Текст книги "Пленник (СИ)"
Автор книги: SmileGin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 72 страниц)
– Ты сломал печать?
– Ну, по-другому я письмо вряд ли смог бы прочитать. Ты же не думаешь, что я вижу сквозь пергамент? – язвительно ответил Чейз. Анджело хмуро взглянул на него: сейчас время было явно не для шуток. – Ладно… Дай мне собраться с мыслями. Я сейчас, может быть, разглашаю тайные сведения, а это нарушение… устава. – Он нервно повел плечами. – Смешно, но мне нужен твой, как бы сказать, совет? В письме говорилось о таких вещах, что… я запутался. Я должен служить короне, верно? Это долг любого солдата. Я повинуюсь каждой строчке устава, выполняю любой указ короля – так и должно быть? Ведь неважно, какое мнение я имею на этот счет? Я и не должен думать вообще, этим занимается король и его советники. Но… я не знаю… я должен защищать королевство, но если ему угрожает сам король, которого я должен слушать, то что мне делать? Положения устава друг другу противоречат. Как следовать ему в таком случае?
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, что за письмо, но я могу сказать, что в первую очередь ты не солдат, а человек, и, если стоит выбор, нужно выбирать то, что лежит ближе к сердцу.
– Сразу видно, что ты не солдат, – усмехнулся Чейз, поднимаясь и криво улыбаясь. Вопреки ожиданиям, после разговора не стало легче – совсем наоборот – его лишь больше стали терзать сомнения.
Короля нельзя назвать захватчиком. И самозванцем тоже, ведь он не перестает быть отпрыском королевского рода, независимо от того, кем является – Расиэлем или Бельфегором. Повиноваться ему должен каждый человек в стране, а солдат – в особенности.
Делать что-то по собственному усмотрению… решать что-то самому, не оглядываясь на устав с четко прописанными указаниями… Это казалось просто диким и пугающим. Словно… он не умел плавать, а его сбросили посреди моря в шторм.
«Лежит ближе к сердцу», хм?
Конечно же, ему ближе устав – тут даже думать нечего. Но какому именно положению следовать? Кого защищать? Что защищать? Раньше подобных вопросов не возникало.
– Ты хотел убить Хибари, Джо. Почему ты ударил не в сердце? Почему не перерезал горло, ведь это было так легко?
– Ты тоже не убил? – напрягся Анджело. Тема о Хибари до сих пор тяжело давила на плечи.
Чейз хмыкнул, уже держась за дверную ручку.
– Более того, я отпустил Мукуро. Я должен был его взять под стражу, но не сделал этого. Я должен был убить Хибари, но не сделал этого. Я должен был… убить Генкиши, но не сделал этого.
– Тогда зачем ты спрашиваешь? Кажется, ты уже все выбрал.
Это шло вразрез с уставом. В этом не было защиты королевства и не было преданности королю. Он хотел быть солдатом, но… «сердце не лежало», так сказать.
Какая ирония.
Чейз открыл дверь и, выйдя, прислонился к ней спиной, осторожно выдыхая. Он еще сомневался, но почему-то немного отпустило.
***
Анита и Ромарио, склонив головы над картой, обсуждали путь до Лэндинга, в котором планировали закрепиться до того, как он отойдет под покровительство другого лорда. Отбивать графство изнутри намного легче, чем захватывать его. Это понимал даже Дино, не принимавший участие в разработке плана.
Он стоял у своей палатки, рассеяно потирая перебинтованную руку, и с тревогой наблюдал за «своими» людьми. Когда-то они, может, и могли называться его людьми, но сейчас он с трудом находил с ними общий язык. Все чаще он ловил на себе косые взгляды и слышал за спиной осуждающие перешептывания. Бывшие разбойники были куда агрессивнее: напрямую спрашивали об изменениях в его характере, посмеивались над его неумело скрываемой неуверенностью и порой даже вслух раздумывали над его заменой, обращая все свои предложения в плохо инсценируемую шутку. Особенно выделялся из них один – Донан – грабитель с большой дороги, который и к ордену то притесался, спасаясь бегством от солдат, и оставшийся в нем лишь из соображений безопасности. Цеплялся он буквально ко всему, снисходительно относился к Ромарио, не воспринимая его всерьез, и искренне недолюбливал Аниту, считая, что женщинам не место на командном посту. Стычки с ним происходили регулярно, и что еще более страшно: солидарных с ним появлялось все больше и больше, хотя вначале его осуждал едва ли не каждый член ордена. Всякий раз после очередного выяснения отношений Дино чувствовал себя выжатым как лимон; чувство вины росло все больше, и потрясение от того, что он проигрывает жуткой версии самого себя, ранило все сильнее.
