Текст книги "Почувствуй (СИ)"

Автор книги: Алейна Севимли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 59 страниц)

Парень вздохнул.

– Я так и думал, что ты слышала.

– Я не хотела подслушивать, но мне стало интересно, о чем ты можешь говорить с Йетер, извини.

– Было одно дело, – проговорил Джан после небольшой паузы. – Я расскажу тебе, обещаю, но позже.

– Это что-то серьезное?

– Очень, поэтому перенесем этот разговор, – Джан взял меня за руку, не отрываясь от дороги. – Хочешь порулить?

– Я ведь не умею, – тут я вспомнила, что недавно Биркан собирался научить меня вождению, чему я была рада, но потом не вспомнил своего обещания.

– А я научу.

Джан не хотел возвращать меня в дом Ташлычунаров, и оставлять в одиночестве в доме моего отца, поэтому и придумал это занятие, чтобы провести эту ночь вместе.

В его компании я быстро забыла о случившейся истории, я смеялась, веселилась, но моя душа так и не нашла успокоения, всю ночь я продолжала думать о Биркане, о его поведении в последние дни, и сегодняшнем безразличии.

У меня были некоторые догадки, возможно, ему не нравится мое общение с Джаном, но это происходит в те моменты, когда Биркан остается в стороне, когда Джан наоборот, предлагает свою помощь.

Глава 28. Биркан

Мы разговаривали с Озгюром в саду, к нам присоединились Сурия и Мелике. Девушки не участвовали в нашем обсуждении, у них была своя тема для разговора, как вдруг, слова Мелике заставили нас всех обернуться.

– Куда они идут? – Без капли любопытства, с чувствуемой в голосе ревностью, спросила невеста.

– Джан общается с твоей девушкой, Биркан? – Удивилась Сурия, переводя взгляд то на удаляющиеся к машине фигуры, то на меня.

– И что в этом такого? Дружеские разговоры, – попытался придать невинность ситуации Озгюр, оправдывая брата.

– Именно, все друзья ведь уходят в ночи с вечеринки, в то время пока их пары не догадываются где они, – съязвила Сурия.

– Ты хочешь сказать, что Джан мне изменяет? – Накинулась на девушку обиженная невеста. Всю свою злость она хотела выплеснуть на подругу детства.

– А что тогда это? – Не осталась в долгу манекенщица. – Привязывать своего женишка надо.

– Я сейчас тебя привяжу, – сделала к задире шаг обиженная невеста, протягивая к ней руке, надеясь схватить за тонкую шею.

Нам пришлось разводить девушек друг от друга, но они, словно разъяренные кошки, пытались вырваться и выцарапать друг другу глаза.

– Это ещё что такое? – К нам приблизилась госпожа Дюзийде, опираясь на руку своего внука. – Вы леди или дикие собаки?

– Прошу прощения, госпожа Дюзийде, – присутствию старушки несказанно обрадовалась Сурия, и в знак уважения поцеловала её руку.

– С возвращением, лебедушка, я уже и не надеялась увидеть тебя, – ласково погладила её ладонь женщина.

Бабушка Анри доктор, с самого детства она наблюдала нас всех, к ней не боялись ходить ни по какому вопросу, она всегда находила утешающие слова, и знала подход ко всем людям. Особенно её любили наши девочки, они смело обращались к ней с вопросами, каких не могли задать родителям. К тому же, Дюзийде большое внимание уделяла психологии, мечтая вскоре лечить не тела, а души, поэтому девочки доверяли ей потаенные уголки своей души.

Наибольшую любовь к старушке питала Сурия, уверенность в себе она обрела именно благодаря Дюзийде, девушка не общалась с нами несколько лет, но регулярно созванивалась и делилась переживаниями и успехами с этой женщиной.

– Какой отвратительной себя показала твоя подруга, Биркан, – зацокала языком старушка.

– Что сделала Кадер? – Сурово спросил я, не представляя, что она могла хоть слово там сказать, в окружении незнакомых людей.

– Ох, нет, не эта бедная девочка, а эта ваша Йетер, никогда она мне не нравилась, а тут подтвердила свою неуверенность.

– Что случилось? – Спросил Озгюр.

