Текст книги "Химическая свадьба (СИ)"

Автор книги: Vilriel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 88 страниц)

– Ой, не сыпьте мне соль на рану! – спрятала лицо в ладонях Иванна. – Это позор на всю мою научную карьеру. Впрочем, вам я расскажу, чего там… На меня нашло форменное затмение. Ну, знаете, в любом магическом учебном заведении с традициями есть пласт студенческого фольклора, в основе которого лежат предостережения от определённых действий во время синтеза. Ну, вот я в тот день, видимо, была особенно не в себе и аккуратно проигнорировала одну из основных заповедей алхимика – внимательность, – повела рассказ Иванна, голос которой с каждым словом звучал тише и всё более замогильно. Снейп подался вперёд, чтобы лучше её слышать. – В силу нашей генетики – в восточной Европе каждая вторая… нет, скорее, каждые ноль целых пять десятых женщины в предках имеет либо русалку, либо самовилу, берегиню, навку и так далее… Ну, то есть, они не только у женщин в предках, но у женщин их гены доминантны. Потому, в технике безопасности чётко прописано – волосы собирать под головной убор, – Иванна сокрушённо вздохнула и придвинулась ближе к Снейпу. Отчаянно краснея, она заговорила ещё тише. – А я в тот день была где-то на границе реальностей – этому предшествовала неделя бессонных ночей над ретортой – и не только волосы не собрала, но и даже лабораторную мантию не надевала, была в майке и шортах. …И вот я, очевидно, проморгала момент, когда в мой синтез попал активный волос. …И, когда я стала добавлять порошок свинца – котёл рванул, – подытожила Иванна, откидываясь на спинку стула и залпом опустошая свой стакан.

Она была рада, что сейчас её волосы не собраны в пучок – уши горели весьма ощутимо и цветом сейчас наверняка могли посоперничать с гриффиндорскими стягами. В Кабаньей Голове ученики Хогвартса бывают крайне редко, и то, что сегодня ни одного из них там не присутствовало, было для них самих счастьем. В противном случае, их психическое здоровье было бы безнадёжно подорвано видом тщетно борющегося со смехом профессора Зелий. Конечно, он очень убедительно делал вид, что прежде всего осуждает вопиющее пренебрежение техникой безопасности, но Иванну было не провести.

– Собственно, весь мой синтез оказался равномерно распределён по поверхностям лаборатории, – Иванна, не дожидаясь, пока Снейп успокоится, взбодрила себя свежей порцией джина и подумала, что на самом деле её трагедия, вероятно, не так уж трагична. – Хорошо, что это происходило в Дурмштранге, а не дома – мама меня бы убила на месте. Ну, не убила, но долго припоминала бы. Мой, с позволения сказать, пепельный блонд – результат воздействия продукта того синтеза… Волосы и прочие брови с ресницами обрели такой вот забавный цвет. Пигментные пятна исчезли вообще все – на мне сейчас ни одной родинки, да и веснушки мои непонятные тоже сошли. Поскольку не осталось ни капли того состава, я не могу проанализировать его и понять, что же именно дало такой эффект. Я пробовала повторять синтез с теми же условиями, но тщетно, а жаль – за радикальное средство от веснушек сулят золотые горы. Удивительно, что моя звероформа свой цвет не изменила…

– Коллега, знаете, ещё не известно кто кого в могилу сведёт своими шуточками, – нечеловеческим усилием воли вернув невозмутимое выражение лица, прокомментировал Снейп.

– Нет, правда… Я сначала психовала, думала, как вернуть всё как было, но потом как-то привыкла к этому цвету… – развела руками Иванна. – Прямо как со Змием Мудрости. В конце концов, мой рыжий был не так уж и эффектен… Не золото, и не медь. Так, выгоревшая солома.

– В любом случае, в том, что вы не рыжая, я не вижу минусов. От рыжих одни неприятности, – меланхолично заметил Снейп.

