Текст книги "Пленник (СИ)"

Автор книги: SmileGin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 72 страниц)

– Я понимаю, о чем вы говорите, – спокойно ответил Дино. – Если вы хотите спросить, согласен ли я, то я скажу «нет». Я не хочу сдаваться. Но я не один. Я не хочу заставлять вас идти за мной. Я хочу, чтобы мы решили это все вместе.

На мгновение воцарилось молчание, а затем, словно по мановению волшебной палочки, стало шумно: все спорили, кричали, что-то говорили, убеждали. Мукуро усмехнулся. Именно по этой причине появился миф о том, что правители избираются самими богами. Потому что люди не хотят, да и не могут, решать сами, им всегда нужен тот, кто сделает выбор за них, чтобы потом было кого обвинять.

– Дай мне слово, Каваллоне, – сказал Мукуро, глядя на него снизу вверх и щуря глаза от бьющего в лицо солнечного света. Дино спрыгнул с повозки, освобождая ему «пьедестал», и отошел в сторону, направляясь к Хибари, с омерзением разглядывающего галдящих людей.

Мукуро не стал вставать на повозку – там бы он был отличной мишенью для какого-нибудь смелого стрелка. Он сел на место возничего и с любопытством огляделся. Ему всегда было интересно, чем руководствовались люди, вступая в орден сопротивления. Налоги в его графстве умеренные, стража не бесчинствует, на праздниках всегда присутствуют циркачи и актеры уличных театров, землей и домом обеспечен весь работящий народ… Неужели все из-за системы наказаний за правонарушения? Не иначе как с жиру бесятся.

– Послушайте меня, пожалуйста, – начал он нарочито негромким голосом. Как ни странно, но люди обычно вслушиваются в слова человека, говорящего спокойно и тихо. Вот и сейчас, настала такая тишина, что даже в ушах зазвенело. На Мукуро было направлено несколько сотен глаз, выжидающих, враждебных, надеющихся, заискивающих, недоверчивых. Нужно найти подход к каждой группе, чтобы завоевать расположение большинства. А это Мукуро умел. – Я восхищен вашим упорством и вашей вере…

Дино не слушал его, не хотел слушать, он просто стоял и смотрел. Не на него – на Хибари.

– Беги, Кея.

– Куда?

Одно слово, но Дино так много в нем услышал. Куда? К кому? Зачем? А что потом? Хибари бесстрастно смотрел на него, прислонившись спиной к широкому стволу дерева, и больше не проронил и слова.

– Я тебе не соврал. Я тебя не оставлю, – Дино подошел ближе, коснулся пальцами холодной щеки, улыбнулся. – Все эти люди уйдут, а я останусь, – он осторожно взял руку Хибари и погладил розовые рубцы. – Потому что я тебе обещал. Потому что я тебя люблю.

– Какая разница? – Хибари поднял голову, глубоко вдыхая почти забытый запах древесины и свежей травы, исходящий от Дино, ткнулся губами в ямку над ключицами, обнял одной рукой, позволяя ему держать вторую. – Я не хочу этого. Я много глупостей наговорил в прошлый раз, забудь об этом. Так всегда происходит, когда появляешься ты, – Кея улыбнулся. Это ощущалось кожей, угадывалось по дыханию, ведь Дино не видел его лица. – Я… – Хибари потянул его за воротник вниз, нашел его губы своими губами и отстранился, тяжело дыша.

– Кея, нет. Я не хочу больше слышать…

– Ты мне больше не нужен, – он говорил это уже в который раз, но сердце все равно сжимается. В этот раз Хибари говорит это не под влиянием эмоций, давления, он говорит это осознанно, принимая это. У него подрагивают ресницы, на скулах играют желваки, и говорит он тяжело, буквально выдавливая из себя слова. Значит, говорит искренне. – Я люблю тебя, Дино, – он хочет продолжить, но Дино порывисто обнимает его, прижимает к шершавому дереву, не дает сказать ни слова. Хибари поднимает глаза, смотрит через его плечо, и видит, что Мукуро смотрит на него, улыбается и продолжает говорить с повстанцами. Он не выглядит злым или взбешенным, но Кея хорошо его знает. Поэтому и не отстраняется. Какая разница с кем он будет, сбежит он или будет терпеть Мукуро? В конце концов, его бросают все. И так будет всегда. Никто не остается навечно, никто не исполняет свои обещания, и поэтому всегда будет больно.

