения, как оказалось по справкам, сообщены в газету из Царицына вновь назначенным в Астрахань управляющим почтовою частью Степановым, каковое сообщение сделано было им на пути из С.-Петербурга, из Царицына, со слов проезжего... Таким образом, несмотря на то, что газетные известия были не вполне верны, тем не менее молва о страшной болезни продолжала нестись с быстротою молнии. Вскоре известие это проникло за границу. Европа встревожилась, и в результате получилось: установление строгого кордона по нашей границе, воспрещение привоза из России товаров и стеснение проезда путешественников; все это, вместе взятое, отразилось потом миллионными убытками на нашей торговле и промышленности...

16 января 1879 г. в Комитете министров слушалось словесное заявление управляющего Министерством внутренних дел о появившейся заразе и принятых против нее мерах. В этом заявлении полагалось испросить Высочайшее соизволение: 1) На предоставление управляющему Министерством внутренних дел сделать зависящее распоряжение к сожжению, в той мере, как это будет принято необходимым, станицы Астраханского казачьего войска Ветлянки, с соблюдением следующих главнейших оснований: а) жители станицы Ветлянки должны быть выведены и размещены, по ближайшему соображению местных удобств, не выходя из карантинного района; б) оценку движимых и недвижимых имуществ, преданных сожжению, и выдачу за оные вознаграждения владельцам возложить на особую комиссию, под председательством астраханского губернатора, с участием членов: казачьего ведомства и Министерства финансов, государственных иму-ществ и внутренних дел, по особым правилам, которые эта комиссия должна постановить на месте, ив) на ту же комиссию возложить как распорядительные действия по сожжению станицы Ветлянки, так и все меры, необходимые для обеспечения выведенного из станицы населения продовольствием, бельем, теплою одеждою, лечением больных и т. п. 2) На предоставление управляющему Министерством внутренних дел испрашиваемые ныне относительно ст. Ветлянки меры распространять и на другие селения, а также и на отдельные в тех местностях районы и в той мере, в какой это будет признано необходимым. 3) На предоставление ныне же в распоряжение гражданской администрации необходимого числа войск для исполнения карантинной службы, и 4) на отнесение на счет государственного казначейства всех расходов, как по приведению в исполнение указанных выше мер, так и по возмещению издержек по всем принимаемым, по случаю настоящей эпидемии, мероприятиям.

По выслушивании этого заявления в присутствии приглашенных в заседание Комитета министров: начальника Главного штаба, начальника иррегулярных войск, главного военно-медицинского инспектора, лейб-медиков: Н.Ф. Здекауэра и С.П. Боткина³, и управляющего медицинским департаментом тайного советника Розова, комитет принял в особое внимание сделанное статс-секретарем Маковым заявление о том, что предположенное ныне сожжение Ветлянской станицы испрашивается им лишь по всестороннем изучении дела и по глубокому убеждению в неизбежной необходимости столь крайней меры, для совершенного искоренения зла в самом моменте его зарождения. Ввиду вышеизложенного и принимая во внимание признанные наукою и опытом способы к прекращению и ограничению распространения заразы, комитет пришел к единогласному заключению о целесообразности предположений управляющего Министерством внутренних дел. Вместе с тем комитет остановился на мысли о необходимости спешно воспользоваться продолжающимися зимними морозами для принятия энергических мер к предупреждению дальнейшего распространения эпидемии. В этом отношении комитет находил, что оздоровление не только селений, уже ныне считающихся зараженными, но вообще тех местностей, кои могут послужить источником заразы, представляется крайне необходимым и совершенно неотложным. По глубокому убеждению комитета, действительность и своевременность мер по столь важному делу могут быть вполне обеспечены только предоставлением главного руководства этими мерами на местах особому, облеченному высочайшим доверием, лицу, которое, будучи снабжено широким полномочием на предмет чрезвычайных мер, могло бы объединять все распоряжения по предмету прекращения болезни и пресечения ее дальнейшего распространения. На основании изложенного, комитет полагал: I. Заявление управляющего Министерства внутренних дел утвердить. II. Испросить Высочайшее Его Императорского Величества повеление относительно командирования на место заразы лица, облеченного Высочайшим Его Величества доверием и особо уполномоченного на принятие в Астраханской и сопредельных с нею губерниях и областях чрезвычайных мер и на объединение всех распоряжений как по прекращению заразы, так и с целью предупреждения дальнейшего ее распространения, и III. В случае Высочайшего Его Величества соизволения на командирование особо уполномоченного лица образовать при нем комиссию, с включением в состав оной специально-врачебных деятелей и с возложением на нее исследования на местах хода и развития заразы и изыскания мер как к пресечению эпидемии, так и к оздоровлению местностей, рке зараженных, а равно и тех, кои могут служить источником заразы. На журнале комитета 18 января 1879 г. последовала собственная Его Императорского Величества резолюция «Исполнить». Выбор пал на бывшего героя турецкой войны, генерал-адъютанта графа Михаила Та-риеловича Лорис-Меликова.

