Текст книги "Заместитель (ЛП)"

Автор книги: Tionne Rogers

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 65 страниц)

– Не хочешь встретить Сильвестр* с нами? Мы собираемся немного выпить, а потом посмотреть фейерверк, – поспешно сказал он.

– Не думаю, что это удобно. Ваш босс и я в последний раз расстались не самым лучшим образом.

В его глазах промелькнуло удивление.

– Герцог сейчас в Цюрихе, рубит головы – это в лучшем случае, – он ядовито ухмыльнулся. – Так что у нас выходные. В праздники особенно тяжело быть одному, вдали от дома – это я знаю, как бывший солдат… Давай, присоединяйся к нам – мы почти не кусаемся, – он громко рассмеялся.

– Спасибо, но я уже договорился отмечать с другими студентами. У нас будет праздничный ужин, а потом, наверное, пойдем гулять на площадь, – объяснил я ему. Меньше всего мне хотелось встречать Новый год в компании пьяных горилл.

– Тогда ладно, проехали. Вот тебе наш адрес, если вдруг передумаешь. Ты хороший парень, и мы не имеем ничего против твоего общества, – очень серьезно сказал он.

– Еще раз спасибо. До свидания.

– Нам по пути.

Да, от этих людей просто так не избавишься…

Мы прошли несколько метров в тяжелом молчании, потом я не выдержал. Твоя взяла.

– Давно вы работаете на мистера Линторффа? – спросил я, чтобы что-то сказать. Он обрадовался вопросу.

– Я служу герцогу уже семь лет, – гордо ответил он.

– Вы хотели сказать «работаю»? «Служить» – это что-то средневековое.

– Мы служим ему, – со значением сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Это честь для нас.

Даже так?! Пожалуй, мне пора… Я пробормотал что-то про другую дорогу, и на этот раз он спокойно отпустил меня.

Я вернулся в хостел в семь вечера, мечтая избавиться от гнетущих мыслей, преследовавших меня весь день. Линторфф поцеловал меня, понял, что больше от меня нечего ждать, и вернулся к своим делам? Бесчувственный чурбан. Выходит, он пообжимался со мной – заметьте, не я это начал! – просёк, что продолжения не будет, и спокойно отбыл в свой банк, вернув мои вещи с одним из своих громил? Не то чтобы я ожидал цветов или коробку шоколада, но небольшое объяснение не помешало бы. Вот так вот…

Мои новые друзья уже сидели за столом; появились еще люди, и веселье набирало обороты. Я выпил бокал вина; просекко – это вещь, скажу я вам! Потом еще два. На ужин у нас было несколько кусочков панетонне* и много алкоголя. Разговор крутился вокруг музыки, учебы, фильмов и прочих важных в нашем возрасте вещей. Иногда хорошо снова почувствовать себя юным.

Часы пробили половину двенадцатого, и все решили, что пора выдвигаться на Сан-Марко. Фейерверк обещал быть великолепным. Меня слегка штормило – еще один бокал, и я бы отрубился… Лучше остановиться, пока я еще в состоянии соображать.

Площадь была полна людей, вооруженных хлопушками и бутылками с шампанским. Кто-то танцевал, кто-то просто вопил от полноты чувств. Наша компания предусмотрительно дислоцировалась с правой стороны площади, лицом к Кафедральному собору и Башне, откуда лучше всего видно фейерверк. Мы снова выпили с девушками, уже изрядно навеселе. Одна очаровательная брюнетка явно собиралась меня поцеловать, и я не возражал. К сожалению, она также целовалась с другим мальчиком, а потом с парнем постарше. Однако после она вернулась ко мне, чтобы по-сестрински чмокнуть в щеку. «А ты горячая штучка!» – совершенно пьяная, рассмеялась она.

Часы на Соборе пробили полночь, и площадь превратилась в кромешный ад целующихся парочек, с раскатами фейерверка над головами, пустыми бутылками под ногами и дикими плясками. Это было здорово!

