Текст книги "Пленник (СИ)"

Автор книги: SmileGin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 72 страниц)

– Что же письма-то от графа приходят в таком плачевном виде? – почти ласково пожурил он, вытряхивая письмо. – Как же теперь понять, что это действительно Джессо написал, а не ты или кто другой подсунули обманку?

– В пути у меня произошла стычка с королевским отрядом. Один из них оказался слишком любопытным.

– Выходит, королевский солдат, который обязан был убить тебя или, на худой конец, взять под стражу, так просто тебя отпустил? Так еще и с посланием лидеру сопротивления от лорда-предателя? Сдается мне, ты меня совсем дурачком считаешь.

– Я не лгу. Клянусь честью, это письмо от Его Светлости.

– Увы, я на слово не верю, а потому даже читать ничего не буду. – Дино поднялся и собрался порвать письмо на мелкие клочки, как вдруг Генкиши скрипнул зубами и воскликнул:

– Я говорю правду! На Фиор шли королевские солдаты, и господин Джессо вместе с Ирие Шоичи остались его защищать. Но они говорили, что есть что-то, что не должно вместе с ними погибнуть, поэтому я ушел с поля боя. Поэтому… – он замолк, стиснув челюсть, и низко склонил голову. – Хотя бы прочтите, прошу. Я мог остаться и сражаться бок о бок со своими людьми, защищать свои земли и своего графа, но вместо этого искал вас, даже не будучи уверенным, что, в конце концов, найду. Если вы не прочтете… вся эта дорога была просто бессмысленной.

Дино некоторое время молча смотрел на него, и так же молча раскрыл сложенный вдвое листок, исписанный красивым аккуратным почерком.

«Я так думаю, что можно нам обойтись без излишних церемоний и вступительных речей. Каваллоне, мы с тобой славно сотрудничали во время боев, и я помню тебя, как вполне здравомыслящего человека – если не думать о странных заморочках из-за Хибари Кеи, – так что мне думается, что ты сделаешь все правильно, несмотря на… некоторые проблемы с твоим здоровьем.

Я бы хотел лично поговорить – уверен, что мы смогли бы более продуктивно провести беседу, но так как на МОИ земли идет почти целая армия, я вынужден отправить своего человека чуть ли в неизвестность, чтобы передать письмо, не выражающее и сотой части моих намерений и идей.

Я умирать не собираюсь, но на всякий случай решил поделиться с тобой информацией, которая несомненно вызовет у тебя интерес и негодование…»

Дино раздраженно поджал губы. Он ненавидел такие долгие размусоливания, присущие аристократии, и пропустил несколько строчек. Спустя несколько мгновений он замер, заметно побледнев, и, быстро вернувшись в начало текста, еще раз прочел его.

– Что там? – нервно спросила Анита, обеспокоенная его реакцией.

Дино не ответил, отошел и, сев на поваленное бревно, снова и снова перечитал письмо.

– Так ты… – выдохнул он, наконец, поднимаясь и убирая бумагу в карман, – говоришь, что королевский солдат отпустил тебя после того, как прочитал это?

– Да, – подтвердил Генкиши, сам не на шутку взволновавшись. Дино хотел было усмехнуться и швырнуть ему в лицо письмо, но тот вдруг продолжил: – Это был бывший капитан стражи господина Рокудо. Чейз Донован.

– Чейз… Донован? – ошеломленно переспросил Дино, мгновенно вспомнив ублюдка, подсунувшего ему фальшивые листовки и оружие, которые он в глаза не видел. Теперь немного прояснилось. Может, этот Чейз играет на стороне Мукуро. В противном случае, Генкиши с этим письмом никогда бы до ордена не доехал.

Какого черта вся эта хрень случилась в одно время?!

Дино поманил за собой Ромарио и Аниту и побрел в командную ставку, едва волоча за собой ноги. Он все еще переваривал прочитанное.

В письме Джессо говорил о том, что прежний король – мудрый, добрый и по всем параметрам положительный – одно лицо с Бельфегором, который явно на всю голову больной, кровожадный, да к тому же, самодур. Мало того, оказывается это урод объявил войну Сидонии, а значит и ряду других, союзных с ней стран.

