Текст книги "Галлия и Франция. Письма из Санкт-Петербурга"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)

Хлотарь умер в 628 году, оставив после себя весьма ценный свод законов.

Прежде чем мы займемся Дагобертом I, его преемником, бросим взгляд на Восток, где происходили события, которые спустя век едва не изменили лицо мира.

Десятого сентября 570 года на краю Каменистой Аравии, в городе Мекке, в лоне племени курайшитов, происходящего по прямой линии от Исмаила, сына Авраама, родился ребенок, предки которого на протяжении пяти поколений были верховными правителями этого города. Когда ему исполнилось два месяца, смерть унесла его отца, а в шесть лет он потерял мать, и сирота, воспитанный дядей Абу Талибом, избрал ремесло торговца. В тринадцать лет он едет в Сирию; когда ему исполняется восемнадцать лет, его рассудительное поведение, искренность его речей и соответствие его слов и дел приносят ему почетное прозвище Аль-Амин («Верный»); в сорок лет, став, благодаря своим поездкам, сведущим в верованиях стран, где ему довелось побывать, он бросает взгляд вокруг и видит, что арабы, разделенные на соперничающие племена, или поклоняются идолам, или исповедуют искаженные формы иудаизма, а восточные христиане разделены на множество сект, яростно враждующих между собой. И вот, находясь среди грубых и невежественных народов, одаренный прекрасной памятью, ярким красноречием, редкостным самообладанием, могучим характером и неколебимым мужеством, он осознает свое превосходство над всеми окружающими, догадывается, что почва ждет лишь посева, и начинает думать, что он вполне мог бы быть призван, подобно Иисусу, сыну Марии, проповедовать догмы новой религии. Вскоре он предстает перед народом как посланец Бога; однако, как любой основатель секты, вначале он вызывает недоверие и подвергается гонениям. Преследуемый курайшитами как ложный пророк, он вынужден покинуть Мекку, став изгнанником; и со дня этого бегства, приходящегося по нашему летосчислению на пятницу 16 июля 622 года и известного под именем «Хиджра», что означает «Бегство», в мире ведется отсчет третьей эры.

Медина принимает изгнанника; там к нему присоединяются его ученики, там он собирает войско. Встав во главе этого войска, он с саблей в руке прокладывает себе дорогу к городу, откуда его изгнали, и 12 января 630 года в возрасте шестидесяти лет возвращается в него как завоеватель и пророк. И тогда этот старик отправляется в храм и велит сокрушить стоящие там триста шестьдесят идолов, не сделав исключения для изваяний Авраама и Исмаила, своих предков; затем, чтобы очистить святое место, он последовательно обращает лицо к востоку, югу, западу и северу, каждый раз скрещивая руки на груди и восклицая: «Аллах акбар!» («Господь велик!») Наконец, два года спустя, окруженный почтением и уважением, единственный пророк религии, господствующей сегодня на половине Старого Света, первый основатель державы, которая, расширяясь при его преемниках, через девяносто лет охватит больше земель, чем римляне завоевали за восемь веков, он умирает в Медине 8 января 632 года христианской эры, и вождям покоренных им племен приходится целых три дня созерцать его труп, чтобы поверить, что этот человек, совершивший столь великие дела, смертен, как и все прочие люди.

Этот ребенок-сирота, этот мужчина-изгнанник, этот старик-победитель – не кто иной, как пророк Магомет, которого везде на Востоке зовут Мухаммед Абу альКасим.

Ну а теперь, пока это племя, которому скоро станет чересчур тесно в Африке и Азии, еще не появилось на вершинах Пиренеев, вернемся во Францию.

