Текст книги "Заместитель (ЛП)"

Автор книги: Tionne Rogers

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 65 страниц)

– Не моя вина, Конрад, что у тебя эмоциональное развитие, как у семилетнего ребенка. Я был такой же, но своим предательством ты вынудил меня повзрослеть. Перед тобой уже не тот мальчик, которого ты подобрал на Венецианской площади, – живущий ради тебя и целующий землю, по которой ты ходил. Я стал старше, циничнее и понял, куда попал и кто меня окружает. Ты сказал однажды, что юность легче прощает. Моя юность закончилась в апреле 2006 года. Ты говоришь, что хочешь что-то вроде брака со мной, но я не уверен, что ты понимаешь, что такое брак. Брак – это двое людей. Двое! Они принимают решения вместе. В браке нет такого, что один партнер командует другим и устанавливает ему правила и условия. Я так больше не хочу. Я устал от этого. А сейчас подумай, Конрад, действительно ли ты готов к браку на моих условиях, – закончил я и поднялся с колен, на самом деле не ожидая, что он ответит.

– Да.

– Что?

– Да, я готов. Ты и я, на равных.

– Посмотрим. Пойду, проверю детей, – ответил я, направляясь к двери. Он ничего не сказал и вернулся к работе.

После непродолжительной борьбы нам в итоге удалось посадить детей в машину вместе с няней, и я поехал с ними на железнодорожный вокзал. Конрад собирался присоединиться к нам позже, ему пришлось задержаться по работе. Запихнуть детей в поезд было довольно трудно, они сначала захотели посмотреть шкафчики в камере хранения, затем кассы, потом поезда, платформы, станционные часы и так далее, и так далее. Я и понятия не имел, что на вокзале так много интересного. Двое телохранителей были на грани нервного срыва, когда наконец посадили их в купе первого класса с мисс Майерс.

Они практически набросились на кондуктора, чтобы рассмотреть все, что у него было с собой. К этому времени я совершенно выбился из сил и решил, что мне нужно передохнуть. Выйдя из купе и закрыв за собой дверь, я столкнулся в коридоре с Алексеем.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, не сильно удивившись. Похоже, что «семейные каникулы» превращаются в деловую встречу.

– Прячусь от важного собрания. Фердинанд, Михаэль, несколько заместителей и Горан тоже здесь, в двух следующих купе. Этот поезд теперь напоминает «Ледниковый экспресс»* в Давосе, – он громко рассмеялся, увидев мое обескураженное лицо.

– Буду знать, – я улыбнулся. – А есть тут нейтральная территория?

– Следующее купе слева от твоего. Оно тоже наше, но там никого нет, так как все набились в те два. В поезде безопаснее разговаривать, чем в номере отеля, – сказал он, открывая для меня дверь пустого купе.

– Ты какой-то другой, не такой, как в Париже, – заметил Алексей, садясь напротив. – Горан сейчас вводит герцога в курс последних событий в России, – добавил он, внимательно изучая меня.

– Я живу с Линторффом и детьми, – коротко ответил я, вдруг заинтересовавшись пейзажем за окном поезда.

– Ты с ним спал! Вот в чем дело! – воскликнул он.

– Говорят, конфиденциальность не такая уж плохая штука, Алексей, – проворчал я. – Говори тише! В соседнем купе дети с няней!

– Эта женщина уже знает, что вы спите в одной постели не потому, что герцогу нечем заплатить за отдельные номера. Когда Жан-Жак сказал мне, я не мог поверить, – довольно улыбнулся он. – Очень рад, что вы наконец-то разобрались между собой. Я беспокоился за тебя. Было похоже, что ты упиваешься своей болью.

– Не торопи события, ладно? Я еще не уверен.

– Хорошо. Я молчу, но было бы замечательно, если бы вы с герцогом дали друг другу второй шанс, – вздохнул он.

– Алексей, можно у тебя кое-что спросить?

– Смотря что, Гунтрам, – мягко сказал он.

