Текст книги "Пленник (СИ)"
Автор книги: SmileGin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 72 страниц)
– Неожиданная щедрость.
– Сегодня просто день неожиданностей.
Кике проводил его до кабинета Бьякурана и нехотя отошел в сторону, оставляя Ирие одного.
Вдохнув поглубже, Шоичи постучался и, даже не дождавшись приглашения, толкнул дверь. Бьякуран сидел на оконной раме, задумчиво глядя во двор, и легкий сухой ветерок ерошил его встрепанные слегка влажные волосы.
Очень хотелось броситься к нему и… сделать что-нибудь, чтобы он понял, почему он вернулся, понял его чувства… Вместо этого он просто замер как вкопанный, на пороге, боясь даже дышать.
– Я тебя не понимаю, – наконец произнес Бьякуран, не поворачивая к нему головы, – ты грезил о свободе, пока был со мной, и я тебе ее дал. Вместо того, чтобы воссоединиться со своими драгоценными повстанцами, ты возвращаешься обратно. Такое понятие как логика тебе вообще известно?
– Я… я уже и не знаю. Думал, что известно.
Джессо фыркнул и обернулся к нему. На его губах играла насмешливая улыбка, а в глазах не отражалось ничего, кроме холодной отчужденности.
– Дай угадаю: Каваллоне, будучи не совсем потерянным идиотом, послал тебя сюда выведать обстановку. Если повстанцы нападут сейчас, то вполне смогут одолеть нас, но вот после того, как нагрянут королевские псы, ордену не выжить. Я, признаться, был более высокого мнения об умственных способностях вашего лидера. Увы, я разочарован.
– Это вовсе не так! – горячо воскликнул Ирие и, в несколько уверенных шагов преодолев расстояние между ними, схватил удивленного Бьякурана за руку. – Я вернулся, чтобы вас защитить. Я… слышал об армии, и я знал, как вы отреагируете на такое заявление. Вы ведь понимаете, что это ловушка, так зачем вернулись? Я так торопился…
– Поражаюсь твоей актерской игре, дорогуша, но передо мной ломать комедию не стоит. – Бьякуран аккуратно высвободил ладонь и прошел мимо него к столу, чтобы налить себе из графина воды.
– Да я бы ни за что не вернулся, если бы действительно ненавидел вас.
– Да, если бы свои интересы ставил выше интересов ордена. Ирие, назови действительную причину твоего появления здесь.
– Но я уже сказал! – Шоичи перевел дух и провел ладонью по мокрому лбу. – Я… – Бьякуран пристально смотрел на него, и это нервировало еще больше. – Я… хочу… я хочу быть с вами. Вот.
Бьякуран не выглядел шибко радостным. Точнее, он вообще никаких эмоций не выказал.
– Даже если это и правда, ты немного припозднился с признаниями. Разве ты еще не понял: все, это конец.
– Если вы уедете…
– Этого не будет. Я худший граф, которого можно представить, но это моя земля, и без боя я ее не отдам.
– Тогда я останусь с вами, – твердо отрезал Ирие. – И вы можете возражать сколько угодно, но я не отойду ни на шаг.
Джессо вдруг рассмеялся, с громким стуком опустив на стол опустевший стакан, и склонил к плечу голову, тепло глядя на побелевшего от волнения любовника.
– Ты правда ушел из ордена?
Ирие кивнул.
– У тебя явно с головой не все в порядке, Шо-тян. Нет, чтобы радоваться свободе, тебе все в клетку неймется попасть.
– Дверцу все равно никогда не запирали. Значит, не так уж мне хотелось сбежать, да? – Ирие улыбнулся, и они оба засмеялись. Даже дышать будто бы стало легче. – Скажите мне, во что вы ввязались? Не зря же за вами король такую свору натравил.
– Вот умеешь ты атмосферу испортить, – поморщился Джессо и, налив еще воды, подал стакан ему. – Думаю, тебе лучше присесть.
Ирие осторожно сел, заинтригованный, и шумно отхлебнул глоток.
– Я даже не знаю, радоваться или нет тому, что ты мне сказал, – покачал головой Бьякуран, присаживаясь на краешек стола, и скрестил на груди руки. – Я думал, что если ты шпион, у меня будет шанс передать кое-что Каваллоне. Но раз уж ты снова беглец… это становится проблемой.