– Йетер напилась и решила рассказать всё, что она знает о Кадер, – пояснил Анри. – Хорошо Джан её остановил, кому приятно слушать подобные глупости.

– Он поэтому увел её? – С надеждой и уже показавшимся в глазах облегчением, спросила Мелике.

– Да, повез домой.

– И всем нам пора уходить, – проговорил я, и отошел, набирая номер девушки.

Но она не ответила, как не отвечала и до конца вечера, пока я слонялся по дому, и в дороге слушал долгие гудки, смешавшиеся с руганью дедушки, он остался крайне недовольным празднованием у своих партнеров, в частности, поведением их чада.

Терпению моему подходил конец, за кого она меня принимает? Или не понимает, что эти ночные прогулки заставляют думать о чем-то большем?

Перезвонила она уже под утро, перед этим спросив в сообщении, сплю ли я, конечно, сплю, сладко ведь спится, когда ты не знаешь, где ходит, и что делает важный для тебя человек.

– И где тебя носит? – Я не хотел так начинать разговор, но в последний момент слова вырвались сами.

– А где мне нужно быть?

– Со мной.

– На привязи? Что ты хочешь, Биркан? Унизить меня в очередной раз? Ты доверил этой девушке мою тайну. Что она сказала бы дальше? О нашем договоре? Огласила бы цену, за которую я продалась?

– Ты думаешь, это я рассказал ей обо всём?

– Возможно, в любом случае, ты спокойно стоял и слушал, когда на всеобщее обозрение выходила тайна, которую, как ты говорил, никто не узнает.

– Меня не было там, я узнал обо всём от Анри. Неужели в твоих глазах я настолько низок, что мог просто стоять и слушать это? – Кадер промолчала, что разозлило меня ещё больше. – Где ты? Я заберу тебя.

– Скоро приеду.

– С Джаном? – Усмехнулся я. – Вот уж не стоит. Я приеду, говори куда.

– Никуда, – сказала она, сбросив вызов.

Это стало последней каплей. Что творит эта женщина? За кого она меня принимает?

Я не знал, куда мне ехать, но первым делом решил проверить её дом. Превышая скорость и нарушая все правила дорожного движения, за пару минут я добрался до цели, и постучал в дверь, теряя терпение, думая, что сейчас просто выломаю её. В тот момент мне и в голову не пришло, что я знаю, где лежит запасной ключ.

– Чего тебе? – Послышался недовольный голос, из-за двери.

– Открой.

– Уходи, я возьму кредит, отдам тебе долг, и больше никогда не увижу тебя.

– Открой дверь, – зашипел я.

К моему удивлению, дверь приоткрылась, оттуда высунулась худенькая, бледная рука, держащая мой вчерашний подарок.

– Забери, за аренду украшения я тоже заплачу.

Мои зубы заскрипели, пелена ярости застилала глаза, я схватил её за руку и потащил из дома. Она схватилась другой рукой за дверь. Тогда я просто перехватил её за ноги, перекинув через плечо, и понес к машине.

– Отпусти меня, я не поеду с тобой, – кричала она и била меня по спине ладонями.

Я отметил тот факт, что на ней уже было не платье, а домашняя одежда, значит, она не только что вернулась домой.

Я молча нес её в машину, посадить её внутрь оказалось сложнее, она цеплялась за всё, и вырывалась, пару раз попыталась укусить меня.

– Если не успокоишься, посажу в багажник, – пригрозил я.

– Сажай, а потом ещё отвези в лес и закопай. Что ещё остается, маньяк, – прикрикнула она и укусила меня за руку.

Усадить её в машину удалось только вместе со мной. Я сел рядом, обнял, прижимая к себе, и перехватывая её руки. В тесном пространстве она стала менее активна. Уже с меньшим усердием пыталась освободить руки, не кричала и не кусалась, и только причитала:

– С кем связалась, глупая, нашла приключения на свою голову.

– Именно, и теперь никуда не убежишь, – я уткнулся носом в её щеку, и она не пыталась отстраниться, только по-прежнему, вырывала руки из моих рук.

– На край света убегу, – тихо сказала она, дыхание её стало тяжелее.

– И там тебя найду.

– И найдешь мне ещё проблем на голову, – прошептала она, поворачиваясь лицом ко мне.