Этот личный выбор покойным государем графа М.Т. Лорис-Мели-кова был в высокой степени удачен. Этот кавказский воин с умом, энергией и неутомимостью в исполнении возлагавшихся на него поручений соединял необыкновенный такт и гуманность. Так и в 1879 г. он вполне проявил отличавшие его высокие качества.

Назначенный 24 января временным астраханским, саратовским и самарским генерал-губернатором, граф М.Т. Лорис-Меликов 27-го числа того же месяца был уже в Царицыне, где и учредил свою квартиру. Граф Михаил Тариелович приехал с экстренным поездом по Грязе-Царицынской железной дороге и был встречен в вокзале саратовским губернатором, прибывшим сюда дня за два до его приезда, представителями общества и местною администрациею. Граф был очень любезен и, обходя ряды представляющихся, пожал руку предводителю дворянства Корбутовскому и мне, как городскому голове. Его сопровождала многочисленная свита; тут были и генералы свиты, и флигель-адъютанты, и камергеры, и даже генерал Генерального штаба. Всем этим господам требовались лучшие квартиры в городе, а так как «лучшие» квартиры были заняты самими домовладельцами, то последним, ради удобства гостей, нередко приходилось переселяться в какую-нибудь конурку или совсем выходить из дому...

Вообще в то время наплыв в Царицын чиновников, как военных, так и гражданских, был громадный; тут даже были чины военно-полевого суда. В первое время по приезде все эти господа видимо скучали, но потом попривыкли, обзавелись знакомыми и время проводили весело.

На другой день по прибытии в Царицын у генерал-губернатора был назначен официальный прием, на который явились как приехавшие чиновники, так и представители местной власти. Граф Лорис-Меликов вошел в залу с нахмуренным лицом и, кивнув слегка головою на низкий поклон представляющихся, обратился к представителю дворянства и ко мне, как обязательным директорам местной тюрьмы, со следующими словами: «Сегодня я посетил здешнюю тюрьму и пришел в ужас от той тесноты и грязи, которые я там увидел. Это невозможная тюрьма. Выражаю вам мое неудовольствие, я должен вас предупредить, что если найденные мною беспорядки⁶⁵⁰ не будут немедленно устранены, то вас, господа, я велю немедленно выслать из Царицына»⁶⁵¹.

2 февраля в квартире саратовского губернатора была открыта Высочайше утвержденная совещательно-санитарная комиссия. Комиссия была открыта лично графом Михаилом Тариеловичем, причем он сказал следующую речь:

«При исполнении возложенного на меня Высочайшею волею поручения, требующего постоянных, неотложных с моей стороны распоряжений, и ввиду предстоящих разъездов во вверенному моему управлению краю, я лишен возможности председательствовать в настоящей комиссии, а потому, возложив председательствование на саратовского губернатора М.Н. Галкина-Врасского, я тем не менее имею в виду постоянно следить за ходом дела по комиссии, знакомясь со всеми ее постановлениями, при их учреждении. Независимо сего предлагаю председателю, в тех случаях, когда решению комиссии будут подлежать особенно важные вопросы, при нахождении моем на месте, предварительно докладывать мне об этом, и тогда я лично буду принимать участие в заседаниях комиссии». Указав затем, что предстоящая этой комиссии деятельность имеет всеобщее значе-^

