Текст книги "Заместитель (ЛП)"

Автор книги: Tionne Rogers

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 65 страниц)

– Это те самые дети?

– Это Клаус Мария, а другой – Карл Мария, – представил я их. – Обещаю, я тебе напишу и пришлю то, что ты просил, но сейчас я на работе.

– Хорошо, что ты еще об этом помнишь, де Лиль.

Черт, вот уж не везет! Что Линторфф тут делает? Ему сейчас полагалось бы пускать слюни на своего итальяшку, поить его шампанским, или что там еще принято делать на свидании…

– Да, я вижу. Присылай картины, посмотрим, что можно для тебя сделать, – ответил Андреас, глядя на Линторффа, сделавшего своё лучшее злобное лицо.

– До свидания, мистер?.. – сказал Линторфф, не подав Андреасу руки.

– Андреас Фолькер, из «Фолькер Индастриз». К вашим услугам, сэр.

«Фолькер Индастриз»? Это та самая компания, где делают автомобили и другие дорогущие штуки? Выходит, когда Андреас говорил об отвратительных банкирах, это была не просто жалоба администратора офиса.

– Конрад фон Линторфф. Гунтрам, возьми детей и отведи их под тент, здесь слишком печет солнце.

Он назвал меня по имени? Ну конечно – обозначил свою «собственность» на меня перед другим альфа-самцом. Жалкий мудак. Лучше убраться отсюда, пока они не начали по очереди меня метить, задирая лапу.

– Да, конечно, герцог. Пойдемте, дети, съедим по мороженому. Я пришлю, что ты просил, Андреас. До свидания.

– Не забудь. Время от времени дела приводят меня в Цюрих. Пока, – ответил он, не обращая внимания на грозное лицо Линторффа.

Под тентом я взял клубничное мороженое в стаканчиках, и детки успели по уши извозиться в нем – теперь их не покормишь с ложечки, «они уже большие, а не малыши», – когда к нам подошел позлорадствовать Марчелло.

– Похоже, наша Золушка снова вернулась на кухню, – хихикнул он.

Надо же, как остроумно!

– Странно, что герцог прервал ваше свидание, чтобы вырвать няньку своих детей из лап богатого промышленника. Он не ждал и трех минут, сразу бросился в атаку, – я сладко улыбнулся.

Марчелло резко развернулся и вышел из-под тента – должно быть, побежал ловить своего любовника, пока тот не приглядел себе кого-нибудь еще.

Да, Линторфф – хорошая добыча только на первый взгляд.

Примечания переводчика

Вестерланд – административный центр острова Зюльт.

** Кайтум – старинный поселок на острове Зюльт (первое упоминание – в XV веке).

*** Харассмент – здесь сексуальное домогательство на работе (начальник-подчиненный). В широком смысле харассментом называют любые досаждающие действия, производимые вопреки желанию объекта.

**** В конном поло игрокам присуждается рейтинг, дающий фору (гандикап), от минус 2 до плюс 10 баллов. Персональный рейтинг игроков команды суммируется (общий гандикап). Если общий гандикап команды превышает общий гандикап команды-противника, разница в гандикапах добавляется к счету.

Бывают и «открытые» игры, где гандикапы команд не учитываются.

Рейтинга 10 сложно достичь, его имеют всего два десятка игроков в поло во всем мире. Две трети всех игроков имеют рейтинг не больше 2.

Поскольку в команде по конному поло играют всего четыре игрока, получается, что в команде с гандикапом 24 собрались очень крутые игроки.

========== "6" ==========

24 сентября

Теперь я – магистр экономики Цюрихского Университета. Дипломная работа защищена. «Влияет ли структура Центральных Банков на эффективность их инвестиций в иностранные валютные рынки? Исследование на примере Аргентины». Не знаю, почему дипломная комиссия заинтересовалась тем разделом, где я сравниваю систему евро и наши несколько типов песо. Тем не менее, им понравилось, и Председатель комиссии сказал, что моя работа больше похожа на диссертацию, чем на диплом.

– Очень детальная проработка темы. Множество уязвимостей, которые вы увидели в способности ЕЦБ* противодействовать атакам на евро, вызывает некоторое беспокойство.

