Текст книги "Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники"
Автор книги: Борис Итенберг
Соавторы: Валентина Твардовская
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 54 страниц)
Дальнейшие международные события остановили успешные действия администратора. В марте 1856 г. по Парижскому мирному договору Карс и его окрестности возвращались Турции (в обмен на Севастополь и другие русские города, занятые союзниками). Во время процедуры передачи Карса (см. документ № 5) областной меджлис и почетные горожане поднесли Лорис-Меликову благодарственный адрес в знак признательности за доброжелательное отношение к местному населению. В это же время Мушир Измаил-паша (соответствует званию фельдмаршала), по словам корреспондента, «от имени правительства дружески благодарил полковника Лорис-Мели-кова за попечение о Крае»23.
Разумеется, заслуги Лорис-Меликова особенно ценились в России. Муравьев, завершая военную карьеру, заносил в дневник свои итоговые впечатления о незаурядном подчиненном, к которому «привязывались все племена азиаты». Это позволяло армейскому начальству России иметь самые достоверные сведения о событиях в лагере неприятеля. Когда же дело доходило до организации на завоеванных территориях должного порядка, то и тут по воле Михаила Тариеловича происходило «возбркдение дремавшей деятельности во всех частях военного и гражданского управления»24. Эти заслуги не были забыты: в августе 1856 г. за усердную службу Лорис-Меликова произвели в генерал-майоры. Ему было только 30 лет! Для русской армии – это один из самых молодых генералов.
* * *
Можно было подумать и о личной жизни. В 1857 г. молодой генерал вступил в брак с родственницей своего воинского начальника князя генерал-адъютанта В.А. Долгорукова-Аргутинского княжной Ниной Ивановной Долгоруковой-Аргутинской, представительницей древнего знатного армянского княжеского рода. Ее дед князь Иосиф (1745– 1801) – известный армянский церковный и политический деятель, архиепископ, в конце жизни Католикос всех армян. Брак оказался счастливым. В семье супруг находил и отдых и покой. В 1858 г. появился первый ребенок – дочь Мария» потом – София; 23 марта 1863 г. – сын Тариел, а через три года – Захарий. Самой младшей в семье оказалась дочь Елизавета (1872 г.)25.
Это была достаточно обеспеченная семья. В Тифлисской губернии находилось родовое имение с населенными крестьянами; в Тифлисе – два каменных дома. Жена владела медно-плавильным заводом. В Кубанской области Лорис-Меликову Высочайше были пожалованы пять тысяч десятин26.
На Кавказе судьба свела Михаила Тариеловича с боевым генералом князем В.О. Бебутовым (1791 —1858). В прошлом адъютант А.П. Ермолова, он участвовал в войне против Шамиля. В 1854 г. нанес поражение 60-тысячной турецкой армии при Кюрук-Дара. В конце этого же года был назначен начальником гражданского управления на Кавказе. Прослышав об административных способностях Лорис-Мелико-ва, Бебутов привлек его к сложному делу, связанному с проблемой курдского населения, проживающего и в России, и в Турции, и в Персии. Предстояло выяснить возможность склонить курдов к военным действиям против турецкой армии. Как всегда, Аорис-Меликов взялся за выполнение порученного основательно. Наладил контакты с курдскими лидерами, установил переписку с патриархом Несторганом, который предложил услуги России: при вторжении ее войск в Малую Азию десятки тысяч его единоверцев-курдов были готовы присоединиться к наступающей российской армии. Такой вариант Муравьев назвал «обстоятельством великой важности»27. Однако окончание войны остановило реализацию этого плана.
Между тем востребованность молодого генерала в высших военных кругах была велика. 10 июля 1857 г. новый наместник на Кавказе генерал-фельдмаршал князь А.И. Барятинский обратился с рапортом к военному министру Н.О. Сухозанету откомандировать в Кавказский корпус именно Лорис-Меликова, который отлично проявил себя в военных действиях и в свое время был высоко оценен Н.Н. Муравьевым.