Иванна от души согласилась с коллегой, отчего-то исполнившись признательности. Проглотив множество банальных признаний на тему «я тебя уважаю», «мы точно сработаемся» и прочие «я думаю, это начало доброй дружбы», она с улыбкой покосилась на Снейпа.

========== Глава 13 – Интерлюдия ==========

Январь 1982 г.,

Дурмштранг.

Воспоминания Иванны.

Сунувшись в эту связь с Каркаровым, Иванна прекрасно осознавала всю её сомнительность, однако пресекать совместные ночные посиделки в лаборатории, которая была объявлена нейтральной территорией, не собиралась.

Своё приглашение заходить в гости Иванна, поразмыслив на свежую голову, признала возмутительным и больше не заикалась ни о чём подобном. Директор, к её величайшему облегчению, про это не вспоминал и вообще – очень чётко держал дистанцию. В особо тяжёлые ночи она садилась на край сундука с книгой, он ложился рядом, устраивал голову у неё на коленях, и так мог урвать несколько часов относительно спокойного сна. Иваннино сонное зелье действовало раз на раз, и она тщетно пыталась уловить закономерность. Найденные в библиотеке труды, посвящённые эмпатии, довольно многое для неё прояснили, но при этом вызвали втрое больше вопросов.

Так, например, она поняла, что её сознание в тот раз само отгородилось от информационного потока, и в целом, процесс это контролируемый, особенно – если развить навык. Эмпатия представилась ей особой формой легилименции, с тем отличием, что при эмпатической считке «реципиенту» передавался весь комплекс ощущений «донора», а не только аудиовизуальная информация. Подтвердилось, что для полноценного считывания ей действительно необходима, во-первых, сознательная готовность, а во-вторых, прямой тактильный контакт, прикосновение же через ткань ослабляет восприятие. Также прочитанное подтверждало слова Каркарова, утверждавшего, что её прикосновение как будто «забирает всю эту дрянь».

Таким образом, к экспериментам в области Зелий у неё добавились эксперименты ментальные. Иванна была уверена, что способности надо развивать и учиться правильному обращению с ними, потому вцепилась в Каркарова, как репей в собачий хвост, понимая, что другую такую шикарную «тренировочную кошку» ей не скоро представится возможность найти. Термином «тренировочная кошка», к слову, в школе именовался любой живой и неживой объект, применяемый в учебном процессе для отработки разнообразных навыков. Это определение, по понятным причинам вызывавшее чрезвычайную неприязнь у Иванны, было взято преподавателем Основ Культуры Немагического Мира профессором Вирмаярви из популярного фильма и введено в обиход с его же подачи.

Самого директора такое положение вещей более чем устраивало, и он всячески одобрял тягу своей подопечной к знаниям, активно помогая той с подбором литературы. Впрочем, осудив как-то мимоходом недальновидность её родителей, не поощряющих ребёнка в развитии талантов, Каркаров немедленно отхватил по лбу свёрнутым в трубку трактатом по легилименции и больше не выступал с подобной критикой. Ввиду недостатка сна Иванна порой становилась паршивым собеседником. Она, конечно, потом спохватилась и бросилась извиняться, но сути это не меняло.

К весне состояние Каркарова заметно улучшилось, отчего Иванна испытывала двойственное чувство. С одной стороны, регулярные ночные бдения, даже частотой всего раз в неделю, её порядком утомляли, с другой – была ещё куча вариантов, которые можно было испытать, к тому же сила привычки и сформировавшаяся ответственность за «пациента»… На всякий случай, она до автоматизма выработала обыкновение при каждой встрече незаметно для окружающих касаться его руки. Больше всего это напоминало снятие статического электричества, так как по её руке при этом как будто пробегала искра, отзывающаяся краткой ноющей болью в месте фантомной чёрной метки – и это была единственная боль, не ушедшая после прекращения их регулярных сеансов.