Совершенно не представляю, сколько было времени, когда площадь начала пустеть. Я нырнул под крышу галереи, чтобы прийти в себя, прежде чем возвращаться домой. Мои приятели давно уже потерялись в той гигантской дискотеке, в которую превратилась площадь с наступлением нового года. Я прислонился к колонне. Перед глазами всё медленно кружилось. Ну да, слегка перебрал… Не повод беспокоиться, но хорошо бы на что-нибудь опереться. Я зажмурился, надеясь, что головная боль исчезнет. Глубоко вздохнул, открыл глаза и обнаружил, что передо мной стоит и пристально смотрит Линторфф. Даже сейчас у него был не очень-то радостный вид.

– Ты пьян, – констатировал он, словно директор школы, поймавший нетрезвого ученика.

Да?! Правда?!

– Сами догадались, или подсказал кто? – брякнул я.

Ну да, я действительно уже давно миновал фазу «навеселе» и теперь находился в состоянии, в просторечье именуемом «пьяный в хлам». Похоже, он злился, но в своей обычной манере – тихо, спокойно, но от этого угрожающего спокойствия делалось не по себе. Я попытался его обойти, но лишившись поддержки колонны, споткнулся и упал бы лицом вниз, если б он не поймал меня.

– Не умеешь пить, как мужчина – не начинай, – строго сказал он. – Пойдем. Лучше отведу тебя в отель, прежде чем ты свалишься в канал.

И потянул меня за собой.

Хоть бы когда-нибудь дождался ответа, прежде чем что-то делать… Впрочем, почему этот раз должен отличаться от предыдущих?..

Он так широко шагал, что я, пытаясь поспеть за ним, чуть не падал. Он вцепился мне в рукав железной хваткой, буквально заставляя бежать. Голова адски разболелась, и я пару раз пытался затормозить, но он не позволил – только еще настойчивей потащил вперед.

Наконец мы добрались до хостела. Попасть в замочную скважину оказалось для меня непосильной задачей. Он недовольно рыкнул, отобрал ключ и с легкостью вставил его в личинку замка. Я ввалился внутрь, и тут что-то меня дёрнуло сказать:

– Кстати, там, на Торчелло…

– Забудь, ничего не было, – отмахнулся он.

– Да? Тогда почему вы здесь? – разозлился я, напрочь забыв о головной боли.

Он ринулся вперед, и меньше чем через секунду я уже был распластан по грязной стене. Линторфф без малейших усилий поднял и поставил меня на незаметную приступку, прижавшись ко мне широкой грудью. Я попытался его оттолкнуть, но руки замерли на полпути, когда он впился мне в рот. Его острые зубы ободрали мою нижнюю губу, я почувствовал медный привкус крови, а он принялся жадно сосать ее. Голодные, отчаянные поцелуи человека, который обычно выглядел холодным, как айсберг, сводили с ума. Я ответил – на этот раз вообще ни о чем не думая; мой язык сражался с его языком за право почувствовать вкус дорогого алкоголя, что еще витал у него во рту.

Мы целовались, как в последний раз. Я обнял его за шею, привлекая к себе, полностью потерявшись в охватившем меня невероятном возбуждении. Его умелые пальцы ловко расстегнули молнию и опустились на мой пульсирующий член, массируя его медленными движениями, перемежающимися легкими прикосновениями к головке. От прежде неиспытанных, волнующих ощущений все больше кружилась голова. Конрад обхватил мои бедра и прижал их к своему паху. И в тот момент, когда мой торчащий член почувствовал его возбужденное достоинство, я излился, пачкая семенем ладонь.

Он поднес измазанные пальцы к моему рту и прошептал на ухо: «Пососи их», посылая сладкую дрожь по позвоночнику. Я послушно обхватил один губами, облизал его и сглотнул. Солоноватый вкус собственной спермы не вызвал отвращения (как я раньше думал), а наоборот – окончательно снес мне крышу, и я принялся страстно целовать Конрада, подстегиваемый сознанием того, что ему тоже нравится ее вкус. Задохнувшись, мы оторвались друг от друга. «Пойдем ко мне», – искушающее выдохнул он мне в ухо.

Я запаниковал. С силой оттолкнул его; извернувшись, словно угорь, выскользнул из его объятий и бросился бежать вверх по лестнице в безопасное убежище хостела.

– Гунтрам! – услышал я у себя за спиной его разочарованный рык.