Дино отпускает его, медленно-медленно разжимает объятия, отшатывается. Хибари смотрит на него и видит в нем того Дино, который подобрал его на берегу реки, который вытащил пулю из его плеча, который сказал, что будет всегда держать его за руку, и не видел нового, другого Дино: с окаменевшей морщинкой на лбу, с потухшим взглядом и темными кругами под глазами; для Хибари по-прежнему в его волосах играло солнце, а теплый мед в глазах согревал, он не видел другого Дино и не смог бы увидеть, даже если бы этого захотел. Вроде бы так происходит, когда действительно кого-то любишь. Жаль, что любовь не всегда бывает счастливой.

– Не делай этого, – попросил Дино. – Кея, не говори.

– Я тебя люблю, – повторил Хибари, и Дино болезненно кривится, шумно выдыхая, – но мне плевать на это. Ты мне не нужен, – потому что так надо. – Ты всегда все портишь, – потому что так лучше для Дино. – Из-за тебя все всегда становится только хуже, – потому что это правильно. – Ты причиняешь мне боли намного больше, чем Мукуро. Поэтому… – он сбивается, но тут же поправляет себя, – поэтому ты мне не нужен. Одного мне достаточно.

Дино жмурится, не может поверить в его слова, отступает, а потом отворачивается и бежит. Хибари смотрит ему вслед и опускается на землю.

– Просто оставьте меня в покое.

Мукуро едва закончил свою вдохновленную речь, когда Дино налетел на него и, бесцеремонно оттолкнув в сторону, занял его место. Он тяжело дышал, его брови были болезненно сведены на переносице, но взгляд был серьезным и тяжелым. Мукуро таким его не видел, но сразу понял, что это все из-за Хибари. Да больше и не из-за кого. Это их единственный камень преткновения.

– Я устал ждать, – холодно произнес Дино в ответ на удивленные взгляды. – Вы решили? Если нет, то я огорчу вас: я возвращаюсь.

– Ты же говорил…

– Значит, я изменил мнение. Еще непонятливые есть?

Толпа недоуменно гудит, не понимая причину столь резкой перемены, а потом начинают отзываться уже решившие. Дино кивает, слыша положительные ответы, запоминает число проголосовавших, а потом объявляет, что решением большинства орден сопротивления распадается, а все они возвращаются в родные земли. Когда начали возмущаться проголосовавшие «против», Дино резко посоветовал им собрать свой орден и убираться к чертовой матери. «Убираться», однако, никто не стал. Дино соскочил на землю и обратился к Мукуро:

– Не обессудьте, Ваша Светлость, но до вашего замка вы доедете в качестве пленника. Это будет гарантией того, что вы не прикажете своим людям поубивать нас, как только мы ступим на вашу землю.

Мукуро снова удивился. Дино не так глуп, как кажется на первый взгляд.

– Что мешает мне приказать им вас убить, когда вы меня освободите? – Мукуро знал ответ, но хотелось посмотреть, как отреагирует на это Каваллоне.

Дино мимолетно ухмыльнулся, садясь на своего коня.

– Там будет ваша стража. И будет ваш народ. Если вы не сдержите свое обещание, то получите еще один орден, и на этот раз вам так не повезет. Свяжите ему руки и киньте в повозку, что идет впереди – я буду рядом с ней.

– А что делать с тем? – Бруно кивнул на Хибари. Дино стиснул зубы и отвернулся, до боли сжимая кулаки.

– Присмотри за ним, – бросил он и пришпорил лошадь.

Мукуро связали за спиной руки и подтолкнули вперед, направляя к повозке, что тряслась впереди всех. Рокудо неодобрительно посмотрел на своего конвоира, но все же двинулся вперед – он, как-никак, сейчас на правах пленника.

Их посадили вместе. В повозке было душно, темно и очень тесно. Хибари сидел напротив, в темноте влажно поблескивали его глаза, и было слышно его размеренное дыхание.

