Текст книги "Химическая свадьба (СИ)"

Автор книги: Vilriel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 88 страниц)

Сквозь сон она не могла не усмехнуться такой иронии судьбы. В шестнадцать лет от одной только идеи целоваться с Каркаровым, её стошнить – не стошнило, но перекосило бы наверняка. Удивительно, сколь радикально меняются вкусы с возрастом.

Впрочем, сон был весьма неглубоким, и на самом интересном месте она проснулась с колотящимся в висках пульсом. В комнате было темно; быстро пошарив руками по кровати, Иванна убедилась, что герой её сна куда-то благополучно удалился.

– Ну и пожалуйста, не очень то и хотелось, – проворчала она, нащупала на тумбочке веер и осветила Люмосом часы. Те показывали начало девятого утра, что, в совокупности с будним днём (наступил четверг), в целом Каркарова оправдывало – всё-таки, начало рабочего дня никто не отменял. Иванна собиралась было уже сменить гнев на милость, но тут взгляд её наткнулся на сложенную записку возле часов. Пробежав глазами текст, она разразилась длинной, исполненной праведного гнева тирадой в его адрес. Каркаров сообщал, что вычитал статью, немного подкорректировал и отослал в Пражскую Академию Алхимических наук; копия текста у неё в кабинете на столе.

Иванна, как ужаленная, вскочила с кровати и бросилась одеваться, раздумывая – что сделать сначала: убить Каркарова или всё же почитать, что он там сделал со статьёй? Склонившись к первому варианту, она яростной фурией понеслась в директорский кабинет.

Там как раз закончилось какое-то совещание, и профессора расходились по кафедрам: в дверях жаждущая крови Иванна едва не затоптала отчаянно зевающую Раувольфию, удостоившись укоризненного взгляда с её стороны.

– Ты, чёрт побери, что себе позволяешь! – завопила она, совершенно не смущаясь фактом того, что из кабинета ещё не успел удалиться профессор Хайдарага. – Ты мог перед отправкой хотя бы для начала дать мне посмотреть, что получилось! У меня, чёрт возьми, и без того мозги набекрень, а тут ты ещё! – грозно нависнув над внимательно смотрящим на неё Каркаровым, подвела итог она. – Я тебя точно прибью, причём с особой жестокостью!

– Игорь, поверь моему житейскому опыту, – вкрадчиво, с совершенно откровенной ехидцей подал голос Хайдарага, собирая свои записи, – если любимая девушка начинает грозить расправой, значит тебе стоит уделять ей больше внимания, – эффектно завершил он, после того, как взгляды Каркарова и Иванны обратились на него.

Каркаров глубоко вздохнул и закрыл ладонью глаза явно в ожидании усиления шторма ещё на десяток баллов, как минимум. Иванна, почувствовав, будто на неё обрушили ведро ледяной воды, сначала открыла рот, потом закрыла его, два раза моргнула, потом рухнула на один из стульев и уронила себя лбом на столешницу стола для совещаний.

– Ну, я пойду, хорошего дня, – страшно довольный произведённым эффектом, добил Хайдарага, раскланялся и покинул кабинет.

– Ива, ты в порядке? – осторожно поинтересовался Каркаров, когда дверь за профессором закрылась.

Иванну тем временем разобрал хохот. Мысленно прокручивая эпизод, она долго не могла успокоиться.

– Чёрт, я ведь действительно веду себя как недо… хм, истеричка, – наконец констатировала она, найдя силы принять вертикальное положение. – Но профессор Хайдарага всё равно – чёртов старый тролль вот такенной толщины, – она раскинула руки в стороны.

– Так ты, в итоге, не станешь меня убивать? – невозмутимо уточнил Каркаров.

– Нет, – улыбнулась Иванна, понимая, что тут впору почувствовать себя не просто круглой, а прямо-таки сферической дурой, но уже не находя сил на это. – Хватит разврата, пойду лучше почитаю, что ты им заслал. Но, в любом случае – спасибо за помощь. По крайней мере, можно считать, что номинально я выбралась из своего болота. Ладно, не буду тебя отвлекать, увидимся, – она послала ему воздушный поцелуй, встала из-за стола и направилась к себе.

