сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 86 страниц)
В голове "плыл" звон, а левая рука наливалась болью. Вокруг вся земля была завалена мертвыми, умирающими и ранеными. Ржали кони, кричали люди, мечи сталкивались друг с другом и скрежетали по доспехам. Откуда-то сбоку доносились влажные плотные удары, с которыми кого-то рубили или добивали. На одной длинной, визгливой ноте недалеко от меня выл человек в доспехах с гербом Фреев. Ему полностью отрубили одну ногу, а от второй остался кусок, висящей на штанине и полоске кожи. Кровь хлестала, будь здоров, а он все зачем-то полз и полз…
Сквозь шум в ушах, словно это происходило далеко-далеко, я услышал новый крик, «защищайте короля, все сюда».
Я помотал головой, окончательно приходя в себя. Враги насели и все ближе приближались ко мне. Кто-то схватил меня за ногу и сделал попытку оттащить назад. Сука, я так не по-королевски проехался мордой по грязи и чьей-то крови!
Десятки рук тянулись в мою сторону, и каждый норовил взять меня в плен — за короля можно получить огромный выкуп и убивать меня не торопились. Враги казались какими то гротескными, невероятно огромными, с оскаленными лицами и раззявленными в крике ртами.
Наши ударили и сумели откинуть врага. Арис Окхарт как бешеный кружил на коне вокруг нас и что-то орал. С него слетел шлем, по голове текла кровь, но он продолжал кружить и бить, кружить и бить. Ему помогал Стеффорд Свифт, Лансель со своим десятком и еще несколько людей.
— Ваше величество, — чьи-то мощные руки ухватили меня за нагрудник и рывком, легко вздернули на ноги. Это был Джон Кафферен — без плаща, в поцарапанных доспехах, но вполне живой и бодрый. Ему помогал также спешившийся Герольд Орм. — Берите коня и отступайте, — он грубо подтолкнул меня в сторону собственного коня. Орм подхватил меня под руку и помог сделать несколько шагов.
Я мельком заметил Снега — он еще был живой, дергал ногами, а из распоротого брюха вывалились кишки и от них шел пар.
— Давай, суки, по одному, — казалось, Кафферен врос в землю. Он отбросил меч в сторону и вытащил свое любимое оружие — внушительную секиру и принялся за дело. С протяжным уханьем он врубился в первую жилистую шею, уперся ногой в грудь закатившему глаза противнику, нажал, выдернул из раны оружие и принялся им махать с устрашающим мастерством. Практически после каждого его удара кто-то падал, а он работал и работал, спокойно и неспешно, словно дровосек, который рубит деревья. Рядом с ним встал кто-то из наших пехотинцев и их надежные и верные спины закрыли меня от опасности.
— Спасаем короля, — прокричал Орм окружающим и помог мне забраться в седло. Вокруг нас начали собираться оставшиеся в живых. Я не видел Свифта и Тирека. Лансель пробился к нам с двумя всадниками.
Герольд вскочил в седло, взял мою лошадь за уздечку и потащил с сторону, выбираясь из боя.
— Стой, — я остановил коня, когда мы отдалились от боя шагов на сто. Усевшись поудобней в седле, я несколько раз глубоко вздохнул — головокружение проходило. Резкая боль не давала шевелить левой рукой, вся правая часть лица была в крови, и из левого плеча торчал кусок стрелы — как и когда он попал между сочленениями доспеха, пробив кольчугу, я так и не вспомнил.
Оглянувшись, я понял, что наш порыв, который чуть не принес победу, сейчас затухает. Люди поняли, что король может вот-вот погибнуть и стали подумывать об отступлении.
Я был нужен там, и хотя я чувствовал себя так херово, что и слов нет, и держался в седле с большим трудом, я понимал — отступать нельзя. Отступлю я, и весь наш левый фланг потерпит поражение.
Я не знал, что там у Джейме, но зная его характер и силу воли, понимал, что он будет драться до последнего. Лев никогда не отступает. Джейме всегда говорил, что лучше мертвый лев, чем живая собака. И конечно, он был прав…
— Мы возвращаемся обратно, — я развернулся и оглядел своих воинов — их осталось меньше половины.
— Ты можешь погибнуть, — попытался возразить Лансель.
— Вперед, блять, — я развернул коня. — Всех, кто верен, я зову за собой. Остальные могут спасать шкуры.
Я пришпорил лошадь Кофферена и почему-то не сомневался, что никто не отступит…
Иногда вся наша жизнь сводится к одному простому решению и оно, как это ни банально, определяет всю нашу дальнейшую жизнь.