В то время, в какое мы возвращаем туда наших читателей (ноябрь 628 года), Дагоберт, провозглашенный королем франкскими вождями, только что взошел на трон, совершив это с помощью интриг, а не по праву старшинства, как можно было бы предположить: он отстраняет своего брата Хариберта от раздела королевства, уступив ему в качестве пожизненного владения Тулузские земли, Керси, Ажнуа, Перигор и Сентонж, к которым через несколько лет были присоединены Гасконь, и позволив ему именоваться королем Тулузским. Вскоре Дагоберт последовательно женится на трех женщинах – Гоматруде, Нантхильде и Рагнетруде, и вот тогда начинаются бесчинства и расточительство, которыми отмечено его царствование. В окружении своих дружинников^[74], облаченный в королевские одежды, Дагоберт разъезжает по всему королевству, сопровождаемый тремя своими женами, к которым он присоединял столько наложниц, что Фредегар признается в невозможности назвать их число^[75]. Святой Элигий, чье имя стало общеизвестно благодаря народной песенке, является к королевскому двору как простой ювелир, но вскоре уже носит пояса, украшенные драгоценными камнями^[76]; вначале он изготавливает для Дагоберта кресло из литого золота, а затем, из того же самого металла, трон, на котором король восседал в 629 году, председательствуя на общем собрании сеньоров.

Именно тогда, в лице Пипина Ланденского, которого ряд авторов именуют Пипином Старым, ибо он был прародителем великой династии, начинает ощущаться власть майордомов, возникавшая рядом с королевской властью. Благодаря уступке, которую Хлотарь II опрометчиво сделал сеньорам, даровав им право свободных выборов, майордомы уже перестали быть людьми короля и сделались людьми вождей. И вскоре мы увидим, как в годы последующих царствований между этими двумя соперничающими силами разразилась ожесточенная борьба, ставшая в конечном счете гибельной для династии Меровингов.

 Дагоберт умирает в 638 году, процарствовав шестнадцать лет; монахи аббатства Сен-Дени, которое он построил, принимают его тело и возводят для него гробницу. Он первым из французских королей заслужил, а точнее, удостоился канонизации – чести, оказанной до того королеве Хлодехильде, супруге Хлодвига, – хотя беспорядочное и разнузданное поведение, которым он отличался при жизни, кажется весьма странной подготовкой к званию святого, которое ему предстояло носить после смерти. Так что причислением к лику святых Дагоберт обязан одному весьма необычному обстоятельству.

Король послал на Сицилию Ансоальда^[77], епископа Пуатье: достопочтенный прелат намеревался нанести визит весьма почитавшемуся там святому отшельнику, который обитал в скиту, находившемся на берегу моря; именно он и сообщил епископу о смерти короля. Вот как Гаген передает этот необычный рассказ.

«Я спал этой ночью, – пояснял отшельник, – как вдруг какой-то старик с длинной бородой разбудил меня, велев мне помолиться за упокой души Дагоберта, который только что умер. Я встал, чтобы исполнить этот приказ, но в эту минуту через окно своего скита увидел посреди моря великое множество чертей, с великим торжеством тащивших душу покойного короля в преисподнюю. Эта несчастная душа, которую они подвергали ужасным пыткам, громкими криками взывала к мученикам – святому Мартину, святому Маврикию и святому Дионисию. Услышав эти крики, призванные ею святые под громы и молнии спустились с небес, освободили душу короля и унесли ее с собой, распевая псалом царя Давида “Господи, блажен тот, кого ты избрал”».

По возвращении Ансоальд пересказал все, о чем поведал ему святой отшельник Иоанн; Дадон^[78], канцлер покойного короля, записал этот рассказ, и с этого времени Дагоберт стал почитаться как святой.

Вся эта история изображена в скульптурном виде на гробнице короля; битва святых и чертей представлена там во всех подробностях, а на плафоне гробницы можно разглядеть трех победителей, на огромной пелене несущих в рай душу Дагоберта.

Прекрасная статуя женщины, плачущей над гробницей, является изображением королевы Нантхильды^[79].

Наследниками отца становятся Хлодвиг II и Сигеберт III, которые снова делят Франкское королевство на две части. Хлодвиг II провозглашается королем Нейстрии и Бургундии, а Сигеберт III – королем Австразии.