Расстояние между нашими лицами сократилось до минимума, носы касались щек друг друга, а губы почти соприкасались. Я чувствовал её горячее дыхание на своем лице, и смотрел в её изумрудные глаза.

Я ощущал странную тягу, будто мы с Кадер были двумя магнитами, и тело само тянулось навстречу, в то время, пока мы усердно сопротивлялись этому.

Не надеясь на ответ, или на дальнейшее положительное развитие, я поцеловал её, и к моему глубочайшему удивлению, она поцеловала меня в ответ.

Вскоре она отстранилась от меня, посмотрела мне в глаза, и, как я понял, захотела меня намеренно разозлить, чтобы получить некоторый ответ.

– Йетер свою целуй, ведь вы так мило обнимались на балконе.

– Поцелую, – не остался в долгу я, и тоже захотел её разозлить.

Глаза её недовольно округлились, брови приподнялись, руки сразу освободились, ведь я больше не удерживал их силой, и она отодвинулась от меня, отвернувшись в сторону.

– Ревнуешь? – Засмеялся я, уткнувшись носом в её волосы.

– Обязательно, – сказала она таким тоном, будто этого и в помине не было, но надутые губы и упорное избегание смотреть мне в глаза, говорили обратное.

Я прижал сопротивляющееся тело к себе напоследок, и вышел из машины, чтобы пересесть на водительское сидение.

И всё же, ревность не покидала меня, мне не нравилось, что ночью она была с Джаном, и я ее знал, и даже не могу предположить, чем они занимались. Поэтому я спросил:

– Давно ты была дома?

– Давно.

– И не отвечала на звонки?

– Я злилась на тебя, а когда успокоилась, решила перезвонить.

– Почему тогда разозлилась, когда я не разрешил тебе приехать с Джаном? Или он был с тобой?

– Потому что ты же вполне себе ходишь куда-то с Йетер, обнимаешь её, разговариваешь с ней, а мне вдруг нельзя доехать до дома с Джаном, будто я твоя собственность. Кстати, о собственности, где ожерелье? Ты ведь забрал его?

– Нет, наверное, выронили у дома, – спокойно сказал я, судьба украшения меня совершенно не волновало, в отличие от другой темы. – Ты ведь понимаешь, что ты не в первый раз видишься и уезжаешь с ним?

– У него есть невеста, которую он не оставит.

– У него – да, а что ты скажешь о себе? Тебя что-то останавливает?

– Развернись, пожалуйста, подберем ожерелье и я платье заберу, а то я потом не вспомню где оно и буду искать.

Я выполнил её просьбу, и повторил свой вопрос, мне не понравилось, что она захотела избежать этой темы. Я же ждал, что она признается в чувствах или что-то подобное.

– Разве в этом общении есть что-то предосудительное? Он помогает мне, и я с радостью принимаю его помощь, и если ему что-то понадобится, я сделаю для него. Это, вроде как, дружба.

– И со стороны это тоже выглядит как дружба? – Не успокаивался я.

– А как ещё это выглядит?

– Мелике, например, ревнует.

– Зря, просто она слишком ревнивая.

– Ты тоже устраиваешь проблему из ничего.

– Из ничего? Все эти моменты с Йетер ничего?

– Ничего. А вот про Джана я не могу ничего сказать.

– Зато я могу сказать, всё обычно, мы просто дружим.

– Не думаю, что он считает так же.

– Мы не можем знать, что он думает, – загадочно сказала она.

– Ты ведь о чем-то догадываешься?

– Ни о чем я не догадываюсь, вернее, тут и думать не о чем, потому что ничего нет.

Так и закончился этот разговор, в ходе которого мы ничего не выяснили. Лично мне, не стало понятнее, действительно ли она ревнует меня к Йетер, чувствует ли она что-то ко мне, или догадывается о влюбленности в неё Джана, так же, как ей не стало понятнее, ревную ли я её к другу, или мне просто что-то не нравится.

Оставив девушку дома с обязанностями подготовить дом к приезду бабушки Мехтебер, из-за чего она очень переживала, опасаясь, как отреагирует на неё старушка, и по дороге на работу проводил дедушку и сестру на поезд. В прошлый раз они ездили на машине с водителем, но у дедушки уставали ноги, поэтому теперь он хочет ходить по вагону и, как мне кажется, поучать всех, кому не повезло ехать с ним.