Нужно будет отправить текст Михаэлю и Фердинанду. Оба говорили мне, что хотели бы почитать. Не знаю, актуально это еще или нет, но обещание есть обещание. Я оставлю копии Монике после того, как поговорю о своем трастовом фонде на образование. Пора его закрывать, обучение закончилось.

19 октября

Сегодня мой день рождения. Совершенно не ожидал звонка ни от Фердинанда, ни от Михаэля. Они пригласили меня с ними пообедать. Сперва я отказался, но они настаивали в своей обычной манере, и я сдался. Все равно Линторфф уехал, вторая половина дня у меня свободна, а учеба закончена.

Жизнь моя скучна. По утрам я отвожу детей в школу и жду до четырех, когда у них заканчиваются занятия. Обычно в это время я рисую, дома или в студии Остерманна. Приближается выставка, и он нервничает больше, чем я. Скоро он прикует меня цепями к мольберту и будет кормить, только если я что-нибудь нарисую. После четырех я занимаюсь с детьми. Они очень гордятся тем, что ходят в «настоящую школу», а не в центр «для малышни». И что теперь они носят галстуки – как папа и Гунтрам.

Обед состоялся в Кёнигсхалле, где еще? Подозреваю, что у них там скидка или что-то вроде. Как можно постоянно ходить в одно и то же место?..

Метрдотель проводил меня к столу, выгороженному от общего зала. Фердинанд, Михаэль и Горан уже были там, хотя я пришел на пять минут раньше. Они поздоровались и поздравили меня с днем рождения. Все же не каждый день исполняется двадцать пять лет.

– Я прочитал твой диплом. Поздравляю. Хорошая работа, и я почерпнул оттуда парочку идей. Хотя в последнее время меня трудно чем-нибудь удивить, – сказал Михаэль.

– Да, твой диплом вернул мне веру в швейцарскую образовательную систему, – добавил Фердинанд. Горан молчал. – Сколько времени у тебя ушло на нее?

– Целый год. Герцог велел мне начать работать над ней в июне две тысячи шестого.

– Почему ты не пригласил нас на защиту? Если Фелдер стал бы тебя сильно донимать, мы бы привели его в чувство, – хихикнул Михаэль.

– Именно поэтому и не пригласил. Не надо обижать моего научного руководителя. Он был очень любезен и предложил работу в своем хедж-фонде, но я отказался.

– И правильно сделал. Фелдер – это уже история, – сказал Фердинанд. – Мы хотим знать твои планы. Теперь у тебя есть степень Цюрихского университета, и многие банки были бы не прочь получить твое резюме.

– Да ладно, Фердинанд. Вы правда думаете, что герцог позволит? Он орал на меня как резаный, когда я отдал диплом Монике, чтобы она закрыла счет на мое образование.

– Гунтрам, это было бестактно. Тебе следовало поступить иначе: поговорить с ним лично, поблагодарить за поддержку, то есть немножко его умаслить. А ты прислал заполненные формы вместе с письмом, явно написанным юристом, – сказал Горан.

– Не представляешь, что у нас началось, когда герцог узнал, что ты защитил дипломную работу и забыл пригласить его и прислать ему копию. Нам пришлось спрятать наши экземпляры, – сказал Михаэль, передернувшись от воспоминаний.

– Прошу прощения, если причинил вам неприятности. У меня не было такого намерения, господа.

– Вот ещё что… Этот парень, Андреас Фолькер, у вас с ним серьезно? – спросил Горан.

– Как ты узнал о нем? Нет, не говори. Я догадываюсь: мистер Фрик велел тебе навести о нем справки. Ладно, между нами ничего нет и не будет. Он не мой тип, а я – не его. Андреас всего лишь хочет устроить мне выставку на следующий год. Я не виноват, что помимо управления компанией он в качестве хобби владеет галерей. Мы просто друзья. В отличие от вашего босса, я не бросаюсь на все, что шевелится, – устало сказал я.

– Это хорошо, братец. Герцог очень переживает по этому поводу, – заметил Горан.

