Текст книги "Пленник (СИ)"
Автор книги: SmileGin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 72 страниц)
– Так… где Каваллоне? Ты здоров, а значит тебе помогли повстанцы. Он все же покинул орден, или они ошиваются неподалеку?
Хибари опять промолчал, нахмурив брови. Мукуро не стал допытываться, да и ответ знать ему не особо хотелось. К тому же, он догадывался о примерном сценарии, а слышать о тошнотворно-слащавой истории воссоединения двух любящих сердец было выше его сил.
Хибари шел впереди, и Мукуро смотрел ему в спину, даже не стараясь его нагнать.
Когда-то Кея спросил его, за что он его любит – теперь, такого? Раньше не было времени как следует поразмыслить об этом, да и сейчас тоже, но почему-то он никак не мог перестать об этом думать.
Они знакомы уже год. Столько всего произошло за эти месяцы – на всю жизнь хватило бы…
Мукуро помнил, с чего начиналось: легкий интерес, желание причинить боль, унизить… Потом он хотел сломать, хотел увидеть страх, слышать мольбы о пощаде. Потом он хотел обладать. А когда появился Каваллоне, в нем взыграло чувство собственничества. После этого все так стремительно завертелось, что заниматься самокопанием было некогда.
Все сводится к соперничеству? Или все относится к банальной жадности?
Кея не мог понять, за что его можно любить, ведь сейчас он, скорее всего, ненавидит себя. Что сейчас в нем осталось от того Кеи, которого Мукуро встретил впервые? Полюбил ли он его прежнего, мирясь с неизбежными изменениями в его характере и поведении, или он привязался уже к «новому» ему, сломленному, но отбрыкивающемуся из последних сил. Или же обе его личности представляли для него большой интерес?
– Почему ты подыграл? – вдруг спросил Хибари, не поворачиваясь к нему.
– Прошу прощения?
– Когда я притворился, что не помню тебя. Я думал, ты воспользуешься этим, чтобы… – он замолк, но Мукуро прекрасно его понял.
–… чтобы втереться тебе в доверие и снова заполучить тебя? Как же я упустил такой шанс? – насмешливо фыркнул Рокудо. – Мне показалось правильным дать тебе возможность начать жизнь заново.
– Когда это ты стал поступать правильно?
– Ты хотел спровоцировать меня, чтобы лишний раз удостовериться в том, какой я мерзавец. Чтобы заставить себя ненавидеть меня еще больше. Но разве тебе это нужно? Ты ведь и так терпеть меня не можешь – настолько, насколько это вообще возможно. Или в какой-то момент это изменилось?
– Не смеши меня.
– И не собирался.
Хибари резко остановился – Мукуро едва не врезался в него.
– Ты можешь фантазировать о чем угодно, пока мы не дошли до поместья. Я убью тебя, и думать ты больше не сможешь ни о чем.
– Как всегда, самоуверенно. Но спешу тебя огорчить: сегодня кровопролития не будет. По крайней мере, между нами.
– Сегодня, – по слогам процедил Кея, опаляя его яростным взглядом. Мукуро пожал плечами:
– Не сегодня, Кея. Я больше недели носился по полям, лесам и грязным кабакам, скрывался от солдат и чокнутых охотников за головами, спал под кустами и на полу, где топтались свинопасы; я грязный, от меня воняет, я жутко устал и хочу нормально отдохнуть. Вот после того, как я превращусь обратно в нормального человека, тогда мы и поговорим с тобой о сражении. В противном случае, ты просто убьешь безоружного несопротивляющегося человека. Если тебя это устраивает, то – пожалуйста.
Хибари мгновение сверлил его взглядом, молча отвернулся и продолжил путь. На самом деле, еще пару часов назад он мучился от болей и усталости, но едва увидев Мукуро (которого узнал бы и в лучшей маскировке), сразу забыл обо всем на свете. Ему хотелось убить его, хотелось долгой, изнурительной драки, которая выбьет из головы все мысли, хотелось освободиться. И даже не особо важно, кто из них выйдет победителем. Он до умопомрачения хотел убить Мукуро, но иногда ловил себя на мысли, что может быть – только может – ему хотелось умереть самому.
– Стой, – окликнул его Мукуро, и Хибари, все еще погруженный в себя, невольно послушался.