Первым проявлением власти Пипина Ланденского оказывается акт справедливости: он направляет послов к Хлодвигу II, чтобы потребовать раздела сокровищ Дагоберта. Хлодвиг II соглашается на это требование и направляет Эгу^[80], майордома королевства Нейстрия, в Компьень, и там два министра беспристрастно делят золото, драгоценные камни и украшения. Хлодвиг получает первую долю, Сигеберт – вторую, а Нантхильда – третью. Когда Пипин Ланденский умер, в Австразии его преемником стал его сын Гримоальд; Эга ненадолго пережил Пипина, и в Нейстрии майордомом был избран Эрхиноальд^[81].

Хлодвиг II и Сигеберт III стоят первыми в списке ленивых королей: власть в королевстве, а вскоре и ее символы, начинают переходить из рук королей в руки майордомов. Кровь Хлодвига хладеет в сердцах его сыновей, и потомки первых франкских вождей, которых избрание поднимало на пьедестал, тотчас падают с королевских щитов, своих первых тронов, в запряженные быками повозки королев, свои первые могилы.

Сигеберт умирает в Меце в 654 году, оставив после себя сына. Гримоальд^[82] похищает этого ребенка, распускает слухи о его смерти и устраивает ему пышные похороны, а сам отправляет его в Шотландию и на его место сажает собственного сына, которого он провозглашает королем Австразии Хильдебертом III. Однако стоит тому воссесть на трон, как австразийские франки поднимают бунт, и Гримоальд и его сын бесследно исчезают в политической буре, которую они подняли своим незаконным присвоением власти.

Однако род Пипина Старого не угасает вместе с ними; по женской линии от него остается ребенок, который будет носить имя Пипин Геристальский, и этот ребенок впоследствии станет отцом Карла Мартелла, дедом Пипина Короткого и прадедом Карла Великого.

Хлодвиг II в четвертый раз объединяет Нейстрию и Австразию в единое королевство, однако он преждевременно умирает в 657 году, в возрасте двадцати одного года.

 Современные историки упрекают этого государя за два странных святотатства: первое состоит в том, что он снял с гробницы святого Дионисия покрывавшие ее золотые и серебряные пластины, чтобы накормить бедняков во время голода, а второе – в том, что он отрубил руку у того же самого святого, весьма им почитавшегося, и поместил ее в собственной молельне, рискуя уменьшить этим калечением благоговение, которое верующие питали к апостолу Франции.

Его сын Хлотарь III наследует от него титул короля Бургундии и Нейстрии. Майордом Эброин вынуждает Батхильду уступить ему опеку над этим ребенком и в скором времени завладевает всей властью. Австразийские франки отказываются повиноваться нейстрийским франкам и требуют себе самостоятельного короля; Батхильда предлагает им своего второго сына Хильдерика. Но едва он в 670 году всходит на трон, как умирает Хлотарь, пробыв на престоле четыре года. Эброин избирает в преемники Хлотарю его брата Теодориха. Однако, поскольку он забыл посоветовался с сеньорами, все еще сохранявшими за собой право избрания, те отменяют это назначение, берут под стражу короля и его министра и передают их Хильдерику, который приказывает остричь обоих и принуждает Эброина стать монахом Люксёйского аббатства; будучи менее суров к своему брату, Хильдерик спрашивает его, чего он желает для себя. «Келью и время, чтобы отрастить волосы», – отвечает Теодорих.

И в самом деле, три года спустя он возвращается, увенченный двойной короной королей первой династии.

За время его отсутствия Хильдерик, в свой черед, ненадолго становится королем всего государства. Однако у него хватает неосторожности привязать к позорному столбу и высечь розгами сеньора по имени Бодиллон; тот немедленно собирает несколько недовольных, окружает дворец короля, взламывает ворота и собственными руками убивает Хильдерика, его беременную жену Били– хильду и их старшего сына Дагоберта^[83]: второй сын ускользает от убийц. Мы еще увидим, как он в свою очередь будет царствовать под именем Хильперика II.