В конце послания Бьякуран апеллирует тем, что повстанцы борются не с теми, что надо открыть глаза людям, и что Дино такое под силу, но… какого хрена? Он сам едва мог поверить в это, как он будет объяснять такое чудовищное предательство остальным? Правители назначаются самими богами – как минимум половина королевства свято в это верит, как с ними говорить? Может, у Джессо поехала крыша после того, что с ним случилось, и он сам все это выдумал, или, может, он понял, что не жилец, и таким способом решил отомстить королю?

Дино протянул письмо Ромарио, чтобы он прочитал его вслух, и тяжело оперся на стол, закрывая глаза. Что теперь делать? Куда идти? С кем сражаться и сражаться ли вообще? Искать Хибари или смириться с его идиотским решением? Бежать из страны или теперь уже воевать против монарха?

Он устало рассмеялся, оседая на пол.

Воевать с королем – да он в своем уме? В его распоряжении кучка крестьян, взявшихся за оружие пару месяцев назад, большая часть которых ранена, а оставшаяся представляет собой детей и женщин, а у короля… у короля армия. Обученные солдаты – один стоит десятка. У него возможности, золото и оружие, а у ордена? Только энтузиазм и вера в справедливость, которая ничем им не поможет. По крайней мере, ему это точно не помогло.

Ромарио ошеломленно замолк, и Анита с ужасом смотрела на него, не веря ушам. Она выхватила из его рук листок и пробежалась по нему взглядом, с трудом прочитав скачущие перед глазами строчки.

Сидония? Их верный союзник, дружественная страна – и враг? Это просто не укладывалось в голове.

Королевство граничит со всеми странами-союзниками Сидонии, которым явно не понравится варварская расправа над послом и развязывание вражды… Гредзо же просто сотрут с лица земли при таком раскладе!

– Значит, за нами не гонится вся армия королевства лишь потому, что король – не знаю уже, кто он там – хочет посмотреть, как мы будем сражаться с якобы захватчиками? – медленно произнес Ромарио.

– Выходит, что так. Оказывается, нам везло, – криво ухмыльнулся Дино. Анита вернула ему письмо, и он аккуратно сложил его, прежде чем снова спрятать в карман. – Ума не приложу, что делать.

– Будем… я думаю, что нам нужно свергнуть короля.

– Ты в своем уме? – налетела на Ромарио Анита, аж дернувшись от такой перспективы. – Да мы до Гредзо не дойдем – нас убьют, как только мы из леса выйдем!

– Именно поэтому нам нужна поддержка аристократии, – ответил Ромарио и тронул обескураженного Дино за плечо.

– И как, ты думаешь, отнесутся повстанцы к такой идее? – покачал головой тот, устало ткнувшись лбом в колени. – Сотрудничать с теми, против кого сражались… даже если я расскажу им в подробностях, какой засранец король, им будет тяжело довериться знати. К тому же, я не совсем верю словам Джессо. Это может быть такой занятной уловкой, чтобы убрать меня с пути.

– Но мы же ему ничем не мешаем. Тем более, сейчас, когда он лишен титула. У него нет резона сдавать нас властям.

Дино взглянул на Аниту. Она вздохнула и, скрестив на груди руки, присела на краешек стула.

– У Джессо есть мотив недолюбливать именно Дино, так что это вполне правдоподобная версия.

Ромарио непонимающе нахмурился.

– Не знаю, какие у вас проблемы, но я не думаю, что он стал бы бросать такие слова на ветер. Он весьма подробно все описал, и становится понятным, почему в Фиор отправили целую армию – обычно на беглых преступников так не распыляются. И становится понятно, почему он бежал из Гредзо – потому что услышал то, что предназначалось не для его ушей.

– Он мог бежать из-за Мукуро, – возразил Дино, но тут же прикусил язык. Бьякуран гораздо больше помог бы другу, если бы оставался на своем месте. Он не мог этого не понимать. Значит, у него был другой мотив.

Конечно, Дино больше склонялся к тому, что написанное являлось правдой, но не хотелось бы рисковать, даже если был хотя бы один процент возможности того, что это неправда.

