Текст книги "Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 195 страниц) [доступный отрывок для чтения: 69 страниц]

   "Здравствуй, моя госпожа Сайо-ли! Брат сказал, что понесет тебе письмо от госпожи Айоро, вот я и решила черкнуть пару строк. Очень-очень по тебе соскучилась. Меня пригласили на день рожденье к Фанико Тойо. Девчонки в школе чуть не лопнули от зависти! Говорят, праздник будет во дворце! Я ужасно рада. А вот мама расстроилась. У меня же нет подходящего платья. Наверное, придется брать на прокат. Все равно это здорово! Говорят, ее отец пригласил театр! Гостям покажут какую-то пьесу. Надеюсь, про любовь. Терпеть не могу всяких моралей! Я знаю, что если бы не ты, Тойо меня бы ни за что не пригласила. Большущее тебе спасибо. Навсегда твоя лучшая подруга Ясако Сабуро".

   Сайо мечтательно улыбнулась и взялась за цилиндр с печатью опекунши. Потом решительно отложила его в сторону.

   "Пока настроение хорошее, надо написать ответ, – подумала девушка. – И пусть Тим отнесет в школу".

   Отправив парнишку, Сайо с трепетом сломала печать. Из футляра выпали четыре густо исписанных листка. Девушка вздохнула и приступила к чтению.

   В первых строчках сообщалось, что господин Айоро идет на поправку. В Хайдаро-сегу сегун обеспечил ему самое лучшее лечение и вполне возможно, что когда Сайо получит это письмо, они уже будут возвращаться домой. Потом следовало длинное и скучное описание дороги, которое, тем не менее, девушка прочитала очень внимательно, опасаясь пропустить что-то важное. Айоро в мельчайших подробностях расписала встречу, устроенную ей супругой сегуна и полученные в подарок драгоценности. И только в самом конце письма пошли строки самые важные для Сайо. Опекунша писала, что господин Айоро очень смеялся, когда узнал, что его воспитанница предложила госпоже Ромоно их паланкин. Чтобы ничего подобного впредь не происходило, он запрещает Сайо принимать в доме кого бы то ни было. Девушка понимающе улыбнулась. Теперь она может выпроводить из дома кого угодно, ссылаясь на приказ опекуна. Госпожа Айоро охотно разрешила ей сходить на день рожденья Фанико Тойо. Она написала, что надеется до начала месяца Окуня приехать домой. Тогда они вместе подберут подарок, достойный дочери секретаря сегуна. Но если ее не будет, пусть Сайо возьмет из шкатулки сережки в виде дельфинов с рубинами вместо глаз. Госпожа не возражает, если воспитанница возьмет себе новую служанку. Однако окончательное решение примет только после того, как сама с ней поговорит.

   Девушка отложила в сторону бумаги. Все получилось даже лучше, чем она предполагала. Вот только Айоро не знают, что ее выгнали из школы. Стало темнеть. Сайо вышла на лестницу и позвала кого-нибудь. Прибежавшей Цие она приказала принести огня и зажечь светильник в кабинете. Сайо решила еще раз перечитать послание Айоро. Но ее отвлек Тим.

   – Ты передал письмо? – нахмурилась девушка, глядя на тяжело дышащего мальчика.

   – Да, моя госпожа, – поклонился тот. – Госпожа Сабуро передает тебе большой привет. А госпожа Миядзо вот это письмо.

   Он с поклоном протянул Сайо сложенный листок. Удивленная девушка кивком головы отпустила слугу и быстро пробежала глазами послание управительницы.

   Госпожа Миядзо настойчиво приглашала госпожу Сайо продолжить обучение. Девушка села за стол и рассмеялась.

   Почувствовав себя лучше, Александра решила возобновить утренние тренировки. Она привыкла, что так рано в усадьбе Айоро никто кроме нее не просыпается. Однако, выйдя из людской, увидела Цию. Девушка сидела на лавке и сушила полотенцем рассыпанные по плечам светло-русые волосы.

   – Ты чего поднялась ни свет, ни заря? – зевая, спросила Алекс.

   – Голову мыла, – ответила девушка, приветливо улыбаясь. – Вчера почтенная Симара сказала, что у меня грязная голова. Вот я и намыла с утра пораньше. Теперь жду, когда высохнут.