– Очень ему сочувствую, – едко сказал я. – Что я должен сделать? Прислать ему поздравительную открытку? Чего он от меня ждет? Что я до самой смерти больше ни на кого не взгляну? Что буду воспитывать его детей до тех пор, пока они не поступят в университет, и на следующий день после этого сделаю себе харакири? Господа, вам стоило подумать заранее, чего вы от меня хотите.

– Гунтрам, не веди себя с ним так вызывающе. Прекрати контакты с Фолькером. Герцог уже проверяет его компании, пытаясь найти в них слабые места, – сказал Фердинанд. – Гунтрам, пожалуйста, сейчас трудное время для всех нас, многое поставлено на карту, и Конрад нужен нам спокойным, хладнокровным и с ясной головой. Ты должен нам помочь. Одна неоценимая услуга для Ордена, хорошо?

– Забудьте об этом. Я не буду трахаться с этим ублюдком, Фердинанд.

– Никто от тебя ничего такого не требует, мой мальчик, – шокировано проговорил Фердинанд. – Просто дай ему перевести дух. Притихни на несколько месяцев, пока всё не образуется. Не делай таких финтов, как с Репиным или с этим Фолькером. Рисуй, возись с детьми, сделай выставку с Остерманном или даже начни новую книгу. Достаточно, если ты станешь обращаться с герцогом хотя бы немного мягче.

– Обращаться мягче? Это как же?

– Ну, например, ты мог бы начать улыбаться, не создавая впечатления, что жаждешь сбежать из комнаты всякий раз, когда он туда входит, согласиться ужинать с ним и Армином, тратить свою зарплату, показывать ему свои работы… ну, ты знаешь. Всякие мелочи, чтобы ослабить напряженность, – Михаэль пожал плечами, его голос дрогнул. Интересно, почему?

– Вы слишком многого от меня хотите, – сказал я, отрицательно покачав головой.

– Гунтрам, если он сейчас допустит ошибку, у множества людей будут проблемы. Его персональное состояние и средства его клиентов в безопасности, но пострадают люди, работающие в его компаниях. Что станет с рабочими, если он примет решение сократить расходы или и вовсе закрыть фабрики? Он не может вести борьбу больше чем на одном фронте сразу, – почти умоляюще добавил Фердинанд.

– У нас почти не осталось инвестиций в США, но достаточно много в Латинской Америке, Азии и Европе. Кризис будет расползаться, и множество людей пострадает. На этот раз всё гораздо серьезнее, чем просто падение рынка, – обеспокоенно сказал Михаэль.

– Я не несу ответственности за мировую экономику!

– Нет, конечно, нет, но ты можешь оказать поддержку одной из ключевых фигур мировой экономики, мой мальчик, – давил на меня Фердинанд. – От решений герцога зависит жизнь многих людей.

– Я не уверен, что смогу. Это нечестно, и он достаточно умен, чтобы понять, что я неискренен.

– Разумеется, мы не просим тебя резко изменить поведение. Просто будь немного вежливей. Например, ты можешь попросить у него совета по поводу предложений работодателей. – Я уставился на Михаэля. – Ладно, не надо. Но ты же можешь хотя бы дать ему копию своей дипломной работы. Она довольно интересная, и там есть полезные идеи. Или ты можешь сказать ему, что отказался от предложения Фолькера насчет выставки в Берлине.

– Эта выставка – хорошая возможность! – запротестовал я. – Забудьте об этом, Михаэль.

– Ладно, тогда просто отложи немного решение по выставке. Герцог очень рассержен на этого парня и жаждет его крови, даже если вы не делали ничего предосудительного. Он не желает ничего слушать. Он еще не оправился от волнений, связанных с портретом репинской дочки, и тут – бац! – ты наносишь следующий удар. У тебя в роду не было полководцев? – хихикнул Михаэль.

– Если у вашего босса такая тонкая душевная организация, покажите его психиатру, – проговорил я сквозь зубы.

Все трое печально смотрели на меня.

– Ты обещал мне однажды, что не сделаешь ничего, что может ему навредить, Гунтрам, – напомнил мне Фердинанд.

– Да – в том смысле, что никогда не предам его, не обману и не подолью яд в чай!

– Есть много способов навредить человеку, Гунтрам, – вмешался Горан. – Раз ты не интересуешься этим парнем, не общайся с ним, братец.

