Текст книги "Химическая свадьба (СИ)"

Автор книги: Vilriel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 88 страниц)

– Угу, мы пробовали лет дцать назад и не нашли, – уныло припомнил Янко. – Но! Ива, ты же можешь попросить у Игоря подробные планы этажей.

– Он поймёт, зачем мне это нужно, и не даст, – категорически возразила Иванна. – Сказал же – нечего подглядывать. И не допустит, чтобы мы так внаглую нарушали дисциплину.

– Да ла-адно! – скептически хмыкнул Янко. – Он же образцовый подкаблучник, тебе всё позволяет!

– Ха! – возмутилась Иванна. – Вот ведь, коварный тип, а! Он искусно притворяется! Из него подкаблучник, как из меня прорицательница! Нет, ну это надо же, он даже тебя вокруг пальца обвёл!

– Нет, а что, Янко разве не прав? – похлопала ресницами Адя, которая по обыкновению выступала каркаровским адвокатом. – С тобой надо очень много терпения и выдержки!

– Это со мной-то?! – праведный гнев Иванны достиг заоблачных пределов.

– Тихо, тихо, мы от темы уходим! – призвал к порядку Янко. – Мы тут о способах проникновения в Большой Лекторий говорили!

– Мы закостенели умом, нам нужны свежие идеи, – обиженно буркнула Иванна и повернулась к Василисе, которая жадно ловила каждое слово разговора, не в силах сохранять своё вежливо-бесстрастное выражение лица. – Есть мысли?

– Ну… – задумалась застигнутая врасплох Василиса. – А раньше у вас никогда не возникало необходимости незаметно проникнуть в Большой Лекторий? – определённо, крайне незрелое поведение всех троих вызывало у неё противоречивое чувство восторга пополам с ужасом; у Смитов тоже поначалу появлялось похожее, до того, как они ближе познакомились с Иванной.

– Незачем как-то было, – пожал плечами Янко.

– То есть, из окрестностей алхимической кафедры туда не попасть, – скорее утвердительно, нежели вопросительно сказала Василиса. – Вы ведь наверняка там всё изучили, – уточнила она. – А что насчёт более глубоких уровней? Зверинец или театральная мастерская…

– О! – щёлкнула пальцами Иванна. – Можешь за Федорой сбегать?

– Может, не стоит? – с сомнением протянула Василиса. – Тут обязательно что-нибудь обрушится или сломается…

– Ничего страшного, комната гостевая, – беспечно отмахнулся Янко.

После нескольких минут сомнений Василиса сбегала за Федорой. Появлению семикурсницы в штабе заговорщиков всё же сопутствовали катаклизмы: под Янко, который тут же принялся разливать ром всем совершеннолетним, неожиданно сломался стул, так что он обрушился на пол, успев, однако, твёрдой рукой поставить початую бутылку на столик. Федора при этом стояла примерно в метре от него, однако, сокрушённо заохав, уверила, что виновата именно она. На вопрос про тайные ходы Федора охотно рассказала, что да, таки есть способ – через воздуховоды системы отопления, пока ещё она не заработала на полную мощность. Задумчиво подёргав себя за собранные на затылке в «хвост» волосы, Адя выразила радость от того, что им в своё время не пришла в голову идея возможности использования воздуховодов в качестве тайных ходов.

Воспаривший дух авантюризма побудил всех сойтись в решении воспользоваться способом Федоры, и даже рассудительная Василиса не захотела оставаться в стороне. При разработке плана вторжения выяснилось, что Федора, к сожалению, плохо знает систему воздуховодов, так как сама лазила туда всего несколько раз – в ознакомительных целях, и лучше было бы всё-таки добыть чертежи уровня.

Янко моментально распределил обязанности: Иванне было дано поручение обеспечить отсутствие Каркарова в кабинете, Адя с Василисой получили задание охранять внешние периметры от потенциальных посетителей. Янко в компании Федоры собирался проникнуть в кабинет, где художница могла бы скопировать нужный чертёж, а он сам проследит за тем, чтобы после их визита помещение сохранило первоначальный порядок.

