сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 86 страниц)
— Около двух часов, — он поймал мой взгляд и продолжил. — Затем, как вы знаете, вы с леди Маргери принимаете поздравления, потом все расходятся и около часа отдыхают.
— И потом, конечно, пир? — я кое-что помнил из канона. Но черт его дери, как же мне хотелось пригласить парня за стол и поговорить нормально, как человек с человеком, а не как король со слугой. Да я просто не знал, да и не умел себя так вести.
— О, да, — он позволил себе легкую улыбку. — Как вы знаете, вас ждут семьдесят семь различных блюд, множество напитков и развлечение. И все это будет продолжаться до глубокой ночи, и до того момента, когда гости помогут вам отправиться на брачное ложе, — он покраснел.
— Кстати о развлечениях… Кто за них отвечает? — я зевнул, показывая, что такая мелочь, как запоминание имени церемониймейстера, меня явно не заботила.
— Сир Эшли Гройл, милорд, — ответил Таллад. Даже в таком состоянии он сообразил, что король чем-то недоволен, и теперь стремился оказаться полезным.
Джоффри хорошо знал это имя. По крайней мере, в последние дни, как подсказала память, он с ним неоднократно беседовал. Похоже, это тот человек, который мне нужен.
— Джекоб, сходи и пригласи его. Я хочу с ним поговорить.
— Конечно, милорд, — парень кивнул и покинул помещение.
Мы остались с Робертом и Талладом и все трое чувствовали себя не в своей тарелке. Стюарт смотрел в пол, сир Таллад размышлял, что происходит, а я просто не знал, что сказать. Да и вообще, что короли делают в похожей ситуации?
Я, конечно, этого пока не знаю, но помню твердо — подчинённым нечего страдать херней и бездельем. Их лучше чем-то постоянно загружать, так будет меньше времени подумать. Чем их загрузить?
— Как там моя невеста? — задумчиво протянул я.
— Думаю, с ней все хорошо, милорд, — вышколенный стюард мгновенно включился в разговор.
Интересно, если я начну нести откровенную дичь, он также будет внимательно выслушивать, изображая крайнюю степень заинтересованности?
— Вот что, Роберт, сходи к ней, поинтересуйся, как она спала, как себя чувствует, передай ей мои наилучшие пожелания и поздравь с этим прекрасным днем.
— Слушаюсь, — он кивнул и беззвучно выскользнул. Лишь дверь едва слышно хлопнула. На миг в проеме мелькнула внушительная фигура рыцаря. Толстяка Бороса уже сменили, и на пост заступил кто-то другой.
Откровенно говоря, я не знал, принято тут или нет, вот так с самого утра посылать слуг и справляться о здоровье. Но мне показалось это здравой мыслью, да и Роберт особо не удивился. Так что будем считать, что все нормально.
Я старательно не обращал внимания на Таллада. В моей голове все отчетливей формировалась мысль, что этого человека я больше не желаю видеть в своей свите. Какой-то он непонятный и двуличный…
— Какие будут приказы, ваше величество? — спросил сир Таллад, пытаясь завести разговор.
— Никаких.
Мы снова замолчали.
Первым пришел Джекоб Лидден и сообщил, что сир Эшли скоро будет. Я поблагодарил за службу и первый раз увидел выражение удивления на лице — Джоффри, видать по всему, излишней вежливостью не страдал.
— Как дела у тебя дома? — я задал вопрос, уже понимая, что Джоффри такого никогда не спрашивал. Но мне плевать — о людях, которые тебя окружают, надо знать явно больше, чем их имя или дом, в котором они родились.
Парень изумленно округлил глаза и начал несмело посвящать меня в детали своей биографии. Я слушал и старался запоминать.
Оказалось, что Лиддены старинный и древний род, и они многие века являются преданными вассалами Ланнистеров. Сейчас глава дома — лорд Льюис. Промелькнуло и название их замка — «Глубокая нора», а на гербе у них изображен белый барсук на зелено-коричневом поле.
Вернулся Роберт — он сообщил, что леди Тирелл принимает ванну, но мои слова и поздравления ей передали, и она ответила, что ей очень приятно такое внимание и она ждёт не дождётся, когда увидит меня после завтрака.
Я почесал колено — такой ответ, скорее всего, лишь простая вежливость. Не думаю, что Маргери испытывает к Джоффри хоть какую-то симпатию. Это с самого начала был именно политический брак. Тем более Джофф вел себя так, словно специально не хотел, чтобы другие люди отнеслись к нему по-доброму.