– Я не знаю, что делать. Ты – единственный мой знакомый, у которого такие же отношения, как у меня. Я боюсь, что если мы с Конрадом начнем все с начала, он снова возьмется за свое, а меня это совершенно не устраивает, потому что он хочет, чтобы я многим пожертвовал.

– Гунтрам, мы с Жан-Жаком долго строили свои отношения. С 1996 года. И мы до сих пор ругаемся, как в первый день. Это никогда не изменится. Чтобы быть вместе, нам обоим приходится чем-то поступаться. Я прикусываю язык каждый раз, когда он начинает командовать в моей кухне, а он вынужден помалкивать, когда я сбегаю, чтобы купить что-нибудь в Макдональдсе. Вам придется чем-то пожертвовать, чтобы добиться равновесия, и запомни – это будет всего лишь зыбкое равновесие, которое может нарушиться в любой момент.

– Я не знаю, могу ли доверять ему. В ту самую минуту, когда он снова почувствует уверенность, он начнет вести себя, как раньше, и я не смогу больше контролировать ситуацию, – тихо проговорил я.

– Гунтрам, за последние два года ты не раз ставил этого человека на место. Ты ужасен, когда твердо решил сделать чью-то жизнь кошмаром. Ты не дрогнул ни на секунду. Он почти лишился рассудка от твоего равнодушия. Посмотри, сколько глупостей он наделал: женился на той женщине, встречался с итальяшкой, его чуть не выперли с его должности за неуважение к своему Консорту, он уничтожил половину ассоциатов за то, что они встали на сторону Репина, ввязался в новую войну с ним. Я до сих пор не понимаю, как герцог за столь короткое время сумел все отыграть назад. Он восстановил свои позиции в ту минуту, как ты вернулся из Парижа. Что, черт возьми, случилось за эти две недели?

– Он знает, что я жил с Репиным, Алексей. И знает, что ты тоже там был.

– И он не убил тебя?

– Нет. Репин никогда не был «серьезным соперником» для него. Фактически, Конрад использовал эту ситуацию, чтобы при содействии Обломова нанести решающий удар Константину. Он позволил мне быть с Константином, чтобы я его отвлек и осознал, что все еще люблю Конрада. Обломов сообщил ему, где я, еще до того, как Константин попросил Обломова связаться с вами. Предполагаю, что Конрад сыграл на том, что Обломов боялся вступать с ним в открытую конфронтацию, – расстроено признался я.

– Он еще лучше, как тактик, чем я думал, – восхищенно сказал Алексей. – Послушай, Гунтрам, в любви нет гарантий. Принц может превратиться в лягушку и наоборот. Что бы ни случилось в прошлом, забудь всё. Ты ничего не можешь изменить. Просто подумай, действительно ли ты его любишь. Если да, дай ему в глаз, спусти пар и продолжай любить. Если нет, уходи. Сейчас самое время.

– Спасибо, Алексей, ты хороший друг.

– Ты тоже. Не говори ему про «дай в глаз», ладно? Он может понять это буквально, ты же знаешь этих немцев. Ну ладно, мне пора возвращаться на собрание. В Ордене неспокойно, многие, словно маленькие утята, бегут к герцогу за помощью и прощением.

– Похоже, он снова вернул себе власть.

– О да… Многим пришлось заплатить за свою ошибку. Герцог вычистил Орден, сделав его меньше, но эффективней. Думаю, он в итоге понял, что этот мамонт, на котором мы ехали, слишком большой и неповоротливый – очень похоже на Советский Союз.

– Ты знаешь, что теперь происходит в России?

– Обломов столкнулся с серьезной конкуренцией. Потребуется несколько лет, чтобы всё стабилизировалось. Герцог ясно сказал, что мы туда не пойдем. Нам нужно сосредоточиться на Европе и Латинской Америке. Он не поддастся искушению расширить территорию.

– Не очень верится в это.

– Это его игра, Гунтрам. Пусть играет, потому что он владеет ситуацией лучше, чем любой из нас. Я до сих пор пытаюсь осознать то, что случилось за последний год. Михаэль очень впечатлен и немного злится, что он не был полностью посвящен в планы герцога.

Раздался стук в дверь. Пришел Хайндрик.