– Если это что-то важно, но мое отречение не единственная проблема. Боюсь, что Каваллоне сейчас не в состоянии принимать решения и вообще делать что-либо серьезное.
– Ах да, сейчас его голова забита одним Хибари Кеей. Он ведь выжил, да? Этот мальчишка мне скоро в кошмарах сниться будет…
– Дело не в нем. Хибари ушел сразу после того, как ему оказали помощь, и Каваллоне не был заинтересован в том, чтобы его вернуть.
– Неожиданно, – вскинул брови Джессо.
– Он потерял память. Сейчас он тот самый фермер, которого вы помните… Помнили. Я говорил с ним: он напуган, подавлен и не понимает, что ему нужно делать. Фактически сейчас всем орденом управляет его жена и его правая рука.
– Мукуро бы сплясал от радости… Но… что мне-то делать? Я не думаю, что женушка фермера правильно распорядиться полученной информацией.
– А о какой именно информации идет речь?
Бьякуран задумчиво взглянул на Ирие и, поднявшись, прошелся по комнате.
– Ты помнишь Рассиэля?
– Прежнего короля? Ну… я его даже не видел, но слышал много хорошего. Он поднял экономику, заключил несколько союзов, выделял помощь пострадавшим в войне землям…
–…развивал искусство и науку, строил шахты и возводил новые города – о нем только хорошее и можно услышать. Я лично знал его – точнее, знаю – и я… Чувствую себя вывалянным в грязи, идиотом, которого обвели вокруг пальца. – Бьякуран яростно чертыхнулся и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. – А что ты скажешь о нынешнем короле?
Ирие содрогнулся. У него в памяти до сих пор стоял случайно увиденный бой узников с медведем, устроенный на городской площади еще в те времена, когда Бельфегор был принцем – одно это зрелище уже могло сказать о личности этого психопата.
– Он… сумасшедший. А еще кровожадный и ветреный. И сумасшедший.
– Ты описал его более чем красноречиво, – усмехнулся Джессо, но тут же посерьезнел. – У нашего новоиспеченного королька есть причины опасаться меня. Я услышал кое-что, что мне слышать не следовало. Ты можешь представить себе, что Рассиэль и Бельфегор могут быть одним человеком?
Ирие открыл было рот, чтобы уверенно сказать «нет», но тут же захлопнул.
– Вы ведь не хотите сказать… вы ведь… подождите, но они совсем непохожи!
– Внешность у них абсолютно одинакова, а характер можно и подделать, Шо. Бельфегор… или Рассиэль – я уже не знаю кто есть кто – решил, что его миссия по восстановлению королевства окончена, и играть в войну куда веселее. Поэтому он не предпринимает серьезных шагов для поимки и казни повстанцев – чтобы устроить гражданскую войну – а затем перейдет на большую арену, разорвав дружественные связи с союзными странами.
Ирие откинулся на спинку кресла, ошарашено прижимая ко рту ладонь.
– Теперь ясно, почему король так быстро забыл о Рокудо, которым так одержим… Это действительно… шокирующая информация. Если мы умрем, то об этом больше никто не узнает. Нужно немедленно принять меры!
– Давай нарисуем плакаты и развесим по всему графству, – съязвил Бьякуран. – Или предложишь мне гулять по улицам с рупором и оповещать народ? Никто не станет слушать лорда, пусть и бывшего.
– Я мог бы…
– Еще меньше станут слушать чужестранца, отирающегося с аристократией, так что – нет. – Бьякуран сел на подлокотник кресла. – Если орден отпадает, то что делать?
– Может быть, взять дело в свои руки? – Ирие поднял голову, решительно глядя на него. – Каваллоне сейчас в таком состоянии, что может договориться с вами.
– В данном случае речь будет идти не только о его одобрении. Как, думаешь, воспримут повстанцы его связи со мной? Насколько я понимаю, в его рядах есть люди из моего графства?
– Недовольные будут, но вы сможете заставить их поверить вам. Я знаю это, и вы тоже. Они немного сбиты с толку после случившегося в Колизее, они недоумевают из-за Каваллоне, потому что он скрывает от них свой недуг, но недостаточно хорошо, чтобы не вызывать подозрений.