– Кея, я не злюсь на тебя, – Мукуро говорил вполне искренне. Хоть он и видел, как они с Каваллоне мило обжимались у деревьев, на Хибари он действительно не злился.

Хибари промолчал. Мукуро показалось, что он заснул, но Кея неожиданно ударил его кулаком в челюсть.

– Как вероломно – напасть тогда, когда я ответить не могу, – усмехнулся Рокудо, морщась от боли и пытаясь подняться, что было довольно затруднительно из-за связанных рук.

– Я ненавижу тебя, – Хибари рывком перевернул его на спину и сел сверху, сжимая в руках воротник его куртки. – Знал бы ты, как сильно я тебя ненавижу. Я хочу убить тебя больше всего на свете, стереть тебя с лица земли, заставить тебя страдать так, чтобы ты сам захотел смерти, – он снова его ударил. Сбив костяшки пальцев в кровь, так, что заныла рука и хрустнуло запястье. – Почему я не могу тебя одолеть? – Хибари произнес это непривычно горько, надрывно, а потом склонился, уткнувшись лбом в подрагивающее плечо. – Почему я не могу одолеть даже себя?

Мукуро хотел бы его обнять, хотел бы запустить пальцы в жесткие темные волосы и прижать его к своей груди. Но вместо этого он просто молчал, принимал его выплеск эмоций, и сожалел. О том, что заставил его себя ненавидеть.

========== Глава 36. Третий лишний ==========

Чейз довольно улыбнулся, когда увидел с наблюдательной башни далеко в полях большой отряд. В том, что это был орден сопротивления (а точнее, его остатки), сомнений не было. Чейз даже не задумывался над тем, что это очень странно, что повстанцы должны быть самоубийцами, если действительно решили так открыто напасть на замок, что, в конце концов, они могли прийти с повинной, ведь после того, что они натворили за пределами графства, хватит на поголовную казнь всех без исключения. Анджело, напротив, сразу же заподозрил неладное – ему не застилала глаза безумная жажда убийства, желание драки не туманило рассудок, и он мог думать более внятно, чем его непосредственный начальник, уже собирающий людей для сражения.

– Идиоты, – радовался он с такой беспечностью, что его можно было бы сравнить с ребенком, – какие же они идиоты. Сами идут ко мне в руки.

– Ты не думаешь, что у них приготовлен план? – вздохнул Анджело после безуспешной попытки унять беспокойство.

Чейз посмотрел на него обескуражено, в глазах плясали безумные искорки и смеялись азартные чертенята: он уже настроился на бой и абстрагировался от всего остального – было видно, что смысл сказанного до него доходит с трудом.

– Ты просто слишком высоко оцениваешь своего дружка-фермера, – наконец, фыркнул он и тут же оголил свой меч – огнестрельное оружие он не одобрял и особо ему не доверял, предпочитая старый добрый клинок. – Что они могут сделать? Разве что Мукуро в плен взять. Но это…

Чейз осекся, когда, оставаясь на безопасном расстоянии, повстанцы толкнули вперед (кто бы мог подумать!) Мукуро. Рокудо зло прищурился, оглядываясь на смельчака, посмевшего так неуважительно к нему отнестись, и, высокомерно вскинув подбородок, выпрямил плечи, глядя на своего капитана и его лейтенанта. Чейз побагровел, стискивая эфес меча, и пригнулся, вот-вот готовый броситься на помощь своему господину.

– Чейз, не смей, – негромко осадил его Мукуро, улыбаясь. Его губа была разбита, и кровь стекала на подбородок, на темную ткань грубой холщовой рубашки, и на скуле наливалось синюшное пятно.

– Они же вас ударили, – процедил сквозь стиснутые зубы капитан, все еще хищно подобравшись. – Я вас вытащу, а их перебью. Я смогу.

– Чейз, – голос Мукуро похолодел, – это приказ. У нас перемирие. Они возвращаются в свои дома. Убери оружие. Живо.

Чейз недовольно нахмурился, на миг замер, оглядывая настороженных людей, и выпрямился, убирая в ножны меч. Анджело облегченно выдохнул и улыбнулся, заметив Дино.

– Видишь? – Мукуро самодовольно усмехнулся, поглядывая через плечо на Каваллоне. – Я сдерживаю свои слова.