– Гунтрам, герцог хочет видеть тебя. Прямо сейчас, – сказал он и исчез.

– Ну вот – голос его хозяина**, – усмехнулся я.

– Не разозли его, Dachs, – улыбнулся в ответ Алексей.

– Уже успел утром, – пожал я плечами.

Хайндрик и Ларсен «стояли на посту» у дверей купе, где расположились Михаэль с Фердинадом и Конрад, все трое с ноутбуками. Я удивился, как он ухитряется превратить небольшое пространство вроде купе в офис, и откуда здесь взялись эти двое? Ларсен открыл мне дверь, и я вошел.

– А, Гунтрам... Тут у нас кое-что назрело этим утром, и я сегодня не смогу составить компанию тебе и мальчикам. У меня будет встреча в Зальцбурге, ты должен меня извинить. Моника прислала программу развлечений для детей и билеты на представление с марионетками.

– Они тут чудесные! – не задумываясь, сказал Михаэль. – То есть, я их видел много лет назад, но не думаю, что они с тех пор стали хуже, – поправился он, заметив, что Конрад с Фердинандом неодобрительно на него смотрят.

– Как я сказал, мы останемся на ночь, а завтра вернемся в Вену.

– Хорошо. Я все улажу с мисс Майерс… Конрад. – Я заметил, что Михаэль и Фердинанд делают вид, что заняты своими ноутбуками, а сами очень внимательно прислушиваются к каждому нашему слову. Оба испустили коллективный вздох облегчения, когда услышали, что я назвал Конрада по имени. – Где мы остановимся?

– В Зальцбургском «Захер Отеле», – ответил он с каменным лицом. – При таком срочном заказе больше ничего подходящего не нашлось.

– Это приемлемо? – спросил я, глядя в папку.

– Больше ничего не было, я же сказал.

– Вести детей на «Волшебную флейту». Все же это масонская вещь. Фридрих оторвет мне голову, когда мы вернемся, – сладко сказал я.

– В этом мире нельзя иметь всё сразу. Не говори им о символизме оперы, и все будет хорошо. Или ты хочешь сходить на «Звуки музыки»?

– Non.*** Хорошо, Конрад. Я присмотрю за ними.

– Увидимся вечером, Гунтрам. Не давай им запрыгивать на торты****, – сказал он, возвращаясь к своему занятию. Я улыбнулся пристально изучавшему меня Фердинанду и вышел из купе.

В поезде имелся бар, но он был переполнен людьми из Ордена. Взять кофе оказалось нелегкой задачей. Я добыл капучино, чтобы отнести Каролине. Бедная женщина уже два часа сидит в купе с мальчишками.

– Привет, Гунтрам, – смущенно сказал Фердинанд, поймав меня на выходе из ресторана.

– Это ты ему сказал!

– Я ничего никому не говорил. Только то, что ты сам сообщил мне – что ты в Европе и отослал детям книгу, – стал оправдываться он, и я рассмеялся.

– Кто бы мог подумать, что я способен заставить тебя нервничать? Извини, Фердинанд, это была неудачная шутка. Ты сказал ему про самолет.

– Гунтрам, там был настоящий свинарник. Даже на стекле иллюминатора жирные отпечатки пальцев! – громко и энергично запротестовал он.

– Знаю, – фыркнул я, глядя на его шокированное лицо.

– Как ты?

– Я – нормально, но ты ведь хотел спросить, как мы. Не знаю. Открытой войны, как раньше, уже нет, напряжение ослабло, но на этом всё. Мы действительно спим в одной постели, – всё равно все уже в курсе – но секс не решает всех проблем. Мы более-менее помирились. Но это хрупкий мир.

– Уже большой шаг вперед, мой мальчик. Реально большой. Я рад за вас обоих. С тех пор, как ты вернулся, он стал другим человеком, – по-отечески улыбаясь, мягко сказал он.

– Я должен отнести кофе няне. Она, наверное, там с ними уже сошла с ума, – смущенно сказал я, не желая дальше продолжать неудобный разговор.