– И это отличный шанс, чтобы внести смуту. Извини за то, что я сказал ранее – мозги у тебя все-таки варят. – Бьякуран почти ласково потрепал его по волосам и, поднявшись, подошел к окну. Ирие понимал его чувства. Он приблизился и, закрыв глаза, обнял его со спины. Это было непривычное ощущение.
– Если вы волнуетесь за свое графство – это наилучший вариант, вы должны понимать. Если останемся, то умрем, и ваши земли в любом случае будут разорены. Но если мы уйдем, то появится шанс все вернуть. – Ирие, потянув за плечо, развернул Бьякурана к себе лицом. Тот все еще колебался. – Я не знаю и не хочу знать, что происходит в голове у этого… недоноска-короля, я вообще бы предпочел видеть его без нее вовсе.
– Свергать власть у тебя в крови, м?
– Не только это. Жажда справедливости занимает не самую высшую планку в моей системе приоритетов. Я чужой в этой стране, но это не мешает мне ее любить, и я просто эгоистично хочу жить в спокойном и развивающемся королевстве, поэтому я и стал членом ордена в свое время.
– Надо же. Ты открываешься с новой стороны. Но к чему этот разговор по душам?
– Когда я вступал в орден, у власти был Рассиэль, и он был хорошим правителем – хотя это странно сейчас звучит – но вы как граф казались просто ужасным. Я много общался, много слушал, но очень мало видел. А когда попал в… к вам и получил доступ ко всем бумагам, то понял, что большинство услышанного не имеет ничего общего с действительностью. Вы ленивый и слишком поверхностный, вы не любите заниматься работой, рисуете на важных бумагах и не выполняете большую часть своей работы, но, хорошенько подумав, я понял: у вас же нет заместителя. Нет человека, который бы занимался вашими делами. Есть Кике, но он лишь контролирует прислугу, словно второй дворецкий… Тем не менее, до моего появления у вас как-то шли дела. Я проверял документы: они все заполнены, и заполнены правильно. Налоги не зашкаливают, расходы все аккуратно записаны… Вы расслабились только потому, что я занялся делами, не так ли?
– Допустим. Но я все еще не понимаю, к чему ты ведешь.
– Я говорю о том, что если вы возглавите сопротивление, если добьетесь признания народа и уважение повстанцев, то сможете занять трон.
Бьякуран изумленно уставился на Ирие, который смотрел на него чрезвычайно серьезно, и прыснул, отходя в сторону.
– А богом ты мне стать не предложишь? Шо-тян, повстанческая пропаганда совсем затуманила твой рассудок.
– Нет, это вы слишком цепляетесь за свое графство вместо того, чтобы мыслить шире. Я же знаю вас. Вас все любят.
– Уточнение: только аристократия. Я с детства играю по правилам высшего света и совсем не умею играть в среде, – Бьякуран старательно подобрал слова, – оборванцев. Каким образом я расположу повстанцев и простой люд? Каковы шансы того, что меня не убьют, едва заметив на горизонте? Каковы шансы, что горстка вооруженных вилами людей одолеет королевскую армию? Каковы шансы, что армия чужой страны не сотрет с лица земли наше королевство раньше, чем мы разрешим гражданскую войну, которая еще даже не началась?
– А каковы были шансы у Каваллоне, когда он вставал во главе горстки вообще ничем не вооруженных людей? Прошло чуть больше полугода, а в ордене сопротивления больше тысячи людей, и половина Вергирских земель под его контролем. А он обычный фермер. Был обычным фермером.
– И у него была спокойная жизнь, пока не объявился Хибари Кея, – невесело хмыкнул Бьякуран и, немного поразмыслив, улыбнулся. – А Фиор был бы отличной столицей, куда лучше Гредзо, не так ли?
Ирие облегченно выдохнул и кивнул, улыбаясь в ответ. Джессо шагнул к нему, протягивая руку, и хотел что-то сказать, как раздался громкий вой. Дозорные трубили тревогу.
– Армия? – метнулся к окну Бьякуран.
– Не может быть! Я опережал их на день, как минимум.