   Александра кивнула и принялась выполнять обычный комплекс упражнений, правда в сильно облегченном варианте. Однако, даже такая слабая тренировка оказалась ей еще не по силам. Держась за бок и морщась, она уселась на скамью.

   – Рана? – участливо спросила Ция, пытаясь заплести короткую косу.

   – Она, проклятая, – подтвердила Александра, поняв вдруг, на кого похожа эта девушка. Сейчас с чистым лицом и промытыми волосами она напомнила ей Марину. Её лучшую подругу из прошлой жизни.

   Глядя, как Ция старательно пытается заплести непослушные волосы, Александра неожиданно для самой себя предложила:

   – А давай я тебе прическу сделаю?

   Девушка уставилась на нее огромными глазами.

   – Ты умеешь?

   – Не знаю, – уже проклиная свой длинный язык, ответила Алекс.

   Ция подала ей большой деревянный гребень. Когда-то и где-то Саша Дрейк не охотно помогала лучшей подруге прибирать волосы. А сейчас Александра была готова полжизни отдать, только чтобы сделать ей прическу. Руки плохо слушались, выполняя незнакомую работу. Но очень скоро волосы у Ции оказались собраны в кольцо, из которого торчал небольшой задорный хвостик.

   Алекс не поленилась сбегать в людскую за кусочком зеркала. Служанка долго разглядывала в крошечном осколке свое отражение, пытаясь определить, что же создал у нее на голове этот странный парень. Наконец ей это удалось. Прическа смотрелась по-новому весело, а волосы не мешали и не лезли на глаза.

   – Эх, нам бы еще пару заколок! – мечтательно вздохнула Александра. – Я бы тебе такое сделал!

   – Спасибо, Алекс! – поблагодарила девушка. – Пойду на кухню. А то господин Микан скоро проснется.

   – Заходи, будет время, – радушно пригласила Александра. – Поболтаем.

   Погруженная в воспоминания, она даже не обратила внимания на то, как двусмысленно прозвучали последние слова. Сегодня у нее было особое задание на утро: соорудить хлев. Похоже, Фусан все-таки достал госпожу своим нытьем, и она выделила деньги на поросенка. Будущая колбаса жизнерадостно хрюкала, копаясь в большой миске, куда Ция свалила кухонные отбросы, а Алекс пыталась соорудить для нее загон, не используя ни единого гвоздя. Этот ресурс в местных условиях был достаточно дорогим, чтобы бездумно изводить его на свиней. Пришлось использовать веревки. Промучившись, Александра вытолкала протестующую хрюшку на постоянное место жительства и привязала калитку, не обращая внимания на буйный протест пятачконосца. Там у поросенка была новая собственная кормушка, и пришла пора вернуть чашку на кухню.

   – Забирай, – сказала Алекс, протягивая Токи вымытую посудину.

   – Поставь в угол, – буркнула женщина, не переставая резать овощи.

   Александра пожала плечами. На кухню заскочила Ция, и Алекс увидела, что от ее прически ничего не осталось.

   Девушка перехватила ее взгляд и сделала страшные глаза. Ни чего не понимая, Александра вышла.

   Как следует поговорить, они смогли только вечером. Алекс сидела на лавочке возле людской и смотрела на удивительно чистое, усыпанное россыпью незнакомых созвездий небо. Чуть слышно скрипнула дверь кухни. Подошла Ция, присела на лавку и тяжело вздохнула.

   – Извини, что я расплела прическу.

   – Как хочешь, – передернула плечами Александра. – Волосы то твои.

   – Она не понравилась госпоже, – очень тихо проговорила девушка, опустив голову.

   – Это она тебе сказала? – очень удивилась Алекс.

   – Нет, – покачала головой служанка. – Но она так посмотрела...

   – Страшно? – скривила губы Александра.

   – Алекс, я очень боюсь, что меня здесь не оставят, – серьезно проговорила Ция. – Пойми, мне некуда больше идти и не на кого надеяться. Прости. Та прическа мне очень-очень понравилась. Но...

   – Ты думаешь, я не понимаю? – усмехнулась Александра. – У сирот жизнь никогда сладкой не была. Это ужасно, когда рядом нет ни матери, ни отца, и приходится рассчитывать только на свои силы. Особенно тяжело без помощи девушкам...

