Текст книги "Заместитель (ЛП)"

Автор книги: Tionne Rogers

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 65 страниц)

В течение мая шестьдесят восьмого он и мой отец были арестованы четыре раза. Теперь я знаю, откуда у меня нелюбовь к полицейским.

Так что никто не пытался тебя обмануть, Конрад.

28 декабря

Конрад взорвался, когда я поделился с ним своим намерением узнать подробности смерти моего отца.

– Что ты хочешь узнать? Он был очень болен и покончил жизнь самоубийством, чтобы избежать медленной и мучительной смерти! Конец истории!

– Почему вся моя семья погибла незадолго до его смерти? Почему он обвинялся в финансовом мошенничестве, если он был порядочным человеком? Я ничего не понимаю, и, похоже, у меня есть живые родственники. Дядя, по крайней мере! Ты не представляешь, как тяжело расти, когда у тебя нет ни одной родной души! – заорал я в ответ.

– Что именно ты собираешься делать? Запросить файлы из дела, закрытого шестнадцать лет назад? Единственное, что ты получишь, это фотографии тела твоего отца, и поверь, это будет не слишком приятное зрелище! Он выпрыгнул из окна! Ты вообще когда-нибудь в своей жизни видел труп, Гунтрам?

Об этом я не подумал. Я побледнел и сглотнул.

– Обычно сначала о землю ударяется голова, – продолжал Конрад. – Она буквально взрывается, соприкоснувшись с твердой поверхностью. Ты хочешь, чтобы это стало твоим последним воспоминанием об отце? Лучше помни, каким он был, когда он играл с тобой, или каким он запечатлен на твоих фотографиях.

– Я должен узнать, что произошло. Всю свою жизнь я мучился этим вопросом. Я даже не был уверен, что он любил меня, как сказал этот юрист. Ничего не знал о том, какой была моя мать, и что она – художница! Что случилось в банке? Кто мои предки? Я понятия не имел, что мой дед был виконтом и наша семья упоминается с XV века, а на самом деле еще древней. Где мой дядя, и почему он никогда не пытался меня разыскать?

– Гунтрам, ты не найдешь ответы на эти вопросы в полицейском отчете. Если хочешь, я поручу кому-нибудь собрать информацию о твоем отце, но не разрушай свою жизнь, глядя на то, что ты не хочешь видеть. А титул скорее всего утрачен вместе с землей.

– Мне не нужен титул! Я просто хочу понять, что произошло!

– Maus, позволь мне еще раз тщательно проверить этого Лефевра. Я не верю в совпадения. Если он тот, за кого себя выдает, ты поговоришь с ним еще раз, но не запрашивай эти бумаги. Это только ранит тебя. Ты хочешь прочитать отчет о состоянии здоровья твоего отца? Узнать, какую боль ему приходилось терпеть?

– Нет, – прошептал я.

– Я попрошу Горана найти кого-нибудь, кто займется расследованием истории с твоей семьей. Подробности банкротства должны были попасть в газеты. Читать всё это не очень приятно, а публикации бывают очень резкими.

– Понимаю. Ты сделаешь это для меня, Конрад?

– Да, милый.

23 января 2006 года

Конрад сдержал слово и нанял частного детектива во Франции. Этот человек перерыл местные газеты и нашел кое-какую информацию о банкротстве «Креди Овернь», но ничего о другом банке, в котором работал отец. Не было юридического лица, зарегистрированного под названием “Services Financiers Méditeranée” ни во Франции, ни в Швейцарии. Лефевр клялся, что банк назывался именно так, и даже дал мне визитку с именем моего отца и адресом банка – Авеню Клебер, Париж. Странное место для банка.

История банкротства «Креди Овернь» вполне типична. Провинциальный банк, тесно связанный с местными политиками, фермерами и промышленниками, долгов больше, чем капитала, и нет надежды когда-нибудь из них выбраться. Когда дела банка стали по-настоящему плохи, мой дед, Луи де Лиль и двое его сыновей, Паскаль де Лиль и Жером, начали выдавать себе кредиты на миллионы франков, тем самым грабя своих клиентов. Если верить прессе, они все покончили с собой, когда впереди замаячила тюрьма. Деньги растворились в воздухе, и многие люди разорились – фермеры, пенсионеры, ветераны, хозяева мелких магазинов. Имущество де Лилей было распродано с торгов, чтобы вернуть деньги клиентам банка, но вырученные средства покрыли только 12% их депозитов.