Ознакомившись с готовым текстом, Иванна всё же признала его годным, тут же сообщила о великом достижении всем заинтересованным (или уже не очень заинтересованным, но всё равно – причастным) лицам, и оставила для Василисы сообщение с просьбой быть готовой помогать с презентацией. К тому времени Иванна уже знала, что на кафедре Зелий есть три бесхозных аспиранта, но брать их под своё крыло не спешила, так как даже единственную Василису до сих пор не могла обеспечить полноценной работой. После сообщения Иванны Адя моментально связалась с нею, чтобы решить ряд вопросов, касающихся патентных дел.

Первого июня пришёл ответ из Академии Наук, в котором учёный совет сообщал о готовности опубликовать статью в международном издании Алхимического Вестника и приглашал доктора Мачкевич выступить с соответствующим докладом для заинтересованной публики. Иванна подтвердила свою готовность и тут же связалась с Хогвартсом, чтобы сообщить Смитам и Снейпу дату доклада – он был назначен на тринадцатое июня. Смиты встретили новость скорбью и стенаниями – в десятых числах им как раз предстояло сдавать экзамены. Снейп был более сдержан в проявлении эмоций, но всё же выразил сожаление касательно невозможности своего присутствия.

Иванна, особенно и не рассчитывавшая на то, что они смогут приехать на доклад, в приказном порядке велела им не строить никаких планов на конец месяца и после двадцать второго непременно прибыть в усадьбу Мачкевичей (вне зависимости от успеха выступления).

Недельная подготовка к докладу пролетела как один миг. У Василисы обнаружился ещё один полезнейший талант – красивый почерк, что было с успехом применено при изготовлении схем и диаграмм, иллюстрирующих выступление. На генеральную репетицию в качестве публики Иванна позвала друзей, профессора Песцову, Раувольфию, Хайдарагу и Каркарова, усадила их в два ряда в своей гостиной и заставила выслушать весь текст доклада с демонстрацией наглядных пособий. Во втором ряду оказалась мужская половина аудитории, которая всячески изображала крайне неблагодарных слушателей, дабы на всякий случай морально подготовить докладчицу к форс-мажорам. Иванна мужественно выдержала испытание и пришла к выводу, что после всех их прибауток и комментариев ей уже вряд ли что-то помешает. Василиса меняла схемы, чётко следуя Иванниным указаниям, с достойной уважения стойкостью игнорируя «шум в зале», при том, что даже профессор Песцова не выдерживала и тихонько фыркала, реагируя на тот или иной анекдот с галёрки.

В день торжественной презентации Иванна даже глазом не успела моргнуть, как уже получала поздравления и выражения восторга от пришедших на доклад коллег по цеху – как лично знакомых ей, так и тех, кого она видела в первый раз. Пятеро из незнакомых, подошедшие с поздравлениями в разное время, чрезвычайно растрогали её, поприветствовав тайным знаком принадлежности к Ложе, о которой сама она вспоминала крайне редко, даже когда смотрела на свою татуировку.

– Ух, как же я устала, – вздохнула уже не чуявшая под собою ног Иванна, после того, как слушатели почти полностью разошлись; она стояла возле кафедры и рассеянно наблюдала за Адей, просвещающей всех желающих на предмет авторских прав на изобретение. – По-моему, с зажигалкой всё прошло гораздо быстрее и проще.

– В этот раз было больше вопросов, – отметил Каркаров, одной рукой поддерживая её за талию.

– Ну да, и тема куда более практическая в целом, – она зевнула, роняя голову ему на плечо. – Сегодня вырублюсь сразу, как вернёмся. Кошмар, я так устала! Куда там Василиса делась, она вроде бы всё собрала? Бедняга, надо было всё-таки кого-нибудь из аспирантов привлечь, загоняла я её… О, вот же она! – Иванна заметила приближающуюся ассистентку, на ходу беседующую с невысоким плотным мужчиной лет сорока в тёмно-зелёной мантии. – Это не её отец, случайно?