   При этих словах ей показалось, что Ция как-то странно на нее посмотрела. Но увлеченная собственным красноречием, Алекс не придала этому большого значения.

   – Любой, кто богаче или сильнее уже считает себя ее хозяином. И если благородных еще защищает хоть какой-то закон, то простолюдинке выжить в одиночку очень трудно. Почти невозможно. Неужели я буду на тебя обижаться? Да наплевать на эту прическу. Я же понимаю, что для тебя главное – понравиться госпоже Сайо и госпоже Айоро.

   – Правда? – спросила девушка. – И не обижаешься?

   – Нисколько! – твердо ответила Александра. – Я тоже хочу, чтобы ты тут осталась.

   Служанка вдруг встрепенулась.

   – Ой! Я, кажется, забыла за плитой протереть.

   – Тогда спокойной ночи, – потянулась Алекс. – Я спать пошел.

   Он вошел в людскую. На длинном столе еще горел большой светильник, освещая рассевшихся слуг.

   – Что как быстро насиделись? – громко спросил Фусан, посмеиваясь в редкую бороду.

   – Хватит, – зевнула Алекс. – Завтра вставать рано. Да и что долго то сидеть.

   – Правильно, – поддержал его Тотига. – С девками не сидеть надо. Отвел бы ее в сад, там сейчас запах лучше вина пьянит. Уложил под яблоню... И эх!

   – Для этого надо быть мужчиной, – крикнул переплетчик Матай.

   Слуги замерли. Александра поняла, что услышанные слова вполне можно считать оскорблением.

   – По-твоему я не мужчина? – тихо спросила она в наступившей тишине.

   – Нет, – ухмыльнулся переплетчик. – Ты тощий евнух.

   – А ты.... – Алекс выдала вольный перевод фразы, услышанной как-то на рынке, когда насмерть сцепились две торговки. И хотя на местном наречии слова звучали не так цветисто, Матая проняло.

   – Ах ты, говнюк! – раненым бизоном взревел переплетчик, вскакивая со скамьи.

   – Матай! Матай! – наперебой закричали переписчики, а Фусан обхватил его за плечи.

   – Успокойся! Видишь, парнишка не в себе. Бредит от раны.

   Тот дал себя усадить на лавку и схватил чашку с остывшим чаем.

   – А ты извинись! – крикнул Фусан Александре.

   – Проси прощения, ублюдок! – рявкнул Матай.

   – Скажи мне это в профиль, если ты мужчина, – кривляясь проговорила Алекс, вспомнив французский фильм.

   – Ну, держись! – переплетчик отшвырнул Фусана и трактором попер на Александру. Подскочив, он схватил ее одной рукой за куртку, а вторую занес для удара.

   Сложенные клювом пальцы ткнули точно в печень. Матай икнул и, побелев от боли, стал заваливаться на сторону, открывая рот. Алекс несильно ударила его в подбородок. Лязгнули зубы, прикусив поганый язык. Переплетчик рухнул, обливаясь кровью.

   Не обращая внимания на жуткую боль в ране, Александра оглядела притихших слуг. Только Фусан смог выдержать его взгляд.

   – Кто-нибудь еще сомневается в том, что я мужчина? – тихо спросила она и, не получив ответа, направилась в свое купе. Переписчики бросились поднимать Матая.

   Рухнув на кровать, Александра беззвучно заплакала. Болела потревоженная рана, но еще сильнее страдала душа. Она же считала усадьбу почти домом, а слуг если не друзьями, то приятелями точно. Дура! Алекс уткнулась носом в матрац, чтобы не дай Бог, кто-нибудь не услышал ее рыданий. Постепенно слезы смывали горечь обиды, оставляя на дне души тяжелый ком разочарования.

   Утром Александра старалась ни на кого не глядеть. На распухшей роже Матая застыло испуганно – озлобленное выражение. Фусан пару раз порывался что-то сказать, но натыкался на холодный взгляд голубых глаз. Она в одиночестве доедала свою лепешку, когда к ней подошел Тотига.

   – Вчера вечером нехорошо получилось, – проговорил он, пряча глаза.

   – Очень, – согласилась Алекс.