Они только перешли деревянный мостик, перекинутый через обмельчавшую грязную речушку, и здесь нужно было сойти с тропы.
– Когда ты был графом, тоже шел пешком? – отстраненно спросил Хибари. Мукуро настороженно огляделся и, взяв его под локоть, потащил в сторону леса, значительно убыстряя шаг.
– Конечно, нет, – раздраженно ответил он, подталкивая его к деревьям, и опасливо посмотрел назад. – Мы доезжали верхом, на каретах до поместья не добраться.
– Зачем твоим родителям тайное логово? Они чего-то боялись?
– Это место здесь сделал тайным я. После того, что произошло с… моей семьей, я предпочитаю иметь место, где смог бы спокойно отсидеться в случае непредвиденной опасности. Как видишь, это была отличная идея.
Удостоверившись, что никто не видел, как они свернули, Мукуро снова схватил Хибари под руку и практически побежал в сторону поместья, которое скрывалось далеко за зеленью деревьев. Его еще не было видно, но он чувствовал себя так, словно уже был дома.
Хибари было трудно поспевать за ним. Быстрые резкие движения отзывались болью, и прихрамывающая нога сильно замедляла бег. Он мрачно смотрел на свою руку, крепко зажатую в ладони Мукуро, и обливался потом, стараясь не отставать. Признаваться в собственной слабости он точно не собирался.
Идти пришлось очень долго. За это время они ни разу ни на секунду не остановились, и не перекинулись друг с другом ни одним словом, да это было бы весьма затруднительно, так как оба изрядно выбились из сил.
– Можешь идти дальше? – запыхавшись, спросил Рокудо, опираясь о шершавый ствол. Хибари шумно выдохнул через нос, пытаясь сдержать рвущиеся наружу хрипы, и ничего не ответил, неловко дернув рукой, без слов показывая, что может.
Но, видимо, силы он все-таки не рассчитал и, пройдя несколько шагов, почувствовал, как кружится голова и уходит из-под ног земля. Он протянул руку, чтобы схватиться за Мукуро, но смог лишь мазнуть по его спине, прежде чем провалиться в беспамятство.
***
Лица коснулось что-то очень теплое. Мягкие, ласкающие прикосновения действовали успокаивающе, и боль, взорвавшаяся во всем теле сразу при пробуждении, медленно утихала.
Хибари с трудом моргнул, поворачивая ставшую невыносимо тяжелой голову в сторону. Мутное пятно перед глазами то увеличивалось, то уменьшалось, пока не стало более-менее различимым. Он даже дышать перестал, когда до него дошло, кого он увидел.
– Умеешь ты сводить с ума людей, Хибари, и это я имею в виду не твое сомнительное обаяние.
– Шамал?.. – Кея попытался встать, но Трайдент сделал страшное лицо и погрозил пальцем.
– Если ты встанешь, клянусь всеми женщинами мира, я собственноручно убью тебя.
Хибари медленно опустился. Шамал удовлетворенно кивнул и сел рядом с ним на стул.
Это было невозможно. Он ведь умер, – так сказал Мукуро, разве нет? Как он мог… находиться рядом.
– Бои становятся все жестче и жестче, – ворчливо пробормотал Шамал, перебирая свои листки.
Хибари огляделся. Покосившийся столик рядом со стулом, на котором восседает Шамал, решетчатое окошко под потолком, в которое задувается пыль и песок, даже затхлый влажный воздух, – он был в Казематах.
– А где… я все еще на боях?
– Уу, как все запущено. Я не заметил, чтобы тебя били по голове. На всякий случай, проверю. – Шамал поднялся и осторожно обхватил его голову, приподнимая. От него пахло табаком и лекарственными травами, и Хибари, прикрыв глаза, обнял его, сцепляя пальцы в замок за его спиной. – Эээ… ладно. Спишу это на твою усталость, – неловко рассмеялся Шамал, замерев. – Или на свою. Ты уже можешь меня отпустить.
– Нет.
– Хорошо. Я не против заполучить паралич, простояв в неудобной позе целую вечность.
Хибари тут же его отпустил, глядя на него во все глаза.
– Я и впрямь был не против, – усмехнулся Шамал и потер затылок. – Неожиданный порыв сентиментальности меня немного сбил с толку, так что… а, да, твоя голова. На первый взгляд все в порядке, но мне кажется, что стоит проверить… Прекрати на меня так смотреть.