К началу апреля Иванна всё же поняла, что высыпаться – это хорошо, и вздохнула с облегчением, но не тут-то было. На промежуточную аттестацию прибыла комиссия, присутствие одного из членов которой, какого-то крайне невзрачного министерского чиновника по фамилии Крот, серьёзно подпортило настроение Каркарова. Иванне этот Крот, несмотря на крайнюю невыразительность внешности и отсутствие особых примет, был, с позволения сказать, дважды знаком: один раз – из прессы, второй – из каркаровских воспоминаний. Выражение лица Каркарова не менялось, но Иванна явственно ощутила, что его с таким трудом обретённое душевное равновесие моментально разлетелось вдребезги. Она всерьёз засомневалась, что грядущая аттестация для неё пройдёт без помех. В свободное от финальной (читай – единственной предварительной) подготовки к экзаменам время, Иванна с упорством, достойным лучшего применения, отлавливала Каркарова по коридорам для торжественного рукопожатия.

На удивление, основная часть зачётов не вызвала беспокойства. Свои профильные Артефакты и Зелья она сдала почти на автомате. Профессор Хайдарага, несмотря на почтенный возраст, распустил перья перед двумя министерскими дамами и всячески расхваливал Иванну как ведьму, имеющую природный талант к артефактам. Профессор Песцова сразу же сообщила, что экзаменовать студентку Мачкевич совершенно неинтересно, и предложила не тратить время и сразу поставить ей зачёт. Этим она шокировала Иванну до глубины души, зародив подозрение – не скрывается ли под личиной профессора её дочь.

Аттестацию по остальным предметам по выбору Иванна даже особо не запомнила. Буря грянула перед финальным, условно главным, экзаменом по Основам Тёмных Искусств. Безо всяких благовидных предлогов, но, к счастью, незамеченным для стонущих под гнётом экзаменов учеников, к ней на огонёк заглянул Каркаров и сообщил, что без её целительных коленей он точно не протянет завтрашний экзамен, ибо присутствие «этого [вырезано цензурой] [вырезано цензурой], прости пожалуйста, Ива, но это сущая правда, Крота» будит в нём массу дурных воспоминаний. Иванна тяжко вздохнула и пошла убирать с тахты перед камином учебники.

– Я завтра буду никакая, и Цепеш, пардон – профессор Сальватьерра – меня в лепёшку раскатает, – уныло протянула она, усаживаясь на тахту.

Действующий преподаватель Основ, дон профессор Идальго Хуан Мария Сальватьерра де Лусия Санта-Доминго дель Флор имел чудесную манеру выставлять ученикам единицы по малейшему поводу, за что студенты очень быстро наградили его прозвищем Цепеш.

– Не ходи на экзамен, весной придёшь на пересдачу, – предложил Каркаров. – Или на зимних каникулах задержись, я сам тебя аттестую. Скажи, что заболела.

– Ну, вот ещё… Ладно, посмотрим. Всё, я готова…

Этот сеанс дался Иванне очень непросто. На фоне переутомления почти забытые переживания захватили её с новой силой. Учебник по Основам, который она взяла полистать в надежде освежить знания, был решительно отброшен во избежание порчи.

Видения были реалистичны и подробны как никогда. Каким чудом ей удалось сдержать тошноту, было неясно. Может быть, ей удалось научиться как-то дозировано впускать информацию, так что картинки с прочими ощущениями мелькали не с такой жуткой скоростью, и оттого голова кружилась меньше… К сожалению, качество восприятия при этом значительно повысилось, и сцены пыток (в которых мерзкий министерский тип, надо сказать, принимал весьма деятельное участие) были столь реалистичны, что Иванна всерьёз задумалась – сколько ещё подобного рода зрелищ она выдержит?

Утром она проснулась совершенно разбитой, при этом – в своей кровати, а не на тахте, и полностью одетой. Никаких следов Каркарова в округе не наблюдалось. Переодевшись в заранее подготовленную выглаженную мантию, но принципиально не утруждая себя расчёсыванием, Иванна побрела на экзамен. Сочетание головной боли, тошноты и адова желания поспать настроило её на крайне угрюмый лад.