   – Слуги одного господина не должны драться, – назидательно сказал художник. – Ты еще молодой...

   – В меня, значит, будут какашками кидать, а я их в попу целовать? – вскричала Александра. -Не дождетесь!

   – Зачем же так?! – смутился Тотига. – Ну, пошутили, посмеялись...

   – Хороши шуточки! – стала закипать Алекс.

   – Просто ребята выпили, – стал объяснять художник. – У нас традиция...

   – В баню на новый год ходите? – прервала его Александра.

   – Нет, – покачал головой удивленный Тотига, не видевший бессмертной новогодней комедии. – После переписки новой книги устраиваем маленький праздник. Вот Матай и выпил чуть-чуть.

   – И пил бы дальше. Я при чем? Зачем меня то задевать?

   – Пьяный, – развел руками художник. – Ты уж не держи на него зла. Ему и так досталось. Чуть пол языка не откусил.

   – Что ты от меня хочешь? – устало спросила Алекс.

   – Не держи зла, – попросил Тотига. – В жизни всякое случается.

   – Не буду, – согласилась Александра. – Только пусть он в начале думает, а потом говорит.

   – Ну, говорить ему теперь долго не придется, – улыбнулся художник.

   Пятачконосец встретил ее приход радостным визгом. Который, впрочем, сразу стих, как только свежие помои оказались в новенькой кормушке.

   – Всем бы вам только жрать! – буркнула она, завязывая калитку. Услышав чьи-то шаги, Александра оглянулась. К сараю спешила озабоченная Ция.

   – Я за ведром, – проговорила она.

   – Да я бы сам принес, – удивленно пробормотала Алекс.

   Взяв из ее рук деревянное ведро, девушка спросила:

   – Правда, что у вас была драка?

   – Какая там драка, – махнула Александра рукой. – Поговорили как мужчина с мужчиной.

   – А что же у того слуги все лицо распухло? – хитро улыбнулась девушка.

   – С похмелья, наверное, – хмыкнула Алекс. – Выпили вчера чуть-чуть, а гонору вылезло как у пьяного ратника.

   Ция прыснула. Потом стала переминаться и кусать губы, перекладывая ведро из одной руки в другую.

   – Ты чего? – удивилась Александра.

   – Скажи, Алекс, – очень медленно проговорила Ция. – Это правда?

   – Что? – не поняла та.

   – Ну, – девушка опустила глаза и покраснела. – На счет твоей мужской силы.

   – Правда, – разочарованно ответила Александра.

   На лице девушки расплылась довольная улыбка. И прежде чем Алекс успела среагировать, Ция звонко чмокнула ее в щеку.

   Александра смотрела, как она вприпрыжку бежит к кухне, и абсолютно ничего не понимала.

   – И кто их баб разберет? – бормотала она, пожимая плечами. – Чего им надо?

   Чубсо страдал. Разбитая голова почти поджила, напоминая о себе лишь шумом в ушах. Но провалявшись всю ночь в вонючей канаве, он сильно простудился. "Гостя сегуна" душил булькающий, разрывавший внутренности кашель. Лекарь пользовал больного травяными настойками, делал припарки и компрессы. Лечение помогало, но уж очень медленно. Однако сильнее простуды Чубсо мучило сознание упущенной возможности. Если бы не болезнь, он бы уже мчался на самом быстром скакуне в столицу. Да плевать на лошадей! С его полномочиями он бы менял их в каждом замке, спеша донести до Канцелярии Сына Неба весть о родственнице одного из помощников Самозванца!

   Едва придя в себя, Чубсо решил написать рапорт о случившемся. Но вовремя передумал. Такие вести лучше сообщать самому. Бумагу нельзя наградить, а письму не поручишь розыск настоящих родителей Юмико Сайо и степени ее родства с семейством Сакуро, или с самим Самозванцем! Скрепя сердце, Чубсо был вынужден ждать выздоровления.

   Он лежал в своей комнате большого замка и жалел себя. Немой слуга, выбранный именно за это качество, разогревал на маленькой жаровне укрепляющее питье. Вдруг в дверь постучали.

   – Открой, болван! – приказал Чубсо.

   Слуга равнодушно взглянул на страдающего хозяина и пошел открывать.