Разумеется, идеальный в проекте план сработал не совсем так, как было задумано. На первой же его стадии отряд лишился одного бойца: Адя, которая отправилась проверить исполнение Иванной отвлекающего манёвра, вернулась в штаб, сообщив, что путь свободен, однако развлекаться придётся без Иванны, ибо она явно застряла прочно и надолго.

Потерянной для общества Иванна сделалась совершенно неожиданно для себя. В директорский кабинет она пришла без какой-либо предварительной заготовки, надеясь только на своё вдохновение, однако оно даже не пригодилось. Плотно закопавшийся в служебные бумаги, Каркаров при её появлении решительно отложил работу и поинтересовался иванниными планами на вечер. Та, ощутив себя застигнутой на месте преступления, едва не призналась во всём, но взяла себя в руки и немного подумав, поняла, что в действительности Каркарову ничего не известно о готовящейся авантюре. Старательно изображая скуку, Иванна подошла к окну, окинула взглядом купол внутреннего двора и ответила, что планов у неё нет, в душе надеясь, что Каркаров не включит подозрительность и не начнёт удивляться, отчего же её не развлекают Адя и Янко. Тот, однако, даже и не думал вдаваться в такие подробности; он поднялся из-за стола, подошёл к Иванне и, мягко приобняв её одной рукой за плечи, сообщил, что в таком случае он приглашает её прогуляться по внутреннему двору и после поужинать, и там дальше как пойдёт. Иванна таким поворотом событий была, мягко говоря, ошарашена. Озабоченно пощупав лоб Каркарова, она выразила сомнения в том, что он пребывает в добром здравии. Весьма неучтивый и неуместный вопрос «с чего это тебя на романтику потянуло?» она благоразумно оставила неозвученным. Во-первых, она действительно считала такой вариант культурной программы на вечер абсолютно полноценной заменой перспективы лезть чёрт знает куда через чёрт знает что, а во-вторых, рядом с ним она вдруг пережила чувство какого-то обволакивающего умиротворения и всерьёз обеспокоилась, что оно исчезнет, если придётся от него отдалиться.

Таким образом, проснувшись на следующее утро всё в том же блаженном спокойствии и спустившись на кухню за двумя чашками кофе, Иванна чрезвычайно удивилась, обнаружив на кухне весёлую компанию, состоящую из Янко, Ади, Федоры, Василисы, Ярославы и семейства Тсучия. Компания была действительно весёлая, так как все сидели с улыбками до ушей, периодически взфыркивая и похохатывая. Вид у всех был слегка измождённый, что косвенно намекало на то, что сидят и хохочут они тут уже не первый час. На просьбу Иванны ввести её в курс дела компания издала дружный стон. С горем пополам, общими усилиями они рассказали ей о бурных событиях прошлого вечера.

Стоило Иванне увести господина директора в джунгли, Янко с Федорой без проблем проникли в кабинет и разжились нужными бумагами. Они, разумеется, попытались найти и чертежи с тайными ходами, но, вовремя оценив все преимущества и риски, ограничились вентиляцией. Изучив план местности, неустрашимая четвёрка проникла в отверстие теплового воздуховода, расположенное в помещении театральной мастерской. В процессе проникновения Федора успела в обнимку со стремянкой загреметь в дебри бутафорского леса, используемого в постановке Красной Шапочки, и поднять тучу пыли.