Я очень расстроился, услышав об аферах своего отца.

– Милый, мне очень жаль, что тебе пришлось услышать плохое о своем отце, – попытался утешить меня Конрад, когда частный детектив ушел.

– Ты был прав, не это я хотел услышать. Не понимаю, почему Лефевр настаивал, что ни на минуту не поверил в причастность моего отца к мошенничеству. Было официальное расследование, и все они признаны виновными, кроме моего дяди Роже.

– Гунтрам, я наблюдал такие истории много раз. Давай, иди сюда, я тебя обниму, тебе сейчас это нужно.

Я обошел стол и, как маленький ребенок, забрался к нему на колени, обвил шею руками и щекой прижался к его плечу.

– Я – сын афериста, – сказал я тоскливо.

– Ш-ш-ш, не говори так, любимый. Это неправда, – сказал Конрад, гладя меня по волосам. – Лефевр не мог настолько ошибаться, и, возможно, твой отец был честным человеком. Не ты ли мне говорил, что он защищал людей, у которых описали имущество, не беря с них ни цента? Посмотри, какого чудесного сына он произвел на свет. Я всегда буду в долгу перед ним за то, что он дал мне тебя.

– Ну что ты такое говоришь… Люблю тебя.

Мы долго сидели, обнявшись. Меня охватила печаль.

– Прости, что зря потратил твои деньги.

– Ш-ш-ш, забудь. Это мелочь. Гунтрам, твой отец мертв и не может себя защитить. Не осуждай его и помни его, как того человека, который играл с тобой в детстве. Его друзья никогда не верили в обвинения. Лефевр описывает его похожим на тебя, за вычетом бунтов и приводов в полицию. Неужели ты думаешь, что такой человек мог украсть деньги у пенсионеров? Что бы там ни произошло на самом деле, все это в прошлом, и ты ничего не можешь изменить. Думай о будущем, о наших сыновьях и забудь старые истории.

– Да, ты прав, но я не могу не думать о дяде Роже. Где он сейчас? Почему никогда не интересовался мной?

– Лефевр сказал, что твой отец и твои дяди были в очень плохих отношениях. Ты всю жизнь жил за границей. С чего бы ему интересоваться тобой?

– Да, ты прав. В моем семейном фотоальбоме множество фотографий семьи моей матери; старых тетушек, которые ее растили, снимки ее самой и отца, их друзей, несколько изображений моей бабушки. Есть только две фотографии деда и его сыновей в младенческом возрасте. Мой отец не особо их жаловал.

– Ты хочешь, чтобы детектив нашел твоего дядю? Не знаю, возможно ли это. Скорее всего, он сменил фамилию, когда уехал в Южную Африку, или куда он там уехал…

– Нет, не надо. Не думаю, что он примет меня с распростертыми объятьями, – я слабо улыбнулся. – Ты прав. Всё это в прошлом, и я не имею к нему отношения.

– Вот это правильно, милый. Ты теперь часть моей семьи и должен общаться с ее членами. Тетя Элизабетта говорила мне недавно, что она думает съездить на несколько дней в Лиссабон, вернее, в Синтру, и для компании ей требуется кое-кто по имени Гунтрам. Ты можешь поехать туда с детьми дней на четыре-пять. А мне нужно слетать в Китай.

3 февраля, Синтра

У Элизабетты здесь фантастическая вилла – особняк во французском стиле. На значительном расстоянии от города, в лесу, который посадил еще король Португалии в XIX веке. Его имени я не помню, помню только, что он был братом мужа королевы Виктории… Кто-то из немецких Заксен-Кобургов. Вся территория – национальный парк Кашкайш.

Тут не так холодно, как в Цюрихе, и довольно солнечно, хотя сейчас и февраль. Клаусу и Карлу тут очень нравится, и главная моя забота теперь – держать их подальше от фонтана. Они обожают играть с водой! Их любимое развлечение – купать Мопси. Они наливают в свое ведерко для песка воду и опрокидывают его на бедную собачку. К счастью, она уже поняла, что к чему, и убегает, лишь только их завидит.