Король может быть прекрасным бойцом и великолепным мечником. Это, безусловно, важно, и люди готовы идти за таким королем в огонь и воду — это доказал Роберт Баратеон. Но еще куда важнее то, что король это, по сути, символ своего государства, он знамя и та путеводная звезда, что горит и помогает людям определиться с целью и своими поступками.
И когда король не боится умереть и идет в бой, то верному человеку тяжело остаться в стороне…
Мы вновь врубились во врага. Спустя некоторое время он не выдержал, и начал отступать. Мои войска, поняв что их не бросили, что они не остались одни, что король успевает и здесь и там, обрели второе дыхание и почувствовали, что могут все.
Я успел побывать в одном месте и в другом, поддержать один отряд, оказаться в самом напряженном моменте и вновь выйти из боя. Подо мной ранили коня, и я пересел на другого. Нашелся Тирек Ланнистер с парочкой конников — во время боя нас растащило в разные стороны, но сейчас мы вновь встретились.
Люди выскакивали из боя с самых разных сторон и также неожиданно исчезали в общей неразберихе. Я со своей сломанной рукой не мог нормально сражаться. Но от меня этого и не требовалось. На этом этапе боя хватало простого королевского присутствия.
Мы отбросили соперника и почти перерезали всех Фреев и людей Черной Рыбы. Я не видел их самих, но их люди дрогнули и начали отступать к реке.
С Болтонами и северянами Джейме также не подкачал. Мало того, что он не дал сбросить наш правый фланг с дороги и окружить — он сам откинул противника. Болтоны и их люди отошли и встали на тот самый холм, который еще недавно занимали Фреи и воины Долины. По сути, Джейме и его люди совершили настоящий подвиг.
И все же нам пришлось остановиться. Сил, моральных и физических, дожать противника, у нас не оставалось.
Битва медленно затихала. Здесь и там продолжались отдельные стычки, но все уже на сегодня основательно «наелись»…
В тот день мы не смогли победить. Но куда важнее было то, что мы не проиграли. И это уже была победа. Многие факторы повлияли на такой результат. И то, что Джейме проявил невероятную храбрость и мастерство полководца; и то, что Болтоны торопились к полю боя и практически полтора дня шли без отдыха; и то, что мы почти успели дожать войско Фреев и Черной Рыбы; и конечно, не последнюю роль оказало мое влияние…
На поле боя медленно опускались сумерки, и от воды отчетливо наползала прохлада. Мы отошли к лесу и принялись в скором порядке обустраивать временные укрепления — возводить частокол и рыть рвы. В основном этим занимались те, кто охранял обоз и не принимал участия в бою, а также те, кто не пострадал и сохранил силы.
Архимейстер Марвин в палатке извлек из моей раны наконечник стрелы, промыл и сделал повязку. На сломанную руку наложили шину. Все эти операции при отсутствии заморозки очень и очень болезненны. Я чуть ли не в голос орал, когда по живому мясу вырезали наконечник стрелы и чувствовал себя на редкость паршиво.
Затем Марвин занялся Джейме и другими знатными лордами. Те мейстеры и простые полевые врачи, что нас сопровождали, занимались остальными.
Джейме Ланнистер находился между жизнью и смертью. Ему пробили легкое, сломали пару ребер и сильно посекли все тело. От его мужественного, красивого лица осталось кровавое месиво. И все же он не торопился умирать и всеми силами держался за жизнь.
Погибли Лайл Крайкхолл, Стеффорд Свифт, Бейлон Сванн и Джон Кафферен и еще десятки и сотни людей, которых я успел узнать… Каждый из них выполнил свой долг, пошел до конца и забрал с собой немало врагов. Их тела остались на поле боя, и мы даже не смогли предать их земле.
Погибла половина Святого Отряда и практически весь Честь и Доблесть. Это было больно и неприятно. Будь у меня лишние полгода, я бы превратил каждый из этих отрядов в действительно смертоносные боевые подразделения.
Зато мы сумели остаться в живых, перемололи огромное количество врагов и сохранили обоз с припасами и всем необходимым. И возможно, что самое главное, не пострадала Бирюза.
Уильям Мутон, Бонифер Хасти и Эрик Фелл в один голос уговаривали меня отдать приказ к отступлению — к противнику ночью могли подойти дополнительные силы и их совместный напор мы уже не выдержим. Скрипя зубами, я согласился…
Наше войско, истощенное, изможденное, но несломленное, начало медленный отход. Для вида мы зажгли множество костров и оставили небольшой арьергардный отряд, который шумел, поддерживал огонь и всячески показывал, что жизнь в лагере идет полным ходом.