Воздуховоды представляли собою сеть круглых в сечении тоннелей диаметром около полутора метров, прорезающую толщу стен крепости; ползти по ним было не очень удобно, однако никто не собирался отступать. Увы, в самом конце пути форс мажор всё же произошёл: в наклонной трубе, доставляющей тёплый воздух к кафедре, Федора, потеряв концентрацию, не удержалась и стремительно заскользила вниз, по пути прихватив за собою двигавшегося впереди Янко. Кованая решётка, закрывающая выходное отверстие над висящей на задней стене кафедры доской, не выдержала двух полновесных шпионов и вместе с ними рухнула с высоты около пяти метров аккурат посреди подиума, который в данный момент был задействован в качестве сцены. Артисты, к счастью, не пострадали, только порядком напугались, а вот Янко, в последний момент успевший смягчить падение заклинанием, некоторое время оставался слегка контуженным, оказавшись зажатым между жёстким колючим рельефом чугунной решётки снизу и волнующим изобилием округлостей семикурсницы сверху. Федора, должно быть, привычная к подобного рода падениям, моментально вскочила на ноги и озабоченно захлопотала вокруг него в стремлении проверить степень повреждений. Первой изо всех артистов в себя пришла Анна, которая, поняв, что именно произошло, принялась хохотать; буквально через минуту к ней присоединился супруг, а следом и все остальные, включая сидящую в первом ряду Лектория Ярославу. Вскоре ко всеобщему веселью присоединились и Адя с Василисой, которые начали хохотать, как только увидели стремительно исчезающую в чуть рассеиваемой Люмосом тьме тоннеля корму Федоры. При этом им пришлось поспешить выбраться наружу, ибо они сильно рисковали обессилеть от хохота и повторить подвиг подельников.

Слушая захватывающий рассказ, Иванна даже на некоторое время прекратила заниматься приготовлением кофе, ибо рисковала опрокинуть на себя джезву с закипающей водой. Дайсукэ, глядя на машинально рисующую что-то на салфетке Федору, ласково именовал её «моэ» и продолжал вспоминать различные детали триумфального появления незадачливых шпионов. Каркаров, спустившийся проверить, где это застряла Иванна, сам взялся приготовить кофе и, узнав подробности вчерашнего вечера, ехидно заметил, что нечего было мешать людям работать.

Несмотря ни на что, Дайсукэ остался твёрд как кремень и по-прежнему отказывался пускать на репетицию посторонних, ибо ему хотелось устроить настоящий сюрприз – что, в итоге, и удалось сделать в самом лучшем виде.

…Первого сентября Дурмштранг проснулся рано. Все старательно готовились к торжественному началу учебного года, и атмосфера была буквально пропитана этим предвкушением праздника, что вызывало у Иванны чувство лёгкого опьянения, стоило ей забыться и перестать закрываться. Она искренне надеялась, что ей хватит навыка хорошо экранироваться на концерте.

Поскольку каркаровскую ванную надёжно оккупировали звёзды эстрады, Иванна с горя ушла к Аде, где обе неспешно и обстоятельно принялись подготавливать себя к ответственному мероприятию под развесёлое обсуждение вчерашнего «полёта шмеля». Сам Каркаров, как обычно, встал раньше всех и отправился проверять окончательную готовность учебного заведения, и очередь обеих дам быть проверенными подошла, когда они уже делали финальные штрихи своих совершенных образов.

– Ну, долго ты ещё там возиться собираешься? – нетерпеливо пиная мыском ботильона ножку туалетного столика, спросила Адя. – Затяни чуть слабее, в меня завтрак не влезет!

– Сейчас, погоди, нужно ленточку расправить, – пробормотала Иванна, сосредоточенно колдуя над шнуровкой бархатного корсета за спиной подруги. – И вообще, надо было сначала эти чёртовы рукава застегнуть, я бы тогда уже закончила, они болтаются и мешают…

Иванна специально ради первого сентября купила себе торжественное платье из плотного тёмно-фиолетового матового шёлка; сам по себе фасон его отличался простотой, изюминкой платья были широченные манжеты, отворачивающиеся аж на пол-предплечья и застёгивающиеся на множество мелких золочёных пуговиц. Наученная опытом вельветового платья, одолженного сто лет тому назад у Яблонской, она специально выбрала его в надежде, что уж манжеты-то застегнуть будет гораздо проще, чем ряд пуговиц на спине, однако надежды эти никак не оправдались: пуговицы на манжетах так и норовили выскользнуть из пальцев и отказывались лезть в петли.

– Вот зашнуруешь меня – тогда и застегнём, – безжалостно парировала Адя, упираясь руками в столешницу. – Ну всё, вот так нормально, равномерно и дышать можно, – оценила она, расправляя складки юбки и придирчиво осматривая себя в зеркало.

– Ну, наконец-то, – проворчала Иванна. – Хватит пялиться, застёгивай! – велела она, протягивая ей руку.