ние и, следовательно, в трудах ее может быть полезно участие возможно большего числа лиц, граф продолжал: «Прошу всех членов, если бы они со своей стороны нашли возможным, указать на кого-либо из тех лиц, которые в интересах дела могли бы быть приглашаемы к участию в заседаниях комиссии, не оставить заявлять об этом председателю, и всякое подобное заявление будет принято к исполнению. В желании же предоставить членам комиссии возможность заблаговременно знакомиться с вопросами, подлежащими обсуждению, и чрез это судить, насколько участие их в заседании, по специальности вопросов, может быть необходимо, предлагаю, одновременно с рассылкой приглашений на заседание, препровождать членам перечень вопросов, подлежащих обсуждению».

На другой день по открытии комиссии у генерал-губернатора был обед, на который, в числе других, были приглашены предводитель, председатель земской управы и я. Обед был простой, и за столом, кроме кахетинского и вообще кавказского, другого вина не было. Видно было, что граф М.Т. Лорис-Меликов не любил роскоши и, живя в Царицыне более месяца, вел жизнь совершенно спартанскую. Замечательно, что, несмотря на то высокое положение, какое занимал граф Михаил Тари-елович, он держал себя весьма просто и был чрезвычайно доступен; к нему можно было идти по делу и утром и вечером. Так, раз вечером я явился к нему с толпою рыбопромышленников; он принял нас в кабинете, усадил и приказал подать чаю. В продолжительной беседе с представителем рыбопромышленности граф узнал все, что ему было нркно. Впоследствии это имело большое практическое значение при применении некоторых санитарных мер к рыбным ватагам.

Совещательно-санитарная комиссия состояла из постоянных членов и совещательных членов. Постоянными членами ее были: самарский губернатор А.Д. Свербеев, доктор медицины Снегирев (он же и делопроизводитель)⁴, доктор Рейтлингер, Генерального штаба генерал-майор Ильяшевич, флигель-адъютант полковник граф Голенищев-Кутузов и уполномоченный Красного Креста в звании камергера Юзефович⁵, а совещательными – предводитель дворянства Кор-бутовский, председатель земской управы Щепотьев⁶, городской голова Мельников, начальник IV округа путей сообщения Иогель, инженеры: Измайлов, Штромберг и Баталин, доктор германского посольства Аевесь и местные царицынские врачи. Впоследствии в трудах этой комиссии, в качестве совещательных членов, принимали участие еще следующие лица: профессора Харьковского университета Якобий и Крылов, Киевского – Минх, Московского – прозектор Белин и Медико-хирургической академии – Эйхвальд, Доброславин и Чудновский⁷. Кроме того, в комиссии перебывало множество рыбопромышленников, пароходчиков и людей различных профессий. Заседания комиссии продолжались с 2 февраля по 22 марта 1879 г.; в это время было рассмотрено 27 более или менее важных вопросов, и по ним постановлены определения в форме протоколов, одобренные графом М.Т. Лорис-Меликовым. Вот перечень этих вопросов: 1) Об устранении затруднений при отправке грузов из Царицына по железной дороге и при доставлении их на станции назначения. 2) О порядке карантирования рабочих, подлежащих выпуску из оцепленной местности Астраханской губернии на рыбные промыслы. 3) О рассмотрении правил устройства санитарных железнодорожных комиссий. 4) Об устройстве санитарной части в подверженных эпидемии местностях, в карантинном районе и в тылу карантина. 5) О существующем способе освидетельствования отправляемой из складов Царицына рыбы и об установлении более соответствующего порядка в этом отношении на будущее время. 6) О необходимости установления иного надзора за нагрузкой и выгрузкой товаров на пристанях ниже Царицына. 7) Об устранении затруднений в провозе по железным дорогам грузов, следующих из Царицына. 8) О предполагаемом астраханским губернатором каран-тировании рабочих на баржах. 9) По предложению комиссии о сокращении общей карантинной линии оцепления в пределах Астраханской губернии, с учреждением наблюдения по границе Черно-ярского уезда в селении Грачевке. 10) О назначении начальников санитарных отрядов. 11) Об устройстве временных карантинов для предстоящего выпуска рабочих. 12) О порядке составления описи и оценки имуществ, подлежащих сожжению, с указанием способа самого сожжения. 13) О карантинном заграждении р. Волги и расходах, потребных на это заграждение. 14) О проекте Министерства путей сообщения об ограждении рр. Волги и Дона. 15) Об утверждении устава для начальников санитарных инспекторов. 16) О предоставлении чинам санитарного отряда права ношения Красного Креста. 17) О дезинфекционных мерах в станице Ветлянке. 18) О принятии мер по отношению к рыбным промыслам. 19) О заграждении железной дороги по предложению Министерства путей сообщения. 20) О рассмотрении ходатайства астраханских рыбопромышленников о несожжении тар на местах прибытия рыбных грузов. 21) Об устройстве восьми новых карантинов в Астраханской губернии. 22) Об изменении состава комиссии для освидетельствования рыбных грузов в Царицыне.. 23) Об образовании комиссии для осмотра ватаг в пределах Царицынского и Камышинского уездов.

