Текст книги "Химическая свадьба (СИ)"

Автор книги: Vilriel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 88 страниц)

Комментарий к Глава 73

Quizas, Quizas, Quizas… – испанская народная песня.

Процитирована первая строфа:

Каждый раз, когда я спрашиваю тебя:

Когда, как и где?

Ты всегда отвечаешь мне,

Может быть, может быть, может быть.

Иллюстрация к главе:

http://vk.com/photo-14591519_268703244

http://vk.com/photo-14591519_268703248

========== Глава 74 ==========

Утро 26 августа, 1994 г.,

Дурмштранг

– Слушайте, это то, о чём я подумала? – с лица Ади, равно как и из её голоса, внезапно ушли все эмоции.

Она застыла, глядя куда-то вверх. Фоном послышались вопли, в один момент ставшие особенно громкими.

– Что там? Песцова, соберись! – рявкнул на неё Каркаров.

Вместо ответа она развернула зеркало лицом к происходящему. В поле видимости мелькнули огни, затем чёрное небо. Иванна собралась было поинтересоваться, точно ли Адя не пила ничего, что могло бы спровоцировать зрительные галлюцинации, но тут зеркало поймало блик, и через мгновение прямо по центру черноты во всей красе сиял сотканный из зелёных искр, окружённый зелёной дымкой череп с выползающей изо рта змеёй.

Каркаров, подавив порыв швырнуть зеркало в камин, цветисто выругался, после чего извинился и в приказном порядке велел Аде убираться оттуда как можно дальше.

– Но там же дядя Мирко и ребята, – возразила Адя, поворачивая зеркало обратно к себе.

– И что? Они наверняка заняты делом, – сказал Каркаров. – А тебе там делать нечего.

После недолгих колебаний Адя всё же решила дизаппарировать в безопасное место, о чём сообщила перед тем как попрощалась и прервала вызов.

– Ты полагаешь, это действительно Пожиратели беспорядки учинили? – спросила Иванна только чтобы разбавить повисшую тишину; ответ на её вопрос был очевиден.

– Мне интересно, кто это инициировал, – Каркаров бросил зеркало обратно в ящик и потёр виски. – Это не Тёмный лорд. Если бы Пожирателей позвал он, моя Метка горела бы. Значит, это кто-то…

– Чёрт, там же сейчас наших полно! – спохватившись, перебила его Иванна. – Туда Ярослава с Сальватьеррой и Алексис отправились, и профессор Хайдарага точно там… Да из учеников много кто собирался! Чёрт, и брат василисин там.

– Преподаватели прекрасно могут за себя постоять. Сальватьерра вообще сильный боевой маг, по необходимости не только с самообороной справится, – было неясно, кого именно убеждает Каркаров: себя или Иванну. – В любом случае, нашим студентам ничто не угрожает, среди них нет магглорождённых. Разве что, по неосторожности могут пострадать. Надеюсь, всем хватило ума как можно скорее убраться оттуда.

– За исключением тех, кто присоединился к вечеринке… – мрачно дополнила Иванна.

Каркаров молча кивнул и, выбравшись из постели, начал быстро одеваться.

– Ты куда? – спросила Иванна.

– Добывать информацию, – хмуро отозвался он.

Когда он вышел, она ещё какое-то время сидела, откинувшись на резное изголовье, стараясь ни о чём не думать. Получалось так себе: в голове ровными рядками самопроизвольно строились планы. Информации было действительно мало; успев удивиться, отчего до сих пор с ней не связалась Ярослава, Иванна шлёпнула себя ладонью по лбу и сползла по изголовью в горизонтальное положение, представив, сколько интересных характеристик даст ей Снейп при следующей беседе – если, конечно, вообще захочет с ней беседовать. Вскочив и вытащив из столика каркаровское зеркало, она отправила вызов Ярославе. Та долго не отвечала; предположения рождались одно другого страшнее, Иванна чувствовала, что волосы на голове того и гляди зашевелятся, но в зеркале наконец возникло изображение порядком вымотанной доцента Королёвой.