Великий князь Константин Николаевич, встретившись с Михаилом Тариеловичем летом 1859 г. в Константинополе и обсудив с ним дела кавказские, увидел в своем собеседнике умного и прозорливого человека. Разговор был о возможности влияния России на Восток посредством армянского народа и об устройстве морской части при Черноморской береговой линии. «Я, – писал великий князь А.И. Барятинскому, – совершенно разделяю мнение Меликова о необходимости назначить образованных и благонамеренных русских консулов в разные места, где находится значительное армянское население»28.
Да, повторим, назначения следовали одно за другим. Лорис-Ме-ликов становится начальником войск в Абхазии и инспектором линейных батальонов Кутаисского генерал-губернаторства. За успешное строительство Цебельдинского укрепления он награждается орденом Святого Станислава I степени29. В 1860 г. новое повышение в должности – пост военного начальника Южного Дагестана и дербентского градоначальника (см. документ № 6).
В этом же году пришлось выполнить и важное дипломатическое поручение. 11 мая князь Барятинский докладывал Александру II, что Лорис-Меликов послан в Константинополь, где вместе с послом России в Турции князем Лобановым-Ростовским должны добиться согласия турецкого правительства «на открытие нам трех пунктов на границе, чтобы туда направить группы переселенцев, так как силою невозможно воспрепятствовать фанатикам покидать свое отечество и искать новое»30. Миссия эта была успешно выполнена, и Лорис-Меликов в июне получил очередной орден – Святой Анны I степени с мечами31.
Разумеется, главные заботы находились внутри вверенного генералу Кавказского края. Необходимо было установить и строгий порядок, и в меру лояльные отношения с местным населением, проявлять уважение к чрким обычаям, традициям и нравам. Вероятно, у Лорис-Меликова все это получалось. Народ относился к нему благожелательно, что способствовало выполнению его требований. Во всяком случае, власти ценили его деятельность. В послужном списке генерала отмечено: «За усердие и труды, понесенные по народному правлению и по введению нового порядка, со времени покорения Дагестана, награжден орденом Святого Владимира II степени с мечами»32.
Уходящий по болезни в отставку кавказский наместник князь Барятинский как бы предостерегал в декабре 1862 г. своего августейшего преемника, великого князя Михаила Николаевича: «Главная ошибка, даже иногда и правительственных лиц, заключается в бессознательной неприязни к чужой народности и в невольной наклонности к насильственному порабощению ее собственным привычкам и обычаям... Спрашивается: может ли такой нравственный гнет породить привязанность и любовь народа к правительству?»33 Поступать, следовательно, нркно иначе. Администратор завоеванного региона «имеет право» указывать только путь, ведущий к улучшению жизни покоренного населения. Но он обязан предоставить «каждой отдельной народности, чтобы она приносила общему государственному усовершенствованию свою долю участия, согласно условиям своей особенности»34.
Кавказ был больной точкой Российской империи. Этот тревожный регион находился в центре внимания властей страны, беспокоил, разумеется, и ближайшее окрркение Александра II. Кавказская элита проявляла себя и в Петербурге, что во многом находило понимание в общественных кругах. С 1861 г. в столице, в гостинице «Демут», обычно 4 февраля устраивались кавказские вечера – собирались кавказцы, временно находившиеся в России. В 1863 г. традиция была несколько нарушена: вечер был назначен на 26 января, так как великий князь Михаил Николаевич, собиравшийся «украсить» это собрание, должен был отправиться на Кавказ – нового наместника края там ждали неотложные дела...
В марте 1863 г. Михаил Николаевич собрал во Владикавказе представителей разных народов Терской области и объявил, что их начальником станет теперь генерал Лорис-Меликов, и от имени императора заверил собравшихся, что все, кто покорно и верно будут служить России, исполнять требования начальства, получат право на земли, на свободу религиозных верований.
Кавказский наместник докладывал Александру II, что обстановка в крае представляется благоприятной, введенный новый начальник Терской области, заменивший князя Святополк-Мирского, сумеет поддерживать порядок среди населения. «Князя Мирского в его области все так любили и уважали, что все ему подчиненные сожалеют,
ГРАФ ЛОРИС-МЕЛИКОВ И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ ^^
что он их оставил; радуются, однако, выбору его преемника, ибо Ло-рис-Меликов заслужил тоже всеобщее уважение и его управлением в Дербенте и южном Дагестане не могут довольно нахвалиться»35. По мнению великого князя, глава Терской области достоин нового производства. Царь прислушался к мнению своего брата – 17 апреля 1863 г. Аорис-Меликов стал генерал-лейтенантом.