Ученики из её параллели уже во всю «сдавались». Комиссия состояла из Крота, Каркарова и профессора Сальватьерры. Дожидаясь своей очереди, Иванна прикорнула в уголке, на сваленных в кучу ученических торбах. Разбудил её Янко, поинтересовавшись, собирается ли она идти сдавать, или же лучше поспит?

– А что, уже пора? – простонала Иванна; держась одной рукой за гудящую голову и прижимая вторую к животу в области желудка, она прошла в аудиторию.

Приветствуя аттестационный коллегиат, расположившийся за столом у дальней стены комнаты, она постаралась выпрямиться и принять самый бодрый вид, но, очевидно, вышло это у неё так себе.

– Мачкевич, вы себя нормально чувствуете? – спросил профессор Сальватьерра, подозрительно щурясь.

– Ну, так, терпимо, профессор, – отозвалась та.

– Может быть, вы всё же придёте на переэкзаменовку, как и собирались? – подхватил Каркаров, которого появление Иванны изрядно удивило.

Он сделал акцент на «как и собирались», но Иванна соображала слабо, потому не уловила тему.

– Да нет, раньше сядем – раньше выйдем. Я готова к испытаниям, – пробормотала она.

Крот молчал, с любопытством изучая Иванну. Та, стоило ей наткнуться на него взглядом, испытала сильный рвотный позыв.

– Мачкевич, вас что – тошнит? – профессор Сальватьерра явно начинал выходить из себя. – Вид у вас какой-то бледный, вы беременны, или похмелье у вас?

– Нет, профессор, что вы. Ничего подобного, просто тяжёлая сессия и начинающаяся простуда, – воображения, чтобы придумать правдоподобное объяснение своему состоянию, у Иванны не нашлось. Весь букет симптомов действительно напоминал сильнейшее похмелье, но сослаться на него она не могла, дабы не дискредитировать репутацию школы. – Я готова получить задание.

– Ну, пожалуй, Круциатус мы с вами обсуждать не станем, вам и без того хорошо… – задумчиво почесал кончик носа добрый профессор Сальватьерра. – Давайте что попроще, поговорим об Империо!

– Империо, классическое заклинание подчинения воли живого существа, – забубнила Иванна, доставая волшебную палочку; переход от теории к практике у профессора Сальватьерры был весьма спонтанным, потому следовало быть готовой ко всему. – Это заклинание действует как на разумных существ, так и на тех, кто, с точки зрения человека…

Профессор Сальватьерра сделал едва заметное движение своей волшебной палочкой. Иванна осеклась, приняв заряд заклинания.

Первые секунды всё протекало как по учебнику. Слегка свело скулы, руки и ноги на миг одеревенели, сердце пропустило удар – заклинание захватывало тело. Иванна не предпринимала никаких действий, ожидая «отката». После так называемой стадии «лассо», через доли секунды шла вторая стадия – «гаррота», которая парализовала волю и привязывала «жертву» к волшебнику, наложившему заклинание. В этот момент и нужно было ставить защиту, не позволяя полностью завладеть своей волей. В качестве щита Иванна обычно использовала какую-нибудь разъедающую мозг песенку, напевая её про себя. Как правило, этого было достаточно, чтобы полностью забить сознание безвредной информацией и не позволить ему принимать приказы со стороны наложившего заклинание волшебника.

Так произошло и в этот раз, секунд десять Иванна просто стояла, глядя перед собой, смутно чувствуя, что профессор Сальватьерра пытается заставить её убрать палочку и исполнить несколько па польки. Обнаружив, что способна двигать глазами, она зачем-то перевела взгляд с профессора на Крота.

Картины ночных видений ударили по всем органам чувств с особой силой и яркостью. Иванна на миг пожалела, что профессор Сальватьерра не остановил свой выбор на Круцио – наверняка, было бы менее болезненно. В следующий момент она уже не понимала, что происходит, и где она находится. Левое предплечье сжали раскалённые тиски. Она с удивлением видела, как возносится её кулак с зажатой в нём палочкой; чувствовала, будто во всём теле зарождаются острые осколки. На конце палочки запульсировала синяя искра. В последний момент, перед тем как синяя молния вылетела из палочки, она успела заставить себя отвести руку, и неизвестное ей заклинание ушло не в преподавательский стол, а в украшающее аудиторию чучело фестрала. Иванна, почувствовав, что больше не скована заклинанием, выронила палочку и схватилась за предплечье. Всё произошедшее длилось не более трёх секунд.