– Он самый, – подтвердил Каркаров.

Василиса подвела отца к кафедре, церемонно шаркнула ножкой и представила их с Иванной друг другу.

– Очень рад познакомиться, доктор Мачкевич. Васенька очень много про вас писала, – поприветствовав её и обменявшись приветствиями с Каркаровым, сказал Василисин отец, совершенно игнорируя выражение лица, которое та скорчила при слове «Васенька». – Я даже не ожидал, что ребёнок всё же заинтересуется зельями. Это чудо просто!

– Ну что вы, мастер Зарецкий, – смущённо улыбнулась Иванна. – Мы с ней даже ещё толком к нормальной практике не приступили. Пока только работа с документацией, это, сами понимаете, не совсем полноценная практика.

– Это вопрос времени! – с энтузиазмом возразил Зарецкий. – Не представляете, как я был тронут, когда она начала со мною советоваться и задавать вопросы по предмету. Жаль, что Макару всё это совсем не интересно.

– У Макара сейчас тренировки, он даже подготовку к экзаменам радостно игнорирует, – неодобрительно поджала губы Василиса.

Иванна, вспомнив Василисиного брата, которого после памятного инцидента с медведем успела увидеть ещё несколько раз, невольно отметила его сходство с отцом. Макар был такой же русоволосый и коренастый, с носом-картошкой, как и отец. Черты лица Василисы были острее, не говоря уже о высоком росте и гораздо более тёмной масти – должно быть, девочка пошла в мать.

– Жаль, Оленька не смогла приехать, ей было бы интересно с вами познакомиться, – словно откликаясь на Иваннины мысли, сказал Зарецкий.

– Ну, я полагаю, ещё выпадет шанс, – развела руками Иванна, лихорадочно силясь вспомнить, слышала ли она что-нибудь про Ольгу Зарецкую в околозелейном контексте, и пришла к выводу, что мать Василисы либо ничем на этом поприще не отличилась, либо отличилась чем-то особо специфичным, раз навскидку не вспоминалось.

Зарецкий отвесил несколько комплиментов Иванне и её докладу, посетовал на недостаток времени и вскоре откланялся, ещё раз выразив радость знакомством. Василиса отправилась провожать отца, пообещав вернуться через пять минут. Иванна вздохнула с облегчением, искренне рассчитывая, что сегодня ей больше ни с кем не нужно будет общаться.

…До окончания учебного года Иванне так и не получилось как следует отдохнуть – её публикация вызвала в профессиональной среде определённый интерес, оттого понадобилось организовать ещё несколько выступлений. Скрепя сердце, пришлось отстранить от обязанностей ассистента барышню Зарецкую – Иванну положительно заела совесть отвлекать её от подготовки к экзаменам, несмотря на все протесты. Таким образом, двадцать первого июня, решительно отказавшись от «ещё одного разочка – и точно всё», Иванна отправилась в родительский дом, разослав повторно всем заинтересованным лицам приглашения заглянуть на огонёк.

Усадьба Мачкевичей, располагающаяся в болотистой излучине Савы в дальнем пригороде Белграда, как никогда навевала успокоение и настраивала на созерцательный лад. По старой традиции Иванна аппарировала к задней калитке и, зайдя на территорию усадьбы, моментально ощутила прилив сил. Перекинувшись в кошку, она скользнула меж кустов отцветающей сирени в сторону садовой веранды. Иванна упорно не оставляла надежды застать родителей врасплох неожиданным появлением. Впрочем, сколько она себя помнила, одурачить их никогда не удавалось – родители всегда каким-то непостижимым образом узнавали о её приближении заранее.

Взобравшись на старое вишнёвое дерево, кошка затаилась. Рано или поздно кто-нибудь из старших Мачкевичей выйдет в сад. Разумеется, Елизавета просто не могла подвести дочь – минут пять спустя после начала ожидания, она вышла отнести в сиреневые кусты корм для соловьёв. Возвращаясь обратно в дом, не доходя до вишни с затаившейся кошкой, Елизавета подала голос:

– Дорогая, только не прыгай матери на спину! Мать старая, ты ей хребет переломишь.

