Текст книги "Химическая свадьба (СИ)"

– Слушайте, я правильно рассмотрела этикетку? Там, в серебряном сосуде с солярной символикой – точно «лунная пыль» написано? Вы это тоже видите? – прошипела, не вполне веря своим глазам, Иванна, пихнув Снейпа локтем под рёбра и придвинув к нему брошюрку с тезисами доклада, звучащего сейчас с трибуны.

– Если в лаборатории или хранилище стабильные условия, не вижу в этом сочетании ничего ужасного, – едва слышно отозвался Снейп, скроив недовольную гримасу.

– Да инактивируется же, при чём тут стабильные условия, – фыркнула Иванна, обводя пером спорный фрагмент фотографии на обложке, изображающей докладчика, снятого на фоне стеллажей своей лаборатории, и ставя рядом три вопросительных знака. – Девчат, передайте по ряду до мамы и обратно, и сами посмотрите – может, там всё-таки не солярика, может, мне очки новые нужны… – под возмущённое шиканье с переднего ряда она передала брошюру сидящей за Снейпом Хоуп; далее по ряду располагались Тори, Янко, Адя, Елизавета и младшие научные сотрудники. – Градус доверия к Мастеру, допускающему такие странные ляпы, у меня лично как-то падает.

…Иванна непрестанно напоминала себе, что предаваться унынию запрещено. Сотворив образцовый Обливиэйт, она пригласила Снейпа в конференц-зал, по пути куда им встретились Смиты, присутствие которых здорово помогло переключиться на нейтральные темы. Доклады, как обычно, то радовали содержательностью, то удручали фатальной пустотой, но почти в каждом Иванна нашла к чему придраться – в основном, правда, по мелочи, но случались и серьёзные поводы…

Брошюра вернулась со столбиком комментариев.

«Может быть, это только для фото?..» – выражала надежду Елизавета.

«Да ладно вам, символы с субстанцией не соприкасаются, не страшно», – возражала Адя.

«Вот покажу это профессору Песцовой, чтоб она тебя выпорола за ересь!!! Если бы там был один воздушный коловрат, ещё, может быть, и прокатило бы – но тут все стихии, да ещё и руны! И инкрустация гелиотропами и янтарём, и просто солнышко пририсовано – для особо одарённых! Это сосуд для нейтральных субстанций!», – кипел Янко.

«Там помимо янтаря ещё и адуляры», – от фразы наблюдательной Тори тянулись стрелочки, указывающие на три белёсых камушка у горла сосуда.

«Я в каком-то справочнике видела похожую по сути ёмкость… И она точно не для лунной пыли предназначалась», – делилась мнением Хоуп.

«Я вам тут случайно своими бесплодными попытками слушать доклад не мешаю шуршать и мельтешить?», – возмущённо подводил итог Снейп.

Младшие научные сотрудники от комментариев почему-то воздержались.

…Во время перерыва между выступлениями Иванна во исполнение оговоренного плана собралась поинтересоваться у Снейпа, не знает ли тот чего о Каркарове, и, машинально кивая на реплики Янко, размышляла, как бы поестественнее ввернуть соответствующий вопрос. Елизавета отошла поболтать с кем-то из знакомых, Адя решила в очередной раз перепроверить текст своего доклада, Смиты бродили по залу, изучая окна, чтобы размять ноги. Янко, придвинувшись ближе к Иванне, оседлал одного из любимых коньков – принялся в пику одному из анонсированных докладов вещать об утопичности идеи найти универсальный катализатор, Снейп с охотой тему поддержал, вполне разделяя точку зрения собеседника. Иванна всё никак не могла адекватно сформулировать вопрос и всерьёз подумывала переключиться на объяснение относительно записной книжки. Не сразу она обратила внимание на то, что её окликнули, и, повернувшись на голос, увидела пробирающегося сквозь ряды стульев мастера Зарецкого. Обменявшись со всеми приветствиями и ответив Иванне на её вопрос о детях, он без обиняков поинтересовался Каркаровым, пояснив, что у его уважаемой тёщи дурные сны и супруга беспокоится из-за того, что беспокоится мать. Иванна так обрадовалась неожиданной помощи, что даже на мгновение забыла, сколь удручает её эта тема. Единственное, на что её хватило, так это скроить безразличную мину и искренне уверить мастера Зарецкого, что она понятия не имеет, где находится Каркаров в данный момент, и что вестей от него нет и, судя по всему, не ожидается. Повернувшись к Снейпу, она адресовала вопрос ему и получила ответ в полном соответствии со сценарием, попросила передавать привет, если вдруг увидит, и старательно сделала вид, что не заметила, как явственно навострилось в их сторону ухо сидящего через ряд впереди господина Младека. Радуясь, что от одной головной боли избавилась, Иванна стала расспрашивать, как дела у Василисы и Макара.

