сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 86 страниц)
В целом, я предполагал, что юные дракончики вылупляются, если рядом есть их мать, которая своим теплом ускоряет процессы рождения. Если ее нет, то яйцо впадает в так называемый «сон», который может длиться достаточно долго, и из которого можно вывести с помощью огня.
Тирион, перелопатив груду книг, нашел подтверждения всем этим мыслям.
Мы начали свой эксперимент. Проблема в том, что у нас есть лишь одно яйцо, и другого в ближайшем будущем не предвидится. И мы очень опасались, что огонь, вместо того, чтобы помочь дракончику, может банально его сжечь.
В первый раз мы развели небольшой огонь и положили дракона недалеко от него, так, чтобы яйцо нагревалось медленно и не сильно.
Воодушевленный Квиберн поддерживал огонь больше суток, периодически переворачивая яйцо. К сожалению, в тот раз так ничего и не произошло.
На следующий раз мы развели более сильный огонь. Эта попытка также не принесла результата.
После нее мы втроем устроили небольшое совещание, решая, что мы делаем неправильно.
Я помнил канон — там Дейенерис буквально сгорела вместе с яйцами и лишь после этого они проклюнулись. К сожалению или к счастью, я не Таргариен и повторять подобные героические подвиги просто не готов. Тирион также почему-то не захотел сгореть вместе с яйцом в огне, когда я предложил, что для успеха нам нужен живой человек.
Оставался лишь один способ — увеличить силу огня и продолжительность всего эксперимента.
Мы все понимали, что это рискованно — дракон может погибнуть. А что еще делать в сложившейся ситуации?
И вот с третьей попытки удача нам улыбнулась — яйцо дернулось и поменяло положение. Квиберн , неотрывно смотревший в огонь, такой важный момент не пропустил.
— Ваше величество, — произнес он негромко, обращая наше внимание.
Взяв кочергу, я выкатил яйцо из огня. Некоторое время ничего не происходило, а потом скорлупа начала трескаться.
В дырке показалась узкая, зубастая мордочка. Мы молча продолжали смотреть, так как до яйца было просто не дотронуться — так сильно оно нагрелось.
Дракон пискнул пару раз, собираясь с силами. В его голосе слышалось раздражение. А потом он окончательно проломил скорлупу и вывалился на пол.
Он оказался размером с кошку, только длиннее, сине-зеленый с бурыми полосками вдоль туловища и на крыльях. Лапами и крыльями он упирался в пол, а его голова неуверенно тряслась, привыкая к новым условиям.
— Охренеть, — громко выдохнул Тирион.
— Живой дракон.., — прошептал Квиберн. В его голосе слышалось благоговение.
Мы приблизились к нему. Дракон сфокусировал на нас взгляд своих красных глаз и изобразил что-то, что можно назвать рычанием, при этом из ноздрей вылетело облачко сероватого дыма. Выглядело это забавно.
Опустившись на колени, я осторожно протянул к дракону руку. Он приблизил свою морду и осторожно, явно проверяя, обнюхал. Пару раз мелькнул язык.
Затем дракон перевел взгляд на Тириона и даже сделал попытку подползти к нему. Он завертел головой, поочередно смотря то на меня, то на дядю. Выглядел он при этом словно смущённым и сбитым с толку.
Тирион также медленно, как и я до этого, протянул руку и дракон внимательно и без всякой враждебности обнюхал его ладонь.
После этого он еще раз осмотрел нас по очереди, чихнул и запищал.
— Похоже, жрать хочет, а? — я повернулся к Тириону и Квиберну.
— Вполне вероятно, — бывший мейстер согласно наклонил голову. В его глазах, когда он смотрел на дракона, загорелся азарт ученого.
— Таргариены писали, что драконы едят лишь жареное, — заметил Тирион и громко крикнул. — Под!
Его оруженосец открыл дверь и просунул голову в лабораторию:
— Ваша милость?
— Принеси сырого мяса, — распорядился дядя.
Мясо Подрик достал быстро. Мы поджарили его на очаге, разрезали на небольшие куски и предложили дракону, положив рядом.
Дракон неторопливо обнюхал угощение, а потом показал завидный аппетит и все сожрал. После этого он начал сонно закрывать глаза, отполз в угол, под стол, и свернувшись как кошка, накрыл голову крылом и уснул.
Мы оставили Квиберна следить за питомцем, а сами вышли из лаборатории.