– Мы могли бы отправиться в Фиор и помочь Джессо.

– Слишком далеко. К тому же, королевских солдат было куда больше, чем у Джессо, а сражение началось пару дней назад… – старательно выуживал из своей памяти рапорты разведчиков Дино. – Джессо достаточно умен, и с ним Ирие, у которого мозгов тоже не занимать, поэтому я не думаю, что они погибли, но такая вероятность все же существует, а впустую проделывать такой путь было бы глупо. – Он поднялся, держась за столешницу обеими руками, поежился от боли и провел ладонью по лицу, выпрямляясь. – Мы идем в Лэндинг. Он ближе, и к тому же, я практически уверен, что там Рокудо Мукуро, а он, как-никак, тоже был аристократом.

Анита с подозрением посмотрела на него.

– Скажи, мы идем за Рокудо или… – она многозначительно замолчала, и Дино недовольно скривился, поняв намек.

– Мы идем за Рокудо. Если там будет Хибари Кея, подберем и его – перетянет к нам Клевентон. Если с нами будет Рокудо, а Джессо сумеет выжить, он сам к нам придет, и Ирие Шоичи с ним. Четыре человека по цене одного – на рынке рабов за такое предложение ломали бы шеи, выстраиваясь в очередь. Так что действуем по первоначальному плану.

– А что будем делать с солдатом Джессо?

– Убей его. Мне не хотелось бы, чтобы королевские псы узнали о наших делах с аристократией раньше времени. А раз его однажды уже поймали и выяснили цель задания, то смогут сделать это еще раз… Хотя нет. На случай того, если Джессо все же выжил, оставь его. Будет ступенькой к… сотрудничеству. Если получится – завербуй, покажи письмо. И запомни его реакцию, потом расскажешь. – Дино стянул через голову грязную рубашку и с досадой уставился на открывшуюся руку с ошметками бинта. Она все еще жутко болела и плохо слушалась, а это здорово мешало.

Ромарио отправился выполнять приказ, а Дино двинулся к бочкам с водой, чтобы смыть с себя грязь и кровь, и, подозвав одну из прачек, попросил свежую одежду. Ему предстоял тяжелый разговор со своими людьми, и он сомневался, что все пройдет гладко, учитывая, как сейчас намешано у него в голове. Надо убедить, что без помощи аристократии им не обойтись, что слова Джессо не ложь, что бегство не выход. Даже по отдельности, каждый из этих пунктов уже представляет собой ту еще головомойку, а уж все вместе… Как бы после речи не пришлось распускать орден совсем.

– Дино, – поймала его за руку Анита, и он остановился, вопросительно вскинув брови, – ты не уйдешь? Не распустишь орден? – Словно прочитала его мысли. – Потому что… потому что, если ты решил уйти, не вдохновляй остальных на борьбу с королем.

– Я же сказал, что не собираюсь уходить.

– Но если мы идем за Мукуро, то наверняка там и Хибари…

– Перестань! – гаркнул Дино, отдергиваясь и неприятно морщась. – Мне некогда думать о нем, и ты не напоминай. Он ясно дал понять, что ему плевать на меня и то, что было между нами, так что я не собираюсь настаивать.

– Ты же прекрасно знаешь: едва он поймет, что ты его вспомнил, то вернется! А я знаю, что ты оттолкнуть его не сможешь. Не сможешь ведь?!..

Дино схватил ее за плечи и тряхнул с такой силой, что Аните показалось, ее голова вот-вот отвалится.

– Я не знаю, ясно?! – процедил он. – Я не могу об этом думать, поэтому просто замолчи. Сейчас для меня важен только орден.

Он отпустил ее, мгновение смотрел ей в глаза, не проронив и звука, и, резко отвернувшись, ушел. Только об ордене он и мог думать сейчас. Только работа позволяет ему кое-как сохранять рассудок.

Окунув голову в бочку с водой, он вдруг поймал себя на мысли о том, как ему жаль, что Скуало не убил его тогда на арене.