– Вижу.

Дино огляделся. Вокруг уже собирался потихоньку народ: торговцы, возвращающиеся в деревню, праздные зеваки, дети, фермеры, приходившие на рынок, кто-то еще. Мукуро держался молодцом, улыбался, и совсем не выглядел пленным – он знал, что хозяином положения сейчас был именно он, и абсолютно не стеснялся своего неприглядного внешнего вида.

– Орден сопротивления распущен, – медленно и четко, чуть ли не по слогам, объявил Дино, слегка натягивая поводья, чтобы лошадь развернулась к народу. – Мы с Его Светлостью заключили мир. Орден… – Дино на мгновение замолк, ему явно трудно давались слова. – Орден складывает оружие.

Люди зашептались, кто разочарованно, кто одобряюще, кто-то с очевидной злобой. Дино смотрел на Мукуро сверху вниз, но отчетливо понимал, что на самом деле это Рокудо сейчас возвышается над ним, глядит на него с недостижимой высоты и снисходительно улыбается. Он празднует победу.

– Господин Мукуро! – Анджело подбежал к нему, взволнованно разглядывая его синяки на лице.

– Не беспокойся, это все Кея.

– Ну вот зачем вы отправились одни… – Джо, от облегчения и медленно погасающего беспокойства, совсем позабыл о необходимом этикете, и теперь принялся отчитывать Мукуро за легкомысленность и самоуверенность. Мукуро, не терпящий никаких указаний и замечаний в свою сторону, благосклонно выслушивал его (а, скорее всего, просто игнорировал, умело прикидываясь внимательным слушателем) и улыбался, приветливо кивая на восторженные приветствия своего народа. Все же, несмотря на внушительное количество повстанцев, людей, безмерно обожающих его, намного больше. В отличие от той же Валлеи, где Занзаса все ненавидят, но боятся и слово против сказать. Или Фиора, где на Джессо нападают с незавидной регулярностью, даже несмотря на то, что Бьякуран их всех играючи уделывает.

Чейз все еще хмурился, не собираясь распускать собранный отряд, и сверлил неприязненным взглядом Дино, упорно не обращающим на него внимания. Повстанцы, – правда, теперь уже не являющимися ими, – горячо обнимались со своими друзьями и родственниками, которых покинули, отправляясь в «военный» поход. Чейза раздражали все эти люди, он их презирал и открыто ненавидел. Грязные оборванцы, бесящиеся с жиру, неблагодарные ублюдки, готовые отгрызть руку, подающую им все блага, несчастные трусы, сдавшиеся после единственного поражения и приползшие на коленках, умоляя их простить – они все раздражали, их всех хотелось убить, но… Но. Мукуро отдал приказ. Мукуро заключил перемирие. Мукуро – его господин, которому он принес присягу, непосредственный начальник и просто человек, которого Чейз безмерно уважает и которым восхищается, а значит, нужно молчать.

– Вы можете вернуться в свои деревни, в свои дома, – Мукуро, казалось, был абсолютно искренен в своей доброте и великодушии, хотя те, кто знал его более-менее хорошо, понимали, что это все показуха. – Конечно, вам многое придется восстанавливать, но я буду оказывать вам посильную помощь: могу предоставить людей, оплатить ремонт особо запущенных домов. Разумеется, в пределах разумного, все же не я вас выгонял из этих земель.

– Спасибо, – ледяным голосом поблагодарил его Дино, с отвращением слыша за спиной радостные возгласы, чуть ли не восхваления графа, причем со стороны тех людей, что всего день назад проклинали Мукуро всеми известными ругательскими словами. – Мы очень ценим вашу поддержку. Вы очень добры. Спасибо.

– Надеюсь, вы не держите на меня больше зла, – Мукуро обращался ко всем, но Дино знал, что адресовано это ему, и понимал, что это почти незавуалированная насмешка. Только ответить тем же он не мог. Ответственность за других людей давила на плечи слишком сильно.