– Ген вернулся. – Бьякуран накинул пиджак и вышел из кабинета. Столкнувшись нос к носу с Кике, он поднял руку. – Уже знаю. Скажи лучше причину тревоги.
– Дозорный доложил, что такой сигнал ему подал Генкиши.
– Значит, и впрямь что-то серьезное. Я не знаю, что может существовать такого страшного, чего бы испугался мой капитан.
– Он боится смерти, – бросил Ирие, едва поспевая за ними.
– Как и все мы.
Во дворе усталые разведчики ставили в стойла своих лошадей, молча и напряженно: атмосфера стояла гнетущая. Большинство людей, нахапав драгоценностей, уже отбыло, и от непривычной тишины давило на уши.
– Ваша Светлость! – тут же склонил голову Генкиши – высокий тренированный мужчина с узким лицом и раскосыми кошачьими глазами. Бьякурана иногда передергивало при его виде – он нестерпимо напоминал своей внешностью Хибари Кею. – На границе мы заметили королевский отряд. Судя по вооружению и доспехам – разведчики.
– Поэтому они прибыли раньше авангарда. Чтобы выяснить, действительно ли Бьякуран-сан в городе.
– Они даже не скрывались.
– А им это не нужно, – пожал плечами Джессо. – Они не боятся, и им нечего скрывать свое присутствие. Наш план меняется, Шо-тян. Если это можно было назвать хоть каким-то подобием плана, конечно.
– Бьякуран-сан…
– Пока мои люди находятся в этом графстве, я его не покину. На этом закончим предаваться мечтам о радужном будущем и короне, которая бы, не скрою, мою голову бы очень украсила. – Кике и Генкиши непонимающе вскинули брови, почти в унисон. – Так что собирайся и езжай к Каваллоне, расскажи ему или его жене все, что услышал от меня.
– Предлагаете мне бросить вас? Я никуда не уйду отсюда.
– Тогда тебя выведет отсюда стража, – отрезал Джессо и повернулся к капитану. – У меня есть речь для солдат.
– Да, лейтенант мне доложил о вашем приказе, я соберу всех.
– Кике, ты тоже должен присутствовать. – Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул. – Я ненадолго отойду.
Ирие ринулся за ним.
– Не думай, что сможешь меня разжалобить: ты уедешь, а я останусь.
– Так не пойдет.
– С каких пор ты ставишь мне условия?
– С тех самых, когда понял, что я вас люблю! Тебя. Бьякуран, я больше не заключенный.
– Только потому что это я так решил.
– И, раз уж я теперь свободный человек, я сам решу, где мне находиться. Хочешь умереть – пожалуйста, но только вместе со мной.
– Ты не романтик, Шоичи, поэтому я могу это расценить лишь как попытку заставить меня передумать. Ты провалился.
– Отчасти, да, я хотел бы, чтобы вы… чтобы ты передумал, но раз уж ты такой упертый болван, то мне ничего не остается, кроме как остаться вместе с тобой.
– А что, если я скажу, что я не люблю тебя, – прищурился Бьякуран, подходя к нему практически вплотную. – Ведь я тебя не люблю.
– Ну и ладно. Я пришел не для того, чтобы выбивать из тебя признание. Мне достаточно понимать то, что чувствую я.
Бьякуран тяжело вздохнул и потер лоб. Видеть Ирие таким серьезным и уверенным было… необычно. И приятно, как бы ни хотелось это отрицать.
– Подожди меня внизу, Шоичи, я скоро выйду.
Ирие молча отстал от него и отвернулся, возвращаясь на улицу. В голове витали сотни мыслей: о возможном исходе принятых решений, о том, каким образом донести до Каваллоне информацию о короле и его предательских по отношению к королевству действиях, но, так или иначе, все неизменно приводило к их смерти.
Долго ждать не пришлось. Бьякуран вышел на балкон и, тяжело опершись на перила, обвел взглядом собравшихся во дворе солдат.
– Каждый из вас знает, что меня объявили преступником и приговорили к смертной казни. Все знают, что вскоре в эти земли – наши земли – вступит королевская армия – ее часть. Сегодня я распускаю стражу и советую, – ему пришлось повысить голос, потому что солдаты подняли невообразимый шум, – советую вам покинуть пределы графства. Разумеется, вы получите выплату за свою службу во время моего отсутствия.