   К Чубсо пришел Гафуро Наго помощник главного распорядителя постельной кладовой сегуна. Один из немногих придворных, рисковавших открыто встречаться с представителем Тайного Ока Сына Неба. Столь безрассудная смелость была вызвана не только особенностями характера Наго, но и его незначительным статусом. Лишь на одну ступень опережавшим "гостя сегуна".

   Толстый с большим ртом, пухлыми губами и глазами на выкате, он сильно походил на земноводное и имел при дворе кличку: "постельная жаба". И не только из-за места службы.

   Пыхтя от тяжести собственного брюха, он взгромоздился на пискнувший табурет.

   – Как твое драгоценное здоровье, Чубсо-сей? – проговорил он квакающим голосом и вытер обширную лысину.

   – Паршиво, – пробурчал тот, кутаясь в шерстяной плащ. – Голова почти не болит, а вот кашель замучил.

   – Что сказал лекарь? – задал следующий вопрос Наго.

   Чубсо только рукой махнул.

   – Тебе надо пить чай с медом! – поднял вверх толстый, как сосиска, палец гость. – День, два и все как рукой снимет.

   Вместо ответа хозяин указал на стол, где кучковались плошки и кувшины.

   – Значит, надо натереть медом грудь, – не сдавался Гафуро.

   – Ты пришел лечить или рассказать новости? – раздраженно проговорил Чубсо. Он болел уже несколько дней и не знал, что происходит за стенами комнаты.

   Помощник главного распорядителя постельной кладовой сегуна преобразился. Он ужасно любил поговорить. Жаль только, ему редко выпадала такая возможность. И все из-за проклятого голоса! Так похожего на кваканье лягушки. Вполне может быть, что именно возможность исполнять бесконечные монологи собственного сочинения и привели этого далеко не глупого толстяка в информаторы Тайного Ока.

   Прочистив горло, Наго заговорил. Чубсо мгновенно почувствовал себя на болоте.

   – Все прославляют мудрость указа Сына Неба о карательном походе в Дикие степи. Теперь в Хайдаро собираются ратники со всей страны. Выступление намечено на середину месяца Сома.

   – В разгар осени? – от удивления Чубсо перестал кашлять.

   – Очевидно, Сын Неба, да продлиться его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, считает, что войско под командованием мудрого и храброго сегуна Хайдаро разгонит варваров еще до наступления зимней распутицы.

   – Но в степи в это время уже может выпасть снег! – вскричал больной.

   – Ты сомневаешься в мудрости Сына Неба? – возмущенно проквакал Гафуро.

   – Конечно нет! – Чубсо даже кашлять перестал. – Я лишь сомневаюсь в мудрости советников Сына Неба.

   Собеседник сокрушенно покачал лысиной.

   – Оставим Сына Неба и его мудрых советников, – вздохнул "гость сегуна". – Какие новости во дворце?

   – Его высочество выбрал, наконец, награду для господина Айоро, – торжественно проквакал Наго. – После излечения его ожидает пост первого всадника.

   – А как же Ано Сахо?

   – Отправлен на отдых, – ответил гость.

   Чубсо хмыкнул. Первый всадник сегуна является командиром кавалерии и первым заместителем Старшего соратника сегуна. Но так как пехоту после гражданской войны безжалостно разогнали, и теперь все воины землевладельцев в основном пересели на лошадей, должность первого всадника стала чисто номинальной. В Канаго-сегу ее долгие годы занимал престарелый Ано Сахо, являвшийся учителем верховой езды сегуна.

   – Кроме этого господина Айоро возможно ждет рыцарское звание и земельный надел, – продолжал Наго.

   – Ого! – уже не на шутку удивился Чубсо. – За что эдакая милость?

   – За верность! – прогрохотал гость.

   Хозяин поморщился.

   – Стали известны кое-какие подробности битвы с дарийцами...

   – С кем? – прервал Чубсо оратора.

   – Так называют себя варварские племена Дикой Степи, – разъяснил Наго и, прокашлявшись, продолжил с прежним накалом. – Господин Айоро с горсткой соратников сумели не только вырваться из засады, но и спасти сына сегуна Хайдаро. Несколько дней они уходили от погони, но враг все же настиг их недалеко от крепости Нагаси, и тогда храбрый Айоро принял на свою грудь стрелу, предназначенную для наследника Хайдаро. Узнав об этом, сегун предложил ему остаться в Хайдаро, пообещав богатый земельный надел и титул рыцаря.