Хильдерик, его жена и сын были погребены в Сен– Жермен-де-Пре. В конце прошлого столетия, во время ремонтных работ, проводившихся в этой церкви, были найдены две гробницы: мужская и женская. Рядом со скелетом мужчины обнаружили остатки королевского облачения, золотую корону и надпись, содержащую слова  «Childericus rex». В женской гробнице нашли небольшой ларь, в котором лежало тело ребенка. Подлинность одного захоронения служила дополнительным подтверждением подлинности другого: вся королевская семья, погибшая от руки убийц, в течение десяти веков покоилась в двух этих безвестных могилах.

Как только Хильперик умирает, по странной прихоти судьбы одновременно возвращаются Теодорих, упрятанный, как нам известно, Хильдериком в монастырь Сен– Дени, и Дагоберт, удаленный, как мы знаем, Гримоаль– дом в Шотландию. После нескольких лет правления Дагоберт погибает, убитый во время мятежа. Тотчас же Теодорих предпринимает попытку воссоединить Австра– зию и Нейстрию, однако после смерти своего короля австразийские сеньоры избрали Пипина Геристальского майордомом и герцогом королевства, и Пипин от имени Австразии заявляет, что эта половина франкской территории не будет повиноваться Теодориху. И тогда Теодорих собирает войско, выступает против Пипина и дает ему сражение при Тертри, небольшой деревне, расположенной между Сен-Кантеном и Перонной; потерпев поражение, он укрывается в Париже. Пипин, захватив королевскую казну, гонится за ним, вынуждает столицу открыть ворота, берет Теодориха в плен и предлагает ему свободу лишь на условии, что тот назначит его майордомом Нейстрии. Теодорих, понимая, что избежать этого нельзя, уступает, и Пипин Геристальский становится одновременно майордомом и герцогом одной половины двуединого королевства и фактическим королем второй половины, которая, избежав господства Теодориха, полагает, что она сохранила свою независимость под властью своего избранника.

В 691 году, по прошествии девяти лет правления, половина которого проходит под опекой Пипина, Теодорих умирает.

Пипин окидывает взглядом выродившееся потомство Меровингов, чтобы выбрать нового короля, от имени которого ему предстоит править, и на троне Нейстрии появляется Хлодвиг IV^[84]: он проходит, словно призрак, и вскоре умирает, настолько незаметный в тени Пипина, что ни один из историков не сообщает нам ни о времени его смерти, ни о месте его погребения.

Именно в его правление, длившееся от четырех до пяти лет, впервые стали использовать для письма птичьи перья.

Наследником короля, умершего в возрасте пятнадцати лет, становится одиннадцатилетний король: Хильде– берт III правит шестнадцать лет. И в течение этих шестнадцати лет весь двор короля состоит всего лишь из нескольких слуг, исполняющих обязанности скорее шпионов, чем служителей. Пипин, напротив, окружен высшими должностными лицами, у него есть палатный граф, хранитель печати и управляющий дворцовым имуществом; он берет себе жен и наложниц, как это делали короли: от одной из его жен родится Гримоальд, а от одной из наложниц – Карл^[85], известный под именем Карла Мартелла.

Хильдеберт умирает в 711 году.

После этого высшей знати в свой черед указывают на Дагоберта III; избранного ею, нового короля тотчас запирают в загородном доме, откуда не будет выхода ни у него самого, ни у его желаний; воля же Пипина продолжает вдыхать жизнь в гигантское тело монархии вплоть до 714 года, когда он опасно заболеет в Жюпиле, одном из своих загородных домов, расположенном на берегу Мааса, напротив его замка Геристаль.