Между тем обстановка в крае не была столь благоприятной, как докладывал Михаил Николаевич своему царственному брату. Достаточно сказать, что в Малой Кабарде около ста крестьянских дворов подняли бунт36. В начале 1864 г. некто Кунта – фанатик религиозного учения «Зикра» – усилил свою деятельность, призвав последователей оказывать сопротивление местным властям. Аорис-Меликов распорядился арестовать Кунту и выслать его за пределы края. Эта мера вызвала сильное волнение среди «зикристов», собравшихся в районе аула Шали. Тогда начальник Терской области организовал отряд под началом генерал-майора князя Туманова и приказал решительно действовать: 18 января, по свидетельству Д.А. Милютина, войска открыли по мятежникам «батальонный огонь, от которого вся толпа бросилась бежать, оставив на месте до 150 тел»37.
Таким образом, сложившиеся обстоятельства заставляли Михаила Тариеловича глубже ознакомиться с вверенным ему обширным краем, расположенным от Главного Кавказского хребта на юге до границ Ставрополья и Астраханской области на севере. Пообщался с местным населением, узнал их настроения, пожелания. Выяснив ситуацию, он подал великому князю Записку (см. документ № 7), в которой предостерегал: «Настоящее тревожное и неопределенное положение чеченского населения, самого значительного по числу из всех туземных племен Терской области и самого беспокойного, заставляющего опасаться новых беспорядков». По мнению Лорис-Мели-кова, чеченцы находятся на стадии первобытно-демократического устройства, когда их жизнь «не уживается ни с каким понятием о праве одной постоянной власти». Шамиль управлял не только «посредством страха», но и вынужден был казнить тех, кто противился его требованиям. Русские власти не могут идти по такому пути. Нркны другие репрессивные меры. Поэтому начальник кавказских войск граф
Н.И. Евдокимов требовал выселения горцев из предгорий и поселения их на открытой местности и даже частично переселения в Турцию. План этот вызвал сопротивление местного населения. Но по мнению Аорис-Меликова, его не следует игнорировать.
Вопрос о переселении северокавказских народов для нового начальника Терской области стал наиболее сложным. Его особенно тревожила эмиграция чеченцев в Турцию. Как она должна осуществляться (добровольно или принудительно) и приведет ли к успокоению кавказского населения. Лорис-Меликов исходил из реальной ситуации – царское правительство поощряло переселение. Естественно, Лорис-Меликов служил государству Российскому и обязан был выполнять его политические решения. И в конечном счете, не без колебаний, прилежно это делал. Вначале решительности явно не хватало. Начальнику Терской области думалось, что можно ограничиться переселением чеченцев внутри вверенной ему территории – с горных районов на равнину. Но кавказский наместник воспротивился этому: «Насильственное удаление части населения из Чечни, даже на близкое расстояние – за Терек, неминуемо вызовет волнение и власти вынуждены будут силой оружия подавлять их». Поэтому более целесообразно прибегать к эмиграции – «безгласно избавлять край от чеченцев»38.
Так началось массовое выселение горцев Терской области в Турцию. Оно было безгласным и принудительным. Люди вынуждены были покидать насиженные места и переселяться в Турцию, где они зачастую становились бездомными бродягами. В Константинополе по улицам толпами шатались оборванные и голодные переселенцы, на что обращала внимание европейская пресса, обвиняя правительство России в «варварском насилии» над племенами Кавказа.
На освобожденные земли селили казаков. Так возникала буферная казачья зона – от Владикавказа до Кумыкской плоскости, разъединявшая Чечню и Дагестан. Такие административные меры Лорис-Меликов считал весьма целесообразными. «Чеченское население, – писал он, – необходимо было сбить в одно место, и, разрозненные теперь казачьими землями Кабарда и Надтеречное наибство, вместе с чеченцами, поделенными по обоим берегам Сунжи, составили бы сплоченное туземное население. Население это, с одной стороны, отрезанное от гор новыми станицами, отделенное от Кабарды первым Владикавказским полком, а от Кумыкской плоскости естественной границей – Качкалыковским хребтом, не осмелилось бы более грозить нам восстанием и не избегало бы самого бдительного надзора»39.