– Ты как? – спросила Анита, спугнув невеселые мысли. – Рука еще болит?
– Ерунда. – Он помолчал и, болезненно сдвинув брови, посмотрел на нее. – Помнишь, ты говорила, что мы можем уйти? Можем начать жизнь заново? Я думаю, что сейчас такой момент, когда стоит это сделать. Я не приношу никакой пользы этим людям, поэтому им стоит выбрать кого-то другого на мое место.
Анита смерила его долгим изучающим взглядом и отвернулась. То предложение – эдакая вспышка отчаяния – она не воспринимала всерьез, по крайней мере, сейчас. Тогда играли эмоции, переживания. Покинуть орден… людей, с которыми она так много прошла, не представлялось возможным. Да и дело было не только в этом.
– Знаешь, за что я благодарна Хибари? – грустно улыбнулась она. Дино вздрогнул – меньше всего он хотел говорить о нем. – Из-за него ты стал уверенней. Ты стал сильным. Это… на самом деле много, потому что до встречи с ним в тебе эти качества были не так ярко выражены.
– Я был ублюдком. Не хочу даже вспоминать об этом. Думаю, потеря памяти – это дар свыше, чтобы я искупил свои грехи.
– Я ненавидела тебя нового, Дино. Ты был… действительно полным засранцем. Но ты внушал уважение. Вызывал восхищение. Тебя признала вся аристократия, за тобой пошли сотни людей. Иногда я думаю, что это того стоило.
– То есть, ты предпочла бы мне того, другого меня? – осторожно спросил Каваллоне. Внутри все медленно цепенело от ожидания ответа, он уже знал, что услышит, но больно было все равно. Хотя бы она, хотя бы Анита должна была его поддержать, ведь он прежний любил ее, был верен ей.
– Я не знаю. Честно, не знаю. – Она мягко положила руки на его плечи, заглядывая в его опущенное вниз лицо. – Я люблю тебя. Такого, какой ты сейчас. Но у нас такая жизнь, что ты прежний в нее не вписываешься, а я не могу бросить орден. Пожалуйста, возьми себя в руки. Где-то в глубине души ты понимаешь, что можешь больше. Ты сильный, умный, просто немного растерян. Тебе нужно время, так что расслабься и отдохни. – Она приподнялась на носочках, поцеловала его в щеку и, ободряюще улыбнувшись ему, побежала вслед за Ромарио.
Дино проводил ее взглядом и тяжело вздохнул. Если внутри него что-то и было, то так глубоко, что не вытащишь и клещами.
– Эй, лидер! – раздался за спиной насмешливый голос, и Дино едва в голос не застонал, безошибочно узнав его владельца. – Мы серьезно в Лэндинг двигаемся?
– Тебя это не устраивает?
– Ну вообще нет. Слухи идут, что там обосновалась солдатня, а я не тороплюсь попасть к ним в лапы.
– Мы можем за себя постоять.
Донан – а это был именно он – аж захлебнулся смехом.
– Ты это вон тем людям скажи, – протянул он, указывая в часть лагеря, отведенную для раненых и больных. – После захвата баронета, мы что-то ничего стоящего не сделали. Не потому ли, что все наши грандиозные планы придумывает баба и старикан?
– Следи за языком.
– О, простите, сэр. Ничтоже прошу вас снизойти своим величием и рассказать нам, простым смертным, что нам понадобилось в затухающем графстве?