Его сына Гримоальда убивают, когда тот ехал навестить отца, и последние слова умирающего – это приказ назначить майордомом его внука Теодебальда, так что он так и не распознал будущий гений Карла Мартелла и поставил шестнадцатилетнего короля под опеку восьмилетнего ребенка. От имени Теодебальда правит его бабка Плектруда, и, чтобы никто не противился ее воле и не угрожал ее власти, она отправляет Карла в Кёльн и удерживает его там как пленника.

В конце концов сеньорам Нейстрии надоедает видеть во главе правительства женщину; они побуждают Дагоберта взбунтоваться против гнета, под которым его держит герцогиня Австразии; молодой король уступает их советам и становится во главе бунтовщиков. Плектруда отправляет против них войско, и Компьенский лес становится местом сражения, в котором австразийцы оказываются разбиты наголову. В обстановке смуты, вызванной известием о разгроме своей противницы, Карл бежит из-под стражи; Австразия встречает его как спасителя, а Дагоберт, едва избавившись от Теодебальда, позволяет назначить нового майордома, и рабство, в котором удерживала его Плектруда, сменяется покорностью, в которой будет держать его Рагнафред.

Однако рука судьбы, которая торопит падение первой династии, не замедлила поразить и его. Дагоберт умирает в семнадцать лет, и если сложить годы, прожитые тремя последними государями, то не получится и обычного срока человеческой жизни. Какой ветер, пришедший не с неба, а с земли, так быстро иссушил все эти побеги королевского древа? Никто этого не знает, ибо власть майордома была столь велика, что ни один из историков не осмелился задержать взгляд ни на королях, которых он возводил на трон, ни на королях, которых он сбрасывал оттуда.

Рагнафред находит сына Дагоберта слишком юным для того, чтобы носить корону, и мальчик, который, как нам известно, избежал смертельных ударов, обрушившихся на Хильдерика, его жену и его сына, однажды утром обнаруживает у себя в келье королевское облачение вместо монашеских одежд; он надевает их и видит, что те, перед кем он предстает, говорят с ним, преклонив колени, и приветствуют его, называя Хильпериком II.

И вот тут, словно единственная вспышка света в долгой ночи, сверкнуло короткое, но энергичное царствование этого государя, душа которого за тридцать пять лет невзгод и раздумий закалилась в монастырском уединении. Рагнафред намеревался создать послушное орудие, а вместо этого получает господина. Хильперик II становится настоящим вождем франков, при котором Рагнафред состоит всего лишь ближайшим помощником. Король вновь делается главой государства, отдающим приказы, а майордом – рукой, приводящей их в исполнение.

Первым действием начавшего править Хильперика становится заключение союза с герцогом Фризии: монаху, довольствовавшемуся своей кельей, кажется чересчур тесно в границах такой державы, как Нейстрия и Бургундия: теперь ему нужна еще и Австразия, находящаяся под властью Карла. Радбод, вождь фризов, собирает войско, которое должно соединиться с войском Хильперика. Однако Карл понимает, насколько губительным для него станет объединение двух его врагов, и хочет разбить их поодиночке; он набирает войска и выступает в поход против герцога Фризии, дает ему сражение и проигрывает его.^[86] Герой Карл, тот, кому позднее дадут прозвище «Мартелл», оказывается побежденным. Его первая битва оборачивается разгромом, но так будет только один раз.

Вместе с пятью сотнями солдат, остатками своего войска, он устремляется в Арденнский лес.

После этого фризы и нейстрийцы беспрепятственно объединяются, опустошают захваченную ими страну и берут в осаду Кёльн.

С помощью денег Плектруда заставляет их снять осаду. Герцог Фризии возвращается в свои земли, а Хильперик и Рагнафред выступают в поход, направляясь обратно в Нейстрию: им предстоит пройти рядом с Арденнским лесом.