Тут в дверь постучали, и в комнате появился Каркаров.

– Вы готовы? Начало через полчаса, – сообщил он.

– О, а вот и наш главный специалист по шнуровке! Ты припозднился, жаль. Мы-то готовы, готовы, только вот меня застегнём… – отозвалась Иванна, протягивая ему вторую руку.

– Где ты только откапываешь такие вещи, – покачал головой Каркаров, принимаясь за дело. – Нет, тебе очень идёт, но крайне непродуманная конструкция…

– Ей, наверное, Северус портного порекомендовал, – захихикала Адя. – Ну, смотрите, я почти закончила, – отметила она, быстро управляясь с рядом пуговиц.

– Вот зачем ты это сказала? – поморщился Каркаров. – Мне это платье нравилось, а теперь будут ассоциации…

– Кстати, мне вот интересно, на ком это ты натренировалась так быстро пуговки застёгивать? – смерила Иванна подозрительным взглядом посмеивающуюся подругу. – Оч-чень интересно!

Пихая в петлю последнюю пуговку, Адя расхохоталась.

– Не надо грязи! – воскликнула она. – Вот и помогай ей после этого, а она во всех смертных грехах подозревать будет!

– А у неё постоянно какие-то мысли странные возникают, – сказал Каркаров, быстро заканчивая со своим рядом. – Она тогда со шнуровкой меня обвинила чёрт те в чём…

– Нет, погоди-ка, ладно Адя, но ты где навык такой приобрёл? – с нарочитым удивлением вопросила Иванна, оглядывая оба манжета на предмет ровности.

– Не смешно! – обиделся Каркаров.

Не смешно, впрочем, было только ему, потому как Адя ещё сильнее зашлась хохотом и рухнула на кровать.

Комментарий к Глава 75

Ке́лпи (кельпи, кэльпи, англ. kelpie) – в шотландской мифологии водяной дух. Келпи большей частью враждебны людям. Являются в облике пасущегося у воды коня, подставляющего путнику свою спину и затем увлекающего его в воду.

«Моэ» – в данном контексте имеется в виду типаж существа, которое в рассеянности или задумчивости не замечает происходящего вокруг и оттого регулярно во что-нибудь вступает, что-нибудь на себя опрокидывает, куда-нибудь падает и тому подобное, вызывая у окружающих острое всепоглощающее чувство умиления по отношению к себе.

Иллюстрации к главе:

http://vk.com/photo-14591519_268523082

http://vk.com/photo-14591519_268716072

http://vk.com/photo-14591519_268523083

========== Глава 76 ==========

1 сентября 1994 г., четверг,

Дурмштранг

– Ну, и где она? – Адя огляделась, в тщетной попытке рассмотреть Иванну в окружающей толпе, внимающей директорской приветственной речи.

– Наверное, возле сцены отирается, любимого мужчину ждёт, – предположил Янко.

– Тащи её сюда, пусть тут ждёт, – велела Адя. – Мне скучно.

– Речь вон слушай, – внёс предложение Янко, которому было лень покидать нагретое сиденье, кивнув в сторону сцены.

– Она не смешная, – скуксилась Адя.

– Ладно, я сейчас…

Янко выбрался из ложи для особых гостей и, обходя толпу студентов по краю, устремился к сцене. К его полнейшей неожиданности выяснилось, что непосредственно на сцену никто его пускать не намерен: метра за три до деревянного помоста обнаружилось заграждение, находящееся под бдительным присмотром крепкого молодого человека с прикреплённым к мантии жетоном, указывающим на его принадлежность к служащим аврората Белградского отделения Министерства Магии. В принципе, в этом не было ничего необычного – на таких крупных мероприятиях всегда присутствовали представители силовых структур, конечно, больше в качестве меры предосторожности, ибо никаких беспорядков почти никогда не происходило. Другой разговор – что в этот раз приглашены были специалисты именно из Белграда, которые наряду с московскими и люблянскими аврорами считались особенно квалифицированными по части боевых операций в сложных условиях…

– Привет, а дядя Мирко сам здесь? – Янко, не дав аврору и слова поперёк сказать, перелез через заграждение и огляделся на местности. – То есть, пардон, вы ведь из группы Мирослава Мачкевича?