– Горан, у меня нет друзей! И только я познакомился с человеком, который мог бы стать мне другом, вы требуете, чтобы я отказался от него!

– Гунтрам, я уже объяснял тебе, как трудно парню за сорок, с детьми, найти другую работу. Мы всего лишь просим тебя быть помягче и зарыть топор войны, – закончил Горан тем тоном, какой бывал у него, когда он вот-вот рассердится и сделается опасным.

Если б не поддержка Горана, меня бы давно не было на свете. Я вздохнул.

– Думаю, я могу послать ему копию дипломной работы и поблагодарить за поддержку, но не думайте, что я начну с ним целоваться.

– Это было бы чудесно, Гунтрам, – мягко сказал Горан.

19 октября. Дневник Фердинанда фон Кляйста

Во время обеда Михаэль, Горан и я уговорили Гунтрама прекратить боевые действия. Это большой сдвиг для всех нас. Должен признать, Алексей Григорьевич гораздо проницательней, чем мы думали. Воздействовать на чувство социальной ответственности Гунтрама было гениальной идеей. Его отсутствие на обеде – чтобы мальчик не догадался, откуда ветер дует – тоже умный ход. Михаэль хорошо провел свою роль, и я не подозревал, что Горан – такой хороший актер.

Я до сих пор не могу поверить, что Гунтрам купился на историю о несчастных рабочих, которым грозит сокращение. Он так умен, почти как его отец, но до сих пор верит в людскую доброту. В этом смысле Жером был гораздо умнее. В результате мы добились, что Гунтрам, ничего не получая взамен, будет делать то, что нам нужно! Алексей мудро предупредил нас, чтобы мы ничего ему не предлагали, иначе Гунтрам сразу бы отказался, решив, что мы пытаемся его подкупить.

Очень надеюсь, что мальчик пошлет этого Фолькера куда подальше. Я устал ежедневно выслушивать тирады Конрада. А чего мой друг-идиот ожидал? С таким лицом, как у Гунтрама, появление желающих оспорить «собственность» Конрада на мальчика – вопрос времени. Он выглядит гораздо лучше, чем его проклятый дядя, но, подозреваю, что дело даже не во внешности – людей сводит с ума его невинность и доброта. Обломов сказал мне однажды, что его босс просто помешался на Гунтраме, и каждый раз, когда мог, ходил смотреть, как тот работает.

Это трагическая насмешка судьбы, что Репин и Конрад оба влюбились в Гунтрама. «Мы все – игрушки судьбы, – сказал мне как-то Обломов. – Вы, немцы, постоянно все планируете, и, посмотри, одно простое стечение обстоятельств, и наши боссы начинают вести себя, как двое детей».

Теперь я его понимаю. Гунтрам вышел из дома один впервые за шесть лет, на маленьком острове, и на него сразу же запал этот богатый парень. Я совершенно уверен, что сам Гунтрам не искал новых знакомств.

Будем надеяться, что мальчик сдержит обещание, потому что ноябрь будет очень тяжелым для всех нас.

Мы должны остановить надвигающуюся катастрофу – не дать Конраду осуществить его план, касающийся Стефании ди Барберини. От этой женщины можно ждать только проблем.

24 октября

Вчера Линторфф вернулся из Нью-Йорка и из аэропорта сразу поехал домой, увидеться с детьми, хотя обычно он торопится оказаться в своем драгоценном банке. Похоже, дела еще хуже, чем пишут в газетах. Он выглядел измотанным, и у меня сложилось впечатление, что он ощущает себя бессильным что-то предотвратить. Я с ним еще не заговаривал, потому что до сих пор не решил, как поступить. Мне очень тяжело простить его за всё то, что он сделал. Он не человек, он чудовище. Но это чудовище обладает достаточной властью, чтобы разрушить жизни невинных людей, и без колебаний сделает это, если потребуется.

Он появился в детской около восьми вечера, дети уже поужинали и готовились ложиться спать. Я нарисовал им иллюстрации к рассказу, который они читали в школе, и Клаусу и Карлу не терпелось завтра показать их в школе.

Когда Линторфф вошел в комнату, мальчишки набросились на него и заставили смотреть рисунки.