***

Время тянулось удручающе медленно. Бездействие сводило с ума, оставляя после себя зудящее чувство тревоги, ощущения того, что часы утекают просто в никуда, просачиваясь сквозь пальцы.

Мукуро знал, что в замке они должны пробыть менее суток, а казалось, будто прошло уже несколько дней.

Он обшарил все углы, обстучал все стены, но не нашел ни малейшей лазейки. Сам всегда старался сделать это место неприступным и безопасным – теперь это не играло ему на руку. Глядя в полутьму коридора, он думал об участи, которая ждет его и Хибари, если они не успеют выбраться до прибытия Виллани. Их отвезут в Гредзо, где Бельфегор примет их с распростертыми объятиями. Начнет он с Кеи – в этом не было сомнений, а потом, когда Мукуро уже будет раздавлен, примется и за него. Незавидная участь их ждет.

Но. Это лишь в том случае, если в Гредзо их все-таки доставят. Мукуро частенько попадал в переделки, казавшиеся абсолютно безвыходными, но, в конце концов, с тушем и фанфарами выбирался из них победителем. Этот случай ничем не отличается. Нужно только основательно пораскинуть мозгами.

Он слышал голоса стражников, примерно в пяти-десяти метрах от их темницы, их заглушало громкое перешептывание заключенных из других камер и лай собак откуда-то сверху. Видимо, королевские солдаты правилами приличий в этот раз пренебрегли и впустили в дом животных.

Жаль, с ним не было друзей. Они всегда помогали, может, поэтому он всегда выходил сухим из воды. Бьякуран бы непременно смог найти правильное решение, он что-нибудь придумал бы, он был умным… был.

Мукуро оперся рукой о стену и крепко зажмурил глаза, пытаясь успокоиться. Новостей о Занзасе не было, и это радовало: была надежда, что он все еще жив. О Джессо он не мог говорить с такой уверенностью, и это его просто убивало. Он пытался отгонять от себя мысли о нем, старался держать себя в руках, но так или иначе возвращался раз за разом, и снова переживал это невосполнимое чувство утраты – словно часть его самого обрубили и даже не позаботились об обезболивании морфием.

Если бы он знал, что в Гредзо они виделись в последний раз… он бы постарался отвлечься от переживаний за Хибари, обратил бы больше внимания на своего друга, запомнил бы каждое слово их скудных в тот момент разговоров.

Мукуро медленно сел на пол и привалился плечом к стене, склоняясь к ней же виском. Голова гудела, думать было больно, и от влажного холодного воздуха першило в горле.

Ему нужно что-то делать, что-то придумать, чтобы спасти Кею и себя, но такое нехитрое действие, как подъем, далось ему с трудом. Все мысли были заняты Бьякураном, и это походило на издевку, плевок в лицо: когда он был рядом с Джессо, не мог выкинуть из головы Хибари, а теперь, когда ему нужно изо всех сил стараться спасти Кею, он думал лишь о Бьякуране, о его последних минутах. Было ли ему больно, о чем он думал, какой она была вообще – его смерть? И есть ли хоть какой-нибудь, самый мизерный шанс, что костлявая обошла его стороной?

– Хватит, – сам себе приказал Мукуро и поежился от звука собственного голоса: охрипшего, низкого, словно чужого. Он с силой ущипнул себя за руку и, чувствуя, как на коже наливается синяк, встряхнул головой.

Хибари вдруг издал какой-то странный вздох, отрезвивший затуманенное сознание Мукуро, и он, метнувшись к нему со скоростью света, присел на колено рядом.

После того, как Кея успокоил его, то почти сразу уснул, а Мукуро не стал будить, рассудив, что тот просто устал от длительного похода и еще не отошел от совсем недавнего ранения. Им обоим пришлось многое пережить за последнюю неделю.

Мукуро прислонил ладонь к его лбу и нахмурил брови, едва не обжегшись. Хибари просто горел, у него пересохли и потрескались губы, и он весь дрожал, как в лихорадке.

– Эй, Кея! – позвал Мукуро, схватив его за подбородок и потрепав а щеку. – Проснись, живо!