– Ваша Светлость, могу я теперь сказать свое слово? – спросил Генкиши, успокоив своих людей. Бьякуран кивнул, но нахмурился, примерно понимая, о чем он будет говорить. – Я и каждый из солдат, что стоят здесь, давали присягу, когда поступали на службу к вам.
– Да, и сейчас я освобождаю вас от этой присяги, капитан.
– Это мои родные земли, и я от присяги не откажусь, даже если вы так говорите. – Генкиши повернулся к обеспокоенным солдатам. – Так как Его Светлость освободил вас от присяги, наказание за дезертирство не поступит, если кто-то из вас решит уйти. Но те, кто хочет остаться, кто хочет защитить нашу землю от так называемой справедливой атаки… я буду рад напоследок поработать с вами.
– Генкиши…
– Вы дали нам свободу. Так что мне теперь решать, как поступать с ней, Ваша Светлость.
Бьякуран закрыл глаза, прислушиваясь к взбудораженным голосам. С тех пор, как он лишился титула, его совсем перестали слушать. Но от этого почему-то было тепло на душе. Значит, не таким уж и ублюдком он был, раз кто-то так за него вступается.
– За тобой преданно идут люди.
– Я сказал тебе, чтобы ты ждал внизу, Шо. И ты меня не переубедишь. – Джессо быстро сбежал по ступенькам вниз и поманил пальцем Генкиши.
– Некоторые ушли, опасаясь за свои семьи, но у нас достаточно солдат, чтобы защитить замок.
– Графство – это не замок и даже не я. Это земля и люди, которые на ней живут. Поэтому замок защищать никто не будет. Отправляй солдат в деревни и города, отзывай людей с границ – они все равно не остановят авангард. Я отправлюсь вместе со всеми и буду тоже сражаться – не зря же тренировался все это время.
Генкиши с сомнением переглянулся с Кике.
– Не уверен, что вам стоит это делать.
– Я сам решу, как мне поступить, спасибо. Я не принцесса и не прекрасная дева, чтобы прятаться в покоях, пока отряд рыцарей будет защищать мою честь. Я граф, пусть и меня лишили титула, и в тепленьком местечке отсиживаться не собираюсь. – Бьякуран поймал на себе пристальный взгляд Ирие и кивнул. – Ген, у меня к тебе очень важное поручение. Важнее, чем… защищать меня и графство. – Он вытащил из кармана конверт и протянул Генкиши. – Здесь очень важное письмо.
– Очень важное, – с нажимом уточнил Ирие. – Если оно пропадет, то это серьезно повлияет на все королевство.
– То есть, вы хотите, чтобы я послал гонца? Или… сам исполнил роль посыльного. Хотите, чтобы перед началом боя я оставил своих людей, чтобы передать письмо?
– Вести солдат буду я, Ген. Ты должен найти Каваллоне и передать ему письмо. Лично. Я не знаю, каким образом ты сможешь пробраться к нему достаточно близко, но это письмо должно попасть ему в руки – и никому другому.
– У меня есть карта, которую Каваллоне дал мне еще перед боями. Если они не изменили свои планы, то на ней показаны места их возможных лагерей. Но даже если они и передумали, то от курса все равно не отобьются сильно, чтобы не наткнуться на патрули.
Видя, как Генкиши все еще колеблется, сжимая в руках конверт, Бьякуран пожал его плечо:
– Это мой приказ, капитан. Это действительно очень важно. Запомни: лично в руки. Даже если это будет стоить тебе жизни. – Он усмехнулся, ткнув его в кожаный нагрудник. – Будь очаровашкой. Может быть, Каваллоне возьмет тебя в свою команду. А теперь иди и снаряжай лошадь – нужно уехать как можно скорее.
Ирие передал Генкиши карту, и тот сложил все в небольшую сумку, закрепленную на поясе.
– Для меня было честью служить вам, Ваша Светлость, – произнес он, и на его скулах заиграли желваки.
– Ой, только не устраивай драму, – повернулся к нему Джессо, уже направляющийся к выходу. – Может, еще свидимся на этом свете. Давай иди уже, я на тебя надеюсь.