Все же мне очень хочется вживую посмотреть на Маргери, оценить ее внешность и ум, а уж затем постараться наладить отношения. И чем черт не шутит, может она мне и понравится?
Раздался стук в дверь и в комнату, после разрешения, впустили сира Эшли Гройла — краснощекого, упитанного мужчину с вежливой улыбкой на губах и в красивых, праздничных одеждах.
— Доброе утро, ваше величество.
— Доброе утро, сир Эшли. Как спалось?
— Прекрасно, — он перевел недоуменный взгляд с меня на лица стюардов. — Чем могу вам услужить?
— Расскажите мне еще раз о вечернем пиршестве. Мне необходимо кое-что знать.
Сир Эшли принялся рассказывать о порядке подаваемых блюд, о тех семи менестрелях, что выступят друг за другом, о номерах укротителей змей, фокусников с огнем и различными животными.
Я слушал и кивал. Наконец он добрался до самого нужного.
— А потом, ваше величество, как мы и договаривались, вы подадите знак, и я выпускаю карликов с номером про королей Вестероса.
— Вы знаете, я передумал.
— Извините, — он моргнул, замолчал и недоуменно на меня уставился.
— Такой номер не нужен на моей свадебной церемонии.
— Но мы столько готовились и выписали этих ребят из самого Пентоса! Лорд Бейлиш приложил к этому столько сил!
Все интересней и интересней. Похоже, Мизинец особенно и не скрывался в данном вопросе. Вот только Джофф явно не понимал, для чего все это сделано.
— Я передумал, сир, разве вам не понятно? — и постарался смягчить ситуацию, видя, что он искренне расстроен — похоже, мужик действительно старался, все это организовывая. — Мне кажется, что их выступление будет слишком вульгарным.
— Всё ясно, — он обреченно вздохнул.
— Чем вы расстроены? Не бойтесь, говорите.
— Мне придется заплатить им неустойку, — пробормотал церемониймейстер.
— Сколько?
— Шестнадцать драконов, ваша милость.
— В течение дня мой стюард принесет вам эти деньги.
— Благодарю вас, сир, — он улыбнулся, низко поклонился и вышел.
Возможно, теперь он будет думать, что я не совсем плохой человек, раз уж взялся компенсировать его расходы.
Я ушел в комнату, открыл сейф, порылся в мешочках и выбрал горсть золотых монет.
Народная молва неохотно расстаётся с полюбившимися и привычными названиями. Дракон это золотая монета династии Таргариенов, так как на их гербе был трехголовый дракон, который чеканился на одной из сторон. На второй помещался профиль царствующего короля.
Правление Таргариенов закончилось семнадцать лет назад. Роберт Баратеон выпускал свою монету — идентичного веса, но на одной стороне имелся коронованный олень, а на другой его профиль. А вот само название — дракон, осталось прежним.
Думаю, что сейчас казначейство должно приступить к выпуску новой монеты — с гербом в виде оленя и льва, и профилем Джоффри на другой стороне.
Получалось так, что в настоящее время хождения имели три разных вида одного дракона — это не считая более ранних Таргариенских монет. В моем сейфе были в основном монеты с профилем Роберта. Шестнадцать штук я передал Джекобу с приказом отнести их сиру Эшли.
А потом меня принялись одевать. Для Джоффри это обычное дело, но я чувствовал себя неловко — к подобному надо привыкнуть.
Сир Таллад вышел в холл.
К счастью, меня не заставили перемерить весь гардероб. Как стало понятно, Джоффри (или его мать) уже утвердили три различных костюма на весь этот день.
Утром на меня надели тонкую шелковую сорочку, легкий, коричневого цвета кафтан с вышитыми львами и оленями, бархатные брюки с золотыми бляшками по наружному шву, богатый пояс и мягкие тканевые сапоги на низком каблуке. На пояс подвесили инкрустированные драгоценными камнями ножны с кинжалом. Я вытащил его и посмотрел — судя по всему, очень хороший металл с волнистым рисунком. Не знаю, может так и выглядит валирийская сталь. Скоро проверю. И хотя нож был очень острым — я проверил его на ногте, все же это скорее статусное украшение, а не оружие.
Посмотрел на себя в зеркало и остался очень доволен увиденным. Хоть тело чужое и к нему еще надо привыкать, все же приятно осознавать, что здесь я красивый парень.