– О, хорошо, что ты нашлась. С нами всё в порядке, собираем вещи, скоро аппарируем в школу, – доложила она, не давая Иванне и рта раскрыть. – Все целы, но понадобится немного заживляющей мази и чего-нибудь успокоительного. Подробности лично расскажем. Кстати, почему твоё зеркало не при тебе? Впрочем, не важно. Это, скорее всего, не понадобится, но как с тобой связаться, если что? Не пойму, по какому принципу это работает.

– Чему тебя на Артефактологии только учили? – покачала головой Иванна. – Потом объясню. Вызывай зеркало Игоря.

Ярослава кивнула и прервала вызов. Иванна поспешила одеться, после чего попыталась вновь связаться с Адей. Та отозвалась довольно быстро и шёпотом сообщила, что они с Янко, Гораном и Мирославом только что аппарировали в Лондон, чтобы дать свидетельские показания местному Аврорату, взявшемуся за расследование инцидента.

– Вы все целы? Что произошло в итоге? – спросила Иванна, чувствуя, что от сердца немного отлегло.

– Дядя Мирко сказал, что это бывшие Пожиратели перепились и решили развлечься… – поморщилась Адя.

– Их схватили, я надеюсь? – вытаращила глаза Иванна. – Ничего себе, развлечения…

– Понятия не имею, тут никто ничего не говорит, дядя Мирко с Гораном уже трезвые, злые и молчат, как партизаны. Янко тоже трезвый и злой, но не в курсе дел, – скроила кислую мину Адя. – Ой, ладно, меня вызывают, до связи!

Присев на край кровати, Иванна задумалась: связаться ли ей со Снейпом сейчас, чтобы извиниться за внеплановые вызовы среди ночи от подозрительных незнакомых людей, или всё же дождаться наступления утра в Великобритании? Решив, что второе будет разумнее, она спохватилась и отправилась добывать затребованные Ярославой медикаменты, гадая, кому они могли понадобиться. Не рискнув сейчас соваться к себе, Иванна совершила набег на аптечку кафедры Алхимических дисциплин, идти до которой было ближе, чем до лазарета. Прихватив флакон концентрата Умиротворяющего бальзама и баночку Заживляющего линимента, Иванна решила в этот раз идти не через внутренние лестницы учебного крыла, а срезать дорогу через двор. Выйдя из подвалов в районе внутреннего плаца, она устремилась ко входу в главную преподавательскую башню через яблоневый сад, где под одной из самых старых и крупных яблонь к полнейшей своей неожиданности обнаружила Василису. Сидя на траве и привалившись спиной к стволу, она читала стопку листов, в которой Иванна узнала копию учебника Снейпа.

– Привет! Ты чего тут в такую рань забыла? – изумлённо поприветствовала она Василису.

– Ой, доброе утро, – увидев Иванну, та поднялась на ноги. – Да вот, что-то не спалось, решила выйти, почитать. Люблю этот сад, похож на бабушкин. А вы что вскочили? В лаборатории дела есть? И, кстати, мне показалось, или наши с финала вернулись? Не знаете?

Иванна несколько секунд раздумывала, выбирая, что сказать, пока не поняла бессмысленность этого занятия.

– Слушай. После игры в лагере произошли беспорядки, есть предположение, что учинили их бывшие Пожиратели Смерти… – решилась она.

Василиса ахнула, выронив листки с записями. Иванна, сунув руку в карман джинсов, спросила, есть ли у кого-нибудь из её родственников двустороннее зеркало, и после утвердительного кивка Василисы протянула ей артефакт, пояснив, как посылать вызов. Через несколько секунд Василиса уже разговаривала с отцом.

– Папа, папа, с вами всё в порядке? Вы с Макаром в безопасности? – почти завопила она дрожащим от волнения голосом.

– Тише, тише, дорогая, всё хорошо, – отозвался Феоктист Зарецкий. – Мы с твоим братом сразу же аппарировали домой, как только начались беспорядки… Стой, откуда ты знаешь, что что-то произошло? – насторожился вдруг он. – Откуда у тебя зеркало?

– Доктор Мачкевич дала, – успокоившись, Василиса блаженно заулыбалась. – Мама с бабушкой тоже в порядке?