Сдав очередной проект Кадер, к слову, практически каждый из них, за редким исключением, приветствовались заказчиками, и даже не порицались главным архитектором, а ему сложно угодить, я возвращался в свой кабинет. И у самой двери встретил «это».

– А я жду тебя с самого утра, – скромно проговорила девушка.

– Если хочешь извиниться, то езжай домой, Кадер там.

– Я не собираюсь перед ней извиняться, в моих словах не было ни капли лжи, – приняла своё привычное стервозное выражение лица Йетер. – Если я и виновата, то перед твоей семьей.

– Нет смысла просить тебя извиниться перед Кадер? – Вздохнул я, не желая продолжать этот разговор. – В таком случае, возвращайся, мне глубоко наплевать, что ты говорила.

Я попытался обойти её и войти в кабинет, но девушка схватила меня за локоть, приблизившись, подняла голову, вкрадчиво заглянув мне в глаза.

– Биркан, не говори так, не смотри с таким безразличием. Я не верю, что у тебя не осталось ко мне чувств, – Шекер выглядела печально, будто сейчас заплачет, в такие моменты я не мог узнать её.

Как бы то ни было, у меня не осталось ни капли жалости, и если я не поставлю точку сейчас, это преследование будет продолжаться, а это не приведет ни к чему хорошему, ни для меня, ни для неё, ей стоит как можно раньше забыть обо мне, и взять себя в руки.

Осторожно взяв девушку за плечи, я проговорил:

– Йетер, никаких чувств не было, ни тогда, ни сейчас. Возвращайся домой, начни жить своей жизнью, как жила до этого.

– Как я могу быть спокойна, когда эта девушка с тобой? Она обманывает тебя, Биркан. Она с тобой ради денег, положения, ей не нужен ты, – эти слова могли бы задеть меня, если бы я не знал, что так оно и есть. Кадер не из-за большой любви терпит меня.

– Я сам разберусь, благодарю за беспокойство, – я отпустил её, и вновь попытался ускользнуть, но последовавшая фраза остановила меня.

– А если её не будет? Ты вернешься ко мне? – Дрожащим от слез голосом спросила девушка.

– Не болтай глупостей, езжай домой. Могу вызвать тебе такси.

– Не надо, водитель ждет, – тихо проговорила она. – Может, ты ещё посмотришь на меня другими глазами. Я изменюсь, обещаю. Если дело только в наркотиках…

– Не только в них. Я буду рад, если ты бросишь это дело, тогда ты сможешь понять, о чем я тебе говорю.

– Думаешь, если я слезу с наркоты, перестану испытывать чувства к тебе? Ты ошибаешься. Основная причина твоего отказа – Кадер, да?

– Да, – ответил я, не углубляясь в другие причины, всё же, основной, и самой главной причиной, в самом деле, является Кадер.

Глава 29. Кадер

Возвращения госпожи Мехтебер я боялась больше всего на свете. Мне казалось, она сразу возненавидит меня, назовет падшей женщиной, и до конца моих дней будет обсуждать мою легкомысленность со всеми знакомыми.

Помимо этого я опасалась, что она будет недовольна состоянием дома, ведь меня оставили хозяйкой вместо неё, а я почти ни за чем не следила. Поэтому появившись на пороге дома, тут же решила привести всё в идеальное состояние, хотя работницы отговаривали меня, успокаивая тем, что хозяйка вовсе не злобная старуха, и на домашние дела смотрит сквозь пальцы.

Тем не менее, работы начались, я приступила к ним с наибольшим рвением, чем остальные. Ближе к обеду, дело дошло до праздничного сервиза, мне казалось, его нужно обязательно вымыть, поэтому перетащив столовую утварь и два таза воды на улицу, чтобы наделать меньше брызг в доме, приступила к мытью.

– Госпожа Кадер, – на улице появилась Сарихин, держащая блестящую бутылку в левой руке. – Я нашла это в кинозале, лучше спрятать куда-то, госпожа Мехтебер может быть недовольна.