Дино беспокойно стрельнул глазами по сторонам: вокруг снова стала собираться толпа. Он не помнил, что было в Казематах, но примерно представлял, и эта ситуация ему казалась больно похожей: тоже люди, жаждущие зрелища, бурно осуждающие ставшие регулярными пикировки и открыто высказывающие свое недовольство поведением Донана, а за спиной одобряющие его действия.
Он не понимал, как выживал в этом мире, как решал проблемы и выносил окружавшие его лицемерие и грубую лесть. Как ему было не страшно? Неужели только из-за… Кеи?
– Это графство станет нашей важной стратегической точкой, – сказал Дино, пытаясь выглядеть и говорить уверенно.
– А обычным языком сказать нельзя?
– Это графство ослаблено после того, как граф… Мукуро отринул свой титул и пустился в бега. Да, там сейчас находится военный отряд, но он гораздо меньше, чем был раньше.
– Но это королевский отряд, их не сравнить с шелупонью вроде обычной стражи. А мы сейчас в наихудшем положении, чем когда-либо, не думаешь? – Донан огляделся, довольно замечая, как много народу собрал. – Знаешь, мне кажется, что ты какие-то свои игры ведешь, м? – Он медленно обошел застывшего на месте Каваллоне, гипнотизируя его ядовитым взглядом. – Эта хрень с боями, идиотский поход в Лэндинг… Корыстные мотивы у благородного лидера как-то… фу.
– Донан, снова ты? – вылетела к ним Анита, привлеченная болтовней и скопищем народа. – Тебе заняться нечем? Иди и помоги Луке или сходи в разведку, несешь что попало, сидя без дела.
– Вот мне еще не хватало слушать тебя. Где это видано, чтобы мужчина подчинялся женщине? – В толпе мужчины одобрительно загоготали.
– Сейчас мы с тобой оба воины, ясно? А не мужчина и женщина. Хотя тебя с большой натяжкой можно назвать мужчиной, – с ухмылкой произнесла она. Послышался дружный смех.
Донан прищурил глаза и вдруг со всего маху влепил ей пощечину. Прежде чем она сама или кто-то другой успели что-то сообразить, на него накинулся Дино, сбивая его с ног и падая вместе с ним на землю.
Бил он непрерывно, не обращая внимания на тянущую боль в мышцах и раненной руке. Все напряжение, накопившееся в нем с того момента, как он очнулся, ничего не понимая и не помня, ощутимо покидало его с каждым нанесенным ударом. В какой-то момент он поймал себя на той мысли, что ему это нравится, и сам испугался этой мысли.
Воспользовавшись его секундной растерянностью, Донан сумел изловчиться и врезать ему по лицу.
– Дино! – испуганно окликнула его Анита, но подоспевший Ромарио поймал ее за руку, не давая вмешаться. – Что ты делаешь?! – гневно дернулась она и осеклась, увидев, что никто не двинулся – вообще. На лицах все еще читался шок, ведь никто прежде не решался, да и не думал даже о том, чтобы напасть на лидера – его авторитет был непоколебимым, как и страх перед ним. Теперь же они просто-напросто не понимали, что им делать в такой ситуации: помочь или посмотреть, как лидер собственноручно разберется с проблемой.
Донан, сплевывая кровь, поднялся; его длинные собранные в хвост волосы растрепались и слиплись от грязи, в которой он вывалялся, и впечатление он производил жуткое. Дино с трудом мог разглядеть его: перед глазами все качалось и плавилось, почему-то раскалывалась голова, и во рту было так сухо, что кровь липла к зубам и губам, не стекая и не капая с лица. Всего минуту назад, помимо больной руки, его ничто не тревожило – один удар так сказался?
– Эй, конь… – доносилось словно издалека. Чужой, незнакомый голос, но от него щемило сердце.
Донан пнул его под ребра, выбивая из легких воздух. Анита прижала к лицу руки, не в силах отвести взгляд, и Ромарио крепко держал ее за плечи, опасаясь того, что она не выдержит и потеряет сознание. Стояло гробовое молчание, никогда не удостаивающее своим присутствием ни одну драку: ни свиста, ни раззадоривающих криков – ничего.