Он не был силен в медицине, но знал одно: стоит закрыть глаза хоть на мгновение, и ты уже не сможешь их открыть. Он осторожно приподнял одно веко и вздрогнул – глаза у Кеи закатывались.

– О, нет, Кея, слышишь, очнись! – едва не закричал на него Мукуро и затряс его за плечи. Пользы это никакой не принесло, Хибари даже не дернулся. – Так… так… – он закрыл глаза, приложив ко лбу горячую ладонь. – Не холодный, значит, еще живой. Значит, еще можно помочь…

– Хватит бубнить, – зло шикнул Хибари, не открывая глаз. Его лицо, покрытое испариной, с прилипшей ко лбу мокрой челкой, мучительно кривилось, и затрясся, выдыхая и хрипя так, будто задыхался. – Так бывает, не истери.

– В каком смысле: «так бывает»?! – процедил Мукуро, схватившись за его плечи. – Какого черта происходит?!

– Это из-за морфия, – пояснил сбивчивым шепотом он и немного успокоился, когда Мукуро, бережно прижав его к себе, сел у двери, из-за которой хотя бы немного пробивался более или менее свежий воздух. – Шамал говорил, что нельзя его много…

–… а ты не мог без наркотика… – закончил за него Мукуро, и сознание услужливо подкинуло ему воспоминания о далеких днях детства, когда порой ему приходилось ночевать рядом с отбросами общества, и он встречал людей, зависимых от морфия – больных, искалеченных, обезображенных, умирающих от ломки или передозировки. Объяснение Хибари его совершенно не успокоило. Он не мог потерять его, только не его. – Не могу представить, как тебе было больно. Как тебе больно сейчас, – выдохнул Мукуро, зарываясь лицом в его взлохмаченные взмокшие волосы. – Как тебе помочь? Что мне нужно сделать?

Хибари промолчал, отчаянно клацая зубами. Он уже даже не понимал, что тот ему говорил; все тело горело огнем – жгло буквально везде: в голове, в груди, в животе, в руках и ногах. Ему было то одурительно холодно, то нестерпимо жарко, и он порой не чувствовал свои конечности, и даже связно говорить удавалось с трудом.

Мукуро укачивал его на руках, шептал на ухо что-то очень приятное и ободряющее, и в минуты беспамятства Хибари казалось, что он в далеком почти забытом детстве. Он болел редко, но всегда тяжело; отец или мать держали его в руках и баюкали, тихим размеренным голосом рассказывая ему интересные истории. И боль успокаивалась, уходила на задний план, и было так… спокойно.

Если бы он мог увидеть их снова! Сестер, брата, родителей. Он бы вымолил у них прощение за свою глупость и юношескую вздорность, повлекшие за собой их смерть, бросился бы к ним в ноги, рассказал, как ему было без них плохо.

В моменты просветления он окунался в грубую реальность, швыряющую его плашмя на твердые камни, и понимал, что это воспаленное морфием сознание играет с ним злую шутку, переиначивает его мысли и ощущения. За неделю, проведенную на свободе, он использовал столько морфия, что Шамал бы собственноручно убил его за такую самодеятельность, но Кея особо не задумывался, держа в голове лишь одну мысль – встречу с Мукуро. Для него все заканчивалось их сражением, а что будет после – его совершенно не волновало. Боль отгоняла ненужные мысли, но были моменты, когда он просто хотел отдохнуть, и тогда он принимал морфий. Пару раз он мучился лихорадкой, но она проходила, и он продолжал путь, гонимый манящей далеко впереди целью – он хотел убить Мукуро так сильно, что это затмевало рассудок, притупляло любую боль. Наверно, от того все приступы проходили сравнительно легко.

Сейчас не было должной мотивации. Не было сил. И желания тоже. Только бы поскорее все закончилось. Устал терпеть боль.

– Не спи, Кея, – без конца повторял Мукуро таким тоном, словно отдавал приказ, и волей неволей Хибари держался за его голос – слегка подрагивающий, но даже в такой ситуации твердый и внушающий. – Я сейчас что-нибудь обязательно придумаю, – обещал он, и, мучительно размышляя над возможными вариантами, коих было чуть больше, чем совсем ничего, думал, что такими темпами скоро сойдет с ума, если уже не сошел.