Как видим, наследство досталось Михаилу Тариеловичу весьма хлопотное. Любое недоразумение могло вызвать «пожар восстания», и едва установившиеся мирные отношения могли быть разрушенными. Пришлось поэтому рационально расположить войска, усилить контроль за обучением солдат, где нужно было, действовать решительно и жестко. Меры эти оказались своевременными – отдельные очаги восстания быстро подавлялись. Великий князь Михаил Николаевич с удовлетворением писал 30 ноября 1863 г. Александру II: «Вообще военные дела наши идут так успешно и быстро, что даже летом никто из нас не смел на это рассчитывать»40.
Надежда, однако, оказалась преждевременной – началось восстание в Большой Чечне. Великий князь приказал Лорис-Меликову продолжать действовать «с полной энергией и настойчивостью и непременно вырвать зло с корнем»41. Генерал, однако, прибегал не только к оружию. Он вступал в переговоры с влиятельными чеченцами, что и привело к некоторому успокоению42. Об этом кавказский наместник доложил императору: «Лицо, которое преимущественно заслуживает твоего внимания и милости как за Зикринское дело, так и вообще за его полезную службу в Терской области, это генерал-лейтенант Лорис-Меликов, я не смею просить о награде его орденом, так как он только 17 прошлого апреля произведен в генерал-лейтенанты, но полагал бы его удостоить твоего благоволения в Высочайшем приказе»43. Такой приказ незамедлительно последовал: Лорис-Меликову «за отличные действия и распорядительность к восстановлению совершенного спокойствия и порядка в Чечне, объявлено именное Монаршее благоволение»44.
Думается, что «совершенного порядка и спокойствия» в Чечне все же не наступило. Недовольство местного населения давало о себе знать. Но Лорис-Меликов стремился сделать все возможное в условиях разноплеменного Кавказа. В своих многотрудных делах он нашел надежного помощника, знакомого еще с давних времен. Это был черкес Дмитрий Кодзоков45. До сих пор о нем молчала литература о Ло-рис-Меликове. Выпускник Московского университета, знаток Кавказа, служил чиновником по особым поручениям при наместнике великом князе Михаиле Николаевиче. Михаил Тариелович назначил образованного и честного чиновника председателем Комиссии по разбору личных и поземельных прав жителей Терской области.
После отмены крепостного права в Центральной России и среди терского казачества в Кабарде среди крестьян и холопов распространились слухи о наступлении и своей вольности. Назревало возмущение. 21 сентября 1864 г. Лорис-Меликов обязал Кодзокова «объявить кабардинцам и соседним к ним горцам», что эта надежда не имеет оснований. Начальник области предупреждал, что если бы правительство намеревалось «отменить между кабардинцами владение крестьянами и холопами», то оно бы заблаговременно об этом заявило. Опасаясь нового взрыва, Лорис-Меликов призывал кавказских хозяев «не превышать» своих прав среди беднейшего населения46.
Кодзоков оперативно распространил призывы начальника Терской области по селам и аулам. Но это не помогло. Волны народного протеста усиливались. Пришлось взяться за проведение крестьянской реформы в Кабарде. Эта деятельность на Тереке послркила примером для решения крестьянского вопроса на Кубани, что документально доказано В.П. Крикуновым47.
Так в какой-то мере в Терской области реализовались реформы 60—70-х годов, проводимые в Центральной России, что способствовало развитию товарного земледелия, укреплению личных хозяйств, притоку рабочей силы из центральных губерний. Было отменено рабство, горцы стали платить налоги, появились элементы правосудия. Начальник Терской области на свои средства открыл во Владикавказе одно из первых в России ремесленное училище, которое давало и общее элементарное образование. Жена Лорис-Меликова стала попечительницей женских учебных заведений края.
В своих административных действиях начальник Терской области стремился сочетать строгость с попытками либеральных решений. С одной стороны, он был категорическим противником возвращения горцев на родину; с другой – выступал против ссылки в арестантские роты всех участников повстанческих движений, заботился о благосостоянии их жен и детей, оставшихся без кормильцев.