– Да, в полном… Могу я поговорить с доктором Мачкевич? – спросил он.

Иванна взяла протянутое ей зеркало.

– Здравствуйте, мастер Зарецкий, – поприветствовала она. – Скажите, что произошло? Вы что-нибудь видели? Я пока не могу связаться с отцом, чтобы расспросить, а друзья ничего не видели…

– Доктор Мачкевич, я не знаю, что именно произошло. Я видел людей в масках и чёрных мантиях, мне этого хватило, чтобы принять решение о том, что пора убираться оттуда, – наморщил лоб Зарецкий. – Рискну показаться вам крайне невоспитанным человеком, но всё же… – осторожно начал он.

– Я могу ответственно поручиться, что с прошлого вечера Игорь, простите – профессор Каркаров, неотлучно находился рядом со мною, – бесстрастным тоном заявила Иванна, предугадав его вопрос.

– Спасибо, доктор Мачкевич, – легко кивнул Зарецкий, будто она ответила ему который час. – Ладно, с вашего позволения, я отключаюсь, надо привести себя в порядок. Всего хорошего.

Иванна попрощалась с ним и, прервав вызов, сунула зеркало в карман. Наблюдая, как Василиса собирает рассыпавшиеся листы, она нетерпеливо покачала головой.

– Слушай, в чём дело, объясни мне? – рубанула она. – Кто-то из твоих родственников так или иначе пострадал от деятельности Пожирателей Смерти?

Василиса на мгновение замерла с рукой, протянутой за последним листком на траве, затем подобрала его и выпрямилась, быстрым движением головы отбросив за спину косу.

– Это утверждение, пожалуй, очень близко к истине, – неохотно ответила она и чопорно поджала губы.

– Профессор Каркаров имеет к этому прямое отношение? – продолжила давить Иванна, подтянув к локтям рукава свитера и подбоченясь; весьма солидный пласт её соображений на тему «дурацких недомолвок» и «тайн мадридского двора» на всякий случай остался невысказанным.

Ответ на этот вопрос Василиса обдумывала с минуту.

– Не знаю, – наконец пожала плечами она, прижимая стопку листов к груди, словно стараясь прикрыться ею, как щитом. – Мама с бабушкой считают, что да, а я уже не так в этом убеждена… Простите, я, наверное, к себе пойду, выпью чаю и попробую поспать, – с извиняющейся улыбкой Василиса изобразила книксен и убежала в сторону женского крыла.

Иванна испытала мощный позыв постучаться лбом о ствол ближайшего дерева. Вот как, спрашивается, из неё выпытать правду? Косой к дереву привязать и не давать еды? Вряд ли поможет… Вспомнив, что её ждут, Иванна спохватилась и резво продолжила свой путь. На подходе к заветной лестнице её обогнала невысокая стриженная ёжиком старшекурсница с висящим на ремне через плечо плоским прямоугольным ящиком, в котором что-то тихонько громыхало. Взлетев до половины первого лестничного проёма, она замерла, покосилась на ящик, воскликнула «тьфу, ты!», развернулась и пронеслась в обратном направлении мимо Иванны. Та, пожав плечами, продолжила свой путь.

В кабинете директора было куда менее людно, чем на обычной планёрке, однако общая атмосфера нервозности была очень похожей. Перед камином на расставленных полукругом стульях сидели Королёва, Сальватьерра, Густаффсон, Ангелина и неизвестный Иванне тощий, долговязый и крайне взъерошенный старшекурсник с подпаленной левой бровью и ожогом через весь лоб. Каркаров стоял перед ними, периодически начиная барабанить пальцами по каминной полке, и сверлил взглядом по очереди присутствующих, по мере того, как они рассказывали обо всём, что видели и в чём успели поучаствовать. Оценив обстановку, Иванна первым делом накапала себе под язык четыре капли принесённого концентрата, оценила его как отличный, затем повторила процедуру с каждым из присутствующих, включая гордого Сальватьерру, который поначалу пытался отказаться от «лечения». Старшекурснику, состояние которого Иванна оценила как повышенно-экзальтированное, досталось пять капель; после этого она занялась его лбом, щедро покрыв ожог слоем линимента.