Дино разлепил глаза, опрокидываясь на спину, и с хрипом втянул в себя воздух. В голове витали неясные образы, перед глазами все металось в хаосе, и он с трудом мог разглядеть через пелену видений и взметнувшейся в воздух пыли своего противника.
–…вспоминал твое лицо. Твои руки, голос…
Нет, этого не должно было произойти.
Он слышал, он видел так явно, словно все происходило прямо сейчас перед ним. Слова, сказанные им, сказанные ему; люди, которых он видел лишь на листовках, – он узнавал их, он помнил их, он был с ними совсем недавно. Скуало, Закуро, Оливьеро, Кея – он вспомнил каждое мгновение, проведенное с ними, но даже не успел ухватиться за их неясный образ, как все пошло куда дальше. Орден, Мукуро, снова Хибари: ночи, проведенные в замке, поле и лошади, парень в траве. Все возвращалось в обратной последовательности, и этого было слишком много, слишком больно и слишком быстро.
Он не хотел вспоминать, не должен был. Он начал жизнь с чистого листа, так страдал и мучился! Ему не нужна была память о днях, когда он не был самим собой.
Дино схватился за ботинок, летевший ему в лицо, и попытался опрокинуть противника на землю, но ослабшие мышцы не позволили ему совершить даже такой нехитрый прием, и он снова получил удар – на этот раз в грудь – настолько сильный, что, казалось, треснули ребра.
И в этот момент, когда он корячился от боли, стоя на четвереньках и стараясь подняться на ноги, к нему вернулось все. Каждая минута, выпавшая из памяти, каждое свое действие, решение, сомнение, сопровождающие весь его путь за последний год.
Он задыхался от нахлынувших на него эмоций, от шока сводило конечности, и он судорожно кашлял, пытаясь вдохнуть. Донан крутился вокруг него, что-то болтая и поддевая ногами, толкая его обратно в грязь.
Боль пришла внезапно – другая, не физическая – перекрывающая все остальные чувства. Момент, когда он вновь стал собой – изменившимся, тем, кем ему пришлось стать после того, как он стал лидером, когда понял, чего он хочет и насколько сильно, наступил мучительно: словно в нем пытались уместиться две личности, но сейчас одну из них вытолкнула более сильная. Сомкнулись звенья памяти, создавая ровную цепочку событий, и он наконец смог вдохнуть полной грудью, чувствуя, как отступает муторная боль.
Он лежал, обессиленный, в крови – своей и чужой, в грязи, и, широко распахнув глаза, смотрел на свои руки, утопающие в рыхлой земле. Он не мог двинуться, не мог говорить, не мог думать. И в заполненной донельзя, казавшейся необыкновенно разбухшей, голове билась лишь одна мысль.
Кея его оставил.
Избавился самым мерзким способом, выбросил, словно использованный материал, не удосужившись даже подумать о том, что с ним будет без него. Это после всех слов, обещаний и объятий, после всего, через что им пришлось пройти вместе!.. Забрал весь год, заставил забыть о том, что было не только с ними обоими – о том, что стало с ним! Откатил его личность назад в прошлое, оставив в мире, который для него изменился до неузнаваемости, в котором ему не было места, в котором ему никто не был рад.
На место горечи за какие-то доли секунда пришла злость. На Хибари, на себя, на Донана, даже на Аниту. И весь этот гнев необходимо было куда-то выплеснуть.
Дино пнул противника по ногам и, ловко подтянувшись к грузно упавшему рядом телу, ударил его в живот и прижал к земле, нажимая локтем на открытое горло. Как же ему хотелось просто надавить чуть сильнее, чтобы хрустнули позвонки, и хлынула изо рта кровь, но вокруг было слишком много людей – ЕГО людей. Это понимание удерживало его от кровавой расправы, хоть как-то охлаждало распаленный рассудок.