– А вы, собственно, кто такой? – хмуро уставился на него аврор, сделав кистью правой руки едва заметное движение, досылая в ладонь волшебную палочку из закреплённого на предплечье футляра.

– Спокойно, спокойно, свои! – Янко поднял руки, показывая, что безоружен. – О, кого я вижу! – оживился он, заметив чуть в отдалении знакомую фигуру. – Горан, привет! – замахал он.

Горан, внимательным взглядом изучающий толпу зрителей, повернулся к Янко, узнал его и жестом показал коллеге, что опасности нет.

– Ты чего тут шаришься? – спросил он у приблизившегося Янко.

– Да Адя велела ей Иву привести, ты не видал её? И вообще, ты чего тут делаешь? – обратился к нему тот со встречными вопросами.

– Я думал, что за порядком слежу, но вот некоторые, видимо, полагают, что позирую, – буркнул Горан, хмуро покосившись в сторону приставленных к торцу сцены лестниц. – Иву не видел.

Янко проследил за его взглядом и обнаружил примостившуюся на ступеньке ближней из лестниц Федору в обнимку с планшетом. Та, заметив, что на неё смотрят, приветственно взмахнула рукой.

– Федька, ты Иву не видела? – спросил Янко.

– Она там, наверху, за кулисами, – показала Федора.

– С ума спрыгнуть, оно ещё и Федька, – Горан посмотрел себе на кончик носа и высунул язык, наглядно демонстрируя своё впечатление от упомянутой персоны.

– Да, и в этом нет ничего такого-эдакого, – с достоинством ответила Федора, тряхнув головой, отчего её крупные серьги в виде ярко-красных Сатурнов подпрыгнули и заходили ходуном. – И вообще, не вертитесь, молодой человек, я рисую!

Горан вновь скорчил физиономию и отвернулся к зрителям.

– А зачем, вообще, вас-то задействовали? – спросил Янко, похихикав.

– Не знаю, Мирослав сказал, его попросил профессор Каркаров, – пожал плечами Горан. – Мол, нужна спецура, на всякий пожарный, все дела… Видимо, есть причины.

– Ну, ладно, не буду тебя отвлекать, пойду поищу нашу подругу, – кивнул Янко, устремляясь к одной из лестниц.

– Послушайте… Горан, да? Так вот, Горан, не могли бы вы немного правое плечо вперёд подать, и подбородок чуть выше? Ну, пожалуйста! И не надо на меня так смотреть, я ж не прошу вас мантию снять! – краем уха услышал он деловито раздающую указания Федору. – Вот спасибо! А руку левую вверх можете?.. Ой, ну опять это выражение лица! Я же прямо так и нарисую! Ай!

Обернувшись на раздавшийся треск и федорин вскрик, Янко увидел, что деревянная перекладина, служившая семикурснице сидением, подломилась, и Федора, сложившись пополам, застряла между стенкой помоста и нижней ступенью. Горан уже был рядом и с бубнением и ворчанием выковыривал злосчастную художницу из плена. Та отбивалась, возмущённо вопя и требуя, чтобы он не топтался по упавшему планшету. Янко на всякий случай ускорился, очень надеясь, что лестница, которую выбрал он, не окажется в деструктивном поле Федоры.

***

– Ивка, ты идёшь или тут торчать собираешься? – над краем сцены, там, где была приставлена одна из запасных лестниц, показалась голова Янко. – Пойдём в ложу, там звук лучше будет.

– Игорь просил его дождаться, – отмахнулась Иванна, осторожно выглядывая из-за кулис. – Иди, мы скоро подтянемся, недолго осталось – текст я видела, ещё три абзаца – и он объявит начало культурной программы.