В дверь постучали. Шамал повернулся в сторону, и Хибари невольно последовал его примеру.
– Ты уже очнулся? – спросил Мукуро, входя внутрь, и Кея только хотел удивиться, почему он в домашнем халате, как голова вновь закружилась, и его замутило. – Я, конечно, знал, что ты меня на дух не переносишь, но чтобы так… Я принесу ведро.
– Не нужно, – сглотнул Хибари, приподнимаясь. Мутная пелена перед глазами рассеивалась, а вместе с ней и очертания комнаты, мебель. В горле невыносимо жгло, он судорожно глотал воздух, вцепившись в неподъемное одеяло, накрывавшее его.
Что это было? Игры затуманенного болью рассудка или сказывалось продолжительное воздействие морфия?
Что бы это ни было, Хибари хотелось туда вернуться. Находясь в Колизее, он жаждал вырваться оттуда, но сейчас он бы многое отдал, чтобы действительно проснуться в своей пыльной каморке.
– Так, давай приляг, выглядишь кошмарно, – вернулся Мукуро и, обхватив его за плечи, попытался уложить его обратно. Хибари со злостью оттолкнул его и лег сам, отворачиваясь. – Да, а я еще надеялся услышать «Спасибо, что протащил меня по лесу несколько миль и не бросил по пути». – Мукуро немного помолчал, видимо, ожидая ответа, и, не дождавшись, обошел кровать. – Если ты еще не заметил, то ты все еще грязный и отнюдь не в приятном смысле этого слова. Я подумал, что тебе будет не особо приятно узнать после пробуждения, что я тебя раздевал.
– Правильно думал. Жаль, что раньше не сильно задумывался над этим, – с закрытыми глазами ответил Хибари и снова отвернулся. Он словно все еще чувствовал запах горьких лекарств и табачного дыма, и ему хотелось вновь провалиться в тот прекрасный бред, из которого его грубо вытолкнул Мукуро. – Ты вечно все портишь, – не выдержал он, скрипнув зубами.
– Сказал мне человек, который создает одни проблемы, – закатил глаза Мукуро. – Ты провел в пути много времени, даже не отойдя от серьезного ранения, так что тебе стоит помыться и позволить мне осмотреть твое… твою рану.
– «Твое тело», – это ты хотел сказать?
– Я имел в виду… ладно, все равно ты останешься при своем мнении. Я нагрел воду, и, поверь, это стоило мне больших усилий. Я также нашел шкафчик с лекарствами и бинтами, так что… Если не хочешь, чтобы я силком тащил тебя в купальню, поднимайся сам и залезай в ванну.
– Когда мы будем драться?
– Когда ты сможешь выдержать хотя бы один мой удар. Избиение младенца список моих побед не украсит.
– Хочешь проверить, смогу ли выдержать?
– На тебя даже дышать страшно, не говоря уже о чем-то большем, – безжалостно крушил его уверенность Мукуро, глядя на него не менее холодно, чем тот – на него. – К тому же, я уже сказал, что хочу отдохнуть. Я не понял, ты так сопротивляешься, потому что не в состоянии идти?
– Ты еще предложи понести меня на руках, – язвительно заявил Хибари, не без труда откидывая пуховое одеяло.
– Я уже натаскался, спасибо, – не менее едко ответил Мукуро.
Они яростно друг на друга уставились, готовые вот-вот сцепиться, но Мукуро все же взял себя в руки и прошел к двери, чтобы открыть ее.
– Я провожу тебя в купальню, а потом я обработаю твои раны. Если честно, я хочу выпить виски и уснуть, а проснуться только через неделю.
– Слишком много времени. Отдохнешь один день – сегодня, а завтра я тебя убью.
– Ладно, одного дня тоже вполне достаточно. Потому что потом у меня будет много времени на отдых – когда Я убью тебя.
Мукуро был раздражен сильнее, чем мог от себя ожидать. Он чертовски устал, и пара часов в горячей ароматной воде не подняли ему настроение на столько, сколько он рассчитывал. Мышцы все ныли, все еще жутко хотелось есть, и у него до сих пор не было даже намека на планы обозримого будущего.