…Вернувшись с матерью домой, Иванна удивилась, насколько её утомил этот конгресс. Конечно, во всём виновато было постоянное напряжение: сначала этот разговор со Снейпом, потом их конспираторские игры, да и непрерывное ожидание, что сейчас откуда ни возьмись налетят Пожиратели, не добавляло спокойствия. Иванне параноидально казалось, что за ней наблюдают, и даже объяснение Янко, что мероприятие ненавязчиво охраняют авроры (он лично узнал одного из пражского Министерства), не сильно разрядило обстановку.

– Пап, а что, всяческие такие мероприятия вроде наших алхимических конгрессов всегда под наблюдением авроратов проходят?

На позднем ужине, сервированном на открытой веранде, сегодня собралось семейство Мачкевич в полном составе, не считая вездесущих четвероногих домочадцев. Говорить с отцом, который, увы, не слишком часто в последнее время блистал своим присутствием дома, о работе было не очень гуманно, но озвученный вопрос Иванну действительно интересовал.

– В спокойные времена все эти цеховые сходки контролировались исключительно местными властями, – ответил Мирослав, машинально смахнув со столешницы рыжую переднюю лапу, тянущуюся к миске с остатками утреннего шашлыка. – То есть, аврорат страны-хозяйки отправлял одного служащего, чтобы он там поспал. Сейчас везде работают смешанные команды, то есть, по всей Европе, кроме чёртовой Британии, Министр Магии которой – упёртый болван. Едва удалось добиться разрешения присутствовать на сегодняшнем конгрессе пражского и немецкого представителя, англичане всё вопили, что в их внутренние дела пытаются вмешиваться.

– Ненормальные, – покрутила пальцем у виска Елизавета.

– Когда же всё это кончится… или хотя бы прояснится… – риторически вздохнула Иванна, дожёвывая бутерброд с паштетом, который всё время виртуозно убирала из-под вездесущего носа Велеса, упорно вытаптывавшего её ногу весь ужин в ожидании лакомого кусочка.

– Ох, сглазишь, – покосился на дочь Мирослав. – Как вот возьмёт, да как прояснится!..

На плетёный диванчик, который занимала Иванна в компании Велеса, вскочила Русалка и принялась деловито обнюхивать сначала иваннину руку, затем морду сына. Оставшись явно неудовлетворённой расследованием, она залепила ему лапой по лбу и, спрыгнув с диванчика, под взрыв смеха вальяжно удалилась в дом, оставив кота в недоумении.

Сентябрь не принёс ожидаемого облегчения, жизнь текла своим чередом. Иванна погрязла в делах лаборатории холдинга, время от времени навещая родителей и неустанно штудируя маггловскую прессу. От Каркарова по-прежнему не было ни слуху, ни духу, Снейп, которого удалось обходными путями – через Смитов – просветить относительно записной книжки, был крайне скуп на слова. Сами Смиты писали трагичные манускрипты о катастрофическом положении дел на уроках Защиты. Василиса жаловалась, что без Иванны в Дурмштранге на редкость уныло. Шквал тоскливой корреспонденции разбавляли яркие саморисованные открытки от Федоры, которая после выпуска отправилась в путешествие «за набраться творческих впечатлений».

С совершенно нежданной стороны пришла совершенно внезапная и абсурдная неприятность: по газетам расползлась вопиющая история нецелевого использования Иванниного ледяного консерванта. Мелкий французский зоомагазин, торгующий волшебными питомцами, использовал консервант для перманентного закрепления трансфигурированной формы, превращая в основном бродячих собак в разных экзотических животных. Владельцы магазина публично отрицали свою вину, говоря, что в инструкции к консерванту нет пометки «не использовать для фиксации результата трансфигурации», но Адя заверила партнёров, что сотрёт в порошок всех, кто попытается опорочить доброе имя холдинга. Янко тут же инициировал исследование нового свойства консерванта, поклявшись, что никого сложнее тараканов консервировать не станет. Также он в исследовательских целях лично выкупил трансфигурированных собак у обманутых владельцев (продавать, кстати, согласились не все: кое-кому весьма по душе пришлись сторожевые павлины и приносящие тапочки игуаны).