Ирие проводил взглядом исчезнувшего за дверьми Генкиши и взглянул на весело насвистывающего Бьякурана.
– Так как умирать мне не особо хочется, да и тебе тоже, давай-ка глянем, что нам можно сделать.
– С королевской армией? Мм, ничего.
– Ты такой пессимист. В любом случае, лобовая атака нам ничего не даст. Нужно устроить засаду.
– Позову разведчиков – они скажут, где в последний раз наблюдали отряд, – Ирие перепрыгнул через кресло побежал к двери. Он сам от себя не ожидал, но, несмотря на опасность, чувствовал себя превосходно.
– Эй, – окликнул его Джессо, когда тот уже поворачивал дверную ручку. – Ты тоже ощущаешь это? – Ирие непонимающе вскинул брови. – Азарт. Кто кого? Интересно, верно?
– Да… Это… страшно и потрясающе одновременно.
– Значит, я в тебе не ошибся, – улыбнулся Бьякуран и, подойдя к нему, взял его за руку, склоняясь к его уху. – Может быть, сейчас и кажется, что все против нас, но, знаешь… я почему-то чувствую себя очень счастливым.
– Мне страшно… – честно признался Ирие, прикрывая глаза и прислушиваясь к мерному дыханию на своей щеке. – Но я тоже… тоже чувствую себя счастливым.
***
Мукуро брел по кромке воды, держа в руке свои стоптанные сандалии. Было тепло, несмотря на приближающуюся непогоду. Солнце давно закатилось, и море казалось угрожающе темным, как и мысли Мукуро в данный момент.
Он медленно, но верно приближался к своему поместью, и пока ему везло, ведь от всех патрулей он вовремя скрывался, а охотники за головами были слишком увлечены погоней за Каваллоне, награда за голову которого после боев возросла едва ли не в десять раз. Часть королевских солдат тоже искала орден, еще часть – двинулась в Фиор, оставшиеся – те, кто не охранял дворец и столицу, достались на долю Мукуро. Слава богам, что его обделили численностью преследователей, но за Бьякурана он волновался не меньше, и это не давало ему покоя.
В каждой таверне он с жадностью ловил любую информацию, касающуюся его друга, но кроме сплетен и глупых выдумок не услышал ничего важного. Ему хотя бы знать, вернулся ли он в Фиор или перешагнул через свою привязанность к дому и умно отсиживается в стороне.
Мукуро бросил обувь на песок и лег рядом, закидывая за голову руки. Становилось прохладнее, но пока было терпимо, и он решил немного отдохнуть, ведь вскоре придется искать убежище на день – приходилось передвигаться ночами, чтобы остаться неузнанным.
Несколько дней нервотрепки, постоянного бега и усиливающейся паранойи сделали свое дело, и он все-таки уснул, рискуя быть обнаруженным.
Всю ночь ему снилась непонятная муть, крики, кривые лица, и наконец он проснулся от громкого хлопка, словно прямо под ухом что-то выстрелило.
Было уже утро, но все еще темно: тучи стояли над головой, и где-то вдалеке в горах вовсю гремел гром.
Мукуро вскочил и скрылся в лесу, спросонья, но достаточно напуганный неожиданным пробуждением. Переведя дыхание, он принялся продираться сквозь чащу, на ходу жуя слегка зачерствевшую сладкую булку.
Ему оставалось пройти через один город, а там до поместья рукой подать.
Будь у него лошадь, он бы добрался до этого места еще пару дней назад.
Он поймал дикую утку, вспугнув выстрелом из револьвера целую стаю, надвинул на лицо шляпу, поправил повязку, скрывающую глаз, и вошел в город. Он даже почти не нервничал: волосы он остриг, цвет волос уже и не понять какой, по одежде в нем аристократа не признаешь, а лицо скрыто достаточно, чтобы его не узнать и при этом не вызвать лишних подозрений. А дичь поможет ему сойти за охотника-любителя, для этого же он таскал с собой грубый самодельный лук, что они с Джессо нашли в лесу повстанцев, когда… оставили Хибари.
Мукуро тряхнул головой и поскорее отогнал от себя мысли о нем. Ему приходилось и так дерьмово.