Когда Хибари потерял сознание, Мукуро пробовал привести его в чувство, и когда понял, что это бесполезно, взвалил его на себя и протащил без малого три мили. Едва достигнув дверей поместья, он рухнул прямо в холле и пролежал там так долго, что успел замерзнуть.
На улице смеркалось, и внутри было угрожающе темно. Эхо его шагов разносилось по пустым коридорам, от стен и мраморных полов веяло холодом, и ему пришлось взять заботу о комфорте на себя. Ему впервые в этом месте пришлось собственноручно зажигать лампы, разводить огонь в каминах и печах, чтобы как-то обогреть хотя бы малую часть поместья, таскать из колодца воду, кипятить ее в огромных тазах и снова таскать – только на этот раз в купальню. Давно он не занимался грязной работой, поэтому выдохся очень быстро.
Наверняка это и было причиной его раздражения.
– Прислуги здесь нет? – заметил Хибари, освещая керосиновой лампой коридор, по которому его вел Мукуро. Тот тихо рассмеялся, поворачивая к нему свою лампу.
– Ты имеешь понятие о значении фразы «секретное место»? Конечно же, я не держу здесь прислугу, они разгуливали бы по округе, да и сюда приходилось бы посылать обозы с провизией, дрова и прочее-прочее… Я раз в месяц отправлял из своего замка людей, которые наводили здесь порядок, и этого вполне хватало.
– Значит, если тот же Виллани начнет допрашивать твою прислугу, стражу, он сможет узнать и об этом месте?
– Мои люди меня любят, – без ложной скромности заявил Мукуро. – Те, которые служили мне непосредственно. Народ вне стен моего замка в основном меня недолюбливает.
– И их я понимаю больше.
– Ты необъективен. Знаешь, существует немало людей, которым я небезразличен.
– Я тоже вхожу в это число. Я тебя ненавижу.
– Ха-ха. Я имею в виду тех, кто меня любит.
– Такие же ублюдки, как и ты сам – не в счет.
– Забыли. У меня нет настроения на споры с таким твердолобым человеком, как ты. К слову, Кея, ты тоже не ангел, синьор наемный убийца.
Хибари хмыкнул и вошел в купальню. Внутри витали клубы пара и очень сильно пахло сандаловым маслом.
– Граф-неженка. В этом я был прав, – произнес он, морщась, и подошел к ванне. Вода была горячей, приятно горячей. Хибари не мылся уже целую внешность – родники в лесах и холодную воду в ковшиках из таверн он в расчет не брал. – Выйди.
– О, господи, я тебя голым видел раз сто.
– Это не заставит меня передумать.
– Если бы я хотел тебя сейчас, то мог бы взять силой.
– Так если не хочешь, то можешь спокойно выйти, или ты все-таки настроен на споры?
Мукуро покачал головой и вышел, не забыв указать на комод, где он приготовил для него полотенце и халат.
Оставшись в одиночестве, Хибари с удовольствием сбросил с себя одежду, провонявшую потом, кровью и травой, и осторожно забрался в ванну, поджимая пальцы на руках и ногах от накатившего на него блаженства.
Опуститься в воду до конца он так и не смог. Подступившая к открытым ранам вода обжигала и щипала, и он терпеливо погружался миллиметр за миллиметром, не желая отказываться от купания. Опасность заражения его не особо волновала: главное дожить до утра, чтобы сразиться с Мукуро, а что будет дальше – все равно.
Когда он улегся в ванну полностью и откинул голову на бортик, расслабляясь, в дверь постучали.
– Даже не вздумай, – процедил Хибари, но Мукуро все равно вошел.
– Я принес лекарства и бинты. Чем скорее закончим с этим, тем скорее я смогу улечься спать с бутылкой виски в обнимку.
– Я смогу справиться сам.
– Дотянешься до своей спины? – Мукуро подтянул стул и сел в изголовье, укладывая на колени медицинскую сумку. – Подайся немного вперед.
Хибари замер, стискивая скользкие бортики ванны, и остался на месте.
– Я не прошу встать тебя в коленно-локтевую, так что просто немного подайся вперед. Максимум, до чего я дотянусь, так это только до лопаток и… чуть ниже, но твоя драгоценная задница будет в безопасности… Ладно, зря я так сказал.