Иванна задрала левый рукав, ожидая увидеть на предплечье как минимум ожог, но кожа была абсолютно чистой и неповреждённой.

– Я прошу прощения, я, наверное, действительно лучше приду на пересдачу, – борясь с тошнотой проблеяла она.

– О, не стоит! Я уверен, профессор Сальватьерра зачтёт вам этот экзамен! – оживлённо воскликнул Крот. – Оч-чень любопытное решение, браво, – он изобразил короткие аплодисменты, глядя в угол на останки чучела. Те медленно оседали на пол, превращаясь в зелёную пузырящуюся массу, наполняющую комнату отвратительной вонью. – Вы обучаете детей весьма интересным заклинаниям, профессор, браво!

– Я этому их не учил, – нервно сглотнул шокированный профессор Сальватьерра, глядя то на бывшее чучело, то на Иванну.

– А я вообще практику не преподаю с прошлого года, – поспешил напомнить не менее удивлённый Каркаров.

– Госпожа Мачкевич, откуда же тогда вы узнали о Ползучей Гнили?

– Извините, я сейчас… – госпожа Мачкевич выскочила из аудитории, едва не протаранив греющего уши у двери господина Назича.

Проигнорировав его вопросительные восклицания, она метнулась к кадке с чахлым фикусом, оживлявшим интерьер коридора и извергла в неё содержимое желудка. В голове значительно прояснилось. Приняв заботливо поданный Янко носовой платок, она, приводя себя в порядок, медленно пошла обратно в аудиторию, где смиренно рассыпалась в извинениях, ссылаясь на нездоровье.

Крот не дал сбить себя с толку и повторил свой вопрос. Иванна вдохновенно соврала, что ей отец когда-то рассказывал об этих чарах и вообще, у неё это вышло случайно, извините, пожалуйста, а что это вообще за заклинание? При этом она так выразительно посмотрела на директора, что тот опомнился и решительно взялся за прекращение мракобесия. Он велел профессору устранить последствия экзамена, Кроту категорически предложил пойти прогуляться, а также вручил Иванне её оброненную палочку и велел топать лечиться. Иванна его приказ исполнила с величайшим рвением.

========== Глава 14 ==========

30 сентября – 1 октября.

Паб «Кабанья голова».

– …Нет, вы только представьте себе картину. Время где-то четвёртый час утра. Я посреди лаборатории стою, вся в разбитых надеждах, отжимаю волосы, ищу тряпку – обтереться. Стены, пол, потолок, вся мебель – в ровном слое… моих разбитых надежд. Тут вламывается половина преподавательского состава Дурмштранга в чём мать родила – их сигнализация о взрыве разбудила, сам взрыв не сказать, что громкий был. Точнее, не сам взрыв, лаборатории далеко от преподавательской башни, но у нас там сигнализация… В общем, не суть. Алхимия, Зелья и Теория боевой магии пытаются меня успокоить – я, впрочем, уже спокойна и смирилась – и оттереть носовыми платками (которые из разноцветных быстро становятся какими-то блёклыми, что вызывает у троицы живой приступ научного интереса); История магии начинает свой извечный визг, мол, я когда-нибудь разнесу тут всё нафиг; Практические чары пытается убрать последствия взрыва хотя бы с пола – чтобы не поскользнуться, и с потолка – чтобы за шиворот не капало; Артефакты на пару с Физическими дисциплинами умирают со смеху; Гербология трёт глаза, пытаясь окончательно проснуться, и повторяет «в чём дело?»; кастелянша причитает, сколько же ей придётся убирать – в общем, форменный Содом и Гоморра. Мало того, к нам на пижамную вечеринку жалует сам Их Величество Игорь Единственный И Неповторимый и невинно интересуется – что тут, собственно, происходит? На это ему все тут же в один голос начинают рассказывать свои версии произошедшего. Игорь, не в силах понять их, шлёт всех в голубые дали, достаёт носовой платок и присоединяется к команде оттирателей, попутно разливаясь утешительными речами. Я начинаю стремительно терять душевное равновесие, потому что шоу явно затягивается, и, зная Игоря, прихожу к выводу, что наверняка затянется совсем надолго. Тут он весьма к месту выдаёт монолог «бросай свою науку, выходи за меня замуж, расти наших детей», у меня окончательно рвёт клапана, я начинаю в ответ орать свой дежурный монолог, что он меня принимает чёрт знает за кого, и наука есть моя семья. И вообще, отстаньте от меня все и директора дурацкого своего прихватите. Ну, все резко засобирались и помещение очистили, а я пошла мыться и писать вам жалобное письмо, – вдохновенно живописала Иванна, периодически прикладываясь к стакану.