^

24) О способе карантирования калмыков, перекочевывающих из оцепленной местности в степь. 25) О мерах к прекращению эпидемии в станице Ветлянской, на случай нового возникновения ее. 26) О запрещении вывоза с низовьев Волги тряпья и ношеной одежды и 27) О санитарных отрядах и их деятельности.

Благодаря тому, как я сказал выше, что об эпидемии не было уже более тревожных слухов, большая часть постановленных по означенным вопросам определений осталась без исполнения.

Около половины февраля прибыли в Царицын иностранные делегаты; их было очень много, но я помню только Гирша (из Берлина)⁸, Беседецкого (из Вены) и Петреско (из Бухареста), так как они один раз присутствовали в заседании комиссии. В чем, собственно говоря, состояли обязанности⁶⁵² всех этих господ – сказать трудно. Некоторые из них дальше Сарепты не ездили, но другие доехали до самой Астрахани, выдержавши 14-дневный карантин.

Почти одновременно с делегатами приехали в Царицын корреспонденты из «Голоса», «Нового времени» и «Московских ведомостей». Были, говорят, корреспонденты и от других русских газет, но о них никто ничего не знает.

В конце февраля граф Лорис-Меликов предпринял поездку в Астрахань. Путь его лежал по правому берегу Волги, чрез калмыцкую степь. На обратном пути из Астрахани граф Михаил Тариелович посетил Ветлянку, откуда продолжал путь на пароходе до Черного Яра, а затем по почтовому тракту в Царицын, куда он возвратился в конце марта 1879 г.

Вслед за возвращением графа в Царицын из Ветлянки приехал и командированный туда Министерством внутренних дел доктор Красовский.

22 марта происходило последнее заседание совещательно-санитарной комиссии, а 30-го числа граф М.Т. Лорис-Меликов, в сопровождении некоторых состоящих при нем лиц, с экстренным поездом выехал в Петербург. Затем постепенно начали уезжать из Царицына различные чиновники, врачи, интенданты. Вслед за ними двинулись и те войска, которые были призваны сюда для карантинной слркбы... Так окончилась Ветлянская эпидемия, наделавшая так много хлопот, забот и нанесшая России громадные убытки.

Мельников И. Ветлянская чума в 1878 и 1879 гг. Воспоминания бывшего городского головы в г. Царгщыне // Русская старина. 1891. № 10. Публикуется с сокращениями.