Хибари не шелохнулся.
– Кея, я не настроен на секс и…
– Я уже это слышал. Каждый раз ты доказывал обратное.
– Знаешь, когда ты упираешься, это заводит больше, так что не раззадоривай меня и наклонись.
– Не буду, – разозлился Хибари.
– Ладно. – Мукуро спокойно поднялся, обошел его и, встав перед ним, принялся раздеваться. – Перейдем тогда к самой интересной части. Или… ты все еще можешь просто наклониться, а это ведь куда лучше, чем елозить коленями на мокром полу! – рявкнул он, и Хибари нехотя приподнялся. – Кажется, я нашел к тебе подход.
Он вернулся на свое место и поднял лампу.
– Что это за… Твою мать… Кажется… кажется, у тебя заражение.
– Как удивительно, – с сарказмом протянул Кея, обнимая колени и даже не пытаясь заглянуть за плечо. Молчание за его спиной затянулось. – Только не говори, что ты принялся меня лечить, даже не зная, как это делается.
– Я думал, что нужно только перевязать, а что делать с этим!..
– Возьми нож и срежь мертвую кожу, – вздохнув, подсказал Хибари.
– О, это легко.
Хибари невесело усмехнулся. В памяти всплыл момент, когда Дино доставал из его плеча пулю, как он боялся и как дрожали его руки. Как он уснул рядом с ним, перевязав его рану, и… признался в любви на другой день.
Резкая боль заставила его вскрикнуть и дернуться от неожиданности, и Мукуро пришлось надавить на его плечи, чтобы тот успокоился.
– Если ты будешь так прыгать, я срежу тебе еще и мясо. Тебе было так сильно больно… Шамал вроде… давал тебе морфий. – Он принялся копаться в сумке.
– Мне он не нужен. Режь дальше.
– Ну, Кея, я-то садист, и мне это проблем не доставит, а ты…
– Режь.
Хибари прикрыл глаза, расслабляясь. Физическая боль сменяла все остальные, и он был только “за” такой обмен.
Мукуро настороженно взглянул на него, но, пожав плечами, все же принялся за работу. Закончив срезать омертвевшую плоть, он щедро обмазал края раны мерзкой мазью, на которую ослабевший от утомительной процедуры Хибари ему указал, и плотно обмотал бинтом. Все это время Кея хранил гробовое молчание, лишь изредка вздрагивая плечами и прерывисто дыша. После этого он закутался в халат и позволил отвести себя в гостиную.
– Я нашел вяленое мясо и орехи, – сказал Мукуро. – Не те обеды, которые ты получал в моем замке, конечно, но…
– Но и не те объедки, что были в Казематах.
– Увы, но я не знаю, что там подавали. Хотя явно что-то неаппетитное.
Хибари взял кусочек мяса и вгрызся в него зубами. Последней его едой был подстреленный кролик, но ему пришлось бросить его едва надкусанным, когда на него вышли охотники за головами.
– Хорошее обезболивающее, – протянул ему рюмку Мукуро.
Хибари посмотрел на искрящийся в тусклом свете виски и покачал головой. Пока болело тело, он мог отвлекаться на него.
В камине потрескивали дрова, и в комнате было очень тепло и уютно, если бы не компания, которую приходилось разделять.
Мукуро сидел на софе, скрестив под собой ноги, и тоже жевал мясо, млея от удовольствия. Сейчас ему было хорошо и впервые за всю эту адскую неделю спокойно. Это были родные стены, родная земля, и ему не могло быть не хорошо.
Разве что… только когда он задумывался о родителях. А здесь все напоминало о них.
– Это твой отец? – неожиданно спросил Хибари и указал на портрет, висящий над камином. Мукуро оглянулся.
– Да. Тогда он только стал графом, а меня даже не было еще на свете.
– У него такие же глаза, как и у тебя.
– М, глаза демона. Насколько я помню, отцу в детстве сильно доставалось за это, его даже какое-то время преследовала инквизиция, но он был сыном лорда, поэтому сжечь его на костре было не так-то просто. Когда родился я, преследование ведьм в крупных масштабах уже давно закончилось, так что я застал лишь крохи: некоторые меня боялись, кто-то ненавидел, были даже те, кто поклонялся или приходил, чтобы поднести мне жертву. Когда мне было три, на моих глазах зарезали козленка – я не помню, но мама очень красочно рассказывала мне об этом.