Мукуро и Дино еще пару минут расшаркивались в насквозь фальшивых любезностях, а потом разошлись. Хибари двинулся за Рокудо, хотя во всеобщем ажиотаже про него совсем забыли. Он мог бы убежать, попытаться убить Мукуро в суматохе, но эта простая мысль даже не пришла в его голову. Дино смотрел на него с затаенной горечью, отмечал про себя его поникшие плечи, потухший взгляд – он не узнавал в этом растерянном парнишке с затравленным видом своего Кею. Было больно, чудовищно больно, страшно за него, по-детски обидно, и тоскливо.

– Кея, – прошептал Дино, хотя хотел крикнуть, окликнуть его.

Мукуро, будто услышав его вместо Хибари, обернулся и, дождавшись, собственнически обнял Кею за плечи и вызывающе взглянул на Каваллоне, ехидно усмехнувшись. Дино скрипнул зубами и отвернулся, пришпоривая лошадь. Пора домой.

***

Мукуро с довольным видом разглядывал свое отражение. Синяки с лица уже почти сошли, значит, скоро можно будет уже показываться в свете, а это очень кстати, ведь на следующих выходных начнется Сезон – время безудержного разгулья аристократии и риска сломать себе язык в бесконечных светских беседах. Занзас очень не любил эту традицию, так как словарный запас его практически целиком состоит из ругательств. Среди напыщенных джентльменов и высокомерных дам такими словечками особо не поразбрасываешься, поэтому Занзасу приходилось по большей части молчать, лишь изредка скалясь в ответ на чье-нибудь приветствие. Вот Джессо, напротив, Сезон любил и очень ждал – почесать языком он был горазд, и делал это с охотой и удовольствием. Мукуро же не знал, как нужно относиться к этому времени года. Он помнил, как родители готовились к нему, предвкушали поездки по королевству, радовались… Но свои собственные мысли по этому поводу Мукуро совсем не помнил – он был тогда слишком мал, чтобы его брали с собой на подобные рауты. Помнится разве только то, как становилось одиноко после их отъезда, а, может, Мукуро это уже сам додумал позже. Нет, все-таки он определенно не любил Сезон.

– Ваша Светлость? – осторожно обратился к нему один из работников. – Как вам? Мы все сделали так, как вы нам приказали.

– Хм… – Мукуро придирчиво глянул на зеркало, прищурился, будто пытаясь заглянуть сквозь него, и кивнул. – Здесь все хорошо.

Работник обрадовано поклонился и засеменил к выходу.

– Пройдемте тогда в другую комнату!

Мукуро проследовал за ним в соседнюю комнату, на ходу одобрительно подергал внушительный замок на двери и уставился на обратную сторону зеркала. Прекрасно. Комната Хибари отчетливо виднелась по ту сторону стекла.

– Превосходно, – искренне произнес Рокудо, подходя ближе и прикладывая ладонь к прохладной поверхности. – Казначей вам заплатит, оставьте меня.

Работник поклонился, не скрывая своей радости, и попятился к двери. Мукуро всегда было интересно, что делает Кея, когда остается в одиночестве. Теперь возможность узнать об этом есть. Рабочие молодцы, сделали такую работу всего за пару дней: вместо обычных зеркал в комнате Хибари сейчас уже были другие – с виду точно такие же, но абсолютно прозрачные с другой стороны. Мукуро находился в другой комнате, но спальня Кеи была ему видна как на ладони: прямо у зеркала кровать со смятым покрывалом, стол с книгами, кресло у дальней стены, умывальник. Мукуро не удержался и даже захлопал в ладони от восторга – плевать, что это так по-детски.

Вдоволь налюбовавшись на свою новую забаву, Рокудо чуть ли не бегом ринулся в свою спальню, где на время работы поселился Хибари. В коридоре он столкнулся со служанкой, толкавшей впереди кухонную тележку с расставленными на ней блюдами.

– Приятный аромат, – улыбнулся он, дождавшись, пока девушка не выпрямится после чересчур низкого поклона. – Передай сеньоре Маринне благодарность от меня. Дальше я сам.

Служанка, с минуту поколебавшись, поклонилась снова и исчезла на лестнице. Мукуро украдкой заглянул под крышки и довольно выдохнул, втянув в себя приятный пряный аромат.