Примечания переводчика:

*Сильвестр или День Святого Сильвестра – католический праздник, канун Нового года.

**Итальянское игристое вино

***Традиционный рождественский кекс

========== "7" ==========

Первое января 2002 года

Новый год, новые решения. Первое и самое важное: забыть Конрада фон Линторффа. То, что было вчера – прошло. Я был пьян, похмелье – тому подтверждение. Второе, но не менее важное решение: как только вернусь в Аргентину, найду себе подружку и пересплю с ней. События последних дней – всего лишь самообман, результат моих идиотских романтических представлений о вечной любви и прочей дребедени. Сегодня я сяду на поезд в Неаполь, и всё. Больше ничего не будет.

Я оделся и спустился вниз позавтракать. Еще один студент, уже сидевший там, выглядел не лучше, чем я. Мы обменялись понимающими взглядами. Всё-таки, просекко и шампанское – не лучшее сочетание. Я медленно сел, надеясь что все вокруг перестанет раскачиваться, но увы. От пронзительного звука дверного звонка меня чуть не стошнило, и я бросил убийственный взгляд на того, кто звонил и теперь стоял на нашем пороге.

Оказалось, что это полицейский. А с ним еще двое, с собакой; они энергично переговаривались между собой на итальянском.

Двое направились прямо ко мне, а третий, с собакой, поднялся по лестнице в мою комнату. Я очень удивился, когда один из них обратился ко мне:

– Не могли бы вы показать паспорт, сэр?

– Он у меня в кармане куртки, в комнате. Что-то случилось?

– Проводите нас, пожалуйста.

…Собака бегала по комнате, обнюхивая все подряд. Я подошел к вешалке и достал паспорт. Один из полицейских пристально посмотрел на него и спросил:

– Где вы были прошлым вечером?

– На вечеринке здесь, потом на площади Сан-Марко. Вернулся очень поздно, когда точно, не помню. Что происходит?

– Здесь всё чисто, – сказал тот, что с собакой.

– Да, хозяин отеля сказал то же самое. А в предыдущие дни, двадцать девятого и тридцатого?

– Я ездил на Торчелло со знакомым, гулял по городу, а тридцатого ходил в Академию и в Сан-Рокко, – робко сказал я, совершенно растерявшись от их напора.

– Когда вы в последний раз видели Федерико Мартиарену Альвеара?

– У него неприятности?

– Отвечайте на вопрос, сэр.

– Утром двадцать девятого. Мы поссорились, и он сказал, что уезжает в Рим. Что с ним?

– Может ли ваш знакомый подтвердить, что вы были с ним на Торчелло?

– Не знаю. Спросите сами. Его зовут герцог Конрад фон Линторфф, и двое его телохранителей тоже видели меня. Он остановился в Даниэле.

– Даниэли. Вы должны пройти с нами в полицейский участок, чтобы сделать заявление.

– Я отказываюсь идти, пока вы не объясните мне, в чем подозреваете.

– Мы вас не арестовываем, сэр. Вам необходимо дать свидетельские показания в связи с расследованием участия Федерико Мартиарены Альвеара в незаконном обороте наркотических веществ.

– ЧТО?!

Один из полицейских сказал что-то по-итальянски своему коллеге, который меня допрашивал.

– Ваш друг обвиняется в распространении трех килограммов чистого кокаина. Он и двое других студентов были задержаны на дискотеке рядом с университетом.

– Это какая-то ошибка. Федерико на такое не способен. Да ему и незачем.

– А он утверждает, что вы 27 декабря передали ему наркотики, привезенные из Парижа.

Кажется, у меня сейчас будет сердечный приступ. Настоящий. Совершенно растерянный, я сел на кровать. Сердце билось так часто, что было больно, а в ушах стоял гул.

– Это невозможно! В тот день я был в Лувре, не здесь. Я приехал только двадцать восьмого. У меня есть проездной документ со штампом, можете убедиться.

– Нам это известно. Хозяин отеля подтвердил, и в вашем багаже ничего нет. Так что, будьте любезны, надевайте пальто и идите с нами. Вас ждет обычная процедура снятия показаний.

– Что с Федерико, он в порядке? – в моей голове уже разыгрывалась сцена из «Полиции Майами».