В начале октября на одном из семейных обедов Иванна вновь решилась нарушить устоявшееся правило и спросила у отца, пребывавшего в тот день в приподнятом расположении духа, про работу. Ей всё не давали покоя его командировки и просто частые отлучки. Мирослав пояснил, что он в составе большой интернациональной группы занимается поиском и нейтрализацией любых очагов беспорядков, которые могут организовать как бывшие приспешники Волдеморта, так и просто любые смутьяны, начиная последователями Гриндельвальда, заканчивая банальными анархистами.

– Может, вам чем-то помочь можно? – невпопад предложила Иванна, задумавшись, не может ли так статься, что эту группу компроматом и просто полезными сведениями снабжает много чего знающий Каркаров, который сейчас тщательно охраняется от бывших соратников.

– Ага, если у тебя найдётся парочка фактов, которые помогут прижать к ногтю Крота из департамента по связям с немагическим населением московского Минмагии – добро пожаловать, – хохотнул Мирослав, развеяв её надежды: да, если бы Каркаров имел возможность общаться с Мирославом, у того было бы предостаточно искомых фактов…

Внезапно Иванну озарило.

– Вот ты напрасно смеёшься, их есть у меня, – сказала она, торжественно выпрямившись на стуле под звон оброненной матерью вилки. – Надо только прикинуть, как подать…

========== Глава 110 ==========

Октябрь 1995 г.,

Белград – Москва – Белград

– Я запрещаю, что бы ты там ни задумала! – подняв вилку, заявила Елизавета. – Милая, я всегда верила в твоё благоразумие и продолжаю уповать на него сейчас.

– Ну, мам, сама подумай, сейчас все превентивные меры хороши, – проникновенно посмотрела на неё Иванна.

– Мирко, я требую, чтобы ты запретил ей говорить что бы то ни было, – грозно обратилась Елизавета к супругу.

Мирослав барабанил пальцами по столу в глубокой задумчивости и медлил с ответом, Иванна переводила взгляд с одного родителя на другого, параллельно роясь в памяти. Из каркаровских мыслеобразов, которые он неосознанно транслировал во время эмпатических сеансов, она знала немало интересного в том числе и о Кроте. Оставалось только подобрать компрометирующий эпизод, который с большей достоверностью можно будет выдать за собственные воспоминания. Из погружения в мрачные пучины памяти Иванну внезапно выдернул возглас Мирослава «ахтыжмеховаяскотина!» и звук шлепка ладони по столешнице: Морква, затаившаяся под столом, не смогла совладать с инстинктами и определила для себя его мельтешащие пальцы как добычу.

– Па, дай мне время, и я сделаю тебе отличный компромат на этого психопата, – ровно выверенным убедительным тоном сказала Иванна, непринуждённо поймав ринувшуюся от неминуемой кары кошку. – Но, вообще, неужели Игорь про него ничего не рассказывал?

– Нужды не было, – вздохнул Мирослав, заматывая салфеткой палец, особенно пострадавший от котоохоты. – Крот при Волдеморте был пешкой, исполнителем, а нас больше интересовали люди выше в иерархии. До него как-то руки не дошли.

– Ясно. Ну, я скоро вернусь, нужно немного поработать головой, – не позволяя родителям и слова поперёк сказать, она поднялась из-за стола и в обнимку с кошкой поспешила в свою комнату.

Порыв прихватить с собой бутылочку вина она решительно отринула: воспоминания, в которых она начала рыться, не отличались приятностью, так что иметь с ними дело, не контролируя трезво рассудок, было глупо и безответственно.

…В семидесятых, когда Иванна благополучно закончила пешие походы под стол, Тёмный лорд исподволь набирал силу. В начале десятилетия именно Крот порекомендовал Каркарова (на тот момент уже состоявшегося преподавателя кафедры Тёмных Искусств) Волдеморту в качестве вербовщика. Сам Крот успешно совмещал «при дворе» должности вербовщика и карателя, хоть и не пользовался особым доверием Тёмного лорда – собственно, таковым вообще вряд ли кто пользовался. Каркаров конкретно силовые методы убеждения считал плебейскими, гораздо больше его занимала возможность воздействия на психику словом. То ли фамильная предрасположенность к легилименции, то ли просто какое-то чутьё позволяло ему, манипулируя фактами и понятиями, находить в системе ценностей убеждаемого некие краеугольные нюансы, после воздействия на которые субъект почти всегда пересматривал своё мировоззрение. А Крот с его арсеналом заклятий и инструментов вступал в дело, если психология оказывалась бессильна.