Я совершенно очарован Синтрой. Это маленький городок, с огромным, странным на вид замком с двумя гигантскими коническими башнями – дымовыми трубами. Улицы усажены большими деревьями, крыши домов выложены разноцветной черепицей, в переулках и магазинах керамики толчется разнообразный люд. Синтра напоминает мне итальянские городки, но она не такая шумная. Здесь невероятно тихо. Местные говорят мягко, язык звучит очень музыкально, хотя я не понимаю ни слова.

5 февраля

Вчера Элизабетта решила на целый день съездить в Лиссабон. Ей хотелось «купить новое постельное белье, а здесь, в Португалии, чудесные кружева». Предполагалось, что я составлю ей компанию, но Карл проснулся простуженным, и я подумал, что лучше останусь с ним дома.

После обеда я решил отправиться в Синтру, выпить кофе и немного побыть в тишине. Дети ужасно энергичные, и я умирал от усталости, проиграв с ними все утро. Я люблю их, но иногда хочется одиночества. Я взял маленькую машину, оставив охрану дома – что может случиться в таком маленьком городе, да и еду я всего часа на два.

В Синтре я припарковался недалеко от замка. Идти туда на экскурсию было уже поздно. Я увидел маленькое кафе напротив и отправился туда, надеясь найти там капучино и покой. Возможно, немного порисовать.

Официантка принесла мой заказ, и я сидел с чашкой кофе, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием огня в камине. В кафе практически никого не было; я достал свой блокнот для эскизов и стал по памяти зарисовывать другой замок, тот, который на горе.

– Выглядит, как настоящий. Продаешь? – спросила меня высокая женщина в простой одежде. Наверное, туристка. Американка, судя по акценту.

– Спасибо. Нет, не продаю. Я не профессиональный художник, – ответил я. Она без приглашения подсела за мой столик.

– А тебе и не надо. Похоже, ты и так при деньгах, – заявила она, протягивая мне руку. – Линда Харрис.

– Это просто хобби, миз* Харрис, – кивнув, холодно сказал я, игнорируя протянутую руку.

– О, да ты – крепкий орешек. Не предложишь мне чего-нибудь? Всегда думала, что у европейских аристократов хорошие манеры, – фыркнула она.

– Я не аристократ. Прошу прощения.

– Разве ты не внук Луи Филиппа Армана де Лиля, виконта де Мариньяк? – спросила она. – Разве это не ты живешь с Конрадом Марией Ульрихом фон Линторфф Заксен Лёвенштайном, герцогом фон Витшток?

– Мадам очень хорошо информирована. Всего хорошего, – сказал я и поднялся, чтобы уйти.

– Да ладно тебе, я гораздо симпатичней, чем Тревор Джонс из Independent Times. Я не собираюсь говорить о Линторффе или его банках – только о твоей семье.

– Я не разговариваю с прессой.

– Разве тебе не кажется странной смерть твоего отца? Нам с Тревором пришлось рыть носом землю – Орден проделал невероятную работу, чтобы скрыть информацию о де Лилях. Даже от их шато в Пуатье не осталось ни камушка, – невозмутимо сказала она. – Купи мне кофе, и я кое-что тебе об этом расскажу.

Я снова сел. Была ли это очередная хитроумная уловка? «Гунтрам, о чем ты думаешь?! Они – против Ордена, значит, враги! Сваливай отсюда как можно быстрее», – сказал мне внутренний голос. Увы, мое сердце решило остаться.

– Что вам заказать? – спросил я.

Она засмеялась.

– Кофе будет в самый раз. Это почти нереально поговорить с тобой, или хотя бы приблизиться к тебе. Куда подевались твои головорезы? Не платите им, и они устроили забастовку?

Я холодно взглянул на нее. Она кашлянула и посерьезнела.

– Мы узнали об Ордене шестнадцать лет назад от члена твоей семьи. Нашим главным информатором был Роже де Лиль вплоть до своей смерти два года назад. Автомобильная авария, как всегда. Тревор думал, что ты тоже нам поможешь, но, похоже, ты не горишь желанием.