– Успокоился? – сквозь зубы процедил Каваллоне, немигающим взглядом прожигая лицо Донана. Тот удивленно распахнул глаза, перестав барахтаться, и Дино . – Расходитесь, не на что смотреть. – Дино не сдержался, размахнулся посильнее и пнул под ребра откашливающегося Донана, повалив его тем самым обратно на землю. – Если есть желание, попробуй поучаствовать в общей работе, а если хочешь языком почесать и показать, какой ты у нас смелый, отправляйся в разведгруппу. Хотя все знают, что ты этого не сделаешь, трус. – Он огляделся. На него смотрели сотни пар любопытных глаз, и это заставило его взять себя в руки. – Прошу вернуться всех к своим делам – уверен, что их у вас предостаточно. Если есть вопросы, позже поговорю со всеми желающими, – приказал он, похлопав в ладони, и, удостоверившись, что люди начали расходиться, осторожно присел на примятую траву.
Голова все еще раскалывалась, в горло – словно горячий песок насыпали, и ныли все мышцы тела, приходя в себя после непродолжительной, но весьма болезненной драки.
Со стороны он выглядел ужасно: в крови, грязный, с безумным блуждающим взглядом и трясущимися руками, но ему было все равно.
Он смотрел на копошащихся в земле букашек, и не мог понять, за что Хибари поступил с ним так? Какой поступок, какие слова могли сподвигнуть его на такой шаг? Разве они не взаимно друг друга любили, разве он не хотел остаться с ним?
Где-то на задворках сознания Дино ужасался своим поведением в дни беспамятства, своей слабостью и безволием, но все его мысли так или иначе возвращались к Кее. Он всегда был для него на первом месте. Он помнил его последние слова, произнесенные таким голосом, что не было сомнений в его чувствах к нему, прощание – но почему? Сейчас, когда он уже стал свободным? Когда они могли… всё.
Медленно, но верно, место дурманящей горечи снова заняла всепоглощающая злость. Он делал все, что мог, жертвовал всем, чем только можно было и нельзя, отрекся от все, что у него было – за что?! Просто выкинул из своей жизни, как надоевшую игрушку, истлевшую тряпку!
– Дино… – тихо позвала Анита, настороженно глядя на его гневно искривившееся лицо. Не трудно было понять, что он все понял. И вспомнил. Настал момент, которого она боялась и с грустью ожидала, но почему-то сейчас чувствовалось… облегчение?
Каваллоне глубоко вдохнул и поднял голову, и его взгляд ясно дал понять, что перед ней снова тот человек – не её.
– Спасибо, что не стала скрывать от меня все это… дерьмо, что было, – пылко поблагодарил он, поднимаясь, и рассеяно отряхнулся. Это ему не сильно помогло. – Я… мне жаль, что все так случилось. Надеюсь, ты понимаешь, что наши отношения…
– Нет нужды все разжевывать, – покачала головой Анита, глядя на него необычайно серьезно. – Я знала, что так все и будет. Просто… не знаю, хотела себя обмануть.
Между ними повисло неловкое молчание. Дино смотрел на нее в упор, но при этом было видно, что он мыслями далеко отсюда. Анита изучала глазами его лицо: морщинку между сурово сдвинутыми бровями, опущенные вниз уголки сжатых губ, резко очерченные скулы – этот Дино совсем другой, но такой нужный именно сейчас – не ей, но ордену. Это была странная и неприятная смесь из чувства облегчения и одновременно – потери, будто внутри нее проходила схватка между эмоциями и здравым смыслом.
Все прошло слишком быстро. Она хотела бы побыть с ее Дино хотя бы еще один день…
– Мы идем в Лэндинг, – внезапно объявил Каваллоне, будто позабыв, что они и так туда собирались, и поспешил к столу, на котором была разложена карта местности. Анита, встрепенувшись, поспешила за ним. – Можно избежать патрулей, если держаться подальше от главного тракта и следовать по заброшенной торговой тропе. – Он прижал к губам стиснутый кулак и напряженно уставился на бумагу. – Насколько я знаю, в этом месте находится болото, так что нам придется обогнуть часть прямого пути. – Он поморщился, тяжело опираясь на стол, и немного отдышался – было видно, что он еще не до конца пришел в себя. – Почему?.. – тихо выдохнул он и, с силой оттолкнувшись от стола, в сердцах схватил стоящий рядом кувшин с водой и швырнул им в ближайшее дерево.