Хибари сидел на подоконнике, тоскливо глядя в окно и прижав к груди ногу. Рядом с ним, на низеньком прикроватном столике, лежала шахматная доска с расставленными на ней фигурками. Услышав звук открывающейся двери, он соскочил с окна и, запахнув халат, зевнул, холодно глядя на нарушителя спокойствия. Мукуро деловито прокатил мимо него тележку и сел на край кровати, снимая с себя пиджак и шейный платок.

– Садись, – потребовал он, похлопав рукой по постели. Хибари едва заметно нахмурился, но все же опустился на скользкие простыни. – Сегодня обратно переезжаешь, – деланно равнодушно заявил Мукуро – не нужно, чтобы Кея догадался о его маленькой прихоти. – Рад?

– Несказанно, – кивнул Хибари и поднял с серебряного подноса маленькую ложечку, – просто в экстазе.

– Поговори еще.

Мукуро казалось, что на его судьбе стоит какое-то проклятие, злой рок: только-только у них с Кеей хоть чуточку отношения продвинутся на шаг, как тут же делают два назад. Вот и в прошлый раз они так хорошо проводили вместе время, катались на лошадях, разговаривали о всякой глупости, – Мукуро даже не помнил, о чем именно, – и вообще веселились будто старые добрые приятели, как снова такая подстава. И опять Дино, черт возьми! Может, следовало его казнить, от греха подальше? Если он постоянно будет подкидывать такие подлянки, они с Кеей так никогда и не выберутся из стадии холодной войны, когда вроде бы тебя все еще так же сильно хотят убить, но боятся это сделать, и даже как-то пытаются идти навстречу.

– Надеюсь, все в силе? – Мукуро чуть наклоняется вперед, чтобы заглянуть в лицо Кеи. – Или ты снова хочешь вернуться к началу наших сложных отношений?

Хибари флегматично дожевал пищу и отложил в сторону ложку, поднимая глаза.

– Нет у нас никаких отношений. И уже тем более, сложных, – сказал он, безмятежно глядя в лицо напротив. – Все проще некуда: я тебя ненавижу, а ты игнорируешь этот факт.

– Почему тогда ты меня не убил? У тебя была прекрасная возможность и даже не одна. Почему не сбежал? Почему не сказал ордену, что не было у меня никакого желания идти с ними на перемирие?

Хибари молчал. Мукуро знал, что так и будет: Хибари сам ничего не понимает. Но это хороший знак, появился маленький просвет, робкая надежда на то, что все еще не потеряно, что еще можно что-то изменить. Мукуро хотелось бы сказать многое: о том, как сильно он въелся в его сердце, что он ни на секунду не может забыть о своей ревности, что ему всегда его не хватает, что когда он рядом, дышать становиться тяжелее, и больно от того, что подобное, скорее всего, из них двоих чувствует только он один.

– Я ненавижу тебя, – глухо сказал Хибари, отбрасывая его руку и отводя взгляд. – Ненавижу.

– Хех… – Мукуро присел на корточки, насмешливо рассматривая его лицо, – ты стал говорить это чаще. Не значит ли это, что ты сам себя убеждаешь в этом, Кея? – он оперся на одно колено и потянулся вверх, касаясь губами острого подбородка, проводя языком по сжатым губам. – Хочешь сказать, что тебе не нравится? – он отстранился, обхватил ладонью его затылок, снова ткнулся в губы, скользнул ниже – на обнаженную шею.

– Нет, – с отвращением произнес Хибари, но Мукуро уже чувствовал физически, что он врет.

Хибари закрыл глаза, откидываясь назад по властному велению Рокудо, и судорожно выдохнул. Нет, ему не нравится. И никогда не нравилось. Желание тела – физическое желание – его не волнует. Это все равно, что хотеть есть или пить: можно не любить эти занятие, но есть придется, и вкусная пища непременно понравится организму, не спрашивая сознание, хочется ли ему этого или нет. И сейчас также.

– Все, – Мукуро отрывается от него резко, так, что в голове все еще звенит напряженно тишина, и только потом приходит удивление и непонятное чувство…недовольства? – Мы потеряли много времени из-за ордена, нужно наверстывать, – Мукуро поправил воротник рубашки и серьезно посмотрел на Хибари, не особо спешившего подниматься с кровати. Внизу живота туго стянулось желание, но Мукуро подавил его в зародыше: нужно думать о более важных вещах. – Кея, через пару недель начнется Сезон, а в конце состоятся бои, в которых ты должен участвовать.