По словам современного исследователя, знание восьми языков помогало Лорис-Меликову «сближению с различными этносами. Его деятельность совмещала в себе как положительные результаты в способствовании установления контактных зон вновь приобретенных окраинных регионов России с центром, так и отрицательные, разрушающие такие связи»48.
В целом же в 1860-х годах в Северо-Восточном Кавказе было установлено военное управление (как считает З.Х. Ибрагимова, «военная диктатура царской администрации»), введены новые структуры власти, порядок в основном поддерживался военной силой, что давало возможность избежать крупных конфликтов с местным населением, которое в своем большинстве отрицательно относилось к нововведениям, чуждым традиционным формам общественной жизни.
Наместник Кавказа и император Александр II следили за многогранной деятельностью Лорис-Меликова в столь взрывоопасном крае, где нужно было и войска применять, и хозяйственные проблемы решать, и иногда даже с Турцией лояльные отношения поддерживать. Начальник Терской области все эти дела стремился решать. Во всяком случае, самодержавные властители были довольны – награды продолжали следовать одна за другой. 19 апреля 1865 г. Лорис-Ме-ликов «за отлично-усердную службу» награждается орденом Белого орла49. Создается впечатление, что августейший наместник Кавказа только и думал: чем еще наградить своего подопечного? Просить императора назначить его генерал-адъютантом – почетное звание, дающее право находиться в свите Его Величества. Но когда это целесообразнее сделать?
Об этом и решил поделиться мыслями великий князь со своим царственным братом в письме из Тифлиса: летом 1865 г. предстоит переселение части чеченцев в Турцию – задача трудная; она станет «пробным камнем для начальника Терской области». Если это дело будет успешно решено, то Лорис-Меликов «сослужит большую услугу» России в освоении Кавказа. По мнению наместника, генерал решил этот вопрос «так же умно и дельно», как он осуществлял другие кавказские мероприятия – поземельные и денежные отношения в Кабарде, Осетии и Кумыкской плоскости. И наконец, последние воодушевляющие слова письма: «Кабарда уже теперь окончательно наделяется землей и народ беспрекословно покорился объявлению, что с 1 января 1866 г. он будет вносить подать в 30 тысяч рублей серебром, что покроет расходы на управление округом. По всем этим делам не могу довольно похвалиться теперешним начальником области: он в два года своего управления приблизил к решению такие существенные вопросы, которые десятками лет оставались почти без движения !»50
Такая высокая оценка управленческой деятельности Лорис-Мели-кова не могла остаться без соответствующих последствий. Высочайшим приказом от 30 августа 1865 г. Михаил Тариелович был назначен генерал-адъютантом к Его Императорскому Величеству, «с оставлением в занимаемых должностях»51. Произошло это после того, как летом более 22 тысяч чеченцев были переселены в Турцию, а в крае установилось относительное спокойствие.
Теперь предстояло решить новую задачу, о которой уже упоминалось, – обязать народы Терской области вносить налоги и подати, что могло вызвать, естественно, вспышки недовольства. Великий князь вынужден был признать трудность такого предприятия: «Надеюсь на помощь Божью и умение и такт генерал-адъютанта Лорис-Меликова и его сотрудников». И еще несколько убедительно-успокоительных слов, обращенных к императору: «Проехав по Терской области, я убедился, что начальник оной вполне заслужил высокую милость, которую ты ему оказал, назначив его генерал-адъютантом»52.
Административно-военная деятельность Лорис-Меликова в Терской области, понимание многочисленных проблем завоеванных народов привели его к здравым выводам, с которыми он спустя много лет поделился со своим другом доктором Н.А. Белоголовым: «Правительство сделало все, что могло, оно силой орркия закрепило Кавказ за империей, но чтобы присоединение это обратилось в прочную, неразрывную связь, необходимо культурное влияние, нужно, чтобы русские люди и капиталы устремились в этот благодатный край и устраивались в нем земледельцами, промышленниками, фабрикантами»53.
Большое внимание уделял Лорис-Меликов и элементам самоуправления. Им было составлено краткое «Положение», где указывалось, что в Терской области сельское общественное управление составляет: сельский сход, сельский старшина и сельский суд54. Вероятно, что эта практика элементарного, начального самоуправления, привлечения жителей края к административной деятельности, получившая апробацию в условиях кавказского менталитета, в процессе дальнейшего развития нашла место в планах общероссийских государственных преобразований, предпринятых Лорис-Меликовым в начале 1880 г.