— Ты что-нибудь понял? — спросил я у Тириона. — Мы ему оба понравились, или оба не понравились?
— Трудно сказать, — он прищурил левый глаз. — Вообще-то у Таргариенов имелись драконы, которые меняли хозяев, если те умирали. Тот же Балерион, после смерти Эйгона перешел к его сыну, а потом и к внуку. Так что возможно, что и два всадника у одного дракона могут быть.
— Ты знаешь, смотря на дракончика, я испытываю странное чувство, — меня неожиданно потянуло на откровенность. — Я словно вижу величайшее чудо и огромную проблему.
— Эти слова не исключают друг друга, — прежде чем ответить он некоторое время изучал мое лицо. — А о власти ты не думаешь, когда смотришь на дракона?
— Власть, сила, слава, магия — все это даст дракон. А еще тебя начнут ненавидеть и завидовать. А он сам, может сожрать не только тебя, но и твоих друзей и близких.
— Да, ты правильно обозначил вопрос, — он схватил меня за руку и дернув, чтобы я посмотрел ему в глаза. — Если ты так думаешь, то отдай его мне. И будем считать, что на Утес я больше не претендую. Тебе ведь это выгодно?
— Я подумаю, дядя, — предложение Тириона звучало как-то странно, можно сказать провокационно. И сразу соглашаться, ничего не обдумав, явно не лучшее решение. Да и с драконом расстаться я не готов.
От Мизинца ворон принес ответ — по словам Бейлиша выходило, что в Орлином Гнезде он поскользнулся на обледеневших ступенях, сломал ногу, и мейстер Арренов прописал ему полный покой на пару недель. Поэтому прямо сейчас, как бы ни хотелось, в Королевскую Гавань он вернуться не может.
— Уверен, никакого перелома там и близко нет, — прочитав письмо, я повернулся к Тайвину. — Неужто он почуял неладное?
— А ты что, рассчитывал, что сможешь взять Мизинца за яйца вот так просто, голыми руками? — Тайвин хмуро посмотрел на меня. — Как оказалось, он обкрадывал казну и водил за нос всю столицу, когда ты еще даже и не родился…
— Да я понимаю… Что нам остается делать, а? Напишем письмо, в котором пожелаем быстрейшего выздоровления, и сделаем вид, что поверили?
— Да, так будет лучше всего, — после раздумий согласился десница. — А через пару недель отправим новое письмо. И все же, этот гаденыш выторговал себе минимум две-три недели, и что-то мне подсказывает, что он продолжит кормить нас байками…
Ранним утром, в сопровождении Герольда Орма и сира Хасти я отправился в богорощу. Деревья здесь — лишь бледная тень тех исполинов, что мы видели на острове Ликов. Но в любом случае это чардрева, и теперь настало время проверить, что я могу.
— Охранять и не беспокоить, — приказал я своим людям, после того, как нашел подходящее, на мой взгляд, дерево и разложил в углублении между корней плащ.
На лицах телохранителей проступило беспокойство — они не одобряли игр с непонятными силами.
Я удобно лег и положил правую руку на мощный, бугристый корень.
Некоторое время ничего не происходило. Я смотрел на каменную стену, потом прислушался к пению птиц в кроне чародрева и закрыл глаза…
Тут же появилась «зелень». Она обволокла мое сознание, и куда-то потащила… Мне оставалось лишь подчиниться.
В тот первый раз так ничего и не случилось. Я находился в зелени, каким-то особенным образом понимал, что я куда-то движусь, но ничего конкретного так и не увидел. Зелень не разошлась в стороны, и я не смог никуда пробиться.
На второй день я начал различать смутные образы, но дальше этого так и не продвинулся.
На третий день случился прорыв так я, во всяком случае, подумал в тот момент. К сожалению, прорыв оказался липовым. Единственное, что я сумел понять, что в зелени существует огромное количество чардрев, и все они словно маленькие маячки среди бескрайнего моря.
Следующую неделю я старался научиться ориентироваться среди огромного количества чардрев. Помня приключения Бранна, я вполне закономерно считал, что смогу присоединиться к любому чардреву в любое время.
Но их огромное количество, а также невозможность понять, провалился ли ты в прошлое, как далеко провалился, или так и остался в настоящем — все это сбивало с толка. Меня «кидало» с места на место, от севера до юга, и я не знал, что делать. На острове Ликов, когда меня вел Старейший, все казалось понятным и легким. А вот самостоятельно мне пришлось куда тяжелей.