С недовольным мявом спрыгнув с ветки на дорожку, кошка обратилась обратно в Иванну.

– Мама, так нечестно! – демонстративно надулась она, после чего рассмеялась и расцеловала мать.

– Ничего не знаю, – фыркнула Елизавета. – Ты одна? – удивилась она, оглядываясь вокруг, словно желая рассмотреть признаки засады.

– Остальные подтянутся позже, я пока отосплюсь день-другой, – отмахнулась Иванна. – Адя и Янко двадцать четвёртого будут, Игорь, скорее всего, либо двадцать третьего вечером, либо с утра двадцать четвёртого.

– Он Мирославу сказал, что двадцать третьего, как младшекурсники разъедутся, – сообщила Елизавета.

– Нормально! – проворчала Иванна. – Мирославу он, значит, сообщает точно, а мне можно и приблизительную дату сказать! Ну, очень мило.

Взяв мать под руку, она повела её в дом. По дороге началось обсуждение грядущего мероприятия.

– Сколько человек гостей будет? – деловито осведомилась Елизавета. – Нужно продумать, как их разместить.

– О, гостей будет совсем немного, – отмахнулась Иванна и умолкла, чтобы мысленно прикинуть полный список.

В этот момент, к сожалению, не грянул гром, не сверкнула молния, твердь земная не разверзлась – то есть, не произошло ровным счётом ничего такого, что заставило бы Иванну задуматься и пересмотреть свои слова, пока не поздно.

– Конкретнее, дорогая, мне нужно хотя бы приблизительное количество, желательно – с разбивкой по полу и возрасту, – потребовала Елизавета.

– Ну, смотри. Мои сиамские близнецы в количестве двух голов, – принялась загибать пальцы Иванна. – Куканье, вероятнее всего, плюс один. Хогвартские товарищи: Северус и девочки. Их по половому признаку в отдельные комнаты, хотя, конечно, девочки наверняка посчитали бы забавным с ним не разделяться. Вероятно, для общего развития приглашу мою новую ассистентку – как раз вместе со Смитами можно будет поселить. Из преподавателей все остальные заняты, вроде бы. По крайней мере, никто не изъявлял желания приехать. Так… А, ещё Горан обещался заехать, но с ним вообще проблем не будет, наверняка опять себе гамак повесит на сливы и прохрапит всю пьянку.

– Ну, как-то действительно маловато людей, – удивилась Елизавета. – Даже на чердаке стелить некому будет.

И вновь не было явлено ни одного знака, предвещающего беду. Ни града из лягушек, ни кровавых рек, ни солнечного затмения.

На садовой веранде, примыкающей к заднему фасаду двухэтажного каменного особняка, на ротанговом шезлонге, в окружении четырёх представителей семейства кошачьих развалился Мирослав. На столике рядом с шезлонгом стояла откупоренная бутылка изабеллы, тарелка с сыром, три бокала и пятая кошка, делающая вид, что совсем не принюхивается к находящемуся в пределах досягаемости сыру.

– Мы угадали в очередной раз! – возликовал он. – Дорогая, поди сюда, обними отца – я не могу встать, как видишь, на мне животные.

Рассмеявшись, Иванна расцеловала Мирослава, и они с Елизаветой устроились в широком кресле по другую сторону от столика. Первым делом Елизавета, планируя шокировать супруга, просветила его о количестве ожидаемых гостей. Мирослав воспринял эту информацию с крайним скепсисом и мудро посоветовал умножить количество гостей на три или четыре и исходить из этого числа.

Вечер прошёл в лучших семейных традициях, с параллельным обсуждением множества тем, начиная с планов Иванны на следующие исследования, заканчивая праздничным меню. Одной бутылкой, разумеется, не обошлись, и Иванне пришлось ещё дважды сбегать в винный подвал.

Где-то за полночь родители ушли спать, оставив Иванну в компании кошек. Любуясь звёздами в безоблачном июньском небе и рассеянно гладя по очереди двух кошаков, кое-как примостившихся у неё на коленях, она вдруг задумалась – вроде бы, всё было отлично, но отчего же где-то на уровне края глубин подсознания скребётся какое-то непонятное предчувствие? Может быть, это всего лишь предчувствие надвигающегося безделья? Многолетняя работа подошла к концу, а что дальше?