Хибари стало немного легче: он перестал клацать зубами и болезненно мычать, жар чуть спал, хотя озноб все еще его колотил. Когда он успокаивался и не дергался в конвульсиях, Мукуро шарил по его груди, пытаясь почувствовать биение сердца, склонялся к лицу, прислушиваясь к замедленному дыханию, и, в конце концов, понял, что несмотря на внешние улучшения, все ведет к наихудшему исходу. Без каких-либо действий с его стороны помощь ему не придет.

Он осторожно стянул с себя пиджак и, бросив его на пол, переложил на него Хибари. Нужно было воспользоваться своим положением, пока титул лорда с него не сняли окончательно.

– Стража! – позвал Мукуро, с силой ударив по двери кулаком. – Стража! – Голоса умолкли, и через пару секунд у зарешеченного окошка появился солдат. – Нужен врач, сию минуту.

– Это невозможно.

– Я все еще в статусе графа, разве нет? – вскинул брови Мукуро, бесстрастно глядя на него через железные прутья. – Мне нужен врач, – тщательно выделяя каждое слово, повторил он.

Солдат на мгновение замешкался.

– Секунду, – буркнул он и испарился.

Мукуро взялся за решетку, облегченно выдохнув сквозь зубы, и повернулся в сторону Хибари. Тот ворочался и скрипел зубами, сдерживая рвущиеся из горла стоны, и это было по-настоящему страшное зрелище. Он вспоминал его сильным, упивающимся сражениями и убийствами, вспоминал глаза, бросающие стальной отблеск, самоуверенную усмешку на губах и его кожу – молочно-белую как мрамор, которая сейчас больше напоминала лоскутное одеяло, и ему было так жаль, что эти перемены с ним произошли по его вине. Он полюбил его еще полным сил и энергии, готовым драться в любую секунду, но он продолжал любить и сейчас – несмотря на непоправимые изменения в его внешности и характере. Это не было поверхностным чувством, основанным на привлекательности, и он давно перестал в этом сомневаться.

Кея открылся ему, признал, что не сможет без него жить, и Мукуро очень дорого заплатил за то, чтобы услышать это от него. Ему пришлось отдать свою жизнь, свои принципы и отбросить в сторону главную цель в его жизни, и он только получил взамен что-то равноценное, что до самого конца будет вырывать их жизни и свободу зубами. Он все еще не насладился досыта, ему было мало одной жалкой недели.

Так что будь он проклят, если они не выберутся отсюда вместе.

– Вы что-то хотели? – вежливо спросили его, и он скосил глаза в сторону крохотного проема. Напротив окошка стоял командир отряда, что повязал их, и с выжиданием смотрел на него. Его лицо не предвещало ничего хорошего, но Мукуро имел дело и не с такими людьми.

– Без вашего решения ничего не делается? – криво ухмыльнулся он. Он ждал врача, а не своего главного на данный момент врага.

– Вы правильно поняли. Мне верно доложили, вы просите доктора?

– Если вы уже знаете суть проблемы, к чему дополнительные вопросы?

– Я пришел для того, чтобы объяснить вам, что врачебной помощи нет, и не предвидится.

– Тогда уж позвольте кое-что поясню я, – терпеливо произнес Мукуро, – Хибари Кея нуждается в помощи врача, и я прекрасно понимаю, что таковых среди солдат нет, но есть доктор среди моих людей. Дайте ей полчаса, и я более не потревожу ваш отдых.

– Хибари Кея не входит в круг моих обязанностей. Только вы один представляете для меня ценность.

Вполне ожидаемый ответ. Мукуро слегка приблизил лицо к решетке и дружелюбно улыбнулся. Командир подобрался, настороженно глядя ему в глаза.

– Если Кея умрет, – вкрадчиво произнес Рокудо, – я буду для вас потерян. Вы наверняка знаете мою историю и какие нежные отношения меня связывают с Хибари Кеей, поэтому будет неудивительно, что без него я в этом мире задерживаться не собираюсь. Я откушу себе язык и погибну от потери крови – никакой врач не спасет. Вроде бы меня обязательно Бельфегору живьем приказано доставить? Не хотелось бы мне оказаться на вашем месте, когда он узнает, что ему привезли лишь одну мою тушку. А теперь спросите себя еще раз: вы действительно хотите со мной торговаться?