Под конец второй недели я наконец-то пробился сквозь зелень и смог увидеть «глазами» чардрева. Странное то было ощущение — мое сознание словно растеклось по всему древу, я стал стволом, листвой, корой, сучьями и корнями. Также я неплохо чувствовал все остальные чардрева в этой роще, и другие, раскиданные по всему Вестеросу — но они ощущались едва-едва, где-то на границе сознания.
Не знаю, чем может смотреть чардрево, но я смотрел… Я находился здесь же, в Красном замке. Несколько видений быстро сменили друг друга — все они не внесли ясность. Я словно смотрел сквозь мутное, зеленое стекло и никак не мог сфокусироваться.
А потом я просто мысленно приказал видениям остановиться и напряг свою волю, как только мог…
Сначала я увидел, как в том же самом углублении, где сейчас находится мое тело, в другом времени расположился худенький мальчик — тщедушный и сутулый. Ветер играл с его длинными, прямыми волосами. Он сидел, положив на колени большую книгу в богатом переплете, и буквально уткнулся в нее носом.
— Эй! — это было первое самостоятельное виденье живого человека, и я неожиданно для себя постарался его позвать. Вместо этого листья чардрева зашумели. Мальчик поднял голову и на миг я увидел его фиолетовые глаза.
Он пропал, и в следующий миг я понял, что место не изменилось, а вот время уже другое.
Молодой, крупный парень с тяжелыми плечами и мощными руками бил под древом женщину. Он ударил ее ногой в живот, потом, когда она упала и стукнулась головой об корень, наступил ей на шею, достал кинжал и воткнул в глаз. Девушка дернулась и умерла…
Я возмутился, закричал и шум листьев и его жестокий, грубый смех зазвучали в унисон.
Худощавый альбинос с молочно-белой кожей и длинными белыми волосами занимался любовью с невероятно красивой девушкой. Он имел ее сзади. Мускулы играли на ляжках и у девушки и у парня. Тонкая талия девушки соблазнительно прогнулась, а большие, полные груди с розовыми сосками дергались в такт движения. Ее серебряно-золотистые волосы смешали с травой, и она громко стонала и извивалась, стараясь как можно глубже впустить в себя любовника. Она так сильно вцепилась руками в корень чардрева, что ее пальцы побелели.
На шее у парня я заметил большое родимое пятно, которое «переползало» на правую щеку.
На земле в беспорядке разбросаны их богатые одежды и арфа, с корпусом белоснежного цвета и золотыми струнами.
У парня выступил на лбу пот, он двигался все быстрее и быстрее. В последний миг он грубо намотал шикарные волосы девушки на руку, задрал ей голову назад и громко закричал, кончая.
В этот момент он поднял голову вверх, показывая единственный красный глаз. Вместо второго я увидел ничем не прикрытую, пустую глазницу — казалось, он специально выставляет ее напоказ.
Этот мужчина что-то почувствовал — зловещая улыбка скользнула по его тонким губам.
Рывком я пришел в себя и открыл глаза. Уф, кажется, я вернулся в свое время… Герольд невозмутимо стоял недалеко от меня, повернувшись спиной и положив руку на рукоять меча.
Я невольно провел рукой по лицу — не думал, что все будет именно так. Все выглядело одновременно и реально, и не реально, так, как показывал мне Старейший. Я все видел, слышал звуки и даже чувствовал запахи…
Невольно усмехнувшись, я подумал, что все же хорошо, что я взрослый человек и у меня есть Маргери. Будь я подростком, наверняка бы не удержался и потратил немало времени, подглядывая за подобными сценками. Уверен, за десять тысяч лет люди не раз и не два занимались любовью под кронами чардрев. Конечно, посмотреть на подобное не так уж и плохо, но у меня есть куда более насущные дела. Да и с Маргери можно провести время с большей пользой.
Что ж, наконец-то у меня что-то получилось. Это стоило обдумать как следует.
Мы отправили Мизинцу новое письмо. Он ответил с задержкой, что все еще чувствует себя плохо и возвращение в Королевскую Гавань, к его огорчению, вновь откладывается.
— Ох, чувствую это хорошим не закончится, — поделился со мной мрачный Тирион. Посоветовавшись с Тайвином мы написали ответное письмо, в котором проскальзывали первые нотки недовольства — по нашим расчетам выходило, что Мизинца скорее насторожит «слащавый», добрый тон, а вот королевское раздражение, наоборот, собьет его с толку.