Иванна резко помотала головой из стороны в сторону, словно стараясь вытрясти из неё дурные мысли, и приказала себе расслабиться и отдохнуть. Словно в одобрение этой идеи, самый старый кот в прайде подошёл к её креслу и запрыгнул на колени к Иванне, где устроился, нагло потеснив товарок.

Весь следующий день, чтобы избавится от глупых мыслей и предчувствий, Иванна провела, сломя голову носясь по окрестностям, вспоминая безоблачное детство, буквально изнуряя себя многокилометровыми кроссами – как в кошачьем обличье, так и в своём натуральном.

Двадцать третьего июня начали прибывать гости, и ей стало уже не до размышлений о смысле жизни.

========== Глава 61 ==========

23 июня 1994 г., среда.

Усадьба Мачкевичей.

Ясный летний день бодро перевалил через экватор и неспешно двигался к вечеру. Погода стояла чудесная, хоть и на любителя: было довольно жарко. Тёплый ветерок гнал по небу лёгкие облака, в саду перекликались птицы, в особняке Мачкевичей с самого утра кипела работа.

– Янко, ты очень вовремя! – оживилась Елизавета, приветствуя только что прибывшего гостя; она уже примерно час колдовала на кухне в компании неожиданно нагрянувшей племянницы и её пятилетней дочери, когда сработал «сторожок», оповещающий о том, что кто-то аппарировал перед парадным входом в особняк. – Пойди, помоги Мирославу с дровами.

– Тётя Лиза, я вас тоже безумно рад видеть! – расшаркался в приветствии Янко, поставив на пол просторной прихожей дорожную сумку с вещами.

– Нечего тут ехидничать, живо переодевайся – и в сад! – засмеялась Елизавета. – Твоя комната – второй этаж, направо от лестницы третья дверь.

– Э-э-э, – напряжённо нахмурился Янко, задрав голову лицом вверх, словно силясь рассмотреть сквозь перекрытия коридор второго этажа.

– Ох, ну там, где ты обычно останавливаешься! – нетерпеливо махнула рукой Елизавета.

– Так бы сразу и сказали! – просветлел Янко. – А то «направо, налево, четыре шага по часовой стрелке»!

Он подхватил сумку и вприпрыжку побежал к лестнице.

– Когда Адя будет? – крикнула ему вслед Елизавета.

– У неё с утра переговоры с производителями, потом в Лондонское отделение Минмагии, по патентным делам опять, будет во второй половине дня сразу после того! – на бегу отрапортовал Янко; его дробный топот вдруг прервался утробным мявом, шипением и удаляющимся клацаньем когтей по дубовым доскам пола. – Блин, Че Гевара, нашёл, где развалиться! – послышался возмущённый вопль Янко.

– Смотри под ноги! Там ещё где-то Капустница спала! – предупредила Елизавета.

– Вижу! Она под банкеткой, сейчас на мою ногу охотиться будет, думает, я не вижу! Только попробуй, зараза шерстяная!

Елизавета кивнула сама себе и вернулась на кухню, где продолжила замешивать тесто для пирожков, на изготовлении которых настояла юная Катенька. Помимо пирожков в меню значился почти десяток блюд, но начинать пришлось именно с них.

– Ничего, Женечка, скоро подтянутся ещё люди, и мы их живенько помогать приспособим, – подбодрила Елизавета дочь своей двоюродной сестры.

– Да и Степан обещал освободиться пораньше, так что есть шанс его сюда заполучить, – пожала плечами Евгения; её супруг, владелец самой популярной в магической Москве чайной на Третьем Арбате, как раз уехал на профильную выставку, знакомиться с новыми поставщиками экзотических сортов чая. – Кать, ну-ка, подай матери сито…

– Поживём, увидим, – философски пожала плечами Елизавета.