– Как я уже сказал вашему приятелю, если у него есть доказательства, пусть идет с ними в полицию, – автоматически ответил я, шокированный новостью, что мой дядя мертв, а мне ничего об этом неизвестно. Он снабжал их информацией? О чем? – Я ни на минуту не поверю, что вы знали мою семью. Это наглая и бесцеремонная ложь.

– Знаешь, парень, мы были поражены, что из всех людей на свете именно ты стал постоянным любовником Линторффа. Полагаю, он точно знает, что любит. Ты очень похож на Роже. Почти как близнец. Забавно, потому что твой отец был брюнетом с зелеными глазами. Ты взял от него только черты лица.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Спокойно, парень. Посмотри на фотографию и скажи, что видишь, – она достала снимок из сумочки и протянула мне.

На нем были изображены четверо мужчин в вечерних костюмах. Один из них – мой отец, в точности такой, каким я его помню, – смотрел скучающе, другой человек с голубыми глазами и темно-русыми волосами, очень похожий на меня, но более элегантный, и еще двое. Один из них Фердинанд в более юной версии, другой – не кто иной, как Конрад собственной персоной.

Время остановилось. Я пытался осознать то, что сейчас видели мои глаза. Конрад знал моего отца? И Фердинанд тоже? Они сидели за одним столом на приеме или каком-то подобном мероприятии. Нет, это обман, такое любой может сделать при помощи фотошопа.

– Это фотография моего отца, – мой голос дрогнул.

– А также твоего дяди Роже, Линторффа и фон Кляйста. Этот снимок Роже дал Тревору, когда узнал, что ты живешь с Линторффом. К тебе приблизиться он не рискнул, иначе бы его сразу же убили. Его и его семью. Насколько я знаю, они сейчас живут в Бразилии. Тревор пытался поговорить с тобой, но дипломатия никогда не была его сильной стороной. Роже только сказал нам, что его семья была частью Ордена; они попытались свергнуть Линторффа, но переворот провалился и все, за исключением его и тебя, были убиты.

Я облегченно вздохнул.

– Вы сами не слышите, как нелепо это звучит? Линторфф перерезал всю мою семью, а потом решил, что я – лучший выбор для его постели.

– Я знаю, что это звучит странно. Ты не обязан мне верить. Спроси Марианну фон Лихтенштайн, мать Линторффа. Она скажет тебе правду. Это очень смелая женщина, и она сделает все, что в ее силах, чтобы уничтожить эту проклятую организацию. Она живет в Париже. Позвони ей. Только тебе она расскажет правду. Я оставлю тебе ее номер и свой – вдруг ты все же захочешь поговорить со мной.

– Не затрудняйтесь. Все это очередной фарс для вашей газетенки. Чушь! – крикнул я ей и пошел к выходу, бросив 20 евро на кассе.

На ветровое стекло моей машины была прикреплена маленькая записка с телефонным номером. Я скатал из нее шарик и выкинул в мусорный контейнер. Ни к чему загрязнять такой славный город, хотя тут и встречаются неприятные люди.

На обратном пути я гнал машину на полной скорости, но к тому времени, как приехал на виллу, уже стемнело, и я сразу отправился спать. Слишком уж взбудоражен я был, чтобы идти к детям.

Пропади пропадом эти журналисты и Орден! Моя семья не имеет к ним отношения! Мы владели всего лишь второразрядным, нет, третьеразрядным банком в Оверни! Для членства в Ордене это маловато. Никто из них, тем более, Конрад даже говорить бы с нами не стали. Сидеть за одним столом? Да никогда! Это трюк, чтобы отвлечь внимание и вытянуть из меня информацию об Ордене.

Конрад сказал бы мне, если бы был знаком с моим отцом.

Разве его бывшего любовника звали не Роже? Точно, Роже. Я записал имя в дневнике. Конрад всегда говорил, что мы похожи – как я с моим дядей.

Нет! Конрад помог мне получить информацию о моей семье и даже защищал моего отца, а его бывший любовник был мерзавцем. Нет, затеяли переворот его братья и отец. Они интриговали за спиной у Конрада. Этот Роже был сексуальной приманкой в их руках. Конрад не лгал мне, когда он хорошо отзывался о моем отце. Я чувствую, когда он врет.