Дракон рос. Мы пока не придумали для него имя, и даже еще не смогли понять, кто он, самец или самка? Он хорошо питался, много двигался, был любопытным и уже начинал доставлять проблемы. При этом, из нас двоих он все больше стал выделять Тириона. Во всяком случае, он позволял дяде носить себя на плече, а когда я попробовал повторить подобное, он словно из вежливости посидел у меня несколько минут, а потом, цепляясь когтями, сполз на пол по одежде.
Дракон произвел настоящий фурор в Красном замке. Да и по Королевской Гавани поползли слухи, что дракон просто так людям не подчиняется. А значит, теперь на Железном троне сидит действительно серьезный король.
Это было забавно, ведь дракон явно отдавал предпочтение не мне, а Тириону. Я даже немного обиделся на них обоих.
Мирцелла, Томен, Санса и Маргери постоянно находили предлог, чтобы посмотреть на нашего питомца. Несколько раз их сопровождала и Рослин Талли. Семнадцатилетняя девушка уже не казалась такой испуганной и робкой, как в первые дни. Ближе всех за это время она сошлась с Мирцеллой, и похоже, они уже стали хорошими подругами.
Дракон при посторонних особой агрессии не проявлял, но и лишнего в отношении собственной персоны не позволял. Никто не мог его погладить, а еду он принимал лишь из моих рук или Тириона.
В столицу прибыли речные лорды во главе с Эдмаром Талли. Я принимал их, расположившись на Железном троне. Прием получился торжественным и как всегда, невыносимо скучным. В подобных случаях необходимо соблюдать кучу формальностей, оказывая почести, озвучивая те, или иные детали договора, и на все это тратилось очень много времени. В такие минуты я начинал понимать Роберта Баратеона — это он молодец, что переложил все дела на плечи десницы, а сам весело и беззаботно проводил время с девками и вином.
Вроде бы все остались довольны — по крайней мере, откровенной вражды я не увидел ни в людях Ланнистеров, ни в людях Талли. Хотя, как можно быть довольным, когда отдаешь другому человеку миллион золотых драконов?
— В ближайшие дни мы поговорим с вами, — пообещал я Эдмару Талли. Он кивнул. — А завтра мы проведем пир в честь нашего союза.
Прием закончился. Эдмар Талли отправился к собственной жене, которая все это время стояла на галерее и смотрела в сторону мужа влюбленными и полными счастья глазами.
Эдмар передал Короне несколько бочек с деньгами — миллион драконов контрибуции. Такую сумму я видел впервые, и когда вечером, мы с Тайвином и Тирионом все внимательно рассматривали, то чувства я испытал странное — такая груда золота выглядела чем-то нереальным.
Еще через день лорд Матис Рован погрузил все деньги на судно и отправился в Браавос.
Все мы немного нервничали. Хоть Станнис и увел весь флот на Север, но Драконий Камень все еще сохранял ему верность, и там оставались корабли.
Впрочем, мы все продумали. На выходе из залива Черноводной наш груз дожидались несколько боевых галей. Эти суда оставил для патрулирования и защиты столицы с моря лорд Пакстер Редвин и теперь они выступили конвоем для драгоценного груза.
С таким мощным эскортом золото без проблем достигло Железного банка. Рован прислал очередное письмо, в котором отчитался, что деньги доставлены, пересчитаны, отданы и теперь королевский долг стал меньше на целый миллион.
И когда нам всем казалось, что все идет просто прекрасно, а кризис в управлении государством преодолен, судьба перестала нам улыбаться.
Той ночью вспыхнул пожар. Загорелся Малый Чертог — небольшой, на двести гостей, пиршественный зал, примыкающий через кухню к Башне Десницы.
Было много шума и суеты. Люди бегали, орали, пытаясь потушить пламя и не дать ему перекинуться на другие постройки.
Отдельной пожарной команды ни в Королевской Гавани, ни в самом Красном замке не было, и большинство людей просто не знали, что им делать.
Первым делом мы с Киваном и Джейме обеспечили безопасность женщин и детей, переведя их в один из подвалов, и оставив на страже пару десятков людей из святой Сотни и Золотых плащей.
Мы начали отдавать распоряжения и люди принялись тушить пожар.