– …Так вот, все, кто из наших был – почти моментально дизаппарировали вместе со старшими, – продолжила прерванный рассказ Ярослава. – Профессору Хайдараге, правда, внуков отлавливать пришлось, они разбежались, но он быстро их построил, и они все до дома отправились.

– А вы чего задержались? – спросил Каркаров. – Ваши внуки не строились?

– Почти… Мы уже готовимся дезаппарировать, и тут Федька с воплем «мои рисунки!» сигает прямо в горящую палатку! Дора орёт «стой, дубина, новые нарисуешь!» и несётся следом, – виновато развела руками Ярослава, мотнув головой в сторону старшекурсника, которого только что закончила намазывать Иванна.

– А что, я ждать её должен был? Она бы там залипла где-нибудь! – сделал трагическое лицо парень. – Спасибо, уже не больно даже, – обратился он к Иванне.

– На здоровье… Погодите, я что-то запуталась, – нахмурилась та. – Федька – это девочка? А Дора кто?

– Дора – это я, – поднял руку он. – Архипов Дорофей, седьмой курс, третья параллель, шестая группа.

– Федька – это Федора Завьялова, его одногруппница, – пояснила Ярослава. – Они из моих театралов, декорациями занимаются, гримом и костюмами.

– Что за зоопарк тут развели, Дора – мальчик, Васька с Федькой – девочки… – изобразила неодобрение Иванна. – А-а, так это она сейчас с этюдником мимо меня носилась туда-сюда, – осенило вдруг её.

– Нет, а что, меня, по-вашему, стоило прозвать Феем? – надулся было Дорофей, однако под грозным директорским взглядом моментально извинился и изо всех сил выпрямился на стуле, придавая лицу самое безукоризненно вежливое выражение.

– Ох, я же ей велела сразу скинуть все художества и бегом сюда, – шумно вздохнула Ярослава.

Каркаров принял крайне утомлённый вид и заявил, что просто не может дождаться, когда же, наконец, обсуждаемая студентка покинет стены Дурмштранга. Ярослава со слегка разочарованным выражением лица сообщила, что она лично как раз хотела попросить её остаться помогать с театром и думала выбить для Федоры должность на кафедре Эстетического воспитания.

– Я тебе оставлю! – пригрозил кулаком Каркаров в ужасе от этой идеи. – Только через мой труп!

– А что с ней не так-то? – спросила Иванна, с удивлением выслушав сумбурный диалог.

Алексис отреагировала на её слова выразительным фырканьем.

– Завьялова у нас – это такой антипод Полякова. Если тот несёт хаос через разрушение, то она – через созидание, – пояснил Каркаров, после чего рассказал, как в позапрошлом году эта барышня расписала под витраж световой фонарь на четвёртом этаже женского крыла и порывалась устроить то же самое в мужском.

Трагедия была заключена в том, что художество это решительно не понравилось госпоже Май, которая сразу же заявила о недопустимости таких вещей (хотя и не смогла найти в уставе школы прямого запрета на подобного рода украшательства жилых помещений). Смыть «витраж», к её огромной печали, так и не удалось, и с тех пор кастелянша с упорством, достойным лучшего применения, периодически принималась капать Каркарову на мозг, требуя замены «испорченного» остекления, совершенно не воспринимая никакие его контраргументы. Помимо «витража», на счету Завьяловой была кропотливо украшенная множеством разноцветных шёлковых бантиков берёза на первом этаже внутреннего двора, несколько свободно летающих по джунглям попугаев, принимающихся декламировать случайные цитаты из учебников по Истории Магии с первого по седьмой курс в ответ на утверждение «Попка-дурак», и прочие чудесные мелочи в том же духе.