Я ждал его в коридоре, всё ещё сомневаясь, не зря ли поддался на уговоры Фердинанда и компании.

– Можно вас на пару слов, сир? – механически спросил я, когда он вышел из комнаты.

– Что такое, де Лиль?

– В следующий вторник, тридцатого, в девять утра, я должен встретиться с учителем и с директором школы. Они хотели бы рассказать об успехах Клауса и Карла, и я подумал, не захочет ли Ваша Светлость присутствовать, – сказал я, пытаясь говорить не так сухо, как обычно.

– Я должен взглянуть на свое расписание. Пошли напоминание Монике.

– Спасибо, сир. Дети будут рады, – промямлил я, не выдерживая его пристальный взгляд, – он изучал меня, выискивая признаки неискренности.

– Это всё?

– Да, сир, – сглотнул я.

– Хорошо, я буду внизу, если тебе понадобится еще о чем-нибудь поговорить, – сказал он, обходя меня.

– Насчет той выставки в Берлине… – начал я, но запнулся, наткнувшись на его пристальный взгляд.

– Да, что с ней? – нетерпеливо спросил он.

– Я решил отклонить предложение мистера Фолькера. Мы с ним никогда не договоримся по денежным условиям, да и на самом деле эта выставка не так уж мне и нужна. Ограничусь теми, что уже организовал мастер Остерманн в Женеве и Берне. Я подумал, вы хотели бы об этом знать, сир, – прошептал я.

Почему я говорю с ним так мягко?

– Спасибо, что сказал мне. Спокойной ночи, Гунтрам.

– Спокойной ночи, сэр.

Пятница, 26 октября

Я завтракал с Армином, вечным студентом, и пытался вложить в его пустую голову некоторые экономические принципы. Безнадежный случай. Лучше бы ему взяться за ум, иначе Михаэль съест его живьем, когда поймет, что парень не понимает простых вещей, например, как по-умному скрыть дефицит госбюджета. После того, как я защитился, Альберт фон Линторфф надавил на своего кузена, так что теперь я должен «учить его сына», если «мы не хотим, чтобы следующим Грифоном стал неграмотный тупица». Так что нам снова разрешили общаться, и до некоторой степени это помогает мне легче переносить сложившуюся ситуацию.

– Нет, Армин, не так. Не верь всему, что говорят преподаватели. Тут не имеет значения абсолютная величина показателя, тут дело в тенденции. В прошлом году у Испании размер дефицита был 2% , а в этом уже 6%. Их уровень безработицы растет очень быстрыми темпами, и ты думаешь, они соберут больше налогов, чтобы покрыть дефицит? Около 15% их ВВП базируется на стоимости строящихся домов, это вдвое больше, чем в Германии. Поговори с Фердинандом, если не согласен со мной, – говорил я, когда в комнату впервые за год вошел Линторфф.

Мы оба встали, ожидая, когда он займет свое обычное место во главе стола. Я молча сел, а Армин вылупился на нас, словно деревенский дурачок. Я пнул его под столом, и он пришел в себя.

– Де Лиль прав. В следующем году Испания станет большой головной болью для Евросоюза, что бы там ни говорили ее лидеры, – невозмутимо сказал Линторфф, ставя точку в нашем споре. – Завтра, если погода будет хорошей, я хотел бы сходить с детьми в зоопарк. Проследи, чтобы к десяти они были готовы, – велел он мне.

– Да, сэр. Нужно ли мне идти с вами?

– Как хочешь, Гунтрам, – мягко ответил он. – Поторапливайся, Армин. Я не могу ждать целый день! – рявкнул он, возвращаясь к своему обычному тону.

27 октября

Сегодня мы ходили в зоопарк. Из жалости я согласился составить Линторффу компанию, потому что был уверен, что он не сможет один справиться с двумя маленькими монстрами и потеряет одного из них в клетке со львом. Возможно, Клаус захочет проверить, есть ли у льва зубы или нет. Карл наверняка поступит умнее – он потыкает в зверя палочкой.

Линторфф оставил охрану дома (я так думаю), и взял огромную Audi Q7, на которой обычно возят детей. Он завел мотор, и внутри салона грянула детская музыка. Я поспешно выключил диск.