После Азкабана этот период биографии Каркаров вспоминал с глубочайшим отвращением как к самому себе, так и вообще ко всему, что тогда происходило, и во время эмпатических практик очень старательно удерживался от трансляции визуальных воспоминаний. Получалось это далеко не всегда, так что выбрать Иванне было из чего, к тому же, у неё был компромат и «из первых» рук: случайно хватанула во время короткого танца с самим Кротом на выпускном.

С полчаса провалявшись на кровати с разлёгшейся на животе кошкой, Иванна выползла искать отца, который, впрочем, никуда не прятался, а наоборот просидел всё это время на веранде в настороженном ожидании. Мать, к Иванниному облегчению, удалилась куда-то по делам; чем меньше она будет знать, тем спокойнее.

– Пап, а кто такие Доэрти? – тяжело плюхнувшись обратно на свой диванчик, спросила Иванна.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть доказательства причастности Крота к их убийству? – после почти минутной паузы отозвался Мирослав.

Глядя на то, как незаметно для себя он согнул в кулаке неубранную вилку, Иванна поняла, что с выбором не ошиблась.

– Как у вас происходит снятие воспоминательных показаний? Вы Омут памяти используете? – продолжила прощупывать почву она.

– Может быть, сначала мне всё изложишь? – вкрадчиво перебил Мирослав.

– Может быть, ты мне ответишь, я первая спросила, – не сдавалась Иванна.

Буркнув «развелось тут настойчивых да сообразительных», Мирослав всё же снизошёл до разъяснений:

– Омут, равно как Веритасерум – ты, конечно же, в курсе – признаны ненадёжными средствами дознания, так что в крайних случаях мы обращаемся в Аврорат Московского Минмагии, где держат нескольких штатных легилиментов.

– Нескольких? – изумилась Иванна. – Надо же, и находятся ведь желающие…

Мирослав сделал неопределённый жест и спросил, испытующе глядя на дочь:

– Ты уверена, что по-прежнему хочешь дать показания? Легилиментов ещё никто не обманывал.

– А я и не собираюсь никого обманывать, – пожала плечами Иванна. – Так даже проще будет. Па, если ты не захочешь в этом участвовать как лицо заинтересованное, это будет разумно… – аккуратно подняла щекотливую тему она.

– Не участвовать?! Выдумала! – возмутился Мирослав, поднимаясь с кресла. – Я свяжусь с Москвой, тебе назначат время.

Иванна согласно кивнула, надеясь, что процедура не затянется – Янко обязательно будет ворчать из-за долгого отсутствия на рабочем месте.

…Визит в Аврорат Московского Минмагии назначили на следующий вторник, так что время как следует подготовиться у Иванны было. Отец наотрез отказался рассказывать ей про Доэрти, но это почти не помешало воплощению плана. Выяснить, что всё случилось в Инвернессе на Даррис роуд, удалось благодаря Августине Романовской. Наткнувшись в очередной раз на рекламный проспект холдинга, Иванна вспомнила, что их новая модель прежде имела отношение к Министерству и архитектурным делам, и почему-то решила, что департамент Августины имеет связи с Департаментом учёта магического населения. Встретившись с госпожой Романовской в одном из небольших ресторанчиков у Карлова моста, Иванна аккуратно, старательно избегая излишних подробностей, рассказала ей о причине их встречи.

– Ну, это на самом деле вообще не мой департамент, – задумчиво протянула Августа, помешивая издающий сильный аромат корицы кофе. – А ты через аврорат какой-нибудь никак не можешь узнать?

– Никакой аврорат не должен знать о моём интересе, – категорично заявила Иванна, для пущей убедительности прочертив десертным ножом линию на бумажной салфетке.

– М-м-м, ты плетёшь антиправительственный заговор? – оживилась Августина.

– Можно, наверное, и так сказать, – кисло кивнула Иванна. – Гусенька, ну придумай что-нибудь, мне нужен этот чёртов адрес просто кровь из носу.