Иванна, взяв с одной из стеллажных полок подзорную трубу, сходила к окну, открывавшему вид на крыши учебного и жилых помещений и остекление внутреннего двора крепости. Маячащая вдали стеклянная полусфера, прикрывающая атриум на четвёртом этаже женского крыла, действительно была покрыта цветными пятнами, при ближайшем рассмотрении оказавшимися изображениями солнца, облаков и бабочек. Завершив осмотр, она вернула трубу на место и, пожав плечами, заявила, что находит «художество» очень милым. В этот же момент в дверь робко постучали и после каркаровского приглашения входить в кабинет сунулась давешняя барышня с этюдником, но уже без этюдника.

– Разрешите? – приняв самый виноватый вид, пискнула она; только сейчас Иванна вдруг заметила, что на скуле у той краснеет свежая ссадина, а кисть левой руки неаккуратно замотана носовым платком не самой первой свежести.

– Заходи, садись, рассказывай, что видела, – велел Каркаров, кивая в сторону свободных стульев. – Завьялова, а что у тебя с головой? – вдруг обратил внимание он. – Ты в огонь влезла, что ли?

– Нет, профессор, это я летом постриглась, – отрапортовала Федора, присаживаясь. – Меня мэтресса Ангелина постоянно упрекала, что я хожу растрёпой, вот я и решила разобраться с проблемой радикально. Да и вообще, давно хотелось такой эксперимент провести, – гордо вздёрнула нос она.

Глядя на то, какой скорбный вид приобрёл Каркаров и как закатила глаза Алексис, Иванна начала беззвучно умирать со смеху; то ли Умиротворяющий бальзам подействовал, то ли абсурд в лучших традициях достиг апогея… Впрочем, спохватившись, она поспешила взять себя в руки и приступила к успокоительно-заживляющим процедурам. Накапав пять капель бальзама Федоре под язык и обработав ссадину на скуле, Иванна велела убрать «повязку», под которой обнаружилась обожжённая ладонь.

– Да это на меня ветка горящая падать начала, когда я пробиралась к палаткам… – небрежно пояснила Федора, наблюдая, как Иванна накладывает мазь на ожог. – Кстати, правда, хорошо, что я постриглась раньше, наверное – точно бы опалилась!

– Что ты видела? Рассказывай, – мрачно глядя на неё, напомнил Каркаров.

– А, да… Так вот, после матча я решила порисовать ночной лагерь, – оживлённо затараторила Федора. – Несколько кругов сделала, ракурс выбирала, потом пристроилась в кустах, начала рисовать. Темно, конечно, но терпимо. Потом в лагере началась какая-то беготня, в соседние кусты кто-то приполз, я не поняла – то ли пьяный, то ли что… Потом ещё какой-то пацан пробежал мимо, куда-то в лес. Сутолока усиливалась, потом пробежали трое ребят… Ещё несколько минут спустя тот, первый, запустил Тёмную Метку – я слышала, как он произносит заклинание. Тут я поняла, что, наверное, стоит убираться куда-нибудь. Хотя был соблазн остаться и её нарисовать, смотрелась она жутко, но краси-и-иво… – на одном дыхании выпалила она, блаженно зажмурившись в финале, чем заставила Каркарова весьма выразительно скривиться.

– Ты не рассмотрела «того, первого»? – спросил он.

– У меня, конечно, хорошая зрительная память… Но было темно… – замялась Федора.

– Ты можешь считать мыслеобраз, чтобы потом мне его передать? – повернулся Каркаров к Иванне.

– Нет, конечно, – возмутилась она. – Это будет испорченный телефон. Мыслеобраз – это впечатления, а не точный портрет! Ты воспримешь его ещё дальше от истины.

– Я могу попробовать нарисовать! – с готовностью вызвалась Федора, преданно уставившись на директора.

Тот решительно отказался от такого счастья и сообщил, что все могут быть свободны. По кабинету разнёсся отчётливый вздох облегчения, преподаватели и студенты поднялись и дружно потопали к выходу. Иванна было потянулась за ними, но Каркаров негромко окликнул её, побуждая остановиться.

– С каких это пор ты «все»? – спросил он, когда вышедший последним Густаффсон закрыл за собой дверь.