– Благодарю, Сарихин. Я спрячу её в спальне, или отдам Биркану, – я вспомнила, что этот странный напиток принес Озгюр, в тот день нам помешала Йетер, и до распития напитков дело не дошло.

Я уже закончила, когда за спиной раздался знакомый голос, из-за неожиданности я уронила полотенце, коим вытирала руки:

– Извини за наглость, и я не хотела напугать тебя, – послышался легкий смешок, но я чувствовала, голос дрожит.

– Что ты здесь делаешь?

– Хотела извиниться, я поступила плохо, набралась, вот и сказала, чего не должна была делать, – она опустила глаза, будто в самом деле сожалеет, но руки её дрожали, да и в целом она выглядела какой-то дерганой.

– Не важно, в конце концов, всё так и есть, – я не доверяла её извинениям, думая, что сейчас последует выпад в мою сторону, поэтому попыталась увильнуть.

– В любом случае, я не должна была выносить этого. Прости меня, – она улыбнулась, своей коронной приторной улыбкой, какой улыбалась раньше, не выдавая своих намерений, не зря её прозвали сахаром.

– Я не сержусь.

– И ещё кое-что, мне не стоит мешать вам с Бирканом. Видимо, моя история закончилась, теперь твой черед.

– Что изменилось со вчерашнего вечера? – Я не верила в её слова, да и поведение казалось странным, девушка постоянно озиралась по сторонам, будто боялась, что её увидят из дома.

Только потом я поняла, когда было слишком поздно, что Йетер вышла во двор не из дома, где её видела охрана и прислуга, она вышла из-за моей спины, то есть вышла с лесной полянки, где иногда мы отдыхали с Фериде.

– После вчерашнего, со мной провели много бесед, знаешь, мне этого не хватало, кажется, мои глаза открылись, я осознала, что была не права. Мне нужно начать новую жизнь.

– Похвально, надеюсь, у тебя все наладится.

– Благодарю, – вновь улыбнулась она. – И мне хотелось бы начать с примирения, думаю, мы могли бы подружиться.

Мне совсем не хотелось общаться с ней, даже видеть её, но я никому не могла бы сказать нет, на такое безобидное предложение, честно сказать, я в принципе не умею отказывать, или говорить кому-то неприятное. Поэтому я согласилась, ругая себя.

– Я так рада, Кадер. Думаю, это нужно отметить.

– Я только за, но не сегодня, у меня много дел.

– Ты не можешь уехать сейчас?

– Пока нет, если только вечером.

Йетер растерялась, она выглядела немного испуганной, но я списала это на неожиданность, видимо, она просто не хотела оставаться одна. Её глаза заметались в поисках чего-то, пока взгляд не остановился на бутылке.

– Ух ты, необычно. Ты хотела одна это выпить? – Усмехнулась она, рассматривая бутылку в руках.

– Собиралась отдать Биркану, он, наверное, и забыл о её существовании.

– Если забыл, то можно и не возвращать, – повернулась ко мне лицом Йетер, на губах вновь играла улыбка, только на этот раз, действительно, счастливая.

– Что ты хочешь сделать? – Подозрительно взглянула я на неё.

– Давай отметим перемирие, здесь как раз и фужеры есть, возьмем алкоголь, и выйдем на полянку, там, кажется, и лавочка есть. Давай, пойдем, – Йетер положила бутылку подмышку, два фужера взяла в правую руку, а левой взяла меня за руку и потащила за пределы двора. – Не хочу пить под взглядами вашей прислуги, ты, думаю, тоже этого не хочешь.

– Я не очень хочу пить, Йетер, – воспротивилась я, хоть и без особой уверенности в голосе, волочась за девушкой.

– Ничего, нужно же как-то отметить, выпьем совсем немного, когда у нас ещё будет такая возможность. Всё так удачно совпало.

– Что совпало?

– Да всё это, погода, алкоголь, ещё и такой красивый, цветной, переливается, – и совсем тихо добавила. – Совсем не заметно будет.

Мы прошли несколько метров по дорожке, скрытой за кустами, сели на лавочку, Йетер, дрожащими руками, принялась открывать сложный механизм, пару раз, чуть не уронив бутылку.