В дверь снова постучали. Сначала зашел человек, которого Джоффри помнил весьма смутно. Он пришел от моей матери, справлялся о здоровье, самочувствии и настроении и напоминал о скором совместном завтраке.
Я выразил признательность и сообщил, что скоро буду.
Следующий слуга пришел в сопровождении нескольких воинов в золотистых плащах. Память Джоффри подсказала, что именно так выглядит городская стража.
Слуга поклонился и положил на стол два больших и увесистых кожаных кошеля.
— Подарки перед свадьбой от десницы и королевы-регента, — пояснил слуга.
— И сколько там?
— Милорд Тайвин и миледи Серсея прислали вам по пятьсот монет.
Ого, а Джоффри продолжают баловать. Тысяча драконов это гигантская сумма. Чтобы понять, что к чему, не лишним будет знать, что на три дракона простой человек может прожить целый год. Обычная, не боевая лошадь, стоит один дракон. Добротные доспехи с закрытым шлемом, около четырех-пяти, а тут целая тысяча. Скорее всего, это деньги на карманные расходы и на поощрение верных слуг и друзей — хотя я сомневаюсь, что они есть у Джоффри.
Что ж, теперь все понятно. А то я задавался себе вопросом, откуда у короля деньги? Понятно, что он их достает, например, из сейфа. Но кто этот сейф наполняет? Казначей, наверное…
И вообще, не думаю, что королям известно такое понятие, как зарплата.
Деньги пришлось самостоятельно убирать в сейф — кошельки оказались весьма увесистыми, похожие на небольшие сумки.
Наконец мы вышли в коридор. Два стюарда также приоделись и продолжали меня сопровождать.
— Ваше величество, — рыцарь перед дверьми снял шлем и поклонился. Его звали сир Осмунд Кеттлблэк. Это высокий, как и Таллад, выше шести футов, мускулистый мужчина, с крючковатым носом, кустистыми бровями и бурой бородищей лопатой. Выглядел он свирепо.
— Сир Осмунд, — я немного наклонил голову, вспоминая, что этот мужчина одно время был (или еще будет?) любовником Серсеи.
Рыцарь поздоровался со мной и застыл, ожидая приказания.
Я на миг растерялся, так как просто не знал, куда идти. Джоффри неплохо знал замок, и уж конечно был в курсе того, где пройдет завтрак, но я как-то смутно представлял, как туда пройти. Поэтому я остановился, кашлянул и нашел решение:
— Роберт, иди впереди.
Стюард кивнул и направился направо по коридору. Облегченно переведя дух, я пошел следом. За мной, с левой стороны пристроился сир Осмунд, а с другой, немного отстав, сир Таллад и второй стюард.
Спустившись по лестнице, прошли какой-то длинный переход, на развилке свернули влево.
Мы шли по богато обставленным коридорам — гранитные полы, мраморные стены, цветные витражи в окнах, многочисленные статуи и колонны, гобелены.
Путь в памяти практически не отложился. Я слышал, как впереди нарастает людской шум, и в такт шагов меня начало ощутимо потрясывать от напряжения, от выброса адреналина и от того, что я вот-вот увижу. Сердце стучало: бум-бум-бум.
У меня даже ладони вспотели — я вытер их о кафтан и решительно прикусил губу. Ничего страшного, будь собой, сделай вид, что все нормально, больше уверенности и независимую улыбку…
Мы прошли высокими двустворчатыми дверьми и стражники, стоящие по краям, отсалютовали мне копьями. Мы очутились в Бальном Зале Королевы — так назывались эти покои, как я узнал впоследствии.
— Его величество, король Джоффри Баратеон, первый этого имени, — провозгласил герольд, как только я вошел в зал — похоже, он ждал именно этого момента.
Все моментально встали. Шум стих, как отрезанный ножом. Время замерло. Сотни лиц и глаз повернулись в мою сторону.
Вся эта толпа разноцветным, мятым пятном промелькнула перед глазами. Лица мужчин и женщин, лордов и леди, красивые, бородатые, лысые, веселые, лукавые, озабоченные, внимательные, заинтересованные, мелькали, как карты в колоде, пока Роберт вел меня к месту в центре стола. Я шел и у меня в голове сидела одна, но очень здравая мысль — главное не споткнуться и не грохнуться прямо здесь, под сотней заинтересованных взглядов. Вот будет потеха-то!
В центре, между людьми, имелось пустое место. Именно к нему мы и подошли.