– Теперь я понимаю, почему Михайлович просит повышения, – прокомментировал он, выруливая со двора.

В зоопарке, вопреки моим ожиданиям, дети вели себя очень хорошо и с удовольствием рассматривали зверей – тех, кто соответствовал их размеру. Слон и жираф слишком большие, и они на них даже не взглянули, а больше заинтересовались стайкой воробьев.

К часу они проголодались, и нам пришлось прерваться, чтобы что-нибудь съесть в ресторане. Линторфф есть Линторфф – он ни за что не станет обедать в кафетерии, как студент. Порезав мясо, Карл и Клаус принялись за еду и полностью ушли в этот процесс.

– Сир, я хотел извиниться за то, каким образом проинформировал вас о защите. Это было грубо, особенно после всех проблем, которые вам пришлось решить, чтобы я мог учиться в университете, – мягко сказал я.

– Я ожидал от тебя иного, де Лиль. Хотя бы ради старых времен, – бесстрастно ответил он.

– Понимаю, сир. Пожалуйста, примите мои извинения, и я хотел бы дать вам копию моей дипломной работы. Доктор Делер сказал, что она хорошая.

– Если он так сказал, то она заслуживает прочтения. Пришли ее Монике.

– Да, сэр, – сказал я и вернулся к еде, заметив, что Карл и Клаус наблюдают за нами, уши как перископы. Любопытные детишки!

– Ты получил какие-нибудь предложения о работе? Работодатели обычно интересуются выпускниками, набравшими средний балл больше пяти и получившими диплом с отличием.

– Да, несколько. Два о работе в Лондоне, одно – во Франкфурте и одно – отсюда, из хедж-фонда доктора Фелдера, – медленно сказал я. Линторфф смотрел на меня, ожидая продолжения. – Я отказался ото всех, потому что не хочу бросать малышей. Лучшее было от доктора Фелдера, но там нужна полная занятость с 9 утра до 8 вечера. Я хочу найти что-то на неполный рабочий день, чтобы оставалось время на портреты. У меня есть несколько еще не начатых заказов. Их мне должно хватить до того, как я закончу следующую книгу, и ее опубликуют.

– Почему ты отклонил предложение Фолькера?

– Мы не сошлись в денежных вопросах. Он хочет слишком много. Я должен делить доход еще и с мастером Остерманном, поэтому для меня нет экономического смысла в этой выставке, даже если я все продам. Предпочитаю подождать, пока не стану более известным, а потом уже договариваться с ним на новых условиях, – объяснил я. Да, это правда – Андреас хочет 35% от цены плюс наценку, которую он возьмет с покупателя – это меньше, чем те 40%, которые они обычно просят, но он – богатый парень, у него есть другие доходы, и лучше отвлечь василиска от бизнеса Андреаса.

– Ясно, – сказал Линторфф, изучая мое лицо еще пристальней, чем до этого.

Я приструнил Клауса, булькающего водой, и Карла, ворующего картошку с тарелки брата. Их оставили без внимания всего на три минуты, и они уже безобразничают!

После обеда мы ходили в павильон «Тропический лес», к амфибиям и в домик выдр. К четырем дети очень устали и снова проголодались (эти двое довольно прожорливы). Линторфф решил отвезти их пить чай в кондитерскую Шпрюнли**, расположенную рядом с банком, и после обещаний вести себя хорошо – показать им свой офис.

Удивительно, но в банке и в выходной день кто-то работал (почти все трейдеры и менеджеры), и никто из них не был шокирован, увидев своего босса с двумя детьми. Михаэль и Фердинанд нашлись у себя в кабинетах. Они не выразили особой радости от того, что их отрывают от работы.

– Гунтрам, побудь с Клаусом и Карлом у меня в кабинете. Мне нужно кое-что проверить. Держи Карла подальше от документов, – сказал Линторфф, пока дети большими глазами разглядывали окружающую обстановку. Я заметил у него на столе фотографию малышей в школьной форме. Мой рисунок с Торчелло исчез, вместо него висел портрет Карла и Клауса, когда им было по два года. Больше ничего не изменилось.

Через полчаса он вернулся. Дети сидели у меня на коленях, а я рассказывал историю, чтобы отвлечь их от изучения содержимого отцовского стола. Линторфф остановился на пороге и долго разглядывал меня. Я покраснел.