Наконец, дело завершилось, заставив меня держать фужеры, девушка наполнила их, и перед тем, как я протянула ей напиток, вдруг произнесла, осмотревшись по сторонам:

– Слышишь? Это телефон звонит? У тебя, наверное.

– Ничего не слышу, да и у меня на беззвучном режиме.

– Вот ты и не слышишь, но звуки вибрации есть, – настаивала на своем девушка, удивительно, но это совсем не напрягло меня.

Поставив фужер на скамейку, я порылась в кармане своей кофты, взглянув на экран, я увидела сообщение, но оно было отправлено раньше, так что Йетер просто угадала. Отправив ответную смс сестре Нихан, которая попросила завтра вместо неё навестить девушку, я вернулась к общению с Йетер.

Я выпила всего один глоток, вкус алкоголя мне никогда не нравился, хотя, скорее всего, отпугивала от спиртного именно судьба отца, мне не хотелось даже на мгновение становиться им.

– И всё? Ты смеешься? Кто так пьет, – возмутилась новая «подруга». – Мы ведь за дружбу пьем, а за это до дна пьют. Давай, иначе ничего не получится.

Я не успела ни возразить, ни обдумать её слова, она сама приподняла мою руку, чтобы я пригубила спиртного, и сама сделала тоже самое.

Неприятная горькая жидкость прошла по горлу, обжигая и охлаждая одновременно, будто я пила не легкий алкоголь, с низким градусом, а самый крепкийтипа джина.

– Ещё немного? – Предложила собеседница, которая даже не поморщилась от того вкуса.

– Не надо.

– Не думала, что тебе настолько не понравится, – пожала она плечами, не смотря на мой отказ, вновь наполнила фужеры.

На этот раз я сделала один глоток, на этот раз вкус разительно отличался, но я списала это на малое количество выпитого, ведь в этот раз доза меньше, вот и не обожгла горло.

Йетер сложила руки на колени, большими пальцами поглаживая свои ладони, взгляд её остановился на земле, возле ног, обутых в дорогие бархатные босоножки на широком каблуке, что для сегодняшнего, прохладного и пасмурного дня, было странно.

Некоторое время мы молчали, Йетер нарушила это молчание задумчивым рассказом, совершенно не вязавшимся с целью нашего примирения, скорее это относилось к нашей ссоре.

– Я знаю Биркана с десяти лет, тогда его отец примирился с господином Тунгючем, и впервые за долгие годы привез сюда сына на лето. Тогда они жили в другом доме, старомодном, принадлежащем их семье ещё со времен жизни последнего султана. Рядом жили и мы, тогда все жили в таких домах, это лет пять назад мы построили современные особняки с бассейнами и большими окнами, элитными парковками и закрытым въездом на отдельные улицы.

Я молча слушала её, удивляясь, как из высокомерной особы она превратилась в задумывающуюся девушку, вспоминающую свои потерянные годы.

– Мне было девять лет, в округе тогда не было девочек моего возраста, только мальчики, и те не спешили брать меня в свои игры. Единственным приятелем тогда был Анри, его бабушка иногда приводила его с собой, когда приходила на осмотры, но мы никогда не ладили, он с детства былзанудой. Никогда не хотел играть со мной, заходил в библиотеку отца, листал книги на иностранных языках, и делал вид, что разбирается. Особенно он любил делать вид, что не разговаривает на турецком языке, а только на французском. Стоило мне предложить что-нибудь, так он начинал картавить и произносить неведомые мне слова, тогда мне казалось, он просто выдумывал их. Мне не хотелось дружить с ним, но родители заставляли, говоря, что мальчику одиноко, и мне надо составлять ему компанию.

– Почему так было? – Решилась я задать вопрос, все же, о друге Биркана я почти ничего не знала.