И все же мирная жизнь в Терской области была нарушена – крестьянская реформа в Кабарде ущемляла экономическое положение местных князей: они не хотели расставаться со своими крепостными и угрожали вместе с ними переселиться в Турцию. Недовольные собрались в Нальчике, куда из Владикавказа прибыл и Лорис-Меликов, враждебно встреченный толпой. «Эй, народ Кабардинский, – громко и совершенно спокойно заявил он, – слышал я, что есть у вас обычай, когда говорит старший, остальные молчат». На площади все смолкло. Михаил Тариелович продолжил: «Как Бак-сан не может обратиться в своем течении назад, в те горы, откуда стремится, так и дело освобождения крестьян, направленное властным словом русского царя, не может быть остановлено. Ваша религия, ваш семейный очаг – вот ваша святая неприкосновенная собственность, до которой никто никогда не коснется. Но сами вы, ваши земли – все принадлежит русскому Государю». В конце концов речь произвела свое действие, а арест главных зачинщиков возмущения и приведение войск в боевое состояние завершили дело – кабардинцы покорились55.
Великий князь 13 февраля 1867 г. сообщал Александру II, что наличие в крае усиленных военных подразделений сыграло решающую роль в этом крупном конфликте: «Таким образом, накопившаяся было туча в Кабарде благоразумными мерами начальника Области блистательно рассеяна – без выстрела и все это время спокойствие в крае не было нарушено»56. Думается все же, что император знал, что не все так благополучно в этом регионе, отличающемся своей взрывоопасностью. Действительно ли смирились народы на этот раз? Может быть, письмо брата предназначалось для успокоения Его Величества? Не этим ли и было вызвано путешествие царя – посмотреть Кавказ своими глазами?
Объехав в 1871 г. покоренные земли, ознакомившись с порядками в регионе, с положением населения, армейских частей, Александр II с удовлетворением писал брату Михаилу: «Целый ряд мероприятий, задуманных и исполненных под непосредственным вашим руководством, привел к водворению в горских обществах прочного порядка и настолько продвинул гражданское их развитие, что ныне признано возможным многие из них подчинить общим с русским населением гражданским учреждениям»57.
Думается, что, как всегда в подобных случаях, королю показывали только то, что могло понравиться Его Величеству. Хотя нельзя исключать и того, что результаты административно-военной деятельности Лорис-Меликова давали возможность раскрыть перед императором некоторые прогрессивные нововведения. Во всяком случае, перемены в крае были заметны, о чем свидетельствовал В.П. Мещерский, посетивший осенью 1877 г. Владикавказ. Захолустный «маленький городок» начальник Терской области Лорис-Мели-ков «сделал красивым и большим городом, с бульварами, театром, большими зданиями для училищ, казармами, госпиталем и оставил здесь о себе память даровитейшего администратора и в то же время отличного человека»58.
Размышляя над итогами деятельности начальника Терской области, современный историк пишет: «Российская государственная система разрешила основную проблему, стоявшую перед ней, – непокорное население Северо-Восточного Кавказа с помощью минимального количества израсходованных средств было вовлечено по всем отраслевым направлениям в систему государственного управления России»59. Думается, что «основная» проблема полностью решена не была. Регион еще далеко не во всем был связан с социально-политической жизнью Центральной России. Да и сам автор этого смелого вывода утверждает, что в Терской области почти полностью отсутствовали гражданские медицинские учреждения, органы самоуправления на местах, суд присяжных (мы добавим – действовал шариат), «плохо развивалась сеть учебных заведений»60. Как же после всего этого можно писать, что Северо-Восточный Кавказ был вовлечен «в систему государственного управления России»?
Да, Лорис-Меликов благодаря своим выдающимся административным способностям много сделал в деле стабилизации положения в регионе, стремился осуществить там управление хозяйственной жизнью, приближенное к российским стандартам. Но многовековые обычаи и традиции горцев, их воинственный менталитет, религиозный фанатизм, непрерывное ожидание локальных восстаний – все это не позволяло полностью решить кавказскую проблему.