Это просто совпадение. Роже – распространенное имя. Вот если бы его звали Гунтрам или Лотар, тогда другое дело.

Но какого дьявола Конрад сказал, что он благодарен моему отцу, потому что «он дал мне тебя»? Я никак не мог избавиться от ощущения, что это были не просто общие слова, чтобы меня успокоить. Какая абсурдная фраза.

То, как погибла вся моя семья, очень похоже на modus operandi** Ордена, как сказал бы Репин.

Нет. Это сумасшествие. Гунтрам, ты отравился их ядом. Эти ребята – фанатики. Некоторые из них считают, что иллюминаты – инопланетная раса ящеров, как в сериале "Визитеры" или что они хотят истребить две трети человеческой расы. Они запросто могли сделать фотомонтаж и подсунуть мне эту фальшивку.

Я никому не скажу о том, что произошло. Просто возьму завтра детей и вернусь в Цюрих.

Примечания переводчика

Ms. – нейтральное обращение, в отличие от miss и mrs не содержит информации о семейном положении женщины.

** modus operandi (лат.) образ действия, манера делать.

========== "34" ==========

8 февраля 2006 года

Сегодня целый день занимался, пытаясь наверстать пропущенную неделю в университете. Оставшись в библиотеке, я наслаждался миром и тишиной, поскольку все студенты были на занятиях. Я все никак не мог избавиться от беспокойства, поселившегося внутри с тех пор, как ко мне в Синтре подошла та женщина. Похоже, она не сомневалась, что смерть моего отца – это не самоубийство.

Два человека независимо друг от друга утверждали, что Жером де Лиль был тяжело болен, а у Чано хранились медицинские записи отца из страховой компании. У него была диагностирована терминальная стадия рака.

Но почему журналистка упомянула мать Конрада, и что та может знать? Конрад всеми печёнками ненавидит ее. Он не пригласил ее на крещение детей, хотя она – их бабушка! С того раза в Париже он больше никогда не говорил о ней. Если ей что-нибудь требуется, она обычно разговаривает с Моникой. Марианна фон Лихтенштайн Фобур – парижская светская дама, живет там с детьми и со вторым мужем. Я видел ее в глянцевом журнале, пока сидел в ВИП-зале в Гатвике. Её сфотографировали на балу Красного Креста. Фридрих заставил меня выбросить журнал, пока не пришел Конрад.

– Герцог разозлится, если увидит его. То время было для него непростым.

Почему она хочет со мной поговорить? Если, правда, хочет.

Захлопнув лэптоп, я сел за один из библиотечных настольных компьютеров. Мне надо было произвести кое-какое исследование и регистрироваться со своего устройства не хотелось. Возможно, мой испытательный срок уже закончился, но никогда нельзя быть уверенным.

Я погуглил название нашего семейного банка и нашел несколько старых статей о банкротстве, множество историй разорившихся из-за нас людей, хроники о «самоубийствах». Дерьмо! Моим двоюродным братьям и сестрам было семь, десять и двенадцать лет, когда они умерли! Какие родители такое сделают?! Только ради того, чтобы избежать тюрьмы и банкротства? Когда я увидел фотографию сгоревшего дома, я закрыл глаза и сунул в рот лекарство.

Конрад прав, мне не стоит ворошить прошлое. На месте отца, пройдя через это всё, я бы тоже выпрыгнул из окна.

Но я так и не понял, как мог человек, восемь лет бесплатно проработавший в организации, помогавшей беднякам, потом мошенничать в банке, обкрадывая таких же бедных людей, ради наживы его родственников, которых он презирал.

19 марта

Через десять дней Карлу и Клаусу исполнится два года. Я очень счастлив и горд за них. С тех пор, как они научились ходить самостоятельно, они стали постоянным источником проблем. Они ни за что не останутся там, куда ты их поставил. Через несколько секунд их там уже не будет!

Мы с Конрадом опять поругались по поводу подарков на день рождения. Конрад настаивал на чертовых пони! Снова! Он никогда не сдается.

– Если тебе так хочется пони, купи его себе! – не выдержал я. – Ни за что не позволю дарить пони детям, пока им не исполнится хотя бы лет пять!