Минут двадцать спустя на кухню заглянул Янко, переодевшийся в джинсы с обрезанными до колен штанинами и патриотическую футболку со школьным орлом во всю спину. Поздоровавшись, он сделал жалобные глаза и попросил у Елизаветы чего-нибудь пожевать. Та рассеянно вручила ему свежую морковку, сказав, что она полезна для глаз и для цвета волос, после чего напомнила про дрова. Янко, скорбно хрустя морковкой, удалился по указанному адресу.

Следующим, приблизительно через час, прибыл Горан, с порога сообщив о своём намерении жить в саду в гамаке. Елизавета беспрекословно согласилась и тут же велела ему мыть руки и приступать к вымешиванию теста, прикинув, что мужская сила в этом процессе будет гораздо эффективнее магии.

В третьем часу в кухню ввалились Мирослав с Янко и хором потребовали еды. Елизавета живо выдала всем присутствующим по тарелке гречки с тушёной свининой и объявила перекур. К тому времени тесто уже было замешено и часть пирожков (со сладкими начинками) зрела в печи.

После того, как все подкрепились, Елизавета отправила племянницу с потомством отдыхать, а сама организовала оставшийся контингент помогать. Мирослав взялся за подготовку нескольких видов мяса для приготовления на углях (подвоз обещанного кабанчика ожидался завтра), младшему поколению было велено заниматься несладкими начинками для пирожков и овощами.

В половине шестого на кухню заглянул страшно уставший, но чрезвычайно довольный, что наконец-то смог вырваться на свободу от своих директорских обязанностей Каркаров, поприветствовал всех и первым делом поинтересовался:

– А где, собственно говоря, Иванна?

По сложному пассу волшебной палочки Елизаветы очередной противень пирожков вылетел из печи и метко стряхнул с себя содержимое на широкое блюдо остывать. Не отрываясь от процесса готовки, она сообщила, что ребёнок где-то в доме: с утра Иванна затеяла обширные манёвры по подготовке комнат для гостей и в настоящий момент наверняка драит где-нибудь что-нибудь.

– Потом искать будешь. Закинь куда-нибудь вещи и сразу сюда. Будешь помогать с расчленёнкой, – скомандовал Мирослав, кивая на окровавленную баранью ногу, красующуюся на разделочной доске; сам он вдохновенно замешивал соус-маринад для куриных окорочков, доверху наполнявших полный восьмилитровый котёл, который возвышался на табуретке рядом со столом, оккупированным Мирославом.

Изобразив зловещую ухмылку Каркаров поинтересовался, найдётся ли у Мирослава подходящий нож. Тот расхохотался и уточнил, что барана нужно подготовить не для Тёмных ритуалов, а для еды, затем указал на один из ящиков огромного буфета, располагавшегося между двумя окнами с видом на сад, и сообщил, что ножи находятся там. Если же среди них не будет ничего подходящего, Каркаров волен подняться на второй этаж и поискать среди предметов коллекции холодного оружия, располагающейся в кабинете Мирослава. Каркаров выразил надежду, что столь радикальных мер не понадобится и скрылся из кухни.

– Покладистый зять, годится, – ввернул любимую шутку Мирослав.

– Сказали бы раньше, я б уже всё сделал, – попенял Горан, орудующий возле огромной мясорубки.

Мирослав, деловито покачав головой, возразил, что Горан – специалист по отбивным, а в данном случае требуется ювелирная работа. Горан развеселился, сменил руку, которой крутил рукоять шнека, и продолжил своё дело.

– Господа, давайте делать ставки, – воззвал Янко, на которого помимо всего прочего свалили мытьё посуды, чем он в настоящий момент и занимался, старательно плескаясь в раковине. – Велик шанс, что Игорь вернётся, так и не столкнувшись с Иванкой. Так вот, сколько, вы думаете, пройдёт времени после его возвращения, прежде чем Ива ощутит необходимость прийти сюда же и, собственно, явится пред наши очи?

– Велик шанс, что она уже закончила уборку и придёт сюда сама с минуты на минуту, – справедливости ради заметила Елизавета, ссыпав в жерло мясорубки горсть чесночных зубчиков.