Командир смотрел на него долго, сверля уничтожающим взглядом. Все его показное равнодушие и спокойствие как ведром сдуло. Он понимал, что выбор у него был невелик, и понимал, что Мукуро об этом знает тоже, он видел это в превосходительной полуулыбке, в глазах, отражающих мнимую кротость. Сейчас он почти готов был поверить, что его род действительно уходит в демонические корни.

– Как зовут врача? – ледяным голосом спросил, наконец, командир.

– Ева.

– Ждите, ее приведут.

Мукуро проводил его спину взглядом и усмехнулся. Сейчас его главным козырем, как ни странно, была его жизнь. Стоило поблагодарить Бельфегора за странную блажь издеваться над ним самолично.

Он сел на пол рядом с Хибари и ласково провел ладонью по его щеке. Ну вот все и разрешилось. Причем пришлось приложить минимальные усилия.

– Сейчас тебе помогут, слышишь? – сказал он, убирая с его лба налипшие пряди волос. – Потерпи немного.

Они пробыли вдвоем довольно долго, прежде чем открылась дверь. Мукуро поднялся, насторожено всматриваясь в силуэты вошедших, и выпрямился, лишь когда разглядел среди них женскую фигуру.

– Если что-то понадобится еще – зовите, – отчеканил один из сопровождающих. – Без всяких фокусов, иначе разведу по разным темницам, и врача вы больше не увидите.

– Сложно вытворять фокусы в пустой комнате, имея при себе тяжелобольного, – пожала плечами Ева, зажигая поданную ей керосиновую лампу. Солдаты, потоптавшись, ушли, а она присела на колени перед Хибари и, потянув за плечо, перевернула его на спину. – Опять этот ужасный пациент, – вздохнула она. Мукуро промолчал: тяжело было отвыкнуть от неизменной долговязой фигуры Шамала, сидящего у постели Хибари. – У него заражение. Опять стреляли? Честно говоря, думала, что он столько не протянет, но, надо же, дожил-таки. Редко такие живучие пациенты достаются, но я даже не могу его поздравить – смерть в его случае была бы куда предпочтительней.

– А без комментариев не обойтись? – осведомился Мукуро, скрещивая на груди руки. Он не был настроен на словесные пикировки с собственной прислугой.

– Нет. Мне так легче работается, – пожала она плечами, и в ее голосе внезапно послышались взволнованные нотки – она словно оправдывалась. – Не верится, что Трайдент Шамал пичкал его таким количеством морфия, – с сомнением протянула она, быстро переводя разговор на другую тему и бегло оглядев глаза и ротовую полость. – Значит, занимался самолечением.

– Ему было больно. В окрестностях Гредзо его ранили из ружья. Повстанцы помогли ему, но он не долечился. Соответственно, весь этот путь до графства он провел в не самых лучших условиях.

– Вот это приключения у вас выдались. Неудивительно, что он в таком состоянии.

– Это не смертельно? Что-то сможешь сделать, чтобы помочь ему?

– Попытаюсь унять лихорадку, но это лишь на время. Настоящее лечение займет намного больше времени. И, к сожалению, у меня не так много инструментов, чтобы оказать ему надлежащее лечение.

– Пусть так. Когда выберемся, я позабочусь об этом. Сделай так, чтобы он просто пережил хотя бы пару дней.

Ева с интересом на него взглянула и молча взялась за коробку, в которой лежали скудные медикаменты и инструменты – то, что она смогла набрать, пока стража водила ее по дворцу перед тем, как отправить сюда.

Подумать только: всего месяц назад, когда они уезжали в столицу, Мукуро едва не убил Хибари собственными руками – залитую кровью столовую она помнит до сих пор – а сейчас так печется о его здоровье. Что могло произойти в Гредзо, так существенно изменив отношения между ними?

– Думаете бежать? Разве это не невозможно?