– У тебя была дружная семья?
– Отец был со своими заморочками, но он был отличным графом и хотел, чтобы я стал таким же. Ему наверняка очень стыдно за меня.
– За то, что ты предпочел меня графству?
– За то, что я не хочу быть графом. Может быть, ты был лишь предлогом, чтобы избежать участи быть аристократом до конца дней своих, я уже запутался. С тех пор, как умерла моя семья, я стремился стать графом, и мне казалось, что я действительно этого хочу. Мне нравилась роскошь и почти вседозволенность, нравился страх, благоговение и власть, но чем больше времени проходило, тем больше меня тянуло обратно на улицы. И… потом я понял, что делал все это для родителей – они постоянно говорили мне, каким я должен буду стать графом, и я запомнил это. Я пытался, но так же понял, что граф из меня никакой. Я жесток, эгоистичен и с головой у меня не в порядке, я совсем не был похож на отца, который был просто идеален. И я думал, что если хорошим графом у меня быть не получается, то я буду плохим маркизом. Титул маркиза стоит выше титула графа, я и подумал, что в этом случае мы будем квиты, и меня перестанет мучить призрак отца, стоящий у меня за спиной. – Мукуро засмеялся и потер глаз. – Я даже не знаю, зачем говорю об этом тебе. Думаю, он очень недоволен мной. И мама тоже.
– Тогда было ошибкой спасать меня тогда.
– Нет. Я ни разу с того дня не пожалел о том, что сделал. Меня будет мучить совесть, а укоризненный взгляд отца будет преследовать меня до конца моих дней, но это моя жизнь, и я хочу прожить ее так, чтобы потом о ней не жалеть. И, несмотря на то, что ты мою привычную жизнь перевернул вверх дном, сделал из меня преступника и напустил туман на мое будущее, я не жалею о том, что тебя встретил.
– Изменил твой серый скучный мир и затянул в пучину приключений? – усмехнулся Хибари.
– Что? Ты думаешь, что до тебя я изнывал от тоски и мне не хватало приключений? Я был аристократом, а там никогда не дают соскучиться. Я не жалею, потому что были дни, когда рядом с тобой я чувствовал себя почти счастливым. И я рад, что мне удалось испытать… не только животную похоть и удовлетворенность собственной властью. Мне так и не удалось тебя приручить, как я планировал сначала. Скорее, все произошло с точностью наоборот: моя жизнь вертится вокруг тебя, а не иначе.
– Тебе удалось меня сломать.
– Если бы это было так, ты бы сейчас сидел не рядом со мной, а лежал бы – под. Но прошел год, а ты так и не даешься.
– Кажется, что не год прошел, а десять лет.
– А для меня время пролетело быстро. Я жадный, и мне было мало.
Хибари перевел взгляд на него. Мукуро смотрел на огонек горящей свечи и улыбался. В полумраке и после таких откровений он казался… не таким отвратительным. Кее это не нравилось.
– Иногда… я забываю о том, что ты сделал со мной. Но потом я или ты делаем что-то не так, и все снова рушится, словно карточный домик. Однажды… однажды мне даже было хорошо с тобой – я уже не помню, когда именно, но помню, что это было с тобой. И иногда ты меня смешил. И я ловил себя на мысли, что мне нравятся твои глаза демона. Но потом я видел себя в отражении, или чувствовал, как болят шрамы, или… было много или, и я ненавидел тебя с каждым днем все сильнее. И настал момент, когда этой ненависти некуда было выйти, и она стала разрушать меня изнутри. И я стал таким, какой сейчас… Я… и тот, кого ты встретил когда-то… разные люди. Если завтра победишь ты, то ты убьешь не того, кто тебе приглянулся тогда. А если убью тебя я, то я, может быть, еще смогу стать самим собой, если моя ненависть не вытеснила все прочее.
– Если ты убьешь меня, то справишься с этим. И если я убью тебя, я тоже справлюсь. Я знаю это, потому что мы похожи. Даже ты должен это признать.
Кея медленно кивнул и болезненно скривился.
– Ударь меня, – сказал он, и Мукуро, погруженный в собственные мысли, сначала согласно кивнул, а потом удивленно вскинул брови.