– О, я не верю в совпадения! – категорически заявил Янко. – Тут явно налицо особо дистанционная телепатия, сами убедитесь. Вот, вернётся Игорь – засечём время.

Тот обернулся в рекордные сроки, успев даже переодеться из официального школьного обмундирования в цивильную одежду. Придирчиво осмотрев фронт работ, Каркаров попросил уточнить, что именно от него требуется – мясо, по его мнению, уже было превосходным и готовым к запеканию. Мирослав воспылал праведным гневом и поинтересовался, кто, по его мнению, должен плёнки срезать, не Пушкин ли?

– Не вопрос, сейчас сделаю, – согласился Каркаров и начал изучать ассортимент кухонных ножей, закатывая рукава.

Елизавета, с сомнением покосившись на его белую рубашку, предложила ему фартук. Каркаров, на миг оторвавшись от рассматривания железа, поблагодарил за заботу и уверил, что прекрасно справится и без фартука.

Янко, закрыв воду, сделал большие глаза, акцентируя на себе внимание, и невинно осведомился, не попалась ли ему по пути Иванна. Каркаров, выбрав подходящий нож, ответил отрицательно и приступил к выполнению задания.

– Ну, засекаем время, – удовлетворённо кивнул Янко и принялся вытирать вымытую гору посуды, лёгкими взмахами волшебной палочки управляя двумя полотенцами, словно привидения порхающими вокруг него.

К общему веселью всех, кто был в теме, ровно через двенадцать минут после произнесения Янко этой фразы, двустворчатые двери кухни, ведущие в обеденную залу (помимо них из помещения двери вели в сад, на садовую веранду, в холодный подвал, в прихожую и на лестницу, ведущую на чердак), распахнулись. В них, гордо шлёпая босыми ногами по мраморному полу, прошествовала Иванна с болтающимся на лежащей у неё на плече швабре ведром. Одета она была по примеру своего школьного товарища – в джинсовые шорты и футболку с орлом, низ которой из-за жары был завязан узлом под грудью (футболка, впрочем, была индивидуализирована – с обрезанными рукавами и модифицированным вырезом у горловины).

– Что я говорил! – торжествующе щёлкнул пальцами Янко.

– О, народ потихоньку прибывает, – отметила Иванна, окинув взглядом публику. – Я – всё, больше пальцем о палец не ударю, устала как собака, – сообщила она, убирая инвентарь в предназначенную для него кладовку. – А что ты говорил?

– Да так, надо было поспорить, сейчас бы кучу денег выиграл, – неопределённо пояснил Янко.

– Ты как всегда, вечно на мне денег наварить пытаешься, – приблизительно догадываясь, в чём мог состоять предмет несостоявшегося спора, проворчала Иванна; стянув с головы слизеринскую «бандану» и сунув её в карман шорт, она распустила волосы и стала здороваться лично с каждым из гостей.

– Мирко, ты уверен, что налево не сходил в шестьдесят четвёртом? – с подозрением поинтересовалась Елизавета, наблюдая, как дочь торжественно пожимает руку Янко. – Если ребёнку вернуть исторический цвет волос, они просто двойняшки будут.

– Не-не-не, – поспешил откреститься Мирослав. – Ничего не было! Просто наверняка у меня с Назичами какой-нибудь общий предок есть. Ну, или по материнской линии там. Можно поискать ради интереса.

Закончив процедуру приветствия Янко вопросом об Аде, Иванна перешла к Горану, которого наспех обняла и похвалила за бодрый внешний вид. Тот в ответ критически потыкал пальцем в её левый бицепс и посетовал, что Иванна почти уже потеряла с таким трудом обретённую спортивную форму.

– Горан, если рассказы о том, что твоими стараниями вся их группа каждое утро делала по пятнадцать отжиманий – правда, ты уже сделал невозможное и можешь считать, что принёс Добра и Света в этот мир с избытком, – утешил его Мирослав, заливая маринад в котёл с окорочками.

Иванна состроила в адрес отца гримасу, после чего направилась к Каркарову.