– Я бы на вашем месте не стал беспокоиться о том, кто втянул вас в тяжкое преступление, – сухо заметил другой полицейский.

Они сказали правду – с меня только сняли показания: когда я прибыл в Европу, где и с кем был, с кем познакомился и что делал в Венеции. Рейтинговые сцены я опустил. Когда они закончили фиксировать ответы, полисмен отвел меня в маленькую комнату без окон, такую, как показывают в сериалах, и оставил меня там на три часа.

Дверь резко распахнулась, и я увидел громадного лысого человека.

– Росси, заместитель начальника, ответственный за расследование. Ты свободен, можешь идти. Считай, тебе повезло, что такой человек, как фон Линторфф, подтвердил твои слова. Обычно люди вроде него после того, как закончат, выбрасывают таких, как ты, в мусор.

Я поднялся на онемевшие ноги.

– Не могли бы вы сообщить что-нибудь о моем друге?

– Без комментариев. Если хочешь ему помочь, найди адвоката.

С такими словами я был выпровожен из полицейского участка.

Очутившись на улице, я обнаружил, что уже больше пяти часов вечера и солнце село. Ежась от холода, пошел искать телефонную будку, чтобы позвонить в аргентинское консульство в Милане. Первым делом попробовал связаться с матерью Федерико, но она уехала в Сенат – в стране кризис… Она была постоянно занята с тех пор, как нового президента пытаются заставить уйти, чтобы передать власть другому, из губернаторов. Ее секретарь сказала мне, что попробует связаться с послом, но поскольку последний несколько дней тому назад подал в отставку, а новый еще не прибыл, она думает, что звонить ему бесполезно. Лучшее, что я сейчас могу сделать – это вернуться в полицию и выяснить подробности.

На ночь глядя я потащился обратно в участок. За конторкой восседал Дежурный Полицейский, да, именно так – с заглавной буквы. В тот самый момент, когда я подошел к нему, он решил, что самое время позвонить. Мне пришлось ждать, когда он закончит разговор. Потом ему срочно потребовалось выпить кофе.

У меня кончилось терпение, и я подошел к нему.

– Можно вас на пару слов? – взмолился я.

– Non parlo inglese*, – занятый поисками сахара, бросил он мне.

Я попытался скрыть раздражение и сказал:

– Seguro que entiende espanol.**

– Слушай, парень, вали домой. Найдешь нормального юриста – тогда приходи.

– В консульстве никого нет в этот час, а его семья пытается найти адвоката. С кем тут можно поговорить? Я мог бы за него поручиться, – сказал я, еле скрывая отчаяние.

– Поручиться?! Это тебе не Сицилия! – взорвался полицейский. – Послезавтра уведомим магистратского судью, а там видно будет.

– Не хотел показаться невежливым, – или я сумею его успокоить, или он меня вышвырнет отсюда, – но я просто не представляю, что делать. У меня нет адвоката, и я не знаю, где его искать.

– На твоем месте я бы смотался отсюда как можно быстрее. Этот твой дружок не сказал еще ни слова правды, и ты сильно рискуешь, что он снова переведет стрелки на тебя.

– Понятно. Могу я поговорить с детективом Росси?

– Упрямый, зараза! Сядь и жди, – проворчал он. Я решил подчиниться и сел на деревянную скамью, чтобы ждать непонятно кого и чего.

Должно быть, я заснул, потому что в следующий момент меня уже тряс Росси. Я выпрямился, убрал волосы с лица, с трудом заставляя себя проснуться. Детектив протянул мне пластиковый стаканчик. Латте Макиатто***. Почему все вокруг держат меня за ребенка, которому нельзя нормальный кофе?

– Спасибо, – прошептал я.

– На здоровье.

Пока я молча пил кофе, он о чем-то думал.

– Я бы хотел помочь твоему другу, но не думаю, что получится. Как только за дело возьмутся юристы, все станет еще запутанней.

– Не понимаю.

– Юристы любят все усложнять. Иногда это работает, иногда – нет. Положение твоего друга может стать еще хуже, чем сейчас. Я лично не думаю, что он – основная фигура в этом деле, и намерен поймать остальных. Хочешь ему помочь?