В полутёмном зале кроме них находились ещё человек пять, не считая бармена. Время неспешно перевалило за полночь, второй графин неумолимо иссякал.

– В целом, вполне обыденная картина, – пожал плечами Снейп. – Дурмштранг, как я вижу, мало чем отличается от Хогвартса. Так, нюансы. Один момент не понял – про монологи ваши.

– А, – хохотнула Иванна. – Только это военная тайна, имейте в виду. Вам по большому секрету открою. У нас с Игорем взаимовыгодное сотрудничество. Он демонстративно по мне вздыхает, время от времени клянчит руку и сердце. Я демонстративно его отвергаю, заявляя, что вообще ни за кого замуж не пойду, так как семья и научные изыскания не совместимы, – отпив джина, она стала расписывать, насколько им обоим удобна эта легенда: мол, Игорь есть весьма подходящая персона для отпугивания разных малахольных искателей Иванниной благосклонности, к тому же, у него много, так сказать, полезных знакомых, у которых можно разжиться редкими ингредиентами и литературой, а для него самого наличие поблизости Иванны весьма благотворно сказывается на репутации. Во-первых, человек с нечистой совестью, по идее, не рискнёт подкатывать к дочери аврора, который активно принимал участие в кампании по искоренению проявлений «волдемортской секты» на территории Восточной Европы, а во-вторых, директор магической школы, с упорством, достойным лучшего применения, добивающийся расположения гордой женщины, гораздо менее подозрителен, нежели тот же директор, но в просто неженатом и не ищущем того состоянии. – Ну, вы понимаете, был бы он почтенным старцем – это одно, а тут мужчина в самом расцвете и прочая… В общем, мы периодически – начиная со времён моей аспирантуры – отыгрываем перед специально отобранными распространителями сплетен драматичный спектакль, и все счастливы. Я занимаюсь своими делами, Игорю не нужно морочиться созданием благопристойного реноме, родители учеников спокойны, что директор – нормальный мужик, и не научит детишек плохому.

– Скука, – оценил Снейп. – Везде одно и то же. Интриги, тайны, притворство. Покой нам только снится.

– Ха-ха, кто бы говорил, – буркнула Иванна.

Иванна как бы между делом обнюхала опустевший стакан. Вроде бы, в джин ничего не подмешано. Какого чёрта она это всё городит? Думать было уже сложновато. Она хотела донести до него несколько мыслей, но во время её монологов эти мысли куда-то ускользнули и на помощь пришли отрепетированные заготовки. Слова сильно опережали мысли.

– Я вам всё это сейчас живописала, исключительно чтобы вы более-менее представляли мою позицию и отношение ко всей ситуации, – окончательно запуталась она.

– Какой ещё ситуации? – приняв самый индифферентный вид, поднял бровь Снейп.

Иванна с трудом подавила тяжкий стон.

– И где только ваша хвалёная способность чтения мыслей, когда она так нужна, – вздохнула она.

– Легилименция эффективна только при наличии пригодных к считыванию мыслей, – сообщил Снейп.