Сцена параллельно зрителям была разгорожена натрое. С первого, ближайшего к аудитории сегмента вот уже примерно четверть часа вещал Каркаров. В этом году, помимо протокольной напутственной речи, он сделал объявление о грядущем Турнире, чем произвёл сильнейший фурор среди студентов. Даже сквозь плотный ментальный блок Иванна ощущала накатывающие волны восторга, предвкушения и энтузиазма, всё больше укрепляясь в мысли, что в самое ближайшее время стоит убраться подальше от эпицентра – такого концентрата эмоций её защита не выдержит. Иванна находилась у края сцены в промежуточном её сегменте, у первой линии кулис; вторая линия скрывала задний сегмент, в котором, защищённые сейчас «куполом безмолвия», завершали последние приготовления Дайсукэ, Анна и их аккомпаниаторы.

– Так, хватит тут топтаться и гомонить! – зашипела на них самопровозглашённый худрук Ярослава, проскальзывая под занавесом в иваннин сегмент из дальнего; все последние дни она занималась организационными вопросами предстоящего концерта и была чрезвычайно довольна и воодушевлена всем происходящим. – Сдвинься чуть вглубь, а то тебя тряпкой накроет, как занавес открывать станем, – велела она Иванне; осмотревшись, Ярослава вновь приподняла низ занавеса и призывно замахала рукой: – Фриц, Аникей, давайте живо сюда, пора на позиции!

Один за другим с той стороны пробрались пятикурсник с огромным, едва ли с него самого размером, тимпаном и семикурсник с барабаном. Ярослава опустила тяжёлую ткань и стала расставлять обоих по местам. – Так, вы всё помните? Аникей, инвентарь не потерял?

– Помним, помним, – кивнул раздувающийся от гордости семикурсник, лихо покручивая барабанные палочки между пальцами. – Не потерял.

В это же время звуки директорской речи сменились нарастающим радостным гулом аплодисментов и приветственных воплей, после чего за кулисы прошёл сам Каркаров, дал отмашку Королёвой, что можно начинать, и встал позади Иванны, предложив той послушать первую песню здесь же.

По кивку Ярославы, которая сразу же нырнула обратно в третий сегмент, оба студента приняли боевую готовность, переглянулись и начали тихо отбивать ритм. Публика заинтересованно загомонила, а когда первая линия кулис раздвинулась – озадаченно приумолкла. Акустика у возведённого в рекордные сроки навеса была более чем достойная – судя по всему, негромкую дробь было отлично слышно даже на дальних зрительских трибунах. Звук нарастал, ритмы тимпана и барабана как будто вошли в резонанс с конструкциями, и казалось, что дрожит сама земля. Постепенно абстрактный гипнотизирующий пульс убыстрялся, становился всё громче, и вдруг Иванна с удивлением узнала мелодию школьного гимна. Приблизительно одновременно с ней мелодию узнала и остальная аудитория – притихшие было студенты разразились радостными воплями.

Иванна в восторженном изумлении повернула голову и подняла взгляд на Каркарова, но его, судя по всему, тоже не просветили насчёт сет-листа приглашённых знаменитостей, и он был не меньше её впечатлён тем, что сейчас творилось на сцене.

Барабанщики заиграли вступление и на первой минуте вдруг развернулись спинами друг к другу и промаршировали в разные стороны сцены, остановились у краёв и встали лицом к зрителям, не переставая отбивать буквально проникающий в костный мозг ритм. Через несколько секунд, должно быть, «купол безмолвия» рассеялся, грянула до сих пор невидимая каллиопа, с оглушительным раскатом грома полыхнул фейерверк, над навесом расцвёл пылающий двуглавый орёл, а вторая линия кулис вдруг засияла подобно Северному сиянию, заколыхалась и распалась на мириады радужных искр, явив публике скрытый до сих пор сегмент сцены. Зрители испустили дружный вздох восхищения; Иванна, находясь под крышей навеса, огненного орла не видела, однако и метаморфоз занавеса ей хватило выше крыши. Она затаила дыхание, стараясь сосредоточиться на удержании ментального щита.

Под вопли взорвавшейся восторгом аудитории вперёд, к рампе, выплыла платформа, на которой замер обхвативший себя руками Дайсукэ с обращённым к небу лицом. Супруга его вместе с органисткой из оркестра в четыре руки вдохновенно терзали клавиши каллиопы, находящейся по центру сцены у задней стены навеса.