Несмотря на утро, жизнь в городе уже кипела: открывались лавки, спорили охотники и торгаши, сбивая цены, и выползли на перекрестки попрошайки, от которых Мукуро тщетно пытался избавиться уже довольно продолжительное время.
Мукуро редко осматривал свои владения, предпочитая окрестности замка; даже когда его графство было захвачено предателем Рейборном, вся его жизнь вертелась в столице графства. И теперь он даже был несколько зачарован: мостовые были недавно отремонтированы – на это ушло немало золота из казны, флажки с гербом его семьи трепетали на стенах дома и влажные от росы цветы буйно овивали дома и колодцы, столбы и изгороди… Признаться честно, раньше он был куда более низкого мнения о своей же собственности.
Выйдя на городскую площадь, уже оккупированную торговцами, он тут же натолкнулся на глашатая, орущего об ордене, и увидел рядом с ним на стене кучу листовок с изображением самого себя, Джессо, Хибари, Занзаса и Скуало.
– С нами будет то же, что и с Фиором? – услышал Мукуро, когда быстрым шагом пересек улицу и подошел к мяснику, чтобы продать ему утку.
– Не знаю, но я на всякий случай отвез жену с детьми в Брудвик, к родителям. Если придется обороняться, попрошусь в оборону.
– Будешь защищать замок?
– Ага, вроде того.
Мукуро немного сник: своими действиями он, быть может, навлек опасность на свое графство, и, хоть он не жалел ни об одном своем поступке в столице, все же чувствовал себя ответственным за свой народ. Даже учитывая то, что этот самый народ уже как бы и не его.
Ждавшие расчета охотники, завидев Мукуро с дохлой уткой в руках, стали посмеиваться над его жалкой добычей. Его это особо не трогало, ведь птицу он прикончил лишь для прикрытия.
– Утро не задалось? – кивнул ему один из мужчин, горделиво поглядывающий на повозку рядом с собой, где лежала свежая туша оленя.
– Подстрелил, пока любовался видами, – улыбнулся Мукуро, подходя к ним.
– Что-то много вас, ценителей красоты, сегодня.
Они рассмеялись и украдкой посмотрели на сгорбленного старичка, стоявшего поодаль от них. Тот сидел на скамейке, сунув руки в карманы, а рядом с ним лежал непонятный окровавленный ошметок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся кроликом.
– Силки расставляет, наверное, – забыв про Мукуро, принялись обсуждать дедульку охотники. – Я уже перестал, детвора шмыгает по лесу и обворовывает все ловушки, спасу на них нет…
Старик поднял голову – лицо скрывал потрепанный вязаный шарф так, что был виден лишь лоб, весь в отвратительных струпьях, но привлекало внимание вовсе не это. Мукуро чувствовал на себе его взгляд, и от этого было очень не по себе.
Такой взгляд он испытывал на себе раньше, и приятного в этом было мало. Так смотрел на него Виллани, выдергивая его на очередной разговор, на деле оборачивающийся допросом. Пристальный, пронизывающий холодом взгляд.
Внезапно старик поднялся и, оставив кролика валяться вялой тряпкой на скамье, двинулся к Мукуро.
– Хватит пялиться на меня, если хочешь остаться в живых, – негромко произнес он, подойдя вплотную. Мукуро онемел, мгновенно узнав голос.
Это был Хибари.
Как он оказался здесь? Так быстро? Раньше него самого?
И только потом пришло осознание.
Он жив. Выжил после очередной смертельной раны. Расцелованный всеми ангелами-хранителями вместе взятыми – никак иначе.
– Кея… – едва смог выдавить из себя все еще ошарашенный Мукуро, и Хибари странно дернулся, поднимая голову.
– Ты кто такой? – процедил он, опасно сузив глаза, и снова лишил его дара речи. – Откуда знаешь мое имя?
Не нужно было быть гением, чтобы понять причину такой внезапной потери памяти. Хибари не выдержал и все-таки воспользовался подарком Шамала.
– Листовки… – криво улыбнулся Мукуро. – Листовки повсюду. Но я никому не скажу, честное слово.
Хибари смерил его подозрительным взглядом и осторожно отступил в сторону.