– Ох-х, – состроила кислую мину Иванна. Она допила джин, оставила стакан и попыталась сосредоточиться. Сняв очки и положив их перед собой на столешницу, она потёрла пальцами переносицу. – Меня терзает смутное беспокойство, что моя затея с дружеским визитом была не самой лучшей идеей. Боюсь, что в итоге я ввяжусь в какую-нибудь дурацкую историю.

Кажется, всё же, ей удалось ухватить ускользающую мысль за хвост. Осталось вытащить её из подсознания и доходчиво донести до Снейпа.

– О чём вы? – тот по-прежнему всем своим видом выражал подчёркнуто вежливое недоумение.

– Тут у вас назревает нечто малоприятное, и я не хочу увязать в этом глубже, чем есть… Слушайте, хватит святую невинность изображать, – она нацепила очки и свирепо уставилась на него; понизив голос, Иванна продолжила: – Я не просто так подняла тему …хм, татуировок. Как вы поняли, я в курсе всей этой истории …хм, Сами-знаете-кого, причём я знаю как официальную версию, так и версии непосредственных участников …хм, этой истории с обеих …хм, сторон. Папа не очень любит рассказывать о тех временах, но иногда и его прорывает. Недавно я разговаривала с Игорем – через камин – и даже на расстоянии поняла, что он нервничает. Он ждёт больших неприятностей. Свежее мамино письмо мои подозрения подтвердило – она сообщила, что отец зачастил на рабочие собрания и начал предпринимать меры по укреплению безопасности дома. Вскоре после этого отец написал мне, чтобы я ещё раз хорошенько подумала, прежде чем обращаться к Дамблдору. Я удивилась, конечно, но по-прежнему находилась в уверенности, что я сама по себе, и никто не может втянуть меня ни в какую историю. Теперь я как-то уже сомневаюсь в этом. Точнее говоря, я уверена, что Дамблдор может вполне сделать что-то, из-за чего мой научный интерес мне боком выйдет.

– Нейтралитет – это утопия, – не выражающим никаких эмоций голосом проговорил Снейп. – А вы – далеко не самая незначительная величина для тех, кто будет передвигать фигуры в этой партии. Каркаров попытается откупиться вами, когда придёт время – при любом раскладе, уж поверьте моему опыту. И ваш отец его вряд ли испугает.

Монолог Снейпа, наложившийся на джин, окончательно запутал ясность. Иванна здорово преувеличила свою осведомлённость и вовлечённость, но говорила, видимо, с убеждённостью, достаточной для того, чтобы Снейп поверил. По всему выходило, что её подозрения и опасения не так уж надуманы. Вряд ли он просто так подыгрывает, щедро теша её постэкспедиционную паранойю.

– Ой, да я не питаю никаких иллюзий… – машинально отмахнулась Иванна. – То есть, вы хотите сказать, что я как всегда очень вовремя спохватилась? – он кивнул ей в ответ. – Ну, я верна себе, что тут скажешь. …И вы предлагаете присоединиться к… хм… силам сопротивления? Чёрт, я сейчас не могу соображать. Давайте вернёмся к этому разговору, когда я буду трезва.

– Согласен. Может быть, заказать ещё закуски? Гренки заканчиваются, – сменил тему Снейп.

– Да, что-нибудь вроде вяленого мяса, – с готовностью согласилась Иванна. – И ещё сухариков. Вкусные они. Ох, завтра с утра я буду хороша-а…

Снейп сходил к стойке и сделал заказ. Косясь на бармена, Иванна нахмурилась.

– Это свой человек? – подавшись вперёд, негромко спросила она у вернувшегося на место Снейпа.

– Вы о чём? – не понял он.

– Да этот дядя исподтишка пытается считать мои мысли, – неопределённо мотнула головой Иванна, осознав, наконец, ещё один тревожащий её фактор. – Аккуратно действует, ничего не скажешь.

– Расслабьтесь уже, – посоветовал Снейп. – У вас мания преследования.