– Я – отец, и знаю, что для них хорошо.

– Отлично! Только не приходи ко мне плакаться, когда лошадь сбросит одного из твоих сыновей, или когда врач объявит тебе, что у них кривые спины из-за верховой езды! Неужели ты не можешь купить им что-нибудь нормальное, вроде мяча или машинки?

– Хорошо, если ты категорически против, я подожду до следующего года, – сказал он с достоинством.

– Спасибо. Если хочешь, я могу позаботиться о подарках. Они еще слишком маленькие и не понимают, что у них день рождения. Ты сам говорил, что им с рождения слишком много дано. Я поищу что-нибудь небольшое. Клаус любит деревянные инструменты, а Карл хочет игрушечный магазин.

– Держи Клауса и его молоток подальше от фарфора, а Карла не подпускай к моей чековой книжке.

Я засмеялся.

– Ты можешь одолжить им денег на собственное дело.

– Возможно – если бизнес-план хороший, – очень серьезно сказал он.

Подозреваю, что если дети когда-нибудь попросят у него денег сверх установленного им содержания, он обложит их процентами. Не говоря уж о том, что будет требовать, чтобы они показывали ему бухгалтерские книги.

22 марта

После университета я отправился в Цюрих, в магазин игрушек, чтобы купить то, что хочется детям, во всяком случае, насколько я могу об этом судить. Хайндрик остался в машине на улице.

– Уверен, что не хочешь сходить? Вдруг найдешь что-нибудь, что тебе приглянется? – полушутя спросил я его.

– Поводок и намордник для тебя. Я куплю их в зоомагазине, – сухо ответил он.

– Думаешь, сумеешь удержать поводок? – парировал я, слегка раздраженный.

– Да иди уже и постарайся успеть выбрать до закрытия.

– Ты мой любимый телохранитель, – фыркнул я. Этот человек не понимает шуток.

– Конечно. Веди себя хорошо, не то я пожалуюсь Горану.

– Тогда я сделаю так, что ты будешь ходить со мной и малышами на детскую площадку. Только представь: целые полдня в окружении орущих детей и скучных мамаш. Малыши очень неаккуратно обращаются с мороженым.

– Ты умеешь пугать покруче герцога, – на этот раз он рассмеялся. – Не забудь: только подарки для малышей, Гунтрам. Я знаю, что ты питаешь слабость к плюшевым игрушкам – видел у тебя в студии барсука, – злорадно сказал Хайндрик, очень довольный собой.

Мне пришлось засмеяться в ответ.

В магазине любезная девушка-продавец помогла мне с выбором. Я взял Карлу набор игрушечных продуктов, выточенных из дерева, большой величины – чтобы дети их случайно не проглотили, и верстак с инструментами для Клауса. Еще они получат кухню, одну на двоих, и посуду. Конрад может разглагольствовать о гендерных стереотипах, сколько ему угодно.

Когда я заплатил и сказал продавцу, куда отправить покупки, ко мне обратилась симпатичная девушка в деловом костюме.

– Мистер де Лиль? Меня зовут Клодия Элленберг. Я – персональный ассистент Марианны фон Лихтенштайн. Она просила меня передать вам это письмо, – коротко объяснила она, вложила мне в руку конверт и быстро ушла. Я растерялся и машинально сунул письмо в карман.

Дома я пошел в свою студию, чтобы прочитать письмо.

Уважаемый мистер де Лиль

Мне необходимо срочно поговорить с Вами по очень серьезному делу, касающемуся моего сына и его отношений с вами. Пожалуйста, свяжитесь со мной по этому номеру, и мы назначим встречу.

Марианна фон Лихтенштайн Фобур

Возможно, она хочет повидать своих внуков. Наверное, стоит ей позвонить, но только после их дня рождения. Могу себе представить взрыв эмоций, когда я скажу своему любимому, что его мать желает познакомиться с Карлом и Клаусом. Все-таки, у нее есть такое право, как у бабушки.

14 апреля

Сегодня днем я позвонил матери Конрада. Не то чтобы я боялся и откладывал разговор, просто у меня было много других забот: празднование дня рождения детей, проклятая ежегодная встреча Ордена – я забрал детей в Женеву, к Тите Ольштын, которая была в восторге от своих маленьких гостей, и вернулся в субботу вечером; праздничный пасхальный обед и сотня других мелких дел, как например, ловля коричневого кролика, кем-то втайне пронесенного в дом и спрятанного в моем шкафу. Кто бы это мог сделать?