– Хочу, но как? Наши пути разошлись еще в Париже, сразу после Рождества.

– Расскажи мне всё, что помнишь. Вдруг всплывет что-нибудь полезное...

– Он уехал с двумя француженками, с которыми мы познакомились на вечеринке в хостеле. Кажется, их звали Шанталь и Анн-Мари, фамилий не знаю, обе студентки-художницы. Они с Фефо пошли потом на дискотеку в Пигаль, а я остался, потому что был пьян и устал.

Росси хмыкнул, ожидая продолжения рассказа.

– На следующий день он привел их к нам в номер и решил ехать с ними в Милан. Меня, конечно, с собой не звали. Мы договорились встретиться здесь, в Венеции, после 28 декабря.

– Ты хорошо рассмотрел этих девиц? Поработаешь с художником, чтобы сделать портреты по описанию?

– Не знаю. Они обе выглядели, как клоны Клаудии Шиффер, – неуверенно сказал я.

– Тогда ты должен был их хорошо рассмотреть, парень, – ухмыльнулся Росси.

– Подождите. Прежде чем я начну вам помогать, хотел бы услышать объяснения. Что произошло?

– Ну тогда послушай милую историю. Осведомитель сообщил нам, что планируется поставка в Венецию большой партии кокаина для новогодних вечеринок. Это маленький город с низким уровнем преступности. Сунуться сюда – самоубийство для драгдилера. Мы провели расследование и поймали твоего друга на продаже доз около университета. Когда мы обыскали его квартиру, то нашли еще три килограмма чистого кокаина. Он клялся, что это ты привез наркотики сюда, а он всего лишь хранил их для тебя. Сознался только в том, что продавал 160 грамм, с которыми мы его взяли… Эй, успокойся, а то так инфаркт заработаешь… Но дело в том, что в наши дни тайком провезти пять кило наркоты в рюкзаке практически невозможно. После теракта 11 сентября в аэропортах и железнодорожных вокзалах весь багаж тщательно досматривается. Скорее всего, наркотики прибыли сюда с автотранспортом.

– Почему пять кило? Сначала вы говорили про три.

– Остальные два килограмма пропали – как и те французские девицы. Пойдем, займешься делом.

Он отвел меня в небольшую, хорошо освещенную комнату, где уже с коробкой карандашей сидела темноволосая женщина лет тридцати. Она мягко улыбнулась и жестом предложила мне устраиваться напротив нее.

Несколькими часами позже я был чуть живой, а она осталась свежей, как огурчик. Она с гордостью продемонстрировала два скетча, и я охнул в изумлении. Почти как фотографии! Вот это мастерство – воссоздать внешний вид девушек практически с нуля – ведь в начале я не мог сказать ничего конкретного, кроме «блондинка с большими буферами».

Когда детектив Росси увидел скетчи, он сказал:

– Отлично, теперь мы сможем их опознать. Глянь-ка на эти фотографии.

Опознать? Мне очень не понравилось это слово. Можно даже не смотреть – понятно, что ничего хорошего в его папке нет.

– Могу я увидеться с Федерико? – севшим голосом спросил я; в желудке образовалась сосущая пустота.

– Пока нет. Возможно, завтра. Давай, Гунтрам, просто посмотри фотографии, скажи мне, те ли это девушки, и мы закончим. Ты очень хорошо поработал.

Я неохотно покосился на папку и медленно раскрыл ее, чувствуя на себе два настороженных взгляда. Стиснул руки, пытаясь справиться с подступившей тошнотой.

– Ага, такое случается, если долго пролежишь в воде. Ты их узнаешь?

Я кивнул, борясь с рвотным рефлексом. Во рту возник вкус желчи.

– Что с ними произошло? – ужаснулся я, не желая понимать, что означают эти глубокие раны на их шеях и синяки по всему лицу.

– Мы полагаем, что они украли кокаин и вместе с твоим другом попытались самостоятельно его сбыть, а настоящий хозяин с ними разобрался. Мартиарена должен понимать, как ему повезло – мы успели его арестовать прежде, чем до него добрался тот, кто убил девушек, – сказал Росси так, будто бы все это было совершенно обычным делом. – Марина, не сделаешь мальчику чаю?