– Это все ерунда по сравнению с тем, что было в июле. Они орут в точности, как их отец. Три няни сбежали. Фридрих лишился кредита доверия в кадровом агентстве. Не представляю, как ты это делаешь.

– Я ничего особенного не делаю. Они хорошие, просто нервные и напуганные. Стефания сказала им, что я заболел из-за них.

– Я рад тому, что с ней случилось, – очень серьезно сказал Фердинанд. – Одно дело ссориться с тобой или Конрадом, другое – отыгрываться на детях. Сука!

– Она умерла, не будем говорить о ней плохо, Фердинанд. Давай думать о будущем.

Я вернулся в свое купе, отдал Каролине кофе. Она выглядела очень счастливой, когда я ее «спас» на несколько минут. После ее ухода я стал показывать детям, что подготовила для них Моника.

– Папе сегодня придется много работать. Может быть, мы встретимся с ним за ужином, а, может, и нет. Мы остановимся в отеле у реки. Он очень красивый. Я был там раньше.

– У нас с собой нет пижам! – напомнил мне Карл.

– Хорошо, мы позаботимся о ваших пижамах после кукольного представления. Мисс Майерс поможет нам выбрать.

– Я хочу посмотреть динозавров! Грифона! – возбужденно воскликнул Клаус.

– Может быть, грифон есть в замке на верхушке горы. Это настоящий рыцарский замок, – сказал я, пуская его себе на колени.

– Нарисуй нам его, Гунтрам! – попросил Карл.

– Динозавра или грифона?

– Грифона… и единорога! – потребовал Клаус.

– Я тебе не слуга, – сухо ответил я.

– Пожалуйста, Гунтрам, пожалуйста! – хором заканючили они.

– Уже лучше, – я взял их краски и начал рисовать. Карл прислонился к моим коленям, чтобы лучше видеть.

Когда мы наконец добрались до отеля, я отдал номер с двумя спальнями няне, чтобы у нее было хоть немного личного пространства, а номер с одной спальней оставил нам. Она была шокирована, и менеджер отеля предложил, что если мы подождем еще час, он подготовит президентский сьют для герцога. Похоже, слухи о крутом нраве Конрада достигли даже Зальцбурга. Я согласился, поблагодарил его и попросил передать дворецкому, чтобы тот распаковал наши вещи, когда они прибудут. Мне хотелось, чтобы дети перед обедом немного побегали.

Мы прогулялись по городу, посмотрели представление, выпили чаю в уютном кафе с видом на замок, и я заставил их пешком подниматься на гору. Мы побывали внутри замка, и мальчишки весело провели время, сравнивая предметы мебели здесь и дома. Туристы изумленно косились на нас.

В восемь мы вернулись в отель, и в лобби я столкнулся с Сореном.

– Они до сих пор на встрече, в зимнем саду. Там же для них в десять будет накрыт ужин. Не ждите герцога.

Я отвел детей ужинать в один из ресторанов отеля, взяв с них обещание, что они будут хорошо себя вести, сидеть «со взрослыми» и без жалоб есть, что дадут. Клаус и Карл настояли, чтобы им сменили одежду и завязали галстуки, «как у папы», а если нет, то они никуда не пойдут. Нам с Каролиной с трудом удалось удержаться от смеха. Дело было улажено. Они вели себя хорошо и съели даже то, что не из «детского меню». На десерт я взял им по кусочку шоколадного торта «Захер». Обоим он пришелся по вкусу, потому что был «прямо как Фридрих говорил». Я думаю, он набрал дополнительные очки.

В половине десятого дети уже лежали в кроватях и даже не просили сказку – настолько устали.

– Спокойной ночи, мисс Майерс.

– Спокойной ночи, сэр. Я действительно рада, что вы здесь. Это замечательные дети, когда вы рядом. Послушные и вежливые. Работать с ними – одно удовольствие.

– Благодарю вас.

Когда я добрался до своей спальни, то нашел там два набора «Три медведя»*, подаренные персоналом (от горничной, швейцара и повара), и карточку «с наилучшими пожеланиями от Захер Отеля». Наверное, медведи предназначались детям. Шестеро новых ребят в нашем домашнем зверинце. Я слишком устал, чтобы еще что-то делать, поэтому залез в постель и стал записывать вчерашние и сегодняшние события.