– Я хочу есть! – захныкал Карл, и Клаус немедленно присоединился к нему.

– Пришло время отвести этих двух джентльменов в Шпрюнли. Идем сейчас, де Лиль. Одевай их.

Я поспешно запихнул детей в их пальтишки и повел вниз к машине. Линторфф уже ждал нас в фойе, увлеченно ковыряясь в своем блэкберри. Эти штуки абсолютно точно вызывают зависимость. Карл и Клаус всё никак не могли успокоиться, взволнованные тем, что побывали у отца на работе. Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы усадить их в машину.

К счастью, в кафе они вели себя хорошо, спокойно пили шоколад и ели торт и почти не измазались. Клаус забрался ко мне на колени, привалился к груди и через две минуты заснул. Я осторожно допил кофе, стараясь не разбудить его; тут и Карл зевнул, борясь с дремотой.

Линторфф попытался забрать у меня Клауса, но я побоялся, что он его разбудит. Карл заснул, как только мы выехали на шоссе. Я тоже устал, но далеко не так, как обычно, когда вынужден был терпеть Линторффа целый день. Наверное, парни были правы, и мне надо немного притормозить, иначе я сгорю. Если Линторфф сделает то же самое, возможно, мы сможем достичь компромисса.

– Не хочешь поужинать со мной сегодня вечером, Гунтрам?

– Не думаю, что это мудро, сэр, – мягко сказал я.

– На минуту мне показалось, что ты хочешь мира, – фыркнул он.

– Мы не можем быть друзьями, но, по крайней мере, мы могли бы ослабить напряженность. Эта молчаливая война никуда нас не приведет, сэр.

– Это тебя она никуда не приведет. Меня все устраивает. Я буду вести свою игру, пока не добьюсь реальных результатов. Второсортные договоренности с тобой мне не нужны. Я всегда играю, чтобы выиграть. Надеюсь, теперь ты понял, что находишься в очень уязвимой позиции, де Лиль.

30 октября

Сегодня состоялся разговор с директором школы. Я поехал туда вместе с детьми на машине. Не ожидая, что Линторфф явится на встречу, я сразу отправился с директрисой в ее кабинет. На столе у нее лежала стопка моих книжек.

– Родители старшеклассников узнали, что за детьми герцога приходите вы, и надеются, что вы подпишете им книги. Тут еще несколько штук из школьной библиотеки. По словам библиотекаря, детям они нравятся. Я не понимаю, почему вы их так мало рекламируете.

– Я никогда в жизни ничего не подписывал, миз Мёйс.

– Значит, самое время начать. Я буду рассказывать, а вы в это время займитесь книгами. Моя секретарша пропечатала на каждой посвящение, – весело сказала она.

Осторожно постучав в дверь, в кабинет вошла секретарша и что-то прошептала ей на ухо.

– Ох, да, конечно, проводи его сюда, – сказала директриса, поднимаясь из-за стола. Я тоже вскочил, едва не уронив книги.

Линторфф вошел в комнату и пожал ей руку.

– Простите за задержку. Сегодня утром на дорогах творится что-то невообразимое, мадам.

– Не беспокойтесь, мой герцог. Мы с мистером де Лиллем еще не начали. Я попросила его подписать несколько книг для школы.

– Он сделает это, пока мы разговариваем, – сказал Линторфф, вынимая из кармана пиджака чернильную ручку. Придется подписывать. Я пробормотал спасибо и начал писать, чувствуя себя семилеткой, делающим домашнюю работу за учительским столом.

– Мы рады, что ваши сыновья учатся у нас, мой герцог. Они очень послушны и хорошо себя ведут. Не сравнить с большинством детей. Признаю, мы немного волновались в первый год из-за возраста этого молодого человека, но он управляет ими твердой рукой.

– Дети должны подчиняться старшим. Это единственный способ помочь ребенку понять его место в обществе.