   – Дальше я знаю! – Чубсо закашлялся.

   – Доблестный господин Айоро сказал, что в их роду два раза не присягают! – не обратил внимания на реплику хозяина гость.

   – Лучше расскажи что-нибудь об этих варварах, – устало попросил хозяин.

   Гафуро смешался. Наморщив резко убегавший к затылку лоб, он несколько минут раздумывал.

   – Имя вождя, они называют его Хонунг – Бьерн Огневолосый, – наконец, квакнул гость. – Говорят, что одну из его жен зовут Фудзико. А среди полководцев есть человек, которого он зовет Сакуро.

   – А что-то новое ты знаешь? – Чубсо покачал головой.

   – О дарийцах больше ничего, – набычился Наго. – Зато я слышал, что три дня назад умер один знатный землевладелец!

   – Кто же? – заинтересовался хозяин.

   – Барон Бунтаро Татсо, – ответил гость.

   Сильнейший приступ кашля обрушился на Чубсо. Казалось, еще миг и его легкие вылетят на замершего в испуге Наго.

   Подскочивший слуга сунул в руки господина чашку с обжигающе горячим питьем.

   – Я, пожалуй, пойду, – поднялся гость. – Выздоравливай, Чубсо-сей!

   Сайо постаралась обставить свое возвращение в школу как можно незаметнее. Но едва она выбралась из паланкина, на крыльце показалась госпожа Миядзо. На широком лице управительницы сияла ослепительная улыбка.

   – Здравствуй, моя госпожа Миядзо-ли, – поприветствовала ее ученица глубоким поклоном.

   – И ты здравствуй, Сайо-ли, – поклонилась в ответ женщина. – Очень рада видеть тебя вновь в нашей школе. Приглашаю выпить со мной чашечку чая.

   – С огромным удовольствием, моя госпожа, – согласилась Сайо.

   Они проследовали в знакомый кабинет, где на столе их уже ждал фарфоровый чайник, расписанный яркими цветами, вазочка с крошечными медовыми печеньями и две чашки. Управительница разлила ароматный чай, и присев на диванчик, жестом пригласила девушку расположиться рядом.

   – Я знала, что твое отсутствие будет недолгим, – проговорила управительница. – Вчера я получила строгий приказ от госпожи Дзимо, немедленно пригласить тебя в школу и извиниться.

   – Госпожа Миядзо-ли, – встрепенулась Сайо. – Ты не должна...

   – Каждый слуга обязан выполнять приказы господина, – настоятельно проговорила женщина и, встав с дивана, почтительно поклонилась.

   – Уважаемая госпожа Сайо-ли, я приношу тебе свои извинения за недостойное поведение.

   Девушка вскочила и поклонилась в ответ.

   – Я принимаю твои извинения, госпожа Миядзо.

   – Вот и чудесно, – улыбнулась женщина. – А сейчас допиваем чай и идем на занятие.

   – Спасибо, моя госпожа, но я знаю дорогу и не надо меня провожать.

   Управительница засмеялась.

   – Мастерица Роза покинула школу.

   – Почему? – удивилась и расстроилась Сайо.

   – Она совершает паломничество, – объяснила Миядзо.

   – Так неожиданно, – пробормотала девушка.

   Управительница, поколебавшись, понизила тон.

   – Её чуть не хватил удар, и она обещала, что если останется жива, совершит паломничество. Причина серьезная и мне пришлось ее отпустить. Так что временно уроки общения веду я сама.

   – Мне жаль, что с Мастерицей Розой случилась такая беда, – покачала головой Сайо, делая глоток.

   – Вечное Небо посылает нам испытания, не спрашивая нашего желания, – вздохнула управительница.

   – Но, госпожа Миядзо! – встрепенулась девушка. – А как же письма матерей учениц. Они же грозились не пускать дочерей в школу из-за меня?

   – Не обращай внимания на такие пустяки, – женщина махнула рукой.

   – Разве те чудовищные обвинения в непочтительности и разврате можно считать пустяками? – удивилась Сайо. – Что скажет госпожа Айоро, когда узнает об этом? Им же на каждом шагу будут говорить обо мне эти гадости!