Именно там поджидает их Карл со своими пятьюстами воинами, затаившись, словно хищный зверь, ожидающий ночи, чтобы выйти из своего логова. Хильперик, не испытывая опасений, встает лагерем в Амблеве; Карл со своим отрядом выходит из укрытия, нападает на спящий лагерь, распространяя в нем ужас, и Хильперику и Рагнафреду лишь с огромным трудом удается избежать пленения.

Известие об этой победе собирает вокруг Карла новые отряды; со своей стороны, Хильперик призывает под свои знамена сеньоров своего королевства. Еще дважды сходятся в сражении король Нейстрии и герцог Австра– зии – первый раз в Винши^[87] под Камбре, второй раз возле Суассона, – и оба раза побежденным оказывается король. Он отступает в Аквитанию, а Карл идет на Париж, которой открывает ему ворота.

С этого времени правит Карл, хотя Хильперик до конца жизни сохраняет за собой титул короля. Он умирает в 720 году в Нуайоне, и там же его хоронят. Тотчас же Карл привозит из Шельского аббатства забытого всеми сына Дагоберта III, устраивает его избрание и под именем Теодориха IV, или Теодориха Шельского, сажает его на трон: мальчику было тогда восемь лет.

Царствование этого ребенка известно лишь победами Карла. Стоит ему разбить саксов, отбросив их за Везер, как он вынужден идти в поход на алеманов, которых ему удается оттеснить за Дунай. Бавары поднимают мятеж и оказываются разгромлены; восставший герцог Аквитании терпит поражение в двух битвах; но не успел еще Карл вложить свой меч в ножны, как юг Франции оглашается криком отчаяния.

Дело в том, что граф Юлиан, чтобы отомстить за дочь, которую обесчестил король Родерих, призвал сарацин в Испанию^[88]; дело в том, что Родерих, разгромленный в битве при Гвадалете, в первом же сражении расстался с жизнью и престолом; дело в том, что внезапно на вершинах Пиренеев перед франками появились незнакомое знамя и бесчисленное войско, воины которого, одетые в причудливые одежды, издавали боевой клич на странном языке, которого никто не понимал; дело в том, что оно, подобно горному потоку, спустилось в Лангедок, принадлежавший вестготам, захватило Арль, Родез и Кастр, перешло Гаронну, взяло Бордо и, наконец, сожгло весьма почитаемую церковь святого Хилария.^[89]

Однако при свете пожаров, обнаруживающих их присутствие, Карл выступает против сарацин со всеми силами Австразии и Нейстрии, и вскоре оба войска встречаются лицом к лицу между ТУром и Пуатье.^[90]

Они сражаются весь день, с восхода солнца и до наступления темноты. В течение этого долгого дня Карл без устали наносит удары, подобно героям Гомера и Тассо; наконец, последним ударом он убивает Абд ар-Рахмана^[91]. Гибель военачальника становится знаком поражения его войска: сарацины обращаются в бегство, бросив поле боя и оставив в своем лагере несметные богатства, захваченные в разоренных провинциях.^[92]

С той поры Карл носит прозвище «Мартелл», ибо он, подобно молоту, сокрушил вражеское войско.

Таким образом, Европа подверглась вторжению из-за того, что какой-то мелкий вестготский царек совершил насилие над неизвестно какой Лукрецией, и весь мир стал бы магометанским, если бы сын наложницы не пришел на помощь христианской вере.