– Вид у тебя сейчас – колоритнее не придумаешь! – оценила она, наблюдая за движениями его пальцев, с хирургической точностью выискивающих прожилки в бараньей ноге, и ножа, молниеносно их вырезающего; на удивление, от вида сырого окровавленного мяса ей как будто даже не стало дурно. – Ты прямо-таки препаратор-виртуоз, я бы уже заляпалась вся с головы до ног. Сколько себя помню, когда крутилась в лаборатории, даже если все предосторожности соблюдала – всё равно чем-нибудь на себя капала.

– Это оттого, что у тебя не было необходимости скрывать от матери свои увлечения, – пожал плечами Каркаров. – Сейчас, я скоро закончу – почти всё уже – и будем обниматься. А, хотя ладно, мясо потерпит, – не выпуская ножа, свободной рукой обвил привалившуюся бедром к краю столешницы Иванну и, совершенно не в силах отказать себе в небольшом развлечении, оставил на её обнажённой пояснице бурый отпечаток пятерни.

– Фу-у, ты отвратителен! – возмущённо взвизгнула Иванна, ткнула его кулаком под рёбра и вывернулась из объятий. – Что за дурацкие шутки! Я тебе припомню! – под дружный хохот остальных присутствующих она вертелась на месте, тщетно пытаясь посмотреть, что творится у неё на спине и дотянуться, чтобы стереть с себя кровь. – Очень смешно!

– Я же говорил – никаких Тёмных ритуалов! – изобразил укоризненное ворчание Мирослав.

– Ну что вы, ничего ни Тёмного, ни ритуального, клянусь! – развёл руками Каркаров, после чего вернулся к своему барану, с которым, впрочем, расправился очень быстро. – Всё, что дальше с этим делать? – спросил он у Мирослава.

– Дальше можешь быть свободен, я займусь специями, – опередила супруга Елизавета.

Вспомнив, что на садовой веранде нужно устроить сидячие места, Иванна заявила, что забирает Каркарова под своё начало, и велела ему мыть руки и идти на веранду, куда сама незамедлительно проследовала.

После дня ударного труда она ощущала себя какой-то излишне уставшей. Стоило взглянуть правде в глаза – свой план устать, чтобы избавиться от дурных мыслей, она несколько перевыполнила. В ожидании Каркарова она села в широкое кресло, вытянула ноги поперёк сидения, откинулась на высокий подлокотник и, уставившись на потолок веранды, по инерции подумала, что, вероятно, стоит озаботиться дополнительным освещением – на всякий случай. Нужно было ещё подумать над размещением скамеек и кресел, но голова упорно не желала соображать. Ощущение усталости усиливала жара, которая не желала спадать даже к вечеру. Отчего-то затея с приглашением гостей переставала казаться такой уж хорошей. Какое-то время она боролась с искушением умотать в лес, затаиться там и переждать, пока всё не закончится. Конечно, она не собиралась так поступать, но желание было велико. За сумбурными размышлениями она не заметила, как проморгала появление Каркарова, что само по себе было нонсенсом. Янко, будучи человеком наблюдательным, не мог не заметить, что она каким-то шестым чувством (конечно, ясно, что тут замешаны их регулярные эмпатические взаимодействия) способна ощутить каркаровское присутствие в некоем не столь большом отдалении. Он и Адя на досуге пытались вычислить радиус, которым ограничивается это отдаление, однако затея имела чисто академический характер, потому подход был крайне бессистемный.

– О чём грустим? – спросил Каркаров, подходя к креслу.

– У меня маниакально-депрессивное состояние, – пожаловалась Иванна, подбирая к себе ноги. – Утром началась первая фаза, я успела весь дом отдраить, сейчас закономерно пришла вторая. Надеюсь, это к дождю.

– Дождь, наверное, не повредил бы, – согласился Каркаров, присаживаясь на освободившееся место; Иванна вытянула ноги обратно поперёк его коленей и вновь погрузилась в рассматривание балок, поддерживающих крышу. – Ты решила, какую мебель сюда переносить? – видя, что она явно его не слышит, он тронул её щиколотку и, дождавшись, что Иванна обратит на него взгляд, повторил вопрос.