– Прости, что?
– Я не могу думать сейчас, а это лучший способ.
– Ты, верно, шутишь.
– Напоминаю тебе клоуна?
– Я не буду тебя бить. В этом нет никакого смысла.
– А до этого был?!
– Был! Я бил, чтобы сломить сопротивление, чтобы наказать… когда ревновал, в конце концов. А сейчас – за что?
– Тогда говори. Как можно больше. У меня в голове сейчас так… как будто много людей много говорят, но это не люди, а я и…
– Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Погоди, я принесу тебе одеяло и… какой-нибудь успокаивающий чай. Если он тут есть.
Мукуро, взволнованно оглядываясь на него, вышел, и Хибари откинулся на спинку кресла, в котором сидел.
Ему все еще было плохо. Он слышал шорохи, голос Шамала, смех Оливьеро, и все это смешивалось в непонятную какофонию звуков. Зажав голову, он зажмурил глаза и замычал, пытаясь перекрыть шум в голове.
Когда он устал и опустил руки, готовый вот-вот опять провалиться в беспамятство, то услышал осторожный стук. Сначала ему показалось, что это галлюцинации, но, подойдя к окну, увидел того, кого никак не ожидал увидеть.
– Это уже слишком, – пробормотал он, отступая назад.
За окном, на балконе, стоял Скуало, стуча в стекло и хмуро глядя куда-то в сторону. Заметив, что его увидели, он улыбнулся и помахал рукой.
– Чего встал, как вкопанный, может уже откроешь окно? Тут дождь, если ты не заметил, – довольно жизнерадостно произнес он, облокачиваясь на оконную раму.
Хибари сел обратно в кресло и отвернулся.
– Ты что, охренел?! Ты же увидел, меня, ушлепок!
Он с силой ущипнул себя, но мираж не исчез. Стал только еще злее.
– Открой окно, и я щипну тебя так сильно, что ты заплачешь, как маленькая девочка. Эй, ну же, я пришел тебя спасти и все такое.
Хибари неуверенно поднялся и подошел. Немного помявшись, он все-таки повернул ручку, и Скуало запрыгнул внутрь, отряхиваясь, словно бродячая собака. Длинные волосы, собранные в хвост, разлохматились и повисли мокрыми паклями, и с его длинного плаща ручьями стекала вода.
– Я люблю воду, но не тогда, когда она падает с неба, – недовольно передернул плечами Скуало и ударил по руке Кею, щупающего его руку. – Ты сбрендил?
– Ты настоящий…
– Нет, черт возьми, я игрушечный. Конечно, я настоящий, болван! – Он осторожно выглянул за дверь и, вернувшись, подтолкнул Хибари к окну, поспешно снимая с себя плащ и накидывая на него. – Быстрее, пока твой Мукуро не вернулся.
– А что тут происходит? – появился в дверях Рокудо, застыв на пороге с чайником в руках и накинутым на плечи одеялом.
Кея беспокойно оглянулся на Скуало, но никого не увидел. Он попятился, озираясь, и Мукуро, поставив чайник на стол, встревожено огляделся.
– Ты открыл окно? Здесь и так холодно. – Он захлопнул створки и посмотрел на Хибари, севшего на софу с абсолютно потерянным видом. – Кея, что случилось?
– Я… мне пора в постель… я неважно себя чувствую.
Он заторможено поднялся, вдруг присел на корточки и провел рукой по ковру. Мукуро во все глаза наблюдал за его кажущимися бессмысленными действиями.
– Сухой… – Хибари поднялся и пошатнулся. Голова шла кругом. Кажется, он сходил с ума. Или это все-таки морфий. Если после обморока это еще казалось более-менее нормальным, и ему даже понравилось, то сейчас становилось немного жутко.
Мукуро проводил его до комнаты и даже не закидывал его вопросами по пути, молча сверля его затылок подозрительным взглядом.
– Если что, то я через комнату от тебя. Масло для лампы стоит на комоде; если будет холодно, возьми в шкафу еще одно одеяло.
Хибари, растерянно сидящий на кровати, встрепенулся и поймал его за рукав.
– Останься здесь.
– Здесь – это… в этой спальне? Прямо тут?
– Я просто… мне это нужно.
Мукуро отвернулся и потер переносицу, тяжело вздыхая.