Она улыбнулась, поднялась со стула и вышла из комнаты.

– Попей чаю, приди в себя и возвращайся в отель. Смотри, сейчас девять утра – самое время позавтракать и домой. Если будешь нужен, мы с тобой свяжемся.

– Я должен был еще вчера съехать оттуда. Не думаю, что они жаждут снова приютить меня. Видимо, придется искать другое жилье.

– Сейчас все переполнено, – Росси уставился в потолок. – Почему бы тебе не пойти к своему знакомому? Уж у него-то найдется комната для тебя.

– Плохая идея. Он довольно суровый человек и наверняка сейчас злится из-за того, что оказался замешан в дело с наркотиками. Вы же знаете, он банкир.

– Да кому придет в голову тебя в чем-то обвинять? Понятно, что это случайность. Иди к нему и оставайся там. Если нам что-то потребуется, его адвокат тебе передаст.

Выйдя из участка, я снова попытался дозвониться в консульство в Милане, а потом с тем же успехом – в посольство в Риме. Проверил электронную почту и обнаружил гневное послание от матери Федерико. Она обвиняла меня во всех грехах: я – полный идиот, раз не сумел уследить за ним. Она намеревалась прилететь четвертого числа в Милан, а я должен был ее встретить. На какие шиши, подумал я. У меня остался только дорожный чек и сорок евро наличными. Надеюсь, она любит поезда.

Я очнулся и обнаружил, что снова не знаю, где нахожусь. Куда идти и что делать – думать об этом не хотелось. Сунув руку в карман, я нашел там клочок бумаги. “Calle del Dose da Ponte, near Palazzo Corner.”

Это же адрес, который мне дал вежливый громила! К сожалению, без номера. Я поспрашивал у прохожих, и мне объяснили, куда надо идти.

Меня мучили сомнения. Что я ему скажу? Конечно, Конрад всегда был добр ко мне, но как я буду смотреть ему в глаза и просить об одолжении? Однако выбора у меня не было. Я молился, чтобы он, перед тем, как укажет мне на дверь, хотя бы посоветовал, что делать. Между тем, я очутился перед огромным впечатляющим особняком в стиле ренессанса, вроде тех, которые видны с речного трамвая, когда плывешь по Гранд каналу, и о которых думаешь: «наверно, это музей или какой-нибудь фонд».

Поскольку главный вход в здание, как часто тут бывает, выходил на канал, я подошел к боковой двери и нажал на звонок.

Устрашающего вида человек в униформе дворецкого открыл дверь и что-то спросил по-немецки. Я растерялся и хотел сбежать, но услышал знакомый смех:

– Неужто к нам пожаловал международный наркодилер из пампасов? Иди сюда, Dachs!

Я оказался в медвежьих объятьях и был затащен на кухню, где сидело еще несколько громил.

– Мог бы и предупредить, что твоя вечеринка будет улетнее, чем наша!

– Тихо! Парню сейчас не до ваших идиотских шуток, – воскликнул тот, который постарше, кажется, Фердинанд. – Где ты пропадал весь день? Горан искал тебя, – строго спросил он, положив свою ручищу мне на плечо. Что еще за Горан?! – Герцог сейчас на встрече, но позже он с тобой поговорит. Ты вчера что-нибудь ел?

– Да, кофе в полицейском участке.

Он всплеснул руками и усадил меня за стол, где сидели двое других телохранителей. Один – Хайндрик, имени второго я не знал. Словно прочитав мои мысли, весельчак сказал:

– Я – Михаэль, а вон там – Алексей из России. Ешь свой сэндвич.

Фердинанд куда-то исчез.

– Где ты был прошлой ночью? Горан тебя обыскался. Я уже собирался к нему присоединиться, – сказал Михаэль, едва сдерживая смех.

– В полиции – помогал художнику делать наброски подозреваемых, – механически ответил я, набросившись на сандвич, словно он мог в любой момент исчезнуть.

– Герцог расстроен, – весело сообщил мне Михаэль.

– Мне очень жаль, что ему пришлось из-за меня общаться с полицией. Я не хотел его вмешивать во все это, – не очень убедительно оправдывался я.