Мелодия гимна звучала непривычно – в оригинальной аранжировке не было партии ударных. Барабаны привнесли в музыку будоражащий пульс, придавший приевшейся мелодии особую остроту.

Отыграло вступление, и музыка вдруг смолкла, только мерное биение тимпана нарушало возникшую мёртвую тишину. Иванна насчитала шестьдесят ударов, прежде чем зазвучал голос Дайсукэ. Она уже неоднократно слышала, как он поёт, и успела отметить, что его английский почти лишён того характерного, с трудом искоренимого, выговора, что обычно присущ среднестатистическим японцам. Курьёзным было то, что сейчас на латыни он пел с едва уловимым акцентом, более всего похожим на русский; Иванна предположила, что заучивать слова на слух его муштровала Ярослава.

…Трубный глас каллиопы ознаменовал начало припева; вместе с органом вступили остальные инструменты. Дайсукэ запел в полный голос, с третьей строчки припев подхватили зрители. Восторг, казалось, достиг апогея; Иванна сама готова была присоединиться ко всеобщему хору, но от переизбытка эмоций, которыми был буквально пропитан воздух, у неё перехватило дыхание. Сделав шаг назад, чтобы поймать слегка пошатнувшееся равновесие, она наткнулась спиной на Каркарова и с облегчением прислонилась к нему.

– Игорь, тебе ответственное задание: если я сейчас начну отключаться – уведи меня отсюда, – попросила она, во все глаза глядя на море студентов перед сценой, которые раскачивались в такт музыке, зажав в поднятых к небу руках волшебные палочки с зажжённым Люмосом, и в едином порыве вдохновлённо подпевали.

– Хорошо, я прослежу, – он обнял Иванну и, положив подбородок ей на макушку, тихонько загудел под нос мелодию гимна. Иванну это умилило настолько, что она даже слегка пришла в себя, выплыв из затягивающего водоворота чужих эмоций.

Второй куплет Дайсукэ спел дуэтом с Анной, которая, предоставив инструмент в полновластное владение органистке, поднялась из-за каллиопы и, подойдя к супругу, встала рядом с ним. Её голос, довольно низкий, грудной, с лёгкой хрипотцой, удивительным образом сочетался с сочным баритоном Дайсукэ, придавая гимну совершенно неожиданную чувственность.

Понимая, что сейчас у неё нет ни единого шанса перекричать музыку, Иванна подёргала Каркарова за рукав, привлекая его внимание и, когда он наклонился, поинтересовалась, косясь на парочку в парадных алых мантиях у рампы:

– Вот как им удаётся? Стоят себе, никого не трогают, поют надоевшую всем песенку – а меня аж жар прошиб. И это вовсе не мои личные эмпатические заморочки – они как-то так на всех действуют!

– Сила искусства и всё такое, – предположил он, легко коснувшись губами её ушка.

– Ну-ну, – пробормотала она, ощущая усиление беготни мурашек вдоль позвоночника; причину этого было сложно определить – не то пресловутая сила искусства, не то щекотка.

Последний куплет Иванна волевым решением дослушивать не стала, потребовав увести себя как можно скорее куда-нибудь проветриться. Восторг аудитории рос и множился, так что она благоразумно решила не испытывать свою психику на прочность. Покинув задворки сцены, они совершили неспешный круг по огибающей крепость дорожке, где Иванна полностью удовлетворила свою потребность проветриться – ветер на улице задувал в лучших традициях этих мест.

– Ну что, пойдём в ложу? Или не рискнёшь? – спросил Каркаров, когда они подходили к концертной площадке с противоположной стороны.

– Ни в коем случае! – замахала на него Иванна. – Столько счастья разом – это слишком. К тому же, если эти двое ухитрились превратить наш унылый гимн в такой разврат, я боюсь даже предположить, что творится во время исполнения их обычных песен!

– Во-первых, ничего не унылый! – возмутился Каркаров, беря курс на ворота крепости. – Во-вторых, с развратом – это ты хватанула, мне кажется. Да, конечно, их манера исполнения весьма далека от традиционной и имеет определённые намёки, но чтобы прямо «разврат»… Не знаю, может, у меня другие представления об этом.