«Гусеньку» придумал Янко на вечеринке по случаю запуска новой рекламной кампании, будучи определённо окрылён успехами. Адя столь вопиющим фамильярничаньем была возмущена, сообщив коллеге, что за такое коверканье имени лично она бы сразу прописала по лбу, но сама Августина отнеслась к теме весьма снисходительно и даже с юмором, так что «Гусенька» прижилась и оказалась донельзя прилипчивой.

– А в газетных архивах ты смотреть не пробовала? – продолжила конструктивно рассуждать Августина.

– Об этом деле писали очень скупо, похоже, засекреченный случай, – ответила Иванна, задумчиво глядя на улицу сквозь витрину. – Вообще, такие вещи, насколько я помню, в прессе очень безэмоционально упоминали, чтобы панику не создавать.

– Ладно, есть у меня мысль, – прищурилась Августина, положив ложечку на блюдце.

Встретившись с ней через два дня на том же месте, Иванна получила искомый адрес у чрезвычайно гордой собой Августины, которая выяснила его у своего давнего поклонника из Департамента учёта и контроля передвижения магического населения Московского Минмагии. Бонусом шли ещё три засекреченных адреса. Как бы невзначай подкараулив «жертву» у выхода из Министерства, Августина затащила его в пивную, где, незаметно переходя от темы к теме в процессе соревнования «кто больше выпьет» и разговора о правительственном заговоре, ненавязчиво вытянула обещание выяснить адреса, по которым в смутные времена перед Первой магической Пожирателями были совершены особо тяжкие преступления.

– Можно было, в принципе, попробовать выяснить через Мелкорысю…, но она в регистрации магических браков служит, сложнее схема вышла бы, – небрежно рассуждала Августина, передав заветную бумажку Иванне.

– Мелко-что? – машинально удивилась та, пряча сокровище в карман джинсов.

– Это фамилия. Стася – моя давняя знакомая, – хмыкнула Августина.

В назначенный день Иванна добралась Каминной сетью до Москвы и через одну из телефонных будок в зале перед эскалаторами станции метро Белорусская-кольцевая прошла в Московское Министерство Магии. Фойе раза в три минимум превышало размерами Лондонское, а людей здесь было как будто в миллион раз больше. Должно быть, в целях эргономики, здесь не устроили ни фонтана, ни статуй – их неминуемо снёс бы этот плотный поток посетителей и служащих. Зачарованный потолок, вроде того, что был в Большом зале Хогвартса, показывал не погоду, а нёс куда больше пользы: на нём вырисовывались постоянно меняющиеся указатели расположения разных департаментов. Вдоль стен красовались ряды огромных русских печек, которые здесь заменяли камины; небольшой пятачок возле одной из них был отгорожен пёстрыми лентами, и совершенно безразличный к царящей вокруг суете волшебник средних лет в заляпанной извёсткой мантии сосредоточенно белил фасад, особо закопчённый зеленью над топкой.

Отыскав среди мешанины указателей нужную информацию, Иванна устремилась на поиски лифта № 325/4-б, в глубине души начиная подозревать, что зря отказалась от предложения отца проводить её.

Полутёмный кабинет, стены которого от пола на высоту примерно ей по плечо укрывали массивные деревянные панели, живо напомнил Иванне кабинет господина Талиха. Настольная лампа с зелёным стеклянным колпаком отбрасывала на обтянутую бордовым сукном столешницу т-образного письменного стола яркое пятно света, едва выхватывая из сумрака стеллажи с толстыми папками, приземистый сейф, из которого периодически раздавались подозрительные скрипы, щелчки и постукивания, и несколько с виду тяжёлых и неудобных стульев.

– Доброе утро, Иванна Мирославна, прошу, присаживайтесь, – лицо аврора, сидящего во главе стола, просматривалось плохо, на свету оставались только его руки, ладони которых, на глаз Иванны, размером не уступали блюду для праздничного пирога. – Моя фамилия Муромский. Если я верно понял, сведения, которые вы желаете сообщить, очень помогут нам в деле поддержания спокойствия в обществе.

– Я очень на это надеюсь, господин Муромский, – отозвалась Иванна, примостившись на одном из стульев, полностью оправдавшем визуальное впечатление о своей комфортности. – Лишь бы вам удалось извлечь из моих воспоминаний пользу. Это было так давно, неужели мои показания могут иметь хоть какую-то легитимность?

– Не сомневайтесь, наши методы позволяют оформить всё полностью в соответствии с законами магического общества! – от внушительного раската голоса господина Муромского звякнула чернильница в письменном приборе, а нечто в сейфе стихло.