– Ну, у меня соображаловка двинулась от обилия событий, – жалобно улыбнулась Иванна. – Эти Доры с Федями…

– Знаешь, чего я до смерти боюсь? Что эта вот Завьялова подаст заявку на участие в Турнире, её выберут Чемпионом, она одержит победу, а потом мировая общественность будет на неё смотреть и думать, что мы тут все такие, – обречённо вздохнул Каркаров, потерев лицо ладонями.

– Ну и что? Они ведь будут правы, – резонно отметила Иванна. – Мы же тут действительно именно такие.

– Да, но разве обязательно так откровенно этим бахвалиться?.. – без особой надежды спросил он.

– Ой, да брось, ты же сам первый любитель травить байки про ручных медведей, играющих на балалайках и поглощающих ложками из бочонков чёрную икру под полярным сиянием, – усмехнулась она.

– Ты сравнила! – возмутился он. – Одно дело – моё сомнительное чувство юмора, а другое – такая откровенная демонстрация творящегося в голове стихийного бедствия! Собственно, поэтому я хочу, чтобы Чемпионом стал Виктор, он всё же более спокойный юноша…

– Ой, он ведь тоже там был! – сообразила Иванна.

– Команды-участницы отбыли сразу после матча, – покачал головой Каркаров. – Думаю, ничего нового мы уже ни от кого не узнаем…

__________

На всякий случай: световой (зенитный) фонарь в архитектуре – венчающая здание открытая балочная конструкция, служащая для освещения или вентиляции, или стеклянная часть кровельного покрытия, предназначенная для верхнего освещения.

========== Глава 75 ==========

27 августа – 1 сентября 1994 г.,

Дурмштранг

Вечером того же дня Ярослава через камин связалась с Иванной и сообщила, что студентка Завьялова просила передать ей, чтобы та, в свою очередь, передала господину директору, что она, Федора, всё же изобразила портрет автора давешней Тёмной Метки, и, ежели у кого возникнет желание, с творением этим уже можно ознакомиться. Иванна передала информацию Каркарову и без особой надежды потащилась вслед за ним в мастерскую театрального кружка, расположенную на втором уровне подвальных этажей под учебным крылом. Взяв у попеременно краснеющей и бледнеющей Федоры лист пергамента, Каркаров изучил его содержание, на секунду перевёл взгляд на художницу, затем обратно. Иванна сунула нос в шедевр семикурсницы и в какой-то мере поняла недоумение Каркарова: стремительные карандашные штрихи рисунка, оказавшегося скорее пейзажем, чем портретом, складывались в изображение скрючившейся за стволом старого дуба фигуры без малейшего намёка на физиономические подробности. Движение, однако, было схвачено очень живо – казалось, что герой рисунка вот-вот выпрямится и повернётся лицом к зрителю. Возвращая рисунок автору, Каркаров поблагодарил Федору за труды и с довольно саркастичной вежливостью сообщил, что к сожалению, не узнаёт изображённого персонажа, тем самым дав понять, что на этом попытки расследовать происшествие следует прекратить.

Вообще же инцидент на финале Чемпионата мира отчего-то не получил широкого резонанса в обществе. Разговор с отцом, к которому Иванна пробилась с огромным трудом ввиду его тотальной занятости, не дал ровным счётом ничего. Мирослав рассказал, что, когда он с несколькими оказавшимися поблизости коллегами из иностранных отделений Министерства Магии вмешался в творящийся беспредел, зачинщики спешно покинули место преступления, а им только оставалось, что заняться пострадавшими магглами. Без малейших усилий завербовав барышню Завьялову, Иванна дала ей задание провести разведку среди всех вернувшихся с каникул студентов и выяснить, кто был на чемпионате и что там видел. Как и ожидалось, никто ничего особенного не заметил: большинство сразу после матча отправились по домам, а из тех, кто остался, Тёмную Метку в небесах видели многие, однако часть свидетелей решили, что это чья-то неудачная шутка, остальная же часть предпочла скорее убраться в безопасное место без выяснения подробностей. Таким образом, Федора с Дорофеем (которого Иванна стала именовать исключительно Добрым Феем) оказались самыми тяжело пострадавшими в ходе инцидента лицами среди учеников и преподавателей. Впрочем, на Федоре, которая, ввиду особого подхода к технике безопасности, была регулярным и весьма нередким гостем лазарета, это нисколечко не сказалось.