– Дино, успокойся, ты привлечешь внимание! – попыталась привести его в чувство Анита, но он и сам неожиданно сник и рухнул на поваленное бревно, зарывшись пальцами в спутавшиеся испачканные в пыли и грязи волосы. – Может, не стоит нам идти в Лэндинг? Мы найдем другое место, где сможем закрепиться, а там… Вдруг встретим Хибари? По-моему, он ясно дал понять, чего хочет…
– «Ясно дал понять»? – вскинул голову Дино, изумленно глядя на нее, и стиснул кулаки. – Это ты называешь «ясно дал понять»?! Он стер мои воспоминания, Анита! Часть моей личности, мою жизнь! Да как до такого додуматься вообще можно было? Знаешь, как я себя чувствовал? Не понимая, где я, что со мной произошло и что мне делать? – Он протянул руку к лицу и вытер кровь, стекающую из носа. Голова нещадно болела.
Анита осторожно коснулась ладонью его плеча, но он нервно дернулся и поднялся на ноги.
– Извини, я просто… еще не до конца пришел в себя, а ты совсем не должна выслушивать мое нытье. – Дино протер лицо рукавом и снова склонился над картой. – Позови, пожалуйста, Ромарио. Мне нужно обсудить с ним… и с тобой план действий. Да, и… Луку тоже приведи.
Анита, слегка замешкавшись, все же кивнула и оставила его в одиночестве. Мысли сбивались в кучу, мешая думать. Она шла через лагерь, не обращая внимания на снующих мимо людей, и пыталась понять, что ждет теперь их впереди. Было больно видеть Дино таким… разбитым, но как же вовремя к нему вернулась память! Ордену он нужен сильным и уверенным, способным принимать решения и вести за собой людей. Ей было и совестно, и грустно от этих мыслей, и легко одновременно – чего больше – даже не понять.
Дино смотрел на карту, отчаянно стараясь что-то разглядеть, но все еще возвращающиеся урывками воспоминания мешали ясно мыслить. От давления буквально жгло глаза, в голове – словно беспрестанно били маленькие молоточки, во рту стянуло – сухо, как если бы он год не пил вообще никакой жидкости, и кровь все никак не переставала заливать подбородок – приходилось стоять с задранной кверху головой, зажимая пальцами нос.
– Дино, это правда? Ты наконец-то пришел в себя? – окликнул его еще на расстоянии Ромарио, предусмотрительно приглушив голос. Дино скосил глаза в его сторону. Рядом с ним маячили Лука, лицо которого так и светилось от счастья, и Анита, настороженно глядевшая на мужа издали.
– Боже, что произошло? – ахнул доктор, кидаясь со всех ног к Каваллоне, Ромарио тоже поспешил подойти.
– Все в порядке, помощь мне не нужна, – категорически ответил Дино, ковыляя обратно к столу. – И можете немного расслабиться, теперь все будет в порядке.
– Память вернулась?
– Да. Хотя мне сейчас кажется, что лучше бы не возвращалась. Закроем на этом тему, я позвал вас не для того, чтобы обсуждать мое самочувствие. – Он присел на краешек стола и повернул карту к себе, внимательно в нее вглядываясь. – Мы сильно отстали от первоначального плана. По идее, мы должны быть уже у земель Абруцци… Лука, сколько у нас тяжело раненных?
– Слишком много для того, чтобы поддерживать нужный темп.
– Есть безнадежные?
Лука кивнул и нахмурился, заметив, как Ромарио и Дино переглянулись. Анита вздохнула.
– То есть… вы же не хотите сказать…
– Нам незачем тратить медикаменты на тех, кто и так не выживет, – перебив его, ответил Каваллоне. – Стоит позаботиться о людях, которых еще можно спасти.
В его словах был резон. По большей части, они отставали из-за того, что приходилось помогать тяжело раненным, давать им время на передышку. Но… пусть Дино говорил рационально, это никак не отменяло жестокости слов.
Лука хмуро выслушал его и, скрепя сердце, медленно кивнул, соглашаясь, но тут же встрепенулся.
– А что насчет морфия? Он облегчит им предсмертные муки…
– Нам предстоит долгая дорога. Он понадобится тем, кто отправится с нами, – объяснил ему Ромарио. Дино кивком подтвердил его слова:
– Гораздо гуманнее будет избавить их от мук. Они отлично поработали, выложились на полную, и заслуживают безболезненной смерти.