Хибари непонимающе смотрел на него, переваривая услышанное. Его глаза, подернутые мутной пленкой недавнего возбуждения, знакомо полыхнули огнем, а потом… а потом Мукуро увидел того Кею, какого увидел впервые, и уже в который раз понял, что пропал. Теперь уже окончательно.

***

Анджело переодевался в казарме, когда вошел Чейз, привычным пинком распахнув дверь.

– Куда намылился? – неодобрительно сверкнув глазами, спросил он, бросая на пол оружие и плюхнувшись на кровать. Он такой мрачный с самого возвращения повстанцев в графство. Он никак не мог смириться с тем, что Мукуро вот так просто простил их. Он привык, что граф жестко подавляет все правонарушения, тем более, такие серьезные, и этот неожиданный акт милосердия его потряс и сбил с толку.

– Схожу домой, давно не был в своей деревне.

Чейз скрестил ноги в лодыжках, закинул за голову руки, удобнее устраиваясь на жесткой соломенной подушке, и уставился на Анджело немигающим, тяжелым взглядом. Неприятное ощущение, если быть честным.

– А у начальства отпрашиваться уже не надо?

Анджело вздохнул, снимая поножи, и поднял усталые глаза на капитана.

– Капитан, позвольте мне отправиться в увольнительную, – сказал он, продолжая снимать доспехи.

– К ордену своему любимому собрался? – Чейз с отвращением скривился.

– Ордена больше нет.

– Ну да, ну да, – Чейз поднялся с кровати и, едва слышно скрипнув зубами, повернулся к нему. – Можешь идти. И когда встретишь там своего Каваллоне, передай ему, что так просто они не отделаются. Мукуро пока добр к ним, но это ненадолго, – он усмехнулся, чуть прищурившись, – рано или поздно, – скорее всего рано, – они снова сойдутся, потому что есть Хибари Кея. Мукуро взорвется, а я буду тут как тут. Весь орден, все люди, которые хоть как-то причастны к нему, умрут от моей руки. И умрут они не самой легкой смертью, – Чейз выдохнул последние слова почти в самое лицо Анджело и довольно улыбнулся, отстраняясь. – А если ты ринешься защищать своих дружков, то к ним и присоединишься. Вряд ли Мукуро простит тебя еще раз. – Чейз круто развернулся и пошел к двери, на ходу закрепляя на поясе ножны. – Три часа, лейтенант, – бросил он через плечо, уже схватившись за ручку двери, – на безделье нет времени.

Анджело покачал головой, чувствуя смутное беспокойство, и попытался отбросить в сторону бесполезные сейчас мысли. Ему не терпелось встретиться со своими друзьями и родственниками – теми, кто остался в живых после революционного похода.

… Деревня встретила его шумом. Анджело был здесь недавно, когда в ней было всего пара семей, и теперь весь этот гомон и неразбериха его слегка обескуражили. Люди заново обустраивали свои дома, уже слегка обветшавшие после продолжительно ухода, возделывали огороды, открывали ремесленные лавки, которые забросили, уйдя с орденом; по улочкам уже носились дети, домашняя скотина и птица бродили в своих загонах – больше половины привезла прислуга Мукуро, здесь также орудовали рабочие, нанятые им же. Времени на то, чтобы оплакивать погибших, не было, нужно было поскорее закончить с работой – как раз начиналось время для посева, да и дома нужно было привести в порядок, чтобы было, где жить.

Завидев Анджело, соскочившего с коня, многие люди обрадовались, некоторые напряженно игнорировали – те, кто все еще ненавидел Мукуро и его приспешников.

– Как вы? Все нормально идет? Если нужна помощь, только скажите.

– Джо, эй, подсоби нам!

– Джо, подай-ка вон ту балку!

Анджело с охотой помогал всем, принимал угощение, смеялся и поддерживал разговоры. Только здесь, в этой деревне, среди всех этих людей, он чувствовал себя свободно. Все тяжелые мысли, метания будто бы улетучивались. Было легко и весело.

– Заходи на обед, Джо.

– Я хотел к Дино зайти, так что извините.