– А, нет. Не поэтому. Он расстроен из-за того, что ты не пришел сюда сразу, как только тебя отпустили. Не говоря уже о том, что по аргентинским ценным бумагам объявлен дефолт; офис в Цюрихе тоже доставляет немало хлопот. И это еще не считая убытков! – сказал он, понизив голос. Я растерянно посмотрел на него. Потом снова вернулся к своему сэндвичу. Болтать расхотелось. Михаэль усмехнулся и заговорил по-немецки с другими телохранителями.

Суровый дворецкий сообщил нам, что герцог желает видеть меня в своей студии. Я побрел за ним по коридорам и комнатам, декорированным в стиле XVII – XVIII веков. Высокие потолки заставляли чувствовать себя маленьким, и тревожное ощущение в животе усугубляло ситуацию. На мой взгляд, к массивным деревянным дверям мы пришли слишком быстро. Они легко и бесшумно отворились; дворецкий торжественно объявил меня, словно мы явились на прием к королю.

Примечания переводчика:

*Я не говорю по-английски (ит.)

**Наверняка вы понимаете испанский (исп.)

***Латте макиато – кофейный напиток с преобладанием молока.

========== "8" ==========

Глава 8

Я собрал жалкие остатки воли и прошел на середину комнаты. Конрад сидел за большущим столом и читал бумаги; он даже не поднял глаз, лишь скупым жестом сделал знак остановиться. Я послушно замер и стал смотреть по сторонам, пока Конрад заканчивал просматривать документы. Подписав бумаги, он сложил их в кожаную папку и отдал дворецкому. Только после этого он поднял голову и хмуро посмотрел на меня.

Дворецкий скользнул к двери и бесшумно исчез. Я молча ждал своей участи. Напряжение сгущалось, и я осознал, что, придя сюда, совершил огромную ошибку.

– Гунтрам, не вертись, это некрасиво. Подойди сюда.

С тем же чувством, что и мои предки, шедшие на гильотину, я приблизился к его столу и остановился напротив, словно провинившийся ученик в кабинете директора.

– Почему мое имя треплют в связи с самым громким преступлением в этом городе за последние десять лет? – медленно спросил он, выделяя каждое слово.

– Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это. Меня без предупреждения забрали в полицию, я растерялся и сказал им про вас. Они хотели знать, где я был и с кем, и я просто назвал вас. Надеюсь, вас не сильно побеспокоили, – это все, что я смог ответить, напуганный его сердитым видом. Казалось, Конрад вот-вот на меня бросится, и прежний опыт общения с ним говорил, что это не так уж невероятно. Надо быть полным идиотом, чтобы прийти к нему за помощью. Если повезет, он просто вышвырнет меня отсюда.

– На самом деле больше всего меня расстроило, что ты не только проигнорировал мое предупреждение насчет этого человека, но и упорно поддерживаешь с ним отношения.

Что? Ты только сказал, что Фефо меня не уважает, но не говорил, что я не должен с ним дружить! Но лучше сейчас не возражать, чтобы не подливать масло в огонь.

– Мне не представилось случая разорвать наши, как вы их назвали, отношения, – попытался защититься я.

– Наркотики, проституция, убийство и еще контрабанда в придачу. Советнику Гандини стоило больших трудов уладить твое дело.

– Мое дело? Меня ни в чем не обвиняли! – взорвался я. Это уж слишком! Я не отвечаю за действия Федерико. Возможно, мне надо было получше за ним присматривать, но это не я привез в Венецию несколько килограммов кокаина. – Им просто были нужны от меня показания.

– Показания, которые полиция могла бы использовать против тебя! Неужели непонятно, что они вполне могут считать тебя сообщником твоего приятеля или даже подозревать в убийстве тех двух проституток из-за пропавших наркотиков?! – рявкнул он, разгневанный моей наивностью.

В памяти четко всплыли те фотографии, и у меня на глаза навернулись слезы. Пытаясь не заплакать, я сказал заикающимся голосом:

– Мне пришлось опознавать их тела по снимкам, а ведь я даже не знал их фамилий.

Пол под ногами вдруг закачался, мне стало нехорошо. Не в состоянии больше сдерживаться, я начал всхлипывать.