Иванна слегка съёжилась под ударом звуковой волны, однако эта эскапада её успокоила – господин Муромский, очевидно, готов покрыть любой самый сомнительный подлог, лишь бы обезвредить потенциальную угрозу. Хорошо, что они на одной стороне; о принципиальности авроров всегда ходили легенды, и об исключениях из правил даже думать не хотелось.

– Вы готовы взаимодействовать с легилиментом, Иванна Мирославна? – убавив громкость до нормальной человеческой, спросил господин Муромский.

– Да, наверное, у меня нет опыта давать подобные показания, – безразлично пожала плечами Иванна. – Что для этого нужно?

– От вас не потребуется ничего особенного, просто вспомните по возможности досконально всё, что вы видели. Остальное – дело специалиста, – объяснил господин Муромский. – Ознакомьтесь с этими формами и подпишите там, где указано – здесь описана предстоящая процедура, – он достал из лежащей на краю стола папки два листа пергамента и вместе с пером протянул их Иванне. – Я пока приглашу комиссию.

Аврор поднялся из-за стола и покинул кабинет, на мгновение перекрыв собою дверной проём. Иванна, почти не вникая в смысл и одёргивая себя от того, чтобы машинально начать жевать кончик пера, пробежала глазами текст. Шебуршение в сейфе возобновилось, действуя ей на нервы. Может, стоило принять успокаивающего или просто хлопнуть стаканчик джина? Дойдя до пункта «свидетель, дающий показания, должен находиться в трезвом уме, свободном от воздействия любого изменяющего сознание вещества или заклинания», Иванна отругала себя за идиотскую мысль. В сейфе издевательски защёлкало. Сняв туфлю, Иванна запустила ею в дверцу, звонкий шлепок заставил звуки стихнуть.

– Дура, уймись, – пробормотала она себе под нос; не решившись применять заклинания в аврорском кабинете, она встала, лично сходила за обувью и вернулась на место.

Чего психовать, уже всё продумано…

Открывшаяся дверь заставила её вздрогнуть от неожиданности и небрежно подмахнуть оба листа.

–…конечно можешь присутствовать, не вижу причин для отказа, – говорил кому-то через плечо господин Муромский, входя в кабинет.

Иванна наконец нашла время рассмотреть его во всей красе: в дополнение к шкафообразной комплекции, наголо забритый череп аврора украшали чрезвычайно колоритные шрамы, а в ухе поблёскивала массивная серьга.

– Вот и замечательно, я тоже не вижу, – появившийся следом Мирослав бросил дочери небрежное приветствие, встал возле одного из стеллажей и принялся осматриваться. – Федот, у тебя темно, как в берлоге, сейчас некому на психику давить, сделай свет поярче.

Господин Муромский укоризненно вздохнул, но в следующий момент по его жесту загорелись несколько канделябров. Одновременно с этим в разом ставший уютнее кабинет вошли ещё трое, судя по изученным формам – секретарь, мастер-детектор (который должен проверить наличие следов магии или изменяющих сознание веществ) и собственно легилимент.

– Ну, что, приступим, – взял слово господин Муромский, после того, как коренастая ведьма средних лет разложила на своём конце стола пергаменты и перья. – Доктор Мачкевич собирается дать свидетельские показания по делу господина Крота…

– О, так на него дело заведено? – приятно удивлённая Иванна не сдержала вопроса, вызвав откровенное хмыканье со стороны отца и тщательно замаскированное под лёгкий кашель со стороны одного из пока не названных волшебников; господин Муромский укоризненно нахмурился, Иванна поспешила извиниться и пообещать не раскрывать рот без надобности.

– Итак… – продолжил аврор. – Госпожа Лютецкая будет вести протокол, – он указал на кивнувшую в ответ ведьму, которая уже во всю строчила что-то на пергаменте. – Мастер-детектор, господин Серый, – он представил несдержанного аврора, – и легилимент, господин Котов. Господин Мачкевич присутствует, полагаю, в качестве моральной поддержки…

Иванна смотрела на легилимента, испытывая противоречивые чувства: худощавый и бледный челом «господин Котов» выглядел вчерашним выпускником, причём не аврорских курсов, а института благородных девиц, и прямо-таки излучал ауру лёгкой нервозности. Она понимала, что, скорее всего, показать ему нужные картинки будет несложно, но как-то негуманно.