– Его дедушка и бабушка всегда жили в городе, у них большая двухэтажная квартира, набитая антиквариатом и умными книгами, такими знаешь, все одинакового цвета, от корешка к корешку, расположенным в правильном порядке. Иногда на осмотр мы приезжали к ним домой, и я оставалась с Анри, пока мама пила чай с госпожой Дюзийде, но у него почти не было игрушек, и комната у него как в музее. Там ваза шестнадцатого века, поэтому лучше не бегать, там портьеры, сшитые из китайского шелка, ранее украшавшие спальню кого-то там, поэтому за ними нельзя прятаться, и всё подобного рода. Они всегда жили далеко, поэтому он не водился с местными мальчишками, а Дюзийде не решалась приводить такого ребенка в чужие дома, мало кто относился к подобному хорошо. Моя мама и тетя выросли на руках Дюзийде, учились вместе с её сыном, а тетя даже была влюблена в господина Чавуша, поэтому они всегда радушно принимали их семье, даже такого ребенка, как Анри.

– Что значит такого ребенка? – Не поняла я, чувствуя, что-то странное, внутри меня будто что-то дрожало, сердце колотилось, будто произошло что-то плохое. Мне стало жарко, хотя солнце скрылось за тучами, и поднялся ветер, я сняла с себя кофту, оставаясь в бирюзовой майке на бретелях, взятую из дома.

– Он родился не в браке, господин Чавуш так и не признал его. Мать Анри довольно известная балерина в Париже, беременность сделала трещину на её карьере, а материнство эту трещину увеличило. Года через три она связалась с господином Алькасом и госпожой Дюзийде, те впервые услышали о внуке, но приняли его. С тех пор ни мать, ни отец Анри, так и не общаются с ним. Господин Чавуш обиделся на родителей, что те взяли к себе ребенка, и очень редко связывается с ними, полностью игнорируя вопросы о сыне. Кадер, я собиралась рассказать о Биркане, а не об Анри. Так что слушай.

Слушать – это для меня сложно. С каждой минутой, мне всё хуже слышались слова, а их смысл почти не доходил до меня, приходилось задумываться, чтобы хоть немного вникнуть, помимо этого, отвлекала ещё тошнота. Так как на своем опыте я не знала, что такое опьянение, мне показалось, что это оно, поэтому не придала значения странным изменениям.

– Мне было одиноко, пока не приехал Биркан, тогда мальчишки не приняли его, для них он был чужаком, поэтому мы и дружили. Придумывали всякие приключения, воровали абрикосы у соседей, играли, постепенно нас приняли в компанию. Благодаря Биркану приняли и Анри, они как раз познакомились у нас дома и сразу подружились. Я ревновала его тогда. Он так заботился обо мне, не давал в обиду, выслушивал, заботился, как старший брат, наверное, он так относился к этому, но я уже тогда влюбилась. В то время Биркан был моим единственным близким человеком, у мамы уже начались проблемы с отцом, он полностью ушел в свой бизнес, она бесилась, ревновала, срывала злость на мне. Через несколько лет отец изменил ей, и всё перевернулось с ног на голову, стало ещё хуже, но и тогда Биркан поддержал меня. Он приезжал почти каждое лето, с каждым годом всё сложнее было ждать его целый год. Они с отцом жили в Анкаре, он не приезжал на выходные или на праздники, и мне оставалось только ждать, копить истории, чтобы потом выговориться, и его выслушать. Потом, его дедушка купил этот дом, я переживала, теперь мы не сможем перелезать ночью через забор, чтобы смотреть на звезды или просто наслаждаться ночным воздухом. Но я надеялась, что Биркан, как и я, будет жить в старом доме, мои родители долго не понимали, почему летом я переезжаю в старый особняк. Но Биркан оставался в новом доме, расстояние между нами увеличилось, я боялась провести с ним меньше времени, ведь мне всегда не хватало его. А потом умер его отец, он окончательно переехал сюда, и я этому радовалась, хотя ему сложно было пережить это. В тот год я призналась ему в любви, он был опустошен своими потерями, особенно не обрадовался, только обнял меня и ничего не сказал в ответ. После этого начались наши отношения, лучшее время в моей жизни. Особенно хорошим был второй год, когда он престал горевать по отцу, тогда мы просто любили друг друга, наслаждались каждой минутой, проведенной вместе. Потом всё это стало надоедать, я не разлюбила его, нет, просто мне захотелось чувствовать эту жизнь. Веселиться, гулять, выпивать, танцевать, Биркан не поддерживал моего стремления, ходил со мной в клубы очень редко, в основном общаясь со своими друзьями, а не со мной. Постепенно мы отдалялись друг от друга, мне стало интереснее в клубах, чем смотреть с ним на звезды. Мы расстались, я не переживала, ведь знала, это не навсегда, мы созданы друг для друга, позже воссоединимся. Три года после расставания – самые быстрые года в моей жизни, я почти ничего не помню из этого времени, у меня были другие парни, у него были другие девушки, но всё это длилось не долго, я даже не ревновала. Иногда мы виделись, общались, он остался главным человеком в моей жизни. Пытался вытащить из всего этого, проводил беседы, но я не слушала, я сама прекрасно разбиралась во всем, из-за моих дел мы отдалились, стали просто бывшими, будто нас не объединяли долгие годы дружбы, моей любви. Я все равно знала, он будет моим. Потом мне стало хуже, намного хуже, я совершала ужасные ошибки, и мне понадобился Биркан, мне нужна была его поддержка, нужен был он. Я медленно подступала к нему, и у меня даже получалось, он приходил на встречи, мне становилось легко от одного его вида, но тут появилась ты, Кадер. И испортила всё это. Он отстранился, сказал ужасные слова, перестал видеться со мной, а мне стало это необходимо, я начала ревновать. А всё из-за тебя. Ты всё испортила.