Конрад протянул над столом руку и слегка подтолкнул меня, заставив обойти последнюю преграду между нами. Совершенно неожиданно он резко дернул меня на себя, и я неуклюже приземлился ему на колени. Ладонями я уперся ему в грудь, но он обнял меня и привлек к себе. Снова вся моя оборона пала, и я заревел, как ребенок. Успокаивающе поглаживая меня по голове, он молча ждал, позволяя мне выплакаться и сбросить напряжение, накопившееся за последние дни.

– Простите, я испортил вашу рубашку.

– Ерунда. Я беспокоился за тебя, – сказал он мягко, сунув мне свой носовой платок.

– Вы на меня не сердитесь?

– Сержусь, но не по той причине, что ты думаешь.

– Не понимаю. Я правда не хотел, чтобы всё так вышло.

– Я расстроен, что ты меня не послушался; что этот мальчишка городит ложь на лжи, запутывая расследование… Когда тебя отпустили, ты куда-то исчез вместо того, чтобы сразу прийти ко мне. Неужели ты думаешь, что я отказался бы тебе помочь? Твое недоверие – вот что меня тревожит.

– Я пытался связаться с консульством Аргентины и с матерью Федерико. Не хотел больше вас затруднять. С тех пор, как я в Европе, вы – единственный человек, который был добр ко мне.

– Гунтрам, я не лгал, когда обещал позаботиться о тебе. Меня оскорбляет, что ты не воспринимаешь серьезно мои слова – должно быть, тому виной современные легкомысленные нравы. Мне сорок четыре, и я полностью отвечаю за свои слова: если я говорю о своей заинтересованности, это значит, что я действительно хочу попытаться начать с тобой отношения. У тебя есть все, что я хотел бы видеть в своем любовнике и компаньоне. Красота и невинность, и в то же время внутренний стержень делают тебя идеальным для меня. Я хочу любить тебя и хочу от тебя взаимности. И не говори мне опять, будто не интересуешься мужчинами – мы с тобой уже два раза имели возможность убедиться, что это не так. Ты просто боишься из-за своей неопытности. Мы с тобой вместе пройдем через это, и все будет хорошо.

Без дальнейших предисловий он поцеловал меня, на этот раз нежно, словно я был чем-то хрупким и ценным и мог рассыпаться от малейшего прикосновения. Как утопающий, я обнял его за шею и прильнул к губам. Он разорвал поцелуй и, неожиданно для меня, целомудренно прикоснулся губами к моему лбу.

– Пойдем. Знаю, ты устал и чувствуешь себя потерянным. Фридрих проводит тебя в твою комнату, где ты сможешь принять ванну, переодеться и немного поспать перед ужином.

– Я не могу здесь остаться, это уж слишком. И одежда моя осталась в полиции. Им надо что-то там проверить, – проблеял я в замешательстве.

Значит, он всё ещё хочет меня? Почему мне кажется естественным целоваться с ним? У него жесткий характер, он богат как Крез, высокомерен, упрям, не склонен считаться с чужим мнением, существенно старше меня, и, скорее всего, я для него всего лишь новая забава. Но при этом, он – единственный человек во всей моей жизни, который смотрит на меня с неподдельным обожанием в глазах, и я не могу устоять.

Даже не озаботившись ответом, он ссадил меня с коленей и шутливо шлепнул по заднице.

– Иди скорее наверх, а то расстроишь Фридриха, а он может быть еще хуже меня.

Похожий на сердитую черную птицу дворецкий уже ждал меня, когда я вышел из кабинета, который здесь называли студией. Фридрих объяснил мне, как пройти в гостевую комнату.

– Ваша в конце коридора, рядом с комнатой герцога.

Спальня оказалась размером со всю мою квартиру, с отдельной ванной комнатой и с видом на Гранд канал. Я, как ребенок, бросился к окну, чтобы посмотреть на гондолы.

– Пожалуйста, не тяните время, молодой господин, вам еще надо помыться и поспать, – строго напомнил мне дворецкий, выкладывая на огромную кровать сложенную пижаму. Боже, мне уже много лет как не требуется нянька! Я бросил на него недовольный взгляд, но это не произвело никакого впечатления.