Робкие попытки вызвать Василису на откровенность тоже не принесли плодов: девица упорно не желала признаваться, что именно её семейство имеет против Каркарова и имеет ли вообще; сам он на иваннины расспросы только весьма убедительно изображал незнание и советовал адресовать все вопросы непосредственно Василисе. То есть, оба только и делали, что добросовестно доводили Иванну до белого каления, так что она потихоньку начинала подумывать обратиться непосредственно к мастеру Зарецкому. С одной стороны, если рассуждать объективно, это было не её собачье дело, с другой – недомолвки порядком раздражали.

Двадцать восьмого августа, демонстративно на всех обидевшись, Иванна заперлась на кафедре Артефактологии, где провела чудесный день за изготовлением персонального двустороннего зеркала. Отчаявшись найти в своих запасах материю, хотя бы вполовину такую же эффектную, как «полуденная роса», под воздействием отчаянного порыва фантазии она сделала комбинированный сердечник в виде тонкой косички из волос гривы келпи с добавлением волос морских дев, намотанной на обломок плавника гиппокампуса. Спрятать эту громоздкую конструкцию в крышку зеркальца было непросто, так что, справившись с этим, Иванна ощутила растущее как на дрожжах самоуважение и даже некое улучшение настроения.

Завершив работы, Иванна наконец-то решилась вызвать Снейпа. Тот отозвался довольно быстро и, после взаимных приветствий, долго рассказывал Иванне всё, что думает о людях, не считающих нужным предупредить друзей и знакомых о передаче своих двусторонних зеркал третьим лицам. Иванна усилием воли отключила восприятие смысла английской речи и с удовольствием послушала его лекцию, представляя, что он декламирует сонеты Петрарки. Видя, что его порицания воспринимаются как-то неадекватно, Снейп обиженно сменил тему.

– Ладно, расскажите, как вы съездили на финал? Хорошо провели время? – спросил он с совершенно недвусмысленным намёком.

– Нас там, к сожалению, не было, но мне рассказывали, что после игры болельщики учинили знатный фейерверк. Не вы ли с друзьями постарались? – невинно поинтересовалась Иванна в ответ.

– Нет, не мы, – медленно произнёс Снейп. – Я, как и вы, на финале отсутствовал… И с лордом Малфоем я не общался, – упредил он её следующий вопрос. – Я уже три дня нахожусь в Хогвартсе, готовлюсь к новому учебному году.

– Понятно, – кивнула Иванна; у неё, конечно, не было сомнений в том, что Снейп не принимал участия в пьяном загуле неизвестных дебоширов, однако спросить всё равно стоило – вдруг ему что-то известно? – А что Дамблдор, он уже начал готовиться к турниру? – поинтересовалась она в рамках поддержания непринуждённой беседы.

– Занимаетесь шпионажем по спецзаданию? – ехидно поинтересовался Снейп.

– Что-о? – возмутилась Иванна. – Какие-такие шпионажи?

– То есть, Игорь не просил вас пообщаться со мною на эту тему, – выражение лица Снейпа сделалось ещё более ехидным.

– Просил, конечно, но я сейчас интересуюсь не с целью добывания информации! – фыркнула Иванна.

– Разумеется, у меня нет ни тени сомнения, – кивнул Снейп с широкой ухмылкой. – Можете сообщить ему, что пока Дамблдор занят подготовкой территорий.

– Очень смешно, – надулась Иванна. – Ладно, не хотите об этом говорить – скажите тогда, как поживает ваша левая рука? – спросила она, пока разговор окончательно не отдалился от злободневной темы.

– Не ваше дело, – резко перестал ухмыляться он. – Полагаю, у вас и без меня есть предостаточно объектов для заботы.

– Понятно, – вздохнула она, чувствуя накатывающее уныние. – Как по-вашему, что это может означать? – спросила она, старательно уговаривая себя не раздражаться на его дурацкие реплики.