– Стой-стой-стой, – нервно посмеялся Лука, размахивая руками. – Ты хочешь сказать, что мы убьем их? Вот так просто?
– А ты хотел просто бросить их? В таком состоянии их смерть будет гораздо мучительней, еще повезет, если звери не набегут на запах крови. Поэтому нам лучше быстро прервать их жизнь, если им уже с того света не выкарабкаться. И сделаешь это ты.
– Я?.. – ужаснулся Лука, попятившись. – Я же врач, я не могу убивать своих…
– Дино тоже не может этого сделать. Он, как-никак, наш лидер.
– А ничего, что мне приказ идет именно от него? – вспылил Лука. – Я понимаю, что они нас замедляют, но это жестоко по отношению к ним! Они ведь ранены, потому что сражались за орден.
– Они сражались не за орден, а за свободу и справедливость.
Анита, выгнув бровь, взглянула на мужа. «За свободу и справедливость»? Разве на Колизей они пошли не для того, чтобы вытащить Хибари? Да, захват Колизея принес бы повстанцам орден, но основной мотив у Дино был не столь благороден.
Несмотря на свои смятенные чувства, она промолчала. Каковы бы ни были его цели, главное, что он делает свою работу для ордена, и делает хорошо. Без него все мгновенно развалится, словно карточный домик. Все равно каждый, хоть чем-то отличившийся предводитель в итоге преследует свои интересы, так лучше пусть им будет Дино, которого она знала и отчасти понимала, чем кто-то другой – незнакомый и чужой.
– Почему к ним проявляется такая несправедливость?! – распылялся все доктор, от избытка эмоций начавший отчаянно жестикулировать.
– Лука, если ты не можешь, никто тебя не заставляет, – попытался успокоить его Ромарио, но Дино недовольно щелкнул языком и протестующе поднял руку.
– Ты сам сказал, что понимаешь правильность решения, не так ли? Что заставляет тебя так отпираться от прямого приказа? Боишься замарать руки?
– Нет, дело вовсе не в этом! Одно дело – убить противника в честном бою, и совсем другое – собственных товарищей, да еще и раненых! Пожалуйста, Дино, не заставляй меня так поступать, – взмолился Лука, сложив ладони в молитвенном жесте.
– Брось, Дино, я и сама могу это сделать. Необязательно принуждать его, он же врач, – разжалобилась Анита.
– Каждый член ордена должен быть готов к тому, что придется делать вещи, которые ему не по нраву. Лука, мы можем взять этих людей и продолжать тратить на них еду, воду и лекарства, а что ты будешь с остальными делать? Они умрут, но у нас будет недостаточно припасов, чтобы спасти тех, у кого надежда еще есть, и умрет еще какое-то количество человек. Они мучаются, страдают из-за ранений – если они все равно умрут, не лучше ли прекратить их муки немного раньше?
Повисло тяжелое молчание. Анита знала каждого из этой категории «не-жильцов», и сердце разрывалось при мысли о том, что Дино говорит правильные вещи, пусть они и невероятно жестоки; Лука же не просто знал этих людей – он их лечил, он говорил с ними и к каждому проявлял такое участие, что никакой другой великий доктор с ним сравниться не мог… И каково ему сейчас? Собственными руками отправить на тот свет своих же пациентов. Неужели Дино не мог позволить ему не участвовать в этом? Никто не спорит, что это неправильное решение, но почему именно Лука? Неужели и впрямь это такая своеобразная тренировка нервов и проверка решимости? Разве Дино это нужно? Разве он еще думает о том, чтобы остаться лидером, и готовит для себя надежных подчиненных? Или так готовит к будущему без себя?
Дино смотрел бесстрастно – невозможно было понять, какая каша творилась у него в голове. Все с ним произошло стремительно: за одну неделю его план побега из Колизея провалился, благодаря Мукуро, он потерял множество своих товарищей, был тяжело ранен, потерял память, потерял Хибари, вернул память… Он чертовски хорошо научился держать себя в руках, раз при таких плачевных картах на руках мог так спокойно выглядеть. Помчится ли он вновь сломя голову за Хибари или же отступит после того, как тот с ним обошелся?