Противник так сильно умылся кровью, что нашел силы на вылазку лишь после полуночи, когда мы уже сумели далеко отойти. Наш арьергард обстрелял их стрелами, опустошил все колчаны и под утро нагнал нас.
Раненых везли на телегах и повозках. Тряска не способствовала выздоровлению или нормальному сну — я это прекрасно почувствовал на себе. Но за королем ухаживают десятки, если не сотни различных людей и ему не так тяжело, как простым людям.
Ланселя также везли на повозке. Ему выбили глаз, и теперь он уже не тот смазливый красавец.
Все остальные — Тирек, Орм, Окхарт, Гарт Серая Сталь, Мутон, Эрик Серебряный Топор были ранены, но держались на ногах, вернее в седлах.
Наше положение было очень тяжелым — множество раненых и покалеченных. Мы отступали, а на пятки нам наседал опомнившийся противник.
В те дни Уильям Мутон, Бонифер Хасти и Эрик Фелл стали моими руками и глазами, они стали теми, на кого я рассчитывал — ведь других не осталось. Архимейстер Марвин взял на себя обязанности связанные с уходом и заботой о раненых. Они стали тем, кто помог сохранить остаток войска. Они организовали арьергард и давали мне советы. Они не отходили от меня ни на час.
В тот напряженный момент мы хорошо, если урвали два или три часа сна за три дня. Мы ежечасно обходили отряды и старались их поддержать.
На второй день Джейме очнулся и позвал меня к себе. Я подъехал на лошади и неуклюже, баюкая сломанную руку, пересел к нему в повозку. Орм, который, на удивление, практически не пострадал, хоть и сражался не жалея себя, вместе с Тиреком пристроились на лошадях позади нас.
— Неплохо выглядишь, — сказал Джейме. Его голос звучал тихо, и я подсел поближе. Он лежал на мягком матрасе, обложенный подушками и накрытый дорогим одеялом. Повозка была закрытой, с крышей, стенами и дверью, похожая на маленький, но очень богатый дом на колесах. Сейчас слуги открыли небольшие окошки, и легкий сквозняк приятно освежал.
Архимейстер Марвин, сидевший в глубине повозки около небольшого столика и что-то разминающий в ступе, подал мне знак, чтобы я не злоупотреблял беседой.
Опухоль на лице лорда-командующего немного спала, но он был весь переломанный, перемотанный, невероятно бледный и измождённый. Казалось, жизнь лишь случайно задержалась в этом теле. Он внимательно оглядел меня с ног до головы и изобразил намек на ухмылку.
— А ты дерьмово, — честно сказал я и мы оба рассмеялись.
— Жизнь это боль, — философски заметил лорд-командующий.
— Мне рассказали о том, что тебе удалось сделать, — негромко произнес и заглянул ему в глаза. — Люди говорят, что ты сумел осуществить невозможное. Знаешь, я думаю, они преуменьшают твои заслуги. Мутон сказал, что ты один уложил больше сотни врагов. О тебе и том бое уже слагают легенды!
— Пиздёж, — он хмыкнул. — Хотя я готов признать, что сумел показать этим сраным северным ублюдкам, как надо сражаться. Вино есть?
— Да, — Марвин кивнул, разрешая, я повернулся к Джекобу Лиддену и парень подал мех. Джекоб не только на пару с Марвином Магом умудрился сохранить Бирюзу, он еще принял непосредственное участие в бою, и прекрасно себя показал. В общем, парень заслужил рыцарские шпоры и в моих оруженосцах он ходит последние дни.
Я взял у Лиддена откупоренный мех и передал его Джейме.
— Так-то лучше, — он сделал несколько глотков, удовлетворенно закрыл глаза, полежал так несколько мгновений, а потом попросил рассказать о положении дел.
— Наше сражение уже обозвали «битвой у холма», — я рассказал, как на том безымянном поле полегло больше половины нашей армии, и перечислил самых знатных из погибших по именам.
— Жаль Крайкхолла, — в голосе Джейме послышалась скорбь. — Он был одним из сильнейших воинов Вестероса и мы многого лишились, потеряв его. Как он погиб?
— Он стоял против Фреев и когда они пошли на прорыв, пытался удержать их. Очевидцы говорят, что он навалил вокруг себя целый курган тел… В конце концов его подняли на копья, а потом отрубили голову.