– Определённо, ничего хорошего, – буркнул он, отводя взгляд. – Полагаю, это понимаете даже вы.

– А что Дамблдор по этому поводу думает? – проигнорировав очередную шпильку, поинтересовалась Иванна.

– Пока что я не говорил ему, – нехотя признался Снейп. – Хочу немного понаблюдать.

– Ха, думаете, он не заметил, что с вами что-то происходит? – скептически спросила Иванна, недоверчиво уставившись на собеседника.

– Дамблдор занят мыслями о Турнире, но, безусловно, что-то заметит. В случае чего, скажу, что мы с вами обсуждали научные вопросы, и я на вас обиделся, – изобразил попытку пошутить тот. – Если вы не против, я бы на этом завершил нашу сегодняшнюю беседу, у меня есть кое-какие неоконченные дела.

– Угу, отличный план, – тяжко вздохнула Иванна. – Ну, всего хорошего, до связи.

Остаток вечера она провела в размышлениях, с кем бы ещё можно было поговорить о Тёмной Метке. Кроме Малфоя, на ум никто не приходил, но его она решила приберечь на крайний случай. Мнение Дамблдора её также интересовало, однако случай для беседы с ним должен иметь гораздо более высокую степень крайности…

В целом, Дурмштранг наполняла атмосфера ожидания и предвкушения. Все, кто знал подробности о готовящемся сюрпризе в виде концерта мировых знаменитостей, разумеется, хранили молчание, однако слухи вокруг них циркулировали самые причудливые и будоражащие воображение. К двадцать девятому числу прибыли не только почти все студенты и преподаватели, но и почётные гости вроде министерских служащих, знаменитых выпускников или Ади с Янко.

Воссоединение Иванны с друзьями детства в стенах родного учебного заведения оказало крайне губительное действие на поведенческие особенности всех троих. Говоря объективно – они безнадёжно впали в детство; скорее всего, для Иванны это стало способом избавиться от одолевающего её беспокойства, и она по обыкновению утянула за собой верных товарищей. После неудачной попытки вызвать Анну на откровенность с намерением выведать у неё все заготовленные сюрпризы (на публичной репетиции, куда были допущены наблюдатели, артисты в сопровождении нескольких собственных аккомпаниаторов и музыкантов из школьного оркестра исполнили всего три песни из своего классического репертуара в несколько изменённой аранжировке), неугомонная троица попыталась повлиять на звёзд через Каркарова, но тоже потерпела фиаско: он решительно отказался мешать тонким артистическим натурам творить искусство и посоветовал заговорщикам набраться терпения. Разочарованные заговорщики удалились строить козни в гостевую комнату Янко. По дороге им попалась Василиса, которая, никого не трогая, шла себе по делам в библиотеку; Иванна, понимая, что нужно быть выше мелких злопамятностей, в порыве великодушия пригласила её присоединиться.

– Мы имеем звуконепроницаемые чары, неподкупную охрану и полную невозможность подобраться поближе, – повторил Янко, разливая очередную порцию золотистого трёхлетнего рома по бокалам. – Может, ну его?

Понимая, что спаивать молодое поколение просто непедагогично (и вообще, молодое поколение гораздо лучше сопьётся без свидетелей), он сбегал на кухню за сбитнем специально для Василисы. Та, получив в своё распоряжение крынку, с живым интересом наблюдала за тремя великовозрастными обалдуями.

– Я против, – решительно возразила Адя, постучав пальцем по столешнице чайного столика. – Мы должны быть первыми, чтобы знать, что они замышляют, – дух славных школьных деньков у неё пробудился в самом лучшем виде.

– Я согласна, – поддержала Иванна. – И у меня есть план. Пока они занимаются подгонкой уличной сцены – мы бессильны, там такой мощный «купол безмолвия» создаётся, что его энергии на три десятка двусторонних зеркал хватило бы. Но! В Большой Лекторий наверняка ведут тайные ходы, о которых не знают ни наши приглашённые знаменитости, ни их охрана.

– Гениально! – щёлкнула пальцами Адя. – Только, в библиотеке мы не найдём планов с тайными ходами, как ты знаешь…