– Ладно, свой так свой, – упрямо гнула своё Иванна. – Что у вас тут за манера к людям в голову лезть чуть что… Ничего, у меня на него управа есть, – шкодливо захихикала она. – Не подсматривайте! – грозно предупредила она Снейпа, не без основания подозревая, что он попытается выяснить, что она собралась делать.

После того, как бармен принёс их заказ и удалился к себе за стойку, Иванна вдохновилась парой глотков заботливо налитого ей джина и аккуратно изучила несанкционированные попытки извне пролезть в её мысли. Бармен – теперь ей стало совершенно очевидно, что это был он – аккуратно, но настойчиво пытался проскрести лазейку сквозь её ментальную защиту. Иванна с демонстративно беззаботностью занюхала полоской вяленого мяса и принялась раскачиваться на стуле, одновременно играя с мысленным щитом – то ослабляла блок, то возвращала его в исходное состояние.

– Вы в порядке? – обеспокоился Снейп, пристально глядя на Иванну.

– Ага, вполне, – хихикнула она, чувствуя, что слегка краснеет. – Не обращайте на меня внимания.

Каверза, которую она собиралась устроить любопытствующему типу, не являлась особо умной и оригинальной, но Иванна была не в самом подходящем состоянии для интеллектуального творчества. Аккуратно прощупав бармена, она поняла, что того интересует содержание её со Снейпом беседы – в частности, и её намерения – в общем. Иванна сняла очки, продолжая исподволь ослаблять блок, с самым томным выражением лица, за которым тщательно скрывались попытки не расхохотаться, и подчёркнуто устремив взгляд в столешницу (так как знала, что при виде выражения лица Снейпа её точно прорвёт на хохот), медленно протянула руку и слегка коснулась его пальцев. Рука Снейпа дёрнулась, но осталась на месте.

Призвав всё самообладание, Иванна принялась вырисовывать маловразумительные узоры на тыльной стороне кисти его руки, чуть касаясь пальцами кожи. Постепенно она сосредоточилась и вошла в нужное состояние и, слегка приподняв блок, обрушила на бармена тщательно продуманный мыслеобраз крайне фривольного содержания, как бы отражающий Иваннины «намерения» в отношении её визави. Картинка вышла настолько яркой, детализированной и затейливой, что бармен от неожиданности грохнул об пол глиняную пивную кружку, которую тщательно «вытирал» грязной ветошью в процессе попыток считки мыслей Иванны.

Дождавшись, когда он соберёт осколки и, бурча что-то себе под нос, удалится в кухню, Иванна спрятала лицо в ладонях и затряслась в беззвучном хохоте.

– Как вам это удаётся? – в голосе Снейпа проскользнули какие-то незнакомые нотки; Иванна к некоторому своему смущению поняла, что мыслеобраз задел и его.

– Ну, хм, вопрос тренировки, – стушевалась Иванна, вытирая глаза и надевая очки. – Случись вам раз-другой застрять в узком тупике меловой пещеры, потянувшись за какой-нибудь занятной окаменелостью, или в ветвях тысячелетней секвойи вниз головой на высоте сотни метров, срезая крайние иголки – таких вопросов не возникло бы. Задача на гибкость и самоконтроль.

– Я о другом, – нетерпеливо отмахнулся Снейп. – Как вам удаётся направленно посылать мыслеобразы без визуального контакта?

– Ха. А как вам удалось едва не довести меня до полоумия, не передав ни единого мыслеобраза? – с обидой глянула на него Иванна. – К тому же, я не посылала, он сам мне в голову полез, а вы просто в поле попали.

Теперь, когда она заподозрила, что с тем сеансом эмпатической считки было что-то нечисто, вспоминался он уже без той ноющей боли в сердце.

– Я вынужден был, – его короткий кивок мог с равным успехом толковаться и как извинение, и как безразличие. – Считайте это самообороной.

– Ха, вообще-то, самооборона была с моей стороны, – возмутилась Иванна. – Если бы вы были чуть …хм, нежнее, мне вообще не пришлось бы…

– Вы можете вообразить меня способным к проявлению нежностей? – выразительно скривившись, перебил Снейп.