* * *
В начале 1875 г. между Лорис-Меликовым и великим князем Михаилом Николаевичем произошли какие-то разногласия.. Начальник Терской области, попросив аудиенцию у наместника Кавказа, изложил просьбу об отставке и, вероятно, затронул другие вопросы, высказал какие-то суждения. Известно лишь, что великий князь писал об этом Д.И. Святополк-Мирскому: «Объяснение было предлинное и споров было много». В письме бегло указывалось, что о подлинной причине отставки «можно делать много предложений, но было бы слишком долго их описывать»61. Ясно одно: Михаил Тариелович отказался от временного отпуска для лечения, а добился полного отчисления его от должности. Может быть, для выяснения ситуации нам поможет другое письмо великого князя к Святополк-Мирскому. Из него мы узнаем, что в июне 1876 г. Михаил Николаевич в Эмсе встретился с Лорис-Меликовым: «Назначение его в Туркестан почти дело решенное, но неизвестно, когда именно оно состоится»62. Следовательно, генерал служить был готов, но не на Кавказе, под начальством великого князя?
Так или иначе, но с Терской областью было покончено. В мае 1875 г. Лорис-Меликов был уволен в отпуск за границу для излечения болезни. По «особому Высочайшему повелению» ему сохранялось содержание с мая по ноябрь 1875 г.63 В июне прибыл в знаменитый немецкий курортный город Эмс, находившийся в живописной долине, защищенной с севера и востока лесистыми горами и открытой лишь для южных и западных ветров. Город славился своими целебными водами, хорошим климатом, особенно подходящим для лечения легочных больных. Именно это и определило выбор Лорис-Меликова. К этому времени пятидесятилетний генерал-адъютант, прошедший суровую, полную боевых схваток, командных решений и административной деятельности жизнь, получил простую человеческую свободу – подчинялся только своим духовным потребностям и желаниям. Он много читал, следил за международными событиями, раздумывал о социльно-политической жизни России, о ее внутренней политике.
Во время одной из прогулок Михаил Тариелович встретился с известным славянофилом и общественным деятелем Александром Ивановичем Кошелевым и, назвав себя, прямо заявил: «Я прочел вашу книжку «Наше положение», вполне сочувствую вашим взглядам и желаниям и непременно пожелал с вами познакомиться»64.
Так что же привлекло любознательного генерала в только что вышедшей (Берлин, 1875 г.) книжке, которая в России появиться не могла? Ее автор утверждал злободневное: все произведенные в стране реформы не выполняются, «исполнители законов стесняют их смысл сколько могут и щедры только на ограничения», своими истолкованиями изменяют суть реформ, бюрократия стремится противодействовать союзу государя с народом. По мнению Кошелева, России нужны существенные перемены: «Теперь безусловно необходимо узнавать от самой страны, что ей нужно, чего она желает... Как сама страна, особенно такая обширная, как Россия, не может лично и прямо высказываться, то она должна это исполнять через своих представителей. А потому: учреждение государственного земского собрания или государственной думы – стало необходимостью неотложно-неустранимою»65.
Эта основная идея книги «Наше положение» и вызвала, скорее всего, «полное сочувствие» Лорис-Меликова. Такое свидетельство очень важно для понимания истории формирования общественно-политических взглядов боевого генерала и способного администратора. Можно смело предположить, что ко времени знакомства с книгой Кошелева Лорис-Меликов, столкнувшись с российскими порядками, был озабочен состоянием государственной и общественной жизни империи, размышлял о пороках административного управления, но, разумеется, не мог об этом публично заявить, – он делился своими мыслями с собеседником, которому доверял. Познакомившись с Михаилом Тариеловичем, Кошелев увидел в нем человека, который поражал не только своим умом, но и полным пониманием жизненных обстоятельств российской действительности. И хотя этот «военный армянин» большую часть своей жизни провел на Кавказе,
«он смотрел на вещи и события как русский гражданин и как человек современно развитый»66.
Через Кошелева Лорис-Меликов тут же на курорте познакомился с историком, академиком М.П. Погодиным. Все вместе они проводили время в беседах. Иногда, по вечерам, Кошелев читал друзьям разделы писавшейся книги «Общая земская дума». К автору возникали вопросы, делались замечания, иногда возникали споры.