После победы, одержанной Карлом в этой великой битве, за ним уже трудно уследить глазами, настолько многочисленны его сражения, настолько молниеносны его победы. Бургундия отказывается признать его власть – он ее покоряет; Поппо, герцог Фризии, поднимает мятеж – Карл выступает в поход против герцога, убивает его и, пролив его кровь, истребляет род фризских герцогов, низвергает идолов, разрушает храмы, сжигает города и вырубает священные рощи; герцог Аквитанский забирает назад свою клятву верности Нейстрии – Блай^[93], его цитадель, и Бордо, его город, захвачены; в Провансе начинаются волнения – Арль и Марсель разгромлены; восстает Саксония – он идет на нее походом, берет в ней заложников и обязывает ее платить ежегодную дань; в Прованс вторгается новое сарацинское войско и захватывает Авиньон – он бросается на этих львов пустыни, недобитых в первых сражениях, берет в осаду Авиньон и предает его пламени; сарацины Испании спешат на призывы своих братьев о помощи – он преграждает им путь между долиной Корбьер и небольшой речкой Берр, разбивает их одним ударом, а затем преследует так стремительно, что обгоняет беглецов и прежде них достигает их кораблей, захватывает эти корабли, и войско неверных, зажатое между морем и победителями, все целиком утоплено, вырезано или взято в плен. Затем он возращается через Безье, Магелонну, Агд и Ним, уничтожив в последнем из этих городов крепостные укрепления, а в остальных городах поставив преданных людей, надежных управителей, давших ему клятву верности по формуле, в которой имя короля Тео– дориха даже не произносилось.

Впрочем, король умирает в возрасте двадцати трех лет, после семнадцати лет царствования; монахи Сен-Дени отворяют ворота перед его телом и, опустив его в гробницу, снова закрывают их; однако никому не приходит в голову напомнить Карлу о смерти короля.

Но и Карл, со своей стороны, не проявляет интереса к тому, чтобы занять пустующий трон; он правит еще пять лет^[94], довольствуясь титулом герцога франков и австразийцев, и это междуцарствие становится этапом на пути замены династии Меровингов династией Каролингов. Тем не менее Карл, слишком могущественный, чтобы сеньоры могли потребовать у него избрать нового короля, не был еще достаточно могущественным, чтобы предстать перед ними в этом звании. Папа Григорий II в одном из своих посланий называет его герцогом и май– ордомом; Григорий III еще более приближает его к трону, пожаловав ему титул вице-короля. Правда, папа обратился к нему за помощью, и вот по какому поводу.

Император Восточной Римской империи Лев высказался против поклонения иконам и распорядился убрать их из церквей и уничтожить как идолов. Григорий III отлучил императора от Церкви и тем самым предпринял первую попытку борьбы духовной власти с властью светской. Тем временем лангобардский король Лиутпранд, воспользовавшись возникшей в империи смутой, захватывает Равенну и начинает угрожать Риму. И вот тогда римский папа обращает взор на Карла и направляет к нему посольство, вручившее ему от имени понтифика ключи от гробницы святого Петра и несколько обрывков цепей, которыми был связан блаженный апостол, а кроме того, даровавшее ему звание римского консула. Карл произносит одно-единственное угрожающее слово, и Лиутпранд спешит вывести свои войска из Равенны и вернуть святому отцу все земли, какие он у него захватил.

Но вскоре Карл, изнуренный скорее треволнениями, чем прожитыми годами, заболевает в Вербери-на-Уазе, недалеко от Компьеня. Он призывает к изголовью своего ложа сыновей – Карломана и Пипина – и прямо там мечом делит между ними королевство, как король сделал бы это скипетром. Карломан получит Австразию, Алеманию и Тюрингию; Пипин станет герцогом Нейстрии, Бургундии и Прованса; покончив с этим делом, как если бы оно было чисто семейным, он велит отнести себя на носилках в Париж, молится у гробницы святого Дионисия и умирает в Кьерзи-на-Уазе, в возрасте пятидесяти лет, в 741 году от Рождества Христова, «после двадцатипятилетнего царствования», как говорит продолжатель Фредегара.

Так после своей смерти Карл Мартелл получил королевский титул, который он не осмеливался принять при жизни; его тело было с величайшими почестями принесено в аббатство Сен-Дени, и замена первой династии на вторую начинается с того, что сановный труп проникает в королевскую усыпальницу.