Мукуро промолчал. У него были хорошие отношения с прислугой, но доверять серьезную информацию он бы ей ни за что не стал. Хотя реального плана у него все равно не было, впрочем, как и сомнений в том, что он не сможет его составить. Пусть только Кее полегчает, и тогда он вздохнет с облегчением и примется за работу.

– Вы отдохните. Я за мальчиком пригляжу, – вдруг вполне мягко предложила Ева. – Я с ним надолго, а вам все равно будет неинтересно наблюдать.

– Я останусь. Еще успею выспаться.

– Не умрет ваш драгоценный, расслабьтесь. А силы вам, быть может, еще пригодятся.

Мукуро недолго поколебался, но, в конце концов, принял предложение и, откинувшись спиной на стену, попытался уснуть.

***

Чейз привалился плечом к стене, покручивая в руках зеленую веточку. Побродив по замку и окрестностям, он насчитал двадцать четыре человека, восемь из которых были разведчиками, а остальные представляли собой тяжелую кавалерию. Основная масса оккупировала двор, часть засела в столовой, а остальные разбрелись по местности – кто по одному, кто парами.

Те, что предпочли уединение, разгуливали во всеоружии, остальные же приняли решение скинуть ножны и кобуры, но все равно держали их поближе к себе. Незаметно стащить не представлялось возможным.

Вот были бы это обычные стражники…

Пока он обдумывал возможности безопасной ликвидации хотя бы большей части солдат, поймал на себе любопытные взгляды своих подчиненных. Все те дни, что он провел с ними, они пялились на него с опаской и подозрением, а это здорово раздражало. От них, пожалуй, стоило бы избавиться в первую очередь.

– Командир! Рокудо Мукуро требует доктора. Говорит, Хибари Кее нехорошо. Что прикажете делать?

Чейз подобрался. Мукуро что-то затеял? Или же Хибари действительно нехорошо, что в его состоянии совсем неудивительно?

Командир исчез в замке и не появлялся довольно продолжительное время, а потом вылетел оттуда пулей, с трудом сохраняя на лице маску спокойствия и хладнокровности. Он стремительно огляделся и, наткнувшись взглядом на Чейза, подозвал его.

– Капитан, помогите доктору найти необходимые ей вещи и проводите ее на нижний уровень, к Рокудо Мукуро. Насколько я понимаю, замок вы знаете очень хорошо.

– Будет сделано, – отчеканил Чейз, радуясь удачно выпавшей карте, и поспешил в замок.

Ева удивленно вскинула брови, увидев его в доспехах королевской армии, и пренебрежительно фыркнула, отворачиваясь. Она была невоспитанна и вульгарна, позволяла себе некоторые вольности, но в вопросе верности сюзерену ей практически не было равных. Хотя сейчас Рокудо Мукуро и был лишен титула, Ева все же не бросила замок после вестей об его измене короне – чем не доказательство ее преданности?

Чейз едва ли не рассмеялся в голос. Удача все же не отвернулась от них – никак невероятное везение Хибари передалось им всем, раз даже сейчас, в такой почти тупиковой ситуации забрезжил свет.

– Мне нужно снотворное, и побольше, – без всяких предисловий шепнул он, стягивая ее руки тонкой бечевкой. Она, продолжая отрешенно глядеть мимо него, едва заметно кивнула, на вид даже не удивившись.

Командир внимательно наблюдал за ними, и Чейз, привыкший к тому, что в основном главенствует сам в подобных ситуациях, начинал раздражаться – еще больше, чем прежде. Кажется, его мрачное лицо не воодушевило командира, и он дал отмашку паре солдат, что стояли неподалеку.

– Мало ли что может случиться. В помощь, – совершенно неискренне кивнул он, и Чейз криво ухмыльнулся в ответ на такую очевидную ложь. – Женщины бывают порой куда опаснее любого бойца, так что не стоит так скептично относиться к моим словам, – заметил его усмешку командир, и Ева снова хмыкнула, не впечатленная его речью. – Когда доктор закончит, пусть остается в той же камере – вдруг этому… Хибари Кее вновь понадобится помощь.