– Ты просто бесчувственный чурбан, – отрезала Иванна, безуспешно пытаясь расчесать пятернёй свои волосы, пришедшие в особо хаотичное состояние после прогулки на ветру. – О чём вообще можно говорить с человеком, который даже щекотки не боится.

– Ну, знаешь ли, если это для тебя является критерием…

Обмениваясь репликами в таком духе, они добрались до директорских апартаментов. Скинув тёплую мантию, Иванна тут же добыла гребень и занялась наведением порядка на голове. На удивление, звуки концерта долетали даже сюда – то ли ветер был в нужную сторону, то ли просто конструкция навеса над сценой удалась.

– Чаю, может быть? – предложил Каркаров.

– Да, и желательно успокаивающего, меня до сих пор потряхивает, – кивнула Иванна, в очередной раз едва не выронив расчёску.

Каркаров принёс чай, развернул диван к окну, и остаток концерта они наблюдали, с комфортом устроившись в тепле. Дайсукэ спел несколько популярных песен из своего репертуара, перемежая их фольклором восточноевропейских стран, всё в той же причудливой аранжировке с задействованием музыкантов школьного оркестра и периодическим привлечением школьного хора. Конечно, сцену видно не было, однако фейерверки обеспечивали отличную картину для созерцания, озаряя гостиную разноцветными сполохами. Расцветший в небе дракон, сотканный из зелёных звёзд, гораздо эффективнее любых чаёв вернул Ивану с небес на землю; отставив чашку, она завладела каркаровской рукой и в очередной раз осмотрела предплечье. Пятно Тёмной Метки не стало ярче, но и не поблёкло.

– Ты наверняка изучал действие этих чар и знаешь, что всё это означает, – это было не вопросом, она констатировала очевидное. – Тёмный лорд жив?

– Тёмная Метка связана с её создателем – это всё, что я могу сказать наверняка, – покачал головой Каркаров.

– Не хочу, чтобы ты ехал в Хогвартс, – вздохнула Иванна, устремляя взгляд за окно; вместо зелёного дракона там уже пламенела девятихвостая лиса.

– Ты полагаешь, что Тёмный лорд сейчас где-то в тех местах? – он аккуратно высвободился из её захвата и, взяв иваннину руку за запястье, поцеловал её пальцы.

– Конечно: там, в Хогвартсе, Гарри Поттер, – Иванна вновь посмотрела на него. – Я бы на месте Волдеморта точно захотела бы отомстить.

– Ты так хорошо знаешь его характер? – рассмеялся Каркаров, поднимая на неё глаза.

– Считай это женской интуицией, – пожала плечами Иванна. – Завтра же займусь оберегами… Стоп, не будем предаваться унынию, – она тряхнула головой, словно стараясь отогнать тяжёлые мысли. – Ты на торжественный обед пойдёшь?

– Надо зайти, для протокола, – кивнул он. – Но совсем ненадолго.

Иванна окинула его задумчивым взглядом, пальцами свободной руки пробежалась по его волосам и посоветовала для начала расчесаться – во время прогулки вокруг крепости ветер и над его причёской основательно потрудился. Каркаров с чрезвычайно ехидным выражением лица ответствовал «тебе надо – ты и расчёсывай» и демонстративно уселся на пол у её ног. Иванна традиционно обозвала его эксплуататором, призвала с помощью Акцио гребень и принялась за дело. Занятие сие настолько поглотило обоих, что оба благополучно проморгали время окончания концерта.

Янко, с которого Адя, похоже, так и не сняла возложенных утром почётных обязанностей ответственного гонца, прибыв в апартаменты Каркарова с целью напомнить ему о необходимости открыть торжественный обед, неодобрительно зацокал языком, глядя на творящееся безобразие. Иванна с тихим хихиканьем и невнятным воркованием, заплетала в многочисленные косички волосы Каркарова, который сидел перед Иванной, обняв её ноги и положив голову к ней на колени, и, казалось, спал.