Йетер взглянула на меня, она улыбалась, с такой болью и ненавистью, что мне стало жутко, хотя голова кружилась, всё перед глазами расплывалось, а её смех слышался сквозь эхо.

– Ты что-то сделала? – Начала догадываться я, но мысль не задержалась у меня в голове, и страх не кольнул меня, я просто перестала что-то чувствовать, кроме слабости.

– Сделала. Верну Биркана. Как и тогда, он погорюет, но примет меня, на волне боли вновь сойдется со мной, найдет утешение, а я больше не совершу таких ошибок.

Язык онемел, будто прилип, я открывала рот, но не могла ничего сказать, послышалось сдавленное, короткое мычание, я откинулась на спинку лавки, потеряв опору, глаза закрывались. А я даже не тревожилась, мне было наплевать, я чувствовала, как из меня уходит жизнь, но безвольно смотрела на свою убийцу.

– Всё так удачно сложилось, судьба захотела твоей смерти. Я думала, выпьем у меня в машине, я сброшу тебя в обрыв, и никто там не найдет твое тело. Отсюда я тебя не понесу. Сделаем вид, что ты сама этого захотела.

Она отобрала мой телефон, вернее просто взяла, потому что я едва смогла поднять руку, когда она вытащила телефон из кармана кофты, лежащей в сантиметре от меня. Написала смс и отправила его Биркану.

«Прости, я больше не могу всё это терпеть, я понимаю, я обязана тебе всем, благодаря тебе я продолжаю существовать, но я не в силах терпеть это. Мне надоело зависеть от тебя, а я сама ничего не представляю собой, и не буду представлять, Йетер права, я только порчу твою жизнь. А свою жизнь уже давно испортила, так как мне нечего сейчас терять, я просто завершу всё это, прими мой выбор», – гласил текст сообщения.

Йетер встала на ноги, схватила меня за плечи и уложила на скамейку. Затем достала что-то из кармана, вытерла бутылку и фужеры, один из них забрала с собой, чтобы вернуть к остальной посуде у дома. Рядом с бутылкой положила пустую упаковку таблеток, предварительно помяв её моей безвольной рукой, мой телефон она бросила под скамейку, куда я могла дотянуться, но мне бы не хватило сил.

Оглядев меня ещё раз, она проговорила:

– Мне жаль, что ты попалась на моем пути, просто оказалась не в том месте. Не с тем человеком. Я ведь не плохая, Кадер. Просто я достойна большего.

Она направилась по дорожке, посвистывая, даже не беспокоясь, что её обнаружат, она вошла в дом незамеченной, так же и выйдет.

Не дожидаясь, пока она скроется из виду, я собрала все свои силы. Голова горела огнем, я стиснула зубы, прикусила язык, казалось, он напряжения у меня вот-вот что-то лопнет в голове. Опустила руку вниз, пытаясь нащупать телефон, но мое безвольное тело рухнуло на землю, наконец, обравшись до телефона, я набрала Биркану, но он не отвечал.