   Управительница рассмеялась.

   – Какая же ты все-таки наивная, Сайо-ли! Неужели ты думаешь, что после того как его высочество объявил, что назначает господина Айоро первым всадником, кто-то вспомнит о госпоже Ромоно или о несчастном пропавшем мальчике? Разве у героя, спасшего наследника сегуната Хайдаро, может быть непочтительная или развратная воспитанница? Любой, кто заговорит об этом при дворе без очень-очень серьезных доказательств, рискует вызвать гнев нашего сегуна а, следовательно, и всех придворных.

   – Но эти письма, – ошарашено пробормотала девушка.

   – Дались тебе эти письма! – сморщилась женщина. – Их написали заемщики госпожи Ромоно. Она же дает деньги в рост. Ты не знала?

   – Нет, Миядзо-ли, – покачала головой Сайо. – Откуда?

   – Многие знатные люди занимают у нее деньги. Жизнь при дворе не так проста и беззаботна, как кажется на первый взгляд.

   – То же самое мне все время твердит и госпожа Айоро, – рассказала девушка.

   – Айоро-ли умная женщина, – управительница поставила чашку на стол и улыбнулась. – Я уверена, что теперь эти дамы готовы волосы на себе рвать и никогда не вспомнят о тех глупостях, в которых тебя обвинили. Разумеется, пока сегун ценит господина Айоро. Понятно, Сайо-ли?

   – Спасибо тебе, Миядзо-ли, – поблагодарила девушка, поспешно допивая чай. – Твои слова внушили мне надежду.

   Поднимаясь на второй этаж, женщина сказала:

   – Конечно, у меня нет такого опыта как у Розы. Но поверь, я неплохо знаю людей, их достоинства и слабости.

   – Я не сомневаюсь в твоей мудрости, Миядзо-ли, – заверила Сайо.

   На миг остановившись у двери в комнату для занятий, управительница спросила:

   – Ты знала барона Татсо?

   – Я гостила в их замке, – мгновенно насторожилась девушка, стараясь, однако, не выдать своей тревоги.

   – Он умер, – проговорила женщина, открывая дверь.

   Несмотря на присутствие управительницы, ученицы приветствовали появление Сайо радостным гулом, а Ясако даже захлопала в ладоши от восторга. Одним движением бровей Миядзо успокоила аудиторию и, пройдя к столику преподавательницы, начала урок.

   Через несколько минут воспитанница Айоро поняла, что несмотря на громкие слова, управительнице все-таки еще очень далеко до Мастерицы Розы. Все занятие госпожа Миядзо посвятила теме сватовства и смотрин. Сайо знала, что это очень ответственное мероприятие в жизни каждой девушки. Но и подумать не могла, сколько многозначительных мелочей существует в этой процедуре. Имело значение все: от личности свахи до того, как и с какой стороны должна подойти будущая невеста к родителям потенциального жениха. Глядя, с каким вниманием девушки слушают преподавательницу, Сайо с трудом сдерживала улыбку. Ее будущая семейная жизнь зависит от других. Все будут решать господа Айоро. От этой мысли стало немного грустно, и девушка постаралась сосредоточиться на словах управительницы. Преподобный Кимцзы учил, что никакое знание не бывает лишним.

   В обед Сайо окружили одноклассницы, наперебой выражая радость по поводу ее возвращения в школу.

   – Мой отец сразу сказал, что воспитанница такого человека как Айоро-сей не может вести себя непочтительно, – перекрыл девичий гомон громкий голос Фанико Тойо. – А все обвинения лишь блажь выжившей из ума старухи.

   – Все знают, что Ромоно просто сумасшедшая. Как можно всерьез относиться к словам вздорной старухи! Мы всегда знали, что это неправда! Ромоно известная сплетница!

   Девушки согласно закивали головами, не спуская с Сайо восхищенных глаз. Однако та молчала. Дождавшись, когда словесный поток слегка поутихнет, она проговорила:

   – Что вы, девочки! Сестра моего господина Айоро пожилая женщина, и я лишь старалась отнестись к ней со всем подобающим уважением. Наверное, мы просто не поняли друг друга. Мне очень жаль. Надеюсь, это недоразумение со временем забудется.