– Немногие родители думают в наше время так, как вы, сир, – она вздохнула. – Оба мальчика очень любознательны и жаждут учиться. Конечно, они шалят, как все трехлетние дети, но их поведение поддается контролю. Я считаю, что стабильность, которую им обеспечивает мистер де Лиль, ключевой фактор в их воспитании. У многих детей постоянно меняются воспитатели, и это контрпродуктивно. То, что он не поддается на их капризы, также играет большую роль.

– Как их успехи по предметам? – спросил он, никак не отреагировав на ее дифирамбы в мой адрес.

– Очень хорошо, они работают, хотя Клаусу Марии иногда трудно сосредоточиться, но они делают всё без жалоб. Учителя довольны их успехами. Вы получите их оценки к началу ноября.

После нескольких вопросов – я за это время закончил подписывать книги, их было около двадцати! – мы распрощались с директрисой и пошли на выход.

На улице я обнаружил, что моей машины, как и Милана, нет.

– Поедешь со мной в аэропорт. Нам надо поговорить, – холодно сказал Линторфф, показывая на свой лимузин. Когда мы подошли к машине, он схватил меня за руку и заставил сесть рядом с собой. Телохранитель закрыл дверь, и водитель завел мотор. У меня в горле застрял ком.

– Должен сказать, что я весьма удовлетворен тем, как ты воспитываешь наших сыновей. Твоя преданность им заслуживает похвалы. Я согласен с каждым словом этой женщины.

– Спасибо, сэр, – сказал я, глядя в пол.

– Поэтому я хочу получить от тебя ясный ответ. Есть ли хоть какая-то вероятность, что ты простишь меня, и всё станет по-прежнему? Мои чувства к тебе неизменны, я не переставал любить тебя ни на один день, – бесстрастно проговорил он, точно так же, как тогда на Торчелло, когда объяснился со мной в первый раз.

– Никакой, – без колебаний ответил я. – Я только хотел уменьшить напряжение между нами. Больше ничего. Все, что у нас когда-то было, умерло.

– Очень хорошо. Теперь я знаю, что мне делать.

12 ноября

Я удивился, когда Фридрих сказал, что герцог желает видеть меня в своей студии. Избегал больше десяти дней, а теперь хочет поговорить? Знаю, что он летал в Рим, пробыл там все это время и только сегодня вернулся. Это странно и не сулит мне ничего хорошего. Я сложил карандаши в коробку, надел пиджак c галстуком и отправился к Линторффу. Осторожно постучав в дверь, я вошел в студию. Он сидел за письменным столом, глаза покраснели от недостатка сна.

– Сядь, де Лиль, – гавкнул он.

Послушавшись, я занял свое привычное место напротив его стола. Кажется, прошло уже полтора года с тех пор, как я последний раз входил в эту комнату.

– Я обручился со Стефанией ди Барберини. Мы поженимся в марте, здесь, в Цюрихе. Она переедет в этот дом в декабре. Я надеюсь, ты доведешь до детей эту новость, – сказал он.

Я неверяще уставился на него. Он?! Женится на женщине?! Я думал, он – последний женоненавистник на земле!

Я молчал и пялился на него, как идиот.

– Тебе нечего сказать?

– Простите, сэр. Мои поздравления. Пусть ваш брак будет счастливым, – поспешно ответил я, всё ещё переваривая новость. Значит ли это, что теперь я свободен? – Что мне сказать детям? Боюсь, они еще не понимают, что такое брак.

– Скажи им, что приедет женщина и будет жить с ними, и что они должны хорошо к ней относиться. Я не потерплю никакого неуважения по отношению к будущей герцогине, – твердо сказал он.

– Да, конечно, герцог. Когда мне уволиться?

– Всё, о чем ты сейчас можешь думать, это увольнение?! – взбешенно заорал он, и на минуту я испугался, что он опять начнет меня душить.

– Мне нечего здесь делать! Мое присутствие оскорбительно для нее! Я отдам вам свое заявление об уходе, и вы сами поставите дату, – проговорил я, защищаясь.

– Стефания не будет заниматься детьми. Она станет моей женой, но не их матерью.

– Понимаю, сир. Если это всё…

– И после того, как ты четыре года спал со мной в одной постели, все, что ты можешь сказать, это формальные поздравления? У тебя в жилах не кровь, а водица! Ты даже не холоден, ты мертв! – снова заорал он, поразив меня своей вспышкой.