Это должно было радовать, ведь Мукуро именно этого и хотел. Просто знать, что он жив должно было быть достаточно. Кея может начать жить заново или продолжить прежнюю – до их встречи – жизнь. Наверняка рядом ошивается Каваллоне, пытается пробиться к нему заново, и ему наверняка это удастся, ведь Кея по непонятной причине уже влюблялся в него по уши прежде.
В его жизни места Мукуро уже не находилось. Да и прежде это место приходилось вырывать силой, так что… уже можно было отпустить.
Хибари вернулся на скамью и отвернулся, переводя убийственный взгляд на несчастного кролика.
– Подарок, – буркнул Мукуро, бросив утку в повозку со свежатиной.
Он чувствовал себя… неважно. Именно таким словом он только и мог описать свое состояние, потому что других просто не мог подобрать. Внутри все было в смятении; он был растерян и странно опустошен. Ему хотелось радоваться, но не получалось. Это не было похоже на обиду, но осознавать, что тебя просто стерли из памяти – считай, жизни – было очень неприятно. Даже больно.
– Просто уходишь? – окликнул его Хибари, видимо, проследовав за ним.
– Я же сказал, что не выдам тебя… вас.
– Мукуро, хватит ломать комедию, – с неожиданной злостью произнес он.
– Вы, наверное, обознались.
– Твою омерзительную рожу я узнаю из миллиона.
– Так ты помнишь… – с облегчением выдохнул Мукуро и разъярился. – Это я ломаю комедию?! Ты… что это было вообще? Какого черта ты притворился… – Он понизил тон, заметив, что некоторые люди обратили на них внимание, и потер виски. – Тебе, вроде, стреляли в спину, а не в голову, – вздохнул он. – Зачем ты притворялся?
– Может быть, веселился, – пожал плечами Кея. – Я искал тебя. Сразимся?
– Прямо здесь? Хочешь, чтобы охотники за головами или солдаты с гиканьем напали на нас – придурков, сцепившихся посреди скопления народа? Каваллоне, случаем, тебе копытом по голове не съездил?
Хибари на мгновение замер, отводя взгляд, и снова повернулся к нему.
– Что ты предлагаешь? Постоянно находишь отговорки.
– Если под отговорками ты подразумеваешь здравый смысл и осторожность, то у меня для тебя плохие новости касательно твоей адекватности, – зло усмехнулся Мукуро, все еще находясь в бешенстве. Где-то на заднем плане в его душе заходилось вовсю ликование – пока непонятно от чего именно, но оно с лихвой перекрывалось негативными эмоциями. – Раз уж ты оказался здесь, да еще и раньше меня, то должен понимать, куда я держу путь.
– В свое родовое поместье, в котором ты души не чаял?
– Именно. Там нам никто не помешает.
Хибари выглядел удовлетворенно. Он посмотрел на зажатого в руке кролика и бросил им в Мукуро, проходя мимо него.
– Ты явно держишь на меня злобу, – покачал головой Рокудо, выкидывая тушку на обочину.
– У меня достаточно причин.
– Но в последние дни, которые мы провели вместе, ты вел себя немного сдержаннее и даже приветливее.
– Да, до того, как ты сбежал от меня, испугавшись сражения.
– Прости, что? – Мукуро пришлось вновь перейти на яростный шепот, и он, схватил Хибари за руку, ускоряя шаг. Ему хотелось столько всего сказать, и желательно погромче, так что лучше бы им выйти за пределы города до того момента, как его прорвет окончательно. – Ты был ранен, и мне пришлось оставить тебя.
– Ты мог остаться.
– Чтобы повстанцы подвесили меня на дереве, выпустив кишки? Благодарю, такая смерть мне не по душе.
Хибари вдруг оступился и схватился свободной рукой за плечо, кривя лицо. Боль в спине давала знать все чаще: видимо, долгая дорога сыграла свою роль, и он все-таки занес заразу в рану, пока скитался в дикой природе и по сомнительным тавернам.
– Ты в порядке?
– В полном. Твоя забота мне не нужна, – отрезал Хибари, отдергивая руку и медленно выпрямляясь. Он, часто и осторожно дыша, снова вышел вперед, расправив плечи и вскинув голову. Даже в таком состоянии он старался держаться так, словно с ним действительно все было в порядке. Хотя он прекрасно понимал, что это очень далеко от правды.