12 августа

Утром одиннадцатого мы на нескольких машинах уехали из Зальцбурга – на три дня позже, чем предполагалось изначально. Я почти не видел Конрада, он пропадал на встречах, возвращаясь спать очень поздно и уходя очень рано, едва успевая обменяться со мной парой слов. Я понятия не имел, что происходит, но это было похоже на полномасштабную ежегодную встречу динозавров в Страстную пятницу, но только поделенную на два дня. Я старался находиться в отеле как можно меньше, потому что многие из динозавров или их отпрыски меня знали и без конца подходили ко мне здороваться. Как будто я могу что-то сделать, если Грифон сердит на них!

Меня с детьми и няней посадили в большой Q7, и мы поехали в Вену, в тот же отель и в те же номера. Конрад вместе с молодым Лёвенштайном и Фердинандом отправился в аэропорт на одном из огромных лимузинов.

Когда мы приехали в Вену, было уже четыре, и я решил отвести мальчиков в Шиллерпарк неподалеку от отеля. Сев на скамейку, я стал смотреть, как они бегают друг за другом. В горле словно застрял комок. Именно здесь Конрад рассказал мне, что они скоро родятся, и здесь он отдал мне кольцо. Это стало началом одного из лучших периодов моей жизни. Думаю, я никогда не был так счастлив, как тогда.

Да, никогда.

Я скучал по тому счастью. Правда. Я бы хотел, чтобы мои малыши когда-нибудь испытали то же самое, что испытал тогда я – пусть даже счастье длилось недолго.

Наверное, мой отец желал того же самого для меня, когда вспоминал мою мать. Да, скорее всего.

– Вот ты где, – я не ожидал услышать голос Конрада.

– Ребятам надо спустить пар, – я почему-то смутился, когда он сел рядом, почти касаясь меня.

– Спасибо, что возился с ними эти дни. Вы уже пили чай?

– Еще нет. Я собирался их куда-нибудь отвести, – тихо проговорил я.

– Давай, я отведу, а ты немного отдохнешь.

– Ты, наверное, тоже устал, – быстро ответил я.

– Да, но наша поездка задумывалась, как семейные каникулы. Приношу извинения, что этому помешали дела Ордена. После чая мы с Клаусом и Карлом сходим в Собор Святого Стефана поблагодарить Богоматерь. Ведь здесь всё началось, и всё заканчивается тоже здесь. Это почти знак.

Я взглянул на Конрада, озадаченный его словами.

– Прости, я не понимаю тебя.

– На этом самом месте, много лет назад, я сказал тебе, что собираюсь перестроить Орден и сделать его таким, каким его задумали наши предки, братство рыцарей, чтобы защищать нашу веру и нашу Церковь, помогать нашим братьям в нужде, не наживаясь на их несчастьях. У меня ушло пять лет, но я это сделал. А еще здесь ты согласился стать моим мужем.

– Это был один из счастливейших моментов моей жизни. Другой – когда я первый раз увидел детей, спящих в своих креслицах в машине, – задумчиво говорил я, а Конрад смотрел мне в глаза. – Я бы хотел, чтобы они тоже такое испытали…

– Трудно сказать, какой момент своей жизни я считаю самым счастливым. Все они были по-своему хороши. Для счастья мне надо видеть тебя рядом, но теперь всему этому пришел конец, – печально сказал он, и я не смог вымолвить ни слова в ответ.

Малыши увидали своего отца и бросились к нам. Конрад бодро сказал им, что сейчас они пойдут пить чай, а я немного отдохну.

Едва передвигая ноги, я побрел в отель. Хотя номер был тот же самый, выглядел он мрачно. Конрад в итоге понял, что все закончилось. На меня накатило отчаяние. Я вдруг осознал, что не хочу, чтобы все заканчивалось. И никогда не хотел. Мне лишь хотелось его наказать, но что он может уйти от меня, такого я представить не мог. Я сел у большого окна, выходящего на улицу, и стал смотреть на проезжающие мимо отеля трамваи и солнце, садящееся за крыши домов. Только одна мысль вертелась у меня в голове: «Прости, папа. Я так больше не могу. И не хочу».