Я набрал номер, и очень холодный голос ответил по-французски.

– Меня зовут де Лиль. Могу ли я поговорить с принцессой?

– Это я. Добрый день, мистер де Лиль. Вы не спешили ответить на мое письмо, – обругала она меня, голос звучал очень похоже на Конрада.

– Прошу прощения за задержку, принцесса. Я не следил за временем. Что я могу для вас сделать? – спросил я, начиная сердиться. Она хочет, чтобы я поддержал ее в их с Конрадом войне, но разговаривает со мной, как с собакой.

– Вы можете приехать в Монтрё, чтобы встретиться со мной?

– Мадам, я не могу ничего обещать, не зная ваших намерений. Не уверен, что способен помочь вам в отношениях с вашим сыном.

– С Конрадом? У меня нет с ним никаких отношений, о чем я нисколько не жалею. Он – Линторфф, – в ее голосе звенел лед.

– Тогда, боюсь, я вас не понимаю. Вы писали, что дело касается его.

– Нет, я писала, что разговор пойдет о ваших отношениях с Конрадом фон Линторффом. О вашем отце, Жероме де Лиле. Его мать, ваша бабушка, была моей близкой подругой. Вы можете встретиться со мной в Монтрё в следующий вторник?

– Не уверен, что смогу туда приехать.

– Вторник, полдень, Hotel de la Paix. Мой секретарь будет вас ждать. Всего доброго, сэр, – с этими словами она повесила трубку.

Да, без сомнения, любовь командовать людьми досталась Конраду от неё. Ехать или нет? Будет трудно снова ускользнуть от Хайндрика. Он стал бдительней. До сих пор не доверяет мне.

Нет, лучше я возьму его с собой.

========== "35" ==========

16 апреля

Не так уж просто обвести Конрада вокруг пальца, но, думаю, я смогу. Почти пять лет отношений научили меня, что лучший момент для просьб – это время после раунда страстного чувственного секса. Он устает и немного опускает щиты.

Я прижался к его груди и обнял за талию.

– Гунтрам, хватит тереться об меня, словно кошка. Тебе чего-то нужно. Выкладывай.

– Только совет, – я сделал вид, что удивлен. Он отстранился и выжидающе посмотрел на меня. – Помнишь, я рассказывал тебе о своей учительнице рисования?

– Нет.

– Ты должен помнить. О той, что читала нам «вводный курс по шопингу у «Кристис».

– Ты хочешь что-то купить у «Кристис»?

– Нет! – с досадой воскликнул я. – Просто она написала, что на следующей неделе будет в Монтрё и хочет проведать меня, узнать, как я поживаю, и тэ дэ.*

– «И тэ дэ»? Что это еще за выражение? Ты слишком много времени проводишь с Армином. Скоро тебя будет невозможно понять.

– Она хочет посмотреть мои работы. Я каждый год посылаю ей каталог. Она сказала, что не прочь купить что-нибудь мое, но я не уверен насчет поездки. Это же учебный день. Вторник.

– Студенческая честь не позволяет тебе пропускать лекции? – поддразнил меня Конрад. – Поезжай и вечером возвращайся.

– Да, наверное, так и сделаю. Я мог бы поехать на поезде.

– НЕТ! Ты возьмешь Милана, Хайндрика и машину. Где ты с ней встречаешься?

– В «Hotel de la Paix», в двенадцать. Но, сдается мне, что она ничего не купит.

Он вздохнул.

– Это ты ничего ей не продашь. Я же тебя знаю. Скорее всего, она вернется домой с рисунками на несколько тысяч франков, которые достанутся ей бесплатно. Как продавец ты совершенно безнадежен.

– Если я все же продам что-нибудь, должен ли я говорить Остерманну? Вдруг он станет ревновать? Все-таки он – мой менеджер…

– На последнем аукционе ты сказал Тите не платить больше 4 000 франков за твою работу, и картина, которая ей очень нравилась, была продана за 53 000. Остерман получил за твои работы маслом около 12 000.