– Кея, я не могу. Не искушай меня, я не смогу находиться с тобой в одной комнате ночью и просто спать.
– А я тебя об этом и не прошу, – серьезно произнес Хибари, пронизывая его пристальным взглядом.
– Ты это сейчас серьезно? Я, может быть, неправильно выразился: под фразой «не смогу спать», я имел в виду…
– Я понял. Я понял, Мукуро.
– Это снова проверка? – Хибари покачал головой. – Ого… Я чувствую подвох, но у меня сейчас мозг просто отключился, и я даже не хочу думать…
Мукуро поверить не мог своим ушам. Он даже и не мечтал никогда о подобном. С Кеей явно происходило что-то не то, и если бы не такое внезапное предложение, то, возможно, он и догадался бы, в чем дело. Но думать ни о чем другом не получалось.
Кея с замиранием сердца смотрел, как он колеблется, и не понимал, то ли он хочет, чтобы тот развернулся и ушел, то ли – чтобы остался. Ему было страшно оставаться в одиночестве: какие еще видения ему покажутся и как они могут на него повлиять? Да если бы Скуало или кто там был сказал бы ему прыгнуть со второго этажа и наплел, что внизу наложены мягкие подушки, он бы доверился и переломал себе кости – часть из них точно. И ему нужно было испытывать боль, а с кем, как не с Мукуро это можно получить с лихвой?
– Я пас, – с явным сожалением ответил Мукуро. – Спокойной ночи, Кея.
– А вдруг я умру?
– Без меня? Я польщен, но не понимаю, что с тобой. Только пару часов назад тебя трясло от одного моего прикосновения, а теперь ты практически требуешь от меня секса? Ты с ума сошел?
– Может быть, разве ты не хочешь этим воспользоваться? Завтра кто-то из нас умрет. Для тебя это последний шанс получить то, чего ты хочешь, а для меня – еще один повод желать тебе смерти.
Мукуро долго смотрел на него и не выдержал. Он не славился хорошей выдержкой, когда дело касалось того, что ему нравилось. А когда оно само плыло ему в руки – просто грех было отказываться.
Он присел на кровать, чувствуя, как лицо искажается идиотской улыбкой, и осторожно коснулся костяшкам согнутых пальцев щеки Кеи. Тот напряженно вздрогнул и закрыл глаза, шумно выдыхая. Сердце билось тяжело и медленно, готовое вот-вот остановиться, и было трудно совладать с собой и не отпрянуть от Мукуро, как от прокаженного.
Нужно просто расслабиться. Закрыть глаза. Представить…
Он резко открыл глаза. Вот представлять ему никого больше не нужно. Сегодня, именно сейчас ему был нужен именно Мукуро.
Хибари опустился на пышные подушки, откидывая назад голову, и неуверенно ответил на поцелуй. Мукуро действительно был жадным. Его руки были везде: ласкали обтянутую бинтами грудь, оглаживали плечи, мягко сжимали бедра. Он вел себя не как обычно, целовал невесомо, едва касаясь губами кожи, и держался так, будто в его руках было что-то драгоценное и невероятно хрупкое. Словно… это был Дино.
Хибари задохнулся воздухом, едва понял это, и оттолкнул его от себя.
– Как я и думал. Хватило всего на пять минут, – совсем не удивился Мукуро и приготовился подняться.
– Это не ты. Ты не такой.
– Если я буду «таким», тебе не поздоровится.
– Знаю.
– Ты уверен?
– Да.
– Будет больно.
– Знаю.
Мукуро покачал головой, усмехаясь.
– Иногда я тебя совершенно не понимаю. Если быть точнее – всегда. И, если быть еще и откровенным, то мне даже не хочется. Ты сам на это подписался, в этот раз я тебя не принуждал. – Он медленно переплел их пальцы и, прижав его руки к постели, склонился к его лицу. – Спасибо тебе за это, Кея~
От его голоса по спине пробежали мурашки. Хибари с трудом подавил зарождающуюся панику и поерзал, чувствуя себя неуютно. Он и забыл, что чуть ли не больше всего остального Мукуро обожал сковывать движения. Даже в те моменты, когда сопротивления он не получал, руки все равно были закованы, а Кея совсем не любил ощущение беспомощности, возникающее при этом.