– Я сделаю, – после затяжного молчания произнес Лука дрожащим голосом, и на его лице отчетливо отражалась неуверенность. Он судорожно сглотнул, глубоко вдохнул и посмотрел на Дино уже ясным твердым взглядом. – Семьям… погибших, как я понимаю, знать подробности смерти не нужно?
– Они погибли от полученных ранений, – кивнул Каваллоне и взялся за карту, сразу же потеряв интерес к вопросу. – Запиши имена всех – мы будем чтить память всех наших товарищей до единого. Это единственное, что мы можем сделать для них… Ромарио, – резко вскинулся он, расправляя на столе карту, – ты не помнишь, открыли ли тракт между Тиром и Сарготом?
– Да, разведчики говорили об этом пару месяцев назад, – мгновенно среагировал помощник, склонившись вместе с ним над столом.
Лука обменялся с Анитой растерянными взглядами и молча ушел, крепко стиснув челюсть. Пусть он и знал о том, что Дино потерял память, столь скорая смена личности здорово шокировала и в очередной раз наглядно показывала разницу между тем, каким он был, и тем, каким стал.
– Выходит, проселочная дорога заброшена, – провел пальцем по границе графства Каваллоне. – Хотя местные жители вполне могли бы продолжить использовать ее… да нет, тракт ближе и путь по нему короче, так что, вероятно, путь для нас открыт.
– И здесь – если у развилки сойти с дороги, то можно обойти болото и при этом не попасться патрулям или сельчанам, – ткнул в карту Ромарио, поддерживая намечающийся план. – Возьмем с собой…
Его голос резко оборвал шум, доносящийся с лагеря. Дино приподнялся, встревожено нахмурив брови, и, переглянувшись с помощником, ринулся на звуки борьбы.
– Ах ты, выродок, только попробуй двинуться с места! – зло шипел один из разведчиков, весь взмыленный и растрепанный. Их было несколько – таких же взбудораженных – они кружили вокруг какого-то солдата, опасаясь приближаться к нему. Тот стоял, пристально оглядываясь на своих противников, и держал наготове меч. Дино заметил за его спиной еще два.
Один из разведчиков кинулся на него, и одновременное с ним сорвался с места второй. Солдат с легкостью парировал оба удара и вновь оказался в кольце. Его взгляд вдруг наткнулся на Каваллоне, и он, удивленно распахнув глаза, опустил клинок.
В тот же миг его сбили с ног и прижали к земле, заломив за спину руки. Вопреки здравому смыслу, на его лице читалось полное удовлетворение и даже… радость, что ли.
– Нашел… – прошептал он с явным облегчением, и Анита сама удивленно вскинула брови. Он их искал? Собирался присоединиться? Она присмотрелась к его форме и ахнула.
– Это же…
– Солдат Джессо, – и без нее догадался Дино и присел на корточки перед тяжело вздыхающим стражником. – Как тебя зовут?
– Я капитан стражи Бьякурана Джессо, – отчеканил он ровно и поднял на него бесстрастный взгляд. Дино вздрогнул – на мгновение ему показалось, что он видит перед собой Хибари. Но это видение рассеялось быстрее, чем он это осознал. – Господин приказал мне найти вас.
– А Бьякуран Джессо в курсе, что его приказы теперь не имеют силы?
– Для меня – имеют. У меня в сумке послание для вас. Он отправил меня, чтобы я отыскал ваш лагерь.
– И как ты нас нашел? – спросил Дино, кивнув своим людям, которые сразу же взялись за поиски. Ответ он знал, но хотелось бы удостовериться.
– Ирие Шоичи объяснил. – Как и предполагалось. Как вообще можно было отпустить его?
– Я так и знал, что этот засранец нас выдаст! – зарычал Калеб и притих, поймав ледяной взгляд Аниты.
Дино взял в руки слегка смятый конверт и, посмотрев на разорванный край и сломанную печать, помахал им перед носом Генкиши.