– Ладно, я возьму только акварели и карандашные рисунки! Это не моя вина, что у людей было щедрое настроение! Ради интереса я выставлю на Ebay одну работу, и посмотрим, получу ли я за нее хотя бы 50 долларов.

– Возьми в Монтрё не больше десяти штук. Кто-то должен блюсти твои интересы, – сказал он устало.

– Да, Конрад. Как скажешь, – мягко ответил я.

24 апреля

Моя жизнь разрушена. До сих пор не могу во все это поверить, но Конрад даже ничего не отрицал. Он хладнокровно всё подтвердил и сказал, что я не могу выйти из Ордена, так как я – назначенный Консорт и наставник его детей. Всё, что он сейчас может сделать, это разрешить мне «несколько дней пожить у Фердинанда, чтобы ты успокоился».

Ненавижу этого сукина сына! Пусть только попробует ко мне приблизиться!

Я чувствую себя таким грязным…

20 апреля я приехал в Монтрё, чтобы встретиться с Марианной фон Лихтенштайн. Она уже ждала в лобби «Hotel de la Paix» и велела мне идти в ресторан отеля, поскольку разговаривать в ее номере я отказался. Я все еще подозревал, что встреча может оказаться ловушкой, и предпочел разговаривать с ней нà людях. За дальним столиком я заметил Милана.

– Вижу, Орден все еще бдительно следит за консортами, – пренебрежительно сказала она. – Хотя я не одобряю ваше положение в Ордене, я вам сочувствую. Я тоже была на вашем месте и носила кольцо, которое сейчас носите вы.

Марианна фон Лихтенштайн оказалась высокой и элегантной женщиной около семидесяти, с правильными чертами лица и поразительно ледяными голубыми глазами. Она говорила с механической точностью, тоном, не допускающим возражений.

– Мадам, я не уверен, смогу ли ходатайствовать за вас перед герцогом.

Она сухо хмыкнула, заставив меня похолодеть.

– Я вижу, что он хорошо выдрессировал вас. В точности как его отец. Вам тоже полагается называть его «Ваша Светлость» даже дома?

– Если вы не одобряете наших отношений, и я вам неприятен, зачем вы настаивали на встрече? – спросил я, теряя терпение с этой заносчивой женщиной.

– Я вовсе не намерена возобновлять какие-либо отношения с Конрадом. Тот день, когда он решил прекратить любые контакты между нами, стал одним из самых счастливых в моей жизни. Будьте уверены, что меня также совершенно не интересуют эти отродья, его сыновья. Это издевательство над природой, совершенное для того, чтобы выглядеть нормальным человеком.

– Всего хорошего, мадам, – сказал я, поднимаясь из-за стола.

– Сядьте. Хорошо, перейдем прямо к делу, пока ваш человек не накинулся на меня с оружием в руках. Он из Крайны?

– Да.

– Как обычно. Кровожадные псы. Один из них всегда возглавляет оперативную службу. Линторффы выводили их породу несколько столетий.

– Вы сказали, что знали мою бабушку и хотите поговорить о моем отце.

– Вы очень похожи на Роже де Лиля. Почти копия своего дяди. Поистине жалкий тип, как и все де Лили. Но ваш отец был хорошим человеком. Должно быть, ему это передалось от матери, Сигрид цу Гуттенберг Заксен. До сих пор не понимаю, чем ее так прельстил виконт, что она вышла за него замуж и уехала в Богом забытое место. В 1965 году она умерла в полном одиночестве от рака – ее муж был слишком занят, виляя хвостом перед Германом фон Линторффом.

В 1997 году я отдыхала в Кейптауне, и там ко мне подошел незнакомый человек. Он сказал, что много лет назад был знаком с Конрадом, и я ему ответила, что не хочу иметь с Линторффами ничего общего. Но этот человек знал о наших плохих отношениях, так как они с Конрадом состояли в любовной связи с 1981 по 1989 годы, если я правильно помню. Меня совершенно не интересовало, что сын Линторффа оказался гомосексуалистом, поэтому я не стала дальше с ним разговаривать. Если он хотел шантажировать меня, он просто зря тратил время. Я бы не заплатила и цента за Конрада.