   Окружающие застыли, словно пораженные громом. Девушка отыскала среди ярких платьев скромную юбу Сабуро.

   – Простите, пожалуйста, но мне бы хотелось поговорить со своей подругой, – Сайо низко поклонилась все еще пребывавшим в ступоре одноклассницам и, увлекая за собой обалдевшую Ясако, вышла на крыльцо.

   Только там дочь десятника пришла в себя.

   – Ну, ты даешь, Сайо-ли, – пробормотала она, с нескрываемым восхищением глядя на воспитанницу Айоро. – Теперь нашим курицам еще на месяц разговоров хватит.

   – Просто я не хочу новых сплетен, – поморщилась подруга. – Думаешь, они на самом деле ко мне стали хорошо относиться?

   – Нет! – уверенно проговорила Сабуро. – Это все из-за господина Айоро.

   – Ну, хватит об этих болтушках! – махнула рукой Сайо, увидев на дорожке знакомых носильщиков с паланкином. – Ты уже нашла, в чем пойти на день рожденья Тойо?

   – Пока нет, – огорченно вздохнула Сабуро. – За прокат подходящего платья надо отдать тысячу золотых залога. У нас таких денег нет. Придется занимать. А мама без отца на это пойти не может. Она ему написала. Но...

   – Думаешь, он не согласится? – спросила подруга.

   – Не знаю, – Ясако натянуто улыбнулась. – Мама меня понимает, а вот отец... Он же меня устроил в школу потому, что какая-то придворная дама пообещала ему взять меня в помощницы. Ему очень не нравится, когда я общаюсь с богатыми девочками.

   – А как же я? – удивилась Сайо.

   – Ты другое дело, – Сабуро опять улыбнулась, но на этот раз широко и искренне. – Папа говорит, что очень редко встречал таких храбрых и благородных девушек.

   – Ну и напиши ему, что я очень хочу пойти на этот праздник с тобой!

   – Мама уже написала, – ответила Ясако. – Только на это и вся надежда.

   – Если ты не пойдешь, я тоже не пойду! – решительно проговорила Сайо.

   – Что ты! – замахала на нее руками подруга. – Иди обязательно! Там будут юноши и девушки самых знатных фамилий! Ожидают даже сегуна с супругой и принцессами! Отец обещал Фанико фейерверк! Гостям покажут новую пьесу знаменитого Эдо Розо.

   – Это он написал "Ложь любви"? – встрепенулась Сайо.

   – Да, – с удовольствием подтвердила Сабуро. – А ко дню рождения Фанико Тойо написал новую драму, представляешь?

   – Но как же ты?

   – Если не пойдешь, – пригрозила Ясако. – Я себе этого никогда не прощу!

   Сайо взглянула на паланкин, терпеливо дожидавшийся у лестницы.

   – Я буду молиться Вечному Небу, чтобы твой отец разрешил тебе идти со мной, – пообещала она, пожимая девушке руку.

   Глядя, как удаляются носилки, Ясако Сабуро от всей души благодарила небеса за такую подругу.

   Когда паланкин прибыл в усадьбу, Сайо обратила внимание, что у одного из носильщиков распухло лицо.

   – Что с тобой? – спросила она мужчину. Тот в ответ только мычал и размахивал руками. Девушка нахмурилась. На помощь несчастному пришел другой носильщик.

   – Упал он, моя госпожа, и язык прикусил. Вот и сказать ничего не может.

   – Когда это случилось, Тотига? – спросила она у художника.

   – Еще вчера вечером, Сайо-ли, – вздохнул тот. А пострадавший стал энергично кивать головой и пытался изобразить руками, как он упал.

   Сайо вздохнула и направилась к двери. Вечером она все узнает.

   Несмотря на то, что Ция неплохо справлялась со своими обязанностями, Симара до сих пор не доверяла ей некоторые особо ответственные операции. Старая служанка всегда лично помогала госпоже разоблачаться ко сну.

   – Что там произошло с переплетчиком? – спросила Сайо, когда Симара убирала в шкаф ее платье.

   – Подрались, моя госпожа, – ответила женщина.

   Девушка села на табурет перед зеркалом, а служанка принялась аккуратно расчесывать густые темно-русые волосы.