Тем не менее Пипин, лишенный того влияния, каким пользовался при жизни его отец благодаря стольким услугам, оказанным им королевству, и стольким победам, одержанным им над врагами, со всех сторон слышит ропот тех буйных сеньоров, которым, чтобы взбунтоваться, нужен лишь предлог для мятежа. Пипин понимает необходимость предъявить королевству, которое ему хочется сделать своим, последнее доказательство вырождения королевской династии Меровингов и избирает сына Теодориха как принца, более всего подходящего для выполнения этой цели: он возводит его на престол в 743 или 744 году под именем Хильдерика III.^[95]

Однако народы, которые были данниками франков, крайне неохотно подчинились сыновьям того, кто не раз одерживал над ними победы; они то и дело восставали, и сыновья, подавляя их, довершали дело отца. Одилон, герцог Баварский; Теодорих, герцог саксов; Гунальд, герцог Аквитанский, были поочередно и многократно разбиты то одним, то другим братом. Но внезапно, прямо в череде этих побед, Карломана охватывает отвращение к власти, миру и людям. Он оставляет брату управление всем королевством, снимает с себя облачение воина и, покрытый скромной монашеской рясой, идет просить у папы Захарии место в аббатстве Монте-Кассино.^[96]

Пипин остается один перед лицом короля-призрака. Через некоторое время, то ли его принудили к этому силой, то ли его побудило к этому собственное призвание, Хильдерик III с согласия своих знатных вассалов отрекается от престола и удаляется в Артуа, в монастырь святого Бертена.

Пипин мгновенно оценивает свое политическое положение: ему понятно, что все обстоятельства способствуют окончательному уходу прежней династии и что пришло время возвести на престол новую. Он собирает сеньоров, обрисовывает им свои права на корону и единогласно провозглашается королем франков.

Так что путем выборов, как самый достойный, а не путем узурпации, как самый сильный, Пипин стал родоначальником династии, которая будет насчитывать тринадцать королей. Узурпация произойдет только при его сыне, ибо тогда принцип выборности будет принесен в жертву принципу наследования, но зато сын этот будет зваться Карлом Великим.

Прежде чем перейти ко второй династии, бросим взгляд на первую, которая пережила Хильдерика III в лице его сына и угасла вместе с этим ребенком, чья жизнь и смерть прошли незамеченными в аббатстве Фонтенель, ныне Сен-Вандриль. Этот короткий взгляд предназначен для того, чтобы дать представление о нравах и обычаях завоевателей; вместе с тем мы увидим, как зарождаются и развиваются разного рода власти, которые позднее сформируют религиозную монархию второй династии и феодальную монархию третьей.

Мы назвали эту первую монархию франко-римской, ибо за исключением своего родного языка, свято им сохранявшегося, и свободных выборов короля, иногда нарушавшихся, но никогда не отменявшихся, народ завоеватель перенял вначале обычаи, а вскоре и религию побежденного народа.^[97]

И в самом деле, военачальников станут называть вождями, но изменится лишь слово. Те, кто носит это новое звание, всё, вплоть до одежд, заимствуют у своих предшественников. Константинополь посылает им пурпурные мантии, словно своим консулам; их короли называют себя августами, словно императоры; короной им служит золотой обруч в форме повязки, а скипетром – пальмовая ветвь, похожая на ту, какую сломал Сулла и восстановил Октавиан; гвардия у них – это дружинники Хлодвига, родные братья преторианцев Калигулы, а облачение – хламида, поверх которой накидывалась мантия белого или ярко-синего цвета, короткая по бокам, длинная спереди и волочащаяся сзади. Их театры – это цирки; их игры – это бои со львами и быками; украшения их городов – это триумфальные арки и капитолии; их главные тракты – это римские военные дороги; их церкви – это древние храмы; их законы – это уложение Феодосия. Лишь трон их отличается от курульных кресел консулов и золотого кресла императоров: это простой табурет без ручек и спинки, который самой своей формой напоминал первым франкским вождям, этим королям со щита, что они обязаны держаться на нем сами, ни на кого не опираясь.