Конрад с детьми вернулся в отель очень поздно. Было уже почти девять. Клаус и Карл, счастливые и возбужденные, с криком ворвались в комнату и набросились на меня.

– Папа купил нам торт!

– Большой, и весь для нас!

– Мы его ели и мазали сверху крем!

– Помедленней, я не понимаю. Ваш отец купил вам торт до ужина? – от их воплей и мельтешения у меня кружилась голова. Почему я вижу четырех детей, когда их только двое?

– В отеле, как тот, в котором мы жили. Мы сидели за столом со взрослыми!

– Там внутри было абрикосовое варенье, а сверху везде шоколад!

В комнату вошел Конрад, вид у него был слегка виноватый. Я бросил на него испепеляющий взгляд.

– Ты купил детям целый торт?

– Мы же в Австрии. Где еще ты достанешь по-настоящему свежий «Захер»?

– Да там три килограмма чистого шоколада в каждом! Ты совсем рехнулся?! О чем ты думал?! НЕТ, ты вообще не думал! – заорал я, раздосадованный его безответственностью. К счастью для него, в этот момент пришла няня, чтобы забрать детей мыться.

– Мисс Майерс, не кормите их ужином. Они уже поели, – со всем возможным достоинством сказал Конрад, пока я кипел от злости.

Я поцеловал детей, надеясь, что все обойдется и они под шоколадным кайфом не устроят мисс Майерс веселенькую ночь. Фридрих не погладит нас по головке, если мы потеряем очередную няню.

– Гунтрам, не сердись так. Это всего лишь торт. Небольшой, – смущенно оправдывался Конрад.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда наша с тобой романтическая ночь полетит в тартарары из-за детей, которых будет тошнить нам на постель, – сладко ответил я.

Услышав это, он изумленно уставился на меня, потом улыбнулся. Я давно не видел, чтобы у него так сияли глаза. Он обнял меня и поцеловал – осторожно, словно не верил, что это правда. Взял в ладони мое лицо, лаская его любящим взглядом. Думаю, в моих глазах он мог видеть отражение своих чувств.

– Их стошнит, но потом все будет в порядке. Одна чашка чая, и они вернутся спать, милый. Нет ничего, с чем бы мы не справились вдвоем, – он пожал плечами, заставив меня широко улыбнуться.

Конрад порылся в кармане пиджака, достал коробочку и открыл ее, неотрывно глядя мне в глаза. Взял за левую руку и надел красную печатку Грифона мне на палец.

– Навсегда.

– Пока смерть не разлучит нас.

– Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив, – пообещал он, обхватывая мое лицо ладонями и целуя.

Я дотронулся пальцами до его губ и тихо сказал:

– Нет, мы будем строить наше счастье вместе. Каждый день. Ты и я – как равные. Никто из нас не должен думать, что он один отвечает за всё.

– Да, моя любовь. Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы измениться к лучшему. Ради наших детей.

– Ради нас, Конрад. Ради нас, – прошептал я, встав на цыпочки и глубоко целуя его.

Конец

Примечания переводчика

Glacier Express (Ледниковый экспресс) – поезд, соединяющий железнодорожные вокзалы двух крупных горных курортов в швейцарских Альпах.

** Возможно, Гунтрам здесь обыгрывает название известной торговой марки “His Master’s Voice”. https://ru.wikipedia.org/wiki/His_Master%E2%80%99s_Voice

*** Non – категорический отказ на испанском и французском. Видимо, Гунтрам настолько «любит» этот мюзикл, что заговорил на родном языке.

**** Возможно, здесь отсылка к английской детской песенке про корову, запрыгнувшую на луну.

* В Зальцбурге кроме квартиры Моцарта и замковой горы есть еще достопримечательность, которой очень гордятся местные жители, – Дом природы, а в нем – экспозиция с тремя медведями.