— Я знал его с самого детства… Суки… — Джейме отвернулся и долго смотрел в окно, в сторону дальнего леса. Заржала лошадь в упряжке, и возница, судя по всему, перетянул ее кнутом. Эти звуки вернули Джейме к жизни, и он сделал несколько глотков.
Некоторое время мы ехали молча. Лишь скрипели колеса, негромко переговаривались идущие рядом воины, да ветер шумел в древесных вершинах.
— Значит, мы отступаем? Кто командует арьергардом? — спросил Джейме.
— Эрик Фелл.
— Справится?
— Должен…
— А что с Эдмаром Талли?
— Скоро мы с ним соединимся.
— Ты ведь понимаешь, что если он предаст, то нам крышка?
— Понимаю. А что мы можем сделать, Джейме? Мы просто отступаем и надеемся, что Талли не окажется полным мудаком. Мы между Лунных гор и Зеленым зубцом, и никуда не можем свернуть с этой долбанной дороги. Прямо сейчас у нас есть лишь надежда…
— Да, ты прав, нехер волноваться. Если Талли предаст, то предаст. От нас ничего не зависит.
Мы замолчали. Марвин Маг все также молча готовил какое-то лекарство. Моя свита — потрепанные, раненые, но не сломленные ехали около нас. Джейме то ли задремал, то ли вновь отключился. Я потрогал его пульс — он был слабым, нитевидным, но вполне бодрым.
Джейме должен выжить. Просто обязан. Он истинный сын своего мира, а в Вестеросе выживают лишь сильные. А он из их числа.
На следующий день разведчики сообщили, что приближается армия Эдмара Талли.
— Доспехи и коня! — приказал я и отправился на встречу.
Мы выдвинулись небольшим клином. Нас было около пятидесяти человек — Мутон, Хасти, Тирек, Орм и простые воины. Знаменосец держал огромный королевский штандарт с львом и оленем. Мы оделись как на смотр — побитые, но не побежденные, раненые, но не сломленные. Если Эдмар Талли захочет нас предать, то пусть он запомнит нас именно такими.
Мы медленно ехали по дороге, туда, где нас встречало войско речных лордов, и ветер лениво колыхал их знамена.
Вот от их строя отделился небольшой отряд примерно в сто человек… Они все ближе… Подъехали… Впереди в великолепных, не намного хуже, чем у меня, доспехах лорд Эдмар Талли. Он зачем-то оглянулся на свое войско, а потом решительно посмотрел мне в глаза, спрыгнул на землю и подошел вплотную:
— Мы пришли исполнить свои клятвы. Приказывайте, государь!
Огромное, ни с чем не передаваемое облегчение буквально затопила все мое тело. Я кашлянул, старясь не дать голосом «петуха» и ответил:
— Мы отступаем к Рубиновому броду.
Эдмар Талли лишь кивнул и подозвал оруженосцев, отдавая приказы.
Так все и произошло. Противник отстал. Мы прошли Перекресток, а потом началась переправа. Все повторялось с точностью до наоборот — сначала мы гнали Черную Рыбу, теперь он нас.
Да, я мог бы с силами речных лордов продолжить кампанию и постараться дать еще одну битву. Но я банально боялся — боялся полководческого гения Черной Рыбы, боялся, что Мизинец сумеет вновь придумать очередную сучью выходку, боялся, что из Долины выступит новое войско и нас зажмут. И еще я чувствовал отчетливый кадровый голод. В той битве погибли многие из тех, у кого я привык спрашивать совета и кто мог командовать частью армии. А теперь их нет. Будь Джейме на ногах, мы бы остались и приняли бой. Но у Джейме началась лихорадка и его состояние ухудшилось.
Тем более, кроме Джейме у нас было пара тысяч других раненых. Нам надо было отдохнуть, прийти в себя и вновь набрать силы. Нам нужна передышка…
Наше войско заняло южный берег Трезубца, а противник — северный. Мы находились там почти два месяца, и история запомнила это событие, как «стояние на Рубиновом броде».
Мы отремонтировали старые сооружения, вновь выкопали рвы и укрепили прилегающие холмы.
Как мы и думали, противник подтянул силы из Долины. Также к нему подошло еще две или три тысячи — северяне и Фреи. После этого они осмелели и сделали четыре попытки сбросить нас с брода. Один раз это им почти удалось. Почти…
Черная Рыба потерял множество людей и прекратил вести их на убой. Установилось хрупкое затишье. Но все знали, что время работает именно на нас — у нас больше людских и экономических резервов, наши армии лучше обеспечиваются провиантом, и вообще, все за нас. И мы все медленно но верно лечим свои раны и травмы.