Все сразу как-то затихли, начали переглядываться между собой, мяться. Анджело забеспокоился.

– Что? В чем дело?

– Дино в таверне. Уже третий день не вылазит оттуда. Ни с кем не говорит и хлещет эль в одиночестве.

– Ясно… – Анджело вздохнул. – Зайду тогда к Аните, а потом попробую и с Дино поболтать.

– Ты уж с ним поговори, Джо. Он совсем раскис. Скажи, что мы все беспокоимся за него.

Анджело кивнул и побрел к дому Каваллоне. Их дом стоял чуть ли не в самом центре деревни – маленький, аккуратный, с яркими цветами у крыльца и заборчика. Анджело всегда любил бывать у них, но сейчас, чем ближе он подходил, тем тяжелее становилось идти.

– Анита? – он постучался в дверь и, не дождавшись ответа, вошел внутрь. Из комнаты донесся сердитый голос Аниты, и Анджело поспешил к ней, на всякий случай схватившись за оружие. – Анита!

Она была в спальне, полулежала на кровати, а над ней возвышался мужчина в белом халате.

– Доктор Шамал? – Анджело удивленно уставился на него и с облегчением выдохнул, опуская мушкет. – Что вы здесь делаете?

– Вот и я спрашиваю, – в негодовании воскликнула она, – мне не нужна помощь графских выродков!

– Сеньора, успокойтесь, – Шамал равнодушно смотрел на нее, вытирая руки влажным полотенцем. – Мукуро заплатил мне, и я собираюсь отработать оплату. А вам, милая, я советую лежать спокойно. Ваш поход бесследно не прошел, и, если не хотите потерять ребенка – слушайте меня.

Анита недоверчиво уставилась на него, а потом неуверенно взглянула на Анджело.

– Все в порядке. Он хороший врач.

– Хороший? – Шамал вскинул брови. – Я самый лучший.

– Он Хибари с того света вытащил, – добавил Анджело, подтягивая стул к кровати и садясь на него. – Ты как?

– Бывало и получше, – вздохнула Анита, слабо улыбнувшись. Она выглядела неважно: бледная, с лихорадочно сверкающими глазами, мокрая челка липла ко лбу – казалось, что она вот-вот потеряет сознание. И где Дино только носит в такое время?!

– Ты не выйдешь? – спросил Шамал, обращаясь к Анджело. – Ей нужно будет раздеться.

– А, да, конечно. Не волнуйся, Анита, он и господина Мукуро здорово подлатал однажды, так что все в порядке, – Джо потрепал ее по светлым, слегка потускневшим волосам и поднялся.

– Мукуро? А мне этот доктор только начал нравиться, – усмехнулась она и облизнула потрескавшиеся губы. – Джо… ты с Дино поговори. Может, тебя он послушает? Он, наверное, с Хибари поссорился. Не хочу, чтобы он грустил.

Анджело замер, как вкопанный: она, что, знает о том, что Дино… Он посмотрел на нее, прямо в глаза, и понял – да, знает. И принимает это. Черт, так мерзко на душе сразу стало.

– Я пойду, – глухо отозвался он и вышел из комнаты. Шамал почему-то последовал за ним. – Вы что-то хотели?

– Как там Хибари? – пожал плечами Трайдент, закуривая сигарету и выпуская изо рта облачко дыма. Он казался равнодушным и смотрел без всякого интереса, но Анджело чувствовал легкий флер беспокойства, исходящего от него.

– Господин Мукуро начал его тренировать. Скоро начнется Сезон, а там и до турнира недалеко.

– Как его нога?

– Почти не хромает. Когда слишком долго ходит или сильно напрягается, то начинает припадать на одну ногу.

– Ясно. А в остальном как?

Анджело замолк. Он понял вопрос, но не знал, как на него ответить. Личная жизнь Мукуро неприкасаема. Даже если это касается и Хибари тоже.

– Он его не бьет. И Хибари вроде… смирился.

Шамал неожиданно сжал сигарету в руке, но потом сразу же собрался и, стряхнув пепел и обрывки сигареты прямо на пол, скользнул за дверь. Анджело на миг заметил, как скривилось его лицо. От злости? Или от боли?