Роберт поклонился присутствующим лордам и отодвинул мой стул. Но прежде чем сесть, мне пришлось потратить некоторое время, здороваясь с родственниками и влиятельными людьми.
Лорд Тайвин, леди Серсея, лорд Киван, лорд Мейс, Тирион и другие лица, сменяли одно другое. Память Джоффри подсказывала их имена, я здоровался, спрашивал о здоровье, улыбался и старался не ляпнуть лишнего.
Все они обращались ко мне на «вы» и я отвечал им тем же.
Наконец этот кошмар закончился и мне позволили сесть. Следом за мной начали присаживаться и другие люди.
Серсея, та женщина, что сейчас считалась матерью-королевой, оказалась от меня по правую руку. Слева сидел лорд Тайвин. За ним расположился тучный и веселый лорд Мейс, отец невесты.
Серсея величественно приподняла руку, показывая, что завтрак можно начинать.
На столах уже стояли медовые коврижки с черникой и орехами, окорок, зажаренная в сухарях рыба, различные фрукты. Еще там было одно очень необычное, как я узнал впоследствии, дорнийское блюдо — жареный лук, сыр и рубленые яйца под очень жгучим перцем.
Я осторожно попробовал кусочек, но есть много не стал. Наверняка, от него сильно захочется пить. А много пить мне нельзя. И хотя травить меня будут на праздничном ужине, а не сейчас, бдительность терять не стоит.
Первые минут тридцать я сидел как на иголках. Начался пир. Музыканты ходили вдоль столов, играли на лютнях, волынках, скрипках. Какой-то полноватый человек, возможно шут, дурачился, строил рожи, пел дурным голосом и скакал на палке по центральному проходу между столами.
Серсея наклонилась ко мне:
— С тобой всё в порядке, милый? Ты сегодня бледный, — ее густой голос звучал очень красиво, можно сказать мелодично. Прекрасные волосы были схвачены в районе затылка, образуя небольшой пучок, но основная масса живым, отливающим золотом, водопадом опускалась по спине. Её лицо с идеальной кожей, большими, внимательными глазами изумрудного оттенка, чувственными губами почему-то напоминало мраморную статую — такое же величественное и холодное. Высокую грудь очень эффектно подчеркивало тончайшее, изумительной выделки, платье. По виду этой женщины было сложно сказать, что ей уже тридцать четыре года и она мать троих детей.
— Плохо спал, матушка, — ответил я ей негромко.
Она задала еще несколько вопросов, нахмурила брови — что-то ей не понравилось, заботливо дотронулась идеальной формы рукой до плеча, но потом оставила меня в покое, отвернувшись в другую сторону.
Я перевел дух.
Джейме Ланнистер
Джейме Ланнистер испытывал боль там, где ее просто-напросто не могло быть — в своей отрубленной кисти. Ладонь и пальцы, которых больше нет, ныли и болели каждый день и каждую ночь. И каждый раз боли усиливались часам к шести утра, заставляя просыпаться и что-то делать со своей культей.
Старый, ни на что не годный мейстер Пицель долго рассусоливал и рассуждал, что это так называемые «теневые боли» на месте потерянных органов. Он предлагал лишь единственный способ их убрать — использовать маковое молочко.
Квиберн, к которому Джейме стал испытывать некоторое уважение после того, как тот спас его от начинающейся гангрены, говорил о том же и прописывал тоже самое.
Боль это полбеды. Какой воин не испытывал боли и не научился ее преодолевать? Все это знакомо и понятно.
Гораздо хуже другое — проклятый Варго Хоуп отрубил ему правую руку, ту, которой он привык делать абсолютно все на свете.
Левой рукой все приходилось осваивать заново.
Надо было научиться писать, подтирать задницу, держать вилку и ложку, снимать и надевать одежду. И, конечно, сражаться.
Сейчас он представлял собой жалкое зрелище — его мог бы разоружить и прыщавый оруженосец, не говоря про серьезных бойцов. Он был лордом-командующим королевской гвардии, на поясе у него висит меч из валирийской стали, но этим мечом он владел так, словно ему снова лет десять — двенадцать.
Не так давно он питал некоторые иллюзии по поводу своей формы. Сир Аддам Марбранд, командир Золотых плащей, провел с ним тренировочный бой и отделал его так, как никогда в жизни его никто не отделывал. Болело все тело, каждая мышца. Но больше всего на свете болело его уязвленное самолюбие — самолюбие Ланнистера, Цареубийцы и одного из лучших мечей Вестероса.
